Текст книги "Призрак океана, или Адмирал Колчак на службе у Сталина"

Глава 25

Исполняя решения Бокия, А. В. Барченко в период с 1920 по 1923 год провел серьезные исследования на Кольском полуострове. В этом же мероприятии, правда, находясь не в экспедиции, а подводя итоги, участвовал руководитель Института изучения мозга В. М. Бехтерев, поставивший в свое время Сталину диагноз, что этот сухоручка болен паранойей… Участие Бехтерева в обосновании легенды о Гиперборее – по мнению Бокия – должно было придать ей научный характер, классическую весомость, подогреть общественный интерес.

А. В. Барченко высказывал ряд доказательств существования Гипербореи, ссылаясь на обнаруженный им таинственный шурф под землю. Якобы когда он подходил к отверстию в земле, то у него было ощущение, что «с него сдирали кожу живьем». Надо полагать, то была ложь Александра Васильевича, боявшегося оказаться на месте тех подопытных кроликов-людей в подвалах Спецотдела, с которых действительно сдирали живьем кожу…

По завершении экспедиции на Кольский полуостров Барченко в 1927 г. осуществил исследования в Крымских пещерах. Вряд ли он бы там что-либо нашел, если бы в этой экспедиции не участвовал… а. В. Колчак.

Бокий пошел на этот шаг с легким сердцем, отправляя его под другим именем.

– Александр Васильевич, забудьте на какое-то время, кто вы есть в действительности. Если у вас возникнет нелепая мысль объявить себя Колчаком и доказывать, что вы не расстреляны…

– Можете не продолжать. Наивным было бы бежать из экспедиции и тем более кому-то что-то заявлять. Не буду опускаться до суждений, что в любой момент я могу быть убит. Скажу так… что вы предоставляете мне возможность сыграть решающую роль в исследовании карстовых пещер Крыма, которые интересовали меня еще в бытность командующим Черноморским флотом. Так что предупреждать и пугать меня, Глеб Иванович, вы же понимаете, несерьезно.

ИНТРЕВЬЮЕР: – И что, как вы думаете, у Колчака не возникало желания бежать? Никогда?

ПРИЗРАК: – Желание быть свободным – естественное стремление и разумного существа, и зверя. Был ли смысл бежать Колчаку, когда он в качестве научного сотрудника находился в составе экспедиции по поручению Бокия? Думаю, нет. Куда и к кому бежать? Можно, конечно, совершив побег, скрыться в сельве Амазонки или в центре Австралии, или еще где-то. Но могло ли это быть крайней необходимостью для такой личности, как Колчак? Подумайте сами… Был момент после одного из длинных разговоров… Бокий предложил Колчаку уйти, куда он желает, одев ему даже… свежесрезанное чужое лицо… (смотрит. – Авт.), чему ужасаетесь в онемении? Подобные эксперименты проводились, и не раз, между прочим, хорошо приживается, без проблем, надо только все быстро, точно и грамотно сделать… Вы что думаете, немецкие, американские, японские, еврейские ученые из закрытых институтов были более человечны? (Сжал кулак правой руки, поджал губы – словно укрощал эмоции, рвущиеся вовне. – Авт.) …Предложил, предупредив: «Вы же понимаете, Александр Васильевич, за Колчака вас никто не признает, скорее вас посчитают сумасшедшим. Нужно ли это вам?» В связи с этим стоит вспомнить, что советская система устами еврейских агитаторов, кажущихся нам простенькими весельчаками, Ильфа и Петрова создала образ «детей лейтенанта Шмидта». Представьте себя в то время на месте адмирала. Вот он приходит в ВЧК, в райком партии, в ЦК, на рядовое колхозное собрание или, скажем, на крейсер «Профинтерн» и представляется, говоря, что он бывший командующий флотом, бывший Правитель Сибири и Востока, царский вице-адмирал Александр Васильевич Колчак. Какую реакцию вызовет признание у той или иной аудитории? Где-то смех, где-то иронию и сарказм, где-то вытолкают взашей и пошлют. Плевки, осмеяние и «желтый дом» – вот самый ожидаемый расклад… Ни тебе возможности серьезно, с полной отдачей заниматься наукой, ни уютного дома, гарантированных благосостояния и безопасности (до определенных пределов) ни, в конце концов, отличной кухни. Нет, ничего хорошего из обретенной свободы не получилось бы. Даже при самом лучшем раскладе, даже выехав за границу. Ведь если у ВЧК были «длинные руки», которыми чекисты выкрали многих и многих русских генералов, деятелей-патриотов из эмиграции, то у Глеба Ивановича руки были еще длиннее. Он уже был далеко не чужим в Ордене и Группе, хотя и не являлся членом этих организаций.

