Текст книги "Тринадцатая редакция. Неубедимый"

Позавтракать решили в ресторане, оформленном в восточном стиле. Пока официанты сервировали стол, Алиса достала ноутбук, чтобы посмотреть, удачно ли она «порыбачила».

Перед тем как отправиться в путь, она написала в своём блоге всего одну фразу: «Расскажите мне о своих самых заветных желаниях, а я потом, может быть, расскажу о своих». Это «может быть» освобождало её от ответственности и необходимости в самом деле придумывать какие-то истории и выдавать их за свои желания, но читательницы не обратили на это внимания и оставили почти что три тысячи сообщений.

– Для меня там есть какой-то интерес? – спросила Анна-Лиза, намазывая лепешку маслом с зеленью и специями.

– Чисто поржать, – разочарованно протянула Алиса. – Вряд ли среди них найдётся хоть один носитель. Практической пользы эта акция, похоже, не принесла.

– Смех – это тоже польза здоровью, – рассудительно сказала Анна-Лиза. – Читай.

Алиса взбила волосы, распахнула пошире глаза, улыбнулась самой идиотской улыбкой, на какую только была способна, и с пионерским задором прочитала:

– «Дорогая Алиса! Моё самое заветное желание – встретить красивого, талантливого мужчину своей мечты. Чтоб он заботился обо мне и окружил меня роскошью. Манюнька1992».

– Всё мне да мне. А что получит он? – заинтересовалась Анна-Лиза.

– А я подарю ему всю себя! – войдя в образ Манюньки, ответила за неё Алиса.

– Красивый и талантливый мечтает только об этом!

Тут наконец принесли горячее, и Манюнька была забыта.

– А когда мы поедем к Джорджио? – как бы между прочим спросила Алиса, когда на столике появился кофе со специями.

– Для шемобора семья невозможна! – выпалила Анна-Лиза фразу, которая день и ночь крутилась у неё голове.

– Это такое правило?

– Да.

– Но ты сама говорила, что правила написаны, чтобы мы знали, что нарушать.

– Сначала уметь по правилам, потом разрушать. Мы приехали тебя учить.

– Но ты-то ведь по правилам уже всё умеешь. Неужели даже не скажешь ему, что вернулась?

– Я не вернулась. Я проезжаю мимо. И ты проезжаешь мимо. Шемобор проезжает мимо, и те, кого он проехал, уже ни о чём не желают.

Алиса пожала плечами и вновь вернулась к ноутбуку. Желания всё прибывали, но были они какие-то однотипные, точно скроенные по одному шаблону.

– Гляди-ка, мода есть даже на желания. Ну, значит, вряд ли среди них есть настоящие. Настоящее идёт от сердца, а не от стадного чувства. Мои девочки все как одна, хотят яркого, весёлого, интересного мужчину, который будет при этом богат, свободен и верен. Но сами они – скучные, блёклые, обычные, заурядные, к тому же – плохо образованные и ленивые. Зачем они – яркому? К тому же – яркий не будет верен. А талантливый и яркий может не быть обеспеченным.

– Дались тебе эти отставные козы-барабанщицы, – отмахнулась Анна-Лиза. Но Алиса вошла во вкус.

– Хочешь яркого – будь готова к обилию поклонниц! – дирижируя соломинкой для коктейля, распалялась он., – Научись дружить с ними, у вас – общие интересы, быть может, вы похожи и в другом. Зато будь уверена – ты не заскучаешь и не пропустишь ни одного из чудес этого мира. Хочешь талантливого – будь готова к безденежью. Научись зарабатывать деньги и не задавать болезненных вопросов. Зато будь уверена – рядом с тобой человек, который творит миры. И ты – первый, кто эти миры увидит. Иногда, может быть, единственный. Хочешь заботливого и богатого – будь готова к диктату. Научись готовить борщ и худеть на пять килограммов по щелчку. Но зато будь уверена: если с тобой что-то случится, он будет тащить тебя на плечах, через пустыню, через тайгу, через болота, тащить столько, сколько потребуется, делая искусственное дыхание и перевязки. Тащить, несмотря ни на что, даже если ты ещё не успела сбросить пять килограммов и пересолила борщ.

