Текст книги "Тринадцатая редакция"

Ольга Лукас
Тринадцатая редакция

День первый

– Шурик! Эй, ты спишь, что ли? – М… И вон тот эклер заверните с собой, пожалуйста… А???

Шурик Курманаев открыл глаза и увидел перед собой не официанта из ресторана «Квартира самурая», а коммерческого директора Константина Петровича Рублёва, за добрый нрав и покладистый характер прозванного Цианидом.

Неудобно-то как. Снова заснул на летучке. А что делать? Даниил Юрьевич, шеф Тринадцатой редакции, понимает, кажется, всё-всё на свете. Кроме того что некоторые люди рождаются на свет хроническими, законченными совами. И даже если они, превозмогая свинцовую мерзость в голове, выпрыгивают из кровати, повинуясь звонку будильника, часов в 9 или даже в 8 утра, то ждать от них осмысленных действий всё равно стоит не раньше чем после обеда. Но закон летучки неумолим. В 10 часов все должны быть в кабинете шефа. На случай опозданий хитроумный Цианид придумал целую систему штрафов и наказаний, такую запутанную, что сам иногда не может в ней разобраться, и тогда применяет к нарушителю сразу несколько санкций.

– Пока ты спал, – сладким голосом сказал Константин Петрович, – мы как раз обсуждали «Роман с Вампиром». В Москве интересуются – доколе и как долго?

Москва – это серьёзно. В Москве находится головной офис издательства «Мегабук». Как следует из названия, оно очень крупное. Прямо-таки мегакрупное. И исключительно серьёзное. Шурик и его коллеги работают в питерском филиале компании, носящем полуофициальное название «Тринадцатая редакция». Сотрудники филиала занимаются тем, что продают книги и защищают честь компании «Мегабук» в городе Санкт-Петербурге. А Шурик, обладающий стопроцентным чутьём на бестселлеры, целыми днями (а чаще – ночами) читает рукописи, ведёт переписку с их авторами и отправляет готовые шедевры в Москву. Кажется, на этот раз он не поспевает в срок. Ой, что будет!

– А я всю ночь редактировал прогрессивный иронический триллер «Эвакуированные эвакуатором»! – попытался оправдаться Шурик.

– Ночью надо спать! Учёные доказали, что в светлое время суток мозг работает более продуктивно! – оборвал его Цианид.

– Учёные доказали, – заметил с места Виталик, – что не всё то, что доказали учёные, следует принимать на веру.

Виталик Петров – скорая компьютерная помощь, дизайнер-любитель и рупор научно-технического прогресса. Существо шумное, несобранное, чересчур болтливое и вопиюще лохматое, но в целом милое.

– С тебя, кстати, я отчёт за прошлый месяц жду, – повернулся к нему Константин Петрович. – Со следующего месяца буду штрафовать каждого, кто не сдаст отчёт к пятому числу. Всех, между прочим, касается.

– Покажи, где в моей служебной инструкции написано, что я ещё тебе отчёты должен писать? Недостаточно тех, что я в Москву шлю? – вскочил с места Лёва. – Где в трудовом законодательстве такое вообще сказано?

Лёва Разумный – пиарщик, большой трудяга и хулиган, каких мало. Лёва функционирует в двух режимах: активная и пассивная фазы ярости. Он хороший, правда. Но лучше лишний раз его не злить.

– Теперь вернёмся к делу, – негромко произнёс Даниил Юрьевич.

Все притихли. Константин Петрович поправил очки. Лёва молча рухнул на своё место.

Шеф Тринадцатой редакции, Пантелеймонов Даниил Юрьевич, – изящный и элегантный человек неопределённо-среднего возраста, чем-то неуловимо напоминающий выцветшую дореволюционную фотографию. Он никогда не повышает голос – он его понижает. Секретарь-референт Наташа утверждает, что слышала, как шеф шепотом разговаривает с каким-то партнёром, не выполняющим своих обязательств, и клянётся, что такого ужаса она не испытывала с тех пор, как однажды в детстве, гуляя с подружкой по лесу, услышала невдалеке волчий вой.

