Текст книги "Новая Зона. Привычка выживать"

Сам пулей вылетел за девушкой, ухватился за железную дверь, закрывая ее, и налег на нее спиной.

БАБАХ! Бум! Бум!

Зубы у наемника клацнули от сильного удара, обрушившегося на дверь, но она справлялась пока с жестким натиском. А вот Ирм, налегавший на нее всем весом, такой прочностью и силой не отличался.

И снова – БАМ! БАМ! БУМ!

Какими частями тела и как по ту сторону тварь таранила дверь, думать не очень хотелось. Долго так продолжаться не могло, и наемник понимал, что как только он отпустит дверь, этот членистоногий урод вырвется наружу и закатает его в такой же липкий кокон, а потом в один неблагоприятный день съест.

– На счет три отбегай от двери в сторону. Понял?

Парень коротко кивнул.

– Раз. – Девушка встала напротив Ирма. – Два. – Она выставила перед собой руки ладонями вперед.

Мышцы Ирма напряглись еще сильней, но отнюдь не из-за натиска мутанта за дверью. Сталкер знал, что если хоть на секунду растеряется, то высока вероятность, что Вита его просто размажет по этой двери.

– Три! – крикнула Вита.

Оторвавшись от двери, наемник пружиной отпрыгнул в сторону, упал и перекатился. Уже через секунду верный «Хеклер-Кох» был направлен на дверь подъезда, но та так и не открылась.

Ирму было не по себе, когда он наблюдал за Витой. Это хрупкое создание держало оборону, даже не прикасаясь к двери. По ту сторону билось чудовище, пыталось вырваться, схватить слишком проворного и наглого человека, но все было тщетно. При очередном сильном толчке Вита немного пошатнулась, что явно ее разозлило.

Когда никакая аномальная сила дверь больше не держала, из подъезда, ловко перебирая щетинистыми длинными лапищами, вырвался паук. Он сразу приметил наемника, но приблизиться к нему не успел даже на метр.

Огромное паучье тело оказалось в пузыре. Мутант такого развития событий не ожидал и перепугался. Беспорядочные движения монстра, больше похожие на конвульсии, продлились недолго.

Как хрупкую куклу, паука внутри этого пузыря начало ломать, а потом прозрачные границы аномалии окрасились серо-красным цветом – от внутренностей мутанта. Принцип действия аномалии был предельно понятен. Вита просто освободила эту сферу от всего, создав внутри вакуум. Зрелище было очень эффектным. Хоть подобные аномалии сталкер и встречал раньше, но ни одна из них не была таких грандиозных размеров.

– Это, – сказал Ирм, как только к нему вернулся дар речи, – было очень и очень круто.

Вита стояла и смотрела на свои дрожащие руки, будто увидела их в первый раз.

– Идем, не будем здесь задерживаться.

Наемник обнял девушку за плечи и развернул спиной к месиву, которое осталось от паука. Напарники зашагали прочь. Относительно безопасное место они нашли в нескольких кварталах от злополучного дома с пауком.

Сначала в подъезд вошла Вита, осмотрелась, поднялась до третьего этажа и только после осмотра пригласила стоящего у входа наемника. После череды неприятностей такие меры предосторожности уже не казались перебором.

Ручка железной входной двери легко поддалась вниз, Ирм насторожился и только потом, по сосредоточенному лицу Виты, понял, что замок открыла его спутница.

В прихожей, куда сразу попал сталкер, было темно. Дождавшись, пока глаза привыкнут, сталкер осмотрелся.

Шкаф, полочка для обуви, небольшой журнальный столик, на котором лежала гора выцветающих от сырости журналов. Из тесной прихожей шли два коридора: один – на кухню, другой – в комнату. Настороженный, Ирм с оружием в руках чего-то выжидал и прислушивался.

– Да нет здесь никого, – негромко сказала Вита, топтавшаяся за спиной наемника.

