Текст книги "Расплата"

Глава 4

Через пару дней, которые я провела, не выходя из дома, позвонил Паша и настоял на том, чтобы сегодня же вечером я присутствовала на фотовыставке, которую устраивал один из его многочисленных друзей.

– Марго, тебе надо развеяться. Я заеду за тобой.

– Не нужно, Паш. Я приеду сама.

Услышав бодрый голос Боя, я и вправду захотела привести себя в порядок и выбраться в люди. Хотя бы ради того, чтобы не сойти с ума от длительного пребывания в четырех стенах наедине со своими невеселыми мыслями.

Но проведя первые полчаса в просторной галерее, среди большого количества людей, увлеченных только своими собственными персонами и безразлично поглядывающих на меня, я снова заскучала. Выход в свет не возымел ожидаемого эффекта. Было время, когда я, как и все эти люди посещала такие мероприятия только лишь с целью показать себя и утвердить свою значимость за счет того, что являюсь «своей» в столь светском обществе.

Зачем я оказалась здесь сегодня – было непонятно для меня самой. Все мои мысли по-прежнему вертелись вокруг Влада и детей, я не переставала думать о том, как их вернуть.

Фотографии, развешенные по периметру галереи, не вызывали у меня ни малейшего интереса. Более того, картинки расплывались перед глазами от то и дело подступающих слез.

Немного теплее на душе стало, лишь когда среди толпы я разглядела улыбающуюся и жизнерадостную Изабель. Она была как всегда свежа и хороша. Стильно одета, густые длинные волосы элегантно уложены. С ней я была бы даже не против перекинуться парой фраз.

Уловив мой взгляд, Изабель едва заметно улыбнулась кончиками губ и, как будто нехотя направилась в мою сторону. Тут я заметила, что ее сопровождает высокая белокурая женщина. Такая же статная, как и сама Изабель, облаченная в длинный сарафан в стиле милитари, густые светлые волосы собраны в небрежную толстую косу.

– Привет, Маргарита, – мне показалось, что Изабель смотрит на меня с жалостью.

– Здравствуй, дорогая, – мне пришлось немного приподняться на цыпочки, чтобы чмокнуть ее в щеку.

– Познакомься, – как-то неуверенно, со смущенной улыбкой предложила Изабель, указывая на свою спутницу, – Это Елена. Маргарита.

Елена Прекрасная, как я нарекла ее с первых же секунд встречи, протянула мне для пожатия длинную мраморно-белую руку с такими же неестественно длинными пальцами. Не то чтобы она соответствовала моим понятиям об истинной красоте, но почему-то именно такой мне всегда представлялась героиня народных сказок. Правильные, практически идеальные черты лица, длинная русая коса, платье до самых пят – усиливали этот образ.

Впрочем, разговор с этими женщинами у меня так и не завязался. Тут же откуда ни возьмись появился Павел и с встревоженным видом отвел Изабель в сторону. Пока влюбленные выясняли отношения (так мне показалось), Елена не спускала с меня своих голубых глаз. Я же отошла чуть в сторону и сделала вид, что рассматриваю экспозицию.

Переговорив с Изабель, Бой подошел ко мне, взял под локоть и отвел в дальний конец зала.

– Паша, у вас все в порядке? – участливо поинтересовалась я.

Но Бой, как будто бы не слыша моего вопроса, заговорил:

– Марго, прости, что так вышло. Я никак не ожидал, что эта женщина сегодня будет здесь.

– Ты о чем? Что за женщина? Пашенька, дорогой, успокойся.

На Боя было жалко смотреть. Лоб его покрылся испариной, а руки едва заметно дрожали.

Теперь он посмотрел на меня с недоумением.

– Так ты не в курсе? – насторожился он.

Я молчала. Неприятное предчувствие закралось в душу.

– Ну что ж. Пожалуй, оно и к лучшему. В конце концов, действительно, кто если не я скажет тебе.

Вид у Боя сейчас был, наверное, такой же, как у врача, которому предстояло глядя в глаза своему пациенту, объявить безнадежный диагноз.