– Ты же понимаешь, Саша, что «Роман с Вампиром» важен не столько для Москвы, сколько лично для нас, – продолжал шеф после того, как в его кабинете воцарилась полная тишина.

Это только со стороны кажется, что Тринадцатая редакция – самый обычный филиал крупной московской компании, скромный, ничем не выделяющийся из сотен других. Очень, кстати, хорошо, что так кажется. Для мунгов засветиться хоть раз – это всё равно что подписать документ о роспуске команды. А может быть, и смертный приговор всем участникам.

Мунги появились на Земле в незапамятные времена, так давно, что все успели забыть язык, из которого произошло само слово «мунги». Рассеялся и исчез народ, придумавший это название. Царства пошли войной на царства, племена снялись с насиженных мест и ушли сгонять с плодородных земель другие племена, рухнули древние империи, проскакали по Европе кочевники, были открыты новые континенты, появилось телевидение, обрели власть транснациональные корпорации, а про мунгов так никто ничего и не узнал.

Мунги помогают желаниям исполняться. Не всем и не всегда, а только настоящим выполнимым заветным желаниям, заставляющим глаза человека сиять особым блеском, превращающим всю его жизнь в ожидание сладкого мига осуществления давней мечты.

Во всех городах есть команды мунгов. Там, где люди по-прежнему живут ещё не слишком кучно, территория разделена на квадраты, каждый из которых также находится под неусыпным контролем исполнителей желаний.

Мунги – не жрецы таинственного народа, не инопланетная раса и не ангелы небесные, а самые обыкновенные люди, которые нуждаются в том же, в чём и мы с вами. Поэтому каждая команда мунгов числится филиалом какой-нибудь крупной компании, или отделом солидного научного учреждения, или, или, или – возможностей и вариантов не меньше, чем самих команд.

Четыре года назад к хозяину издательства «Мега-бук», господину N (вы неоднократно видели его фотографии в деловых журналах), пришли двое – высокий, сухощавый, чуть сутулый старик с роскошными седыми кудрями до плеч, представившийся Трофимом Парфёновичем, и некрупный, румяный, голубоглазый толстяк, назвавшийся Кастором. Поначалу господин N принял незваных гостей за двух провинциальных актёров, решивших издать совместный сборник мемуаров, и потребовал объяснить, какого чёрта они врываются в его кабинет без предварительной договорённости, куда смотрят охрана, секретариат и все его многочисленные заместители. Гости выслушали этот гневный монолог без особого интереса, а затем лениво продемонстрировали свою силу: несколько простых, но эффектных трюков, ничего особенного – а как изменилось выражение лица у господина хозяина издательства, с каким интересом он выслушал сделанное ему предложение, от которого было невозможно отказаться. Нет, разумеется, никто его ни к чему не принуждал, Кастор сразу так и сказал: «Господин N, вы даже и не думайте, что мы вам показали эти фокусы для того, чтобы вы испугались и согласились с любым безумным бредом, который мы будем из себя извергать. А мы как раз собираемся извергать из себя безумный бред – по меркам человека здравомыслящего, каким вы, без всякого сомнения, являетесь. Так вот, имейте в виду – никакого принуждения, никакого насилия с нашей стороны не будет. Если уровень безумного бреда зашкалит, вам достаточно просто сказать нам об этом – и мы тут же скромно удалимся. Дабы с тем же предложением обратиться к следующему претенденту. Кстати, Троша, кто у нас там в списке следующий? А, ну да, прямые конкуренты «Мегабук». Впрочем, я могу показать весь список, в нём нет ничего секретного».