Сталкер осмотрел кухню, затем поочередно обошел обе комнаты. Одна из них оказалась спальней – ничего интересного, а в другой комнате внимание наемника привлек дубовый шкаф, полностью заставленный книгами. Кем бы ни был хозяин квартиры, предпочтения в литературе у него были очень разнообразны. На полках стояли книги русских и зарубежных классиков, отечественная фантастика и зарубежная, бульварные романы соседствовали с фэнтези и книгами об астрономии.

Мягкая пыль покрывала книжные полки. Ирм провел пальцами по корешкам, тем самым подняв серое облачко и чихнув.

К своему стыду, он вспомнил, что за последние несколько лет не прочел ни одной книги. На одной из полок наемник нашел книгу братьев Стругацких, и, бережно подхватив за корешок, вытащил ее. В детстве это были его любимые писатели-фантасты. Раскрыв книгу на случайной странице, Ирм зацепился взглядом за текст, жадно заглатывая предложение за предложением. В руки удачно попал его любимый «Понедельник начинается в субботу». Будучи подростком, Ирм мечтал оказаться на месте главного героя, стать хоть на денек тем Сашей Приваловым, побродить по коридорам НИИЧАВО. Правда, когда вырос, он на эту книгу взглянул уже другими глазами, потому полюбил ее еще больше. Не удержавшись, наемник скинул с плеч рюкзак и бережно убрал в него книгу. Вита, молча наблюдавшая за ним, ухмыльнулась.

– Перечитаю на досуге, – зачем-то пояснил наемник и понял, что выглядит сейчас глупо.

– Боюсь, в ближайшем будущем у тебя не будет на это времени.

Кожаный диван, на который с облегчением сел наемник, немного провалился под его весом. Сталкер достал из рюкзака зеленую коробочку – сухой паек доблестной Российской армии, – наугад вытащил рагу из овощей и паштет. Вите он протянул шоколадку, но та от лакомства отказалась.

– Неужели ты совсем есть не хочешь? – сосредоточенно намазывая одноразовым ножом на галеты паштет, поинтересовался наемник. На девушку он старался не смотреть: боялся, не хотел встречаться с ее тяжелым зеленым взглядом. Да и не получалось на нее смотреть без страха, а показывать это наемник не хотел.

Ответом, разумеется, Вита сталкера не удостоила.

– Темнеет уже, – отодвинув шторку на окне, резюмировала девушка. – Я-то ночью смогу идти, но тебе не советую. Не дойдешь. А кишки твои собирать по всей белокаменной совсем не хочется.

– Недооцениваешь ты меня, дорогая.

– Если бы я тебя недооценивала, мы бы с тобой не шли сейчас через центр. Учитывая все твои прошлые травмы и сильные физические нагрузки, ты держишься молодцом. Но внимательность к вечеру у тебя уже не та. Да, посмотри на себя в зеркало. На восставшего мертвяка похож. Грязный еще такой, будто вырылся из могилы недавно.

Тут спорить было глупо. Когда Ирм сел на диван и расслабился, то отчетливо понял, насколько сильно он измотался и как сильно гудят у него ноги и ребра. Привести себя в порядок тоже не мешало бы. С нажимом проведя по лицу рукой, сталкер посмотрел на свою ладонь, которая была черная от катышков грязи. Целиком запихнув надкусанную галету в рот, наемник выудил из рюкзака упаковку влажных салфеток, сначала протер руки, затем лицо. Салфетки вмиг стали черными.

Запихнув в рот вторую галету, Ирм, не вставая с дивана, снял куртку, по пояс избавился от арамидного комбинезона, стащил с себя черную майку и скептически осмотрел свой бок. Синяк на правой стороне был огромный и начал чернеть.

– Может, артефакт приложишь? – предложила присевшая рядом Вита.

Прикинув, что в ближайшие дни лучше все равно не станет, наемник согласился.

Он достал из контейнера артефакт, взял чемоданчик с медикаментами, вытащил из ножен свой «шайтан» и только хотел приступить к нехитрым манипуляциям, как из его рук тонкие пальчики забрали нож.

– Помогу, – пояснила Вита.

