Текст книги "Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1"

Глава 8

Кардинал никогда не опаздывал и явился в особняк Калиостро ровно в шесть часов. Жанне, вышедшей навстречу гостю, он показался очень высоким и чуть полноватым, но полнота его не портила. Свежее, красивое лицо принца крови с румяными щеками и большими серыми глазами было довольно привлекательным. Светлые напудренные волосы, зачёсанные назад, открывали гладкий большой лоб, не испорченный ни единой морщинкой. Увидев гостя, Алессандро послал ему самую очаровательную улыбку и отвесил лёгкий поклон.

– Вы не представляете, как я счастлив вас видеть!

– Взаимно, дорогой граф.

Молодая женщина заметила, что зубы кардинала чуть-чуть выступали вперёд, однако это не было серьёзным недостатком. Вероятно, так считала не только она, но и те дамы, которые втайне навещали священнослужителя для любовных утех. По сплетням, наводнившим Париж, их было достаточно много. Кардинала считали первым ловеласом столицы. Его образ никак не вязался с кардиналами былой Франции, в частности с Ришелье. В то время как дядя Рогана, кардинал Арман-Гастон, слыл церковником старой школы, его племянник всюду старался проявить свой новаторский дух. Ему был совершенно чужд религиозный уклад жизни, и Луи ни в коем случае никто не назвал бы набожным – скорее, светским, умным и воспитанным. Вольтер прекрасно знал его и горячо спорил с теми, кто считал Рогана туповатым простаком.

На самом деле Луи-Рене был тонким дипломатом, страстно любил охоту, искусство, литературу, но более всего – симпатичных женщин. Странно, но как раз в дипломатии он не преуспел. Когда Луи исполнял обязанности посла Франции в Австрии, императрица Мария-Терезия невзлюбила епископа-посла, чья разнузданная манера поведения претила её суровым нравам. Разумеется, о своих выводах она писала Марии-Антуанетте, и письма матери сделали своё дело: будущая королева Франции возненавидела кардинала. А когда в одном из писем Луи взял на себя смелость высмеять свою государыню, ненависть приняла чудовищные размеры. С тех пор Роган, успевший вернуться во Францию и награждённый почётным титулом Главного духовника при королевской особе, находился в немилости. Что он только ни делал, чтобы расположить к себе королеву, к которой испытывал большую симпатию! Ничего не помогало. Вот на этом и решил сыграть великий маг и чародей.

Жанна всё знала из рассказов графа. Её любопытство было задето, и она не отрывала от гостя глаз. Большой лоб кардинала говорил об уме и незаурядности. Интересно, позволит ли принц себя одурачить? Калиостро однажды сказал ей, что Луи-Рене при своём незаурядном уме очень доверчив. Во всяком случае, он безоговорочно верил той чепухе, которую предсказывал великий маг. Ну, как говорится, будущее покажет. Де Роган, чувствуя пристальный взгляд Жанны, повернулся к ней.

– Сегодня вы встречаете меня в обществе очаровательной незнакомки, – произнёс он, и его глаза блеснули восхищением. – Почему же вы до сих пор меня не представили?

– Что касается вас, то вы не нуждаетесь в представлении, – ответил Калиостро. – Но даму я представлю. Её кровь так же благородна, как ваша. Это графиня Жанна де Валуа де Ла Мотт, внучка короля Генриха.

Румяное лицо кардинала ничего не выразило, и молодая женщина поняла, в чём дело. Принц не верил в её королевское происхождение. Мало ли самозванок бродит по Парижу, не вызывая ни жалости, ни уважения. Вот тебе и доверчивый кардинал! Калиостро, словно прочитав его мысли, наклонил голову.

– Графине очень приятно, что сама королева прониклась к ней и принимает участие в её судьбе. Она вернула ей одно из поместий, где графиня сейчас и проживает. Мария-Антуанетта собирается назначить ей достойную пенсию, а мужа сделать пэром Франции и дать полк.

