Текст книги "Графиня по вызову"

Глава 5

На следующий день я долго работала над своей внешностью, прежде чем выйти в свет. Работа эта была несколько нестандартной, несмотря на то что я орудовала теми же самыми кисточками и красками, что и ежедневно. Однако на сей раз мне требовался иной результат. Служанка уже одела меня в довольно-таки неброское и закрытое платье, меньше, чем обычно, затянув корсет. Теперь от меня требовалось придать должный вид своему лицу.

Бледность в наше время в моде, поэтому на цвете лица самом по себе не сыграть. Но остается немало других возможностей. Перво-наперво раздражаем глаза при помощи специального, безвредного в остальном, порошка, чтобы они раскраснелись и слегка припухли, как будто я долго плакала. Затем несколькими легкими движениями кисточки изображаем под глазами круги. Слегка припудриваем окрашенную таким образом кожу, словно я пыталась скрыть следы слез и бессонницы, но это плохо у меня получилось. Еще немного работаем с носом, чтобы он тоже казался слегка покрасневшим. Так, что теперь? Туфли на низком каблуке. Пожалуй, на этом можно считать образ завершенным.

В таком виде я и отправилась лицедействовать. Объясняться с Арманом не потребовалось: «супруг» был занят своими делами, якобы готовился к встрече с нужными людьми. У меня возникли кое-какие сомнения на предмет его подлинной цели, но в данный момент я была занята главным образом собственными планами. Побеседовать с Арманом успею и потом.

Время представления – полдень, место – зал, в котором регулярно собирались гости, чтобы пообщаться и развлечься. Если, конечно, в тот день не было предусмотрено особого развлечения вроде бала, торжественного приема или выезда на охоту. Каждый занимался тем, что было ему по душе. Одни вели неторопливую беседу за бокалом вина, другие играли в карты, третьи предпочитали салонные игры вроде фантов, четвертые просто сидели в уголке с модным романом в руках.

Я вошла в зал, теребя в руках маленький белый платочек с вышитыми на нем инициалами «А. О.». Заказала несколько таких платков еще до выезда из Ристонии. Мелочь, конечно же, но именно такие мелочи придают легенде достоверность. Присела на стул, но быстро встала, будто не нахожу себе места, и прошла в другой конец зала. Взяла с поданного лакеем подноса бокал, но, едва пригубив, отставила в сторону, так резко, что чуть было не расплескала вино. Отошла к окну и, отвернувшись, приложила платочек к глазам.

– Что-то случилось, леди Ортэго?

Рэм приблизился совершенно бесшумно, но это не означает, что я не ждала его появления. Ведь именно ради него и затевался весь мой спектакль!

– Ничего, – холодно ответила я, поднимая на него красные глаза. – Благодарю вас, граф, все в порядке.

И отвернулась к окну, давая понять, что разговор закончен. Разумеется, я знала, что он не захочет понять намек!

– И все-таки позвольте мне повторить свой вопрос. Что-то не так. Расскажите мне. Вас кто-то обидел?

– Ах, вы хотите это знать? – со злым смешком прошипела я, резко поднимая голову. – Вам интересно, кто меня обидел? Что ж, извольте.

Взяв Рэма за локоть, я почти оттащила его в дальний конец зала, туда, где нас никто не мог услышать.

– Если тебе так интересно это узнать, пожалуйста: я беременна, – сообщила я. – Могу сказать даже больше: беременна от тебя. – В моем голосе пылала ненависть.

Рэму потребовалось с полминуты на то, чтобы хоть как-то переварить эту новость.

– Но… откуда ты знаешь, что именно от меня? – шепотом спросил он. – Может быть, это ребенок твоего мужа!

О том, как я могла так быстро узнать, что беременна, он не спрашивал. Такое средство существовало и было доступно любому материально обеспеченному человеку. Правда, изначально данное средство разрабатывалось с совершенно иной целью. На небольшом магическом диске загорались яркие белые точки, чем-то напоминающие звезды. Число этих огоньков соответствовало числу находящихся в помещении людей. Это позволяло выявить шпиона, если он прятался где-нибудь в комнате в стремлении подслушать важный разговор или похитить секретный документ.

Однако такой способ наблюдения слишком легко было обойти. К примеру, если чужак подслушивал из соседней комнаты, приближался к окну по наружной стене или проникал в помещение, когда оно пустовало, прибор оказывался бессмысленным. Зато люди совершенно случайно обнаружили, что в присутствии беременной женщины на диске высвечивается две звездочки, а не одна. Дальнейшие исследования показали, что прибор показывает присутствие ребенка практически с самого момента зачатия. В итоге магическая разработка стала массово использоваться именно как средство проверки на беременность.