Список господин N смотреть отказался, но к безумному бреду отнёсся с большим пониманием. Он, разумеется, не поверил своим собеседникам – вернее, сделал вид, что не поверил. Потому что если поползёт слух о том, что он, хозяин крупнейшего издательства, согласился отдать на откуп каким-то проходимцам создание филиала в городе Санкт-Петербурге в обмен на медальон в виде листика клевера с четырьмя лепестками, якобы способный обеспечить организации удачу и процветание, то его репутация очень сильно пострадает. Но то-то и оно, что от безумного на первый взгляд бреда за пару метров пахло сногсшибательной прибылью. В таких вопросах чутьё никогда не подводило господина N. Не подвело оно его и на этот раз: питерский филиал исправно приносил прибыль, а уж какой прорыв на рынке совершило само издательство «Мегабук» после того, как невзрачный медальон в форме листика клевера с четырьмя лепестками переместился из кармана Трофима Парфёновича в личный сейф господина N, вы и сами знаете, если следите за деловыми новостями. А если не следите, то всё вышесказанное вполне может показаться вам безумным бредом. Впрочем, неважно, чем оно кажется. Важно, что оно работает.

После заключения договора Кастор и Трофим Парфёнович, ни словечком не перемолвившись друг с другом, вышли из главного офиса издательства, но не стали переходить дорогу, чтобы воспользоваться общественным транспортом, не сели в собственный автомобиль и не вызвали такси. Они просто исчезли, перестали быть видимыми, а затем моментально переместились в то воображаемое, но при этом существующее на самом деле пространство, которое мунги первой ступени (к числу которых, например, относятся все сотрудники Тринадцатой редакции) в шутку и по незнанию величают «Небесной канцелярией».

«Роман с Вампиром», ради которого бессердечный Константин Петрович разбудил Шурика Курманаева прямо посреди летучки, подходил питерскому филиалу по всем пунктам. Во-первых, полгода назад из Москвы пришла бумага, предписывавшая искать любые произведения, в которых упоминаются вампиры, потому что тема уж больно модная. Во-вторых, скромная питерская девушка Маша Белогорская, неожиданно для себя написавшая роман на модную тему, оказалась носителем настоящего выполнимого заветного желания. Которое – может быть, чересчур поспешно – было расшифровано как «Хочу издать «Роман с Вампиром» настоящей книгой».

В день, когда Разведчик Лёва Разумный обнаружил Машу, у него окончательно разладился внутренний механизм управления собственным гневом. Поэтому маленький яростный пиарщик, сметая всё на своём пути, отправился в молодёжный клуб на окраине Санкт-Петербурга: драться со всем, что движется и крушить всё, что не движется. Быстро разобравшись с двумя местными громилами, Лёва подумывал уже о том, чтобы вырвать из пола барную стойку, жахнуть ею о танцпол и переместиться в какое-нибудь более весёлое местечко, как вдруг настойчивое жжение в мочке левого уха вывело его из состояния неуправляемой берсеркской ярости и заставило вспомнить о работе.

Всем Разведчикам свойственно испытывать повторяющееся из раза в раз ощущение – такое особое состояние, которое недвусмысленно указывает на то, что где-то рядом бродит совершенно свободный носитель желания. Жжение в мочке уха – это ещё не самая большая беда. Легендарный Разведчик из городка Глубока над Влтавой при встрече с носителем желания подворачивает ногу, да вдобавок ещё и падает прямо на клиента, чтобы уж точно не перепутать его со случайным прохожим. Так что Лёве, можно сказать, ещё повезло. Правда, по мере приближения к цели жжение в мочке его уха всё усиливается, но ему только и нужно, что прикрепить к носителю датчик, – и можно бежать прочь.

Маша Белогорская уже очень давно не бывала ни в каких сомнительных заведениях, но на этот раз старинная подруга, уставшая от одинокой жизни на окраине города, упросила составить ей компанию. Выпив для храбрости по коктейлю из ярко-лиловых жестяных баночек, девушки решительно миновали фейс-контроль и принялись покорять танцпол. Подруга живо завела знакомство с каким-то бравым бездельником, а Маша постеснялась танцевать в одиночестве и вместо этого взялась за изучение алкогольной карты.