– Правда? – удивился гость. – Что ж, если это правда, очень похвально с её стороны.

Переговариваясь, они шли по длинному коридору особняка, освещённого сотнями свечей. Пламя играло в огромных зеркалах.

– Мария-Антуанетта подружилась с графиней, – сообщил граф принцу, наклонившись к самому уху. – Жанна де Ла Мотт очень приятная собеседница, и королева часто вызывает её к себе.

Лицо де Рогана выразило заинтересованность.

– Значит, вы частая гостья Трианона, – обратился он к Жанне. – И как вам наше высшее общество, к которому вы скоро будете принадлежать?

Женщина пожала плечами.

– Есть очень скучные люди. Извините за откровенность, монсеньор.

– И кого же вы считаете скучным? – участливо спросил кардинал.

На счастье Жанны, в последнее время она только и делала, что наблюдала за знатью, собиравшейся у Калиостро. Кое о ком ей рассказывал Алессандро, развлекая свою ученицу во время уроков. Поэтому высказать своё мнение о придворных не составило труда, и она бойко ответила:

– Например, граф Прованский, монсеньор.

Тонкие брови кардинала, как две дуги, поползли вверх.

– Брат короля? Скучный? Чем же он заслужил вашу немилость?

– Прежде всего тем, что он лентяй, бездельник и сплетник, а ещё он плохо относится к человеку, которого я безмерно уважаю, – проговорила Жанна. – Или, по-вашему, распространять непристойности о Марии-Антуанетте пристало человеку королевской крови? Я слышала, некоторые мечтают вызвать его на дуэль, чтобы положить конец памфлетам, порочащим королеву и наводнившим весь Париж.

– Говорят, граф Прованский обращался за помощью в сочинительстве к самому Бомарше, – вставил Калиостро. Де Роган сделал вид, что впервые слышит об этом.

– Правда? Странно. Мне кажется, великий сочинитель ни за что не пошёл бы на такое подлое дело. Вспомните, Мария-Антуанетта даже сыграла в одной из его пьес роль Розины.

Графиня состроила милую гримаску и пожала плечами.

– Допустим, он и сам не предполагал, что делает, хотя я не представляю, как это возможно. Но оставим всё на совести Бомарше. Он далеко не первая скрипка в этом дуэте. Сама Мария-Антуанетта не держит на него зла.

Кардинал напрягся.

– Она не перечисляла вам своих так называемых врагов?

Задав вопрос, де Роган тут же одёрнул себя за несдержанность. Ну откуда она может знать об этом? Вряд ли королева доверилась бы такой особе. Алессандро сжал кулаки, молясь про себя, чтобы его ученица не наговорила лишнего. Однако ума и находчивости графине было не занимать.

– Хотите знать, не входите ли вы в их число? Когда-нибудь я скажу, что думает о вас королева, но не сейчас. Давайте поговорим о ком-нибудь другом, например о брате короля и начальнике моего супруга графе д’Артуа. Он умный и красивый, но… у него столько любовных приключений, что сам Бомарше, решив сделать его героем своей пьесы, запутался в именах его любовниц.

Остроумие так и посыпалось из графини как из рога изобилия. По ироническому смеху женщина видела, что её суждения нравятся де Рогану. Чародей тактично отошёл в сторону, довольно потирая хрящеватый нос. Он видел: скоро птичка попадётся в силки. Если принц ещё не верил, что перед ним особа королевской крови, то наверняка уже заинтересовался ею как человеком и как привлекательной дамой. А это уже кое-что.

Дав гостю пообщаться с Жанной ещё минут десять, Калиостро взял его под руку.

– Графиня, вы совсем заговорили монсеньора! – воскликнул он со смешком. – А между тем ужин стынет. Позвольте проводить вас в гостиную.

