Электронная библиотека » Ольга Фикс » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Крольчатник"


  • Текст добавлен: 9 июля 2015, 19:30


Автор книги: Ольга Фикс


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Осторожней! – не оборачиваясь, проговорил Валерьян, и Марина неловким, судорожным движением так крепко притиснула малыша к груди, что тот только охнул.

– Говорю тебе – осторожней! – На сей раз Валерьян обернулся и резким жестом закинул Марине на плечо волочившийся по полу хвост полотенца. – Не дрова ведь несешь!

Да уж конечно, не дрова! Разве дрова могут так изумительно пахнуть, так тепло шевелиться в руках, так сопеть и смотреть так сердито?

Тем временем они миновали дверь в столовую, повернули налево и оказались в неизвестном еще Марине ответвлении коридора. Стены здесь были выкрашены голубыми и розовыми разводами, пол был завален вывалившимися из стенного шкафа игрушками, Марина едва не споткнулась о трехколесный велосипед. Заканчивался этот коридор темно-вишневой дверью, которую Валерьян ловко распахнул ударом ноги.

За дверью находилась детская. Это было ясно сразу, хотя такой детской Марина никогда не видела и даже не воображала. По всем стенам, от пола до потолка, на светло-сером, почти прозрачном, как воздух, фоне, изображался райский сад. Во всю противоположную от двери стену высилось и ширилось гигантское древо, обвитое снизу доверху змием и густо увешанное сине-красными яблоками. На стене слева стояла Ева, высокая, обнаженная, вся розовая, в желтых и белых солнечных бликах. Она протягивала яблоко Адаму, занимавшему стену справа и с жадностью тянувшему к Еве сильные, узловатые ярко-розовые руки с синеватыми бицепсами. Впечатление было, что эти двое так и рвутся друг к другу, а древо и змий не дают им соединиться, и из-за этого они просто вынуждены обмениваться чем-нибудь на расстоянии – теми же яблоками, например.

Вдоль этих замечательных стен, совсем теряясь на их фоне, разбросаны были кровати: много узких детских коечек, не подходящих друг другу, разноцветных, разнотипных и разнокалиберных, типичная "мебель для дачи".

– Клади его вон туда! – скомандовал Валерьян, указывая Марине на одиноко стоящую в углу младенческую кроватку, такую старую, Б-г мой, еще довоенную – с опускающейся веревочной сеткой вместо привычных деревянных прутьев.

Кроватка была уже постелена. На подушке лежала пестрая байковая пижама с розовыми и зелеными слониками. У Марины у самой была когда-то такая. Марина развернула полотенце и осторожно, как дорогую куклу, одела малыша, флегматично протягивавшего ручки-ножки. Покончив с этим, Марина уложила Ванечку на подушку, укрыла одеялом и повернулась было уходить, но уже на пороге ее догнал басовитый требовательный голос:

– Сосу!

Марина беспомощно обернулась к Валерьяну.

– Под подушкой должна быть! – крикнул он, стремительно исчезая в дверном проеме. Дверь за ним закрылась. Под подушкой соски не было. Ванечка начал подвывать. Близнецы из своего угла противно захихикали одинаковыми голосами.

В отчаянии Марина перевернула всю кроватку, с трудом перегнувшись через не по-современному высоченный бортик, потом опустилась на четвереньки и облазила все пространство под и вокруг – ни намека на соску. Ванечка уже откровенно ревел во все горло.

– Ну что тут у тебя? – спросил вернувшийся с Китом Валерьян. – Что он орет-то?

– Соски нету! – в Марининых глазах стояли слезы.

Наскоро уложив Кита, Валерьян сам принялся за поиски, бросив перед этим на Марину уничтожающий взгляд. Однако он нашел не больше нее. Близнецы уже просто стонали от смеха, Кит с готовностью присоединился к ним. Валерьян высунулся из детской и громко, буквально на весь дом, рявкнул:

– Ольга! Ты куда соску задевала, мать твою так!

Марина невольно поежилась. Крепких выражений она не любила, ни дом, ни школа ее к ним не приучили, и теперь ей сделалось отчаянно неприятно. Так громко, да еще при детях! Дети, правда, и глазом не моргнули, продолжая отчаянно веселиться. Еще бы – такой цирк, да еще перед сном, небось не каждый день бывает.

