Текст книги "Год 2004-й"

Глава 10

Мы сидели в полном изнеможении и смотрели, как бандиты стали подниматься на второй этаж. Вслед за ними потянулась вся армия телохранителей. Нечеловеческое напряжение стало медленно отступать. Мы молчали, по-прежнему держась за руки. Передо мной на столе лежала «звериная метка». Роскошная тисненая визитка. Четыре волчьи головы на черном фоне. Акела Корпорейшн. И телефон внизу. Я никак не мог заставить себя прикоснуться к ней.

За соседним столом послышался странный шум. Жирный сполз вниз. Его рвало. Вслед за ним не выдержал еще один собутыльник. Бледные как смерть гуляки встали из-за стола и, отозвав официанта в сторону, стали ему что-то объяснять, кивая в нашу сторону. Затем быстро пошли к выходу. К их столу уже бежала уборщица.

– Извините, пожалуйста. Можно вас побеспокоить?

Перед нами стоял тот самый официант и робко улыбался. В его руке был поднос с бутылкой шампанского.

– Что случилось? – мы непонимающе смотрели на него.

– Вот, господа с соседнего стола просили передать. Они очень извинялись за свое поведение и благодарили вас…

– За что?

– Ну-у… – официант растерянно развел руками. – И еще просили передать вот это.

На столе появилась пачка долларов. На вид штуки две баксов, не меньше.

– Это еще что?

– Вот, они просили передать, от чистого сердца.

– Не надо! – Я резко отодвинул купюры. На лице официанта появилась паника. Он растерянно смотрел на меня. Затем умоляюще обратился к Анжеле:

– Простите, пожалуйста. Я же не могу оставить это себе!

Я посмотрел на жену. Она пожала плечами. Я подумал о том, что возможно, эти деньги вскоре нам очень даже пригодятся. Да и Жирный, в принципе, заслужил, чтобы поставить его на бабки.

– Ладно, оставьте.

Официант облегченно вздохнул и, пожелав нам хорошо провести вечер, испарился.

Не успел я положить деньги и визитку в бумажник, как перед столом возник метрдотель. Он немного помялся, видимо не решаясь нас потревожить, затем вкрадчиво сообщил:

– Извините, что помешал. Директор ресторана просил передать, что ваш заказ оплачивает заведение. В любое время. Неограниченно. Он извиняется, что не может сейчас сам подойти и просил пожелать вам приятного аппетита.

– Спасибо, – протянул я. Чудеса продолжались. Интересно, что будет дальше?

– Нет ли у вас желания послушать какую-нибудь музыку?

Я повернулся к жене. Она сидела с широко открытым ртом. Ей, как в общем и мне, все это казалось сном.

– Ну, не знаю. Включите что-нибудь душевное.

Метр по-военному склонил голову и направился к музыкантам. Вскоре из динамиков раздалось.

– Сегодня наше скромное заведение посетили почетные гости. Мы желаем им счастья в личной жизни и специально для них исполняем эту песню…

По залу разлились звуки какого-то красивого медляка. Песня была классная, музыканты старались как могли, но никто не шел танцевать. Протрезвевшие посетители сидели на своих местах и усиленно поглощали напитки, отходя от стресса. На нас никто старался прямо не смотреть, но чувствовалось, что боковым зрением за «почетными гостями» следит чуть ли не весь ресторан.

– Алеша, пойдем домой. Что-то мне нехорошо.

Жена сидела бледная, губы ее были стиснуты. Я испугался за нее. То, что она сделала, было на мой взгляд за пределами человеческих сил. Тем более для такого хрупкого создания, как моя Анжела.

– Конечно идем.

Встав из-за стола, я подал жене руку, и мы направились к выходу, провожаемые сотней пар глаз. Фойе было заполнено группками стриженых мужиков. Оставив дам за своими столиками, они вполголоса увлеченно обсуждали произошедшее. При нашем появлении все разом замолчали и расступились, освободив проход к гардеробу. В другое время мне, может, это и доставило бы удовольствие, но сейчас было не до того. Анжела уже еле держалась, она буквально повисла на моей руке. Да я и сам был далеко не в лучшей форме. Голова была тяжелой, ноги как ватные. И это не от спиртного – я был совершенно трезв.