Анна-Лиза положила под голову расписную подушку и демонстративно захрапела. Алиса не унималась.

– Мир этих девочек, – она щёлкнула ногтем по крышке ноутбука, – пустая коробка с яркой этикеткой. Стремись к ненужному! Добивайся незначительного! Требуй скидку на то, что тебе никогда не пригодится. Купи мыло и получи в подарок шило. Собери пять упаковок от товара А и обменяй их на обёртку от товара Бэ. Переливай из пустого в порожнее, не приноси пользы, потребляй время и всё, что тебе удастся потребить. Я и сама была точно такой! Сколько времени потратила зря! Тусовки! Парни! Чужие постели! Гостиничный номер на весь уик-энд. Вечеринка – пять часов ни о чём! Просто удивительно, как время на меня не обиделось и не потратило меня в ответ.

– Время не тратят, – «проснулась» Анна-Лиза. – Его живут. Зря – это заклинание, но оно не работает. Его придумали те, кому всегда тесно в их времени. Кто хочет твоё время забрать себе. Но у них не вышло. Ты хорошо жила в это время и тратила его на жизнь.

– Почему ты думаешь, что у них не вышло? Вдруг все те, кто ругал меня за то, что я трачу время зря, оказались правы и по кусочкам растащили моё время?

– Но ты же помнишь, что было.

– По большей части – да.

– Значит, оно было не зря.

– Даже если я о многом теперь жалею?

– Ты жалеешь, что это не повторится.

– Ха! Я легко могу повторить любой трюк из своего прошлого. Просто всё это уже было, и было по тысяче раз во всех видах.

– Я так и сказала. Как было впервые, с тобой уже не повторится.

Алиса задумалась.

– Но больше я не дам тебе тратить время! – отвлекла её Анна-Лиза. – Начинаем учить защиту! Выбрасываем тебя из лодки в воду и начинаем играть. Правильно играть так: ты идёшь и смотришь по сторонам. Когда видишь двух странных старух – накликай на себя их внимание. Если это Бойцы, игра началась. Если нет, ты идёшь дальше.

– А как я пойму, Бойцы это или не Бойцы?

– Понимать потом. Разом, как только ты их завидишь, ставь защиту.

– А ты?

– А я буду где-то рядом, за рулём. Будут Бойцы – будет погоня. А если тебя всё-таки окочурят раньше – подберу и с почестями прикопаю.

– Спасибо, учитель. А насколько странными должны быть старухи?

Анна-Лиза зажмурила левый глаз, высунула язык и взмахнула рукой так, словно раскручивала лассо.

– Понятно. Значит, если я найду нужных Бойцов, то они, может быть, меня убьют. – Алиса до конца не верила в эти слова, думала, что убивать её будут понарошку: такая игра, и потому куражилась: – А если не убьют, то что мне за это будет?

– У тебя будет получаться защита.

– Это понятно. Но что ещё? Какой подарок? Чтоб мне было интереснее.

– Любое желание, – ответила Анна-Лиза. – Выполнимое без затейников.

Шемобор шемобору доверяет только в крайнем случае. Даже своему учителю. Составили договор на салфетке, подписали, расплатились – и отправились в город. Играть в прятки с Бойцами.

Константин Петрович запер изнутри дверь и тихонечко включил любимую мелодию, «В пещере горного короля» из оперы «Пер Гюнт». Он прохаживался по кабинету, заложив за спину руки, всё расширяя и расширяя круги, как того требовала музыка. И вот он уже дирижирует невидимым оркестром, тут подбавить басов, тут больше неистовства, а это летят валькирии и несут удачливому воину мешки с золотом, дзинь – мешки упали к ногам коммерческого директора Тринадцатой редакции, и закольцованная мелодия началась снова, и вот Константин Петрович снова нарезает круги, заложив за спину руки.