Сопротивляться парень не стал и расслабился. Движения у его напарницы были точные, без суеты, аккуратные, будто она половину своей жизни обрабатывала раны. А еще у девушки были очень теплые и мягкие руки, Ирму даже захотелось перехватить ее ладони, сжать их, но он побоялся напугать девушку. Вдруг она подумает черт знает что, испугается и придавит Ирма к стене своей аномальной силой.

– Расскажи о себе что-нибудь, – сказала девушка, зубами разрывая бинт, а затем завязала узел.

Просьба была настолько неожиданной, что Ирм даже растерялся и на какое-то время потерял дар речи. Такие вопросы всегда ставили его в тупик. Вроде только открываешь рот, чтобы рассказать что-нибудь, но тут же прикусываешь язык. В такие моменты будто случается мгновенная амнезия, потому что почти все вылетает из головы, а то, что не вылетело, кажется совсем несущественным элементом биографии.

– Ну… – протянул наемник и почесал кончик носа. – А что ты хочешь узнать?

Девушка пожала плечами.

– О чем посчитаешь нужным, о том и расскажи. Мне, например, интересно, что мотивировало тебя податься именно в наемники. По каким причинам ты оказался в Зоне, спрашивать не буду. У вас же считается это неприличным вопросом.

– А у вас, – сделал акцент на этом слове Ирм, – это считается приличным вопросом?

– Да, я бы рассказала. Только не уверена в том, что прошлое у меня было. Я ведь… это, – она делано небрежно махнула ручкой, и в паре метров от нее образовалось завихрение из всякой мелочевки, лежавшей на столе, – не человек вовсе.

То, что наемник сморозил глупость, он не сразу понял, потому решил быстро перевести тему.

– Наверное, начну с того, что представлюсь. Зовут меня Александр. Опуская подробности своего детства – оно у меня было беззаботным и счастливым, – перейду сразу к молодости. – После ужина и от тепла, исходящего от артефакта, Ирм совсем расслабился и позволил себе прикрыть глаза. – Получил инженерное образование, затем решил сразу долги Родине отдать. И за тот год, что я долги эти отдавал, понял, что люблю ее, Родину свою. Короче, пошел дальше по контракту служить. Вроде и деньги неплохие были, карьера звала. Не самое плохое место. Лучше, чем в конструкторском бюро на заднице сидеть.

Ирм посмотрел на свои руки в беспалых перчатках и представил эти же руки с ручкой над важным договором, а потом – над кульманом захудавшего бюро, а потом – над клавиатурой компьютера. И даже с указкой представил. И ничего не смог увидеть до конца. Зато ярко видел эти ладони с оружием, с артефактом, и в очередной раз он понял, что дорога на Большую Землю будет для него чужой.

Сообразив, что пауза затянулась, а Вита тактично молчит, наемник продолжил:

– Служба тяжело поначалу шла, а потом втянулся как-то, привык, уже иначе жизнь и не представлял. За пять лет, смешно подумать, до старлея дослужился только. Может, лизал бы я зад командирам, то капитана бы получил. Да только, как говорится, служить бы рад, прислуживаться тошно.

– Поэтому ты ушел со службы? – воспользовавшись недолгой паузой, спросила девушка.

– Нет, – наемник покачал головой. – Рапорт мне пришлось написать отнюдь не по собственному желанию. Зима тогда была. – Ирм мечтательно улыбнулся, вспоминая былые времена. – В Новосибирске зимы холодные, а тогда и вовсе жуткий мороз стоял. Я домой уже поздно возвращался и услышал женский крик. Громкий такой, знаешь, пронзительный. Так может кричать только действительно до смерти перепуганная женщина. Думать долго не стал, тем более что в такое время на улице уже почти никого нет. На крик я прибежал так быстро, как, наверное, на марш-бросках в армии не бегал. А там два здоровяка пытаются девушку в машину затащить. Она, бедняга, сопротивляется, как может, извивается, дергается, ударить пытается. Да куда ей – маленькая, хрупкая, на ангела чем-то похожа. Времени на размышления не было. Одного я огрел сразу по голове тем, что под руку попалось. А попалась мне здоровая такая железяка. Хорошо я так его хренакнул по голове, ненадолго даже подумал, что убил. Но ничего, крепкий оказался. Такие всегда крепкие. Дружбан его перепугался, девушку бросил, машину тоже кинул и удрал. Девчонка на снегу сидела и плакала, бедняга. Эти мрази успели надругаться над ней. Тогда я этого еще не знал. Девчонку я в свой бушлат укутал, смотрю на мужика этого, а он лежит и не двигается, снег вокруг него в крови. Вроде и урод, а не бросать же его, неправильно это. Но знал бы, что он девчонку… бросил бы.

