Текст книги "Поговорим… Стихи"

Поговорим…
Стихи
Ольга Кислова

Редактор Владимир Николаевич Носков

Фотограф Ольга Сергеевна Кислова

© Ольга Кислова, 2017

© Ольга Сергеевна Кислова, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-5214-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из книги «Иду в мечту»

«Осень. Листва облетает…»

 
Осень. Листва облетает.
В небе таятся снега.
Стая на юг улетает,
Вновь покидая луга.
Осень, пора непогоды…
Серые лужи ползут.
Ветер забрал у природы
Красочный шёлковый кнут.
Дерево дремлет и стонет,
Голые ветки на нём;
В слякоти, бедное, тонет,
А не пылает огнём
Сказка исчезла с приходом
Осени тусклой, сырой.
Осень идет мимоходом,
Зиму ведя за собой.
 

«Из монашеского сада…»

 
Из монашеского сада
Улетели соловьи.
Там живет моя отрада,
Идеал моей любви.
Переплыть поля, озера
Небо сделать голубым.
И поймать искру у взора —
Так окажешься любим.
Ты откроешь свод у луга
И отдашь себя цветам.
Ты моя, да не заслуга,
Лишь прильни к моим устам.
Из монашеского сада
Улетел последний лист.
Там живет моя отрада,
Взор её спокоен, чист.
То не дева, то жар-птица,
Что в саду любви живёт.
Но добротная светлица
Сердце ей лишь разорвёт.
 

«Лепесток у розы алый…»

 
Лепесток у розы алый
Иссушился и поблёк.
Парень, молодец удалый,
От красавицы далёк.
От её далёк светлицы,
И дороги не легки.
Обернуться б скорой птицей,
Вместо ж крыльев – две руки.
Заросли пути-дорожки,
Тычет пальцем вдаль гроза,
А из тёмного окошка
Смотрят вдаль её глаза.
В тёмной крошечной светёлке
Призадумалась она,
В сарафане, в красном шёлке
У окна сидит одна.
Парень с девицею любы,
Но не венчаны кольцом.
Не слились в едино губы,
Не слилось лицо с лицом.
Ей противны все заторы.
Её доля тяжела.
А ему поля и горы,
Что для горного орла.
Тяжела для них неволя.
Расступись, родимый край,
Дай тропинку чисто поле,
К милой мчаться не мешай.
 

«Для вас, милый друг, я желанна…»

 
Для вас, милый друг, я желанна,
Вы мною одною больны.
Приду я, как прежде, нежданно
В красивые, светлые сны.
Заблещут на шторах просветы
От ярких, лиловых зарниц.
И ярким сияньем одеты
Глаза от пушистых ресниц.
Твой сон прогоню я ненужный,
Пусть лучше другой кто-то спит.
Проснёшься с улыбкой жемчужной,
И глаз бирюза ворожит.
Я песней молчанье нарушу,
Твой слух услаждать буду всласть.
Наполню любовью я душу,
Чтоб пела в душе наша страсть.
Я буду твоим дыханьем
В тревожной дневной тишине,
Тебя обниму на прощанье.
Иди же скорее ко мне.
И, день прогоняя безликий,
Поблекнут устало зрачки.
И взгляд, лихорадочно-дикий,
Устало отыщет очки.
Возьмёт он клавир песнопений,
Согнётся над тусклой свечёй.
Но сколько осталось ступеней,
Чтоб в вечный спуститься покой?
Но мысли его я развею,
Когда я к нему подойду.
Его, как цветок, я лелею
В своем незабвенном саду.
 

 
Я нашла любовь дорогую
В небезгрешном житейском раю.
А теперь стою и торгую,
Я себя по кускам продаю.
Что же я от себя оставлю,
Чтоб была моя совесть светла?
Я стихами небо прославлю —
Это всё, что я сделать смогла.
 