Благодаря А. В. Колчаку были досконально исследованы не только пещеры, но и тщательно оборудованные, находящиеся на большой глубине тоннели, ведущие к уникальным по форме, по содержанию и архитектуре городам додревнейших цивилизаций! Спустя 10 лет после этих событий эти подземные города будут «освоены» подразделением Главного управления Госбезопасности, но… неожиданно для организаторов той экспедиции все исчезнет бесследно, а места входов в тоннели приобретут такой вид, как будто их никто не вскрывал! Мистика ли это? Скорей всего, нет, таково было желание определенных структур: убрать свидетелей, все запутать, и… В конце концов, ведь не могло это означать, что интерес к додревнейшим цивилизациям в Крыму у определенных структур был исчерпан.

Аналогичные исследования проводила и Германия.

Так, вступив в тесное сотрудничество с «Аненэрбе», Г. И. Бокий счел нужным поделиться многими открытиями. В работе «Аненэрбе» участвовало общество «Туле». «Туле» – так в Германии называли ту же Гиперборею; понимая под Туле додревнейшую цивилизацию эльбов, живших между великими германскими реками Эльбой и Одером. Тогда же немецкие экспедиции участвовали в исследованиях Гималаев, столицы Далай-ламы Лхасы.

Отправляя людей в научные экспедиции и убеждаясь в сверхдревности и русской, и немецкой цивилизаций, находя множество тому свидетельств, заказчики сих исследований затем умышленно уничтожали древние свидетельства, изобретали фальшивки, проводили фальсификации и порождали «научно обоснованные» легенды, построенные на полуправде.

В этом ряду фальшивок так называемый проект «Шамбала» по Тибету, куда были направлены экспедиции под общим руководством Николая Рериха – агента Бокия, а затем партийной разведки товарища Сталина; проект «Гиперборея», известный еще как «Земля Санникова» или «ушедшая в глубину веков Атлантида»; поиски земли Туле и др.

Наряду с поисками научных открытий (и сокрытия их) специалисты Спецотдела Бокия участвовали в совместных разработках и операциях ОГПУ по разложению буддистской веры, а также ликвидации Далай-ламы XII, Таши-ламы. Также были попытки создания Тибетской Красной армии.

Спустя несколько лет после этих событий туда же будет снаряжена экспедиция немцев от общества «Туле» по изучению проблем антропологии. Основанием для этого служило сообщение, что прапредками жителей Тибета являлись древние немцы.

Бокий отдавал себе отчет, что рано или поздно, – во всяком случае после окончания его земного пути – найдутся буйные головы, которые станут докапываться до Истины. И он позаботился… послав им, будущим, сатанинский привет из своего прошлого… Не зря ведь у Глеба Ивановича была создана мощнейшая структура из высококвалифицированных специалистов, оставивших потомкам массу документов, которые подтверждались (-ются) псевдонаучными исследованиями, проводившимися в специальных лабораториях, но – именно для введения общественности будущего в заблуждение. С одной-единственной целью: увести от реальных дел, которыми занимался спецотдел Г. и. Бокия.

Среди его помощников в деле сотворения правдоподобной напраслины и его коллеги, евреи Эдуард Морицевич Отто, Федор Карлович Лейсмер-Шварц, Александр Юрьевич Рикс, тот же парапсихолог А. В. Барченко. Им современные исследователи приписывают разработку шифров, кодов, хранение секретов, и… не более того; настоящая их деятельность – до сих пор не за семью, а за сто семью печатями… Так же, как совершенно не раскрыта деятельность Бокия по созданию технических и биологических средств уничтожения человека. Ведь не руками задушили, не только пулеметными очередями выкосили 60 млн. русских за 10 лет существования советской власти… А такие применяли достижения науки, что и сейчас у слабонервных волосенки дыбом станут…

Даже то, что у Глеба Ивановича содержались представители всех научных школ и направлений русской науки, – и то факт практически сокрытый, упрятанный даже от «прикормленных» исследователей и историков, кому власти доверяют рассказывать о том времени, «сливая» часть информации из секретных архивов.