Даже если бы Маша не была ценным носителем желания, её всё равно стоило бы похитить из этого шумного, прокуренного и бестолкового клуба и отвезти домой – из сострадания. Но Лёве было не до сострадания – самому бы кто посочувствовал! Он погрузил девушку в такси, превозмогая боль в ухе – ощущению плевать на мотивы Разведчика, его задача – проявлять себя в присутствии носителя, и точка. Но Маша была такой деликатной и скромной, что и боль постепенно утихла, стараясь не слишком о себе напоминать. Бравый Разведчик возблагодарил всех своих покровителей и даже благосклонно выслушал сбивчивый Машин монолог на тему «Лучше бы я осталась дома и дописала свой роман», сообщил ей, как бы между прочим, что работает в издательстве, выпросил телефончик и совершенно легально вручил на прощание свою визитку с прикреплённым к ней датчиком. А потом вернулся в редакцию и, злорадно ухмыляясь, вызвал Виталика.

По инструкции передавать контакт Технику следует как можно скорее, пока носитель желания не обнаружил прикреплённый к одежде или подброшенный в карман датчик.

Виталик ещё не ложился спать – праздновал неизвестно что неизвестно с кем в каком-то подвальчике на Сенной. Он явился через полчаса – ещё более лохматый, чем обычно.

– Давай сюда контакт и пойди расплатись с водилой, – распорядился он. Лёва покорно отдал Технику крошечный медный квадратик – точную копию датчика, приклеенного к визитке, которую он вручил Маше, и поплёлся вниз.

В кабинете Виталика пахло как в магазине колониальных товаров: тонкой смесью специй, кофе и каких-то курительных палочек. Так же пахло и от самого Виталика – казалось, что он ночует в индийском ресторане, в сундуке с приправами, а волосы окуривает особыми благовониями, чтобы задорно торчали во все стороны. Лёва любил тихо сидеть в уголке его алхимической лаборатории, заваленной бумагами, макетами, дисками и даже какой-то совершенно посторонней ерундой, вдыхать таинственные и загадочные ароматы, покуда Техник колдует над очередным датчиком.

Но на этот раз сидеть и ждать результата не пришлось: к его возвращению Виталик уже весело приплясывал рядом с принтером, вытаскивая из него листочки с распечаткой параметров и особенностей заветного желания Марии Белогорской.

– Так быстро? – удивился Лёва.

– Нам, профессионалам, это свойственно, – ухмыльнулся Виталик. – Повезло тебе, кстати. Знаешь, какая у неё «особая категория»?

– Она любит невысоких брюнетов?

– Про брюнетов не скажу, но, наверное, любит, раз поехала с тобой в такси после того, как ты раскурочил там весь клуб. Но ты это сам лучше выясни. А вот с желанием тема такая – оно активизируется как заветное только в состоянии алкогольного опьянения!

– Да не пил я там! Просто подрался немного.

– Не твоего опьянения, балда. Опьянения носителя. Ну, знаешь, человек она, видимо, недоверчивый, стеснительный, собственные желания скрывает даже от себя, но как выпьет – становится малость посвободнее. У меня была одна такая…

– Если она, когда становится посвободнее, по углам шхерится, то какая же она трезвая? – перебил собеседника Лёва. – Может, я попутал чего?

– Нет, всё правильно, – Виталик ткнул пальцем в распечатку, – носитель заветного желания, безопасного для окружающих, выполнимого. Про особую категорию я уже сказал. Потом, значит – и это важно – на объект ещё никто не выходил. Никто, понимаешь? Так что отдаём её Шурику, пусть обрабатывает нежно, но без спешки.

– Вот так вот! Я девушку нашел, ты – пробил по базе, а танцевать её, как всегда, Шурик будет. Причём сразу два танца.

– Как это – два? Не бывает же разом двух желаний. Хотел бы я, кстати, посмотреть, как это на схеме будет выглядеть. Но тут – вполне обычный случай.

– Я думаю, что прочухал её желание. Она же роман пишет. А раз пишет – значит, издать хочет. Там бред какой-то про вампира, я не вникал, но помнишь, месяц назад на летучке об этом говорили? Короче, пусть Шурик и займётся. Глядишь, ещё одну премию в сто рублей получит, а «Многобукв» наши в очередной раз озолотятся.