* * *

Ужин прошёл в дружеской обстановке. Графиня де Ла Мотт сегодня была в ударе. Она блистала остроумием, посылала кардиналу самые очаровательные улыбки, и, прощаясь, де Роган выразил надежду, что они скоро увидятся. Жанна усмехнулась про себя. Де Роган и не предполагал: хозяин этого дома и его очаровательная спутница спят и видят эту встречу и сделают всё, чтобы она состоялась как можно раньше. Проводив гостя, Алессандро с особой нежностью помог Жанне забраться в экипаж и проговорил на прощанье:

– Ну вот, моя дорогая помощница, первый шаг сделан. Предстоит сделать второй. Мы должны доказать принцу, что вы действительно подруга королевы. В ближайшее время вы отправитесь в Версаль и попросите аудиенцию у Марии-Антуанетты. Постарайтесь, чтобы разговор происходил в саду. Де Роган часто бывает в Версале, и не исключено, что он увидит вас вместе уже в первое ваше посещение. Если же этого не произойдёт, придётся повторить комедию. Постарайтесь понравиться королеве, сделайте так, чтобы она полюбила ваши беседы и при каждом посещении отводила вам время для совместных прогулок. Тогда у кардинала не останется на ваш счёт никаких сомнений. Только после этого мы сможем действовать. Дерзайте, прекрасная графиня! – Он галантно поцеловал ей руку. – Пусть сны, которые вам приснятся сегодня, подскажут путь к достижению цели.

Закрыв дверь кареты, Калиостро махнул платком, и лошади помчались по просёлочной немощёной дороге. Графиня смотрела в окно на чуть поблёскивавшую при свете луны антрацитовую ленту Сены, на тёмные поля и думала. Порой карикатурное поведение подельника и его насмешливый тон ей не нравились. Хорошо, если такой тон вызван предвкушением предстоящего успеха. Однако за последнее время она прекрасно изучила графа и понимала: так он ведёт себя вовсе не поэтому. А почему? Ответ напрашивался сам собой и ей не нравился. Граф прекрасно знал, что всё держит под контролем, как кукловод, дёргает за ниточки и в любом случае выйдет сухим из воды. Если у них всё получится, он вполне может скрыться за границей, не дав Жанне ни единого ливра и бросив её на произвол судьбы. Если их план будет разгадан, он наверняка сделает так, что все обвинения падут на неё. В самом деле, кто она и кто он? Разве их можно поставить рядом? Она – нищая самозванка, пусть даже и королевских кровей, а он – известный всей Европе маг и чародей. Высшее общество скорее поверит ему, чем ей. И тогда на многие годы, а может быть и на всю оставшуюся жизнь, домом графине станет не прекрасное высокогорное шале в Швейцарии, а каземат в Бастилии. Впрочем, Бастилия – это тюрьма для знатных особ. Возможно, королевская чета упрячет её в какой-нибудь грязный подвал, предназначенный для всякого сброда. Что сделать, чтобы этого не случилось? Естественно, нужно постоянно держать ситуацию под контролем и всё продумать до мелочей, чтобы её подельник не заметил: теперь именно она ведёт игру. Вот тогда у неё появится шанс и завладеть бриллиантами, и спастись.

Глава 9

Вопреки своему убеждению, Жанне не пришлось хлопотать об аудиенции. Калиостро, торопившийся провернуть аферу как можно скорее, помог и в этом. С помощью графа д’Артуа, приятеля принцессы де Ламбаль, графиня оказалась в саду Версаля. Оправившись немного от охватившего её волнения, де Ла Мотт зашагала по вымощенной булыжником дорожке, вдыхая аромат цветущих деревьев. Весна уже давно вступила в свои права, подарив земле изумрудную траву и одев яблони и вишни сада в свадебные наряды. Любуясь красотой природы, Жанна чуть не прошла мимо королевы, сидевшей на скамейке с маленькой болонкой на руках.