«Присмотрись, тебе я не пара…»

 
Присмотрись, тебе я не пара,
Я из дикой, далёкой страны.
Не звучит там красотка Гитара,
Льются дико напевы зурны.
Я боюсь ярких красок салонов,
Я не верю мужским пиджакам,
Я мечтаю встретить драконов,
Я мечтаю идти к облакам.
Для меня водопады в пустыне,
Где оазис на каждом пути.
Я отдам предпочтенье картине,
По которой можно идти.
Не лежу я в больничной постели,
Не зову лекарей и врачей.
Я в горах прохожу у расщелин,
Я купаюсь в душистом плюще.
Взгляд на жизнь большой и открытый.
Для меня на земле открыт рай.
После смерти всеми забытый,
Ты не сможешь крикнуть «вставай!»
Для меня давно нет преграды.
Я кричу на земле и в раю.
Мне везде и повсюду рады,
Где я дикую песню пою.
 

«Ты чужой, мне чужого не надо…»

 
Ты чужой, мне чужого не надо,
Не могу я чужое считать.
Для меня мои мысли – отрада,
Лишь от них не могу я устать.
В жизни многое людям можно:
От разлуки и до любви.
Ты чужой, и это тревожит.
Не позволю лезть в мысли мои.
Ты чужой, твоя жизнь тебя славит
Тем, что ты вырываешь лишь стон.
Моё сердце любить заставит,
Вырвет слово, что ты влюблен.
 

 
Напиши мне, милый, сегодня,
Ведь ты где-то все-таки есть.
Но живу я жизнью безродной,
Не поняв долгожданную весть.
 

Одиночество

 
Посеребрила мои виски
Седая старуха-метель.
И вою я от тоски,
Зову разноцветный апрель.
Устала от жизни душа.
Я жизни и свету не рад.
В кармане нет, ни гроша,
А за окном снежный град.
Поселилась в теле усталость,
Теперь и ночами не спится.
Подкралась ко мне старость,
На плечи мои ложится.
Не вымолвлю больше слов
В своём одиноком дому.
Лишь песню безумных ветров
Услышать ни дам никому.
 

«Прожил ты в быту…»

Моему деду Василию Иванову посвящается

 
Прожил ты в быту,
Испытав гоненья.
Понял красоту
Ты стихотворенья.
Сидя на тахте,
Сидя по-турецки,
В полной темноте
Ты играл по-детски.
Ты устал от всех
Повседневных дел.
Ради всех утех
Ты всегда терпел.
А теперь терпеть
Больше нету сил.
Гимн последний спеть
Смерть ты пригласил.
Прожил ты в быту
И в надежде жил,
И за красоту
Голову сложил.
 

«Звонок раздается в тиши…»

 
Звонок раздается в тиши,
Меня, пробуждая от сна.
Со мною опять ни души,
Сегодня опять я одна.
Мой милый ушёл в край иной,
А дочь у родных гостит.
Как тяжко сидеть одной,
Когда твоё сердце грустит!
Звонок повторяется вновь
Настойчиво в тишине.
Так льёт перезвоном любовь,
Забывшая обо мне.
С печалью и болью в глазах
К звонку дотянусь я рукой.
И лик на святых образах
Сурово мне скажет: «Постой!
Тебе ли оплакивать боль,
Которая сгинет во мрак.
Жалеть ты себя не позволь —
Тебя пожалеет лишь враг!
Крепись, носит каждый крест свой,
Он каждому дан в судьбе.
И я буду рядом с тобой,
Когда будет трудно тебе…»
Звонок повторился опять,
Прервав моих мыслей черёд.
В судьбе не должна я стоять,
Должна продвигаться вперёд.
Звонок разбудил тишину
И вырвал меня из тиши.
Меня не оставит одну
Частичка моей души!
Частичка тепла и любви,
Моя ненаглядная дочь.
Из плоти моей и крови
Прогонит уныние прочь.
Частица родного Я
Ко мне припадёт челом.
Красавица дочка моя
Согреет меня теплом.
Звонок пропадёт в тиши,
Меня пробудив от сна.
Частичка святой души
Со мной. И я не одна.
 