То ли сёстры Гусевы перестарались и капнули ему в кофе слишком много коньяка, то ли вчерашняя встреча с удивительным букинистом подействовала, но он больше не чувствовал прежнего напряжения. Он ощущал ответственность за доверенные ему финансы, за людей и за работу, но теперь это была его воля, его выбор. Он сам, Костя Рублёв, хотел, чтобы всё было правильно. И следовал своему хотению. И делал всё возможное. И требовал возможного. Раньше он был словно невольник, который должен выпрыгнуть из шкуры сам, вытряхнуть из шкуры остальных и добиться невероятных результатов, чтобы доказать – он достоин, ему поверили не зря. Может быть, прошлое отпускает его?

Галина Гусева однажды сказала: «Непредвиденные события наполняют паруса жизни смыслом». И тут же снова принялась паясничать, чтобы никто не подумал, будто она превратилась в старую зануду. Никто не подумал. Никто эту фразу и не запомнил – кроме Константина Петровича. Верно. Всё лучшее, что случилось в его жизни, произошло вопреки всем планам и графикам.

Получив диплом о высшем образовании, Костя повесил его на стену в своей комнате, сверился со списком целей на ближайшие пять лет, составил список на месяц и начал рассылать резюме в заранее отобранные компании. «И двух недель не пройдёт, – думал он, – как я уже буду сидеть за новеньким офисным столом, стучать по свеженькой клавиатуре и планировать, высчитывать, преумножать и экономить». Далее в мечтах его появлялся автомобиль, коттедж в Комарово, симпатичная умненькая подружка, которая после испытательного срока получает статус «верная супруга и добродетельная мать», пара кудрявых прилежных отпрысков, путешествия по Европе, достойная старость родителей, обучение детей в элитной школе…

Но найти работу – даже такому старательному и ответственному отличнику – оказалось непросто. В тот год, как назло, был невысокий спрос на подобные кадры. А там, где в означенных кадрах нуждались, происходили непредвиденные трудности. Костю преследовали неудачи: то его уже на самых подступах к месту собеседования с ног до головы обрызгал грязью автомобиль. То он застрял в лифте и опоздал на полчаса, то потенциального работодателя кто-то очень сильно разозлил. То одно, то другое. События, не зависящие от молодого специалиста, ставили под удар его будущую блестящую карьеру. Он уже начал отчаиваться. Его резюме всех устраивало, но как только дело доходило до личной встречи, очередное незначительное событие всё омрачало.

Чтобы развеяться, в пятницу вечером он пригласил на дискотеку шестнадцатилетнюю соседку. Милая девушка, он давно на неё поглядывал, а она вроде бы на него. На дискотеке было шумно, душно, толпливо. Костя пожалел, что выбрал это место, но было поздно. Разговор не клеился. Костя думал только о своих неудачах. А что, если бы? А если бы так?

– Костя, ну Кость. Танцевать пошли! – тянула его за руку девушка. – Ты умеешь «Макарену» танцевать? Я тебя научу!

– Подожди, мне надо расслабиться, – с интонациями утомлённого работой отца семейства отвечал тот.

Чтобы расслабиться, заказал виски. Девушка застенчиво попросила мартини. От выпивки легче не стало. Соседка смекнула, что надо самой ковать железо, пока оно от бездействия не заржавело, залпом выпила мартини, сжала в руках сумочку так, что побелели костяшки пальцев, и стала дожидаться медленного танца. И вот – диджей внял её безмолвным молитвам и поставил скорпионовский «Wind of change».

Костя ничего не заметил – он в очередной раз переживал предпоследний отказ. Девушка собралась с духом, разжала пальцы, отложила сумочку, вытерла о подол платья вспотевшие ладони… И вдруг к их столику подплыла дама в жемчугах и ароматах дорогих косметических средств.

– Молодой человек, пригласите танцевать? – властно спросила она.

– Я… М… – Костя посмотрел на соседку.

– Ваша спутница простит! – отчеканила дама.

– Я пойду… Созвонимся… – пробормотала девушка и схватилась за сумочку.

Через минуту Костя уже кружился с шикарной дамой в каком-то бешеном вальсе с элементами арабских танцев.

Он расплатился, и они пересели за её столик. Беседа потекла легко, на этот раз алкоголь действительно развязывал язык. Они танцевали, присаживались, снова танцевали…

Утром Костя проснулся в гостиничном номере. Из душа доносилась песня «Молодой человек? пригласите танцевать». Костя натянул одеяло до подбородка. Пошарил на полу, нащупал очки. Оглядел номер, оценил пейзаж. Пришел к выводу, что скорее «было», чем «не было». Прислушался к своим ощущениям. Да, скорее всё же «было». Ну, что было, то было.