– В общем, эта женщина, Елена, – продолжал он, – Она является новой пассией Жданова.

Первое, что мне захотелось сделать – это рассмеяться Павлу в лицо.

– Этого не может быть, – убеждая то ли его, то ли саму себя, проговорила я, – Прошло всего ничего с момента нашего расставания. Нет, невозможно.

Я уже готова была развернуться и уйти. Не от Боя, а от неприятного и нелепого разговора, который тот завязал.

Но он остановил меня, аккуратно взяв за руку.

– Марго, я понимаю, как больно тебе слышать такие вещи, но это действительно правда. Она уже живет в его доме. – Тут Павел осекся, – В вашем доме…

Он виновато опустил глаза.

– И откуда тебе это известно? – я все еще смотрела на него с недоверием. – Или все уже в курсе? Одна я не знаю, что мое место в буквальном смысле заняла другая женщина.

– Нет, не думаю. Никто этого не афишировал.

– Так откуда ты знаешь? – я не заметила, что заговорила на повышенных тонах, – Вы что, уже дружите семьями? Ну конечно! То-то я и смотрю, с Изабель они как закадычные подружки!

– Нет, что ты! – поторопился меня переубедить Бой, – Мы всего один раз случайно встретились в ресторане. Так и завязалось непринужденное общение. Я и сам не знаю, когда Изабель успела с ней подружиться, и зачем она ее сюда притащила. Именно об этом я и спросил ее сейчас.

– В ресторане… – эхом повторила я, пытаясь припомнить, когда в последний раз Жданов приглашал меня в ресторан. Затем, опомнившись, вновь обратилась к Павлу, – Изабель, наверное, сказала тебе, что я сама во всем виновата. Да ты и сам так думаешь, – перевела я на него стеклянный взгляд.

– А ты сейчас смотришь на меня как на предателя, – обреченно проговорил Бой.

Я не знала что ответить. Сейчас мне действительно казалось, что весь мир предал меня.

– Я понимаю, как эта картина выглядит со стороны. Но, пожалуйста, не принимай все за чистую монету. Ты мне по-прежнему дорога. Именно ты, а не Жданов и уж тем более не эта Елена. И поверь – ни я, ни Изабель не беремся тебя судить.

– Я, пожалуй, пойду, – только и сумела вымолвить я.

– Я отвезу тебя.

– Нет! – опять слишком громко ответила я. Несколько человек обернулись и недоуменно на меня посмотрели. – Нет, Паша, спасибо, – заговорила я уже более спокойно. – Я сама доберусь. Мне нужно побыть одной.

– Я не пущу тебя одну, – не унимался Павел.

– Паша, я прошу тебя, – я посмотрела на него так, что он, кажется, понял – настаивать бесполезно.

Так и оставшись стоять посреди зала, он провожал меня взглядом. А я, ни разу не обернувшись, покинула помещение.

Я до последнего надеялась, что Жданов просто хотел сделать мне побольнее, рассказывая про свою новую пассию. Я была уверена, что если б у него кто и появился, то он бы ни за что не стал афишировать это. А оказалось, что все на самом деле так, как он говорил, и я очутилась в такой глупейшей ситуации, а близкие мне люди почувствовали себя неловко. Нет, это не Елене не следовало туда приходить, это не она была там лишней, а я. Она как раз смотрелась там очень органично: под ручку с Изабель, во взгляде не напускная заинтересованность всем происходящим вокруг. То ли дело я – бесцельно шатающаяся с бокалом вина по залу с безучастным видом.

Так, прокручивая в памяти события пренеприятного вечера, я на удивление удачно доехала до дома.