 
Луна красивая
На небе светит.
Неугасимая,
Тебя приветит.
Трава нескошена
С земной твердыни.
Луна заброшена
В небесной сини.
 

«С телом сочным и шикарным…»

 
С телом сочным и шикарным
Ходишь ты по островам.
Гонором своим вульгарным
Ты отпугиваешь «дам».
Прямо смотришь, безвопросно,
Для тебя нет слова «боль».
Тело широко и росло —
Любоваться им позволь.
Ты не превратишься в фею,
Для тебя любовь ничто.
Я от страсти леденею,
Взгляд свой кинув на манто.
Ты для женщин просто мерзость,
Для меня ж подруга ты.
Защищает эта дерзость
От ленивой простоты.
 

«Не найдёшь её нрава капризней…»

 
Не найдёшь её нрава капризней,
И она непокорна давно.
Сколько чистых загублено жизней,
А ей надо только одно.
Ей всё кажется, тупо и серо
Она грезит обманом в бреду.
Не пройдёт стороной возле сквера,
Где резвятся рыбки в пруду.
Подавай ей святые гравюры,
Что расписаны Божьей рукой.
Чужды ей мирские фигуры,
Чужда жизнь, что идёт чередой.
Ей бы крылья, да вроде не птица,
А то б в небо как лебедь взвилась.
На людей и на жизнь свою злится,
Причитаний слезой залилась.
Непокорная, ищет всё принца,
Ей бы путь, что так светел и чист.
А сама не замочит мизинца
И не сделает красочным лист.
Подавай только яркие звуки,
Ей противна седая луна.
А запачкает в чём-нибудь руки —
Сразу станет иссине-бледна.
Так капризно шагает и смело,
Всё твердит каждый раз об одном:
Если б жизнь мне красиво пела,
Если б всё было только сном!
 

«Жизни начало даёт…»

 
Жизни начало даёт
Женщина с именем «Мать».
Грудью на помощь встаёт,
Стоит её позвать.
Жизнь отдаст до конца
Детям, которых растит.
То пожурит сорванца,
То все ошибки простит.
Женщина с волей в груди
Детям готова отдать
То, что мелькнёт впереди,
Что связанно с именем «Мать».
По жизни поможет пройти,
По пыльной и трудной тропе.
Поможет скорее найти
То «Я», что пророчат тебе.
Поможет, простит, пожалеет,
Любовью своей оплетёт.
Рукой, как крылом, согреет,
Сквозь тернии проведёт.
Женщина с именем «Мать»,
Первое слово в груди…
 

«Кажется, мир первозданный…»

 
Кажется, мир первозданный
Не отречётся от бурь.
И не залечит все раны
Гладкого неба лазурь.
Не заглушит страшной болью
Душу мирскую у нас
Ни показное раздолье
И ни жестокий показ.
Любовью кидает жестоко
Священное слово любовь.
И прячет унынье до срока,
И слезы прощает нам вновь.
Гордятся в быту преступленьем,
Стараясь добру пренебречь.
И кажется мир только тенью,
Стараясь на плечи мне лечь.
 

«Стоит одинокая дача…»

 
Стоит одинокая дача.
С краю стоит, у моря.
Не слышно в ней детского плача,
Поникла она от горя.
И кажется, всё бесцельно
И время остановилось.
Никто не поёт колыбельной —
Там горе теперь поселилось.
 

 
Я покину отчий дом
Не на миг, а навсегда.
Разорвётся в небе гром,
Унесёт с собой года.
Жизнь, как тонкую струну,
Озарит вдруг яркий свет.
И затмит собой луну
Сердца моего секрет.
 

