Текст книги "Тринадцатая редакция"

«Гора рукописей» только называется так – по старой привычке, ещё с тех времён, когда авторы переводили на свои произведения тонны бумаги и присылали эти самые тонны в разные издательства. Денису же предстояло разгрести редакционный почтовый ящик, специально заведённый питерским филиалом для сбора нетленок и заброшенный по причине того, что нетленки прибывали быстрее, чем Шурик успевал их не то что читать, а даже записывать в очередь на прочтение.

Оценив обстановку и убедившись в том, что никто пока что не покушается на его лавры самого ответственного сотрудника, Константин Петрович включил рабочий компьютер и снова расстроился. Одна из полезных напоминалок сообщила ему, что он сегодня дежурный.

Дежурства были введены после того, как Цианид сходил на очередной тренинг, из которого вынес следующее: когда сотрудники, в дополнение к прочим своим обязанностям, следят за порядком в офисе, они становятся такими ответственными, что просто с ума сойти. С ума никто, по счастью, не сошел, порядка в Тринадцатой редакции не прибавилось, но раз в две недели кто-нибудь из сотрудников, получив напоминание от своего компьютера, старается сделать окружающую действительность чуточку лучше. В прошлый раз, например, была очередь Галины Гусевой, и она героически перемыла все окна.

«Только дежурства мне сегодня и не хватало! – злобно подумал Константин Петрович, одним нажатием левой кнопки мыши убивая напоминалку. – Ну ничего, спихнём на кого-нибудь другого, не впервой».

Но успокаиваться было рано! Третья утренняя неприятность не заставила себя долго ждать, и напоминала она, скорее, хорошо спланированную диверсию: выяснилось, что кое-кто из сотрудников повредился в уме настолько, что счёл возможным изучить зарплатную ведомость. Причём – ничуть не скрываясь, прямо со своего компьютера. Более того – этот «кое-кто» не устыдился содеянного и даже пришел к Цианиду с целью прояснить детали.

– Здравствуйте, Константин Петрович. Скажите, а что такого полезного делает для издательства Наташа, что её зарплата превышает даже зарплату руководителя организации? Может быть, я чего-то не понял? И она здесь – главная? Или она – дочь учредителя? Проинформируйте меня, пожалуйста, как новый сотрудник, я имею право это знать, – надменно поинтересовался Денис ещё с порога.

Как отвечать на такую неприкрытую агрессию, особенно если агрессор до чёртиков напоминает тебя самого в начале пути? Стоило бы, конечно, отругать любопытного отрока, а потом ещё возложить на него почётную обязанность отдежурить, но господин коммерческий директор вдруг очень живо вспомнил свой первый месяц работы в Тринадцатой редакции – и сдержался.

У Константина Петровича – такого единственного и неповторимого – был испытательный срок. Ни у кого не было – всех сразу принимали или уж не приглашали вообще, а его вот решили проверить. Были, конечно, на то особые причины, Даниилу Юрьевичу пришлось даже поручиться за нового сотрудника, и ему, прямо скажем, не поздоровилось бы, если бы Константин Петрович не оправдал возлагаемых на него надежд.

Сообщив об испытательном сроке, шеф не уточнил, какие именно качества он собирается испытывать. Прошло две недели, потом три – Константин Петрович каждый день приходил на работу чуть раньше девяти, задерживался только по служебной необходимости, с коллегами говорил исключительно о работе – точнее, об официальной её части, так что две успешно проведённые операции по выявлению носителей и исполнению их желаний прошли мимо него. Но зато он отлично справлялся с цифрами.

За несколько дней до окончания испытательного срока шеф вызвал этого трудягу к себе, отметил его сверхчеловеческие успехи, но грустно добавил, что, скорее всего, им придётся расстаться.

– Тогда укажите мне на хотя бы один недочёт! – вскипел Цианид. – Это болото за такие деньги и в такие сроки вам не разгрёб бы никто!

– Точно так, – кивнул шеф.

– И теперь, когда самое трудное сделано, вы возьмёте на моё место другого?