Ирм говорил, а сам был уже не здесь, а в том злополучном вечере, воспоминания о котором старался запихнуть в самые глубины памяти. У каждого человека были в жизни моменты, которые больше всего хочется забыть. У кого-то – это мелкий постыдный эпизод, вроде воровства денег из кармана или неосторожного слова, сказанного близкому человеку. У других – это более серьезные проступки: прошел мимо бездомного животного в страшный мороз, оставляя его на верную гибель, прошел мимо человека, лежавшего на земле, и не вызвал ему «Скорую». И случись это хоть десять лет назад, память бережно хранит воспоминания, которые всплывут обязательно в самый неподходящий момент, когда тебе и так плохо, когда ты сомневаешься в своей человечности и в праве на жизнь.

– «Скорая» приехала, следом – наша доблестная полиция. Девушку – в больницу, мужика этого – в больницу, меня – к ментам, личность устанавливать да выяснять, что да как случилось. Меня очень долго держали, я даже не понимал почему. А потом мне сказали, что по голове я огрел не абы кого, а сына какого-то там крутого бизнесмена. Но бизнесмен тот мужиком оказался на удивление правильным, действительно – Мужиком, с большой буквы. Суд состоялся, как и положено. Сына его посадили. Помню, каким ненавидящим взглядом он смотрел на своего отпрыска. Ну а мне приписали статью за нанесение тяжких телесных, но дали условный срок. Второго, кстати, нашли, но отмазали – улик было недостаточно. Точней, у дяди этого парня было столько денег, что улики просто не нашли. Потом подполковник похлопотал, и я не прошел психиатра и нарколога. Мне посоветовали написать рапорт. В тот же день я его написал.

– На гражданке себя не нашел и подался сюда?

– Нет. На гражданке я быстро нашел работу. Мне тогда как раз Джеф и помог: пристроил меня в ЧОП – в деньгах я даже выигрывал. А с той девушкой я общаться начал. Ее Женей звали, всего девятнадцать лет той зимой исполнилось. Она училась в техническом университете на математическом факультете.

Наемника забила мелкая дрожь, но не от холода, а от переизбытка эмоций. Поверх его ладони легла ладошка Виты, и тогда наемник заставил взять себя в руки.

– Умница она была. Училась хорошо, театры любила, читать любила, на гитаре играла – голос у нее был потрясающий просто, – в светлое будущее и в людей она верила. Все доброе она искала, светлое. Но после этой ночи, когда эти твари… – сталкер сжал ладони в кулак и чуть не взвыл, – изнасиловали ее, у Жени весь интерес к жизни пропал. Она продолжала стараться искать хорошее, меня учила даже этому, а сама шарахалась почти от всех мужчин, боялась их, плакала, ночами спать не могла. Я ее тогда по лучшим психологам водил, но не помогло. Уже теплеть начало, весна наступала, больше двух месяцев после того случая прошло, а Женя все угасала и угасала. Я к этой девчонке привязался, уберечь ее от всего плохого хотел. Цветы дарил. Сначала зимние хризантемы, затем весенние ландыши. В один мартовский день мы с ней договорились в театр сходить, но она не пришла. А она очень пунктуальной девочкой была, и если опаздывала, то обязательно предупреждала, но телефон мой в тот раз молчал. Да и предчувствие в последние дни у меня было нехорошее совсем. До ее дома добирался на автобусе, и мне тогда показалось, что такой длинной дороги у меня никогда не было. Женя одна жила. Я ручку двери дернул, а она открыта оказалась. Я даже пройти из коридора в комнату не успел, а сердце уже как сумасшедшее стучало, да так, что дышать стало нечем. Я знал, что увижу, и очень хотел ошибаться, но… – У Ирма перехватило от переизбытка чувств дыхание, он дотянулся до фляги и сделал несколько глотков воды. – Она на диване лежала. Белая как снег, не дышала уже, а рядом горсть каких-то таблеток. Не смогла она больше жить с этим позором, не смирилась. Потому что Женя светлая была, а мир грязный.