Швейцар проводил нас до самой машины. Садясь за руль, я думал только об одном – чтобы по дороге не докололся какой-нибудь ретивый «гаец». Я вел машину почти на автопилоте, постоянно поглядывая на обессиленную жену.

– Останови, мне плохо!

Анжела сидела с закрытыми глазами, прижав ладонь ко рту. – Не иди за мной!

Она открыла дверцу и с трудом выбралась наружу. Я с огромной тревогой следил, как жена отбежала в сторону и остановилась у придорожных кустов. Затем она наклонилась, и ее вырвало.

– Ну вот и все, теперь легче. – Анжела вытирала рот платком. – Извини, Алеша.

– Ну что ты, что ты, все хорошо, – я обнял ее и успокаивающе шептал на ухо. – Все уже позади…

Стояла тишина, нарушаемая лишь звуками «дворников», сметающих со стекла густо падавший снег. Вдруг жена сдавленно ахнула. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Алешенька, ты же… ты же…

– Что случилось?

– Да ты же поседел, посмотри вот тут! – И она прикоснулась пальцами к голове.

Я быстро оборотился к зеркальцу. В нем на меня смотрел испуганный человек с больным, осунувшимся лицом. Чуть повернул голову. Так и есть! По вискам предательски серебрились несколько седых волосков. Я замер, пораженный.

Снег продолжал валить сплошной белой стеной. Медленно тикали «дворники». Мы сидели и молчали. Жена тихо плакала.

– А знаешь, когда он налил водку в стаканы, я ведь сначала подумала, что пятый стакан для меня. Я так испугалась…

Через несколько мгновений до меня дошел весь трагикомизм сказанного. Я издал нервный смешок. Затем еще один и еще. И уже не мог сдержаться. Это была разрядка после пережитого стресса. Анжела с тревогой смотрела на меня, затем сквозь слезы на ее лице появилась какая-то виноватая улыбка, она несколько раз вздрогнула и наконец тоже рассмеялась.

Все напряжение, весь ужас пережитого вечера вырвались на свободу в этом всепоглощающем смехе. Прохожие смотрели на нас удивленными глазами. Наверное, вид для субботнего вечера действительно был странным. Некоторые крутили пальцем у виска. Кто-то даже постучал в стекло. А мы сидели, откинувшись на сиденья, и хохотали, хохотали, не в силах остановиться…

Глава 11

Утром в понедельник, придя на работу в офис, я еще с порога услышал трель телефона у себя в кабинете. Я поздоровался с сотрудниками. «Железячник» Володя, два продавца-консультанта, Олег и Миша, и кассир Алена. Бухгалтер Женя приходила позже.

– Здравствуйте, Алексей, – Алена, полная дама, как старшая меня на пару лет, обращалась к мне по имени. – Телефон с утра просто разрывается. Прямо непрерывные звонки. – Я пожал плечами и прошел в кабинет.

Последнее время мне почти никто не звонил. В основном рекламные агенты. Поэтому я не торопясь разделся и, подойдя к столу, поднял трубку.

Звонил директор банка «Варнавино» – одного из тех частных банков, в которых я безуспешно пытался взять кредит. Рассыпаясь в любезностях, он извинялся за своих бестолковых сотрудников и предлагал мне кредит на самых льготных вариантах.

– Любые условия, которые Вас устроят, – ворковал он. Я удивленно слушал. Не ошибся ли он номером? А вообще говоря, это было просто спасение. Я пообещал подумать и перезвонить.

Не успел я положить трубку, как телефон опять зазвонил.

– Алло.

– Ой, Алексей Михайлович! Просто счастье, что я Вас застал! С утра телефон все занят и занят…

Мой пульс подскочил до ста ударов в минуту. Во рту пересохло. Это была «Тисса», или как там ее сейчас, в лице гребаного мерзавца Глотова. Чего ему еще надо? Я даже не стал здороваться и резко бросил в трубку:

– Да, слушаю.