Ночь была ужасной. Я снова провалилась в вязкое забытье. Голова раскалывалась от выпитого вина, в горле пересохло, а между тем одна неприятная картинка сменялась на еще более неприятную в моем сознании. Белые длинные пальцы Елены, смущенное лицо Изабель, взволнованный Павел, загорелый и желанный, но такой недосягаемый Жданов, и тут же на смену ему в меня врезался змеиный взгляд воскресшей Карины. Калейдоскоп этих картинок, казалось, преследовал меня несколько часов подряд. Дальше видения были еще хуже и мучительнее – Альберт Эйнштейн, Авраам Линкольн, Исаак Ньютон и даже Адольф Гитлер – явились мне во сне и каждый требовал, чтобы я посодействовала их устройству в современном мире. Короче – полный бред! Не помню на какой из этих жутких картинок, но я все-таки проснулась. Меня трясло от холода, буквально зуб на зуб не попадал. Вряд ли такие последствия возможны после всего лишь двух выпитых бокалов сухого вина, скорее всего меня температурит – решила я.

Закутавшись в плед, я встала, чтобы закрыть все окна в квартире – мне казалось, так будет теплее, хотя сегодняшний майский вечер выдался по-летнему теплым. Разогрев молока в микроволновке я с кружкой вернулась обратно в кровать и, укрывшись двумя одеялами, попыталась согреться.

Не помню, как уснула, но проснулась я в прекрасной форме. От ночного внезапного озноба не осталось и следа. В квартире напротив было очень душно, и я мысленно поругала себя, что закрыла все окна.

Однако уже через пару часов, когда я от нечего делать включила телевизор, причины моего ночного «недомогания» прояснились. По всем каналам говорили о том, что сегодняшней ночью был зафиксирован невиданный за всю историю метеонаблюдений перепад температур. После вечерних +20С к двум часам ночи температура упала до -20С, а к утру вновь вернулась на прежнюю плюсовую отметку. Естественно, в квартире, где отопление было отключено на период летнего сезона, стало очень холодно, но мой затуманенный рассудок принял сие похолодание за озноб.

Прослушав информацию о плачевных последствиях ночного похолодания, я выключила телевизор и нервно заходила по комнате взад-вперед. Я не могла отделаться от подозрения, что это происшествие не случайно. Так уж вышло, что все, что я в последнее время принимала за случайность и недоразумение, на деле имело для меня пренеприятные последствия.

Предчувствие не обмануло меня. Через пару дней, когда внезапное похолодание уже почти перестали обсуждать, температура воздуха резко поползла вверх. За сутки воздух прогрелся до +50С. Новости снова запестрили тревожными сообщениями – людям становилось плохо прямо на улице, в наземном транспорте, в метро. В столичных больницах и родильных домах резко увеличилось число смертельных исходов. Число жертв представляло собой внушительную цифру – и скопилось оно за какие-то сутки, пока температура не вернулась на среднестатистическую для мая месяца отметку +18С. Но на этот раз уже никто не вздохнул с облегчением. Народ притаился и с опасением ждал, какой еще сюрприз приготовит природа.

А тем временем тревожные сообщения продолжали поступать и из других уголков страны и мира. Наводнение в Европе, невиданной силы смерч в Америке, землетрясение в Японии, извержение спящего то поры до времени мертвым сном вулкана на Камчатке – это лишь самые громкие события за минувшие сутки. В последующие дни еще не раз фиксировались небывалые перепады температур по разным регионам страны. Не миновали они и Москвы.

Я же до поры до времени наблюдала за этими событиями как будто со стороны. Не знаю, сколько суток я провела, не выходя из квартиры, а лишь лежа на диване и с ужасом наблюдая за происходящими в мире событиями по телевизору. Жара, сменяющаяся на холод и обратно, мало волновали мою телесную оболочку. То ли обстоятельства, то ли я сама загнала себя в транс, из которого было сложно выбраться. Я ни с кем не разговаривала, не отвечала на телефонные звонки и сама никому не звонила. Но телефон держала при себе в надежде, что позвонит Влад, хотя бы для того, чтобы сказать, что с ним и детьми все в порядке. Несколько раз я пыталась взять себя в руки и заставить покинуть квартиру, доехать до Центра или до дома, где остались мои дети. Но каждый раз я падала без сил и проводила в полуобморочном состоянии еще невесть сколько времени.