– Здравствуйте, ваше величество. – Она сделала глубокий реверанс. – Извините, что помешала вашему одиночеству. Если вы прикажете удалиться…

Бледные щёки Марии-Антуанетты тронул румянец.

– Нет, нет, что вы, – она мило улыбнулась Жанне. – Одиночество мне уже наскучило. Я намеревалась поискать своего мужа. Кстати, вы не видели его?

Графиня покачала головой.

– К сожалению, нет.

Она никак не могла справиться с волнением и как можно глубже сунула дрожавшие руки в лёгкую муфту.

– И всё же извините, что нарушила ваш покой.

– О, вам незачем извиняться! – Королева встала, скорее всего из вежливости. Будучи правительницей Франции, она не могла предложить своей гостье сесть рядом. – Напротив, я рада вас видеть. Вы, кажется, графиня де Ла Мотт, верно?

Жанна снова сделала реверанс.

– Мне очень приятно, что ваше величество не забыло о скромной подданной.

Мария-Антуанетта развела руками:

– И вы называете себя «скромной подданной»? Вы? Особа королевской крови?

Графиня притворно вздохнула:

– Особа королевской крови не имеет ничего за душой, а уж о её положении при дворе не приходится и говорить.

– Я постараюсь всё исправить. – Щёки королевы вспыхнули. – Клянусь вам, я поговорю с мужем! Он упрям, своенравен, но иногда не может мне отказать.

«С трудом в это верится, если помнить о том, что говорят», – подумала Жанна, вспомнив слухи о влиянии родственников Марии-Антуанетты да и её самой на Людовика XVI, но ничего не сказала и, решив переменить тему, прикоснулась к собачонке, дремавшей на руках королевы.

– Какая шёлковая шёрстка! – с восхищением воскликнула она. – Поистине это королевская собачка. Только у вашего величества могут быть такие великолепные животные. Нет, вы посмотрите, посмотрите! – Жанна прикасалась к белым завитушкам на спине болонки. – Её шерсть столь же мягка и шелковиста, как ваша кожа.

Мария-Антуанетта зарделась. Как и любой женщине, ей были приятны комплименты.

– Какие милые вещи вы говорите! – улыбнулась она. – Жаль, что сегодня я не могу ответить вам тем же. Но обещаю, в ближайшее время мы с мужем решим ваш вопрос. Думаю, вы останетесь довольны.

Графиня приложила руку к сердцу.

– Если бы вы знали, как мне неудобно отрывать хоть минуту вашего драгоценного времени.

Мария-Антуанетта сжала её локоть.

– Вам не нужно об этом думать, графиня. Мой замок всегда для вас открыт.

Жанне показалось, что чей-то пристальный взгляд жжёт ей спину, и она быстро обернулась. За высоким зелёным деревом стоял де Роган и пристально наблюдал за женщинами. На его лице плутовка успела прочитать недоумение и усмехнулась про себя. Кажется, кардинал всё глубже увязал в расставленной для него ловушке. Что ж, с этим можно поздравить и её, и идейного вдохновителя всего мероприятия. То ли ещё будет! Мария-Антуанетта встала со скамейки, выпустила болонку из рук и кивнула Жанне:

– К сожалению, меня ждёт муж. Странно, почему его до сих пор тут нет… Он обещал прийти.

– О, у королевского величества всегда найдутся дела, – тактично сказала графиня. – Но я уверена, когда появится свободная минутка, ваш супруг прибежит сюда. Здесь так прелестно, ваше величество! Говорят, вы сами проектировали этот сад. Правда?

Лесть снова попала в цель. Трианон был любимым детищем Антуанетты.

– Это правда, дорогая графиня, – отвечала королева. – Я рада, что вам здесь нравится. Знаете, сколько у меня недоброжелателей, которые разглагольствуют о моём безвкусии, множа слухи во всех уголках Земли?

Жанна изобразила негодование:

– Что вы, как можно!

– Выходит, можно. – Королева нагнулась и взяла собачонку на руки. – А теперь мне действительно пора. Думаю, скоро увидимся.