– Мы с мужем не спим, – скривила губы я. – У нас договорной брак, построенный исключительно на взаимной выгоде. Почему, ты думаешь, я так легко бросаюсь в объятия к совершенно незнакомому человеку? Так что можешь не сомневаться: ребенок твой. И вот еще что: я не собираюсь от него избавляться. Прикрывать тебя тоже не стану. Когда мою беременность нельзя будет дольше скрывать, я честно скажу мужу, кто отец.

Рэм слушал молча. Губы плотно сжались в напряженную линию; расширенные глаза периодически прикрывались хлопающими ресницами.

– Впрочем, наверное, это не слишком сильно тебя смущает? – продолжала я, никак не показывая испытываемого удовольствия. – Возможно, Арману придется вызвать тебя на дуэль, но куда ему до тебя? Ты ведь – первая шпага Эрталии!

– Вторая, – сухо прокомментировал Рэм. – Первая – маркиз Рагийский.

– Но не мой муж, – отрезала я. – Скажи, ты его убьешь? Для тебя ведь это не составит особого труда. Мне интересно: тебя совсем не будут мучить угрызения совести?

Одарив его последним злым взглядом, я повернулась к выходу. Рэм попытался меня остановить, но, скинув его руку, я вылетела прочь из зала.

Танцующей походкой чрезвычайно довольного собой человека я впорхнула в наши с Арманом покои. И обнаружила сидящего на диване человека, очень похожего на садовника. Волосы скрывала характерная шляпа с широкими полями, призванная защищать своего обладателя от солнца. Широкие бежевые штаны, какие зачастую носят представители этой профессии, обладают многочисленными глубокими карманами, в которых удобно переносить инструменты. Из одного кармана как раз торчат садовые ножницы. Главная особая примета – рыжеватые усы, придающие лицу садовника хитрое выражение.

– Готовишься к балу-маскараду? – осведомилась я, опускаясь в кресло и вытягивая ноги.

– Не думал, что ты вернешься так скоро, – раздосадованно отозвался Арман. – Но раз уж пришла, оцени профессиональным взглядом. Похож я на садовника?

– Похож, – ответила я. – На невероятно наглого садовника, вторгшегося в господскую гостиную.

– Наглый меня устраивает, – милостиво кивнул Арман. – Главное, чтобы садовник.

– Собираешься на свидание к Лидии Кальво? – как бы между прочим осведомилась я.

Арман, опешив, распрямил спину.

– Как ты догадалась?

Я пожала плечами.

– Это было нетрудно. Меня с самого начала насторожила та легкость, с которой ты дал мне добро на супружескую измену. Это плохо поддавалось объяснению, если только не предположить, что ты и сам не намеревался быть верным мужем. А если так, значит, тебя интересовал не альтинг, а какая-то женщина. Учитывая, что ты сам же рассказал мне историю дочери герцога, которую он фактически держит взаперти, именно она и была главной кандидатурой. Ну а потом, были и другие нюансы. К примеру, то, с каким интересом ты расспрашивал меня о времени, проведенном на женской половине. И еще на балу. Ты явно кого-то искал, и этот кто-то так и не появился. А ведь Лидии действительно там не было, притом что ее присутствия можно было ожидать. Как-никак бал состоялся в доме ее отца.

Закончив, я поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее.

– М-да, я тебя недооценил, – признал Арман.

– Весьма распространенная ошибка, – заметила я. – Поверь, ты не одинок. Некоторым людям пришлось заплатить за эту ошибку довольно дорого. Так, значит, альтинг тебя не интересует?

– Интересует, и даже очень, – возразил Арман. – Тут я не солгал. И тем не менее главная причина моего пребывания здесь – это действительно Лидия. Если бы не она, вряд ли я пошел бы на эту авантюру.

– Как ты умудрился с ней познакомиться, учитывая чрезмерную опеку со стороны ее папочки?

Арман вздохнул и как-то странно посмотрел на меня исподлобья. Почти виновато.

– Я не умудрился, – признался он. – Мы с ней незнакомы. Точнее, я ее видел, а она меня – нет.

– Вот это да! – Я нехорошо прищурилась. – Имей в виду: девочка мне понравилась. В ней есть стержень. А работать сводней я не нанималась. Если ты собираешься набросить ей мешок на голову и насильно увезти из дворца, я тебе не помощница.