Пару раз я позвонила родителям, чтобы узнать, как они чувствуют себя в нынешних условиях. Но до того места где они отдыхали природные аномалии слава богу пока не добрались. Кроме того, их сопровождала моя сестра Лена, которая наконец-то находилась в положении и решила тоже отправиться подышать свежим воздухом – и от этого мне было спокойнее. Ее муж Виктор остался в Москве, зарабатывать деньги для молодой семьи, и если бы не он – не знаю, сколько бы еще я просидела в четырех стенах.

Звонок в дверь вывел меня из длительного оцепенения. Последние дней десять, если не больше, людей я видела только по телевизору, а тут вполне реальный человек пришел навестить меня лично. Я поспешила к двери, хотя скорее всего мне лишь казалось, что я спешила, судя по тому что в дверь продолжали звонить все настойчивее. Доковыляв, наконец, до прихожей, я повернула ключ в двери, которая сразу же после этого сама подалась мне навстречу. Я только успела вяло улыбнуться и сказать: «О, привет!». После чего так плашмя и упала в объятия свояку Витьке.

– Ритка, очнись, ты что пьяная? – я начала приходить в себя от легких пошлепываний по щекам.

Очнувшись окончательно, я поняла, что сижу на кухонном стуле, напротив, очень близко взволнованное лицо Витька, внимательно меня разглядывающее.

– Нет-нет, что ты, – сообразила я. – Просто слабость такая преследует.

– А ты когда ела в последний раз? – Витек озабоченно оглядел кухню, лишенную всяких следов продуктов или готовки.

Я посмотрела на него как на спасителя, осознав, наконец, причину своей слабости и недомогания. Я просто ничего не ела!

Поймав мой растерянный взгляд, Витька недовольно покачал головой и закопошился в кульке, принесенном с собой. Извлек из пакета булку с творогом, бутылку кефира и протянул мне все это богатство.

– На, поешь!

Я возражать не стала. Витя тем временем заглянул в ванную, чтобы помыть руки и тут же, поморщившись, закрыл дверь.

– Марго, ты отравилась что ли? – поинтересовался свояк.

Я не сразу поняла о чем это он, но по мере того как заполнялся мой желудок, рассудок медленно прояснялся – я вспомнила, что меня действительно тошнило почти каждое утро.

– Вить, прости за бардак. Я сегодня же приберусь. Благо ты меня реанимировал.

– Да я помогу тебе, – деловито сказал он, – Потому что я остаюсь. Мне честно сказать так не по себе стало в связи с последними событиями. Да что уж там говорить – страшно мне стало. А я один в пустой квартире, наедине с пугающей действительностью. Ленка пока возвращаться не собирается, да и нечего ей тут делать. Зато она меня обрадовала, сообщив, что ты тут, оказывается, одна живешь. Ну, я бегом к тебе, думаю – будем бояться вместе. Да честно сказать, мне бы с тобой и не страшно было совсем. Я так думал. Думал ты сильная, столько пережила, тебя такой ерундой не запугать. А оказалось, что ты решила себя тут схоронить раньше времени.

Я слушала Витька, простого, добродушного, но не отягощенного великим интеллектом, работягу, чудом попавшего в нашу интеллигентную семью, и мне становилось по-настоящему стыдно. Стыдно, что я не оправдала надежд этого маленького напуганного человека.

– Вить, – заискивающе улыбнулась я. – Извини, что обманула твои ожидания. Я исправлюсь – обещаю. А пока давай бояться вместе – так же веселее?

Остаток вечера бояться нам было некогда. Витек драил ванну и раковину, а я готовила ужин. Оказывается, родители оставили мне неплохой запас продовольствия – в виде замороженного мяса и полуфабрикатов в холодильнике и мешка картошки на балконе.