Жанна склонилась в реверансе.

– Хочется на это надеяться, ваше величество.

Мария-Антуанетта кивнула и зашагала по дорожке, ведущей во дворец. Де Ла Мотт, делая вид, что ей ещё хочется побродить по тропинкам сада, направилась к маленькому озерцу. Кардинал вынырнул перед ней внезапно, словно по взмаху волшебной палочки.

– Здравствуйте, дорогая графиня! – Он бережно взял в свои её маленькую белую ручку и немного придержал, прежде чем поцеловать. – Рад вас здесь видеть. Не знал, что вы частая посетительница Версаля.

– Кажется, Калиостро говорил вам о нашей дружбе с королевой, – небрежно отозвалась Жанна. – Вероятно, вы не поверили. Но я никого не заставляю верить мне. Имея покровительство королевы, можно более ни в ком не нуждаться.

– Она действительно обещала вам вернуть имения Валуа? – удивился кардинал.

– Обещала, – согласилась Жанна. – Поверьте, это не такой уж щедрый подарок от королевства. Мой дед сделал очень много для Франции, и вы это не можете не признать.

– Главное, чтобы это признала королевская чета, – усмехнулся де Роган. – Насколько мне известно, Людовик XVI скептически относится к обедневшим потомкам знатных родов. Неужто вы исключение?

– За меня хлопочет Мария-Антуанетта, – скромно ответила Жанна. – И я не собираюсь просить аудиенции у короля. Если у моей подруги ничего не получится, я больше не стану навязываться. Мне вполне хватит и того, что уже есть.

– Правда? – с интересом спросил кардинал. – Королева всё ещё надеется вам помочь?

– Через два дня мы снова встретимся с ней в Трианоне, – проговорила графиня, глядя собеседнику прямо в глаза, чтобы он не заметил лжи. – Она сама настояла на этом. Кроме того, она жаждет, чтобы мой супруг получил титул пэра Франции.

– В Трианоне? – прошептал кардинал.

– Да, в её любимом дворце.

Жанна не случайно назвала Трианон. Малый дворец был любимым местом отдыха Марии-Антуанетты. Построенный по прихоти мадам Помпадур, он являл собой переходный от рококо к неоклассике архитектурный стиль и стал лучшим из творений архитектора Габриеля. Однажды, оказавшись возле дворца ещё с мужем, Жанна была поражена его изысканной простотой. Над цоколем возвышались стройные белые колонны фасада. Со стороны парка здание окружала большая терраса. Крышу увенчивал антик с балюстрадой. Когда Людовик XVI подарил Трианон своей жене, она, влюбившись в этот маленький дворец, каждый год вносила изысканные изменения, не только не портившие общую картину, но и органично вписавшиеся в неё. В её покоях на первом этаже, куда вела лестница с ажурными коваными перилами, не было ничего помпезного, только всё самое необходимое: софа, небольшой круглый столик на высоких ножках, несколько кресел.

В этом месте можно было отдохнуть от формальной и суетной жизни двора: погулять по саду, покормить лебедей в пруду, насладиться одиночеством и, конечно, развлечься, когда этого хотелось. Вот почему по приказу королевы вокруг дворца создали пасторальную крестьянскую деревеньку в театрализованном стиле, романтические руины, беседки, забавную игрушечную мельницу. Придворные, облачённые в крестьянскую одежду, с удовольствием исполняли роль селян, повторяя их песни, пляски, прибаутки. Правда, никто из благородных дам и кавалеров не понимал, почему это так веселит королеву. Может быть, в такие минуты ей казалось, что она ближе к своему народу?