Скрывают даже то, что в науке конца XIX века был осуществлен столь гигантский прорыв, что без этого не могла бы существовать мировая наука ХХ и начала ХХI веков. Возможно, пройдет еще не одно столетие, а мир будет пользоваться научными открытиями русских ученых, даже не зная, не представляя, КТО же первооткрыватели; КТО же те, без чьих трудов мир просто не сумел бы еще долго пользоваться благами, данным людям волей Создателя…

Так, напомним только, что в области мировой физики выдающиеся открытия осуществили ученые П. Н. Лебедев, Н. А. Умов, А. Г. Столетов, именно благодаря их фундаментальным исследованиям были созданы научные школы, которые концептуально обосновали стратегический прорыв Русского государства в будущее, заложив инфраструктуру освоения Сибири и Дальнего Востока. Последователи школ этих трех выдающихся ученых стали заложниками Спецотдела Г. И. Бокия, ими был скорректирован план электрификации и освоения Сибири и Востока, который и присвоили себе советские ученые. По поручению Ульянова-Бланка когорту «новых» «ученых» возглавил еврей Глеб Максимилианович Кржижановский, которому советские историки приписали разработку и осуществление так наз. плана ГОЭЛРО (Государственной электрификации России). Тогда как на самом деле широко разрекламированный в СССР план ГОЭЛРО был разработан и сверстан в период с 1899 г. по 1906 г. На электрификацию Русского государства была запланирована расходная статья Минфина империи.

– Мы с вами, Александр Васильевич, – как-то после бокала «Шато-Петрюс» сказал вольно раскинувшийся в удобном кресле Бокий, – изучали историю, логику, Закон Божий и хорошо понимаем, как важны эти предметы для русской цивилизации. А что, если мы укоротим, скажем… русскую историю? Создадим ее таковой, какой она выгодна нам? – Вы уверены, что вам это удастся?

– Безусловно. Скажем, историю нашего государства до революционного переворота мы начнем прямо с Киевской Руси. Нет, мы, конечно, расскажем о славянских племенах и их расселении, упомянем о язычестве славян, о крещении Руси и князя Владимира в Херсонесе, усилим аспект раздробленности Руси, упомянем о политических и культурных центрах, в том числе и о культуре домонгольского периода. Достаточно вам истории, а? И, конечно же, решительно усилим, акцентируем монгольскую экспансию и завоевания Руси Батыем. Посвятим политическим и культурным последствиям монголо-татарского ига работу целых институтов и десятков тысяч ученых. Мы на это сил не пожалеем! Всему миру покажем кровавую ярость Золотой Орды! Что еще? Да, обязательно покажем, как русский князь Александр Невский отражает агрессию немцев, этих кровавых завоевателей и палачей. – Но ненависть не свойственна русскому характеру.

– Это вам так думается, уважаемый мой Александр Васильевич. Мы подадим ведение войны Орденом не как реальное действо, а как закономерный протест русского народа против своего императора. Русские еще станут гордиться тем, что убийство императора совершено патриотами государства.

– Чушь. Вам не удастся привить подобные чувства народу.

– Удастся, и очень скоро. Мы запишем в школьные учебники, что «Народная воля», «Черный передел» и другие революционные террористические организации объединяли в своих рядах борцов за народное счастье. Так что эпоху Николая II и деяния министра финансов графа Сергея Юльевича Витте мы подадим в нужном аспекте. Как и реформы Петра Аркадьевича Столыпина. Кого надо – сделаем русским или немцем, кого надо – определим в евреи.

– Вы, Глеб Иванович, действительного тайного советника, канцлера Петра Аркадьевича Столыпина собираетесь записать в евреи?

– А почему бы и нет, ведь кто возразит, что Аркадий – не еврейское имя? Мы можем все, Александр Васильевич, все. Хотите остаться в истории Исааком Абрамовичем? Нет? Случись так, разве вы докажете обратное? …Ладно, не станем препираться, достанет вам и того, что вы пережили. Вот я тут кое-какие заметки вам оставлю. Почитайте, подкорректируйте, если сочтете нужным. Непременно буду вам благодарен. На досуге поразмышлять, читая мои записки, полезно и Вам.