Вита оказалась очень внимательным слушателем, на редкость понимающим. Когда сталкер замолчал, девушка не сказала ему ни слова. Наемник лег на диван, Вита положила его голову к себе на колени и укрыла его курткой.

– После Жениных похорон я начал понимать, что зверею. Одного посадили, а вторая сволочь ходит на воле. Ходит, наслаждается жизнью, радуется. Он доволен жизнью, его отмазал дядя. И я как представлю, как эта сволочь отжигает где-нибудь в клубе, пока Женька ночами ревет, мне так тошно становилось, противно. Это даже не гнев был, а что-то большее, я не мог порой себя контролировать. Выследить эту сволочь оказалось несложно. Думал, увижу и пробью ему голову сразу. Калекой хотел его оставить, чтобы всю жизнь мучился. Но убить и даже покалечить человека не так легко, как кажется. Когда Женьку защищал, у меня выбора иного не было. А тут… С четвертого раза я только решился нанести удар. У меня рассудок от ненависти затуманился. Я его бил с таким остервенением, даже силу не соизмерял. Даже когда тот дышать перестал, я все равно продолжал бить. От шока отошел, а он уже мертв был.

Теплые ладошки Виты приятно покалывали ладони Ирма. Наемник подумал, что девушка волнуется и так у нее проявляются эмоции.

– Первым, кому я позвонил, был Джеф. Мы с ним познакомились, когда я еще служил, и за год стали хорошими друзьями. Прошлое у него было мутное, криминальное, но я не лез. В конце концов, считал, что каждый имеет право на свой скелет в шкафу. Я вообще думал, что, несмотря на все, знаю его достаточно неплохо, но, как оказалось, я не знал о нем ничего. Через три дня после нашего разговора я оказался в Московской Зоне, в синдикате. Джефа я узнал совсем с другой стороны – как опытного командира и превосходного бойца. Он за свою группу сам погибнуть был готов, жизнью за каждого из нас отвечал. Я до сих пор не верю в его предательство и до сих пор уверен, что он на это не способен.

– Предательство, если вдуматься, – это всего лишь недостаточно внутренне обоснованный поступок. Изменить, например, – это подло. А вот найти настоящую любовь – красиво. Продаться за деньги – унизительно. А заработать немного зелени, чтобы обеспечить ребенка и родню, – благородно. Подменив понятия, можно любую, даже самую страшную подлость, не просто оправдать, а сделать из нее нечто благородное. Не бери в голову. Скоро ты увидишь Джефа и все поймешь. Спи спокойно. Если что-то подозрительное случится, я тебя разбужу.

Она, как и в прошлую ночь, легла валетом. Ирм немного подвинулся, хотя точно знал, что Вите он не мешал.

– Добрых снов, Саша.

От собственного имени, которое произнесла девушка, у сталкера немного участился пульс. Больше двух лет к нему обращались исключительно по позывному. И от такой мелочи на душе стало чуточку легче и светлей.

– Добрых снов, Вита.

Обычно после трудного дня в голове бывает очень много мыслей, которые не позволяют быстро заснуть. Анализируя день, накручиваешь себя, одна мысль порождает другую, чаще всего противоречивую, начинаешь думать, что в той или иной ситуации следовало поступить иначе. Но в этот ночер в голове Ирма была всего одна мысль, верней, одно имя – Вита. И с раздумьями об этой девушке – самыми светлыми – он и провалился в царство Морфея.