– Не исключено, – подтвердил Даниил Юрьевич.

– Но это несправедливо!

– Не вижу, в чём заключается несправедливость, – развёл руками шеф. – Ты ведь сам согласился работать за эти деньги? Ты знал об испытательном сроке? Тебя никто не вынуждал силой?

– Я был уверен – и уверен до сих пор, – что никого лучше меня на эту должность вам не найти. Скажите хотя бы, что я делаю не так?

– Ты всё время говоришь только о себе, – снизошел до подсказки шеф. – Может быть, тебе стоит сотрудничать с нами по договору? Приходить, брать работу – и домой. Ты хотя бы имена своих коллег запомнил?

– Более-менее, – поправил очки этот герой труда. – Я же им зарплату выписываю, разве вы забыли?

– Ах да, конечно, – легко согласился шеф. – Ну тогда иди, выписывай дальше. У тебя ещё есть несколько дней.

Неизвестно, чем бы закончилась эта история; Константина Петровича, скорее всего, действительно взяли бы работать по договору – считать деньги и не вмешиваться в более тонкие процессы, но в приёмной, возле кофейного автомата, скрашивавшего суровые издательско-мунговские будни Тринадцатой редакции, стремительный Константин Петрович наткнулся на Шурика. «Ой!» – сказал Шурик, проливая на пол половину чашки горячего кофе.

– Хорошо, что не на себя, – вместо того чтобы попросить прощения, строго сказал Цианид (тогда ещё не заполучивший это прелестное прозвище). Шурик устыдился и немедленно почувствовал себя виноватым. Хотя и без того ему было тошнёхонько. Не так давно, практически у него на глазах, один совсем ещё неопытный и самодовольный шемобор подписал договор с носителем, которого Шурик выпасал уже неделю, вырабатывал тактику, продумывал стратегию, а этот гад взял, и без всякой стратегии и тактики – бух – и сработало. Впрочем, забегая вперёд, стоит заметить: первая победа так раззадорила неумеху, что на втором же деле он попал в цепкие и ласковые объятия бригады психиатрической помощи и до сих пор, наверное, получает свои уколы и пилюли. Никто из коллег (включая учителя и двух его более опытных учеников!), а уж тем более из руководства, разумеется, и не подумал его вытаскивать: естественный отбор, законы конкуренции. Сам знал, на что подписался.

Но обо всём этом Шурик, естественно, не подозревал. Он стоял возле кофейного автомата и мысленно повторял про себя простое заклинание: «Большие мальчики не плачут». Заклинание почти подействовало, но тут из кабинета Даниила Юрьевича неожиданно вылетел новенький, старательно твердивший про себя другое заклинание: «Я всё равно им докажу, что я лучший».

– Это просто нечестно! Ведь правда же? – жалобно спросил Шурик. Его вера в справедливость была под угрозой: какой-то «плохой парень», да ещё и «плохой работник», обскакал его, «хорошего парня» и «хорошего работника». Разве так бывает?

– Абсолютно нечестно! – уверенно кивнул Константин Петрович. Ровно это он только что и пытался доказать Даниилу Юрьевичу.

– И как же теперь быть? – попытался взять себя в руки Шурик.

– Прорвёмся! – буркнул Константин Петрович и принялся колдовать над кофейным автоматом. Коль скоро кто-то разделяет его точку зрения – значит, партия не проиграна. Надо же, какой прозорливый и мудрый человек этот Александр – сразу оценил его компетенцию и уровень знаний. Тем временем «прозорливый и мудрый Александр» слегка приободрился, получив от угрюмого новенького неожиданную поддержку, и попытался найти поблизости какое-нибудь подобие половой тряпки.

Пока в Тринадцатой редакции не появился референт – то есть Наташа, – в приёмной хозяйничали все по очереди, то есть почти что никто. На журнальном столике лежали горы газет и ненужной корреспонденции, на диване валялись старые факсы и счета, грязные кофейные чашки копились на всех доступных поверхностях. Иногда сёстрам Гусевым, которые чаще других пользовались факсом и по этой причине были вынуждены любоваться окружающей разрухой, всё это надоедало, они принуждали коллег к порядку, и тогда в приёмной становилось уютно. Ненадолго.