– Что ты несешь? – поморщился Арман. – Я не собираюсь ее похищать.

– А что же тогда? Совратить под самым носом у папочки? Что-то в этом, конечно, есть: красоту игры я оценить могу. Но девочка опять же заслуживает лучшего. Считай меня сентиментальной.

– Слушай, Аделина, что у тебя за идеи такие, одна лучше другой? – возмутился Арман. – Я просто хочу с ней познакомиться, посмотреть на нее поближе. Поухаживать, в конце-то концов! Что я могу поделать, если ее папаша не дает мне возможности сделать все это нормально?!

– Ты же говоришь, что с ней незнаком, – с прежней подозрительностью напомнила я. – Стало быть, все, что может тебя интересовать, – это ее наследство.

– Я говорил, что я ее видел! – вскинулся Арман. – Дважды. Первый раз – на том самом балу, на котором герцог все-таки позволил ей танцевать. Конечно, пригласить ее я не смог – при той-то опеке, которой он ее окружил. Но я практически не отводил от нее глаз и, скажу честно… – Он немного помялся, смутившись, но потом поднял на меня прямой взгляд. – Она произвела на меня сильное впечатление. Не только внешностью. Тем, как себя держала. Тем, как отвечала тому же самому отцу. Как реагировала на чрезмерную опеку. С достоинством, за которым можно было различить ее подлинное отношение. Раздражение и даже отчаяние. Ты упомянула похищение. Так вот: да, в тот момент я испытал жгучее желание увезти ее подальше от всех этих переживаний. Чтобы она вообще не знала, что такое отрицательные эмоции.

Он снова покосился на меня исподлобья, явно не ожидая, что я сумею понять его реакцию. Что сказать? Я действительно не отношусь к романтически настроенным людям. Но я многое успела повидать в своей бурной жизни, и это была далеко не только грязь. Так что в целом я была готова дать ему шанс.

– А что во второй раз? – поинтересовалась я.

– Во второй раз я встретил ее на приеме, – отозвался Арман. – На том приеме присутствовала принцесса соседнего государства. Герцог был приглашен вместе с дочерью и опять же не смог отказать. Я был там как представитель дипломатической миссии. Приблизиться к Лидии опять же не мог. Но впечатление, которое она произвела на меня на балу, при второй встрече только усилилось. Потом я искал способ с ней познакомиться и перепробовал достаточно много всего – хотя осторожничал, дабы не навлечь на себя гнев герцога. Как-никак такой поворот свел бы все мои шансы к нулю. И в итоге придумал тот способ, с которым обратился к тебе.

– Хм. И ты хочешь сказать, что твой интерес так-таки бескорыстный? – недоверчиво спросила я. – И тебя не привлекает возможность стать зятем герцога, получить приданое, а также те связи и то положение в обществе, которое принес бы такой брак?

– Приданое? Связи? – скептически хмыкнул Арман. – Знаешь, Аделина, я, в принципе, ничего не имею против. Но посуди сама. Допустим – допустим, ибо до этого еще очень и очень далеко! – мне удалось бы добиться взаимности, я не разочаровался бы в Лидии после более близкого знакомства, а она согласилась бы выйти за меня замуж. Давай предположим, что все это осуществилось. Полагаешь, герцог резко изменит свое отношение к браку дочери и с радостью нас благословит? Что-то заставляет меня в этом сомневаться. Как бы он, наоборот, не решил, что внезапная кончина зятя решит все его проблемы. Ладно, допустим, это тоже маловероятно: он все-таки любит дочь; к тому же по принятым среди нашей аристократии правилам, вдова не возвращается в отцовский дом. Если она не может жить своим домом, то переезжает к родственникам мужа. Это герцога не устроит никак. Поэтому наиболее вероятен третий вариант, менее радикальный: он просто лишает дочь приданого. Положим, трагедии для меня в этом нет: я вполне неплохо обеспечен. Но – вот они, деньги и связи.

Я задумчиво и по-прежнему подозрительно разглядывала Армана. В образе садовника дипломат смотрелся забавно, но речь сейчас не об этом. В его словах был свой резон. Для охотника за богатыми и знатными невестами Лидия была не самой лучшей добычей. Никогда не знаешь, что можно получить в качестве приданого от такого папаши, как герцог Кальво. Не то огромное состояние, не то пулю в лоб.

– Ну так как? – испытующе посмотрел на меня Арман. – Поможешь мне в этом деле? Я готов доплатить за него отдельно.