Валерьян же, случайно взглянув на Марину, смутился.

– Извини, пожалуйста, – неловко пробормотал он. Дальнейшее потонуло в истошном вопле доведенного до ручки Ванечки:

– Сосу дать!!!

Наконец появилась Ольга, неся в руках вожделенный предмет. Она так спешила, что крыса не смогла удержаться на ее плече, сползла на шею и царапала теперь белоснежное Ольгино горло острыми коготками передних лапок. Хвост ее в тщетных попытках удержать равновесие буквально ходил ходуном. Ловко, как затычку, Ольга сунула соску в широко разинутую вопящую пасть, и в комнате сразу же воцарилась благодатная тишина.

– Надо же! – пробормотала в наступившей тишине Ольга. – Совсем забыла, что он после обеда спал у меня, а не здесь.

Марина, у которой с непривычки еще стоял в ушах детский вопль, потрясла головой, медленно приходя в себя. Все трое, не сговариваясь, резко повернулись и поспешно вышли, не глядя ни друг на друга, ни на детей, и в дверях едва не столкнулись лбами.

12

Вечернее купание и укладка детей знаменовали в крольчатнике конец рабочего дня. Покончив с этим гвоздем программы, все так или иначе снова сбрелись в столовую. Все казались усталыми, даже Руслан не прыгал и не скакал, как утром или за обедом, а сразу тихо лег в угол между окном и роялем и задремал, вытянув могучие лапы. Розовое нижнее веко прикрывало глаза, и от этого они казались страшными, налитыми кровью, а ведь на самом-то деле он сейчас спал и ни о чем таком не думал.

Валерьян и Денис принесли дрова, растопили камин, в центре стола возник вчерашний серебряный чайник, появился – также чудо из чудес – настоящий самовар, огромный, пузатый, прямиком со страниц детской книжки.

Рассаживались тоже не как за обедом или завтраком, а так, в беспорядке и вообще не за стол – Ольга с Денисом устроились прямо на коврике перед камином, Валерьян полулег на край дивана, поближе к Ольге, Женька села за спиной у Дениса, как всегда, на самый краешек стула, точно готовясь вот-вот вскочить и куда-нибудь за чем-нибудь побежать. Алена забралась с ногами в самую глубину единственного в столовой кресла и тщательно расправила на коленях узкую черную юбку. Ольгина крыса осторожно сползла с хозяйского плеча сначала на колено, а после на пол, и, в конце концов, совсем по-собачьи растянулась перед огнем, вытянувшись, как неживая. Голый хвост был явно длинней всего прочего тела.

Марина сидела на диване, привалившись головой к его мягкой плюшевой спинке, пристроившись прямо за спиной Валерьяна, упершись коленями ему в спину и время от времени слегка касаясь его рукой, просто, чтобы чувствовать, что он здесь, никуда не девался.

Хотя была какая-то еда, самым важным для Марины был сейчас чай, неимоверно крепкий и сладкий. Только теперь она поняла, как же ей хочется пить! Кроме того, наверное, от всех переживаний, Марину слегка знобило. Чай же был горячий, прямо из самовара, и Марина тянула чашку за чашкой, чувствуя, как что-то оттаивает у нее внутри, и ей становится хорошо, тепло и покойно.

Огонь в камине между тем постепенно разгорался. По краям поленьев расцвели жаркие, причудливые цветы, сучья затрещали, заполняя столовую звонким треском, странно ритмичным, словно какая-нибудь нездешняя музыка. От огня шел жар, лица у всех раскраснелись, в зрачках заплясали язычки пламени. Склоненные над огнем фигуры как бы покачивались, слегка колебались в воздухе – должно быть, дым застилал Маринины глаза. Марина вытерла набежавшие от жара слезы и улыбнулась, обхватила Валерьяна руками за шею, прижалась к нему всем телом и всем телом почувствовала, что он ей отвечает, что сейчас ему с ней хорошо. Впрочем, с ней ли? Со всеми.