Итак, Шурик полез на шкаф в поисках какой-нибудь тряпки. Константин Петрович уселся на краешек дивана и принялся ожесточенно дуть на чашку с кофе.

– Телефон надрывается, а два здоровенных долбоклюя балду пинают, – прокомментировала эту идиллию Галина Гусева, вваливаясь в приёмную. – И чтоб чашки за собой вымыли, а то знаем мы вас.

– Я всегда мою за собой чашку, – тоном оскорблённой невинности ответил Константин Петрович. «Долбоклюев» он решил пропустить мимо ушей.

– Отлично, значит, и за остальными помоешь, не переломишься, – постановила Марина, возникшая в дверном проёме вслед за сестрой. – Короче, на тебе посуда, Шурик вынесет газеты и прочий мусор, а мы пока рябиновки тяпнем.

После того как в приёмной стало почти идеально чисто, в неё сразу же начал сползаться народ. На запах спиртного прибежал из своего кабинета Виталик, уселся на пол напротив Галины с Мариной и принялся умильно на них глядеть, покуда ему не выделили рюмочку; приполз с очередных переговоров и разлёгся на диване Лёва. Каждому пришедшему Шурик авторитетно заявлял, что «новенький всё понимает, совсем свой, только стесняется», и Цианид скорее почувствовал, чем понял, что пропускает в этой жизни что-то очень важное, интересное, что-то, что гораздо ценнее даже правильно оформленной финансовой отчётности (он сам даже ужаснулся своим мыслям, а что делать!).

– Вовремя спохватился, – уголками губ улыбнулся шеф, подписывая приказ о приёме.

– Да это не я одумался. Просто повезло, – признался тот. – Сам бы я не стал ни с кем дружиться. Я же гордый и лучше всех.

– Ну, по крайней мере – не хуже, – дипломатично кивнул шеф.

– Даниил Юрьевич, скажите, а у меня тоже есть какие-то сверхъестественные способности? – притоптав на время свою гордость и лучшесть, спросил Цианид. – Или я всего лишь отлично умею управляться с цифрами и деньгами?

– Такого «всего лишь» поискать ещё. А зачем бы ты нам был нужен – без способностей? – покачал головой шеф, ударяя мизинцем правой руки об указательный палец левой. – Ты понял, что я сейчас сделал?

– Это какой-то фирменный жест, да? – заинтересовался Константин Петрович. – Знак того, что я принят?

– Это традиционный приём, который используется при установке защиты.

– А, защита, конечно, – с пониманием кивнул Цианид. – Я просто не знал, что так тоже можно.

– Многие не знают, что можно как-то по-другому. А даже если и знают – то не могут. Я ответил на твой вопрос?

– Но разве для этого нужен талант? – разочарованно протянул Константин Петрович.

– Нужен, – отрезал Даниил Юрьевич. – Поищи среди наших гениев кого-нибудь, кто расскажет тебе об этом в красках и подробностях.

– А может быть, вы будете давать мне уроки? – набрался наглости будущий коммерческий директор. Ему хотелось получить знание из самого авторитетного источника.

– Ну, если никто больше не захочет иметь с тобой дела, то приходи, научу, – с брезгливой жалостью в голосе произнёс шеф и снова ударил пальцем о палец, снимая защиту. – К слову о делах – ремонт, о котором так долго говорили большевики, наконец-то одобрен Москвой. Ты очень убедительно обрисовал картину полной разрухи, царящей у нас здесь, за что тебе честь и хвала. Только вот потесниться нам всем придётся, это да. Не возражаешь, если в твоём кабинете посидят какое-то время Шурик с Виталиком?

– Не возражаю, – с сомнением в голосе протянул Константин Петрович. Ну не возражать же ему было после всего этого? О том, что случилось потом, и как Константин Петрович получил прозвище Цианид – вы уже знаете.