За ужином мы не разговаривали, но и телевизор условились не включать, чтобы не перебивать аппетит дурными новостями. Отужинав, Витек выжидательно уставился на меня. Ну что ж, пришло время подбодрить маленького человека. Так я нарекла Витька еще много лет назад, будучи наверное еще школьницей, когда тот впервые под ручку с Ленкой появился на пороге нашего дома. Он и впрямь был невысок и худощав, особенно на фоне довольно крупной и высокой Лены. И еще тогда я сказала сестре, что этот человек по жизни ничего не добьется, поскольку малодушен, труслив и не амбициозен, однако на фоне этого добр и ее, Лену, вряд ли когда-нибудь обидит. Сестра расставила для себя приоритеты и все же сделала выбор в пользу Витька, и, слава богу, до сих пор особо об этом не жалела.

– Вить, ты знаешь, у меня временные трудности в семье, – начала я.

– Да подозреваю, раз ты здесь, – понимающе прокомментировал мой собеседник.

– И у меня был непростой период. Но завтра же я поговорю со Ждановым и узнаю, какие меры принимаются для того, чтобы остановить все это безумие. Я уверена, что Центру под силу справиться со всем этим.

Лицо свояка просветлело. А я отвела взгляд. Я, конечно же, не была уверена в том, что говорю. Напротив, я была убеждена в обратном – именно деятельность Центра является причиной вселенской катастрофы. И как же не вовремя я потеряла возможность повлиять на человека, который стоит у руля всех этих процессов. Человек, который в свое время, не моргнув глазом, решил рискнуть жизнью сотен человек, теперь ради еще более грандиозных открытий не поступится и жизнями миллионов. Но в одном я не обманула Витька – завтра же я отправлюсь к Владиславу Жданову и не в роли затравленной жертвы, а в роли заступницы за человеческие права. Если он не послушает меня, то я открою глаза обществу на истинного виновника происходящего.

Глава 5

Но с самого утра осуществить свой смелый план мне не удалось. До обеда пришлось бороться с вновь подступившей тошнотой.

– Ритка, да ты на пару с Ленкой что ли решила?

– Чего? – недоуменно взглянула я на Витька, выходя из ванной и обтираясь мокрым полотенцем.

– Того! – он сделал многозначительный жест, очертив полусферу вокруг своего живота.

– Да бог с тобой! – махнула я на него рукой и проследовала в комнату.

Уставившись на календарь, висевший на двери в спальне, я замерла, производя в уме нехитрые подсчеты. Прошло больше месяца с того момента, как я покинула наш особняк, больше месяца я не видела своих детей и больше месяца я была беременна. Слава богу, что Витек появился сейчас, а не полугодом позже, когда бы ему пришлось указывать пальцем на мое пузо, чтобы сообщить о моем положении, – усмехнулась я про себя.

Да, ошибки быть не могло. По моим подсчетам срок совсем небольшой – около шести недель, но любая нормальная женщина на моем месте давно бы насторожилась. А я даже глазом не моргнула. Слишком тяжко было на душе, чтобы обращать внимание на утреннюю тошноту. К тому же это ощущение не было мне знакомо – предыдущие две беременности были лишены всяких проявлений токсикоза.

Что делать со столь внезапным открытием я пока не знала, но удивилась не сильно. Мое положение в сложившейся ситуации было бы недостаточно сложным и запутанным, если бы не эта беременность. Только ее и не хватало для полноты ощущений.

Несмотря на круто изменившиеся обстоятельства, которые по сути пока ничего не меняли, я все-таки собралась в Центр. На улице нещадно палило солнце. Природа, а скорее всего кто-то еще, преподнес жителям Москвы очередное испытание в виде аномальной жары. Легкой одежды у меня при себе не было, шопинг был бы сейчас крайне неуместен, и я решила заглянуть в свой старый шкаф. На глаза мне попалось небесно-голубое платье с белыми разводами и рукавами-бабочками. Милое, детское, воздушное, но и на сегодняшний день, на мой взгляд, не утратившее своей актуальности. Кажется, в нем я сдавала первый вступительный экзамен – историю. Ну что же, может быть и сегодня оно принесет мне удачу.

