Текст книги "Заметки pro* бунтарей и мечтателей. Из дневника эмигрантки: США, Карибы и необычный российский проект"

Есть такое место

Вернулся с Аляски мой друг, хозяин черничной фермы. По всем параметрам достойный мужик, он вдруг сморозил за ужином полную чушь, я прямо на стуле подпрыгнула! Разговор свернулся на Аспен – наверное, он поинтересовался, о чём я пишу.

– I hate Aspen! – произнёс вдруг человек, который читает поэзию, наблюдает за кратерами Луны в бинокль, мешками покупает птичий корм и носит на ферме дорогую итальянскую обувь. Про Хемингуэя я уже писала.

– А ты там был???

– Нет, но я знаю двоих, которые там работали один сезон и не скажут ни одного хорошего слова про Аспен.

– А я прожила там почти 25 лет и не скажу ни одного плохого слова. Ты кому больше поверишь?

Сколько раз я слышала от американских обывателей, что Аспен – это показуха для миллионеров; что на улицах одни снобы и нормальных там нет и т. д., и т. п. И пришла к грустному выводу: так говорит народ с жизненной философией «Лучше пусть моя корова сдохнет, чем у соседа будет две». Но мой друг не из тех, и для него я села на своего конька и понеслась на нём, как экспресс на зелёный свет, подпрыгивая от возбуждения (на стуле). Вот что он услышал.

Этой зимой я каталась на сноуборде в Шамони. Захотелось мне попить, воды нигде не раздобыть, кроме бара. Денег я не взяла, пошла на пару часиков (дочь ждала внизу). И – о чудо! – вижу будку лыжного патруля. Прямиком туда попросить воды. И что я слышу? У них, видите ли, нет. Я офигеваю и не могу сдержаться:

– В Аспене кругом бесплатная вода, даже миски для собак. Это же высокогорье!

Парень хватает меня за руку и зачарованно шепчет:

– Так вы из Аспена? Подождите, пожалуйста! У нас тут работает Стефан, он был в Аспене и никак не может перестать говорить о нём!

Зовёт Стефана, и я узнаю, что тот был один сезон у нас по программе обмена лыжными патрулями между городами-побратимами… Мы ностальгируем о знакомых спусках и общих начальниках – Стефан даже в Шамони носит бейдж Аспенской Лыжной Компании, ASC.

– Эта была самая лучшая работа моей жизни! – на висках у него элегантная седина, и я знаю, что он имеет в виду. Для меня это тоже так. И я рассказываю ему, как в один бесснежный сезон ASC давала каждый вечер бесплатные ужины для ребят, приехавших заработать, но простаивавших из-за голых спусков. Президент ASC Майк убирал тогда грязную посуду со столов…

– Таких начальников вообще больше на свете нет! – восклицает Стефан.

Мы сделали селфи, которое я отправила Майку – он знает многих инструкторов лично. Через день получила ответ: «Ольга, вот это да! Я переслал твою историю всем патрулям Аспена!!! Thank you, Olga».

Пожалуй, можно опускать занавес. Но я выйду на сцену перед ним и расскажу ещё вот что, как эпилог.

Закончив три семестра в колледже Аспена по классу испанского, я намерилась развивать слушание и набрела на один замечательный подкаст, @coffeebreakspanish. Чисто-просто шедевр, с любой точки зрения, но особенно потому, что автор давал и кастильское, и латиноамериканское произношение. Я слушала, крутя педали на велике в спортзале зимой, а иногда и просто для поднятия настроения. Так вот, на продвинутом этапе там есть один эпизод, где разговор идёт о subjuntivo, сослагательном наклонении по-русски. Ведущие подкаста обсуждают идеальное место, в котором они хотели бы жить. Приятный мужской голос перечисляет важные для него моменты при выборе будущего ПМЖ: чтобы природа вокруг была красива; чтобы люди были милы и приветливы; чтобы не дождило постоянно, как в Шотландии; чтобы поблизости были театр, музеи и вообще культура; чтобы на улицах было безопасно; чтобы вокруг были возможности для спорта и воздух был чистым; чтобы добраться туда можно было просто и т. п. – получается утопия, верно? И тут ведущий поясняет: «Неспроста я употребляю „бы“/ subjuntivo. Разумеется, на свете есть много мест, где люди милы и приветливы; есть много мест, где солнце светит 300 дней в году; есть места красивые и безопасные; есть очень даже много мест с театрами и музеями… Но я не уверен, что существует одно такое место, где есть это ВСЁ». И мне захотелось немедленно крикнуть: «Такое место есть! Оно называется Аспен…»

The happiest Russian

Жизнь как зеркало; улыбнись ей, и она улыбнётся тебе в ответ.