Вспомнив эту поучительную историю, коммерческий директор не стал испепелять Дениса взглядом (тем более что он этого и не умел) и даже не отругал его за не полагающееся по должностной инструкции любопытство, а насколько мог сдержанно и кратко поинтересовался, что именно Денис забыл в его, Константина Петровича, личной рабочей папке.

– Если она ваша личная – прошу меня извинить, – холодно ответил Денис. – Но мне казалось, что если некий объект доступен всем, то нет ничего дурного в том, чтобы один из этих всех поинтересовался его содержимым.

«Неужели я был таким же занудой?» – с ужасом подумал Цианид.

– Это, видимо, моя ошибка, – быстро умножив в уме 238 на 764 и почти совсем успокоившись после этой нехитрой операции, произнёс он вслух. – Я должен был тебя проинструктировать. Ну что ж, придётся инструктировать прямо сейчас.

– А как вы прокомментируете ситуацию с Наташиной зарплатой? – напомнил Денис.

– Инструктирую, – с нажимом произнёс Цианид и на всякий случай выставил защиту. – В отсутствие Даниила Юрьевича его обязанности исполняю я, его заместитель.

– И доверенное лицо? – уточнил Денис.

– Нет. У нас в плане доверия – полное равноправие. Все лица друг другу – одинаково доверенные. Но ты меня всё-таки не перебивай. Ко мне в кабинет лучше бы не врываться без предварительного звонка – без крайней необходимости. Каковой в данном случае я не вижу. Далее. В моих документах – несмотря на их абсолютную доступность и открытость – тоже не надо рыться. Передать не могу, как я в таких случаях обычно огорчаюсь. В документах других сотрудников ты тоже вряд ли найдёшь что-либо интересное для себя.

– Скажите, а не проще ли было бы поставить пароль на каждую папку и не зачитывать сотрудникам таких унизительных инструкций? – поинтересовался Денис.

– Ничего унизительного в этом я не вижу, – пробурчал Цианид (он сам составлял эти инструкции и очень ими гордился). – А пароль доступа у нас общий – это тебе Виталик лучше объяснит, он у нас мастер по таким вещам, – и он отлично защищает всю сетку от сторонних вторжений. Зато если с кем-то из нас что-нибудь случится – упавшее знамя подхватят товарищи и продолжат дело выбывшего из строя бойца. А если боец унесёт свой пароль в могилу, будет не слишком удобно сразу же после смерти к нему с этим приставать. Тем более что сразу и не получится – сначала он будет в техблоке, это уже девять дней долой, потом…

– А что, издавать книги – это такое опасное дело? – прищурился Денис.

– В жизни многое опасно, – свернул тему Цианид. – Отвлекать меня от работы – особенно.

– Хорошо. Чтобы больше не отвлекать вас по пустякам, спрошу сейчас – чем вызван такой разброс в зарплатах? Меня это интересует чисто теоретически, поскольку, как уже говорилось, я не нуждаюсь в дополнительных источниках финансирования и те деньги, о которых мы договорились с Даниилом Юрьевичем, являются некой необходимой, но необязательной условностью.

– «Условностью»? – подскочил на месте Константин Петрович. – Какое счастье, что ты не воспринимаешь свою работу здесь как дополнительный источник финансирования, иначе, боюсь, нас бы отсюда погнали за излишнюю борзость. А теперь слушай и запоминай.

Коммерческий директор справедливо решил, что такому въедливому парню, как Денис, лучше рассказать всё честно и по порядку – иначе он так и будет врываться к нему в кабинет по всякому незначительному поводу.

Всё дело в том, что финансовый вопрос во всех крупных компаниях, пригревших на груди мунгов, решается просто и эффективно. Каждый сотрудник при приёме на работу сам называет желаемую зарплату – и получает её без разговоров. Потому что человеку, занимающемуся выполнением чужих желаний, надо как минимум не задумываться о базовых потребностях, а запросы у всех – разные. Спасибо издательству «Ме-габук» и другим крупным компаниям, вкладывающим деньги в счастье незнакомых людей!