Все сидящие у огня казались сейчас единым целым. Сразу было видно, как им всем хорошо, как дружно они тащатся на огонь, по-кошачьи жмурясь и протягивая к нему ноги и руки. Огонь притягивал их к себе, он был сейчас здесь, в столовой, персоной номер один, как бы еще одним членом семьи, живущим среди них своей собственной, ни на кого не похожей жизнью. Как будто раньше, среди дня, он где-то пропадал, куда-то уходил по своим делам, а сейчас вот вернулся и пришел в столовую, посидеть со всеми, и все тоже, как бы соскучившись, потянулись к нему.

Один только пес по-прежнему оставался в своем углу. Наверное, у огня ему было бы слишком жарко. Конечно – с такой-то шерстью.

Маринины глаза скользили медленно, в ленивой полудреме с одного на другого. Женька, Денис, Ольга. Алена, Валерьян, крыса перед самым камином, пес, спящий в своем углу. Ой, а это еще кто? Бок о бок с крысой дремал невесть откуда взявшийся огромный чернющий кот. Крысья голова безмятежно покоилась на его мощной пушистой лапе. "Волк и ягненок, – усмехнулась Марина, – экий тут рай!" Глаза ее стали сами собой закрываться, она поплотней обхватила Валерьяна за шею, чувствуя себя буквально не в силах противиться дальше сну. Никого она тут больше не боялась. Все они сейчас были, словно старшие братья-сестры. И совсем-совсем не стыдно было при них засыпать.

– Пойдем? – шепнул ей на ухо Валерьян. – А то ты у меня опять уснешь.

– А что? – сонно пробормотала Марина. – Здесь нельзя спать, что ли?

– Мне бы не хотелось. – Он улыбнулся и встал, потягиваясь, протянул руку Марине, и она с трудом поднялась, не чувствуя под собою затекших ног, и медленно, спотыкаясь, выбрались они из столовой. Никто даже не обернулся.

На лестнице было прохладно, и Марина сразу проснулась, поежилась. Валерьян привлек ее к себе, на ходу согревая плечи своими непомерно длинными руками. Идти в обнимку неудобно, но зато весело и приятно. Смеясь и чуть не падая, добрались они с грехом пополам до второго этажа, ощупью прошли по абсолютно черному коридору, Валерьян достал звякнувшие ключи, наугад вставил их в замочную скважину, распахнул дверь и с порога нашарил выключатель. Абажур из выдолбленной тыквы закачался под потолком, освещая комнату тусклым неровным светом. Стол, большая кровать, этажерка с книгами, перед которой Марина буквально застыла, пожирая заглавия глазами. Здесь было все, что бы ей хотелось прочесть, все, о чем она мечтала всю жизнь и все никак не могла ни купить, ни разыскать. Было похоже на сон.

– Эй! – окликнул Валерьян, – мы же, кажется, спать шли?

– Ах… – сказала Марина. – Да… да, конечно.

Валерьян нежно развернул ее спиной к этажерке и нетерпеливо потянул кверху свитер. Марина послушно подняла руки и закрыла глаза.

– Валька, а почему я мышь?

– А ты на нее похожа – маленькая, изящная, двигаешься бесшумно. У меня тут, в комнате есть одна. Вот будешь тихо сидеть – увидишь. Я иной раз зачитаюсь – подниму глаза, глядь, а она уже по всей комнате шурует. Да быстрая какая! Раз-раз, и уже ухватила чего-то, потащила к себе в нору. А стоит пошевелиться – сразу исчезает, просто как проваливается сквозь пол!

– Может, она тебе просто чудится? И потом, у вас же здесь кот. Что ж он ее не ловит?

– Ну, кот у нас тут лентяй, и на мышей ему наплевать. Ничего не чудится, нормальная мышь, вылитая ты, особенно в профиль.

Утром оказалось, что ее одежда так и осталась лежать на полу, там, где ее снимали, этакой разноцветной горкой, в то время как одежда Валерьяна, начавшего раздеваться только, когда он уже уложил Марину в постель и укрыл ее, голую, дрожащую от холода, одеялом – аккуратно висела на стуле. На сиденье стула исправно тикали часы, которые не забыли завести перед сном.