Утро, которое начинается со звуков выстрела за окном, по определению не может быть добрым. Благодаря выплеску адреналина уже через мгновение после пробуждения Ирм был на ногах, готовый к любым активным действиям.

– Что там? – спросил он у девушки, которая неподвижно, как изваяние, стояла у окна.

Сделав шаг в сторону, Вита уступила обзор своему напарнику.

И то, что увидел Ирм, ему категорически не понравилось. На дороге перед окнами лежало четыре трупа. Одно тело, человеческое, было погребено под мощными тушами бессарабов.

Бессарабы – здоровые мутанты, отличавшиеся своей выносливостью, силой и невероятной тупостью. Последнее, впрочем, не мешало им существовать. Они выживали не с помощью интеллекта, а благодаря количеству: они никогда не охотились поодиночке. Помимо того, что они были сильными, бессарабы обладали очень плотной шкурой, которую трудно было пробить. Убить такого мутанта можно было только одним способом – стреляя по уязвимым местам вроде живота и глаз, но перемещались эти мутанты скачкообразно, на четвереньках, и, наверное, сами прекрасно понимали, что свои животы, которые не обросли пока «броней», надо беречь. Бессарабы по своему внешнему виду напоминали оборотней с очень тупым выражением морды.

– Странно, – сказала девушка.

– Ты тоже об этом подумала?

– Сам посуди. В одиночку с мутантами не справиться. Судя по тому, что мы видим, он оказался на проспекте буквально застигнутым врасплох, даже толком постоять за себя не успел, а обстреляли мутантов уже совсем другие люди. Посмотри, – девушка снова выглянула в окно. – Судя по пробитой голове и следам пуль рядом с телами на асфальте, стрелок был не один, и стреляли явно сверху. У нас тут соседи были, а мы даже не подозревали.

Наемник отошел – от греха подальше – от окна вглубь комнаты и сел на диван. Они приняли решение как можно быстрее покинуть этот дом. Не теряя времени, сталкер перешнуровал обувь, затянул все карабины на рюкзаке, попрыгал, чтобы убедиться, что ничего не гремит и плотно уложено, а после этого вышел. В подъезде сильно пахло гнилью. Странно, что вчера Ирм этого не заметил, ибо от сильного запаха даже подташнивало. Восстановив в памяти события вчерашнего вечера, Ирм вспомнил, что такой душок в подъезде точно не стоял.

На первом этаже обнаружился и источник вони. Разлагающийся труп пса необъяснимым образом оказался в подъезде, хотя Ирм готов был поклясться, что вчера его здесь не было. Ответ, впрочем, нашелся быстро. Труп обгрызали крысы, которые и притащили его сюда для спокойной трапезы, а позже были напуганы шагами спускающегося Ирма.

Уходили напарники уже не через главный вход. Они единогласно приняли решение выйти на другую сторону улицы. Это было сделать не просто, ибо все квартиры, чьи окна выходили во двор, были с железными, запертыми дверьми. Без шума и лишней возни с замком было покончено, и тяжелая дверь одной из квартир приветливо открылась. Если бы не аномальная Вита, наемник бы не справился с этим.

Стеклопакеты в комнатах были целы, потому выбирались путники на улицу без риска быть порезанными осколками битого стекла.

Первой вылезла девушка, осмотрелась, только потом позвала за собой Ирма. Пролезть в створку окна оказалось не так легко: сначала застряли плечи, потом, когда Ирм попытался выбраться боком, застрял рюкзак, но даже когда парень его снял и передал Вите, протиснуться в полной экипировке получилось не сразу.

– Все потому, что кто-то слишком много ест, – не смогла промолчать Вита.

– Нет, просто у кого-то слишком узкие окна.