Продолжая совершенствовать Трианон по своему вкусу, Мария-Антуанетта составила проект сада в английском стиле. Со всех концов света сюда везли редкие деревья и кустарники. Огромные клумбы венчали розы и вечнозелёные кусты самшита. Искусственный пруд с белыми и чёрными лебедями служил украшением. Мария-Антуанетта настояла, чтобы для неё построили миниатюрный театр. На его сцене выступали не только комедианты, но и королева, с детства любившая участвовать в спектаклях. Некогда сам Бомарше восхитился её актёрским талантом.

Де Роган присел на маленькую скамеечку, выкрашенную в зелёный цвет, увлекая за собой графиню.

– Смотрите, как прелестны эти утки! – Он указал на птиц, безмятежно скользивших по водной глади. – Знаете, иногда я им завидую. У них нет ни забот, ни хлопот, они не хотят ничего, кроме спокойной жизни и ежедневной кормёжки. Всё это им обеспечено. Королева лично кормит их французскими булочками, – его голос дрогнул, большие глаза увлажнились.

– Вы завидуете уткам? – удивилась Жанна. – Как это странно слышать! Что же омрачает вашу жизнь?

Мужчина провёл рукой по лицу, словно смахивая уныние, которому он неожиданно для себя дал волю.

– Сейчас я завидую вам, – вырвалось у него.

Тонкие чёрные брови графини взлетели вверх, как два чётко очерченных полукруга.

– «Завидуете мне»?! Что я слышу? Вы, такой богатый, такой знатный, завидуете бедной женщине?

– Вы не такая уж и бедная, – заверил её кардинал. – К тому же особа королевской крови, которую вот-вот окончательно признают при дворе. Я видел, как на вас смотрела королева. Будьте уверены, ваш звёздный час не за горами, чего нельзя сказать обо мне. Мне никогда не добиться от Марии-Антуанетты хотя бы ласкового взгляда, как бы я ни старался.

Жанна изобразила удивление.

– Но почему?

Де Роган вздохнул.

– Виной всему эти грязные сплетни, которые кто-то усердно распускает во дворце. Наверняка вы слышали о них.

Графиня покачала головой. Прядь чёрных волос, вырвавшись из причёски, упала ей на лоб, оттеняя голубые глаза и делая женщину ещё привлекательнее.

– Я никогда не интересуюсь сплетнями. Но всё же мне любопытно, что о вас говорят.

– Кто-то придумал, будто я был противником брака Марии-Антуанетты и Людовика XVI, считая, что она ему не пара, да ещё и высмеял королеву в каком-то письме, которое я никогда не писал! – проговорил кардинал с отчаянием. – Самое ужасное, что она поверила этой лжи. Теперь я её первый враг.

Тонкие пальцы графини слегка коснулись его локтя.

– Что, если вам с ней просто поговорить, – промолвила она. – Королева – чуткий человек, уверена, она с удовольствием протянет вам руку.

Де Роган весь сжался, сразу постарев на несколько лет. На лбу обозначилась глубокая морщина. Лицо посерело.

– Мария-Антуанетта никогда не захочет со мной разговаривать, – простонал он, приложив руку к сердцу. – Думаете, я не пытался наладить с ней отношения?… Не помогло ничего! Благодаря ей от меня отвернулись верные друзья, потому что во Франции тот в почёте, кто ближе ко двору.

Жанна опустила ресницы.

– Ох, если бы я могла вам помочь! – прошептала она. – Поверьте, я бы сделала всё возможное.

Кардинал взял её руку в тонкой кружевной перчатке и поднёс к пылающим устам.

– Знаете, что-то подсказывает мне, что вы – умный и тактичный человек, – начал он. – Кто знает, вдруг передо мной мой ангел-хранитель… Дорогая графиня, если когда-нибудь в беседе с королевой вы коснётесь моей скромной особы, замолвите за меня словечко!

Слушая эти страстные речи, Жанна лишь улыбалась про себя. Да, птичка попалась в силки, и скорее, чем она думала. Она бросила пробный камень, и он попал в цель.

– Наверное, я смогу оказать вам услугу. Мне кое-что известно о пристрастиях королевы.