Это была рекламная пауза, а мы продолжаем дальше.

В Тринадцатой редакции дела с зарплатами обстоят следующим образом: Цианид получает ровно столько, сколько заслуживает, сколько зарабатывает и на сколько сам себя оценивает, – и у него у единственного нет по этому поводу никаких сомнений. Он, кстати, наивно полагает, что и у других всё в шоколаде: когда тебе предлагают самому себя оценить – это же так прекрасно!

Шурик получает гораздо меньше, чем заслуживает, но искренне полагает, что заслуживает ещё меньше, так что он всякий раз не верит своему счастью, пересчитывая купюры после очередной раздачи жалованья. Сёстры Гусевы, в принципе, прекрасно знают, сколько они зарабатывают, но получают чуточку больше, чему вполне рады – и при этом делают вид, что очень нуждаются: отличный повод затейливо поворчать, грех им не воспользоваться! Хитрым старушкам никто не верит, кроме всё того же Шурика, который периодически порывается ссудить им часть зарплаты просто так. К счастью, они это вовремя пресекают. Лёва Разумный получает чуть меньше, чем следует, но не жалуется, потому что иначе он все вечера будет проводить в кабаках и озвереет окончательно. Виталик не помнит, сколько ему платят, не понимает, куда деваются деньги, всегда одалживает у всех по мелочи и записывает долги прямо на стенах в собственном кабинете, исправно рассчитываясь с кредиторами после каждой зарплаты и вычёркивая их имена из своего списка славы. Раз в полгода на стенах заканчивается место, Виталик чешет в затылке, потом красит кабинет тёплой желтой или светлой оранжевой краской, и всё начинается с начала.

Наташа получает в несколько раз больше, чем заслуживает любой, даже самый выдающийся, референт. Просто потому, что на её изящных плечах сидит немалое семейство: хронически безработная мать, старенькая бабушка и двое младших братишек. Что касается Даниила Юрьевича, то он уверяет, что деньги нужны не ему, а его статусу. Именно статусу, а не самому шефу Тринадцатой редакции принадлежат автомобиль, несколько шикарных костюмов, выводок телефонов и ноутбуков, дипломат и прочие атрибуты современного успешного делового человека. И статус же тратит на это деньги.

– То есть я тоже мог бы назвать любую сумму? – уточнил Денис.

– Но ты ведь не будешь это делать, правда? – взмолился Константин Петрович.

– Разумеется, нет. Мне было важно понять причины, по которым мой непосредственный руководитель, Александр Андреевич, получает такую унизительно маленькую зарплату. Теперь я понял, в чём дело.

– А Александр Андреевич – это у нас кто? – устало спросил Цианид.

– У вас это – Шурик. А у меня – Александр Андреевич, – отчеканил Денис и гордо покинул кабинет коммерческого директора, к величайшей радости последнего.

По коридору бегал на четвереньках Лёва. Бегал и выл, а иногда даже ударялся головой о стенку, не сильно, но эффектно. Так он выражал своё несогласие с принципами управления персоналом в пиар-отделе головного офиса издательства.

– Если ты всё равно тут ползаешь, может быть, прихватишь мокрую тряпку – хоть пол вымоешь, всё польза, – попыталась призвать его к порядку Галина Гусева, но Лёва только ещё сильнее стукнулся головой о ближайшую стену и пополз дальше. На очередном вираже старушка всё же отловила его, заставила встать на ноги, погладила по голове и пообещала при случае зарезать гадкого руководителя пиар-отдела, чтобы тот больше не огорчал такого славного мальчика. Под действием ласки Лёва в момент успокоился, пелена безумия спала с его глаз, и он виновато заметил, что сам хорош – забыл внести предоплату за конференц-зал, а теперь что уж.

– Ну, может владельца зала зарезать? – с надеждой спросила Галина.

– Пока не надо никого резать. Я сейчас ему позвоню и буду униженно молить об отсрочке. И всё-таки за сутки о таких вещах, как приезд автора, не предупреждают!

– Конечно же нет! – поддержала Галина. – Зачем вообще о чём-то предупреждать?