Лежа рядом с прижимающимся к ней Валерьяном, Марина внезапно почувствовала себя от него далеко-далеко. Ей вдруг вспомнились руки Дениса, его пальцы в глубине ее лона, рука, прощупывающая живот. Какими нежными, чуткими, все понимающими были пальцы этих рук, как они были непохожи на грубые, жестковатые пальцы Валерьяна, чьи прикосновения то и дело причиняли боль. Марина поймала себя на том, что боится того, что сейчас произойдет – боится куда больше, чем в первый раз. Почудилось вдруг, что ей предстоит какая-то сложная хирургическая операция, и будто бы для того, чтобы войти в нее, Валерьяну придется ее разрезать, а иначе ведь абсолютно невозможно, и представить себе нельзя, как…

Но ничего такого, разумеется, не произошло. Как и в первый раз, все прошло бескровно и почти безболезненно. Сначала вообще ничего не было, а потом незаметно для Марины и почти против ее воли откуда-то из глубины стал подниматься жар, огонь, похожий на только что виденный в камине. Марина вздрогнула, подалась вперед, чувствуя, что ее захватывает и несет куда-то какая-то абсолютно незнакомая, чуждая сила, раскручивается в ней тугой пружиной и вот-вот вырвется, развернется совсем и ударит заостренными с обоих сторон концами, одним в пах, а другим в самое сердце.

Удар оказался мягким, словно оба конца были кем-то заботливо завернуты в мягкую, теплую, влажную вату.

– Что с тобой? – сквозь зубы, не открывая глаз, спросил Валерьян. – Что с тобой произошло?

– Не знаю, – честно ответила Марина.

13

Утром, еще до завтрака, они встали и пошли к лошадям. Это оказалось метрах в пятидесяти от дома, в самом углу, вплотную к забору. Высокая деревянная конюшня с сеновалом по обе стороны от входа. Внутри были два просторных денника и – о чудо! – в каждом по лошади! В деннике справа лошадь была темно-темно-гнедая, цвета горького безмолочного шоколада, нескладная, высоченная и до ужаса милая. Лошадь в деннике слева была гнедая просто, цвета обычной шоколадки, в белых носочках и с черной гривкой. Ростом эта лошадь была поменьше и вся как-то поуютнее.

– Ну, вот, – представил их Валерьян. – Справа Цыган, а слева Зорька. Кто тебе больше нравится?

– Зорька, наверное, – сказала Марина, приоткрывая дверь денника и протягивая на ладони сухарик. Замирая от счастья, погладила она длинную замшевую морду, поцеловала украдкой бархатистую верхнюю губу.

– Седлать умеешь? – спросил Валерьян, доставая из угла седла и уздечки.

Марина смутилась.

– Не, не умею… Мы в деревне как-то так, без седла…

– Ладно, сейчас сделаем.

Но сделать он ничего не успел, так как дверь конюшни распахнулась и на пороге появился Денис.

– Так. Стало быть, правильно я вас вычислил. Валька, иди сюда, ухи обрывать буду.

– А что? – В глазах у Валерьяна отразилось искреннее изумление.

– А то. Тебе как, ребенок еще нужен или нет?

– А причем тут?

– При том, что если Марина будет ездить, да еще пару раз навернется, то я лично как врач ни за что не отвечаю.

– Подожди, а Алена?..

– Сколько власти у меня или у кого другого над Аленой, всем, я думаю, известно. И что эта бешеная себе позволяет, это, в конечном счете, ее дело. Вообще единственный способ объяснить что-нибудь Алене – это ее придушить. Но вот относительно вас обоих дело, кажется мне, не столь безнадежное.

Денис выжидательно замолчал.

– Как? – Валерьян обернулся к Марине. Она растерянно пожала плечами.

Наверное, Денис прав. Поездить, конечно, хотелось, но не настолько.

В конце концов, само наличие поблизости лошадей – это уже немало. И все-таки…

– Послушай, – видя, что Марина молчит и совсем расстроилась, Валерьян тронул ее за плечо. – Давай я тебя пока на лыжах вытащу, что ли? Тут такие места есть!

– Давай, – обреченно согласилась Марина. На лыжах она ходила отвратительно.