Peace Pilgrim

Про американскую улыбку мы знали даже за железным занавесом: какие-то фильмы в советском прокате появлялись, да и живые американцы по Невскому ходили иногда. Тогда казалось, что они все счастливые, богатые и всегда хорошо пахнут, отчего же им не улыбаться? Пожив на американском континенте, я выстроила в голове другую теорию. Наверное, больше похоже на научный эксперимент, только опыты я проводила на живых людях. Да ещё и без их согласия – какой ужас… Однако спешу уверить, что никто не пострадал, кроме меня, да и то как сказать. Судите сами!

Отступление в тему

Мало кто знает, что изначальный смысл рукопожатия – это демонстрация простого факта, что человек пришёл с пустыми руками. В смысле не укрыл за спиной ножика, камня или другого оружия. То есть не опасен. Так древние (начиная с IX века до н. э.) обозначали мир и согласие. Но давайте посмотрим правде в глаза: те древние за океан не плавали, жили себе оседло и более-менее представляли, что может выпасть из рукава человека, если хорошенько потрясти его ладонь. А в недавно открытой Америке, за океаном, неизвестно какие могли посыпаться на тебя томагавки. То есть туда приехали люди очень разных обычаев и культур, от французов с их тремя поцелуями до японцев, которые вообще не прикасаются друг к другу. И как тут выжить?

Улыбаться. Лично я предпочитаю думать, что улыбка незнакомых переселенцев в неосвоенной Америке – тот же самый жест, которым в Старом Свете обозначали мир, только дистанционно. Я не то чтобы очень рад тебя видеть, незнакомый сосед, но ведь как-то мне надо показать, что я не опасен? С соседями всегда полезно дружить. C объятиями могут не понять, испугаться и… We don’t want to find out1010
  ^* Мы не хотим это выяснять.


[Закрыть]^*. Улыбнусь-ка я на всякий пожарный, может, уцелею…

Так родилась американская улыбка, от необходимости. За 250 лет истории этой нации (всего-то!) она трансформировалась, конечно, стала более широкой, открытой и белоснежной. Да, по большому счёту народ здесь богаче, зубы у них здоровее, и жить тут проще. И сейчас мне грозит быть закиданной камнями со стороны латиноамериканцев, которые считают американскую улыбку fake, поддельной. Ну да, по сравнению с индейцами майя – так оно и есть. Подробнее об этом во второй части книги. Но я не боюсь латиноамериканских камней и открыто заявляю: я примерила на себя доктрину «fake it till you make it» ещё на Курсе, а недавно отыскала и научные данные: «Даже если вам плохо, заставляя себя улыбаться, вы принуждаете свой мозг думать, что происходит что-то позитивное, и улучшаете своё настроение».

И это ещё не всё! В одном исследовании, проведённом Университетом Кардиффа в Уэльсе, люди, которые не могли хмуриться из-за инъекций ботокса, были более счастливы, чем те, кто мог хмуриться. С другой стороны, те, кто лечил свои crow feet/ морщинки вокруг глаз, чувствовали себя более подавленными, потому что это мешало им улыбаться искренне, начиная с глаз. Ничего себе!

И теперь я думаю: а может, это наоборот всё? Американская улыбка стала брэндом, и мир видит американцев счастливыми именно оттого, что 250 лет назад они заставили себя улыбаться для выживания? Вполне возможно. Но точно знаю, что, оказавшись в Аспене в невесёлое для русских людей время, я сразу почувствовала себя дома… Тогда я не рылась в научных исследованиях и не докапывалась до причин – мне просто было легко в том окружении. Сейчас не помню даже, отдавала ли себе отчёт, что I was living my dream. Но точно помню разговор с сестрой, которая навестила меня в последний раз в Аспене в трудное для себя время, и мне очень хотелось обновить её дух! А она всё хмурилась, жаловалась и ворчала…

– Улыбнись, сестра! – не выдержала я в какой-то момент.

– Тебе легко говорить, ты в Аспене живёшь!

– Нет! Это всё как раз наоборот: я в Аспене живу, потому что когда-то решила улыбаться.