Правда, мои надежды на удачу таяли по мере того, как моя машина приближалась к Центру. Детище Жданова здорово расширилось за последний год. Теперь в его владениях была территория в радиусе примерно пятисот метров, на которой располагались зеленые лужайки, парковые дорожки, фонтанчики и даже летний амфитеатр. Но сегодня монументальное здание Центра, ставшее символом надежды и доброй воли, выглядело зловеще и устрашающе. Пока, возможно, только лишь для меня. Ведь именно в стенах этого здания находился человек, желающий лишить меня смысла жизни в лице моих детей, именно в недрах этого здания непонятным, противоестественным образом начали возвращаться к жизни давно умершие люди и, несомненно, где-то здесь же находился источник того зла, которое губит тысячи ныне живущих ни в чем не повинных мирных жителей.

Запарковав джип у входа в Центр, я окончательно укрепилась в своем решении. Жданов ни в коем случае не должен знать о моем положении. Признаться, поначалу я думала о том, что, возможно вот он знак свыше, шанс на счастливое воссоединение нашей семьи. Ведь Влад так хотел еще одного ребенка и, возможно воплотив его мечту в жизнь, я со временем заслужу прощения. Кроме того, быть может он одумается и прекратит свои страшные эксперименты – ради здоровья будущего ребенка. Ему придется позаботиться обо мне и моем душевном покое, а возможно это лишь позволив мне воссоединиться с моими детьми. И вот на несколько секунд мне казалось, что вот оно – решение всех проблем, долгожданное спасение. Но что-то подсказывало мне, что о таком развитии событий можно только мечтать перед сном. В реальности же следовало опасаться того, что узнав о ребенке, Жданов заберет у меня и его. Что ему стоит? Это такой же его ребенок, как и Андрюша с Соней, и вряд ли он окажется столь великодушен, чтобы оставить его мне. Я даже живо представила себе такую картину – на следующий день после рождения ребенка, я не нахожу его в роддоме, мне сообщают, что его забрал отец и просят покинуть больницу; я одна, со слезами на глазах покидаю роддом, а в это время Жданов передает моего малыша в длинные белые руки Елены Прекрасной.

Отмахнувшись от ужасающих перспектив будущего, я вышла из автомобиля, инстинктивно поглаживая свой впалый живот. И все-таки это счастье – подумала я, – Когда весь мир рушится и у тебя не хватает сил жить дальше, что-то внутри тебя, маленькая зарождающаяся песчинка – придает тебе сил, толкает вперед, делает выносливее и мужественнее. Это ощущение было хорошо мне знакомо. Так было, когда я была беременна Андрюшей. В тот нелегкий период жизни – он меня по-настоящему спас.

Жданов смотрел на меня как-то по-другому. По крайней мере, как мне показалось, без снисхождения и неприязни. А может это я в своем новом, только мне известном статусе, не чувствовала себя более униженной и оскорбленной. Однако без колкого замечания в адрес моего внешнего вида не обошлось:

– Что за прикид, Маргарита? Решила сразить меня инфантильностью?

– Ну что ты, разве это возможно учитывая тот факт, что теперь тебя привлекают барышни с сорок вторым размером ноги? – не осталась я в долгу.

Судя по скривленному выражению лица Влада, я попала в точку, или почти.

– Елена, рассказала о вашей встрече. Не знал, что ты успела разглядеть все до мельчайших деталей.

– Странно, что ты оказался так слеп. Я была лучшего мнения о твоем вкусе.

– В тебе говорит отвергнутая женщина. Жалкая это картина Рита, так что лучше не продолжай.

– Ты прав, – я изо всех сил пыталась подавить в себе обиду за такие слова, – Я не об этом собиралась с тобой говорить. Есть темы посерьезнее. Люди гибнут, а живущие до смерти напуганы и очень тяжело переносят эти резкие перепады температур и давления. Что ты творишь? Совсем с ума сошел в погоне за своими открытиями? А наши дети? Ты о них не думаешь? Они же тоже страдают от всего этого. Никому на пользу не идут эти аномальные явления. Ты заставил поверить всех, включая меня, что сделаешь мир лучше и безопаснее, избавишь людей от множества напастей и болезней. А на деле устроил хаос, которого не помнит человечество. Это какой-то Садом и Гоморра! Рано или поздно ты заплатишь за то, что натворил! За все в жизни приходится платить, уж я то знаю!