Глеб Иванович мгновенно выпрямился и, по-военному развернувшись, направился к двери. Но вдруг, словно споткнувшись о невидимое, левой рукой схватился за сердце, а правой коснулся торчащего на шее кадыка. Его сразил спазм, болезнь, тщательно скрываемая ото всех. Лечился он только своими снадобьями, не допуская к себе даже светил медицины, в предостатке имевшихся в его сверхсекретном ведомстве.

Александр Васильевич вдруг осознал, что у него не возникло сочувствия, обычного в моменты физических страданий другого человека, не возникло желания оказать помощь или позвать врача. Словно прочитав все, что творится у него в подсознании, Глеб Иванович волевым усилием заставил себя ровно дышать и, повернувшись, сказал:

– Ничего удивительного, что у вас не возникло желания мне помочь. Я думаю, вы и сами понимаете почему. Мы еще продолжим беседы.

Еще мгновение, и дверь за Бокием плотно закрылась. Александр Васильевич просидел в раздумье долгое время, не прикасаясь к папке, где лежали исписанные страницы. Он уставился в пустоту, а видел проходящие перед собой счастливые тени из невозвратного прошлого; он видел себя, юного и довольного жизнью, видел своих родителей, родственников, жену, детей, видел когда-то давно-давно, в прежней жизни любимую им женщину…

Он по-прежнему сидел и улыбался редко навещавшим его видениям, когда дверь бесшумно отворилась и вновь вошел Глеб Иванович. Этот всевидец, вдруг опознав и переполошив его мысли, вкрадчиво произнес:

– Скажите, Александр Васильевич, вы бы хотели видеть Анну Васильевну Тимиреву?

Каким бы ни был собранным человеком адмирал Колчак, но до встречи с таким уникальным человеком, как Глеб Иванович Бокий, при подобных поворотах сюжетов его лицо, даже оставаясь непроницаемым, выдало бы волнение. Но сейчас Александр Васильевич, вздрогнув глубоко-глубоко в сердце, равнодушно ответил:

– Не надо слов. Вы не удивите меня, даже если сейчас по вашей воле пред моими глазами предстанет адмирал Николай Оттович фон Эссен, который, как нам известно, скончался многие лета назад. Меня не удивило бы, если б вы мне сейчас предоставили атамана, генерал-майора Григория Михайловича Семенова, или генерала от инфантерии Дитерикса, или других моих сослуживцев… Не удивило, разве что доставило приятные минуты. Но Анну Васильевну я видеть не хотел бы. Давайте о более серьезном, хотя подозреваю, что и это предложение с Тимиревой возникло не просто так.

– У меня есть достоверная информация, что низложенный в 1917 году Государь Император Николай II жив и находится в руках Сталина. Если исходить из известной мне ситуации, то все ложится на свои места. В том числе и ваше назначение диктатором Сибири или, как там… правителем, – как вам обещали в Ордене… И вы таким образом стали отвлекающей фигурой. Так что я поступил правильно, пленив вас, не дав вас расстрелять.

На какое-то мгновение Бокий замолчал, не без основания рассчитывая, что Александр Васильевич продолжит его мысль так, как он ожидает.

– Давайте оставим эти детские нюансы, – отреагировал на паузу Колчак. – Если Государь жив, то у Сталина серьезный козырь и он может шантажировать Орден. Я прав? – Вы правы.

– Но вы сами хотите стать… вершителем судеб? Вы хотите занять место Сталина? Глеб Иванович не ответил. Но и то, что он не ответил прямо на вопрос, было красноречиво. Зато он продолжил свои рассуждения:

– Мне становится понятным, почему в Америке пришел к власти Рузвельт, а в Германии Гитлер. Первого поставил у власти Орден, второго – Сталин, вернее, тот же Орден, но не без помощи Сталина. …А что, если мы с вами, Александр Васильевич, поведем свою игру и заговорим с Гитлером о вашем золоте, оказавшемся в Японии? Сейчас формируется треугольник Берлин – Рим – Токио. Мы заинтригуем Муссолини. Может, есть смысл нам с вами встретиться с Адольфом Гитлером? К примеру, через посредство общества «Туле» в Германии? Будем исходить из близости тематики ваших научных работ по древностям и их исследований. …Вам нужно посетить Германию, скажем, известный Гетеанум, являющийся структурным подразделением Антропософского общества. Где вы, благодаря моей рекомендации, сможете встретиться с членом масонской ложи и одним из основателей антропософского учения, Рудольфом Штайнером. Он же введет вас в круг единомышленников известного члена общества «Туле» Альфреда Розенберга.