– Извините, я по поводу нашего договора на поставку. Очень нехорошо получилось, мы конечно полностью виноваты, просто не было средств в наличии, сейчас мы изыскали возможности… – Он тараторил скороговоркой, словно опасаясь, что я брошу трубку.

– И что вы предлагаете? – Я говорил сухо, стараясь не выдать своего волнения.

– Мы полностью возвращаем вложенную Вами сумму, сто двадцать тысяч. Прямо сейчас, немедленно.

Я молчал, не веря своим ушам. Фантастика какая-то! Что случилось с этим прощелыгой? Я уже узнал от знакомых, что чертова «Тисса» проторговалась и была на грани банкротства. И Глотов решил напоследок «хлопнуть дверью». Используя свою прежнюю репутацию, он кинул не только меня, но и еще десятка два таких же простаков. Новые «хозяева» придавили в зародыше все возможные претензии. Разумеется, не за просто так. Так что же случилось? И кажется, я начинал догадываться.

– Я конечно понимаю, что мы доставили вам неприятности! – В голосе Глотова зазвучали панические нотки. Похоже, что он по-своему истолковал мое молчание. – Фирма готова выплатить вам любую неустойку. Алексей Михайлович! – его голос стал умоляющим. – Назовите, пожалуйста, Вашу цифру. Очень Вас прошу!

– Сто процентов! – зло пошутил я. Интересно, как он отреагирует?

– Как скажете. Я сейчас же привезу Вам всю сумму…

Телефон продолжал звонить, не переставая. Было ощущение, что город сошел с ума. Все предлагали мне деньги, причем практически безвозмездно. Звонили из банков, каких-то непонятных фондов, звонили те самые люди, которые еще недавно не желали со мной даже разговаривать. Я всем вежливо обещал подумать, чувствуя себя каким-то Хлестаковым из «Ревизора».

– Алло, это Алексей Михайлович Малышев? Добрый день, извините за беспокойство, это Пенигин, директор «Волга-инвест-банка». Алексей Михайлович, Вы ведь у нас недавно кредит брали?

– Да, брал. Все верну в срок, не беспокойтесь.

– Что Вы, что Вы?! Я звоню как раз по этому поводу. Вы уж изините, пожалуйста. Мы тут посмотрели договор. В общем, его условия просто недопустимо жестки для такого солидного бизнесмена как Вы. Сотрудник, который его оформлял, просто молодой, неопытный. Он уже уволен.

– Так что Вы хотите? – я уже догадывался, что последует дальше.

– Мы предлагаем переоформить договор кредита на беспроцентную ссуду. Срок – какой Вы укажете. Обеспечение – чисто символическое, просто для отчетности. Как Вы на это смотрите, Алексей Михайлович?

– Ну хорошо, договорились.

– Благодарю Вас. Вы не извольте беспокоиться. Мы сами оформим все бумаги и пришлем к Вам человека. Вы только подпишете. Хорошо?

– Ладно, присылайте…

За окном послышался рокот подъезжающей машины. Звук показался мне знакомым. Я выглянул в окно. Так и есть! У подъезда стоял, помигивая огнями, «быковоз» – огромный джипон с тонированными стеклами. Двери открылись, из них вылезли два дюжих молодца в «униформе». – Так, начинается. Как говорится, хорошего помаленьку… – Затем из машины буквально вылетел бывший директор, а ныне управляющий Сергей Геннадьевич Глотов. Похоже было, что выйти ему сильно «помогли». С трудом удержавшись на ногах, он в сопровождении конвоя стал подниматься по лестнице. В руках у него был кожаный «дипломат».

– Вот, Алексей Михайлович, я принес. – Он заискивающе заглядывал мне в глаза. – Двести сорок, как Вы сказали.