Питерские блогеры давно уже переименовали издательство «Мегабук» в «Многобукв», а московские – в «Мегабяк», и до сих пор спорят, какая версия остроумнее. Лёва из патриотических соображений придерживается питерской версии. Остальные – из тех же самых соображений – предпочитают называть издательство как положено.

– Ты этот роман читал? А вдруг он взорвёт Шурику мозг? – осторожно поинтересовался Виталик.

– Значит, хороший роман, если взорвёт. А главное – какая конспирация! Вроде с носителем работаем, а вроде и с автором. То-то Цианид обрадуется! Он же на конспирации этой поехал уже.

– И никуда я не поехал. Я здесь остался, – раздался из шкафа грустный голос Константина Петровича. А потом и сам коммерческий директор появился перед глазами своих изумлённых коллег: чистенький, аккуратненький, прилизанный, как будто и не сидел в пыльном шкафу неизвестно сколько времени.

– Ты там кого выслеживал? – удивился Лёва.

– Я не выслеживал. Я защиту выставлял, балбесы. За вас двоих.

– Блин, защита! – хлопнул себя по лбу Виталик. – Мы же тут без защиты все эти дела проделывали, чёрт, чёрт, бежим скорее, пока враги не нагрянули и нас тут всех не порешили!

– Спокойно, – по-голливудски улыбнулся Цианид, – я поставил защиту. Когда Лёва вернулся сюда в полпервого, я решил проконтролировать его. А когда он вызвал тебя, стало понятно, что он отыскал очередного носителя. Поскольку о защите ни один из вас не позаботился, я установил её сам и спрятался – зачем зря мешать людям? Кстати – внимание, – сейчас я её сниму.

По правилам техники безопасности, перед тем как начать обсуждение своих таинственных дел (носителей, желаний, а также способов их исполнения), мунги должны – исключительно силой мысли – накрыть помещение особым непроницаемым для информации колпаком или хотя бы ментальную глушилку установить, чтобы соперники не засекли, не перехватили дело и не прислали киллера.

– Ну спасибо, что ты такой предусмотрительный у нас. А чего ты тут так долго делал? – удивился Виталик.

– Не поверишь – работал. После того как Лёву прихватило и он помчался неизвестно куда сломя голову, оставив, естественно, финансовый отчёт по своему отделу недописанным – а мне его завтра утром в Москву отправлять, хоть вы тут клад в подвале найдите, – я остался разгребать его чеки, расписки и счета. Кстати, узнал много нового. Например – на что уходит часть якобы выписанных для дела средств.

– Всё в дело идёт! – вскинулся Лёва.

– Ну, я же это сам в уме пересчитывал! – ласково улыбнулся ему Цианид. – Что ты как маленький. Сказал бы мне – я бы тебя научил некоторым хитростям, ни один бухгалтер не прикопается. Ну, сам посуди – зачем нам проверка из Москвы? Так что прости, но мы вычтем недостачу из твоей зарплаты, а в следующий раз я сам всё сделаю как надо.

– Так подожди, ты до ночи, что ли, с бумажками возился? – дошло до Виталика.

– Ну да. Зато отчёт – пэрсик!

– А уже второй час. А спать ты когда будешь? Пока до дома доберёшься – тебе же уже вставать надо будет, – сочувственно протянул Техник. – Готов приютить тебя в своём гнезде – при условии, что ты не потребуешь с меня в ближайшее время никаких дурацких отчетов.

– Хочешь сказать, что у тебя в берлоге, среди свисающих отовсюду лиан и проводов, найдётся скромный коврик у дверей, а также плечики, чехол для костюма, одежная щётка, тёмно-коричневый гуталин, одноразовый бритвенный станок и такая же зубная щётка, какой-нибудь не вызывающий аллергической реакции одеколон…

– Нет, – отрезал Виталик, – зато у меня найдутся запасные джинсы и футболка как раз твоего размера. Ну, плюс-минус… А костюм заберешь потом.