Из книги «Берёз уральских шум»

«Зимний вечер, путь далёк…»

 
Зимний вечер, путь далёк,
По дороге конь идёт.
Всадник точно знает путь,
Не даёт коню свернуть.
Чуть пришпорит, остановит,
Звук зимы хрустальной ловит.
А вдали уж виден свет,
Дома ль суженая, нет?
Зимний вечер, близка цель,
Разыгралась вдруг метель…
Конь взметнулся, но рука
Твёрдо держит чудака.
Так доехали спокойно,
Всадник в дом вошёл достойно.
А его там ждёт невеста,
Жениху с невестой место.
 

«Звучат соловьиные трели…»

 
Звучат соловьиные трели
Над морем задумчивых сосен.
Дыханьем Урала согрели
Тоскливую, серую осень.
В янтарь нарядились берёзы,
И в золоте ивы стоят.
Они тихо спрятали слёзы
И всё о зиме говорят.
Задумчивый дуб обернулся
В рубиновые ожерелья.
Он ждёт, чтоб скорее вернулся
Хоть миг дорогого веселья.
И льются печальные трели,
По диким степям над землёю.
И в такт ручейки зазвенели,
Тепло забирая с собою.
 

«Ранним утром, белым и росистым…»

 
Ранним утром, белым и росистым,
Я прилегла в сухую тень берёз.
День обещал быть лёгким, золотистым,
Не предвещая мне потоки слёз.
Я окунулась в жизнь цветов средь лета,
Закутавшись зелёною листвой.
И соловей запел вдруг рядом где-то,
Средь веток он казался не живой.
И, тишину разливом нарушая,
Он вспоминал красивое жильё…
Как будто только это ожидая,
Он встрепенул одно крыло своё.
Но день не вечно будет столь росистым,
Его заменит вечер голубой.
И улетит певец наш голосистый,
Маня в край зелени далёкий за собой.
 

«Я расскажу былину о том дне…»

 
Я расскажу былину о том дне,
Когда сгорали все леса и долы,
Когда, оставив кровь по всей стране,
Рубили нас жестокие монголы.
Жил в Киеве тогда великий князь,
Но неизвестен был он диким странам.
Меж ним и небом протекала связь,
Его глаза казалися туманом.
Он был высок и полон всяких тайн.
И сила дикая была ему дана.
Он был таким, как Авель или Каин.
Он не имел ни отдыха, ни сна.
Он полон был решимости и тьмы.
Он уничтожить захотел злосчастье.
Он, стоя на коленях, пел псалмы.
Он принял на себя обет с причастьем.
И вот чрез сорок дней, молитву сотворив,
Он захотел охоронить все долы.
Настал тот час, когда, про всё забыв,
Отправил князь воевать с монголом.
И в ужасе бежали в никуда
Монголы дикие, как бешеные псы.
Покинула град Киев навсегда
Орда невежд ужасных и косых.
Но рану смертную оставили в сердцах,
И князь к молитве поспешил тотчас.
Румянец молодой сошёл с лица.
Народ же пел о князе дивный сказ.
А князь лежал, не открывая глаз.
Он им принёс великую свободу.
И как святой он умер в ранний час,
Внушая гордость своему народу.
 

 
Земля, ты без начала и без краю,
И для моих ты взоров лишь мечта.
Тебя, какая есть ты, принимаю,
Тебя приветствую – единственная, да!
Я принимаю всё и неудача
Мне шлет из недр земли привет.
Но не услышит горестного плача
Твой незадачливый, седой рассвет.
Я принимаю потайные все заторы
И тихий свет открытого окна.
К тебе, земля, устремлены все взоры,
Когда с тобою вместе льёт Весна.
Её скорей встречать бежим с порога,
Она в раскатах грома и ветрах.
Её увидев, мы восславим Бога,
Она сияет вздохом на губах.
И нашу землю я не измеряю,
Весну и молодость земли любя.
Я верю, я люблю, я знаю,
Что буду охранять всегда тебя.
 