Я смотрел на него и не узнавал. Как можно так быстро измениться? Еще совсем недавно это был солидный уважаемый бизнесмен, владелец крупной фирмы. Холеный и респектабельный господин. А сейчас передо мной стояла какая-то шестерка, дешевый клоун со следами побоев на лице. Ничтожество, которое можно пинками выбросить из машины. Воистину, пути Господни неисповедимы! Но мне его не было жаль. Он сам выбрал свой путь.

«Конвой» видимо остался в торговом зале. – Интересно, что они там разглядывают? – Я открыл «дипломат». Там ровными рядами лежали новенькие пачки сотенных. Двадцать четыре пачки.

– Расписку надо?

– Ну что Вы, Алексей Михайлович! Зачем же? Мы же свои люди, всегда можем договориться. – Глотов осекся. Видимо, ему пришло в голову, что я ему теперь вовсе не «свои люди». – Извините! Я пойду?

Я отключил телефон и в полной прострации рухнул в кресло. Все, на сегодня хватит! У меня гудела голова, не в силах переварить впечатления прошедшего дня. Казалось, что это какой-то странный сон – непонятно, к добру или ко злу. Но как бы там ни было, просыпаться я уже не хотел. Я открыл шкафчик, достал бутылку коньяка, припасенную для важных гостей и наполнил бокал доверху. Сегодня было можно!

В дверь постучали, и на пороге возникла моя бухгалтерша Женечка. Милая, интеллигентная девушка в очках. Двадцать два года, не замужем. Между прочим, классный специалист.

– Извините, вот подписать надо…

Она увидела меня с фужером в руке и осеклась. Затем ее взгляд упал на чемоданчик с деньгами, и глазки у нее стали как у рыбки.

– Ой, извините. Я попозже зайду.

– Подожди, красавица. Прикрой дверь. – Я достал еще один бокал, наполнил его до половины и подмигнул. – Давай, за удачу!

Она оторопело уставилась на меня. – Ой, я не знаю…

– Давай, давай, Женечка! Сегодня все можно. Давай на брудершафт.

Она как сомнамбула взяла в руку протянутый мной бокал, и мы выпили на брудершафт.

– У-у-у-м-м…

Бухгалтерша замахала руками и умоляюще посмотрела на меня.

– Легко! – Моя игривость сегодня не знала границ. Я налил воды и с поклоном преподнес ей. Женечка залпом хлопнула полстакана и укоризненно посмотрела на меня.

– Алексей Михайлович! Можно, я пойду?

– Иди, иди, родная. Иди, солнышко. Только никому не рассказывай, поняла?

– Конечно, я ж понимаю.

Она смущенно улыбнулась и исчезла за дверью.

Я подошел к двери и запер ее на ключ. Не хватало еще новых гостей. Затем сел в кресло и закурил сигарету. Передо мной на столе лежало четверть миллиона моих баксов. И при желании я мог эту сумму хоть утроить. О-бал-деть! Вот уж в самом деле – «Не было ни х…я, да вдруг стало три рубля». Я никак не мог переварить случившееся. Только сейчас я стал по-настоящему осознавать, насколько же велика и могущественна была «волчья власть» в нашем городе. Ведь мы же росли вместе! Они были такие же, как я! А сегодня пяти минут, проведенных за одним столом, оказалось достаточно, чтобы большие солидные люди заискивали передо мной, совали деньги, искали даже не дружбы, а хотя бы простого знакомства. От всего этого голова шла кругом…

Глава 12

Приехав домой, я не застал Анжелу. Странно. Обычно ее смена заканчивалась часа в три, и дома меня всегда ждал горячий ужин и самая красивая женщина на свете. Но сегодня она что-то задерживалась, и я стал беспокоиться. Дело в том, что после пережитого шока, она все воскресенье чувствовала себя плохо, болела голова. Плохо спала ночь. И сегодня, несмотря на мои уговоры, все же поехала на работу. Я звонил ей днем несколько раз, но Анжелы Владимировны на месте не было. А мобильным она в больнице принципиально не пользовалась.

Наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Он звенел и звенел не переставая, и я сразу узнал руку, давящую на кнопку. Так могла только жена, когда у нее был для меня какой-то сюрприз. Я с чувством облегчения открыл дверь. На пороге стояла Желочка с большим букетом роз и хитро улыбалась. – Ничего себе, розы зимой. Круто! – подумал я.

– Откуда цветочки?

– Из лесу, вестимо!

Я помог ей раздеться, затем поставил букет в вазу. Анжела в изнеможении рухнула на диван. Она выглядела очень усталой, но довольной. Я пододвинул кресло и сел напротив, чтобы ей было удобнее рассказывать. Она сделала глубокий вдох.

– Ну а теперь слушай. Знаешь, почему я задержалась? – Дела принимала. Я теперь не просто врач-невропатолог, я теперь Анжела Владимировна, заведующая отделением!

– Так-так, продолжай… – Я уже понял, что к чему, и не мог сдержать улыбки.

– Так вот. – Жена подозрительно взглянула на меня. – Представляешь, прихожу сегодня на работу, встречаю Аннушку, нашу заведующую. Ну, Анна Петровна, старуха, я тебе рассказывала о ней, она вечно ко мне придирается. Вот, увидела она меня и спрашивает: – «Вы что, заболели?». Ну, ты же знаешь, что я не очень хорошо себя чувствовала. Я говорю: – «Нет, не заболела». Тогда она поджала губки и выдает: – «По ночам надо спать! Тогда и на работе перед больными стыдно не будет!». Представляешь? Мегера старая! Еще учить меня будет, чем по ночам заниматься! Я еле сдержалась. Ну ладно, пошла на обход. У меня ведь четыре палаты, ты знаешь. Ну, в общем, время к двенадцати. Скоро обед. И тут сестричка бежит – главврач на проводе. Я бегом в ординаторскую. Беру трубку. Главный – просто сама любезность. – «Анжела Владимировна, будьте так любезны, если Вас не затруднит…» Короче, к себе приглашает. Я вся в недоумении. В смысле его тона. Ладно, иду. Подхожу к кабинету, оттуда выбегает Аннушка, вся в слезах. Меня увидела, глаза выпучила как блюдца. И шасть в сторону!

Я ничего не понимаю, стучусь, захожу. Главный – просто отец родной. Встретил меня как принцессу. Улыбается, прямо не знает, куда усадить, чем напоить. И вдруг выдает. – Вы знаете, Анна Петровна решила на пенсию уйти. Ну, она давно собиралась, вот видно время пришло. Старая уже. Ну мы тут посовещались и пришли к выводу, что лучше Вашей кандидатуры на это место нет. Тут у меня глаза стали как у Аннушки. Я – как же так, Сергей Игнатьевич, я вроде еще молодая. А он свое гнет. Вы у нас уже пять лет, отзывы только положительные, дело свое знаете, больные Вас очень любят. И вообще, надо смелее привлекать молодежь. Короче, принимайте дела! Приказ уже готов. Ну, я в полном трансе, соглашаюсь.

И тут вообще просто невероятное. Главный лезет в шкаф, и достает букет роз, вот этот самый букет! Это, говорит, Вам, Анжела Владимировна. Поздравляю Вас с назначением, желаю успехов в работе итд итп. Ну, я вообще просто не знала, что сказать. У меня даже мелькнула мысль – может, он от меня чего-то хочет взамен? Ну, ты понимаешь. Но тут он начинает: а как Ваш муж поживает, Алексей Михайлович? Передавайте ему привет. И вообще, если возникнет какая нужда по медицине – пусть только обратится, все сделаем… Надо же, даже имя твое запомнил, видно мое дело смотрел. Так что, привет Вам, Алексей Михайлович от Сергея Игнатьевича. Все! Ф-фу, утомилась.

Она устало откинулась на спинку дивана.

– Алеша, это что такое? Ты можешь объяснить?

Я улыбнулся и рассказал жене всю историю с кредитом, про то, чем она завершилась, и вообще весь сегодняшний день подробно. Умолчал только про эпизод с Женечкой. Не надо ей этого.