Интересно работает наш мозг. Тогда, во время нашего разговора, я не задумывалась и не готовила мотивационную речь, разумеется. Ответ сам из меня выпрыгнул, как бывает у детей. А вот сейчас, написав это, вдруг поняла, что забыла эту простую истину-аксиому на какое-то время и говорила обычно, что приземлиться в Аспене мне было предназначено судьбой. И это тоже, только за судьбу кто отвечает? Правильно (смотри эпиграф)! А название этого очерка я выбрала со слов очевидцев. Так называли меня весёлые сотрудницы отдела частных уроков лыжной школы Аспена (здесь и далее – S3, от Ski & Snowboard School):

– You are the happiest Russian we have ever seen!1111
  «Ты самый счастливый русский из всех что мы видели!»


[Закрыть]^** – они имели дело с богатыми туристами со всего мира и пребывали под несгибаемым впечатлением, что русские не улыбаются. Их можно понять: меня саму мама называла в детстве Schweiger Mutter (пусть не взыщут знатоки немецкого), в свободном переводе «злючка-мать». На детских фото я почти всегда с нахмуренными бровками, сестра же была хохотушкой…

И коль скоро речь зашла о частных уроках, не рассказать про один из них было бы преступлением. Тем более, что дело касается улыбки и мечты.

Сидела я как-то в лобби шикарного отеля Аспена, одетая в форму инструктора. Она была крутая, по-другому не скажешь: чётко продуманный для visibility в любую пургу кровавый оттенок куртки имел тонкую ассоциацию с цветом модного дома Valentino и внушал уважение. Форма была и суперфункциональной, с великим множеством стратегически продуманных карманов, молний, липучек и других фишек. За право одеть инструкторов S3 Аспена бились не только киты спортивной одежды вроде Salomon, но и модные дома вроде Gucchi и Ralph Lauren. Зачем я это говорю? Чтобы всем было ясно, что пройтись в этой форме по улице было в кайф – инструктор в Аспене всё равно что бог. Инструктор – это по-русски тренер; в моём случае – сноубординга. Так вот, я провожала семью любимых русских клиентов, все катания были позади, они назавтра улетали в Москву, и мы просто неспешно беседовали. Технически, клиентом был сын, родители катались на лыжах, причём весьма хорошо, но семья была на удивление дружная, и мы провели вместе множество счастливых часов. Особенно любопытным для меня был отец – высокопоставленный чиновник с двумя очень разными образованиями, выдержанный и остроумный, он рушил у меня на глазах стереотипы о русской «элите». И на плюшевых диванах отеля он между делом спросил, как я попала в Аспен.

Сколько раз я отвечала на этот вопрос за 13 лет работы инструктором! Но спрашивали преимущественно по-английски и под другим углом: «How did you choose Aspen?«1212
  ^*** А как ты выбрала Аспен?


[Закрыть]^*** И ответ у меня был отточен до совершенства: я его не выбирала. Аспен сам меня выбрал. Но тогда на плюшевых диванах то ли потому, что разговор шёл на русском, то ли по тому, как задан был вопрос, то ли чёрт знает ещё почему, но я просто сказала, что сама до сих пор не понимаю:

– Столько лет прошло, а я каждое утро себя щипаю, чтобы убедиться, что это правда. Чувствую себя, как Золушка на балу, и недоумеваю, как это мне так дико повезло…

– Нет-нет, – сказал мой дорогой клиент. – Просто так не бывает. Что-то Вы в жизни сделали правильно…

Love story по-колорадски

Жениться мой будущий бывший муж не хотел. О чём заявил весьма прямолинейно:

– It’s not you, Olga. I just do not want to be married…1313
  ^* Дело не в тебе. Я просто не хочу быть женатым вообще.


[Закрыть]^*

Уже потом, годы спустя, я узнала от психоаналитика, как это называется по-американски – а non committal guy. Оказывается, есть такая категория мужчин, ха-ха – они постоянно держат одну ногу в дверном проёме. На случай быстрого отступления. Быстро не получилось, мы прожили вместе семь лет. До психоаналитика дошли, когда семейная лодка заскользила к разводу. Не было бы счастья, да несчастье помогло, в самом прямом смысле. Я судилась с одним известным банком, инкассаторский танк которого въехал в багажник моей красной ласточки на светофоре. За причинённый моральный ущерб полагалась психотерапия, а тут как раз уже разводом попахивало. И тебя вылечат, как говорится в советской киноклассике…

Я и сама бы не вышла за него, не будь он американцем. Из Аспена. Любовь-морковь дело хорошее, и она явно присутствовала первое время. Но даже тогда, месяца через три после нашего с дочкой переезда в Аспен, Марти сказал легендарную фразу:

– It’s not my job to take care of you1414
  ^** Это не моя работа – заботиться о тебе.


