Текст книги "Ковчег Могущества"

Доводы наследника показались Аменхотепу разумными. Действительно, кто знает, какими тайными подземными ходами, аналогичными здешним, пронизаны дворцы в Абидосе, Хемене и Уасете? Того и гляди, найдутся желающие воспользоваться ими для очередного покушения на его драгоценную жизнь…

– Меня устраивает твое предложение, эрпатор. Я принимаю его! – торжественно провозгласил фараон. – А контроль за ремонтно-строительными работами поручаю именно тебе. Подбери бригаду талантливых художников и зодчих из тех, кому доверяешь.

Тутмос ответил отцу почтительно-благодарным поклоном. И не без гордости сообщил:

– Я уже договорился с зодчим Паренефером, скульптором Юти и художником Сезофрисом.

Не в силах скрыть довольной улыбки, Аменхотеп обратился к Верховному жрецу:

– Ну а ты что скажешь, Эйе?

– О, наше солнце! Скажу только, что эрпатор удачно унаследовал от всех своих предков и ум, и проницательность, и дальновидность, и прочие достойные истинного мужчины качества. Мне тоже по душе, что его выбор пал именно на Аварис. И уверен, что здесь не обошлось без вмешательства богов. Открою тебе тайну, о, солнцеподобный: твой наследник советовался со мною по поводу Авариса, и по его просьбе я приказал жрецам Мер Уннут и Ами Уннут[55]55
  Жрецы, наблюдавшие за небесными светилами, и жрецы, толковавшие их движение.


[Закрыть] составить пророчество относительно будущего новой столицы. Оно у меня с собой… – С этими словами Верховный жрец приблизился к фараону и протянул ему папирусный свиток.

Аменхотеп, внимательно ознакомившись с текстом, просиял: согласно пророчеству жрецов Аварису самими богами было предначертано процветание!

– Итак, решено – новой столицей Египта станет Аварис! – еще раз воодушевленно повторил Солнечный Гор, после чего заинтересованно обратился к казначею: – Как думаешь, какие расходы ожидают мою казну?

Казначей замялся. Он по опыту знал, что столь грандиозное мероприятие, как обустройство новой столицы, подобно вторжению в казну прожорливого чудовища – в его пасти исчезнет немало золотых талантов…

– Полагаю, не менее пятидесяти тысяч талантов, – ответил он со вздохом.

Хотя сумма была озвучена, и преогромная, фараона она отнюдь не смутила: он задался целью во что бы то ни стало оградить своих наследников от «дыхания Апофиса».

Глава 2

Наряду с Нитоприс, верным Камосом и его женой Сепати, зодчим Паренефером, скульптором Юти и художником Сезофрисом Тутмос активно готовился к скорому отъезду в Ону.

Номом Ону по-прежнему правил номарх Анеджети – отец прекрасной Сепати и, соответственно, тесть Камоса. Узнав, что эрпатор намеревается возглавить в соседнем Аварисе работы по реконструкции старинного дворца, да еще и с целью последующего провозглашения этого города новой столицей Египта, Анеджети тотчас изъявил готовность предоставить в качестве временного пристанища одну из своих «скромных» резиденций как наследнику трона, так и всей его свите.

Когда Сепати в мельчайших подробностях описала этот дворец отца Тутмосу, тот, пораженный размахом строения и богатой отделкой, с удовольствием принял приглашение номарха. Благо и до места работ по реконструкции дворца оттуда было рукой подать.

Поскольку Сепати не терпелось увидеться с родителями, она и Камос отправились в Ону первыми. Правда, Камос получил еще и задание подготовить хозяйскую резиденцию к приезду эрпатора и его свиты.

Номарх Анеджети встретил зятя с дочерью с неподдельным радушием. Более же всего его радовал тот факт, что в скором времени сюда прибудет и сам эрпатор, при котором Камос занимает видное положение. А на планирующихся масштабных ремонтно-строительных работах дворца, находящегося неподалеку от Ону, Анеджети втайне мечтал еще и «нагреть руки»: время от времени он уже даже прикидывал мысленно, сколько дебенов и драхм осядет в его и без того непустых сундуках.