Он быстро вскочил на ноги и натянул одежду. Надо же, вчера всё аккуратно повесил на стул. Хорошо выученное не забывается! Он и после первой (и последней) пьянки с одноклассниками развесил костюм так, словно пришел с обычной прогулки.

Дама вернулась из душа. В халате, в ароматах, в жемчугах.

– Ну что, мой мальчик, выспался? Ты моя умница, – потрепала она его по голове. – А я тебе сейчас сделаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Не сможешь же?

– Какое предложение? – отодвинулся Костя.

– Ну, ты ведь уже согласен? Скажи, согласен?

«Господи, ну что она мне может предложить? Не жениться же? Ну, положим, жениться я не буду. Такие дела не решаются на раз. Наверное, она хочет со мной позавтракать или пообедать? Или похвастаться мною подругам? Ну, допустим».

– Предположим, согласен.

– Согласен, значит?

– Ну согласен, согласен.

– Тогда приступаем к обучению, и немедля!

– К обучению? – Костя покрылся красными пятнами.

– Да не к этому обучению, – дама интонационно выделила слово «этому» и усмехнулась, оглядев его с ног до головы, – С этим у тебя порядок. Давай теперь развивать другие твои таланты.

Так Костя стал шемобором. Он, правда, ещё не знал об этом.

– Ты моя умница. Ленинградский интеллигент, сразу видно. Люблю этих парней!

Наставница не стала скрывать, что его неудачи в трудоустройстве были инициированы её коллегами. Потому что такой кадр им подходит. Да, они просмотрели его личное дело. Он точно подходит.

Костя решил, что его вербуют в разведчики.

Сначала он засомневался – кому нужен разведчик с высшим экономическим образованием. Но потом решил, что придётся заниматься промышленным шпионажем: рассекречивать схемы ухода от налогов, воровать ноу-хау по сокращению расходов. Неплохо! Как бы потом ни сложилась жизнь, а в его руках будут все передовые технологии!

Но когда дошло до подписания учебного договора, Костя сломался. Когда он понял, что его готовят не в разведчики, а в чёрт знает что, – отказался. И выставил такую защиту, что его наставнице было не достучаться до него, не докричаться, несмотря на весь её немалый опыт общения и обольщения.

– Идиот! – кричала она. – Ленинградский интеллигент, сразу видно. Ненавижу этих слизняков!

– Я отра… отработаю, – ответил Костя. – Я заплачу вам за учебу. И я – не слизняк.

– Это – слова ненастоящего шемобора! – ещё больше взъярилась его наставница. – Настоящий шемобор сказал бы, что я его плохо учила, и потребовал повторного курса. Копейки твои мне не нужны. Твои данные у нас в базе – для того, чтобы никто из наших агентов по всему миру больше не принимал тебя на работу, мой маленький карьерист. Можешь быть свободен, неудачник. Я даже не стану брать с тебя расписку о неразглашении. Потому что, стоит тебе только заговорить о купле-продаже душ, как дурдом распахнёт перед тобой свои приветливые двери. А нарвёшься на осведомлённых – могут и устранить. Физически. Мунги такие иногда мстительные бывают, им плевать, бывший ты шемобор или действующий, раз наш – значит, прощайся с жизнью. Ну а мы – гуманные. Мы тебя просто отпускаем, чтобы ты смог сполна насладиться своим унижением и прочувствовать, как ты жалок и ничтожен.

К этим словам всегда прибавляется небольшой «пшик» из распылителя с сильным депрессантом, чтобы усугубить ситуацию. Традиционно шемоборам-отступникам надлежит убивать себя самостоятельно – это гарантирует им несколько тысяч лет посмертного повторения пройденного: жизненное кино закольцовывается, ситуация разворачивается по привычной схеме, с неумолимостью приближающегося пригородного поезда, и её надобно переживать заново, каждый раз, и снова умирать. Считается, что, проделав такую работу над ошибками, в следующих жизнях герой не станет заниматься всякими глупостями вроде самоубийства. Но Костя был отличником. Он не мог умереть, не исправив полученную двойку.