– Ты хочешь, чтобы я явился в таком виде на работу? Да ещё и плюс-минус?

– Я хочу, чтобы ты выспался, – пояснил Виталик. – Коврик у меня найдётся. А тебе завтра ещё цифры считать, и вообще.

– Знаешь, а ведь у меня в шкафу как раз завалялись плечики и какие-то безразмерные шмотки, знать бы ещё чьи, – перестал злиться Лёва. – И кого это я раздел в тёмном переулке? А, неважно. Сходи переоденься, а потом езжай, в самом деле, к Витальке, а завтра снова будешь в своём отстойном костюме щеголять.

– Спасибо, ребята! – крикнул Цианид уже из коридора. – Теперь я вижу, что недостаточно закручиваю гайки, раз вы такие заботливые! Ну, держитесь у меня!

Таким образом, не особенно вдаваясь в подробности, Лёве удалось убедить всех в том, что безопасным для окружающих заветным желанием Марии Белогорской является именно издание собственной книжки, а Константин Петрович Рублёв обнаружил, что, несмотря на почти абсолютное неумение общаться с людьми, коллеги его всё равно любят и берегут.

Вопреки опасениям Виталика, роман оказался очень даже неплох – о чём Шурик заявил на следующей же летучке. И как он только позабыл о нём на прошлой неделе?

Шеф молчал. Коллеги уткнулись в ежедневники или рассматривали потолок. Цианид что-то строчил в своём кондуите – видимо, придумывал для провинившегося сотрудника особо суровое наказание. Помощи было ждать, прямо скажем, неоткуда. И тут…

– А вы зря все на Шурпана погнали, – вмешалась Галина Гусева, – ему же ещё на той неделе помощника обещали. И что, и где?

– Мы оформляли соответствующие документы на его зачисление, – ровным голосом сказал Константин Петрович.

– Да чувак готов был работать с места в карьер, потом бы оформил всё, делов-то! – воскликнула Марина Гусева.

Коммерческий директор вжался в спинку стула.

Сёстры Гусевы – две миниатюрные востроносые старушки, круглый год расхаживающие в одинаковых драповых пальто с воротниками из серого меха, принадлежащего неизвестному науке животному. Такие старушки водятся, похоже, только в Санкт-Петербурге и, скорее всего, появляются на свет уже глубоко пожилыми и в соответствующем обмундировании. Возможно, они даже являются представителями иной ветви Homo sapiens, полагает Виталик. Но выяснять это у сестёр Гусевых ни он, ни кто-либо другой не рискует.

Сколько им на самом деле лет, сёстры ли они, Гусевы ли – не знает никто. Даниил Юрьевич наверняка в курсе, но, видимо, не считает, что эта информация в ближайшее время должна быть предана огласке. Но кем бы ни были эти бабульки, а связываться с ними лишний раз не следует – это усвоили все.

– Ребята, простите меня, а? – жалобно произнёс Шурик. – Ну, прям из головы вылетело, понимаете? Я сейчас пойду и всё исправлю.

– Меня пугают его интонации, – заметил Лёва, – таким тоном обычно говорят: «Я сейчас пойду и убью себя, медленно и мучительно».

– Медленно и мучительно не сможет, – со знанием дела протянула Галина. – Тут опыт нужен. Непрерывные тренировки на других людях. Иначе получится быстро и безболезненно. И не насмерть к тому же.

– А я сейчас сниму защиту и пойду пить кофе, много, – перетянул на себя всеобщее внимание Константин Петрович. – Быстро соображайте, есть ещё что-то, что нам надо обсудить?

Вообще-то ему не позавидуешь: держать защиту – или попросту отводить от места, где происходит секретный разговор, чужие глаза, уши, подслушивающие устройства, камеры слежения и так далее – довольно тяжело. Обычно защиту по очереди держат двое, но у Наташи, которую как раз для этого и брали на работу, внезапно открылся талант Разведчицы – так что, прикажете его в землю зарывать, вместе с самой Наташей? Нерационально. Так что Константин Петрович по-прежнему геройствует, работает атлантом местного значения и в одиночку держит небо на своих каменных плечах.