– Пока не стоит, – покачала головой я. – В конце концов, я ведь и так взяла с тебя втридорога, верно? Стребовать что-нибудь еще всегда успею.

Арман подозрительно хмыкнул, но спорить, ясное дело, не стал.

В действительности, давая такой ответ, я руководствовалась вовсе не бескорыстным желанием помочь ближнему. Просто возьми я у Армана дополнительную сумму, это наложило бы на меня обязательство всячески помогать ему в деле Лидии. А я пока не хотела давать подобных зароков. Кто знает, рассказал ли дипломат всю правду на этот раз. К тому же пусть даже и рассказал, еще неизвестно как отнесется к его ухаживаниям сама Лидия. Мне не слишком свойственна сентиментальность, однако порой я позволяю себе проявлять чувствительность, когда дело касается молодых и неопытных, но умных девушек. Можно считать это моим слабым местом.

Под вечер Лидия вышла в сад, чтобы в очередной раз хоть немного отдохнуть от причитаний леди Милони, недовольной современным обществом, и нравоучений леди Крэнбери, уже давно набивших оскомину. Стараясь ненадолго забыть о том, что творилось на женской половине, она двинулась прочь от дворца, в глубь сада, мимо аккуратно подстриженной зелени и цветов, источающих в это время суток головокружительный аромат.

Минут через пять девушка остановилась, не зная, чем заняться. Книгу она прихватить забыла, а бесцельно бродить по саду, знакомому, как собственные пять пальцев, не хотела.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, миледи?

Садовник. Странно, Лидия как будто ни разу его не видела, хотя и проводила в саду достаточно много времени. Может быть, новичок? Девушка осторожно изучила его, делая вид, будто смотрит в сторону, – искусство, уже давно освоенное ею в совершенстве. Молодой, симпатичный, усатый, в смешной широкополой шляпе. Брюки, из кармана которых торчат крупные ножницы, на удивление чистые, будто их обладателю совсем не приходилось сегодня копаться в земле.

– Я просто задумалась, из каких цветов составить букет, – ответила она.

– Буду рад вам помочь. Этот букет – подарок какому-то человеку или он нужен для украшения комнаты? – предупредительно осведомился садовник.

– Для украшения, – откликнулась Лидия. – В общем-то ни для какой особой цели. Просто так. Пожалуй, я выберу ноготки, – определилась она, назвав первые попавшиеся на глаза цветы.

Старший садовник как-то раз уже помогал ей собрать такой букет. Но этот отчего-то отрицательно помотал головой.

– Простите, леди, но это не самый лучший выбор, – заметил он, в результате чего у Лидии совершенно не по-светски вытянулось лицо от удивления. – Ноготки – символ отчаяния. Стоит ли вносить его в покои?

– И что же вы предлагаете внести вместо него? – осведомилась Лидия с пробудившимся любопытством.

– Существует масса вариантов, – с энтузиазмом откликнулся садовник. – Вот, например, розы. – Он подвел Лидию к веренице благоухающих кустов. – Здесь многое зависит от цвета. Желтые символизируют дружбу, розовые – учтивость, бордовые – красоту.

– А красные? – поинтересовалась девушка.

– С красными все просто, – улыбнулся садовник. И, неожиданно посмотрев ей прямо в глаза, объяснил: – Они означают любовь.

Лидия опустила глаза, но успела заметить, что и он тоже поспешил отвести взгляд.

– Не хочу розы, – сказала она, отворачиваясь и продолжая прохаживаться между клумбами. – Они слишком банальны. Куда ни пойдешь – всюду розы. Есть что-нибудь другое?

– Конечно. – Розы остались позади, и присоединившийся к ней садовник указал на очередной цветок. – Лилии занимают в языке цветов важное место.

– Здесь тоже имеет значение цвет? – уточнила девушка.

– Разумеется. Цвет важен всегда. Белая лилия – это невинность, а желтая – веселье, но и легкомыслие. Оранжевая – символ ненависти.

– Надо же. А она очень красива, – заметила Лидия.

Садовник с обезоруживающей улыбкой развел руками.

– Тигровая лилия – признак самонадеянности, – продолжил рассказывать он. – А вот алая – свидетельство возвышенных намерений.

Они миновали еще несколько клумб.

– А что означают тюльпаны? – спросила Лидия, бросая взгляд на упомянутый цветок.

– Красные – признание в любви, – охотно ответил садовник.

– Красный цвет что же, всегда означает любовь?