Дальше они шли дворами до тех пор, пока не вышли на пересечение проспекта Мира и улицы Сретенка, к Садовому кольцу. Даже после локального апокалипсиса оставалось ощущение, что Садовое кольцо жило своей суетливой жизнью: словно гудели машины, шумели голоса – звуки большого города вот уже много лет сопровождали это место. Среди сталкеров, даже тех, кто не бывал здесь ни разу, и тех, которым сюда не под силу было дойти, активно велись споры о природе этого явления. Одни утверждали, что это пространственно-временная аномалия, другие считали это слишком простым объяснением и выдвигали свои гипотезы, после которых невольно приходилось задумываться о том, а имеет ли человеческая фантазия границы. Ирм здесь был впервые, и его совсем не интересовало, почему здесь столь шумно. Ему просто хотелось быстрее убраться из этого километрового необъяснимого участка. «Возможно, потом стоит расспросить Виту, она многим вещам может дать объяснение», – подумал он.

Остановиться напарников заставила бесформенная черная тень в длинном балахоне. Ирм ухватил девушку за руку и утащил ее под прикрытие автомобиля.

Человек – а в том, что это человек, у наемника сомнений не было – шел уверенно, быстро, но пошатываясь. Сначала Ирм подумал, что бродяга ранен, ведь ни оружия, ни рюкзака, ни снаряжения при незнакомце не было. Голым можно было уйти только от мародеров, которых здесь хватало.

– Он что, пьян?! – предположение Виты звучало безумно и ввергло Ирма в ступор. Прошло некоторое время, прежде чем парень вернул себе способность рассуждать логически.

Вита выпрямилась в полный рост, наемник машинально ее одернул. Привыкнуть к невидимости его новой подруги оказалось очень сложно.

– Да сам смотри!

Указав пальчиком на мужика, Вита от удивления подпрыгнула на месте. В правой руке бродяга за стеклянное горлышко сжимал бутылку дешевого портвейна.

– Этот праздник не для всех! Эх, не для этих, не для тех! Эх, Господи, ты лучше всех! – запел мужчина низким голосом.

У Ирма мурашки по коже побежали от пения этого психа. «Как Зона выбирает себе любимчиков? Хорошо вооруженного и опытного сталкера она и на окраинах погубит, а такие вот опустившиеся пьяницы, будучи абсолютно кривыми, без оружия и детекторов, спокойно гуляют по центру.» Пока Ирм с минуту наблюдал за горе-певцом, тот целых три раза прошел в опасной близости от края аномалий. «И не вляпался же сукин сын!» Каждый раз, когда мужик оказывался в непосредственной близости от аномалии, его отталкивала и направляла на безопасную тропу какая-то оберегающая только его сила.

– Пили люди, пили-пили и не выпили. Пилили люди липы, все деревья выпилили. Пили, не желали, обращались к Богу: «Давай пожить немного, дай пожить еще немного».

Любитель портвейна и депрессивного рока беспокойно ходил по кругу, и каждый новый припев звучал все громче и отчаяннее. Бродяга так эмоционально пел, что на очередном припеве даже заплакал.

Сошедших с ума всегда немного жалко, хотя им эта жалость совсем не нужна. Для них нет иного мира, кроме собственного, а мир психически здорового человека кажется им серым и скучным. Только беда вся в том, что абсолютно нормальных людей нет вовсе, ибо это весьма субъективное понятие. В медицинской книжке может быть справка из психиатрического диспансера, гласящая, что человек полностью здоров и, более того, готов к службе в каких-нибудь войсках или даже годен к работе врача. А на самом деле он лежит вечером и думает, как здорово вскрыть другого человека, посмотреть, как он там устроен и что вообще будет, если прострелить кому-нибудь голову? Он, может, вообще в военные или во врачи потому и пошел. Вот такие действительно опасны.

После недолго совещания напарниками единогласно было принято решение не попадаться на глаза этому мужчине. На корточках, мелкими перебежками, от машины к машине, постоянно оборачиваясь, они преодолели метров четыреста, прежде чем выпрямились в полный рост. Голос поющего бродяги уносил ветер, теперь до наемника доходили только отдельные слова, которые никак не могли выстроиться в одно логически связанное предложение.

– Стой. – Вита цепко впилась в локоть, так, что даже сквозь плотную ткань куртки Ирму стало больно. – Мне показалось или… – Она кивком указала на купол Троицкой церкви.

