Текст книги "Пока жизнь не разлучит нас"

– Отлично. Завтра… – Майор не успел договорить. К нему спешил конвойный, который увел Николая Мелентеева:

– Товарищ майор, задержанный просится на допрос.

Костиков скривился:

– Я так и думал. Веди его сюда.

Теперь лицо Николая посерело, под глазами залегли черные круги. Он тяжело опустился на стул.

– Я вас слушаю, – сказал ему Валерий. Мелентеев опустил голову.

– Ладно, начальник, твоя взяла, – тихо проговорил он. – Не похищал я мальца. По телику выступление Карпова прослушал, от радости чуть не помер и решил бабла срубить. Прав ты.

Шмаков прищурился:

– Что это ты вдруг изменил показания?

Мужчина постучал по жилистой шее:

– Жажда меня мучит. Как представлю, что ночь у вас проведу без спиртного…. Ну, не выдержу я без подпиток. Вот поэтому я покумекал и решил. Ты же меня все равно отпустишь, потому что докажешь мою невиновность. Карпова этого я уже наказал – врагу не пожелаешь так мучиться. Ему, впрочем, и без меня мучений хватит. Да и если рассудить, что мне мучиться вместе с ним? Нет, уж лучше пойду я домой, и мы с Петровичем по стопочке пропустим.

Костиков бросил на него злой взгляд:

– Допустим, я тебя не отпущу…

Серое лицо побелело:

– То есть как не отпустишь?

Майор выдержал эффектную паузу:

– А очень просто. В похищении ты признался, мало того, настаивал на нем. Твои показания мы еще не проверили. Как я могу тебя отпустить?

Водянистые глаза задержанного наполнились слезами:

– Так как же, начальник… Это не дело – невиновного держать.

Костиков морщился, вдыхая запах немытого тела, смешанный с перегаром. Ему очень хотелось взять Мелентеева за шкирку и выбросить из отдела, однако он должен был проучить этого алкоголика. Иначе в следующий раз он может прийти снова и затормозить их работу.

– Десять минут назад ты говорил другое…

Николай наморщил лоб. Пропитые мозги лихорадочно заработали.

– Начальник, а у вас ведь это… алиби требуется. Мальчонку-то какого числа похитили?

Валерий усмехнулся про себя. Он не верил, что этот пьяница помнит числа. Такие обычно не всегда вспоминают о событиях часовой давности.

– Да какое это имеет значение? Допустим, двадцать пятого мая, – ни на что не рассчитывая, сказал Костиков. На его удивление, Мелентеев щелкнул пальцами:

– На двадцать пятое мая, начальник, у меня железное алиби. – Он поманил его подойти ближе, но майор махнул рукой. Ему казалось: если он встанет рядом с задержанным, его стошнит от резкого запаха. – К Петровичу гости пришли, тоже любители, как и мы, пропустить стаканчик. Ну, а потом мы развеселились… – Мелентеев хмыкнул. – В общем, нас соседи долго успокаивали, а через некоторое время твоих коллег вызвали. Мы им оказали сопротивление, – добавил он с оттенком какой-то гордости. – Что же, рабочий класс и повеселиться не имеет права? В общем, закончилось все не в нашу пользу. Мы сутки отдыхали в отделе нашего района. – Николай скривился. – С тех пор я зарекся просто так к вам попадать. Сейчас, когда в камеру отправился, вспомнил, каково пришлось без водяры, потому и признался.

– И все же тебе придется еще какое-то время там отдохнуть, пока мы не проверим твои слова. – Валерий обратился к конвойному: – Отведи его обратно.

Пьяница попытался протестовать, но сдался:

– Ладно, только побыстрее все выясни. Вы же полиция.

– Ты останешься нами доволен.

Когда задержанного увели, Валерий закашлялся и повернулся к Шмакову:

– Виктор, почему ты не откроешь окно пошире? На улице жара, а у нас такой запах. Я думал, коньки отброшу, пока с ним общался.

Капитан распахнул окно:

– Да, крепко пахнет… Наверное, никогда не моется. Хоть бы водкой протирался. Не только же ее внутрь заливать.