Словом, к приходу шефа Лёва уже был готов отчитаться о проделанной работе, да так, что даже умудрился удивить привычного к его трудовым подвигам шефа. Выходя из кабинета начальства, героический пиарщик наткнулся на Константина Петровича, всё ещё не решившего, на кого бы ему спихнуть сегодняшнее дежурство, а оттого – ещё более въедливого, чем обычно. На этот раз ему приспичило прочитать Наташе лекцию о культуре телефонных переговоров. Вообще-то, Наташа и без того была вполне культурной и вежливой, никто на неё ни разу не жаловался, но надо же было такому случиться, что зловредный Цианид выплыл в приёмную за очередной партией ежедневных газет именно в тот момент, когда милая барышня прощебетала в трубку фразу, не имеющую ничего общего с деловой этикой: «Погодите, миленький, я вас сейчас переключу на Даниила Юрьевича». Нажав немедленно на кнопку громкой связи, любопытный коммерческий директор с ужасом узнал голос Генерального! И хотя Генеральный совсем не обиделся на «миленького» – скорее уж наоборот, – Наташе тут же влетело.

– Всё поняла? – строго спросил Константин Петрович, завершая воспитательную беседу, и потянулся за свежей газетой.

– Ага, – легкомысленно кивнула Наташа и тут же переключила своё внимание на более интересного собеседника. – Ой, Лёва, миленький, тебе только что звонили от директора пиар-отдела, я сказала, что ты ему перезвонишь, как только освободишься.

– Так, я не понял – ты всех, что ли, «миленькими» называешь? – снова взъелся Константин Петрович.

– Нет, не всех, – честно ответила девушка. – Вас не называю. Вам же это не нравится.

– Не мил ты ей, приятель, – пояснил прямолинейный Лёва и мерзко заржал. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы в приёмную не влетел Виталик. Быстро поздоровавшись со всеми (включая Марину Гусеву, всё это время незаметно колдовавшую над кофейным автоматом, чтобы запрограммировать его на выдачу более крепких напитков), он привычно поинтересовался, не знает ли кто, где можно стрельнуть денег до зарплаты.

– Тебе бы лучше о дежурстве думать, – ласково сказал Цианид: наконец-то он придумал, на кого можно свалить это замечательное дело.

– А что, я сегодня до кучи ещё и дежурю? – почесал переносицу Виталик. – Совсем забыл!

– Дежуришь, дежуришь, – убедил его подлец Цианид. – Марина, а вы зря теряете драгоценное время – это кофейный автомат, а не шляпа фокусника, что в него насыпали, то он и сварит. Лёва, а ты что застыл? Кажется, тебе звонил твой московский начальник, будет здорово, если ты соизволишь связаться с ним в ближайшее время. Виталик, если ты забыл, где у нас кладовка, или боишься один спускаться в тёмный страшный подвал, Наташа тебя проводит. Правда, Наташа? И чтобы больше никаких «миленьких» в служебных разговорах!

Сказавши это, Константин Петрович повернулся на каблуках и, не оборачиваясь, направился к выходу из приёмной.

– Хоть бы ты полюбил кого-нибудь, что ли, – покачала головой ему вслед Марина Гусева.

– Только не меня! – хором воскликнули Наташа и Виталик, в притворном ужасе кидаясь друг другу в объятия и якобы трепеща от страха.

– Так, давайте вы обниматься будете не на рабочем месте, да? – рыкнул на них Лёва, протискиваясь к телефонному аппарату. – Что ж все идиоты-то такие кругом? Зла не хватает.

– Не хватает зла – не злись, – философски заметила Марина, величественно выплывая из приёмной.

– Нет, я буду, буду злиться! – крикнул ей вслед Лёва. – До него ещё хрен дозвонишься, а когда дозвонишься, то блин… Здравствуйте, Николай Леонидович. Мне передали, что вы звонили и хотели со мной поговорить…

Интонации пиарщика изменились на полуслове: только что он буквально плевался ядом, как вдруг речь его потекла молочной рекой во кисельных берегах.