Влад слушал меня сосредоточенно, и не перебивал, хотя явно ждал, когда же я закончу.

– Это не я, – только и сказал он, как будто бы даже немного виновато.

– Не ври. То, что не поддается законам природы – явно вызвано искусственным путем и Центр единственное место, которое может быть источником происходящего. Я хоть и не вникала никогда в твою деятельность, но всегда была в непосредственной близости от базистов и Центра. Поверь, мне не составило труда понять, откуда ветер дует. Но сначала я не сильно испугалась, будучи уверенной, что слишком далеко ты не зайдешь, хотя бы потому что у тебя есть дети, которым еще всю жизнь жить в этом мире.

– Ты права, – покорно отозвался Влад, задумчиво глядя в окно, – Это Центр, но не я.

Что он говорит? Я открыла было рот, чтобы попросить пояснений, но так и осталась стоять в недоумении. Похоже, мой испытующий взгляд говорил лучше любых слов. Влад уловил его, отвлекшись на секунду от созерцания своих владений, и снизошел-таки до пояснений:

– Когда-то мне было бы стыдно признаться тебе, что я не оправдал твоих надежд, но поскольку и ты моих не оправдала – теперь мы квиты.

– Что ты такое говоришь? – с нарастающим волнением проговорила я.

– Ситуация вышла из-под моего контроля. Да, действительно в Центре работала целая группа, изучающая природные явления и уже не раз проводила опыты по воздействию на климатическую среду. Ее целью была борьба с глобальным потеплением и другими природными катаклизмами, возникающими в результате действия человечества. Не так давно я внедрил клонов в ряды научных групп. И вот спустя некоторое время начались перепады температур, а затем и все остальное. Система дала сбой. Кто-то в Центре решил показать свою силу. Но кто именно я пока не знаю.

– Может быть, Гитлер? – участливо предположила я.

– Ты еще можешь шутить? Как это в твоем духе, Маргарита, – Влад покачал головой.

На самом деле мне уже было не до шуток. Смысл слов, сказанных Ждановым, постепенно начал доходить до меня и по телу пробежал неприятный холодок, оставляющий за собой влажные следы. Ситуация вышла из-под контроля. Влад не может на нее повлиять. А значит надо всеми, включая нас и наших детей, нависла смертельная угроза. А ведь все это время я спасалась лишь мыслью, что что бы не происходило, Влад никогда не подпустит опасность близко к своей семье и своим детям.

– А ты смеешь делать мне замечания после того что натворил? – громко проговорила я. – Немедленно позволь мне увидеть детей. Кто сейчас сможет позаботиться о них лучше, чем я? Ты сидишь тут целыми днями и даже не можешь предвидеть, какая напасть может застать ту часть города, где находятся дети. Кто с ними сейчас? Твоя рыба вяленая? Да что она сделает, чтобы защитить их? Чужие дети не представляют для нее никакой ценности!

– Не суди по себе, Марго, это во-первых. Во-вторых, о безопасности детей я уже давно позаботился, насколько возможно. А тут я нахожусь не просто так, а пытаюсь исправить ситуацию и верю, что очень скоро у меня это получится.

– Насколько возможно?! – я выцепила одну-единственную фразу из монолога Влада. – Да это равносильно тому, что ты ничего не сделал, учитывая то, что ты даже не знаешь какой напасти ждать следующей! – я была в не себя и сорвалась на крик. – Я сейчас же поеду к ним, и ты не посмеешь мне помешать! Каждый день может стать последним для любого из нас, а ты лишаешь нас возможности даже увидеться!

– Рита, успокойся, – Влад схватил меня за запястье, и сердце мое на мгновение замерло: он так давно не прикасался ко мне, – Ни с кем ничего не случится, дети вырастут и сами решат общаться с тобой или нет, а сейчас не нужно нарушать их покой. Твой подавленный истощенный вид, страх в глазах и нервозность не могут повлиять на них положительно.