– Так что теперь у нас с тобой куча денег и неограниченный кредит.

Анжела слушала, потрясенная.

– А я-то думала тебя удивить… И как ты мог от меня это скрывать? – сказала она с укором, даже обидой. – Я ведь жена твоя. Мы вместе не только в радости, но и в беде. Я ведь видела, чувствовала, что с тобой что-то не так, просто не хотела напрягать. Ждала, что ты сам расскажешь. Никогда так больше не делай. Обещай мне прямо сейчас!

Я подсел к ней на диван, обнял и поцеловал в губы.

– Обещаю…

Часть вторая
Наташа

Глава 1

– Дзин-н-нь… дзин-нь…

Будильник звенел не переставая, разгоняя утреннюю тишину. Разбуженная трелью Наташа заворочалась в постели и недовольно замычала. – Ну почему ей никогда не удается как следует выспаться? Каждый раз сон прерывается в самый интересный момент. Ну за что ей такое горе? – Сбросив ноги с дивана, она еще некоторое время лежала, закрыв глаза, затем вздохнула и решительно поднялась. Пошатываясь от недосыпа, побрела в ванную и стала умываться…

В большой двухкомнатной квартире царил «холостяцкий» беспорядок. Вот уже третий год как Наташа осталась одна. Один за другим скончались ее родители. Они долго болели, и умерли почти одновременно, сразу после выхода на пенсию. Сначала мама, а через два месяца и папа. Дочь осталась одна в большой «элитной» квартире, построенной по немецкому проекту. В свое время престижное жилье получил ее отец как ветеран и инвалид войны, после двадцати лет ожидания в очереди.

– Ужас какой!

Наташа с неудовольствием смотрела в зеркало. Ее раздражала синева под глазами. – Ну как после пьянки! Еще подумают чего на работе. Нет, надо пораньше ложиться. Или снотворное принять. Сколько можно мучиться?

Проблема была в том, что она очень плохо спала по ночам. Просыпаться каждые полчаса, раз по десять за ночь – это обычное для нее дело. Частенько сон вообще не хотел приходить, и молодая женщина подолгу ворочалась в одинокой постели, раз за разом переживая различные события…

Жизнь у нее как-то не складывалась. Успешно окончив механический факультет политеха, полная надежд и стремлений Наташа попала по распределению в НИИТИА. Когда-то этот НИИ технологии и исследования автоматизации являлся головным и закрытым. Работать там считалось весьма престижно и перспективно. Но к 1995-му году от прежнего «почтового ящика» осталось лишь одно название. Почти половина его громадных площадей была отдана в аренду всевозможным фирмам, магазинам, салонам. На оставшейся территории по-прежнему велись какие-то разработки. Но в сильно урезанном варианте. Теперь все работали под реальные деньги и конкретные заказы. Число работников было уменьшено в разы. С пяти тысяч до полутора. Оставшимся неплохо платили, но пахать заставляли в хвост и в гриву. И, в отличие от прежних времен, под постоянной угрозой увольнения. Велась политика дальнейшего сокращения штата. Поэтому любое представление начальства на «гуд бай» встречало полное взаимопонимание в отделе кадров.

Поступив на работу, Наташа столкнулась с такой дикой, неестественной грызней, что просто растерялась. Конструкторское бюро, куда она поступила инженером, раздиралось на части клубком противоречий. Восемь женщин и шесть мужчин, объединившись в кланы и группы, беспрестанно интриговали друг против друга, подсиживали и плели сети заговоров. Воздух был пропитан всеобщей завистью и недоброжелательством. Особое значение имела близость к руководству. Начальник КБ, Владимир Саныч Малыгин, разбитной ловелас сорока двух лет, очень четко проводил линию «разделяй и властвуй». Сам весьма вредный и злопамятный, он очень целенаправленно и изобретательно «давил» неугодных ему инженеров. И в то же самое время всячески поощрял своих немногочисленных любимчиков.