– Если вы, Глеб Иванович, примете решение о моей поездке в Сибирь, или даже за рубеж, я выполню все ваши условия, даже если это будет стоить мне жизни. Естественно, я должен буду использовать то имя, которое мы с вами и выберем для подобной командировки. Сейчас не 1917-й, не 1920-й, уже идут 30-е годы ХХ столетия, и я должен признать, что и я вам, и вы мне очень нужны. Моей России нет, есть только моя жизнь, и чем дольше вы живете, тем дольше живу я.

Глава 26

В первых числах октября 1935 г., как всегда около полуночи, Сталин выехал из Кремля, а спустя немногим более получаса машина, проехав почти полуторакилометровый отрезок закрытого шоссе, свернула влево, затем направо, пока наконец ее фары осветили шлагбаум. А еще через несколько минут Сталин, выйдя из авто, направился к лифту, чтобы спуститься в бункер глубокого подземелья.

Редко, очень редко он нарушал сложившееся правило работать по ночам в подмосковном монастыре, и это был тот редкий случай. Не зайдя в монастырь, Сталин направился в подземный микрогород. Его соорудили всего несколько месяцев назад, но он был в нем уже в третий раз.

У входа его встретил один из ведущих работников Коминтерна и одновременно заведующий Особым сектором ЦК ВКП(б) Борис Николаевич Пономарев. Молча поздоровались кивком головы, вошли в помещение, и почти сразу же юркий малоприметный официант внес крепкий чай, тонко нарезанные дольки лимона на тарелочке, и гость-хозяин с видимым удовольствием стал отхлебывать. Допив почти до дна, он произнес:

– Пью грузинский чай, и иногда что-то так щемит… Может, сердце, может, от того, что на душе неспокойно. Говорят, это характерно не только кавказцам, но и сибирякам. Так, что вы мне скажете по Сибири?

– Товарищ Сталин, буду краток. Надо полагать, подошло то время, когда уничтоженных видных деятелей царизма необходимо перевезти в наше ведомство.

Неискушенному стороннему эта фраза ни о чем бы не поведала; однако ее смысл был понятен партнерам: тех, кто для народов страны уничтожен в праведном пролетарском гневе, но на самом деле обитает в целости и сохранности и даже служит на дело «мировой победы большевизма», – пора прибрать к рукам. Пора показать тем, у кого находятся эти личности, КТО в стране настоящий хозяин!

Борис Николаевич, взглянув на Иосифа Виссарионовича, продолжил:

– Еще. По имеющимся у меня сведениям, Бокий без соответствующей санкции побывал в Германии, где имел встречи с Рудольфом Гессом и Иохимом фон Риббентропом. Встречи и беседы происходили раздельно, оба немецких деятеля не рекомендовали ему беспокоить фюрера. И указывали, что фюрер лично вел переговоры по интересующей его теме с министром иностранных дел Японии. Фон Риббентроп успокоил Бокия, что в случае ликвидации большевистского режима в России, золото, принадлежавшее ранее Романовской империи, может быть возвращено… но только тем представителям, которые передавали его Японии. А именно: адмиралу Колчаку и генералу Семенову. При условии гарантии их жизни. Японскую сторону устраивает тот факт, что г-н Колчак, якобы расстрелянный, на самом деле живет и здравствует в ведомстве г-на Бокия. Должен отметить, товарищ Сталин, что только благодаря существованию адмирала Бокий сумел установить контакты через третьих лиц, – в данном случае через Гитлера с японским правительством.