«Горел в ночи большой костёр…»

 
Горел в ночи большой костёр,
Как удивительный алмаз.
Пронзающий насквозь твой взор
Меня сводил с ума не раз.
Мне счастья большего не надо,
Тебя ничем не оскорблю.
Душа твоя – моя отрада,
Тебя я искренне люблю.
Я ветром сладости гонима,
Я испытала сердца боль,
Я пригласила херувима,
Ему в тебя войти позволь.
Я о любви твоей мечтаю,
О тёмной искре милых глаз.
В свои мечты любовь впускаю,
Её храню я как алмаз.
Препятствий я снесу мильоны,
Прибавив веток из огня.
Я знаю, будешь ты влюблённый,
Я знаю, влюбишься в меня.
 

«Два тела слились в поцелуе…»

 
Два тела слились в поцелуе,
Летящем над сотней огней.
Меня ты люби не ревнуя,
Не обгоняй сладких дней.
Для нас наше счастье – услада,
На улице дождь или снег.
Нам большего счастья не надо,
Лишь быть воедино навек.
Тебя своим взглядом ласкаю,
Твой взгляд я ловлю на лету.
Вихрами твоими играю,
Укутав себя в темноту.
Хочу я венчание справить,
Одевшись в шелка и меха.
Не буду себе я лукавить,
Мужем назвав жениха.
Улыбка моя засияла.
Не надо меня ревновать.
Я жду продолжения бала,
Я буду всю жизнь напевать.
Два тела слились в поцелуе,
Взлетая на крыльях любви.
Меня ты люби не ревнуя
И вдаль за собой позови.
 

«Нести свой тяжкий крест …»

 
Нести свой тяжкий крест —
Не надо сто извилин.
Судьбы могучий перст
Злой жизни равносилен.
От тяжести оков
До мимолетных истин.
С ногами в сто подков,
В душе же бескорыстен.
Нам не дано прозреть
И всю нелепость вытрясть.
Закон гласит: и впредь
Поможет только хитрость.
 

«Мир бездонный, мир огромный…»

 
Мир бездонный, мир огромный,
В нём частица – человек.
Звёзды блещут, море плещет,
Подгоняя новый век.
Эра нового сознанья
Проросла среди камней,
Эра склок, непониманья,
Слава войн пошла за ней.
Мир бездонный стал золою.
Звёзды стали угасать.
Не женою, а вдовою
Предназначено мне стать.
Мир бездонный скоро рухнет
В никуда на сто веков,
И надежда враз потухнет,
Не спасётся от оков.
 

«Согнулся под тяжестью ноши…»

 
Согнулся под тяжестью ноши
И слепо зашел в тупик.
В кровь смозолил ладоши,
И стон обратился в крик.
Согнул покорный хребет
Придуманный вами кумир.
Бредёшь под тяжестью лет
В подземный, загробный мир.
Ты там познаешь мученье
Застывших от стужи берёз.
Увидишь тревогу теченья,
Что полнится горечью слёз.
Возвысишь себя громкой славой,
Вступивши на грешную твердь.
И скажешь: «Я видел безглавой
Стройную деву-смерть!»
В словах запорошат метели,
И в душу проникнет мороз.
Уж волосы враз поредели,
И очи полны горьких слёз.
Частички тебя, твоё тело
Забросит в родные луга.
То робко пойдёшь, а то смело,
Раскидывая жемчуга.
Но правды ты там не найдёшь,
С добром и со злом сотворя
Всё то, что зовётся ложь!
Ты будешь творить зазря.
Согнулся под тяжестью бремени
И слепо идёшь вперёд.
Но ты не обгонишь времени,
Оставив вдали поворот.
 