– Ты, может, сразу-то не будешь снимать защиту, мало ли что нам ещё приспичит обсудить? – хамски поинтересовался Виталик. – Ты такой милый всегда, когда на ней сосредоточен!

– А ты на прошлой неделе, в четверг, уходя из своего кабинета, свет забыл выключить, – парировал Цианид, – а электричество для юридических лиц с прошлого месяца знаешь как подорожало? Всё вычтем из твоей зарплаты.

– А мозг мой, который ты всё на той же прошлой неделе окончательно выел, из чьей зарплаты вычтем? – возопил Виталик. – Без мозга я вообще всю хату спалить могу!

– Прекратить балаган, – спокойно сказал шеф. – Шурик, с тебя – «Роман с Вампиром», остальное потом. Практикант придёт уже сегодня, я ему с утра звонил. Лёва – сам знаешь, что на тебе висит. Виталик, у меня компьютер что-то притормаживать стал, останься после летучки и посмотри, в чём дело. Костя, все оценили, что ты герой, снимай защиту и шагом марш обедать. И не забудь заказать кружечку светлого пива или, скажем, бокал вина. Сам лично проверю – если после обеда от тебя не будет пахнуть алкоголем, накажу и лишу сверхурочной работы.

Когда Даниил Юрьевич обращается к своему заместителю просто по имени, без отчества – это означает, что лучше с ним не спорить. А то поднимет на смех и всё равно вынудит сделать то, что ему кажется целесообразным.

В любом городе есть парадные достопримечательности, которые не жалко показать иностранному гостю или иногороднему соседу, потому что от достопримечательностей этих не убудет, да и соседям-гостям ничего не сделается. А есть и такие, о которых жители предпочитают помалкивать. Не из жадности, не из скрытности, а просто потому, что не вполне понятно: хвастаться следует или жаловаться. Таков, например, Мёртвого Хозяина Дом, как по привычке называют его окрестные жители, или Тринадцатая редакция, как величают её в Москве.

Располагается она в самом центре города, на Достоевской стороне. «Мы на Достоевской стороне, а Достоевский за это – на нашей!» – обычно объясняет по телефону Галина Гусева, и никто с ней не спорит.

Стоящие плечом к плечу дореволюционные дома образуют неожиданно просторный двор, в народе именуемый «карманом». Войти и даже въехать в него можно сквозь две массивные арки, расположенные с южной и с северной стороны. О существовании этого «кармана» знают почему-то только местные жители, и немало споров было выиграно ими благодаря этому тайному знанию. С улицы-то ни за что не скажешь, что тут, в царстве тесных дворов-колодцев, притаился такой оазис. «Спорим, что через вон ту арку мы попадём во двор размером с футбольное поле?» – обычно спрашивает местный. «Да ну, какое там поле, максимум – с футбольные ворота», – смеётся приезжий. «Спорим на чирик?» – «Спорим». Очень полезный «карман», словом. В самом его центре красуется чудом уцелевший небольшой, почти игрушечный двухэтажный домик, носящий зловещее название Мёртвого Хозяина Дом. Когда-то давно в нём было два полноценных этажа, но со временем первый этаж превратился в подвал: то ли почва просела, то ли несколько поколений асфальтоукладчиков, орудовавших в этом районе, пытались закатать непокорный домишко в асфальт. Но здание не поддавалось, а только всё глубже и глубже врастало в питерскую зыбкую почву и, кажется, меланхолично пускало корни.