– На языке цветов – почти всегда, – подтвердил он. Немного подумав, уточнил: – Разве что красный клевер. Он означает усердие.

– А белый?

Лидии припомнились усыпанные белым клевером луга.

– Клятву.

– Какую? – прищурилась она.

И снова эта обезоруживающая улыбка.

– А тут все зависит от других цветов в букете. Герань означает дворянское происхождение, – продолжил он минутой позже. – Шиповник говорит о ранах. Гортензия – о бессердечности.

Увлекшись любопытным разговором, Лидия перестала следить за временем, но теперь сообразила, что скоро ее начнут искать. А она не любила, когда ее ищут в саду. Словно посторонние люди вторгались в ее личное пространство.

– Мне пора идти, – с сожалением сказала она. – Соберите мне какой-нибудь букет, любой, на ваше усмотрение.

Она произнесла это с подчеркнутым пренебрежением, а сама приготовилась разгадывать, что именно будут означать цветы, выбранные странным садовником.

Принесенный им вскоре букет состоял из трех алых лилий, двух лиловых роз и ненавязчивого вкрапления мелких цветов герани.

– А что означают лиловые розы? – нахмурилась Лидия.

– Я расскажу вам об этом завтра, – хитро пообещал он. – Если вы снова придете за букетом.

Тем вечером я снова видела Рэма. Против обыкновения, у него был напряженный и нервный вид. Конечно, можно было бы положить конец моей мести прямо сейчас, но я решила, что одна бессонная ночь пойдет этому самодовольному типу на пользу.

На следующее утро я вновь пришла в зал, где собирались гости, на сей раз не посвящая своей внешности столько времени, сколько вчера. Рэм тоже пришел сюда, хоть и немного позже, чем я. Увидев меня, направился в мою сторону решительным шагом.

– Послушай, Аделина, – начал он, отведя меня подальше от остальных гостей. – По поводу этого ребенка…

– Какого ребенка? – изумилась я, недоуменно хлопая глазками.

– То есть как… – нахмурился Рэм.

– Ты что, намекаешь на то, что у нас с тобой может быть ребенок? – прошептала я. – Придет же тебе в голову! Ты еще скажи, будто мы с мужем не спим! – Я возмущенно фыркнула. – Да если хочешь знать, мы проводим вместе каждую ночь!

Передернув плечами, я собралась возвратиться к остальным гостям, но Рэм крепко перехватил мое запястье.

– Ты за это заплатишь, – пригрозил он, наклонившись к самому моему уху.

– Жду с нетерпением.

Лучезарно улыбнувшись, я высвободила руку из его хватки и направилась к центру зала.

Рэм очень быстро ушел, я же задержалась, чтобы поиграть в карты. С очень низкими ставками, только ради того, чтобы не потерять форму. Я вообще крайне редко использовала это свое умение с целью обогащения.

На следующий день Лидия вышла в сад в тот же час, что и накануне. Отделаться от назойливой компании придворных дам было непросто, но она проявила настойчивость. И определенную жесткость. Этому ей тоже пришлось научиться. Едва она свернула в ту часть сада, что пряталась от дворцовых окон за густой древесной листвой, как вчерашний садовник шагнул ей навстречу. И улыбнулся все той же улыбкой, которая – Лидия была вынуждена признаться в этом сама себе – опасно согревала онемевшую от холода душу девушки. Однако демонстрировать это незнакомцу она не стала.

– Лиловые розы означают любовь с первого взгляда, – твердо и даже с укоризной произнесла она вместо приветствия.

– Вы хорошо разобрались в языке цветов, – заметил садовник.

И протянул ей букет красных гвоздик, который все это время прятал за спиной. Лидия приняла цветы, но подняла на него холодный взгляд.

– Что означают гвоздики? – осведомилась она, намеренно игнорируя в своем вопросе цвет. Что символизирует красный, девушка отлично помнила.

Садовник молча улыбнулся, давая понять: в общих чертах вы все истолковали верно, а детали значения не имеют.

Его пальцы, отпустив букет, коснулись ее руки. Легкое прикосновение отчего-то вызвало целый шквал эмоций. Не спеша отчитывать садовника за неподобающее поведение, Лидия, однако же, подняла на него неодобрительный взгляд, рассчитывая по глазам понять, что у мужчины на уме. Он чуть-чуть наклонил голову ей навстречу. Лидия тоже потянулась к нему, наверное, просто для того, чтобы он не мог смотреть на нее сверху вниз. Он приблизился еще, и она тоже – чтобы как следует разобраться в его мотивах.