– Простите меня ещё раз. Но если я вам ничего не должен, давайте распрощаемся, – твёрдо сказал он и протянул своей наставнице руку.

Та плюнула в протянутую ладонь, крутанулась на каблуках и умчалась прочь, словно в туфли её были вмонтированы ролики на атомной тяге.

А Костя вновь приготовился рассылать резюме. На этот раз он уже не составлял рейтинг самых успешных компаний. «Для начала, – подумал он, – нужен стаж и опыт. Поэтому я пойду в любое нормальное, не шпионское место, где нужны такие, как я».

Он ходил на собеседования, как на работу. Очередным «нормальным, не шпионским местом» оказался филиал крупного московского издательства.

Костя вошел в старинный маленький домик, непонятно каким чудом уцелевший в этом непостоянном мире. Поднялся по щербатым ступенькам. Прошел через запущенный зал, заваленный пачками книг, заставленный коробками с техникой, запорошенный штукатуркой и пылью веков. Вошел в кабинет директора.

Директор поздоровался и посмотрел на него как-то рассеянно, перечитал ещё раз резюме, снова посмотрел. Задумался. Костя спокойно сидел за столом, стараясь сохранять на лице приветливое и уверенное выражение.

Дверь распахнулась, и вошли новые действующие лица – высокий седой старец и коротенький подвижный толстяк. Поглядели сквозь Костю так же, как несколькими минутами ранее – директор филиала.

– Даниил Юрьевич, дайте пока молодому человеку тестовое задание, нам нужно кое о чём поговорить с глазу на глаз, – нарушил молчание толстяк.

Костя с готовностью вцепился в бумаги, которые молча положил перед ним Даниил Юрьевич. Проглядев их наскоро, он понял, чем вызвана задумчивость и рассеянность этих троих: с такой бухгалтерией жить можно до первой налоговой проверки.

Тем временем Даниил Юрьевич покинул кабинет в компании высокого и короткого.

Все трое вышли в приёмную и уселись в углу, на пачках с книгами. Мимо, извергая проклятья, пробежал Лёва и даже их не заметил. Хлопнула внизу дверь – Лёва умчался на дело.

– Ишь как взбесился ваш Разведчик, – ухмыльнулся Кастор. – Шемобора в доме почувствовал, не иначе.

– Бывшего шемобора, – уточнил Даниил Юрьевич. – А Разведчик у нас всегда бешеный.

– Для шемоборов не существует срока давности. Бывший даже хуже. Одних предал, предаст и других! – ярился Кастор. – Я за то, чтоб пустить этого кадра в расход. Вон, Бойцы истосковались. Скажем, что это их враг, Студент. Пусть замочат его и почувствуют удовлетворение. Заслужили.

– Они должны найти своего Студента, – вмешался Трофим Парфёнович. – Им это важно. Мы не имеем права на подлог.

– Я ознакомился с его резюме, – сказал, немного подумав, Даниил Юрьевич. – И показал его Москве. Москва одобрила. Мне нужен этот парень, у нас тут такой кавардак, три бухгалтера за два месяца уволились. А этот, раз ушел от шемоборов и нашел в себе силы жить дальше, должно быть, крепкий. На него одна надежда… А может быть, можно как-то память ему стереть?

– Если как-то можно – возьми и сотри, – сварливо отозвался Кастор. – Данил, ты имей в виду, что книжки, которые ты читал во время своего заточения, не всегда отражают реальность. Есть такое слово – «фантастика».

– А я думал, вы умеете. Нет, погоди, ты же сам говорил, что…

– Мёртвым, – напомнил Трофим Парфёнович. – Посмертно. Чтобы пошли и прожили жизнь ещё раз, нормально. С живыми людьми мы не имеем права так поступать.

– Действительно, зачем стирать память живому человеку, это так негуманно, – кивнул Даниил Юрьевич. – Гуманнее его сразу убить.

– Врага убить. Шемобора. Не просто человека, – уточнил Кастор.