– Профессионал! – с уважением шепнул Наташе Виталик. – Великий воин! Ну ладно, я побегу в страшный подвал за страшной шваброй. Если не вернусь – собирайте спасательную экспедицию.

Уже через пару часов после первого знакомства с рукописями Денис знал о жизни куда больше, чем до этого. Даже в страшных кошмарах он не мог бы себе представить, что по-русски можно писать настолько безобразно. Первым пяти беднягам, попавшим под горячую руку, он отправил весьма суровые ответы, но потом решил не тратить время понапрасну, создал шаблон отказа, в который следовало только вписать имя автора и название его произведения, и дело пошло быстрее.

Из-за неплотно прикрытой двери в коридор раздавались какие-то крики, смех, обрывки голосов. При этом они не отвлекали от дел, а даже, как ни странно, создавали уютную рабочую обстановку.

Шурик явился только после двенадцати. На вопрос Дениса – отчего не ближе к вечеру, он обезоруживающе улыбнулся и развёл руками: мол, извини, друг, хотел, конечно, к вечеру только зайти, но не удержался, прости, если помешал твоим планам. Не успел он толком прийти в себя и рассказать Денису душераздирающую историю о том, почему он сегодня явился так поздно, как обоих вызвал к себе Даниил Юрьевич.

– Повезло, – покачал головой Денис. – А если бы тебя не было на месте? Что мне говорить в таких случаях, чтобы не навлечь на тебя неприятности?

– Да нет, такого просто быть не может, ты не знаешь Даниила Юрьевича. Он всегда каким-то образом чувствует, кто на месте, а кого ещё нет.

– И ты, зная об этом, не боишься являться на работу позже всех?

– А чего бояться? Вот если бы Цианид обладал таким чутьём – тогда бы мне кранты.

В кабинете шефа, в уголке возле окна, пристроился мрачный и взвинченный Лёва: он что-то быстрым убористым почерком писал в небольшом блокноте, порывисто зачёркивал, снова писал. За столом для переговоров пристроился Константин Петрович, только и ждавший появления Шурика с Денисом – для того, чтобы накрыть весь кабинет защитным колпаком, непроницаемым для чужих ушей, глаз, приборов слежения и прочих шпионских штучек.

– Сложный носитель попался, – без предисловий начал шеф. – Виталик утверждает, что на него уже дважды выходили, предположительно шемоборы, так что он, вероятно, настороже. Тем лучше для нашего Читателя – начинать надо с самого сложного дела, чтобы потом, набравшись опыта, самому не верить в то, что ты с ним справился.

– Я не склонен слишком доверять в этом вопросе Виталику, – подал голос Константин Петрович. – Все его нововведения на начальном этапе сбоят и не могут давать гарантированного результата.

– А гарантированного результата вообще ничего не даёт, что ж теперь, ничего нового не придумывать? – вмешался Лёва.

– Список, Лёва! Составляй, пожалуйста, список и не отвлекайся от него, – почти умоляющим тоном произнёс Даниил Юрьевич. – Ребята, мало времени. Я сегодня весь в издательских делах, и Лёва тоже. Считайте, что нас тут вообще нет. Константин Петрович занимается текущими делами, со всеми вопросами – к нему. Шурик, дожми, пожалуйста, «Роман с Вампиром». Но сначала – возьми Дениса, и поезжайте поглядеть на нашего нового носителя. Виталик вас сориентирует на местности. Кстати, я что-то не понял, почему он вместо Цианида дежурит? У вас что, ребята, какой-то взаимозачет?

– Да у Витальки голова – как решето, – снова отвлёкся от списка Лёва. – Он, небось, забыл, когда ему дежурить, а этот гад услужливо напомнил.

– Зато он так увлёкся, что к ночи, того и гляди, полезет на крышу – драить её до зеркального блеска, – самодовольно заметил Цианид так, будто бы это он сам собирался к ночи лезть на крышу.