 
Закована в сталь тишина,
Закована на мгновенье
И брошена в подземелье,
Теперь навсегда одна.
Сковали из прутьев короб,
Тишину посадили в клеть.
Ей осталось только терпеть
Одиночества вечный холод.
«Я ничего не вижу,
Вокруг только мрак и жуть».
Так тишина не могла уснуть,
К свету стремясь поближе.
 

«Нет покоя в душе моей…»

 
Нет покоя в душе моей,
Я его хотела забыть.
Но нет ничего страшней,
Чем страдать, продолжая любить.
Я забуду, но в тот же миг
В серой ночи и белом дне
Раздаётся душевный крик,
Этот крик пылает в огне.
Я хотела его любить,
Я хотела любимой быть.
Я старалась его забыть,
Я пыталась одна прожить.
Я хотела в глаза смотреть —
В зеркала потаённой души.
Я хотела любить и петь,
Но судьбу мою кто-то решил.
Я хотела поймать его взгляд,
Я хотела понять любовь.
Но тянуло меня назад,
Болью жгло мою душу вновь.
И несу я опять свой крест.
И бреду по пятам за судьбой.
Я ищу божественный перст,
Я прошу его: «Сердце открой.
Прогони из души любовь
И убей её навсегда!»
Но душа моя шепчет вновь:
«Никогда, никогда, никогда!»
Нет покоя в душе, хоть плачь.
Я его не могу забыть.
Не поможет ни друг, ни врач,
Без любви этой мне не прожить.
Я пошла на сделку с судьбой,
Я просила ее: «Спаси».
Я пошла бы грешной тропой,
А она сказала: «Проси.
Попроси голубую мечту,
Города и над миром власть,
Попроси для себя красоту
И любуйся собою всласть.
Лишь одно не могу я дать —
Это силу забыть любовь.
Да, она заставляет страдать,
Но она будоражит кровь…»
Мне судьбу мою не понять.
Я люблю все сильней и сильней.
Мне любовь мою не унять
И нет силы думать о ней.
Я хотела его забыть,
Я хотела счастливой стать,
Но его продолжаю любить.
Я не в силах любовь унять.
Вдруг из мёртвой ночной тиши
Голос мрачно прошелестел:
«Ты за мной вослед поспеши
До холодных, бездыханных тел.
Ты забудешься в мире ином,
Для тебя расцветёт там Рай.
Ты забудешься крепким сном,
Только душу взамен отдай!»
Я хотела сказать ему «Да!»
Но хлестнула себя по щекам.
Лучше буду страдать всегда,
Но души своей я не отдам.
Нет покоя в душе моей.
Не забуду его. Опять
Поняла, что всего верней —
Это верить, любить и ждать.
 

 
Золото колец,
Хрустальный перезвон,
Золотой венец
И серебро корон.
Белоснежный лик,
Локон серебра
И счастливый миг
Нежности, добра.
Золото колец
И счастливый взгляд,
Золотой венец,
Райский сад.
Через край вино
Плещет в три ручья.
А потом одно:
Ты ничья, ничья…
 

«Я прожила неумело…»

 
Я прожила неумело.
Беспутно я прожила.
Я торговала телом,
Душу свою продала.
Руки мои от бессилья
Виснут повдоль спины.
Мои белоснежные крылья
Грубым кнутом сплетены.
 

 
В даль повела дорога —
Остановил страх.
В сердце завыла тревога —
Крыльев мёртвых размах.
Зубы скрипели от злости,
Не подчинялись ноги.
Стояла я на погосте,
Но пощадили боги.
 

«Оставишь грубости след…»

 
Оставишь грубости след
На бледной моей коже.
Пройдет, пылая, рассвет,
А я на себя не похожа.
Опущены голые плечи,
И крылья мои завяли.
Опять наступает вечер,
Но нет на плечах моих шали.
И вдаль улетит мечта
И будет гулять по крышам.
А я разомкну уста,
Но так ничего не услышу.
 