Даниил Юрьевич понял, что рыпаться бесполезно. И этот ценный кадр, который мог бы вытащить питерский филиал из финансовой неразберихи, будет бездарно распылён во имя непонятно чего. Если уж «добрый мунг» Кастор предлагает его ликвидировать, то страшно представить, что скажет Трофим Парфёнович.

– А ведь Даниил должен был найти его первым. Когда набирал свою команду. Но упустил. А теперь нашел снова, – после долгого молчания сказал «верховный экзекутор». – Раз нашел – бери.

– Троша, не слишком ли много у нас в этом городе будет экспериментов? – поинтересовался Кастор. – Мёртвый хозяин на хозяйстве, Бойцы-изгои, теперь ещё бывший шемобор на новенького?

– Нормально. Для города, который и сам в некотором роде задумывался как… Нормально.

– Значит, я должен взять на себя ответственность за бывшего шемобора… – задумчиво произнёс Даниил Юрьевич.

– Куда потянулся не за своей ношей? – оборвал его Трофим Парфёнович. – Ты берёшь на испытательный срок толкового финансиста. А ответственность за него беру я. Только ты ему про меня не говори. Иначе у него всё из рук начнёт валиться. Может быть, когда-нибудь потом. Пусть думает, что прошел экзамен и принят. И теперь должен делом доказать, что достоин быть мунгом.

– Какой ты, Троша, всё-таки мечтатель! – не удержался Кастор. – Умер, а ничуть не изменился. Ради хеппи-энда в истории этого парня ставишь под удар целую команду. А я бы ему не стал доверять.

– Если я взял на себя ответственность, значит, с командой ничего не случится. Посмотри на этих Бойцов, которых по закону следовало бы тоже пустить в расход. Вопрос решен. Окончательно.

Когда Даниил Юрьевич вернулся в свой кабинет, испытуемый набросал два плана вывода филиала из кризиса и небольшую схемку ухода от налогов.

Он не сразу понял, куда попал. И только постепенно, слушая коллег, разговаривая с ними в приёмной, он сообразил, в какой двусмысленной ситуации оказался.

После того как сёстры Гусевы прочитали ему пространную лекцию о шемоборах и способах их устранения, он не выдержал и попросился на приём к шефу.

– Извините меня, я всё понял, – сказал он, выставляя защиту. – Вы, должно быть, не знаете, но в прошлом… словом, я чуть не стал шемобором.

– Ты стал им. А потом – ушел, – уточнил Даниил Юрьевич.

– Так вы… знаете?

– С самого начала знал. Дальше что?

– Теперь – смерть?

– Ещё чего. Теперь – отчёт за полгода. И не вздумай умирать, пока не подготовишь его. Ты – наш. Остальное тебя не касается.

Костя вышел из кабинета шефа. «Я должен стать идеальным работником! – приказал он себе. – Я должен доказать, что достоин доверия».

Коммерческий директор Тринадцатой редакции встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и выключил музыку. Может быть, о прошлом пора забыть? Он – достоин доверия. И этот факт уже не нуждается в доказательствах.

Виталик улыбался, перепрыгивал через лужи, почти парил над ними. Надо же, как ловко он всё придумал. Взял с собой старую книгу – как повод для разговора с букинистом. Он не будет, подобно Цианиду, ходить вокруг да около, он сразу покажет себя с лучшей стороны.

Вход в лавку был неприметный, вывеска крошечная, так что Техник на всех парусах промчался мимо, потом вернулся, спустился на несколько ступенек, открыл дверь, вошел.

В помещении было как-то сумрачно и неуютно. Пахло клеем и старой кожей. С полок укоризненно смотрели сочинения классиков, которые Виталик так и не сподобился прочесть. За прилавком никого не было, тишина стояла такая, что посетитель нарочно шаркал ногами, сопел и шелестел курткой – чтобы подбодрить себя. Помещение освещала лампа дневного света. Дождь за окном падал бесшумно, бесшумно шагали пешеходы, бесшумно сигналили машины – где-то наверху, над головой.