14

До завтрака они ходили на лыжах, после завтрака возились в детской с детьми, и все было хорошо. Ко времени обеда у Марины сложилось полное впечатление, что она жила здесь всегда, да и у остальных, кажется, тоже. За обедом в столовой неожиданно появился некто для Марины новый. Все уже сидели за столом, и дежурная в этот день Алена разливала по тарелкам суп. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился молодой человек, невысокий, коренастый, с коротко остриженными черными кудрями, темно-карими глазами навыкате и большим крючковатым носом. На нем были синие джинсы и клетчатая, черная с красным фланелевая рубашка. На полных губах у него играла открытая улыбка.

– Илюша! – в один голос завопили Сонька и близнецы, и даже Ванечка что-то такое радостно загукал. Остальные реагировали не так бурно, но тоже явно обрадовались. А Ольга, хоть и ничего не сказала, но вся так и просияла, откинула назад вечно спутанные волосы, и они с головой укутали бедную, ничего плохого не ожидавшую крысу.

Он подошел к Ольге, осторожно выпутал крысу из волос, погладил ее по голове большим пальцем, почесал кончиком ногтя за ухом, чмокнул Ольгу в нос и, обращаясь ко всем, сказал:

– Ну вот, здравствуйте вы.

– Привет-привет, – откликнулся Денис. – А ты что, один приехал?

– Пока один. А там и Маша с Лёвой, Б-г даст, выберутся.

– У вас все в порядке? Она себя как чувствует? – на одном дыхании выпалила Алена.

– Да слава Б-гу, а вы тут все как?

– Да как видишь, – тоже улыбаясь гордой такой улыбкой проговорил Валерьян.

– Да, ты же Марину должен был привезти! И где ж она?

– А вот.

Попривыкнув за почти два дня, Марина даже не покраснела.

Покончив с приветствиями, Илья уселся на диван. Выражение на его лице было расслабленным и безмятежным, совсем как у Валерьяна в первые здешние минуты – ну вот, добрался человек, наконец, до дому.

– Илюша, ты рыбу будешь? – ласково спросила Алена.

– Рыбу? Ну давай, что ли.

На рыбу он набросился с жадностью, буквально чавкая и урча и чуть ли не вылизывая тарелку.

– Эх, други, и какой же я был голодный! Вам тут всем и не снилось, каким голодным может быть человек, сдавший с утра целых два зачета и так и не зашедший с тех пор домой.

– Но ты хоть позвонил? Маша-то знает, что ты сдал?

– А как же! Будь спок! Чтобы я, да не позвонил? А что, не подаст ли мне кто-нибудь гитару? Сейчас я вам что-нибудь сбацаю под настроение!

– Сбегай-ка, Джейн, – распорядилась Ольга.

– Мама, я еще не доела, – неожиданно воспротивилась Джейн, которая вообще-то всегда молчала.

– Сбегай-сбегай, потом доешь.

– Да я не знаю, где она.

– Как где? На своем крючке, где обычно.

– Да нету ее там! Нету-нету, я сегодня смотрела.

– Оля, сходи сама, – тихонько сказала Алена.

Ольга сердито передернула плечом, сняла с него крысу, резко поставила ее на стол и молча вышла.

– Что же это ты, Джейн? – спросил Илья. – Маму-то нужно слушаться.

– Оставь ее в покое, – резко бросила Алена. За столом повисло молчание.

Однако длилось оно недолго, потому что возвратилась Ольга с гитарой, и столовая огласилась перезвоном настраиваемых струн.

– И-эх! – выдохнул Илья, пробегаясь по струнам замысловатым перебором. – Чего бы вам такого сбацать? Что-то настроеньице у меня не очень. – И он запел "Магадан" Городницкого:

"На материк, на материк

Ушел последний караван".

Может, это была и не самая веселая песня, но тоскливо от нее не становилось. Марине представилось, что вот она сейчас, на этой даче, отрезана от всего остального мира, цивилизованного и известного ей мира, – не так далеко от истины, как кажется на первый взгляд. А где-то там школа, и кто-то сейчас учит английский, готовится к завтрашнему уроку, тогда как она, Марина, завтра в школу не пойдет – и пойдет ли когда еще? Далеко-далеко в Москве люди едут на троллейбусе и в метро, толкаются и толпятся, терпеливо ждут свой номер на остановке, потом проносятся по шумной, режущей глаза разноцветьем улице или по темному, глубокому подземному туннелю. Г-споди, как она здесь от всего этого уже отвыкла, и всего-то за полтора дня! А то ли еще будет? Посмотришь – станет она здесь постепенно совсем другим человеком. Может, она тогда вообще не сумеет там жить? Вот было бы забавно! Где же она тогда будет жить? Впрочем, понятно где – здесь и будет, никуда отсюда не уедет. И чего она так всех тут поначалу боялась? И совсем Марина не удивилась, когда, допев про Магадан, следующую песню Илья запел на иврите.