Разобралась. Вообще-то она целовалась впервые в жизни, но это оказалось несложно. Главное – начать, а дальше все пошло как-то само собой. Что интересно, Лидия всегда была немного «ежиком»: она не любила чужих прикосновений. И вот теперь, казалось бы, речь шла о вопиющем вторжении в ее личное пространство. Но оно не вызывало ни малейшего чувства протеста. Было непривычно, было немного страшно, но прерывать поцелуй Лидия не хотела. Возможно, благодаря тому, что мужчина действовал мягко и осторожно.

Однако когда поцелуй закончился, она не решилась посмотреть ему в глаза. Машинально прикусив губу, отвернулась и медленно пошла вдоль череды цветочных кустов. Садовник последовал за ней, отставая на полшага.

– Вы устроились на эту работу недавно? – спросила Лидия, скрывая свое смущение за разговором.

– Да.

– То есть вчера?

Она все-таки решилась поднять на него глаза, благо сейчас наступила его очередь смущаться. Если, конечно, он на это способен.

Смущенным садовник не казался, но все же ей удалось немного дезориентировать его этим вопросом.

– Почему вы так думаете? – откликнулся он.

– Вы знаете, – заговорила, не останавливаясь, Лидия, – я достаточно много общалась с нашим старшим садовником. Он, как и вы, рассказывал мне о цветах. И знаете, что он говорил? Бегонии и георгины надо регулярно поливать при засушливой погоде, а вот, к примеру, ноготки переносят засуху легче. Нельзя поливать цветы под палящим солнцем; в жару это следует делать рано утром или ближе к закату. Но он ни разу ни слова не сказал мне про язык цветов.

Теперь она сочла нужным остановиться; так же поступил и мужчина.

– Вы меня раскусили, – напряженно констатировал он, выдавливая из себя усмешку.

Впервые за время их сегодняшней встречи губы девушки тронула слабая улыбка. Она бросила взгляд назад, на ту клумбу, возле которой они совсем недавно целовались.

– С садовником это было бы за гранью добра и зла, – с нервным смешком призналась она, подписываясь таким образом в собственной неромантичности. – В букете, который вы дали мне вчера, присутствовала герань. Вы сами сказали, что это – символ знатного рода.

– Вы оказались на редкость талантливой ученицей.

Лидия поморщилась.

– Не люблю учителей. У них есть свойство оказываться чрезвычайно занудными.

– Постараюсь всячески избегать этого порока.

К нему вернулась прежняя улыбка.

– Скажите, вы прибыли во дворец в свите короля? – спросила Лидия, продолжив неспешное шествие по дорожке.

– Нет.

Арман вновь подстроился под ее шаг.

– В таком случае, в свите принца?

– Тоже нет.

Девушка нахмурилась; ее взгляд, прежде блуждавший по неоткрывшимся розовым бутонам, опустился ниже и заскользил по зеленым шипам.

– Значит, вы просто приехали в числе гостей моего отца?

– Именно так, леди Лидия.

Она остановилась и подняла на него прямой взгляд.

– Стало быть, вы женаты?

Оборвавшийся скрип гравия погрузил сад в напряженную тишину – если, конечно, можно говорить о тишине, когда ветер шуршит в траве и переговариваются о чем-то своем прячущиеся среди листвы птицы.

Арман, улыбнувшись, покачал головой.

– Нет.

– Но мой отец не принимает у себя холостых мужчин. Приближенные короля и принца не в счет, для них ему пришлось сделать исключение.

– Я знаю, – подтвердил Арман. – Поэтому я договорился с одной своей знакомой. Она согласилась изобразить мою жену. Это позволило мне попасть во дворец. Знаю, это не вполне честно, – виновато развел руками он, – но пришлось пойти на маленькую хитрость.

Сообщать о том, что он не договорился со знакомой, а скорее нанял незнакомую авантюристку за крупную сумму, Арман благоразумно не стал.

– Кто она? – сразу же ухватилась за рассказанное Лидия. – Вернее, кто вы? Нет, не так. – Девушка раздраженно качнула головой. – Давайте лучше по порядку. Расскажите мне все как есть.

И она решительно зашагала к маячившей впереди скамейке.

– Хорошо, – согласился Арман, усаживаясь подле нее. Не слишком далеко, но и не слишком близко, и это Лидии понравилось. – Только давайте договоримся так: я расскажу вам то, что касается лично меня, но не то, что может раскрыть мою знакомую. Она сама решит, открыться перед вами или нет.