«За стеною свобода…»

 
За стеною свобода,
За оконным стеклом.
Но смеется погода:
«Поделом, поделом…»
Зарешёчены окна,
И железные двери.
Из железа и соткан
Мир, а мы словно звери.
Восседаем на троне
В серых стенах,
В золочёной короне.
Мы презрели свой прах.
Не нужна нам свобода,
Нам нужна духота.
И смеется погода:
«Для людей я не та!»
 

«В дикие степи вступая…»

 
В дикие степи вступая,
Охватив взглядом хрупкость стебля,
Ты поймешь: без конца и без края
Наша Русская Мать – земля.
Мир построен на циферблате
Чередою времен по счету.
И раскинет своё объятье
От истока по солнцевороту.
Не пройдёт чужестранец мимо,
Мимо стройных, зелёных берез.
Час от часа неотвратимо
Мир бежит от веселья до слёз.
Но не вступят законы иные,
Всё останется так, как прежде.
Мы пройдем по степям России
В золотой, лучезарной одежде.
 

Из книги «На крыльях любви»

«Стрелы амура пробили мне сердце…»

 
Стрелы амура пробили мне сердце,
Там заиграло любовное скерцо.
Я по-английски сейчас говорю
Вам: I love you, I love you.
 

«Скользкое, липкое Нечто…»

 
Скользкое, липкое Нечто
Тихо окутало мир.
В рог заиграло беспечно,
Как козлоногий Сатир.
Скользкое солнце светило,
Липкая туча плыла,
Мутным туманом скрутило,
Грязной метлой замела.
Руки свои протянуло
К мирно-зелёной стране.
Мирно и сладко заснуло
Липкое Нечто во мне.
 

«Забылась ненависть, любовь…»

 
Забылась ненависть, любовь,
Забылось расстояние.
Мы одеваем вновь и вновь
Личину покаяния.
Мы выражаем свою боль
Не гневом – раздражением.
И наш кумир, и наш король
Вновь терпит поражение.
Мы вырываем клок волос,
Мы истязаем тело.
И слов бесчисленных понос
Мы изливаем смело.
Мы видим свет, мы видим тьму,
Мы видим расстояние.
Но нас, наверно, не поймут
В минуты покаяния.
Забылась слава и порок,
Забылись истязания.
Забылся ненависти клок
В истоках мироздания.
 

«Когда два метра глубина…»

 
Когда два метра глубина,
А над тобою мир с цветами,
На уши давит тишина,
Не шевелишь уже устами.
Когда твой остов черви гложут,
И мир вокруг лишь темнота.
Никто тебя не потревожит:
Ни род людской, ни суета.
И не польются больше слёзы,
Никто не обзовёт, что хилый.
Тебе несут раз в месяц розы.
Ты скрылся здесь, на дне могилы.
 

«Покосилася избушка…»

 
Покосилася избушка,
Свет в окне горит.
Седовласая старушка
У окна сидит.
Горемыка ждёт известий
От своих детей.
«Порознь они, иль вместе?»
Только нет вестей.
Створки ветром колыхает,
Пол везде скрипит.
Из детей никто не знает:
Мать ночей не спит.
Седовласая старушка,
Сморщено лицо
Не выходит из избушки
Даже на крыльцо.
 

«Сердце сковано кольцом…»

 
Сердце сковано кольцом
Из металла.
Провела я под венцом
В жизни мало.
Не старалась быть святой,
Жить под Богом.
А теперь мне жить одной
И убогой.
Не любила никого,
Не страдала.
А теперь и одного
Было б мало.
Обруч жёсткий заковал
Мою душу.
Полетит с горы обвал —
Я не струшу.
Только б сердце расковать,
Обруч скинуть.
Вспомнить мне родную мать,
Не отринуть.
Полететь под небеса
Быстрой птицей.
Удивляться чудесам,
Веселиться.
Только обруч не даёт
Из металла.
И беда за мной снуёт —
Всё ей мало.