[Закрыть]^**, – и попросил меня платить половину квартплаты. Для протокола: я была нелегалом с ребёнком на руках. От алиментов отказалась при разводе с отцом ребёнка, мне не нужно было от него ничего, только бы ушёл из нашей жизни…

Я бралась за любую халтуру: сажать цветы, шить, убирать. Зимой меня снова взяли в любимый лыжный центр, но с ограничением: без разрешения на работу больше 600 долларов за сезон мне не полагалось. Потом мы ударили по рукам с хозяином мебельной мастерской – ему нужна была швея. Это всё я делала днём, а по ночам… Работала на Марти – он начал совместное производство с питерским кооперативом, из-за разницы во времени переговоры всегда приходилось вести ночью. Инструктором Курса Марти был гениальным, из-за чего я и влюбилась в него, а вот бизнесменом никаким. Это совместное производство он разваливал на моих глазах. Но зарплаты от него я не получала, на квартиру и ребёнка нужно было зарабатывать днём, поэтому я старалась не ввязываться, а просто переводить, чтобы добраться наконец до подушки… Работа в лыжном центре была прикольная, но целый день на ногах, уставала я конкретно. Да и спина начала болеть не на шутку. Всё это происходило на фоне безобидной, на первый взгляд, но капавшей на мозги действительности: Марти своим поведением постоянно напоминал, что не хочет жениться. При каждом удобном случае отправлял нас с дочкой пожить в пустующих домах друзей и однажды отстранил меня, когда я хотела его поцеловать на парковке перед супером, чтобы никто не увидел, город-то маленький… А как же любовь, спросите вы. А вот так, одной ногой – почему-то я притянула в свою жизнь именно такого…

Отступление в тему

От инструкторов Курса я узнала про Луизу Хей и прочла её самую главную книгу «You can heal your life», которую потом обнаружила на книжной полке в доме Марти, очень удачно. Эту книгу я зачитала до дыр, покупала всем в подарок и теперь ношу с собой приложение в телефоне. Почему-то во мне очень резонировали её истории о психологических травмах детства и советы по исцелению не столько тела, сколько души. Я видела в ней добрую, любящую маму и очень рада, что мы друг друга нашли. Сама Луиза давно ушла из жизни, но её голос звучит во мне из медитаций на YouTube и действует лучше валерьянки. Самая главная мысль, подаренная мне Луизой, заключалась в том, что любую болезнь можно исцелить внутренней работой над собой, если намериться и не лениться. Она сама излечила себя от рака. Из той же книги я узнала, что рак буквально разъедает человека изнутри, когда он долго живёт с подавленным негодованием, resentment…

Я испытала это на себе. Какое чувство может зародиться и вырасти до опасных размеров в теле женщины, когда она молчит, вкалывает, на всё соглашается и делает вид, что всё прекрасно, только чтобы удержаться в том месте, где непременно должна вырасти её дочь?

В конце концов мы поженились, только Марти не упускал возможности объяснить друзьям-знакомым, что это брак ненастоящий. По иронии судьбы иммиграционное интервью для получения green card, разыгранное по всем законам жанра в разных комнатах и с вопросами типа какого цвета зубная щётка супруга, мы прошли без сучка, без задоринки. Марти завоевал сердца сотрудников иммиграционной службы рассказом о том, как я ненавижу TV, потому что мой первый супруг зарабатывал в перестройку починкой электроники в нашей двенадцатиметровой комнате, и звук самовыпадающей из аппарата видеокассеты по ночам до сих пор бросает меня в дрожь…