Мужчина подался вперёд всем своим грузным телом. Скамейка хрустнула, но удержала его вес.

– Что вы знаете? Чем вы можете помочь?

В его возгласе умная графиня прочла неразделённую симпатию и подумала, что и это им на руку. Она усмехнулась:

– В наше время ничего не делается просто так, уважаемый кардинал. Допустим, вы послушаетесь меня и сделаете как я вам говорю. Мария-Антуанетта назначит вас первым министром, вы достигнете всего, чего желали. А что останется мне, бедной женщине? Ждать у моря погоды?

– Вы не станете ничего ждать! – Де Роган мотнул головой на полной белой шее. – Обещаю, я сам займусь вашим делом. Я верну вам все имения Валуа и сделаю вашего супруга пэром Франции, если… – Он окинул графиню плотоядным взглядом и прищёлкнул языком. Она не отрывала от него глаз, понимая, что первый ловелас Франции не пропускал ни одной юбки.

– «Если» что?

– Если вы согласитесь иногда скрашивать мне досуг в домике, который я обставлю по своему вкусу и подарю вам!

Она изобразила негодование и вскочила.

– Как вам не стыдно?!

Её громкий, пронзительный голос разнёсся по саду. Потревоженные утки недовольно крякнули. Кардинал, боязливо оглянувшись по сторонам и не увидев никого, кроме пажа, облачённого в голубой камзол, схватил Жанну за локоть и насильно усадил рядом с собой.

– Тихо, здесь везде глаза и уши! Вы же в Версале.

– А мне всё равно, где говорят непристойности! – Женщина кипела, как вода в котелке. – Чем слушать ваши скабрёзности, я пойду.

Она предприняла ещё одну попытку встать, но де Роган опять помешал ей это сделать.

– Вы уйдёте, когда всё мне расскажете, и не раньше, – жёстко проговорил он. – Никто не собирается соблазнять вас против вашей воли. Ещё раз повторяю: если вы мне поможете, то навсегда забудете, что такое бедность. Кроме того, вы обретёте второго могущественного покровителя. Ну как, вас устраивает?

– Звучит, по крайней мере, заманчиво, – отозвалась Жанна, заметно смягчившись. – Что ж, слушайте, раз так настаиваете. Что вам известно об ожерелье мадам Дюбарри?

Кардинал вздрогнул и стал нервно теребить тугой воротник на белой шее.

– Об этом известно всем, моя дорогая. В настоящее время оно не принадлежит никому, потому что Мария-Антуанетта отказалась принять его в дар от своего супруга. В результате у Франции появилась возможность приобрести корабль, верно?

– Верно, да не совсем. – Жанна мотнула головой. – Королева желала получить ожерелье. Между ней и Людовиком XVI состоялся серьёзный разговор. Она умоляла супруга сделать ей такой подарок, тем более драгоценность идеально сидела на её лебединой шее. Но муж оказался непреклонен. Он решил, что в такое непростое время, когда в казне нет денег, преподносить подарки за полтора миллиона даже горячо любимой жене просто преступно.

Де Роган откинулся на ажурную спинку скамейки.

– Вот как? Я не знал. Это вам рассказывала сама королева?

– Ну разумеется, – бросила Жанна с небрежностью близкой подруги государыни. – Смею вас заверить, госпожа до сих пор бредит ожерельем. Она понимает, что Бомер и Боссанж в ближайшее время постараются избавиться от него, чтобы выйти из долгов, связанных с драгоценностью. Это бередит ей душу, а душа у её величества хрупкая.

Кардинал, слушая женщину, сжал кулаки.

– Зачем же вы всё это рассказываете мне?

Жанна поудобнее примостилась на скамейке.

– Открою вам карты, монсеньор, – начала она. – В настоящее время вы – самый богатый человек Франции. Если полтора миллиона – сумма непосильная для королевской казны, то для вас это не такие большие деньги.

Де Роган усмехнулся.