Камос же, будучи человеком ответственным и исполнительным, уже на следующий день по прибытии в Ону изъявил желание осмотреть резиденцию тестя, гостеприимно предложенную им для скорых визитеров из Инебу-Хеджа. Номарх Анеджети тотчас приказал приготовить паланкины и вскоре возглавил процессию, состоящую из дочери, зятя и немногочисленной прислуги.

* * *

Дворец, построенный предшественником Анеджети почти сто лет назад, состоял из двух зданий: западное предназначалось для официальных встреч и церемоний; а восточное, располагавшееся напротив, через дорогу, включало в себя жилые апартаменты и святилище Ра. Оба здания выглядели внушительно-фундаментально, а благодаря окружавшим их толстым кирпичным стенам и крытому мосту, соединявшему официальный и жилой комплексы, отчасти напоминали крепость.

Крытый мост подразделялся, в свою очередь, на три пролета: широкий центральный (для колесниц и отрядов войск) и два узких боковых (для пешеходов). В центре крытого перехода по приказу предшественника Анеджети было сооружено так называемое «окно явлений», в проеме которого по праздникам и другим торжественным случаям появлялся сам номарх, а подданные, пав ниц, внимали его речам, находясь по другую сторону «окна».

Вход в каждое из зданий располагался в северной их части. К жилому помещению тремя террасами поднимался сад с плодовыми деревьями, цветочными клумбами, прудом и легкими деревянными павильонами. Парадные помещения, колонные залы для приемов и пиршеств располагались в самом начале восточного крыла, а личные покои номарха – в его конце. Сейчас в нем обитали наложницы.

Стены дворца сплошь были покрыты изящными росписями. В одном из залов Камос, запрокинув голову, долго и с удовольствием разглядывал изображенных на желтом фоне потолка экзотических водяных птиц. Стены другого зала украшали гроздья лотосов и папирусов.

Как бы между делом, Камос задал номарху вполне правомерный вопрос:

– Господин Анеджети, а ваши наложницы не собираются на время покинуть дворец? Мне кажется, госпоже Нитоприс вряд ли придется по душе присутствие здесь посторонних женщин, да вдобавок еще молодых и красивых…

Номарх понимающе улыбнулся:

– Я сегодня же прикажу перевести всех до единой в свое загородное поместье. Не волнуйся, Камос, здесь ничто не побеспокоит блистательную госпожу Нитоприс.

Удовлетворившись ответом, сегер вместе с женой проследовали за хозяином в официальный дворцовый комплекс.

Непосредственно перед входом, выполненным в виде пилона, раскинулся просторный двор, уставленный статуями, изображающими самого Анеджети, его жену, любимых наложниц и дочерей, в том числе юную Сепати. Сходство между статуей и «оригиналом» оказалось настолько поразительным, что Камос невольно улыбнулся.

– Сколько же тебе было лет, когда творилось сие произведение искусства? – полюбопытствовал он у жены.

– Почти пятнадцать. Я позировала скульптору буквально за несколько дней до своего отъезда к тебе, в Инебу-Хедж, – улыбнулась в ответ Сепати.

Стены, сложенные из черного абидосского гранита и местного кварцита, и богатая скульптурная композиция придавали будущей временной резиденции эрпатора дополнительную пышность. Официальный корпус дворца имел три входа: два небольших боковых и огромный главный, имеющий вид павильона с высокими, богато декорированными колоннами. Их пальмовидные капители были инкрустированы цветными фаянсовыми вставками с позолоченными перегородками.

Сразу за входом-павильоном располагался небольшой колонный зал. Его центральный проход завершала рампа, ведущая во внутренний двор. Точно такие же рампы спускались с противоположных сторон двора. Между рампами правильными рядами стояли алебастровые стелы с изображенными на них сценами поклонения богам Ра, Осирису, Исиде и творцу Атуму. Дорожки же двора, вымощенные плитками, пестрили изображениями пленников (судя по всему, ненавистных гиксосов, некогда господствовавших в Та-Кемет), и теперь каждый проходящий по ним египтянин символически как бы попирал врагов ногами.

Многочисленные стелы и украшавшая пол плитка, изготовленные из желтоватого с молочными прожилками алебастра, создавали впечатление некой умиротворенности и иллюзию покоя.

Другую часть официального здания дворцового комплекса занимали залы, небольшие дворики, молельни и кладовые. Зодчими, создавшими сто лет назад всю эту красоту, были предусмотрены также помещения для отдыха семьи номарха во время официальных приемов, церемоний и прочих торжеств – они представляли собой уютные портики, окруженные мини-садами с колодцами.

Камос и Сепати, слегка утомленные долгой прогулкой, решили остановиться в одном из таких портиков, дарующих прохладу, дабы немного отдохнуть. Анеджети тотчас распорядился подать зятю холодного пива с собственной пивоварни, а дочери – фруктовой воды.

– Роскошь твоего дворца, дорогой Анеджети, поразила меня – она достойна самого фараона! – поделился впечатлением от увиденного Камос, пригубив терпкий душистый напиток из чаши нежно-розового оникса. – Думаю, эрпатор будет приятно удивлен предоставленными ему в Ону апартаментами. Воистину Ону – один из богатейших номов Та-Кемет! Право, теперь уже не уверен, по силам ли нынешней столице тягаться с ним…

– Тем большая отныне, любезный зять, ложится на нас ответственность – сделать новую столицу в Аварисе еще краше, чем Ону! – поддержал тему номарх, лукаво взглянув на Камоса.

Сепати, догадавшись, к чему клонит отец, и решив не мешать мужскому разговору, изъявила желание пройтись по саду, дабы полюбоваться цветами, поэтому в сопровождении двух служанок удалилась в сторону соседнего портика, окруженного цветочными клумбами.

– Тем не менее, уважаемый номарх, хочу поделиться с вами некоторыми своими опасениями… – заговорщически произнес Камос, намеренно понизив голос.

Номарх, насторожившись, жестом приказал мальчику с опахалом удалиться.

– Что-то не так, дорогой зять? – осведомился Анеджети, едва скрывая волнение.

– Все это, – сегер широким взмахом руки обвел территорию дворцового комплекса, – может ведь, помимо восторга, вызвать у эрпатора и закономерное удивление… А возможно, даже и негодование. Ну сами посудите: наверняка ведь он задастся резонным вопросом, откуда у обычного номарха, слуги фараона, взялись средства на строительство такой грандиозной и роскошной резиденции? В полной ли сумме отчисляет он положенные налоги в казну? Или же большая их часть оседает в его собственных сундуках здесь, в Ону?…

Анеджети подскочил как ужаленный.

– Не гневи богов, Камос! – с жаром воскликнул он. – Всем известно, что номом Ону правили еще мои отец с дедом, я всего лишь приумножил их богатства. Что в том дурного? К тому же ни для кого не секрет, что Ону расположен на пересечении очень выгодных торговых путей. У нас здесь можно встретить кого угодно: греков, хеттов, ливийцев, нубийцев, финикийцев, ассирийцев, представителей многих других народностей… И все они, заметь, – торговцы, благодаря чему казна Ону и пополняется весьма успешно. А что касается налогов в государственную казну, то я плачу их исправно и совесть моя в этом отношении чиста!..

– Да не волнуйтесь вы так, господин Анеджети! Я-то вам верю, – поспешил «успокоить» тестя сегер. – Просто хотелось бы предупредить, как родственника… – Заметив, что номарх снова насторожился, Камос вдохновенно продолжил: – Дело в том, что после покушения на жизнь фараона и его затяжной в связи с этим болезни – да дарует Татенен ему долгие годы! – наш эрпатор очень сильно изменился: ему, как и отцу, тоже мерещатся теперь повсюду измены да заговоры…

Лоб номарха покрылся испариной.

– Камос, о чем ты говоришь?! Какую измену эрпатор может заподозрить с моей стороны?!

В ответ сегер молча допил пиво, отставил чашу и красноречиво «горестно» развел руками.

Номарх приуныл: все его надежды обогатиться за счет строительства новой столицы таяли и превращались в мираж буквально на глазах. Услышав его тяжкий вздох, Камос «доверительно» посоветовал:

– Если вы, господин Анеджети, желаете снискать доверие и уважение эрпатора, просто преподнесите ему и госпоже Нитоприс какие-нибудь ценные подарки.

– О, Камос! Об этом ты мог бы вообще не говорить! – воскликнул номарх с деланным «возмущением». – Конечно же, я распоряжусь подготовить для наследника солнцеподобного и его сиятельной супруги дары, достойные богов!

– Тогда позвольте дать вам еще один совет, господин Анеджети, – с серьезным видом продолжил сегер. – Вы ведь наверняка захотите построить себе в Аварисе еще один дом, причем как можно ближе к дворцу фараона?

Как он и предполагал, номарх мигом проглотил «наживку»:

– О, да, Камос, разумеется! Разве моя семья этого не достойна?!

– Безусловно, достойна. Просто, как вы и сами знаете, достойных семейств в Та-Кемет наберется великое множество, а места вокруг будущего столичного дворца на всех явно не хватит…

Анеджети напрягся и всем телом подался к зятю:

– Говори, Камос, что я должен сделать?

– Сущие пустяки, господин Анеджети… Выделите просто на строительство Авариса солидную сумму, лучше золотом, и ваш дом будет стоять у западной стены нового дворца, рядом с моим. Обещаю.

Номарх сник, но явно задумался.

* * *

Немного отдохнув, Камос окликнул прогуливающуюся неподалеку жену, и они продолжили осмотр дворца. Более всего воображение сегера поразил зал с двенадцатью колоннами, предназначенный для проведения в нем пиршеств. На ярких фресках, украшавших стены зала, сцены подготовки к празднествам и сами застолья были выписаны неведомым художником с предельной достоверностью. Пол пестрел изображениями гнездящихся птиц и пасущихся на лугах бычков.

Следующий зал, куда перешел Камос со спутниками, предназначался для проведения церемоний. Колонны, украшенные изразцами, напоминали тут стволы папирусов, а пол – буйные его заросли; со стен гроздьями «свешивались» цветы и бутоны лотосов.

Осмотрев все официальные залы и закончив наконец «знакомство» с резиденцией номарха, Камос и Сепати вышли к бассейну, внешняя отделка которого имитировала буйную растительность на берегах Нила. Дно бассейна было выложено изразцами с изображениями разноцветных рыбок.

Камос, изрядно утомленный затянувшейся прогулкой по бесчисленным дворцовым залам, переходам и коридорам, не удержался от соблазна и прямо в хитоне, с выражением неописуемого наслаждения на лице, спустился в прохладную воду бассейна. Сепати, звонко рассмеявшись, последовала его примеру.

* * *

Корабль Тутмоса, украшенный, подобно барке священного Ра, золотыми пластинами, покинул Инебу-Хедж в середине месяца пахона[56]56
  Пахон – февраль.


[Закрыть], выбрав для момента отплытия раннее утро – самое благоприятное время для путешествий, поскольку дневная жара еще не вступила в свои права.

Эрпатор с супругой расположились под белоснежным балдахином прямо на палубе и теперь, блаженно раскинувшись на цветных подушках, предавались сладкому безделью. Правда, сколь ни старался Тутмос казаться беззаботным и как бы ему ни хотелось подольше побыть рядом с женой, забыв на время о повседневных заботах, а теперь еще и о делах государственной важности, невольно он все равно то и дело возвращался в мыслях к предстоящему восстановлению дворца в Аварисе…

По прошествии двух дней корабль наследника фараона достиг наконец Ону. На пристани, расположенной напротив храма Ра и – по случаю – щедро украшенной цветами и гирляндами, собралась вся знать города. Во главе многолюдной и пестро одетой толпы, жаждущей воочию лицезреть наследника трона и его прекрасную половину, стояли, естественно, номарх Анеджети и Камос; за их спинами маячили слуги с опахалами. Сепати наблюдала за происходящим чуть издали: она решила не покидать паланкина, хотя и с большим нетерпением поджидала приезда Нитоприс. За годы, прожитые в Инебу-Хедже, Сепати успела подружиться с Нитоприс и искренне привязаться к ней.

Когда сходни, ведущие с корабля на берег, были установлены и закреплены, первым по ним сошел придворный глашатай. Трижды ударив о землю своим жезлом, он громогласно объявил о прибытии эрпатора.

И вот наконец взорам собравшихся предстала сиятельная супружеская чета: на берег ступили Тутмос и Нитоприс, облаченные в белоснежные хитоны, расшитые золотой нитью. Едва солнечные лучи коснулись высокого атефа[57]57
  Атеф – высокая корона (возможно шапка). Ее мог носить как фараон, так и наследник трона.


[Закрыть], венчавшего голову эрпатора, как украшавшие его драгоценные камни засверкали в переливчатом отраженном свете всеми цветами радуги.

Пораженные величием наследника трона и божественной красотой его супруги, местные сегеры дружно пали ниц в знак безграничного уважения и преданности членам семьи Солнечного Гора.

После двухдневного путешествия по волнам Тутмос и Нитоприс ступали по суше медленно и даже отчасти осторожно, держа друг друга за руки. Жена эрпатора шла с гордо поднятой головой, волосы ее были перехвачены золотым обручем в виде извивающейся золотой уреи. Густо подведенные глаза она чуть прикрыла длинными ресницами, позволяя желающим вдоволь налюбоваться искусно подкрашенными косметической голубой краской веками. Пожалуй, впервые в жизни Нитоприс почувствовала себя в этот момент настоящей царицей Та-Кемета.

Когда эрпатор с супругой поравнялись с первыми рядами встречающих, Анеджети и Камос поприветствовали их низким поклоном.

– О, око солнца! – высокопарно произнес номарх. – Рад видеть тебя и твою блистательную супругу на земле Ону!

– Приветствую тебя, о, номарх Анеджети, – несколько устало ответствовал ему Тутмос.

Камос, стоявший рядом с тестем, взглянул на своего господина и наперсника с непередаваемой радостью.

– О, эрпатор, – воскликнул он с оттенком шутливости, – надеюсь, вашему путешествию по речным волнам сопутствовал исключительно попутный ветер и Себек ни разу не высунулся из вод Нила?!

Тутмос улыбнулся: он тоже безмерно рад был встретиться с другом после сравнительно долгой разлуки. Подавив желание прилюдно заключить Камоса в крепкие объятия, вместо этого с нарочитой величавостью ответил:

– О, да, благородный сегер! Богиня Нут ниспослала нам и попутный ветер, и спокойные воды.

После обмена надлежащими случаю приветствиями и по окончании подношения дорогим гостям щедрых даров номарх повторил эрпатору и его супруге предложение воспользоваться для проживания его скромным дворцом. Благо при его непосредственном и деятельном участии Камосу удалось-таки успеть подготовить апартаменты к приему столь высоких гостей.

* * *

Тутмос и Нитоприс по достоинству оценили красоту и размах резиденции номарха. Нитоприс первым делом выбрала комнату, коей предстояло на неопределенный срок стать ее покоями, и тотчас приказала своим служанкам произвести в ней надлежащие приготовления.

Тутмос не отставал от супруги: он тоже достаточно быстро определился и с личными покоями, и с будущим кабинетом. В качестве последнего эрпатор решил использовать один из самых просторных залов, ибо подозревал, что от посетителей и просителей отбоя не будет. И он не ошибся.

Первыми на следующий день к наследнику фараона были допущены верховные жрецы храмов, в том числе Хафра – верховный жрец храма Ра, а также зажиточные греческие, ассирийские и финикийские купцы, которые буквально завалили его «кабинет» золотом, янтарем, изысканными тканями и экзотическими фруктами. Поскольку номарха Анеджети Тутмос удостоил чести стоять подле его кресла, тот почувствовал себя на седьмом небе от счастья: доверие наследника трона и причастность к обустройству новой столицы вселяли в него уверенность в завтрашнем дне и дарили надежду на еще большее упрочение положения в обществе.

После купцов на прием к эрпатору вереницей потянулись правители соседних городов и номов. Цель практически у всех была одна – засвидетельствовать наследнику Солнечного Гора личное почтение, но кто-то передал все-таки через главного писаря и нацарапанную на папирусе жалобу. Эрпатор дал обещание разобраться.

Поскольку прием посетителей начался с самого раннего утра, к полудню от нескончаемого потока просителей, сановников, купцов и служителей культа у Тутмоса даже в глазах зарябило. Он почувствовал необыкновенную усталость, и главный писарь по его приказу объявил, что прием продолжится позже – после того как эрпатор хоть немного отдохнет.

Ближе к вечеру процедура повторилась. На сей раз первыми к столу Тутмоса потянулись – с планами дворцов, храмов и жилых домов для знати, с эскизами статуй и барельефов, с чертежами и образцами своих работ – зодчие, скульпторы, ювелиры, художники и ремесленники всех мастей: каждый жаждал оказать при строительстве новой столицы любую посильную помощь.

К концу дня настала очередь просительниц: местные женщины одна за другой бесстыдно и навязчиво начали демонстрировать эрпатору красоту своих дочерей и воспитанниц в надежде пристроить их как можно выгоднее. Тутмос невольно смутился: ему вдруг вспомнилось давнее свое посещение увеселительного заведения в Инебу-Хедже, во время которого он стал мужчиной… Однако и испытание бесконечной вереницей юных прелестниц эрпатор выдержал с честью. Благо в большинстве своем девушки и впрямь были красивы и соблазнительны, а пара-тройка из них и вовсе приглянулись ему не на шутку: по окончании приема он даже приказал писарю выяснить, кто они такие и где живут.

Нитоприс, наблюдавшая за работой супруга издали, обратила внимание на проявление повышенного интереса с его стороны к отдельным девушкам, но особого значения этому не придала.

* * *

Объем работ в Аварисе предстоял огромный и казался подчас невыполнимым. Одновременно с восстановлением дворца для фараона приходилось возводить новые храмы – в честь Хепри-Ра-Атума, Осириса, Нефтиды, Геба и Нут, здания официальных учреждений, склады, жилые дома для знати и рабочего люда, мастерские для ремесленников. Необходимо было также развести сады, выкопать пруды, колодцы и дополнительные каналы для орошения полей и новых насаждений. Для проведения восстановительно-строительных работ требовалось колоссальное количество камня, особенно алебастра и травертина различных цветов и оттенков. Из-за моря начались поставки редчайшего черного травертина, из Асуана – гранита и мрамора, из Саккары – базальта, из Нубии – диорита.

Для разведения садов отовсюду привозили уже готовые «взрослые» растения, ибо эрпатор не хотел ждать, пока саженцы вырастут и начнут давать столь необходимые в здешних условиях тень и прохладу. Из близлежащих каменоломен нескончаемые вереницы повозок, запряженных быками, доставляли к местам строительства камень.

К сожалению, рабочих рук катастрофически не хватало, и тогда Тутмос принял решение привлечь к работам в каменоломнях представителей племени иврим[58]58
  Племенем иврим в Древнем Египте называли евреев. Дословно «иври» переводится как «пришедший с той (другой) стороны».


[Закрыть], вот уже четыреста лет как обосновавшихся в Пер-Атуме, предместье Авариса. Отряды стражников охотно исполнили приказ своего господина, и ивримцы, осыпая эрпатора проклятиями, взялись за кирки и принялись откалывать от гор каменные глыбы. Непокорных – в назидание остальным – жестоко наказывали.

Зодчий Паренефер и его помощники трудились не покладая рук. Для скульптора Юти тоже почти сразу же соорудили мастерскую, где он и его ученики должны были создавать обещанные шедевры, но камень по-прежнему поставлялся в недостаточных количествах: работа в каменоломнях продвигалась чрезвычайно медленно. Не привыкшие к тяжелому физическому труду ивримцы не выдерживали непосильных нагрузок и быстро умирали – выживали только сильнейшие.

Ради ускорения темпов строительства Паренефер принял вскоре решение использовать для возведения зданий обожженные кирпичи. Безусловно, такие здания менее долговечны, зато строительство новой столицы пошло гораздо быстрее. Вокруг города во множестве появились печи, к которым свозили глину. Печники формовали ее и обжигали. Конечный продукт, готовый кирпич, немедленно отправляли к местам строительства.

Работа в мастерской Юти тоже наконец закипела: он сам и его помощники трудились посменно день и ночь, даже при свете факелов, создавая изысканные колонны, стелы, скульптуры богов и членов царской семьи, изысканные барельефы для отделки внутреннего дворцового пространства и прочие элементы декора.

Сезофрис же без устали расписывал цветные изразцы для будущих интерьеров, а его подмастерья смешивали пасты для последующего нанесения их на всевозможные жанровые панно, придумывали новые мотивы и орнаменты, растирали в порошок малахит и другие поделочные камни для росписи скульптур… Словом, работа кипела повсместно.

…Египетская знать из всех крупных городов Та-Кемета устремилась в Аварис, чтобы, как говорится, успеть занять свое место под солнцем. У амбициозных номархов, проведших всю жизнь в провинции, появилась наконец возможность построить дом в новой столице, а значит, приобрести с течением времени большее влияние в определенных кругах и выгодно устроить судьбу своих детей.

В Аварис потянулись корабли и караваны, груженные золотом, серебром, самоцветами, стеклянной пастой, бронзой, ценными породами деревьев. Будущие столичные жители спешно заказывали себе новые украшения и изящные предметы быта, загодя начав соперничать друг с другом в богатстве, тщеславии и умении правильно тратить деньги.

Тем временем Тутмос и его помощники буквально падали с ног от усталости. От них ведь требовалось не только обеспечение мастеровых необходимыми материалами, но и пополнение численности чернорабочих, ремесленников, живописцев и скульпторов, которых по-прежнему не хватало. Причем всю эту огромную армию рабочего люда надо было к тому же кормить, а значит, в достаточных количествах поставлять в город овощи, мясо, птицу, пиво, а для чиновников, контролировавших ход работ, – еще и изысканные яства и вина. Да и о кормах для вьючного скота и лошадей нельзя было забывать… Казна фараона, таким образом, стремительно пустела.

…Пусть медленно, но роскошные дворцы и величественные храмы воздвигались в Аварисе один за другим. По Великой египетской реке на юг отправлялись корабли, груженные местным товаром, а обратно возвращались уже с трюмами, набитыми золотом, травертином и алебастром. На пристанях Абидоса и Уасета стало уже привычным зрелище, как по специальным деревянным настилам рабы волоком, с помощью веревок, тащат каменные глыбы к стоящим на якоре кораблям, а потом тем же натужным способом поднимают и загружают их на палубы. И все это – под неусыпным контролем огромных, потных и почерневших от солнца надсмотрщиков, вооруженных плетками. Многие из рабов, обессилев, падали замертво, на их место тотчас пригоняли других. Корабли же, заметно просевшие под тяжестью камня, отправлялись в обратный путь – к Аварису.

На пристани Авариса их уже поджидали запряженные быками повозки, и за небольшую плату погонщики перевозили глыбы травертина и алебастра – опять же сгруженные с кораблей рабами – к местам строительства.

При самом въезде в Аварис высилась пограничная стела, и каждый путник считал своим долгом остановиться и полюбоваться (а если обучен грамоте, то и прочитать) высеченные на ней слова, прославляющие Великого Ра:

 
«Слава тебе, Ра!
Почитают тебя обитатели Дуата[59]59
  Дуат – Загробный мир.


[Закрыть],
Поклоняются тебе обитатели Преисподней.
Восхваляют тебя, грядущего в мире.
Ликуют сердца подземных,
Когда ты приносишь свет обитающим на Западе.
Полны радости их сердца,
Когда они смотрят на тебя.
Все спящие поклоняются твоей красоте,
Когда твой свет озаряет их лица.
Проходишь ты, и вновь покрывает их тьма»[60]60
  Перевод М.Э. Матье.


[Закрыть].