Песню, которую пел Илья, Марина знала давно, потому, что ее часто пел покойный дедушка Муля, мамин папа. Дедушка говорил Марине, что песню эту придумал лет двести назад какой-то раввин с Украины. Песня была о том, что весь огромный мир – это один узенький мост, и что когда ты идешь по нему, главное – это ничего не бояться.

Надо же – сколько ведь уже лет прошло, лет десять, небось, не меньше, а Марина все еще помнит, как ей дедушка пел, как потом про песню рассказывал, как глухо звучал дедушкин голос в полутемной, заставленной старинной мебелью комнате, как колыхалась в такт словам дедушкина длинная, никогда не подстригаемая курчавая серебристая борода. “Так ты поняла, Мариночка, главное – это ничего не бояться".

Марина слушала знакомую с детства песню и незаметно для самой себя беззвучно шевелила губами, а Илья с удивлением разглядывал Марину темными, внимательными глазами. Допев, он отложил в сторону гитару, набрал в грудь побольше воздуху и спросил:

– Марина, можно я тебе один вопрос задам?

– Задавай, конечно.

– Марин, ты только, пожалуйста, не обижайся, скажи – ты еврейка?

– Да как сказать, – Марина слегка смутилась. – Мама у меня еврейка. А что?

– Да ничего, собственно, просто я вот, понимаешь, тоже…

На миг над столом нависло неловкое молчание.

– Илюха, – Денис дернул Илью за рукав, – Что я вижу?! Я смотрю, ты на чужих девушек заглядываться стал. А что скажет Маша?

– Да, – весело подхватила Ольга, – вот бы интересно послушать!

– А что Маша? Маша ничего не скажет. – Илья самодовольно рассмеялся. – Она ведь у меня воспитанная, послушная, не то, что вы тут все.

– Смотри-ка, – возмутилась Ольга, – мы, значит, ему уже не нравимся!

– Да, забаловался, – поддержала ее до сих пор молчавшая Женя.

– По-моему, он нарывается, – с угрозой в голосе произнесла Алена.

– А спесь-то какая, спесь! – заговорил Денис. – Нет, девки, это в нем не еврейское. Это в нем не иначе как польская бабушка заговорила. Ты как считаешь, а, Валь?

– Вестимо, так, – со всей возможной серьезностью поддержал его Валерьян.

– Бабушка там или не бабушка, а спать он у нас сегодня будет один, – подвела итог Алена, и покачала головой, с выражением комической озабоченности на лице – Давно, давно пора заняться его воспитанием.

– Да вы что? Все на одного, да? Человек, можно сказать, не успел приехать…

– А уже с порога на всех кидается, – закончила фразу Ольга. – Права ты, Женька, совсем он там в Москве одичал. Мы тут к нему со всей душой, а он, глядишь, нас скоро и за людей считать перестанет.

– Да вы что, в самом деле! – последняя реплика Илью совсем уже доконала. Полное впечатление было, что он весь этот стеб воспринял всерьез. – Да я же в шутку, честное слово, да девки, сами знаете, для меня лучше вас никого на всем свете нет, ну просто обрадовался я, вот, вижу, родную душу встретил, а вроде не гадал и не думал, ну и расчувствовался, понес невесть что, а так-то я и не думал даже, ну что вы, Оля, Аленка, а, что вы, в самом деле, ну простите вы меня, в конце концов!

– Простим? – Ольга посмотрела на Алену.

– Условно. Посмотрим на твое поведение. Ну гляди, одно лишнее слово – и ты будешь ночевать в своей пристройке, а там, между прочим, всю неделю не топлено.

Илья в притворном ужасе прижал ладони к вискам.

– Аленушка, не будь так жестока! Я же южный фрукт, я же замерзну, я же заболею, самим же потом придется меня выхаживать!