– Вы говорите с такой уверенностью, будто сами заглядывали в мой кошелёк. Откуда вам известно про мои финансы?

– Я верю тому, что говорят при дворе, – скромно отозвалась графиня. – Впрочем, дослушайте меня до конца. Если я в чём-то ошибаюсь, вам достаточно ничего не сделать из того, что я хочу вам предложить.

Глаза кардинала загорелись, щёки зарумянились.

– Я весь внимание, – улыбнулся он. – Мне ужасно интересно, к чему вы клоните.

– Разве вы ещё не поняли? – Женщина обнажила в улыбке ровные белые зубки. – Почему бы вам не приобрести ожерелье и не подарить его Марии-Антуанетте?

Кардинал почувствовал, что задыхается от волнения.

– Вы предлагаете мне купить его для королевы?

– Вот именно, – никогда ещё Жанна не выглядела такой спокойной и уверенной. – Почему бы нет? Если супруг отказывает жене в такой мелочи, значит, найдётся другой жаждущий исполнить мечту прекрасной женщины и нашей государыни. Поверьте, это единственный путь к примирению. Подарите ей ожерелье – считайте, портфель первого министра у вас в руках. – Она повела плечами. – Я беспокоюсь не только о вас, но и о себе. Став министром, вы поможете мне во многом, и это будут не пустые слова, потому что в ваших руках сосредоточится власть.

Кардинал закатил глаза. Его взору уже рисовались те изменения, которые он проведёт в королевстве. О, как оно нуждается в преобразованиях! Он покажет, что королевскую казну можно пополнить, он…

Лай маленькой собачки, обнаружившей на клумбе среди роз какую-то живность, вернул его к действительности.

– Это очень заманчиво, графиня, – сказал он уже более сдержанно, – разумеется, я готов выложить полтора миллиона, чтобы сделать приятное Марии-Антуанетте, но где гарантия, что мой подарок будет принят? Во-первых, наша королева – достаточно гордая женщина, чтобы вот так принимать столь дорогие подношения. Во-вторых, ей придётся держать ответ перед мужем. И что она скажет Людовику? Что заставило меня преподнести, а её принять драгоценность?

– Мы, женщины, очень хитры, – ответила Жанна с улыбкой. – Поверьте, она что-нибудь придумает.

Де Роган решительно покачал головой.

– Нет, пока я не переговорю с королевой и не узнаю, готова ли она действительно оказать мне такую милость, я не пошевелю и пальцем. Вы устроите мне свидание?

Графиня кивнула.

– Нет ничего проще. Завтра я явлюсь пред светлые очи её величества и передам вашу просьбу. Не скрою, мне придётся сильно заинтересовать Марию-Антуанетту, иначе, памятуя о ваших отношениях, она не согласится на встречу.

Глаза де Рогана вспыхнули. Схватив маленькую ручку Жанны, он принялся покрывать её поцелуями. Графиня, смеясь, дёрнула руку.

– На нас уже смотрят! Глядите, это фрейлина королевы, первая сплетница двора. Боюсь, завтра мне придётся объяснять, о чём я так мило беседовала с вами в присутствии уток. Впрочем, как только я скажу об ожерелье, любопытство королевы будет более чем удовлетворено. – Жанна встала и отряхнула платье. – А теперь извините, монсеньор, мне пора. Нужно подготовиться к завтрашней встрече и всё хорошо обдумать, чтобы не навредить ни себе, ни вам.

Де Роган сделал ещё одну попытку поцеловать ей руку, но женщина резко развернулась, махнула веером из страусиных перьев на прощанье и поплыла по аллее. Кардинал с восхищением смотрел ей вслед. Он верил: эта дама принесёт ему удачу.

– Тра-ля-ля, – напел священнослужитель мотив модной песенки и тяжело поднялся со скамейки. Ему и в голову не могло прийти, что его новая подруга поймала экипаж и уже мчится к графу Калиостро.