– Ну, ничего, ты теперь за него дважды отдежуришь – и будете квиты, да, Костя? – мягко и даже без скрытой угрозы в голосе спросил Даниил Юрьевич, но Константину Петровичу внезапно стало холодно и страшно. Когда шеф называет его «Костя» – лучше сразу со всем согласиться, иначе выставишь себя на посмешище.

– Кстати, Денис, не обязательно приходить на работу так рано, если тебе не хочется, – невозмутимо продолжал Даниил Юрьевич и, предваряя его вопрос, тут же добавил: – А если хочется – то, конечно, приходи. Но вообще-то вы все нужны мне бодрыми и свежими, а не сонными и вялыми.

– Тогда убейте меня, – пробормотал Лёва. – Я сонный, вялый и тупой.

– Не раньше, чем мы проведём встречу с автором, – покачал головой шеф. – От сонного и вялого пользы всё же больше, чем от мёртвого и неподвижного. А тупым тебе прикинуться не удалось – больше мастерства надо вкладывать в процесс, так что не отвлекайся и пиши. Шурик, Денис – вопросы есть?

– Никак нет! – неожиданно хором ответили эти двое.

– У меня есть вопрос, – деликатно, но твёрдо вмешался Константин Петрович. – Я не уверен, что новенькому следует начинать с такого сложного дела.

– О сложности дела можно судить только после того, как оно доведено до конца, – сухо сказал шеф. – И я очень надеюсь на Дениса – тут нельзя ни в малейшей степени действовать по одной из известных схем, есть большие подозрения, что схемы наш носитель интуитивно просчитывает и тут же отвергает.

– Новичок обычно, сам того не подозревая, начинает с классической схемы, – продолжал спорить Цианид, как будто забыл, что шеф совсем недавно назвал его Костей.

– Миленький Костя, не суди всех по себе. На моей памяти ты – единственный, кто попёр напролом на первом же задании. Остальные как-то исхитрялись подойти к вопросу творчески. Кстати, ты как-то странно реагируешь на слово «миленький». Тебя так никогда не называли? В самом деле?

– И ещё скажите ему, что та кофейная дрянь, которую он купил по дешевке, оскорбляет саму суть этого благородного напитка! Попробуйте сами! – ввернул Лёва.

– Ты же знаешь, я кофе не пью и поэтому ничего в нём не смыслю. Кстати, я вообще подумываю избавиться от кофейного автомата, – задумчиво произнёс шеф. – Зачем вам стимуляторы? Тебе-то уж точно ни к чему: не спал всего-то одну ночь, а бегаешь, как будто тебя Неспящая красавица поцеловала.

Есть в арсенале у мунгов такое жестокое, но иногда необходимое средство, именуемое «Неспящая красавица». Хранится в ампулах, вводится внутривенно, отгоняет сон на семь суток и позволяет управиться к нужному сроку с любой работой. Упоминание данного препарата, действие которого никто ещё на себе, по счастью, не испытывал, заставило команду собраться. Константин Петрович пообещал не экономить на кофе для офиса и даже демонстративно записал это в свой ежедневник, Лёва шустро зачирикал целую страницу, а потом для верности вырвал её и скомкал, Шурик быстренько вспомнил десяток самых избитых схем работы с носителями – сам он их не применял, но много раз про них слышал, но тут Денис бесцеремонно выдернул его из этих размышлений, коротко спросив: «Ну, мы идём?» – и они удалились. На всё про всё ушло не больше минуты: Даниил Юрьевич всегда даёт сотрудникам выговориться, но, как только разговор по существу превращается в болтовню, приостанавливает его одним только движением бровей.

Маша Белогорская решительно шагала в сторону Тринадцатой редакции. Было очень страшно. Весьма вероятно, что редактор Саша, то есть, конечно, Александр Андреевич, решил посмеяться над нею. Вот она приходит, усаживается, достаёт паспорт и ксерокопии документов, необходимых для составления договора, – и тут же из всех углов выскакивают весёлые люди, распевающие: «Обманули дурочку на четыре булочки, обманули Машу, все поём и пляшем!» Ну и пусть. Нельзя же вечно прятаться!