– Ну что ж, – потрогав курительной трубкой ус, задумчиво подтвердил Сталин. – Как вы сказали? «…подошло время, когда уничтоженных видных деятелей царизма необходимо перевезти в наше ведомство»? Правильно сказали…

– Также, товарищ Сталин, подтверждаются факты, что Гитлер претендует на роль средневекового генерала инквизиции Торквемады в отношении евреев. Он мечтает об их уничтожении, потому что считает их виновными во всех бедах и трагедиях Германии. Хотя Адольф сам четвертьеврей. Но в подобных мыслях он единомышленник нашего Бокия.

– Но Бокий уничтожал русских с помощью своих ученых. «Научно обоснованная смерть», так получается, а? Применил науку, чтобы уничтожить 60 миллионов, да, мудрец, ва-и-и-стину мудрец.

– Так и есть, товарищ Сталин, да еще около 10 миллионов – это доля уничтоженных чекистами и красноармейцами. Мы не говорим о нерусских народах, которые также погибали от действий чекистов и армии.

Сталин острым взглядом просверлил своего собеседника, лишь бросив:

– Продолжайте!

– Бокий большой мастер провокаций. Я вам об этом на протяжении последних лет неоднократно докладывал. В настоящее время он поставил задачу за год-полтора подготовить провокацию по уничтожению Ягоды и Ежова, он также стремится дискредитировать руководство наркомата связи. И продвинуть своих людей – Пересыпкина и Псурцева (впоследствии оба станут наркомами (министрами) связи СССР; первый – маршалом войск связи, второй – генерал-полковником войск связи. – Авт.).

Сделав уместную паузу, Борис Николаевич ждал, что Сталин что-то скажет. И не ошибся. Вождь раздумчиво включился в диалог:

– Мы с вами должны быть благодарны товарищу Бокию за то, что он очистил страну от ненадежных для нас элементов. Именно благодаря проведенной им массовой… э-э, работе мы сумели закрепиться во власти. Особенно для нас поучителен завершающий этап его… э-э, деятельности, 1929-й год, когда было покончено с последним оплотом царизма – казачеством. И если где-то там, в мире империализма, скажут, что мы не последовательны, что мы… лишились такого количества населения, мы им покажем нашу страну изнутри, покажем, как наш народ предан партии, своим вождям и товарищу Сталину. А чтобы нам не дискредитировать товарища Бокия… пока… и не показать преждевременного интереса к нему… вам со своим аппаратом следует продолжать отслеживать деятельность структур товарища Бокия. В случае же ненужной нам утечки, которая бросит тень на товарища Бокия, мы поставим другого виновного… э-э, Тухачевского, который участвовал в уничтожении русского населения, применяя химические вещества. Но не будем спешить с этим. Не будем спешить… Мы должны еще весь аппарат ленинской гвардии тщательно систематизировать, ревизовать и затем разобраться. На это нам потребуется полтора-два года. Теперь вы должны полностью уразуметь, какую важную работу сделал Бокий. А с его ставленниками Пересыпкиным и Псурцевым поработайте… и они станут вам полезными…

…Когда собеседники расстались, Сталин еще около двух часов читал подготовленные ему Пономаревым материалы.

За более чем 12 лет пребывания на посту руководителя партии он почти все знал о большинстве дел, которые проводились Спецотделом. И где-то с 1927 г., Сталин, получая информацию из различных источников, как из-за рубежа, так и из своей партийной разведки – Особого сектора ЦК, учуял, осознал, что Глеб Иванович Бокий далеко не так прост…

На какое-то время Сталин оторвался от бумаг, достал из кармана коробку папирос «Герцеговина Флор», вынул две папиросы, разломал их и набил табаком трубку. Затем через некоторое время, сделав в воздухе какую-то сложную конфигурацию рукой с зажатой трубкой, встал из-за стола, прошелся по мягкому ковру, остановился взглядом на узорчатом орнаменте под ногами, медленно повернулся, подошел к столу, взял коробок и наконец-то раскурил трубку. Через минуту-другую он вновь сел за стол и продолжая посасывать дымящуюся трубку, углубился в чтение.

А тем временем в соседней комнате заканчивали подбор для товарища Сталина материалов, касающихся подготовки и сбора Бокием компромата на наркомов и членов ЦК партии. Товарищ Сталин также внимательно отслеживал составление подобных списков, требуя внедрить четкую систему распределения и классификации не только по алфавиту, но и по степени надежности товарищей, по их реальной и мнимой деятельности. Он также советовал, чтобы списки не росли в виде вала, а… периодически уменьшались.