– И не надейся, вызовем твою Машу, вот пусть она тебя и выхаживает, – твердо сказала Алена.

– Да, повезло ей с тобой, ничего не скажешь, – притворно вздохнула Ольга и добавила уже всерьез:

– Ей сколько осталось?

– Да уж меньше месяца.

– Бессовестный! – ахнула Ольга. – И что она в пятницу, одна с ребенком поедет?

– Да я вот Вальку хотел попросить, – несколько смущенно проговорил Илья. – Валька, ты как?

Валерьян несколько секунд промолчал, но, видя, что на него все смотрят, сказал, наконец, с явной неохотой:

– Что ж, ладно, привезу тебе твою Машу.

На несколько минут за столом опять замолчали, уткнувшись каждый в свою тарелку. Слышно было, как дети потихонечку пересмеиваются о чем-то своем на другой стороне стола. Потом Никита громким и решительным голосом попросил добавки, Сонька закричала: “И мне, и мне!”, ей завторили близнецы. Женя, заглянув в кастрюлю, объявила, что на всех не хватит. Поднялся нестерпимый галдеж, и не стихал, пока Денис не поднялся и демонстративно не выплеснул остатки супа из кастрюли в свою тарелку, сказав при этом: “Ша! Я вот вам всем сейчас покажу, кто в доме хозяин!” Тогда все прыснули, и в столовой воцарилась наконец благодатная тишина.

15

Марина помогала Алене собирать после обеда посуду, когда Валерьян, ушедший с обеда первым, неожиданно возвратился в столовую. Одет он был уже по-другому, стал суше и строже, подошел к Марине, легонько обнял за плечи, чмокнул в лобик.

– Ну все, мышь, я поехал.

– Как, уже? – Марина растерялась. Прежние страхи возвратились с новой силой. Как же это она останется тут без него, со всеми этими едва знакомыми людьми? И потом, надо же как-то предупредить маму, Марина ведь только на два дня уезжала, и вещей с собой почти никаких.

– Твоим я сегодня же позвоню, мышь, сразу же, как приеду, – твердо пообещал Валерьян, поняв ее беспокойство. – Объясню им как-нибудь, что-нибудь придумаю. Подошлю Сережку за твоими вещами, и к выходным все тебе привезу. Ну что ты, в самом деле, я же через три дня опять приеду.

От страха и острого нежелания расставаться – так сразу, после откровения вчерашней ночи, – почти не пообщавшись, ни о чем не поговорив – остаться тут совсем одной – у Марины в глазах стояли слезы.

– Очень уж ты у меня плакать любишь, – с легкой досадой проговорил Валерьян, обнимая и целуя ее теперь уже по-настоящему. Марину это не утешило, но она молча закусила губу и таким образом сдержала слезы. И в самом деле, чего это она? Небось, не маленькая. Но, с другой стороны, ведь и не большая еще, правда?

– Пока, Валька, – с трудом сглатывая растущий в горле ком, сказала Марина. – Моим позвонить не забудь. И поскорей приезжай, хорошо?

– Это уж будь спок. Ну, пока. – И Валерьян обернулся к Алене. Ее он тоже обнял и тоже поцеловал, причем их поцелуй длился, наверное, целую вечность – так, по крайней мере, Марине показалось.

16

Вечер без Валерьяна и даже без надежды на него где-нибудь наткнуться показался Марине неимоверно тоскливым. Она изо всех сил старалась не думать, что осталась одна, да и не одна она была. Денис, чувствуя ее состояние, ходил за ней буквально по пятам, без конца рассказывая анекдоты и всячески уговаривая не грустить. Женька вынесла для нее из кухни кусок только что спеченного пирога, Соня подарила ей любимую бусинку, а близнецы специально для Марины нарисовали по танку и по самолету. Ольги с Ильей весь вечер нигде не было видно, но Джейн впервые за все это время сама подошла к Марине и тихо, робко спросила:

– Вы ведь нам еще попоете, да? Ну, пожалуйста!

Для ребенка, растущего в таком бардаке, она была на удивление хорошо воспитана.

В конце концов Марину, бесцельно бродящую внизу по коридору, встретила Алена, молча, ничего не говоря, обняла за плечи и утащила к себе.