– Он так не считает. – Костиков подошел к столу, взял мобильный и набрал телефон Карпова: – Здравствуйте, Георгий Алексеевич. Только что мы провели повторный допрос задержанного. Он признался, что оговорил себя.

– Я нахожусь рядом и сейчас к вам приду, – ответил Карпов таким голосом, словно не верил в искренность пьяницы.

– Приходите.

Георгий примчался через десять минут, словно ждал какого-то сигнала со стороны Костикова или Шмакова.

– Вы отпустите его?

Майор развел руками:

– Нам придется это сделать.

– Почему? Вы ему верите? Но ведь он утверждал другое. Он пришел за деньгами…

Костиков поморщился:

– Он утверждает, что не похищал вашего ребенка, а всего лишь собирался обуть вас на деньги, услышав о похищении по телевизору. Парень живет сейчас у приятеля, который, вероятно, пропил не всю технику. Николай говорит, мол, чуть не прыгал от радости, когда узнал о вашем горе. Когда-то вы оставили его без жилья и денег, и вот теперь он решил с вами поквитаться. – Офицер почесал за ухом. – Мне кажется, парень не врет. Он действительно тут ни при чем.

Карпов подался вперед:

– Как ни при чем?

Костиков щелкнул пальцами:

– Ну, посудите сами. Организовать такое похищение – для этого нужен трезвый ум. Алкоголику подобное не под силу. Это во-первых. Есть еще и во-вторых. Вы знаете территорию мусорозавода. Сейчас он заброшен. Когда-то туда ходил транспорт и любой мог спокойно добраться до этого места. Теперь это проблематично. Чувствуете, к чему я клоню?

Георгий кивнул:

– Да. Вы хотите сказать: Николаю пришлось либо кого-то просить довезти его до мусорозавода, либо брать такси. И то и другое нереально.

– Вот именно, – подтвердил Валерий. – Недалеко от шоссе мы обнаружили следы протекторов машины. Похитители просто не обошлись бы без автомобиля. Вряд ли у Мелентеева есть друзья, которые бы не только имели машину, но и предоставили ее в его полное распоряжение. Нет, не тянет он на организатора.

Карпову не хотелось мириться с этой мыслью. Ведь тогда не оставалось никакой надежды найти Димку.

– У него могли быть сообщники, – проговорил он. Майор не возражал:

– Теоретически – да. А практически получилось бы как в песне: «Раз пошли на дело – выпить захотелось». Я расспросил его о жизни и приятелях и узнал: Николай – бомж. Развалюшка в деревне, куда вы его пристроили, давно пропита, и он в настоящее время обитает у кореша, ветерана афганской войны. Их понабилось в его однокомнатную человек десять. Ветеран еще ее не пропил только потому, что имеет льготы и хорошую пенсию, то есть платить коммунальные услуги еще в состоянии. Кроме того, дружки худо-бедно зарабатывают на пропитание. Ну, вы представляете, как это делают бомжи. – Он потянул носом воздух. – Мне кажется, я пропах исходящей от него вонью. Придется сегодня сменить всю одежду.

Георгий стукнул кулаком по колену:

– Вы обязаны провести у него обыск. Вы ведь не можете отступить только потому, что Мелентеев кажется вам неподходящей кандидатурой.

Стоявший в углу Андрей отвернулся. Валерий улыбнулся и положил руку на плечо Карпова:

– Проведем, не волнуйтесь. Сегодня и проведем. А вы поезжайте домой. Ваша жена беременна, и вы должны находиться возле нее.

Георгий глубоко вздохнул.

– Мне меньше всего хочется смотреть ей в глаза, – признался он. – Ну как я в очередной раз сообщу ей, что не продвинулся ни на шаг в освобождении Димки?

Глава 12

Тимощук вздохнул:

– Мне меньше всего хотелось смотреть ему в глаза в тот момент, хотя, согласись, он сам виноват. Если бы они с женой вовремя сообщили в полицию…

Панфилов кивнул и сделал глоток остывшего чая:

– Надо бы повторить… Анечка, принеси нам еще чайничек и пахлаву.

Официантка словно появилась ниоткуда:

– Сейчас все вам будет.

Андрей взглянул на часы:

– Наверное, после нашего с тобой свидания смогу поехать домой. Сегодня в отделе на удивление тихо.