Лишь только мне дали разрешение на работу, я закончила со случайными заработками и вырезала меланому на груди. Не сама, конечно – специалиста нашла. Но даже хирургу пришлось вызвать меня на повторную операцию, чтобы удалить уж точно всё – негодование пустило во мне приличные корни. Я заплатила наличными и вышла из кабинета с твёрдым намерением не допустить его в своё тело, а значит – жизнь, никогда больше. Я точно знала, что со мной этого не будет: Луиза Хей научила to hold people accountable. Кстати, она же предлагает воспитывать в себе веру, что все нужное появляется всегда. Это к вопросу о болях в спине: они от боязни денег и недостатка материальной поддержки. Тот самый уважаемый банк, чей инкассаторский грузовик так удачно въехал в меня на светофоре, заплатил не только за психотерапевта, но и за операцию на позвоночнике. После этого я записалась в бассейн и убрала спинные боли из жизни, по большому счёту. Теперь, как только в спине возникает дискомфорт, я сажусь в удобное кресло, закрываю глаза и спрашиваю себя, что происходит… Ещё я научилась ездить на велике без рук – очень помогает укреплять пресс, а значит, бережёт спину.

Легендарная фраза Марти стала не только первым гвоздём в гроб наших романтических отношений и первым ростком негодования в форме рака. Она не оставила мне иллюзий на предмет необходимости стабильного заработка, и я благодарна ему. Вскоре я нашла не просто идеальную работу, но и познакомилась с потрясающим человеком, ставшим для меня не просто другом, ментором и объектом делового восхищения. Он оказал самое значительное влияние на становление во мне американской бизнес-леди. Его зовут Ричард.

Марти не случайно не хотел жениться: супруг из него был тоже никакой. У нас не было общей мечты или даже цели, и наши пути заметно разошлись, когда я стала неплохо зарабатывать, а потом и открыла своё дело. Но это не помешало ему быть прекрасным отчимом для моей девочки, которая выросла в райском Аспене благодаря ему. И не только это: она дружит с его сыновьями, которые зовут её little sister. Мы все дружим, включая его первую жену, мать сыновей. Марти мне как брат. И сейчас, с высоты прожитых лет, я обнимаю его символически, в знак уважения к тем ценностям, которые он передал моей дочке. Писать записки Thank You, например. Готовить потрясающий салат Цезарь. Не путать I’m sorry c I apologise – он и меня этому научил с первых аспенских дней:

– Возьми ответственность и скажи «Я приношу извинения» вместо безликого «Мне жаль…»

Наверное, стоит привести случай из жизни. Была я как-то в командировке в Польше, где моя местная коллега поинтересовалась, кто присматривает за дочкой во время моих поездок.

– Марти, мой муж.

– А ты не боишься оставлять с ним дочь?

Этот вопрос поверг меня в ступор. Никогда и ни на одну секунду он не давал мне повода заподозрить что-то неладное: на Курсе он работал со всякими детскими травмами, и с такими тоже… Наоборот, когда дочь уже была взрослая, он как-то признался, что жалеет об упущенной возможности быть с ней более touchy-feely, но тут же добавил, что его собственные родители были в этой теме антигероями: он не видел ни одного поцелуя между ними за всю жизнь…

Когда дочь заканчивала университет, мы все были на выпускном в Вашингтоне, включая новую жену Марти и двух его сыновей. Позвонил из России первый муж, поблагодарить за то, как я воспитала нашу дочь. И я хочу поделиться этой благодарностью с Марти – он сделал всё, что мог.

Как я играла в бейсбол

Ещё будучи нелегалом, как уже было сказано, я работала в мебельной мастерской. Точнее, это было место, где мебель перетягивали – не с места на место, а из одной одёжки в другую. По-английски upholstery shop. Замечу, что в американском английском слово shop давно утратило своё книжное значение «магазин», как вам с радостью поведает любой словарь. Ну, например, в Амстердаме заокеанское coffee shop вообще указывает на продажу марихуаны… Ладно, вернёмся в Америку. Там это слово означает, скорее, мастерскую. Судите сами: bike shop – тут вы не только можете купить велосипед, но и починить его, настроить, и тур какой организовать помогут. Я запомнила это словечко на всю жизнь после вот такой истории. Марти, которому медведь на ухо наступил, как и мне, в средней школе записался в хор – детям на выбор предлагаются креативные классы. В конце четверти учитель-хормейстер отвёл его в сторону, положил руку ему на плечо и дипломатично посоветовал: «Next year, Marty, take shop» – так называют столярное ремесло. Сейчас только сообразила, что с этим у Марти всё супер, не зря он с хором завязал!