Таинственным и незнакомым было для Марины это "к себе". Оказалось, что Алена живет прямо за столовой: дверь в ее комнату скрывалась за большим, с потолка до полу, ковром. Марина и внимания никогда на этот ковер не обращала: висит себе и висит, и рисунок какой-то стандартненький. Так вот почему Алена появляется всегда так внезапно и так неслышно!

Кровать у Алены – непривычно для здешних мест узенькая, с панцирной сеткой и никелированными шариками. Возле кровати, под окном, прялка, настоящая, старинная, безумно красивая. Рядом с ней письменный стол, широкий, светлого дерева. На столе лампа под стеклянным зеленым абажуром, рядом с ней будильник, желтая стеклянная кошка и стеклянная же низкая широкая вазочка, полная всяческой бижутерии, среди которой Марина углядела, наряду с всевозможными симпатичными фенечками, несколько вполне настоящих по виду драгоценностей. В углу над кроватью висела увитая засохшими цветами старинная икона богоматери с незажженной лампадкой. В противоположном углу стояла высокая глиняная ваза с торчащими из нее длинными камышинами. По стенам висели полки с книгами и безделушками. Казалось, что в этой комнате живет – и именно так, без никаких изменений – лет пятьдесят, не меньше, один и тот же человек. Однако ясно было, что человек этот никак не мог быть Аленой, ей ведь всего девятнадцать.

Марина видит идеальный, но совсем не давящий порядок. Возле письменного стола – глубокое, мягкое и тоже зеленое кресло. У Алены вообще много зеленого: и покрывало на кровати, и занавески. На занавесках вышиты большие золотистые птицы.

На кровати, на прикрытых покрывалом подушках растянулся вчерашний кот. Так вот, значит, откуда он приходил! За стеклами полок множество фотографий – взрослых и детских. Среди прочих – фотография обитателей крольчатника – весь здешний народ расселся летним вечером на крылечке и счастливо улыбается в объектив на фоне розового заката. При взгляде на эту фотографию Марину вдруг охватила такая тоска по весне, что перехватило дыхание и закололо в груди. И до каких только пор будет все валить и валить этот снег за окном, и когда только перестанет быть так холодно! Марина тяжело вздохнула и осторожно опустилась в кресло. Алена устроилась на кровати и словно машинально крутанула колесо прялки, затеребила кудель. Потянулась нитка.

– Чья это шерсть? – спросила Марина.

– Руслана, конечно, – улыбнулась Алена, руки которой двигались плавно, как бы сами собой.

– Как ровно у тебя получается! – восхитилась Марина. – Кто тебя научил?

– Няня. Тут, в этой комнате, когда я была маленькая, наша няня жила, и такая была няня – просто настоящая Арина Родионовна! Нас на ее шее всегда такая куча была – и для всех у нее как-то и доброе слово находилось, и меня, видишь, прясть научила.

– А откуда вас у нее была целая куча? У тебя что, много братьев и сестер?

– Как тебе сказать? – Алена на минуту задумалась. – Видишь ли, мой папа был женат четырежды, и у всех жен были дети, а еще один ребенок у него, так сказать, внебрачный. Я – самая младшая. Так что, когда я родилась, у папы уже внуки моего возраста были, мои, стало быть племянники. Но тут еще и просто дети жили, ну, всяких там родственников и знакомых. Друзей, опять же, у папы много. А здесь ведь для детей просто райское место! Так что видишь, – Алена засмеялась. – Получается, что здесь всегда был крольчатник, ну, по крайней мере, сколько я себя помню. – Смеялась Алена очень тихо и очень заразительно.

Надо же! Идея такого бесконечного крольчатника Марину просто потрясла. Вот так живешь, живешь себе, и не знаешь, что где-то в мире есть, существует такой вот теплый кармашек, специально для бездомных кроликов вроде тебя.

– А сейчас где же они все, куда подевались?

– Ну… – Алена опять задумалась. – Три брата у меня в Америке. Один – в Канаде. Одна сестра в Израиле, другая во Франции. Так что получается – одна я здесь осталась.

– А мама твоя где? – не унималась Марина, хотя и чувствовала уже, что вплотную подобралась к той границе праздного любопытства, за которой его уже называют бесцеремонностью.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации