Текст книги "Из зеркала"

Глава 7

Эля напрасно надеялась, что идея Тани привести её на деревенское кладбище вылетит у той из головы за ночь: после завтрака Таня снова пристала к ней с этой просьбой.

– Да что я забыла на твоём кладбище? – недоумевала Эля. – Я вообще терпеть не могу подобных мест.

– Ну пожалуйста, пойдём, – настойчиво просила Таня. – Ты сама, своими глазами увидишь, что Степан был прав. – Она ненадолго замолчала, а потом, прищурив глаза, тихо сказала: – Я всё равно от тебя не отстану.

Поняв, что от Тани ей не избавиться, Эля вздохнула.

– Что ж, идём, – сказала она, – только позволь мне сначала переодеться, не идти же на кладбище в домашнем халате.

– Я, пока тебя вчера не было, – принялась рассказывать Таня, когда они вышли из дома, – с одной бабкой познакомилась. Вернее, она ко мне сама подошла, пока я изучала ауру вокруг флигеля…

– Ты опять ходила к флигелю? – удивлённо перебила Таню Эля. – Я думала, ты уже все его зоны исследовала.

– Почти, – кивнула Таня. – В общем, она подошла и сказала, что искать здесь нечего, потому что тут и до меня искали, но никаких драгоценностей не нашли. Я ей ответила, что вообще-то я не по кладам специализируюсь, а по другим вещам. В общем, намекнула на призраков и спросила, нет ли у них чего-нибудь в деревне из этого. Она сказала, что давным-давно в этой усадьбе был детский дом и что одна воспитательница покончила с собой. Наверное, из-за несчастной любви. К ней на могилу много лет какой-то мужчина ездил. Цветы привозил и подолгу стоял. Должно быть, его совесть мучила из-за того, что он её бросил и на другой женился. Может, он её перед самой свадьбой бросил. Или ему родители запретили на ней жениться.

Эля тяжело вздохнула, но Таня сделала вид, что не заметила этого вздоха.

– Я эту бабку попросила отвести меня на кладбище и показать могилу. Ну, она меня и отвела.

– А как этот случай связан с призраками? – спросила Эля.

– Никак, – ответила Таня.

Эля от изумления даже остановилась.

– Тогда зачем же мы туда идём?

– Сама всё увидишь, – загадочным голосом произнесла Таня.

«Хоть бы мне не сойти с ума до конца отпуска», – подумала Эля.

Когда они пришли на деревенское кладбище, Таня подвела её к могиле с невысоким гранитным памятником.

– Ну, и на что мне здесь смотреть? – пожала плечами Эля. – Все, кто здесь похоронен, мне незнакомы.

– Да ты на фамилию взгляни, на фамилию, – опять загорячилась Таня и отодвинула в сторону корзину с цветами, которая стояла перед памятником.

– «Долгорукова Наталья Александровна. 1921–1950», – произнесла Эля, читая надпись.

– Что я тебе говорила? – торжествующе воскликнула Таня и уперлась руками в бока. – Вот оно – проклятие Долгоруковых!

– Вполне возможно, что эта женщина не имеет никакого отношения к знаменитому семейству, – невозмутимо сказала Эля, чтобы несколько охладить Танин пыл. – Ей могли дать эту фамилию в детском доме. Может быть, у них было принято раздавать детям фамилии бывших владельцев усадьбы.

– В детском доме? – расхохоталась Таня. – Не смеши меня. Ей могли дать фамилию Иванова или Петрова, но никак не Долгорукова. К тому же она там работала, а не воспитывалась!

– Перестань так громко смеяться – мы всё-таки на кладбище, – одёрнула свою спутницу Эля, досадуя на себя за свой промах. Несомненно, Таня была права: не могли в те годы в детском доме давать детям дворянские фамилии.

«Иногда она мыслит здраво», – подумала Эля и, присев на корточки, провела рукой по зелёному покрову.

– Могила ухоженная.

– Жаль, фотографии нет, – сказала Таня уже тихим голосом. – Я тут весной ходила на одну выставку, посвящённую кладбищенскому искусству, так там памятник был со встроенным фотоальбомом. Листаешь его, как смартфон, и фотки смотришь.

– Чьи фотки? – рассеянно спросила Эля.

– Как чьи? – удивилась Таня. – Того самого, кто в могиле лежит. Покойника. Представляешь, можно всю его жизнь посмотреть. Наверное, скоро придумают памятник, который будет ещё и видео показывать, а может, даже и выход в Интернет иметь. Кстати, очень удобно: вышел в Интернет, набрал в поисковике данные, и на тебе – вся информация о покойнике! Слушай, а что это за трава на могиле?

– Это барвинок.

– Посмотри, цветочки-то в корзине ещё свежие, не завяли, к тому же памятник кто-то недавно поправлял – с задней стороны трава примята. Значит, поклонник этой Натальи до сих пор не может её забыть и винит себя в её смерти.

– Ну да, поразительное постоянство, которому стоит только позавидовать, – вздохнула Эля, – особенно если учесть, что этому поклоннику должно быть не меньше ста лет.

– Почему? – удивилась Таня.

– Да ты на год рождения хорошенько посмотри.

Тане ничего не оставалось, как согласиться. Эля ещё раз провела рукой по мягким листочкам барвинка, как вдруг её пальцы коснулись чего-то гладкого. Она раздвинула травку и увидела серебристый предмет квадратной формы, толщиной в несколько сантиметров. Его верхняя крышка была украшена растительным орнаментом.

– На портсигар похож. У деда подобный есть, – сказала Таня, рассматривая найденный Элей предмет. – Ему на работе подарили, когда он на пенсию уходил. Правда, он золотой и тяжёлый. А ну-ка, открой его. Посмотрим, что там внутри.

Внутри портсигара обнаружились две иконки.

– Не портсигар, – покачала головой Таня.

– Это складень, – сказала Эля.

– Складень? А что это? – удивилась Таня.

– Так называется икона, состоящая из двух или трёх частей.

Чья-то тень неожиданно надвинулась на них. Эля торопливо прикрыла рукой находку. Девушки обернулись, но увидели лишь спину удалявшегося от них темноволосого мужчины, одетого в джинсовые шорты и футболку.

– Надо же, как этот тип к нам незаметно подкрался, – прошептала Таня.

– Да, я тоже не слышала его шагов, – согласилась Эля.

– Что будем делать с этой штуковиной?

Эля пожала плечами. Она наклонилась, чтобы положить складень рядом с памятником, но Таня неожиданно схватила её за руку и воскликнула:

– Нет, не делай этого!

– Почему? – удивилась Эля. – Может быть, хозяин вернётся за своей потерей.

– Да кто же ищет потерянные вещи на кладбище? К тому же этот складень могут украсть, и к своему хозяину он уже точно не вернётся.

– А что же мне тогда делать с ним? – растерялась Эля.

– Давай пока заберём его себе и дадим объявление в газету.

– В какую? В этом селе газеты не выходят! – возразила Эля.

Таня ненадолго задумалась.

– Может быть, у Приречья свой сайт имеется? – сказала она.

– Имеется, – насмешливо произнесла Эля, – только не в Интернете, а в магазине. Видела, сколько там женщин собирается, чтобы обменяться мнениями и рассказать о случившихся событиях?

Она пребывала в смятении и не знала, как ей поступить с этой неожиданной находкой. Поддавшись Таниной настойчивости, Эля принесла складень домой и положила в сейф. «Надо же, пригодился», – удивлённо подумала она, закрывая дверцу и прилаживая картину на место.

Вечером Эля позвонила Маше и сказала, что ей нужна консультация специалиста по старинным предметам. Маша связалась с подругой, владелицей антикварного салона и реставрационной мастерской, и та согласилась помочь. Рано утром Эля уехала в Неренск на автобусе.

– И что же ты нам скажешь? – спросила Маша, наблюдая за тем, как её подруга, которую звали Лариса, внимательно рассматривает Элину кладбищенскую находку.

– Занятная вещица. Когда-то это был дамский портсигар, а потом его переделали в складень. На иконе справа изображён Николай Чудотворец, покровитель путешественников, икона слева – ангел-хранитель, – ответила Лариса. – А вообще работа очень тонкая и деликатная. Посмотрите, какие красивые иконки и какой изумительный рисунок на обеих крышках. Подождите, я сейчас мужа позову, он больше меня разбирается в таких вещах.

Вскоре к ним присоединился одетый в джинсы и тёмно-синий рабочий халат мужчина средних лет и подтвердил слова Ларисы.

– Могу я узнать, откуда у вас этот складень? – спросил он.

– Нашла, – ответила Эля.

– На дороге? – пошутил мужчина.

– На кладбище.

– Неужели чью-то могилу раскопали?

– Ага, ночью, – улыбнулась Эля.

Мужчина ещё раз внимательно рассмотрел складень.

– А иконка-то неплотно прилегает, – пробормотал он и, достав из кармана халата предмет, похожий на хирургический скальпель, поддел его острым концом правую иконку, под которой обнаружились две сложенные пополам бумажки серого цвета.

– Ничего себе! – удивилась Маша.

– Не иначе чьё-то завещание двухвековой давности, – пошутила Лариса.

Бумажки оказались квитанциями о сдаче ценностей в Фонд обороны страны. Одна из них была выписана на имя Долгоруковой Натальи Александровны, сдавшей две нитки жемчуга и серьги с бриллиантами, другая – на имя Романа Сергеевича Вольского, отдавшего золотой медальон. Квитанции были выписаны отделением Государственного банка в далёком тысяча девятьсот сорок первом году.

– Какой странный тайник и не менее странное содержимое, – сказала Эля.

– Вы даже представить себе не можете, где раньше устраивали тайники, – улыбнулся муж Ларисы. – Вещи с секретом вообще были характерны для мастеров прошлых веков. Нередко они создавали подобные сюрпризы в кольцах, часах, медальонах и прочих модных аксессуарах. Старые ювелиры работали с выдумкой. Им нравилось удивлять своих заказчиков. В прошлом году я был на выставке подобных предметов. Секретное отделение могло быть устроено в подлокотнике дивана и даже в ручном зеркальце. Если захотите продавать этот складень, мы к вашим услугам.

Но Эля продать складень не собиралась. Она вновь сложила квитанции и вернула их в складень на прежнее место.

– Что будешь делать с находкой? – поинтересовалась Маша, как только они вышли из антикварного салона.

Эля ответила не сразу.

– Не знаю, – задумчиво произнесла она. – Интересно, кому всё-таки принадлежал этот складень: Долгоруковой, на чьей могиле мы с Таней его нашли, или Вольскому? А ещё интереснее, кто именно его потерял?

– Но уж точно не сама покойница, – сказала Маша.

Эля вдруг вспомнила о журналисте, встреченном ею сначала на берегу реки, а потом на кладбище, которого Степан назвал Илларионом Вольским. Уж не родственник ли он этого Романа Вольского, что сдал в фонд обороны страны золотой медальон? А может, они просто однофамильцы?

Маша огляделась по сторонам и заметила неподалёку кафе с открытой террасой.

– Давай-ка выпьем по чашечке кофе, и я тебе тоже кое-что покажу, – предложила она и кивнула в сторону кафе.

Пока Эля усаживалась за один из столиков, Маша сделала заказ, а затем присоединилась к ней.

– Так что ты хотела мне показать? – спросила её Эля.

Маша улыбнулась:

– Так не терпится узнать, что даже не станешь ждать, пока нам принесут кофе?

– Не терпится, – согласилась Эля.

– А ведь кофе здесь готовят превосходно, – поддразнивая, сказала Маша, но всё же не стала испытывать дальше Элино терпение.

Она достала из своей сумочки несколько листов бумаги и, расправив один из них, подала его Эле.

– Что это?

– Это список приглашённых гостей на свадьбу дочери губернатора Окулова с сыном помещика Рябова. Дело в том, что некоторое время назад мне заказали статью о наших дореволюционных издателях-книготорговцах. Так вот, просматривая вчера в городском архиве документы, связанные с одним из этих издателей – Тимофеевым, я наткнулась на приглашение, полученное им от губернатора. Приглашение на свадьбу губернаторской дочери. В папке, среди бумаг, каким-то неведомым образом оказался и список всех приглашённых гостей. Так вот, посмотри-ка на фамилию под номером пять.

Эля взглянула на список и увидела под названным Машей номером фамилию Тормасов.

– Граф и графиня Тормасовы, – прочитала Эля. – А когда состоялась свадьба?

– Двадцать шестого марта тысяча девятьсот четвёртого года.

– Значит, Тормасовы были на свадьбе?

Маша покачала головой:

– Нет, графской четы на свадьбе не было, но подарок молодожёнам они прислали. Вот, взгляни. – И она протянула Эле второй лист бумаги. – Это список свадебных подарков. Напротив имени графа и графини значится сервиз с цветочным декором на двадцать шесть персон производства фирмы «Джозайя Веджвуд и сыновья».

Эля взяла листок и не сдержала удивления.

– Надо же, здесь даже имеется его описание. Сервиз включает в себя двести пятьдесят предметов и состоит из чайной, кофейной и шоколадной частей. Жаль, что к этому списку не прилагаются фотографии. Хотелось бы взглянуть на то, что дарили на свадьбу в начале двадцатого века.

Маша улыбнулась и проговорила:

– Ты взгляни на приписку, сделанную на полях.

– «Подарок от графа и графини доставлен его управляющим Иваном Латыниным», – вслух прочитала Эля. – Латынин. Но ведь эту же фамилию носит и заведующая приреченской библиотекой.

– Мне кажется, тебе стоит встретиться с ней, – сказала Маша. – Может быть, она его родственница. Ты извини, но я должна бежать. У меня через три часа поезд.

– Ты уезжаешь? – удивилась Эля.

– Да, еду в нашу Северную столицу. Обнаружились кое-какие интересные материалы, имеющие отношение к моей диссертации.

– Неудобно просить тебя об этом, – нерешительно произнесла Эля, – но ты бы не могла хоть что-нибудь узнать о…

– …О графе Тормасове? – закончила Маша и засмеялась. – Постараюсь!

* * *

Когда Эля вернулась на дачу, она увидела в кухне Таню, которая с озабоченным видом рылась в шкафах.

– Ты не знаешь, в этом доме есть какие-нибудь мужские инструменты? – спросила она.

– Мужские инструменты? – удивилась Эля.

– Ну да, – нетерпеливо кивнула Таня. – Плоскогубцы или молоток. Но лучше всего, конечно, плоскогубцы, чтобы гвозди из досок выдернуть.

– Где? – насторожилась Эля.

– Понимаешь, я обнаружила дверь в подвал и очень хочу её открыть.

– Понятно, значит, тебя опять потянуло в подвал, – насмешливо произнесла Эля. – И где же, интересно, ты обнаружила этот подвал?

– Во флигеле. – Тут Таня издала торжествующий крик и вытащила из нижнего шкафа гвоздодёр. – То, что как раз и надо! Ты поможешь мне? – спросила она, обернувшись к Эле.

– Гвозди выдирать? – усмехнулась Эля.

– Это я сделаю и без тебя. Но если я поранюсь, ты окажешь мне первую медицинскую помощь.

Эля покачала головой и засмеялась.

Дверь, которая вела в подвал, была скрыта густыми кустами сирени, почти вплотную подступившими к фасаду флигеля.

– Я эту дверь случайно обнаружила, – объяснила Таня. – Её за зарослями совсем не видно.

Она раздвинула кусты, и Эля увидела несколько полуразрушенных каменных ступенек, которые вели вниз, к двери, крест-накрест забитой деревянными досками. Таня спустилась по ступенькам и принялась выдирать гвозди, которыми были прибиты доски. Гвозди от времени заржавели, а доски уже почти сгнили, поэтому ей не составило особого труда быстро справиться с ними. Затем она вынула из своей сумки два фонарика и протянула один Эле.

– Тебе не кажется, что мы сейчас нарушаем закон, вторгаясь в чужую собственность? – спросила Эля.

Таня озадаченно уставилась на неё.

– Ну, этот флигель, наверное, находится на балансе сельского совета, – пояснила Эля, – так что у него есть хозяин в виде председателя сельсовета.

– Угу, – сказала Таня, – хороша собственность, от которой скоро совсем ничего не останется. – И она потянула на себя дверь, отворившуюся с ужасным скрипом.

Эля включила фонарик и перешагнула через порог следом за Таней. Небольшая лестница с чугунными перилами привела их к ещё одной двери, на этот раз незаколоченной. Они отворили её и оказались в низком просторном помещении, где очень сильно пахло сыростью и мышами. В комнате находился лишь двухстворчатый шкаф да письменный стол с двумя стульями без сидений и табуретка. Таня подошла к шкафу и принялась изучать его содержимое, но обнаружила лишь несколько старых школьных учебников по природоведению и большие ржавые ножницы.

– А что у тебя? – спросила она.

– У меня? – растерянно произнесла Эля.

– Ну да. Что там, в ящиках стола? Есть что-нибудь интересное?

Эля выдвинула верхний ящик – он был пуст.

– Ничего, – ответила она.

Таня с досадой принялась освещать фонариком углы комнаты, но тоже ничего не обнаружила.

– Идём, – сказала Эля. – Здесь нет ни призраков, ни духов.

Таня вздохнула. Она поднялась вслед за Элей по лестнице и, обернувшись, ещё раз осветила фонариком комнату.

– Подожди! – неожиданно воскликнула она. – На шкафу что-то есть.

При помощи табуретки и гвоздодёра ей удалось сбросить на пол какой-то рулон. В рулоне оказались покрытые не одним слоем грязи и сильно объеденные по краям несколько рисунков. В основном это были пейзажные зарисовки и чей-то женский портрет.

– Странно, как эти бумаги не пустили на растопку ещё сто лет назад, – промолвила Эля.

– Их просто не видно было, – сказала Таня, решив прихватить этот пыльный и грязный рулон с собой.

– Зачем он тебе? – удивилась Эля. – Будешь растапливать камин?

Таня пожала плечами:

– Поживём – увидим, – и сунула сверток себе под мышку.

Вечером Эля, Таня и Лиля направились на берег реки, чтобы поздравить Нину и её мужа. Там Элю снова ждала специально приготовленная для неё сёмга.

– Как вам рыбка? – улучив минутку, шёпотом спросила Нина у Эли, сидевшей рядом с ней.

– Очень вкусно, – искренне ответила Эля. Рыба и в самом деле была приготовлена замечательно.

– Это Степан постарался, – сказала, улыбнувшись, Нина. – Он вообще хорошо готовит.

Эля с трудом проглотила кусок. Спустя некоторое время Степан позвал её прогуляться вдоль берега. «Наверное, опять будет предлагать замуж за него выйти», – вздохнув, подумала она, вставая из-за стола, но, к её удивлению, он не только не затронул эту тему, но и вообще молчал. Они неторопливо брели по берегу, наслаждаясь летним вечером.

– Спасибо за рыбу, – нарушила первой молчание Эля.

– Ох уж эти женщины, – улыбнулся Степан и покачал головой.

– Между прочим, мужчины тоже порой бывают болтливы. Нина всего лишь хотела сказать, что вы очень внимательный человек и… отменный кулинар, – произнесла Эля. – Не знаю, правда, какой вы специалист в своей области, но, наверное, тоже преуспели, раз так рано стали доктором.

Степан остановился и внимательно посмотрел на неё. На губах у Эли играла насмешливая улыбка.

– Давно хотел спросить: отчего у тебя такая неприязнь к докторам? – неожиданно произнёс Степан. – С чем это связано?

– У меня с детства на них аллергия, – сказала Эля. – Нет, я, конечно, их уважаю и испытываю к ним и к их работе почтение, но дело в том… – Она замолчала и ненадолго задумалась, а затем продолжила: – Дело в том, что их слишком много в моей жизни. – Эля заметила, как при этих словах у Степана в глазах промелькнуло удивление. – Да, да, слишком много, – повторила она. – Все они, без сомнения, интересные люди, со своими особенными и неповторимыми взглядами и принципами, а также удивительным складом ума. Мне нравится слушать их споры, наблюдать за тем, как они ведут себя во время словесных баталий, особенно когда одна сторона, чувствуя, что уступает, говоря словами Свифта, «разжигает костры и устраивает сильный шум, чтобы противник решил, будто она сильней, чем есть на самом деле». В общем, это целое искусство, большая насыщенная жизнь, но… лично я для себя её не желаю.

– А какая жизнь тебе по душе? – спросил Степан.

– Жизнь, которую хочу прожить я, многим покажется скучной и непривлекательной, – улыбнулась Эля. – У меня довольно приземлённые цели.

– А как насчёт положения домохозяйки? – улыбнулся в ответ Степан.

– Не самый плохой вариант, – рассмеялась Эля. – Наверное, для меня он наиболее подходящий.

– В общем, я вновь убедился в том, что нам обязательно надо быть вместе, – невозмутимо произнёс Степан.

– Что? Опять? – рассердилась Эля и повернулась, чтобы пойти назад, как Степан взял её за руку и, смеясь, сказал:

– Успокойся, я просто пошутил.

– Какие-то глупые у вас шутки, Степан. Кстати, ваша невеста, должно быть, из-за вашего характера и не поехала этим летом с вами.

– Она меня бросила.

– Давно?

– Зимой.

– Теперь понятно, почему вы делаете предложение каждой встречной.

– Я вовсе не делаю предложение каждой встречной, – запротестовал Степан. – Я сделал предложение только тебе.

– Что отнюдь не говорит в вашу пользу! – торжествующе произнесла Эля. – Не зная брода, вы лезете в воду.

– А с чего ты решила, что я тебя не знаю? – пожал плечами он. – Лиля не раз отзывалась о тебе с большим уважением.

– Отзывалась обо мне с уважением? – изумлённо переспросила Эля и недоверчиво посмотрела на своего спутника.

– Ну да, – спокойно произнёс он. – Она рассказывала, какая ты умная, начитанная… – Он сделал паузу, а потом, чуть понизив голос, добавил: – С характером.

– Должно быть, она хотела сказать: упрямая, – усмехнулась Эля.

– Думаю, ты ошибаешься, – улыбнулся Степан.

По-видимому, они отошли на приличное расстояние, потому что уже не было слышно ни музыки, ни смеха, только шелест листьев и тихие всплески на воде.

 
– Ночь давно колдует на дворе
И разносит струи ароматов,
Цвет небес загадочен и матов,
Спят деревья в лунном серебре[2]2
  Б. Примеров. «Ночь давно колдует на дворе…»


[Закрыть],
 

– тихо произнёс Степан. – Мне кажется, Борис Примеров[3]3
  Борис Терентьевич Примеров (1938–1995) – советский и российский поэт.


[Закрыть] как нельзя лучше описал сегодняшний вечер.

Эля пожала плечами:

– Мне больше нравится Ольга Фокина[4]4
  Ольга Александровна Фокина (р. 1937) – советская и российская поэтесса.


[Закрыть].

 
Простые звуки родины моей:
Реки неугомонной бормотанье,
Да гулкое лесное кукованье
Под шорох созревающих полей[5]5
  О. Фокина. «Простые звуки родины моей…»


[Закрыть].
 

– Да, красиво, – согласился Степан.

Вдруг где-то в кустах за их спиной хрустнула ветка. Это прозвучало так неожиданно, что Эля вздрогнула.

– Не бойся, – сказал Степан, притягивая её к себе.

– А я и не боюсь, – нарочно громко произнесла Эля и высвободилась из его объятий.

В это время недалеко от них зажглись огни электрической гирлянды, послышались чьи-то голоса, раздался громкий смех.

– Степан, вы не могли бы познакомить меня с Кирой Дмитриевной Латыниной? – сказала Эля.

– С Кирой Дмитриевной? – удивился Степан. – Конечно, могу. Вчера она вышла на работу. Можем подойти прямо к открытию.

Эля задумалась, а потом покачала головой:

– Нет, мне утром надо для всех завтрак приготовить. Давай лучше часов в двенадцать встретимся возле магазина.