Поведение девушки не всегда поддавалась объяснению – по крайней мере, сразу, – но всегда оно спасало Ирму жизнь. И этот раз не стал исключением. Повернувшись к наемнику, она крепко прижалась к нему, обняв.

Пули, выпущенные снайпером с колокольни, за доли секунды преодолели несколько сотен метров и, столкнувшись с невидимым препятствием, так и не достигли цели. Что-то помешало свинцу проделать дыры в теле наемника. Снайпера поддержали перекрестным огнем с соседнего трехэтажного здания. Но количество стрелков никак не могло повлиять на исход этого нападения. Вокруг Ирма словно образовалась невидимая защита, оболочка, состоящая из чрезвычайно упругого невидимого вещества.

Это Вита держала защиту! Милая, храбрая девушка, спасающая Ирма от верной смерти в очередной раз.

От каждого выстрела хрупкое тело девушки содрогалось в объятиях сталкера. Наемник провел ладонью по ее спине, с замиранием сердца ожидая влажной от крови ладони. Но Вита была цела и невредима. Тогда дрожащими и непослушными руками сталкер коснулся своих плеч, шеи, головы, пытаясь понять, цел ли он сам.

Столкнувшись с необъяснимым явлением, стрелки не жалели больше боезапаса. Наверное, на улице стояла жуткая канонада, но Ирм ее не слышал. Вероятно, это оболочка глушила все звуки.

Хватка, которой держала сталкера девушка, начала слабеть. Вита в очередной раз дрогнула в руках Ирма, и он едва успел подхватить ее под руки, не позволив упасть. Молодой человек вместе с девушкой опустился на колени, прижав ее к себе. Одновременно с этим в мир вернулись все звуки. После звенящей тишины это неприятно ударило по слуху. Теперь каждую секунду наемник ожидал выстрела. Время словно растянулось, но выстрела так и не последовало. Сейчас Ирма больше волновала не собственная жизнь, а угасающая на глазах Вита.

Мы состоим из того, чему сопереживаем. И если в этом прижизненном Аду переживать за своего ближнего, то все остальное, даже собственная смерть, станет мелочью.

– Эй, Вита. – Сталкер тряс девушку, уговаривал ее прийти в себя, дышать.

Он не заметил, пока укачивал на руках находящуюся без сознания напарницу, как вокруг все сильно изменилось.

Когда он поднял голову, то увидел осторожно приближающихся к нему людей. Их было семеро, и оружие у всех было спрятано за спинами. Положив девушку на землю, сталкер перехватил свой «Хеклер-Кох» и поднялся с колен, загораживая собой Виту. Незнакомцы опасливо отшатнулись на несколько шагов и больше не приближались.

– Не стреляй!

Очень странно это было слышать от семи вооруженных американскими винтовками людей, которые не так давно хотели превратить его в фарш. Ирм прикинул, что если сейчас он даст очередь веером, то уложит как минимум четверых. «Эх, патронов жалко, встали бы покучней…»

– Поприветствуем спасителя этих земель!

Семь силуэтов синхронно, будто всю жизнь это репетировали, упали на колени, вытянули перед собой руки и коснулись лбами земли.

– Избранному Высшими Силами наше приветствие! Мы ждали тебя!

Ирм буквально охренел от происходящего. Он смотрел на этих людей и терял самообладание. Перестрелять семь человек – это не в носу поковырять, с этим жить потом придется, мириться. Можно, конечно, было бы оправдать себя: мол, выбора иного они не оставили, жизнь спасал. Но вся беда в том, что выбор сейчас у него был, и шанс обойтись меньшей кровью тоже представился. Только решения, как выйти из этой ситуации, пока не было, потому пришлось тянуть время пустыми разговорами. Взяв себя в руки, Ирм заговорил:

– Приветствую вас, дети мои! – Неизвестно, что далось ему трудней: сохранить серьезное выражение лица или не обделаться со страху. И то и другое казалось в тот момент одинаково сложным.

– Мы ждали тебя, Спаситель! Я видел пророческий сон о тебе. О том, как ты избавил эти земли от проклятья!