С первых же дней Наташа попала под пресс коллег. Каждое новое лицо рассматривалось здесь как прямая угроза для остальных. По идее, кто-то может вновь оказаться лишним. Поэтому ей оказалось совершенно не к кому обратиться за помощью, советом. Это было очень трудно, особенно на первых порах. Выручил начальник. Обрадовашись, что в их «гадюшник» прислали такую хорошенькую специалистку, он сразу положил на нее глаз. И нередко выручал ее, давая советы и закрывая глаза на некоторые неизбежные ошибки. Следствием такой протекции явились злобные шепотки соседок и нехорошие ухмылочки мужчин.

Однако все это продолжалось недолго. Ухаживания Саныча из шутливых становились все более настойчивыми, а предложения все более конкретными. Пришел час, когда Наташе пришлось совершенно недвусмысленно ответить боссу отказом. С этого момента у них прекратилась вся дружба. Разобиженный начальник отныне не желал знать свою бывшую фаворитку, всячески третировал ее и делал всевозможные подлянки.

Отработав законные три года, Наташа полагала, что ее тут же уволят. Однако этого не случилось. По какому-то непонятному капризу шеф не стал указывать ей на дверь, по-прежнему ограничиваясь придирками, штрафами и зимними отпусками. Возможно потому, что Терехова оказалась на редкость грамотным и перспективным инженером. Она все схватывала на лету, и к концу «испытательного срока» оказалась едва ли не лучшим конструктором среди женщин. Те, конечно, были этим сильно раздражены, но в конце концов смирились и даже стали к ней неплохо относиться. По крайней мере приглашали на совместные чаепития.

Но как хорошо ни работала Наташа, как ни старалась она, карьера у нее не сложилась. Абсолютно необходимым условием для этого являлась благосклонность шефа. А вот как раз здесь и была заковыка. Владимир Саныч не только не желал продвигать толкового конструктора, но и всячески тормозил ее профессиональный рост. Третью категорию Наташе присвоили в самый последний момент, на аттестации за три года. Еще пять лет ушло на получение второй. Хотя к этому времени она уже давно работала за двоих, если не за троих. О первой категории не приходилось и мечтать. Без внушительной поддержки начальства тут нечего было и дергаться. Так что все сходилось к тому, что Наташа Терехова в свои тридцать лет уперлась в потолок, и дальнейшего пути наверх уже не предвидится.

Все это очень расстраивало молодую женщину. Она с тоской слушала на встречах рассказы подруг-сокурсниц об их успехах и прорывах. Многие из них удачно повыходили замуж, и теперь жили припеваючи за широкими спинами мужей-бизнесменов. Остальные плюнули на распределение и разбрелись кто куда, от челноков до пресс-секретарей администрации. Все были при деле. Директора салонов, топ-менеджеры, секретарши, работницы банков – все они с удивлением смотрели на самую авторитетную студентку потока. Наташка Терехова, бессменный староста группы, член факультетского совета, красавица и почти круглая отличница теперь бесславно прозябала в каком-то задрипанном НИИ. Это было просто невероятно.

– Иди к нам, Наташка! – наперебой звали ее подруги. – Ты же быстро научишься, должность хорошая, деньги приличные. А хочешь, с мужем поговорю, он тебя пристроит?

– Спасибо, девочки. Я подумаю, – вежливо отвечала Наташа и отказывалась. Врожденное чувство гордости и собственного достоинства не позволяло ей принять помощь от более удачливых подруг. И еще: в этом случае она перечеркнула бы напрочь долгие годы учебы и работы, пусть даже такой неблагодарной. Наташе очень не хотелось начинать жизнь сначала, пока есть хоть какая-то возможность работать по специальности. И она упорно не принимала заманчивые предложения подружек. Хотя чувствовала, что неправа. Годы уходили один за другим, жизнь, такая чудесная и заманчивая, мчалась мимо на всех парах. А она… Уткнувшись лицом в подушку, Наташа частенько плакала, с ужасом осознавая, что впереди у нее такие же унылые и безрадостные годы, и с каждым прошедшим днем все меньше надежды что-либо изменить…