На крыше игрушечного домика красуется башенка, украшенная жестяным флюгером в виде ветряной мельницы. Внутри этой башенки довольно тесно, но в неё можно свободно подняться, поглядеть в круглые окошечки, обращённые на все четыре стороны света, убедиться в том, что со всех этих четырёх сторон домик окружен никаким не светом, а обшарпанными стенами соседних домов, и поскорее спуститься вниз. Например, на второй этаж, где располагается приёмная. Непонятно, за какие заслуги эта просторная комната получила название «приёмная» – никаких приёмов тут не проводят, а с важными посетителями Даниил Юрьевич и Константин Петрович предпочитают встречаться на их территории. Тем не менее приёмная гордо носит своё имя и менять его на какое-то другое пока что не собирается. В приёмной с незапамятных времён стоят: уютный потёртый диван, некогда красный, а теперь скорее пёстрый; журнальный столик, на котором, кажется, можно найти любые газеты и журналы из когда-либо выходивших, кофейный автомат, умеющий творить чудеса; есть здесь и крохотная кухонька, так ловко спрятавшаяся от чужих, что и свои её не всегда находят; и старомодная гардеробная стойка, давно уже растерявшая овальные алюминиевые номерки, и уйма стеллажей, заваленных папками, коробками, книгами, гроссбухами, канцелярскими принадлежностями и так далее. Понятно, что в приёмной сотрудники Тринадцатой редакции проводят не меньше времени, чем на своих рабочих местах, а одному сотруднику – референту Наташе Кудрявцевой – повезло больше всех. Потому что небольшая конторка, расположенная в приёмной, рядом с дверью в кабинет шефа, как раз и является её рабочим местом.

Считается, что в Мёртвого Хозяина Доме отродясь ничего хорошего не случалось с тех пор, как этот самый хозяин, умирая, проклял своих погубителей и наказал им, а заодно и всем остальным людям вообще, под страхом страшной смерти не переступать порога его заповедного жилища. Впрочем, самые прогрессивные сплетники района утверждают, что бояться больше нечего и Мёртвый Хозяин уже несколько лет как обрёл покой.

Но Шурик всё равно верит, что если очень попросить, то Мёртвый Хозяин поможет. Часто именно так и бывает, но сегодня даже этот всемогущий гений места был бессилен перед бездушным роботом, отвечавшим (с каждым разом всё более и более раздраженным голосом): «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети!» В последний раз он, кажется, даже добавил: «Ты что, русского языка не понимаешь?»

Но, скорее всего, Шурику показалось. Он же сегодня так и не позавтракал – а теперь уже нет никакого смысла завтракать, обедать пора.

Интересно, куда запропастилась Маша Белогорская? Уж не случилось ли с ней чего? А может быть, она как раз сейчас вносит последние штрихи в «Роман с Вампиром» и скоро пришлёт его по почте?

Нет ничего хуже неопределённости. Поэтому Шурик, глубоко вздохнув, отправил своему московскому руководству прогрессивный иронический триллер «Эвакуированные эвакуатором», решительно перевёл компьютер в ждущий режим и вышел из кабинета.

Если у Лёвы есть две фазы ярости, то у Шурика – два режима питания. Жрущий режим и режим ожидания еды. Хотя по нему этого не скажешь. Впрочем, очень часто ожидание затягивается: если Шурику попадает в руки какое-нибудь интересное дело, будь то увлекательная рукопись или особо хитроумный носитель желания.

Сегодня Шурик твёрдо решил поставить редакционный рекорд по обжорству. И непременно совершил бы этот подвиг, если бы в приёмной не наткнулся на загадочного незнакомца. То есть на первый взгляд тот выглядел не очень загадочно, а напоминал скорее одного из Наташиных однокурсников, очередного её безнадёжного поклонника, обнаглевшего настолько, чтобы заявиться к владычице своих грёз прямо на работу. Но из первых же фраз, произнесённых незнакомцем, стало понятно, что он может быть кем угодно – только не несчастным влюблённым.

– Буду вам признателен, если вы соблаговолите доложить обо мне начальству, – спокойным, но при этом не терпящим возражений тоном проговорил этот спортивного вида парень, из породы тех, чьи портреты печатают на плакатах, призывающих горожан заниматься зимними, весенними, летними и осенними видами спорта.

– Простите, а что именно я должна доложить начальству? – уточнила Наташа и потянулась к трубке местного телефона.