– Иди к черту! – я с силой вырвала руку из его ладони и выбежала вон.

Я твердо намеревалась отправиться прямиком в особняк. Решимость переполняла меня, сегодня я должна увидеть своих детей.

Резко затормозив у ворот нашего семейного дома, я буквально вылетела из машины и начала колотить ладонями в будку охранника. Я знала, что он там – дверь была заперта изнутри. Навстречу мне вышел наш прежний охранник Михаил – немного заспанный, он потер глаза.

– Маргарита Сергеевна? – удивленно протянул он.

– Спасибо, что не забыл, как звать, Миша. Ты меня уже не ждал?

Михаил пробубнил в ответ что-то невнятное.

– Дети дома? – я направилась в сторону ворот. – Открой немедленно.

– Никак не могу, Маргарита Сергеевна, – пожал здоровенными плечами охранник, – У меня четкий приказ от господина Жданова – не пускать вас ни под каким предлогом. И даже близко не подпускать, – проговорил он извиняющимся тоном и взглядом указал мне на мою машину.

– Нет, я не уйду пока не увижу детей, – твердо отчеканила я, – Ты же видишь, что творится вокруг, впусти меня, прошу!

– Не могу, меня сразу же уволят.

– У тебя есть дети, Миша?

– Да, двое. Только жена год назад ушла от меня и увезла их к матери в Свердловскую область.

– Вот видишь! Мы с тобой друзья по несчастью. Меня тоже разлучили с детьми против воли, – я пыталась ухватиться за малейшую возможность его уговорить.

Миша был добрый малый, но, не поддаваясь на мои уговоры, продолжал уверенно мотать головой.

Когда на моих глазах уже проступили слезы мольбы, ворота вдруг двинулись с места и медленно раскрылись. Я заворожено смотрела на них, а Михаил в это время предусмотрительно взял меня за локоть, чтобы я не вздумала проскочить внутрь.

В это время из ворот показалась «морда» здоровенного автомобиля. Он медленно выполз наружу и остановился буквально на минуту, как будто давая возможность полюбоваться собой. Это был огромный хаммер, таких я никогда не встречала на улицах города.

– Кто там? Кто там внутри? – прошептала я.

Михаил промолчал, но руку мою сжал еще сильнее.

– Дети там да? – с надеждой повторила я, вглядываясь в темноту тонированных окон.

В подтверждение моих догадок, одно из оконных стекол медленно опустилось и в окне появились две светлые головки. Андрюша и Соня наперебой кричали «мама» и тянули ко мне свои маленькие ручки. Внедорожник в это время тронулся с места и начал стремительно набирать скорость. Я кричала что-то о том, что люблю их, и мы скоро будем вместе, а в это время мои локти все сильнее сдавливали кулаки Михаила. Вдруг он резко отпустил меня, но видимо только потому, что понял, что машину я уже не догоню. Я все же пробежала несколько метров вслед за хаммером, и, упав на колени, долго провожала взглядом уменьшающуюся черную точку, пока она совсем не исчезла из виду.

Дождавшись этого момента, подошел охранник и помог мне подняться.

– Простите, Маргарита Сергеевна.

– Куда это их повезли?

– На занятия, я полагаю, футбол, танцы.

– Они и в школу ходят, – удивилась я.

Михаил кивнул.

– Но это же так небезопасно сейчас! Их не сопровождает никто кроме водителя!

– Этот автомобиль господин Жданов оборудовал на все случаи жизни. Жара ли, холод ли, наводнение, пожар – этой махине все нипочем. Водитель и сопровождающий охранник всегда наготове, чтобы укрыть детей в машине, если что.

– Тоже мне, Ноев ковчег, – хмыкнула я, отряхивая испачканные колени.

– Вам лучше вернуться в машину, Маргарита Сергеевна, – осторожно предложил Михаил, – что-то ветер нехороший подул, и вон тучи сгустились. А я к себе с вашего позволения, а то зябко очень.