«Ну и склеп», – подумал Техник, пробираясь между стеллажами. Откуда-то слева потянуло то ли палёным, то ли жареным. Виталик двинулся на запах и вышел к дверце, выкрашенной масляной краской. Дверца была полуоткрыта, и Техник шагнул вперёд. Оказался в крошечном тамбуре, мощённом шершавой палевой плиткой. По левую руку была такая же точно дверца, крашенная масляной краской, за дверцей журчал неисправный сливной бачок. По правую руку чуть колыхалась плотная холщовая занавеска. Виталик осторожно отодвинул её и оказался в небольшой жилой комнате. Под потолком висела тусклая лампочка в стеклянном плафоне, похожем на большой прозрачный напёрсток. В углу стояла голландская печь, без изразцов, но с несколькими затейливыми завитушками. Перед печкой на перевёрнутом вверх дном чумазом ведре сидел столетний дед и кидал в огонь какие-то мятые листки.

Он работал как хороший конвейер: подготовленные на сожжение бумаги лежали перед ним в деревянном ящике, и старик методично отправлял их в жерло печки. Рядом с ним стояли кочерга, совок и корзина с поленьями. Виталик залюбовался, забыл, зачем пришел, потерял счет времени. Но тут старик, видимо, наткнулся на что-то нужное, потому что перехватил сам себя за руку и сунул в карман халата клочок бумаги, едва не угодивший в огонь. Полуобернулся. И увидел незваного гостя.

– Вас бабушка прислала? Погодите, ещё не прогорело, – ответил хозяин, ничуть не удивившись.

Притвориться внуком некой неизвестной ему «бабушки» было, конечно, заманчиво. Так всегда поступают герои книг и фильмов и потом, благодаря этой путанице, получают на руки все лучшие карты. Но Виталик решил не начинать знакомство с обмана. Всё-таки герои книг и фильмов не очень рискуют. В случае чего автор вытащит их из беды. А кто вытащит из беды маленького лохматого Техника? Уж больно подозрительно выглядит этот лесовик в халате.

– Нет, я насчёт книжек.

– А… Сейчас, уже почти всё. А я вот решил пожечь ненужное, пока нет посетителей. Очень много бумаги сейчас изводят на ненужное. Извещения, реклама, бесплатные газеты. Я потом золу продаю дачникам, на удобрение. А сам греюсь. – Старик покрепче закутался в халат, потом достал из кармана спасённый от огня клочок бумаги. – Надо же, чуть не сжег бумажку с адресом собственной лавки. А ведь хорошего удобрения из неё не выйдет. Из текста, написанного от руки, такой пепел получается, что от него растения делаются слишком задумчивые. Им плодоносить – а они всё цветут. Зима пришла – а они стоят, зелёные, и не знают, что это такое белое падает им на плечи.

Виталик поцокал языком, не зная, что на это сказать. Старик поднялся на ноги, потёр поясницу. Взял кочергу, поворошил почти прогоревший пепел. Прикрыл чугунную дверцу и пошел в торговое помещение, сделав гостю знак следовать за собой.

– Ну, какие вас книги интересуют? – прищурив один глаз, другим же буравя посетителя, спросил букинист, уже усевшись за прилавок. Рядом с ним как-то незаметно и внезапно материализовался стакан с горячим чаем. Старик обхватил стакан обеими руками, приблизил лицо к облачку пара, очки его запотели. Он словно давал собеседнику возможность собраться с мыслями, а может быть, в самом деле замёрз и отогревался.

– Я вот вам книжку принёс на оценку… – приступил к делу Виталик и достал из-за пазухи «повод для знакомства». – Редкое издание второго романа Йозефа Бржижковского. Он, правда, ещё жив.

– Кто жив, роман? – не понял хозяин.

– Автор.

– Это проходит, – уверенно сказал букинист. – Покажите!

Он долго рассматривал книгу, листал её, принюхивался к чему-то, скрёб корешок ногтём. Если бы Виталик сам не купил этот томик на развале на деньги, сэкономленные от школьных завтраков, он бы испугался, что специалист почуял подделку или подвох.

– Сам экземпляр не очень ценный, – вынес вердикт старик, – но к автору следует присмотреться. За то, что вы мне его посоветовали, так и быть, сделаю надбавку. Но вообще, конечно, отсутствие корректуры и редактуры, не говоря о качестве вёрстки, – поражают. Впрочем, в начале девяностых о таких мелочах редко задумывались.