Так вот, в мебельной мастерской я в основном сидела за машинкой, шить я умела всегда. Поэтому и зашла туда в поисках работы. Владельцем был интересный персонаж по имени Стив. Маленький человечек с весёлыми глазами, очень длинными, тонкими пальцами рук и хорошим чувством юмора. Своё дело он знал прекрасно, к тому же имел подход к богатым женщинам, а потому дела в мастерской шли хорошо и работы было полно.

В один прекрасный день раздался телефонный звонок, и Стив, поговорив пару минут, призадумался. Потом оглянулся вокруг, уставился на меня и сказал в трубку что-то вроде «Сейчас разберусь». После этого между нами произошёл следующий разговор:

– Ты в бейсбол умеешь играть?

– ?!?

– Да нет, это женская версия, мячик помягче. Называется softball.

– А что?

– Да я тут спонсирую местную команду, мы состоим в лиге, и завтра полуфинал. Одного игрока не хватает. Вернее, игральщицы – это женская лига.

– А это надолго? У меня ведь ребёнок.

– Нет, часа полтора максимум. Ребёнка можешь взять с собой, я подвезу. Играть будете в городе, рядом с автовокзалом.

– А что делать-то?

– Я тебе на месте объясню. Завтра в 18:00, выручай!

Найти более подходящего выручальщика ему было просто невозможно: зря я выросла в СССР, что ли? Какая разница, во что играть и с кем сражаться – главное, команду не подвести. Сейчас уже не помню, думала ли я тогда о перспективах карьерного роста или прибавке к зарплате – наверняка нет. Во-первых, некогда было. А во-вторых, во мне пробудился командный азарт моментально. Не стадное чувство, нет – именно азарт. Из советской молодости, когда я бегала на лыжах за «Зенит». Да и вообще, мне трудно, что ли?

На следующий день Стив принёс на работу огромную страшную перчатку, то есть веерообразную конструкцию из жёлтой кожи, с которой я поиграла во время перерыва на обед. То есть надела и пошевелила пальчиками. С трудом, впрочем, но это так и задумано, чтобы не переломались. Наверное, Стив мне что-то рассказал о правилах, не помню. Но это было абсолютно неважно. В парке, куда меня привёз после работы Стив, я познакомилась с другими девчонками. Одна из них, Молли, работала в библиотеке и пять лет спустя оказалась моей соседкой, когда я купила дом. Другая работала банкиром и сделала мне потом хорошую ипотеку, когда я тот самый дом покупала…

Но тогда меня поставили в дальний правый конец поля, куда мяч практически не долетал, и я очень обрадовалась: так я могла «играть» весь вечер! Стоишь себе в одной перчатке, поглядываешь на других, которые машут битой и бегают. Каково же было мое удивление и животный ужас, когда через несколько минут выяснилось, что нужно меняться, то есть позиции игроков не закреплены. Карамба! В конечном итоге подошла моя очередь подавать. Вы когда-нибудь видели бейсбольную биту? Говорят, они хорошо продавались в постсоветском пространстве в качестве оружия, которое невинно позволялось возить в багажнике авто. И было почему: эта самая бита весит будь здоров. Но по ширине она тоньше черпака хоккейной клюшки. Вот и попробуй размахнуться ею так, чтобы не только попасть по мячику МЕНЬШЕ теннисного, но и шарахнуть его как можно дальше. Чем дальше улетит, тем больше у тебя времени на перебежки по базам (бейс – база; бол – мяч. Baseball то есть).

Всё это я выяснила уже потом, на тренировках. А тогда пошла подавать на деревянных ногах и успела помолиться – моя дочка сидела на траве в качестве зрителя, промазать я не имела права. И что вы думаете? Я не только попала по мячу, он ещё и улетел куда-то в… Далеко, короче. Ура!

Меня взяли в эту лигу навсегда, я и сама хотела. Потому что главное здесь было не счёт или победа. И даже не просто участие. Главное – to have fun, чтобы весело было. Американцы в этом деле впереди планеты всей, в чём я много раз убеждалась. А тогда я не просто научилась играть в софтбол (якобы). Мне необходимо было помахать этой битой, врезать по мячику, побегать и подурачиться. Читала где-то, что любая игра с мячом – это лекарство от стресса. Прикидываете? А тренером у нас был брат Молли, Мик, ставший впоследствии мэром… Стало быть, I hit a home run – американская идиома, напрямую пришедшая из бейсбола. По-русски вроде «попасть в десятку». А как иначе?