Как-то он сказал, что «среди наших друзей могут со временем оказаться враги», поэтому их надо периодически постреливать на отдыхе, в санатории, резать на операционных столах, топить во время плавания в Черном море и т. д. Подразделения для этих важнейших «смертоубийственных» дел были созданы не только в НКВД, в ГУГБ, но и в Особом секторе ЦК. Периодически каждое ведомство кого-то топило, кого-то толкало под поезд, под колеса авто, тянуло под водой за ноги… Но! Но на каждого из них всегда заводилась папка…

Любил товарищ Сталин своих товарищей… все они такие умные, такие грамотные трибуны, ораторы, ученые, публицисты, а он – такой тихий, скромный, незаметный… не произносит пламенных речей, не пишет ученых книг и не публикует в печати ярких статей. Он сер и неизвестен народу… был, до поры до времени… Зато у него есть главный рычаг власти и влияния на массы – назначенные им люди-инструменты в этих рычагах власти и влияния, а есть добровольные люди-инструменты, и таковым является вездесущий Г. И. Бокий.

– Ка-а-кой ма-ла-дэц! – комментировал чтение секретных документов Иосиф Виссарионович, попыхивая трубкой. – За золото борется, у японцев отобрать хочет! Ка-акой ма-ла-дэц! Прячет у себя под задницей расстрелянных советской властью царских генералов, министров, князей, известных ученых… и с адмиралом играется столько лет…

Сталин понимает, что золото – рычаг власти; и Бокий, стремящийся вернуть из Японии огромное количество золота, хочет создать свой рычаг власти, дополнительный, ведь у Бокия и так много денег… очень много денег…

Но что знает только товарищ Сталин: бо́льшая часть золота Российской империи уже находится у него самого!

Золота столько, что даже позавидуют давние друзья-враги: Рузвельт, Черчилль, да и Франко, у которого он скоро отберет испанское золото. И по справедливости: ведь он тоже его награбил. Разберется Сталин и с золотишком в Италии, и никуда друг Муссолини не денется. Ну а с другом Адольфом… ну что ж, они же союзники… Правда, при мысли о Гитлере у Сталина на душе кошки скребут… Он считает, что без его поддержки, т. е. без устранения из политической жизни возглавляющего немецких коммунистов еврея Тельмана, без изъятия того из предвыборной гонки и без искусственно создаваемого разрыва с социал-демократами другу Адольфу не видать поста рейхсканцлера. Но товарищ Сталин хорошо знает не ту сказку, которую преподносят народам мира как «правду» про угнетателей и угнетенных, про сговор империалистов всего мира…

Его тревожит то, что и Рузвельт, выполняя волю Ордена, и его старый друг-враг Черчилль, выполняя волю Группы, – через подставных людей и банки финансировали и продолжают финансировать укрепление мощи рейхсканцлера.

Хотя за что обижаться?

Ведь тот же Орден руками правительства США финансировал революцию в России и продолжает финансировать индустриализацию СССР, правда, изрядно устаревшими технологиями. Все это Сталин знает и видит… и опыт этот учитывает… И все-таки Сталин недоволен: финансирование-то ему из Ордена шло, но если посчитать, сколько стоит одна присвоенная Орденом русская Аляска да плюс проценты от ее использования, то поставленное оборудование и так называемые «новейшие технологии» для подъема советской промышленности, – капля в море, капля от полученного Орденом и Группой от бывшей Российской империи денег, выгод, земель и ресурсов…

И потому товарищ Сталин недолюбливает США и Великобританию, которыми правят не политики, не империалисты, а Орден и Группа. Поэтому он и считает, что хорошо, правильно поступает товарищ Бокий, что создает в его, сталинском государстве… свое государство, где Глеб Иванович видит себя, конечно же, руководителем некоей будущей страны. Так пусть же он трудится и договаривается, разумеется, закулисно, с Адольфом, чтоб вырвать у японцев русское золотишко. А он, товарищ Сталин, вовремя его заберет. Поэтому-то он и не дает «добро» на арест или нейтрализацию Г. И. Бокия товарищу Пономареву.

– Не спеши, молодой человек! Долго проживешь, если будешь меня слушать…

И Борис Николаевич не спешил. Не потому ли так долго прожил, до 1995 года?!