Виталик восхитился профессионализмом – старик успел заметить всё. Его и самого раздражали и опечатки, и повторяющийся дважды абзац на 347 странице, поэтому он и решился избавиться от книги. Тем более что на его книжной полке, переехавшей к Веронике вместе с хозяином, стояло полное (и всё пополняющееся) собрание сочинений Бржижковского, бережно подготовленное внимательными и аккуратными сотрудниками издательства «Мегабук».

Букинист выдвинул какой-то ящик, достал из него пачку желтоватых квитанций. Заполнил от руки два экземпляра, проставил сумму. Потом открыл кассу, вытащил из неё сто рублей, нерешительно замер, затем прибавил ещё двадцать пять, причём пять рублей наскрёб пятидесятикопеечными монетами. Виталик почему-то сразу вспомнил Константина Петровича, выдающего сотрудникам полугодовую премию.

– Вот. Она столько и стоит, можете мне поверить, – сказал старик. И Виталик тут же ему поверил.

– Кстати о доверии, – решив, что первичный контакт установлен и лёд недоверия превратился в вешние воды симпатии. – По дороге к вам я зачем-то купил лотерейный билет.

Букинист, собравшийся было отхлебнуть чаю, отставил стакан в сторону и уставился на посетителя.

– Зря купили, – как-то кисло сказал он. – Вон у вас клапан рюкзака расстёгнут. Кошелёк, поди, вытащили?

Виталик дёрнулся, пошарил по карманам. Кошельков он не признавал, распихивал деньги где придётся. Сегодня, покупая проездной на метро, он решил разменять пять тысяч, сдачу положил под злополучный клапан… Ну, точно, вытащили – в давке на эскалаторе или чуть позже.

– Вот и потратил деньги на глупости, – растерянно протянул Техник, вертя в руках лотерейный билет, изготовленный им собственноручно за пару минут до выхода. – Ну, может, хоть билет выигрышный мне попался?

– Билет, по-моему, поддельный, – мягко сказал старик, – Поглядите на свет. И не покупайте такие вещи с рук.

Виталик отошел к стеллажу с «Золотым теленком», провёл пальцем по корешкам. Сделал вид, что приценивается. Достал одну книгу. Раскрыл на середине. По странице из левого нижнего угла в правый верхний ехали на верблюдах миллионеры Бендер и Корейко.

– Интересно, каково это – быть миллионером? – ставя книгу на полку, спросил Виталик.

– Вам не удастся испытать это ощущение на собственной шкуре. Так что нечего и думать, – срезал его старик. – Может быть, хотите приобрести книгу? Вот там, – он указал на стеллаж, – Стоит серия «Библиотека приключений», совсем задёшево отдаю, потому что особой ценности книги не представляют. Приключения обычно отвлекают от дурных новостей.

Виталик вздрогнул. У него в кармане завибрировал мобильный. Он достал трубку и, уже заранее не ожидая ничего хорошего, прочитал сообщение от Вероники.

«Сегодня ВНЕЗАПНО совещание по скайпу с Нью-Йорком. Когда закончится, не знаю. За тобой не заеду, кино отменяется, на ужин разогреешь перцы в синей миске, вторая полка слева. Освобожусь – напишу».

– Тьфу ты! – воскликнул Техник. – А ведь Лёва с таким трудом выбил нам два билета на премьеру. Кого теперь пригласить-то, я же со всеми подругами расстался…

– Иногда одна плохая новость компенсирует другую, – сказал старик, – Всё же поглядите на «Библиотеку приключений».

Виталик подошел к указанному стеллажу, чтоб не сердить хозяина, и тут снова завибрировал телефон. «Убей меня, браза, твои билеты в кино в последний момент отдали какой-то гоблиноподобной шишке и его чиксе», – писал Лёва.

Виталик в ужасе посмотрел на букиниста, который мирно помешивал чай старинной латунной ложечкой.

– Пять книг… из «Библиотеки приключений»… возьму я… – как загипнотизированный, сказал Техник.