Клим тронул его за локоть:

– Не раньше, чем поведаешь мне еще о таком подозреваемом, о котором Карпов может и не вспомнить. Такие имелись?

Тимощук поморщился:

– Один крайне неприятный тип, некто Борис Жуков. Я сам участвовал в его задержании. Если Анечка притащит мне еще чебурек, расскажу и о нем. Кстати, беседа не получится короткой. Этому типу бы романы писать. Он так многословно рассказывал о себе, своей семье и пристрастиях, ничего не утаивая, как Чикатило, что писатель уже избрал его героем своей книги. Впрочем, могу опустить подробности и поведать о самом главном.

Журналист покачал головой:

– Я должен знать все в подробностях. Так что старайся ничего не упустить.

– Хорошо.

Анечка словно читала их мысли. Кроме пахлавы, она притащила порцию горячих чебуреков:

– Угощайтесь, пожалуйста.

Друзья не заставили себя ждать. Проглотив один чебурек, Андрей снова начал рассказ.

Глава 13

Борис Жуков стоял у окна и с грустью смотрел на клумбы палисадника, которые его жена разбила в прошлом году. Он терпеть не мог работать на земле и сразу предупредил супругу: мол, если она хочет, пусть огораживает небольшую территорию под окнами их квартиры на первом этаже, но пусть зарубит себе на носу – он и близко не подойдет. Это ее не испугало, и вскоре земля запестрела цветами. В этом году кусты сирени зацвели как никогда, и даже Борис любовался этой красотой. Казалось, ему можно было жить и радоваться. Неплохая работа с неплохим заработком в автосервисе, любящая жена, двое прелестных детишек. Однако этого ему было мало. На протяжении многих лет он чувствовал какую-то неудовлетворенность, раздражительность, желание покончить с собой. Жена как женщина почти не привлекала. И потом, этот навязчивый сон! Сон, преследовавший и в дневное время. Жуков представлял себе облик мальчика в коротких штанах, с которым он вступал в сексуальную связь. Для борьбы с этими мыслями и фантазиями Борис пытался вести беспорядочную гетеросексуальную половую жизнь, глушил водку. Однако это помогало ненадолго, фантазии вновь насильственно вторгались и, наконец, привели его к суицидальным идеям. Фантазии стимулировались детьми, которых он видел на улицах, образами телесериалов, журнальной продукцией. Втайне от супруги он коллекционировал эти изображения, но в страхе, что она проникнет в святая святых, уничтожал их. Однажды фантазия перешла в реальность. Борис тогда взял отпуск и поехал к родной сестре в Крым. В Симферополе недалеко от вокзала он познакомился с мальчиком лет одиннадцати, проживавшим поблизости. Мужчина просто подошел к ребенку, улыбнулся, заговорил – и малыш растаял от внимания взрослого дяди. А затем дядя отвел ребенка в укромное место и начал «учить» взрослой жизни… Естественно, парнишка не мог понять, чего от него хотят. Но дядя был ласков, и ребенок слушал его.

Потом наставник, не спеша к сестре, отвел парнишку домой и даже познакомился с его мамой! При этом он представился тренером детской футбольной команды. На удивление, наивная женщина поверила. Более того, на следующий день она отпустила сына вместе с «тренером» якобы на сборы в Евпаторию. Борис переночевал у сестры, навешал ей лапшу на уши, что его срочно вызвали на работу, а сам на следующий день отправился с ребенком в другой город. Тогда он испытал неимоверное облегчение, разумеется, сознавая, что все, что он совершил, грязно и преступно.

Через три дня Борис привез мальчика в Симферополь, но при этом юному футболисту дядя Валера, как представился Жуков, строго запретил говорить маме, что с ним произошло на самом деле. И ребенок молчал. Жуков надеялся, что парень будет молчать всю жизнь, как он сам, когда стал жертвой насилия в десять лет. А еще он надеялся, что этого больше не повторится. Однако призраки не исчезли. Перед глазами снова замелькал образ мальчика в коротких штанишках. Жуков взял отпуск за свой счет и отправился на поиски новой жертвы. Искать пришлось недолго. Бродя по автовокзалу, он увидел, как женщина, что-то наказав ребенку лет пяти, оставила его у автобуса, а сама направилась в магазинчик. Сознавая опасность предприятия, Жуков все равно подошел к мальчику и спросил, как его имя. Малыш назвался Колей, и он предложил ему пойти с ним посмотреть красивые машинки, которые он купил сыну. Коля ответил отказом, потому что мама ему запрещала разговаривать с незнакомыми на улице, однако Борис не оставил затею и потянул его за ручку. Коля разревелся на весь автовокзал, перепуганная мамаша выбежала из магазина и бросилась к ребенку. На ее счастье, неподалеку находился полицейский, который поспешил к месту происшествия. И тут выяснилось, что, пока Борис разговаривал с мальчиком, за ними наблюдало много народу. Все, как один, подтвердили: мужчина приставал к мальчику и пробовал увести его с собой. Жукова задержали. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не положительная характеристика с места службы – городского Дома культуры, где он работал оформителем, и его недавнее увлечение. Художник с высшим образованием, окончивший Академию, он понял: сейчас на картинах не заработаешь. Прозябая в Доме культуры, Борис ломал голову, как улучшить материальное положение, пока однажды с ним не произошла любопытная история. В тот зимний день он стоял на остановке и ждал маршрутку. Недалеко от остановки сверкала свежей покраской новенькая иномарка. Жукову показалось, что на переднем сиденье, находившемся в чуть откинутом состоянии, лежит грудной ребенок, и он подошел поближе. Зрение не подвело: малыш, которому по всему было не более пяти месяцев отроду, спал на переднем сиденье. Борис похолодел и попытался открыть дверь иномарки. Ребенок находился в таком положении минут сорок, Борис был в этом уверен. В тот день маршрутки ходили плохо из-за гололедицы, и Жуков то и дело посматривал на часы. Да, минут сорок или даже больше. Кажется, машина уже стояла, когда он пришел на остановку. Почему родители бросили малыша одного? Что, если он уже без сознания? От попыток Бориса проникнуть в салон закричала сигнализация, и дама средних лет в норковой шубке выпорхнула из салона красоты, расположенного напротив.

– Что вы делаете? – она схватила Жукова за руку.

Он закричал ей:

– Немедленно откройте машину! Вы погубили своего ребенка.

Тут женщина принялась хохотать, спокойно открыла дверцу и показала изумленному Жукову прекрасно сделанную куклу, которую почти невозможно было отличить от настоящего младенца. В порыве доброты женщина даже подвезла художника, и он узнал: у жительниц Приморска с недавнего времени появилось новое увлечение – играть в кукол-младенцев, которых с первого взгляда и не отличить от настоящих детей! Малыши-реборны (так называли кукол) как будто с настоящими морщинками, складками и родимыми пятнышками, выглядели как живые и навсегда влюбляли в себя. Жуков удивился, когда узнал: такая кукла стоит не менее тысячи долларов. Так неужели и он не сможет делать таких же? Он все же художник. И Жуков взялся за работу. За короткое время ему удалось постичь азы этого искусства, и его куклы восхищали своей реалистичностью. Каждая венка, каждый капиллярчик были тщательно прорисованы. Мимика выражала натуральную эмоцию, как будто реальный ребенок просто на мгновение застыл, а мастер успел запечатлеть и перенести в трехмерное пространство его образ.

В этих куклах не бросалась в глаза выхолощенная, правильная, симметричная красота, присущая обычным игрушкам. Малыш реборн мог быть сонным, мог улыбаться, мог «думать о чем-то». Глаза у него как будто живые. Жуков наносил реборнам, как настоящим малышам, румянец, пигментные пятна, веснушки, родинки, даже сыпь и покраснения. Тело малютки реборна становилось для него настоящим холстом: кисточкой вручную он прорисовывал все светотени, рельефы, используя разные краски. А вместо мохера, заменявшего куклам волосы, Жуков брал настоящие, срезанные у детей. У того мальчика, из Крыма, он тоже срезал волосы. Вот и в тот раз, пойманный на автовокзале, он рассказал полицейскому про свое увлечение.

– Мне нужны были волосы для моей куклы.

Полицейский все равно отвел его в отделение, с Жуковым побеседовали и отпустили. Борис стал осторожнее. Он не сомневался, что его данные на всякий случай занесли в базу, и не ошибся. Однако желание брало вверх.

Проходя однажды мимо школы, где, как ему было известно, учились дети обеспеченных родителей, он увидел светловолосого мальчика, так похожего на героя его снов. Борис подождал, когда ребенок выйдет за забор, и подошел к нему:

– Здравствуй.

Мальчик удивленно взглянул на него:

– Здравствуйте. А вы меня знаете?

Борис улыбнулся:

– Ты очень похож на моего сына. Он тоже учился в этой школе.

– Учился? А что с ним случилось?

Жуков доверительно наклонился к нему:

– Я отправил его в Англию. Теперь он живет и учится там.

Мальчик верил каждому слову. Жуков неплохо понимал детскую психологию.

– Раньше мы с ним всегда играли на компьютере в игры, – сообщил мужчина. – Теперь я остался вдвоем с женой. Она не хочет со мной играть, а мне так этого не хватает.

– Понимаю, – по-взрослому рассудил ребенок. – Моя мама тоже терпеть не может компьютерные игры. А папа, к сожалению, очень много работает. Мне тоже бывает скучно.

– Хочешь поиграть со мной? – поинтересовался добрый дядя.

Мальчик кивнул:

– Еще бы… Только спрошу у папы.

Жукову еле удалось скрыть волнение.

– А вот папе говорить как раз не надо.

– Почему? – удивился ребенок.

– Потому что он никогда не пустит тебя к незнакомым людям. Ведь правда не пустит?

Мальчик вздохнул:

– Верно.

Незнакомец положил ему руку на плечо:

– Вот почему не нужно ничего ему рассказывать. Ни ему, ни маме. В случае чего скажи неправду. Потом, когда мы познакомимся с твоим папой, он сам начнет отпускать тебя ко мне. Но пока держи это в тайне.

Школьник подумал и кивнул:

– Ладно. Так когда мы поиграем?

– На днях я еще подойду к школе, – пообещал Борис. – Выберу более-менее свободный день. И чтобы супруга была дома. Она испечет нам пирожки.

Мальчик щелкнул пальцами:

– Отлично, я буду ждать. Меня зовут Дима Карпов. До свидания.

Ребенок побежал во двор школы. Его приятель, полный розовощекий Паша, поинтересовался:

– Что это за тип?

– Мой новый друг, – с гордостью проинформировал его мальчик. – Теперь у меня есть взрослый товарищ, и мы будем играть с ним в компьютерные игры. – Он вдруг спохватился и умоляюще посмотрел на Пашу: – Только уговор – моему отцу ни слова. Знаешь ведь, какой он у меня строгий.

Паша покосился на друга:

– Дима, может, твой папа прав? Мои тоже не пускают меня с незнакомыми людьми.

Мальчик хлопнул в ладоши:

– А, ты ничего не понимаешь. Он хороший, у него сын здесь учился. А теперь ему скучно без него. Ну с кем еще он поиграет в компьютерные игры? Не с женой же?

Павел пожал плечами:

– Ладно, делай как знаешь, Карпов. А твоему папаше я ничего не скажу.

Под переливы звонка они побежали на занятия. Они не заметили, что за ними внимательно наблюдал Жуков. Когда дети скрылись из виду, Борис подошел к охраннику в синей униформе и дружески улыбнулся:

– Этот мальчик в темном костюмчике очень похож на моего сына.

Охранник вернул ему улыбку:

– Ваш сын тоже учится в этой школе?

– Учился, – поправил его Жуков. – Мы с женой отправили его в Англию. А этот мальчик? Кто его родители?

Мужчина доверительно сообщил:

– Его отец – директор турфирмы «Акме».

– Надеюсь, он забирает своего ребенка после уроков? – спросил Борис. – Я говорю так, будто этот Дима мой сын. Но, знаете, такое сходство. Я как-то беспокоюсь за мальчика.

– Можете не волноваться, – ответил охранник. – Диму забирает шофер.

Жуков сразу помрачнел, стараясь не показать своего настроения. Придется придумывать что-нибудь другое. Водитель наверняка подъезжает сразу после уроков. Ну, ничего. Он изобретательный, он придумает.

* * *

Рассказывая о Жукове, Тимощук недовольно морщился. Педофилы всегда были самой неприятной для него категорией преступников, у Панфилова этот рассказ тоже не вызывал никаких ощущений, кроме гадливости.

– Как вы вышли на него? – поинтересовался он.

– Я думал, ты догадался, – ответил оперативник. – Нам помог друг Димы Павел. Когда я в очередной раз по поручению Костикова беседовал с охранником школы, где учился Дмитрий, к нам подошел этот мальчик. Павел недаром слыл парнем сообразительным. Он сразу догадался, что я полицейский и что сказать охранник ничего важного не сможет, так как практически ничего не знает. Допрашивают его в который раз – и все без толку. Он не знает о самом главном… Значит, об этом должен сказать он, Паша. Мальчик подбежал к нам и повернулся ко мне:

– Здравствуйте. Вы ведь из полиции?

Я серьезно кивнул:

– Да. А ты кто?

– Лучший друг Димы Карпова.

Я улыбнулся:

– Ты хочешь помочь мне?

– Помогать вам – это наш долг, – по-взрослому произнес Павел.

Я похлопал его по плечу:

– Вот молодец! Я обязательно скажу твоей классной руководительнице, чтобы она похвалила тебя перед родителями.

– Не нужно, – степенно отказался мальчик. – Я просто переживаю за Димку. Вы ведь найдете его, правда?

– Если нам будут помогать, обязательно найдем, – пообещал я. – Что ты хотел сказать?

– Видите ли, незадолго до исчезновения Димы к нему наведывался один человек, – начал Павел. – Совсем взрослый, намного старше вас. Впрочем, может, вы просто хорошо сохранились.

Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Мальчик продолжал:

– Они о чем-то долго говорили, а потом Дима сказал мне, что у него появился взрослый друг, который приглашает его в гости. Мне это показалось подозрительным. А вам?

Я согласился:

– Конечно. Когда это было? Ты случайно не помнишь числа?

– Случайно помню, – отозвался мальчик. – Именно двадцать третьего мая. В этот день мы всей семьей ездили за город к бабушке на ее день рождения.

– Где стояли Дима и этот взрослый мужчина?

– Вон там, – Павел указал на место возле входа.

– Камеры наружного наблюдения захватывают этот участок. – Я повернулся к охраннику: – Мне нужны записи за двадцать третье мая.

– Это можно, – кивнул охранник.

Он отдал мне запись, и я принес ее Костикову. На ней мы увидели высокого мужчину, мирно беседовавшего с Димой Карповым.

– Надо просмотреть, нет ли его среди педофилов, которые состоят на учете, – сказал майор Шмакову.

Тот покачал головой:

– Я уже проверил. Его там нет. – Наш Шмаков умел работать оперативно.

Начальник наморщил лоб:

– И никакой зацепки?

– Обижаешь, – с грузинским акцентом произнес Виктор. – Однажды этот мужичок, Борис Жуков, попался на приставании к ребенку. Тогда ему удалось выкрутиться.

От его слов нас бросило в жар.

– Каким образом?

– Да очень просто! – Шмаков сжал кулаки. – Наплел что-то в отделе, вроде бы он художник, делает каких-то кукол, для которых нужны детские волосы. Дескать, он и срезал их у детей. В тот день ему якобы поступил срочный заказ от богатого клиента, а волос под рукой не оказалось. Вот он и отправился на их поиски.

– Где живет этот Борис Жуков? – поинтересовался майор.

– На улице Героев-подпольщиков, – ответил капитан.

– Но это же в пяти кварталах от вокзала, – заметил Костиков. – Хотя это неудивительно. Вряд ли его соседи разрешают ему постоянно срезать волосы у своих детей.

– Его надо брать, – твердо сказал Валерий.

– Уже выезжают, – улыбнулся уголками губ Виктор и выразительно посмотрел на меня и моего товарища. – Так что тебе повезло, дружище. Я в подробностях расскажу тебе, как мы брали этого гада.

Клим кивнул и снова подозвал Анечку:

– Пожалуй, принеси нам теперь два янтыха. Ты же не откажешься от такого угощения? – подмигнул он другу. Тот облизнулся. Несмотря на то что порции чебуреков были немаленькими, чувство голода не исчезло. А янтыхи – печеные чебуреки – здесь тоже готовили отменно.

– Пожалуй, надо быть дураком, чтобы отказаться, – промолвил он. – И чаю, будь добра, добавь. Кстати, горный у вас имеется?

– Конечно.

– Тогда неси. – Андрей выразительно взглянул на журналиста. – Этот чай, по его же рассказам, очень любит Карпов. Он тебе еще не говорил?

– Он вообще забыл, что любит, – пояснил капитан-лейтенант.

Анечка вскоре принесла два дымящихся янтыха, обильно смазанных сливочным маслом, и полный чайник.

– Как говорит Задорнов, сейчас чайком утрамбуем, – заметил Тимощук и налил себе полную кружку. – Горячий, как я и обожаю. Ну, слушай, приятель. В общем, к Жукову отправились я и Станислав Удалов и довольно быстро нашли на улице Героев-подпольщиков нужный дом. Он находился возле остановки, и мы порадовались, что не придется прошагать неизвестно сколько в поисках жилица педофила, как выразился Стас. Меня его заявление немного покоробило. Как и Костиков, я не любил обвинять заранее.

– Не торопись делать выводы, пока мы этого не докажем.

Стас скривился:

– Мне и так все понятно.

Я оборвал его:

– И все же не спеши. Откуда ты знаешь, что он похитил ребенка?

Удалов сплюнул:

– А то кто же…

Я немного помолчал.

– Но педофилы никогда не требуют выкуп…

– Значит, наш – исключение.

– Он еще ни разу не попался на этом занятии, а неприятному инциденту нашлось объяснение.

– А это – наша плохая работа, – не сдавался Удалов. В конце концов я решил не спорить.

– Посмотрим. – Я увидел симпатичный палисадник. – Похоже, под окнами его квартиры. Интересно, сам разводит?

– У него, кстати, жена имеется, – заметил Стас.

Мы вошли в подъезд, как две капли воды похожий на своих собратьев в новостройках, и поднялись на первый этаж девятиэтажки. Здесь пахло каким-то особым запахом, которым пропитаны высотные дома.

– Третья квартира. – Удалов подошел к двери. – Звоним?

– А чего ждать? – Мне хотелось поскорее покончить с этим делом. Палец Стаса нажал черную кнопку звонка. Заливистая трель разлилась по квартире, однако никто не спешил открывать. Он еще раз дотронулся до звонка.

– Где же этот негодяй? Супруга на работе, а он сегодня взял отгул. Шмаков интересовался этим, так что наш фрукт должен быть дома.

Я щелкнул пальцами:

– Может, вышел в магазин…

– Хорошо, если в магазин. Вообще, надо поговорить с соседями, – вдруг принял решение Удалов и подошел к квартире напротив. На его удивление, дверь открылась, когда он только собирался нажать на кнопку звонка. Симпатичная полная старушка, чем-то напоминавшая актрису Крачковскую, выскочила на лестничную клетку:

– Вы что это тут вынюхиваете?

– Мы ждем вашего соседа. – Я дружелюбно улыбнулся ей. Мои чары на этот раз не подействовали. Хозяйка сжала кулаки:

– На работе они. Наверное, не бездельники какие-нибудь, а интеллигентные люди. И нечего тут высматривать. Сейчас, между прочим, мобильные телефоны имеются. Почему вы с ним не договорились о встрече?

Настроена дама была весьма воинственно, и мы предъявили удостоверения. Она, внимательно изучив их подслеповатыми глазами, объявила:

– Неохота на кухню за очками бежать. Впрочем, проходите. – На ее широком лице вдруг засветился интерес. Мы вошли в однокомнатную квартиру, заставленную разнокалиберной мебелью. Создавалось впечатление, что женщина заполнила комнату либо чем придется, либо специально приобретала по вещице от каждого гарнитура. Откуда-то из коридора выбежал серый огромный кот и с недовольным ворчанием прошмыгнул под ногами.

– Яшенька чужих не жалует, – сказала женщина. – А вы к Борису, извините, по какому делу?

– Как вас звать-величать? – спросил я, снова атакуя ее очаровательной улыбкой. На этот раз она подействовала, и дама сменила гнев на милость:

– Клавдия Петровна, – представилась старушка и кокетливо добавила: – Некоторые в подъезде и тетей Клавой зовут, но я не обижаюсь. Главное, не бабушка. Я ведь еще не такая старая.

– Это верно, – поддакнул Станислав. – Клавдия Петровна, нам нужно увидеться с вашим соседом. Но поскольку его нет дома, желательно было бы что-нибудь о нем узнать, получить какие-либо сведения. Когда его можно застать?

Женщина пожала мощными плечами:

– Да работает он в Доме культуры, художником. Разве вам это неизвестно?

– Конечно, известно, – подтвердил я, – как и то, что он сегодня должен быть дома. Однако мы его не застали. Случайно не знаете, куда он мог выйти? И где его супруга?

Клавдия Петровна прищурилась:

– Зинка в деревню к матери на недельку уехала. А что он натворил? Вот чуяла я, что когда-нибудь его арестуют.

Мы переглянулись:

– Почему вы так решили?

Она пристально посмотрела на обоих:

– Ладно, не хотите – не говорите. А я вам все скажу. Борька – он вроде тихий сосед, не пьянствует, не буянит, баб в отсутствие своей благоверной Зинки не водит. А вот не лежит у меня к нему душа. Неприятный он какой-то, скользкий, как угорь. Про таких говорят: в тихом омуте черти водятся. А я не права?

Нам ничего не оставалось, как промолчать. «Крачковская» победно улыбнулась:

– Значит, права. Я знаю, вам нельзя разглашать сведения раньше времени. Вы небось пока его только рассматриваете в качестве какого-то подозреваемого. Так я вам скажу: вы пришли по адресу. Он и совершил это преступление.

Нас прошибла дрожь:

– Какое преступление?

Клавдия Петровна не растерялась:

– Да то, в котором вы его подозреваете.

Я усмехнулся:

– Пока он проходит у нас свидетелем.

Тетя Клава махнула пухлой рукой:

– А, рассказывайте… Хотя ладно, понимаю…

– А друзья к нему в гости ходят? – поинтересовался Удалов. Женщина подняла вверх большой палец с коротко стриженным ногтем:

– Вот, кстати… Нет у него друзей. Разве это нормально – гостей не принимать? К Зинке еще подруги бегают, а к нему – хоть бы кто…

– Может, он в гости сам ходит, – подсказал Станислав. – Знаете, не все любят у себя принимать. Жуков часто из дома отлучается?

Хозяйка наморщила лоб:

– В выходные частенько один куда-то мотается. Возможно, бабу навещает.

– Почему вы так думаете? – вставил я. – Вероятно, Борис как раз к друзьям по выходным и отправляется.

Тетя Клава погрозила ему пальцем:

– Меня не проведешь, молодой человек. Посуди сам: раз без супруги идет, значит, компания должна быть чисто мужская. А для чего мужчины своей компанией собираются? Чтобы спокойно напиться и чтобы при этом благоверные над душой не стояли. А он всегда трезвехонький возвращается, как стеклышко. Я уже принюхивалась. Нет, не иначе баба имеется.

– А ваш сосед добрый? Детей любит? – Удалов наконец задал интересующий их обоих вопрос. Женщина обратила взоры к недавно побеленному потолку:

– Наверное, раз своих двое. Впрочем, да, любит. В нашем дворе много деток, так он со всеми общается, всегда подойдет, расспросит, по головке погладит.

Я наконец перешел к главному:

– А вот этого мальчика вы случайно поблизости не видели? – и вытащил фотографию Димы Карпова.

– Знакомый что-то, – тетя Клава взяла из моих рук снимок. – Хорошенький какой. Ухоженный, видимо, из благополучной семьи. – Она еще раз взглянула на фотографию и вернула ее мне. – Нет, поблизости я его не встречала. А должна была?

– Нет, – я спрятал снимок в карман. – Огромное вам спасибо, тетя Клава. Все, что мы хотели, мы узнали.

– А я всегда рада помочь родной милиции, – усмехнулась она. – Правда, теперь вы полиция. И зачем вас переименовали? Все же милиция как-то родней. – Женщина пошла по коридору к входной двери и уже на пороге неожиданно спросила: – Так вы его брать будете? Или как?