Текст книги "Как мечтать, чтобы сбывалось"

Глава 3
Конкретные мечты эффективнее абстрактных

С личной жизнью мне долго не везло. Мне попадались мужчины-манипуляторы, хитрецы, вымогатели, наркоманы и люди, с которыми у меня не совпадали взгляды на самые простые вещи. Я жила в атмосфере психологического насилия, страдала, терпела, а потом разрывала отношения под тяжестью очередной «последней капли». Если бы я не была сильной и решительной, то наверняка не обошлась бы без нескольких лет работы с психотерапевтом. Но сейчас, когда я научилась анализировать свои желания и нежелания, мне трудно поверить, что такое могло происходить со мной.

Как я могла встречаться с курящим человеком, если терпеть не могу сигаретный дым? Как я могла допустить, чтобы рядом был человек, который не поддерживал мои идеи? Всё просто: я никогда не искала человека с конкретными, подходящими мне параметрами. Я просто хотела «встречаться хоть с кем-нибудь», потому что мне было одиноко, – а потом, пострадав, понимала, что лучше быть одной.

Как всё изменилось? Я просто составила список критериев, которым должен отвечать искомый человек. Наличие чётких ориентиров помогает: я стала не способна «случайно» влюбиться в курящего человека, потому что фильтр моих критериев его не пропустил бы.

В итоге я познакомилась с будущим мужем на сайте знакомств, где каждый зарегистрированный пользователь отвечает на множество вопросов на самые разные темы. Чем больше ответов, тем лучше проработан профиль и тем проще найти соответствие. Я нашла человека, с которым мы совпадали в мнениях по ряду самых критичных вопросов: верность, религия, дети, деньги, права человека, феминизм, здоровье, спорт, привычки. Мы встретились, а через пару дней уже удалили свои профили на этом сайте, потому что оба нашли то, что искали. Надо ли говорить, что этот человек стал мне ближе всех на свете, он идеальный папа нашего ребёнка, он поддерживает все мои, казалось бы, безумные идеи, вдохновляет меня на добрые дела и новые достижения.

Наверное, в нашей с Манделой истории есть что-то от волшебной сказки – уж очень быстро всё произошло. Но даже если бы поиск продлился не несколько дней, а месяцы или пару лет, я уверена, что лучшая стратегия – это конкретизация критериев. С любыми другими мечтами и желаниями, особенно если получается что-то не то, я рекомендую поступать так же: максимально точно формулировать. Чего именно я хочу? Почему в этот раз не получилось? Может быть, получилось то, чего я хотел, но теперь я понимаю, что формулировка была неверной?

Часто мы чего-то желаем или хотим что-то изменить, не понимая, что конкретно нас беспокоит. Если человек эмигрировал с идеей «уехать куда угодно», то ему не стоит удивляться, когда его начнёт раздражать климат в новой стране, налогообложение или привычки местного населения. Да, конкретизация критериев может существенно сузить выбор, но она же и облегчает его. Поверьте, выбрать одну страну из трёх гораздо проще, чем одну из двадцати. Когда бывает полезно провести анализ и переформулировать или конкретизировать мечту или идею?

Когда получается не то, чего хотелось. Все мы слышали фразу о том, что нельзя желать нового результата, каждый раз делая одно и то же. И тем не менее часто продолжаем пытаться вновь и вновь, разбивая лоб о привычные грабли. Одинаково отвечаем на собеседованиях, не понимая, почему нам отказывают. Страдаем в отношениях, расстаёмся и точно так же страдаем в следующих. Устраиваемся на нелюбимую работу, вновь уцепившись за сумму зарплаты и забыв поинтересоваться коллективом и наличием кофемашины.

В таких случаях очень важно максимально точно понять, чего вам хочется. Лучше всего взять лист бумаги (или создать новый электронный документ) и подробно перечислить все желаемые детали.

Когда изменения предстоят серьёзные и на кону стоит многое, но остаётся риск, что результат себя не оправдает. То есть примерно в такой ситуации, как выше, но не когда уже получается что-то не то, а когда потенциально может так получиться.

Когда-то я захотела жить в Лондоне. Нет, в действительности я с детства мечтала жить в другой стране, а потом съездила в Лондон, и он мне понравился. Проблема в том, что в Великобритании довольно сложная визовая система, устроиться на работу дистанционно крайне трудно, а въехать по учебной визе проблематично из-за высокой стоимости учёбы. И вообще, подумала я, чем жизнь в Лондоне будет отличаться от жизни в Москве? Климат там не намного лучше, цены выше, и сам этот многомиллионный улей, скорее всего, окажется таким же большим городом одиноких людей, как и Москва. Вполне вероятно, моя жизнь там будет не лучше московской: отличная карьера, но ни семьи рядом, ни собственной квартиры, ни друзей, которые могут прилететь в ближайшие выходные.

Разве этого я хочу? Почему я стала мечтать о Лондоне? Потому что он в Европе. Потому что в Европе всё обустроено для людей. Потому что мне нравятся большие шумные города. Хорошо, но ведь можно найти большой шумный европейский город, где нет пробок, зато есть все условия для того, чтобы быть здоровым и спортивным человеком, где хороший климат и более простая визовая система. Конечно! Барселона! В этот момент пазл сложился: ведь я говорю по-испански и даже язык учить не придётся.

Дальше, как обычно, начался поиск информации, и всё оказалось гораздо проще и доступнее, чем если бы я продолжала биться над переездом в Лондон. Я выбрала учебный курс, поступила в университет, подготовила документы, нашла жильё, подкопила денег и 6 октября 2010 года уже раскладывала личные вещи по полочкам в шкафу нового дома в новой стране.

А ещё я понимаю, что через несколько лет получу гражданство Испании и испанский паспорт, с которым при желании смогу въезжать в Великобританию без визы – даже после «брексита» для граждан стран Европы всё будет проще, чем для россиян.

Когда исполнению мечты в её первоначальном варианте мешают очевидные препятствия. В первой главе книги я приводила пример: мне вдруг захотелось играть в футбол. Играть по-настоящему, бегать по полю полтора часа, падать, подниматься, забивать голы, выигрывать и плакать от радости.

Когда поиск футбольной школы для взрослых женщин не увенчался успехом, я не забросила мечту. Я хорошенько подумала: а чего мне хотелось в рамках игры в футбол? Бегать? Осуществимо. Задействовать всё тело одновременно, а не частями, как в тренажёрке (к слову, я уже больше 15 лет серьёзно тренируюсь со свободными весами)? Вполне реально. Получать награды и плакать от радости? Достижимо.

И тогда я начала бегать. Благодаря хорошей общей форме на первой же пробежке я одолела пять километров. В течение следующего года я бегала, бегала, бегала – дома и в командировках, утром или вечером, на рассвете в выходные или после работы в будни. Я перепробовала кучу кроссовок, прочитала несколько книг о беге и ещё больше беговых блогов, посмотрела все доступные фильмы о спринтерах и марафонцах. Примерно через полгода я начала участвовать в коллективных забегах на 10 километров, со всеми их симпатичными атрибутами вроде номеров на фирменных майках и чипов на кроссовках, которые сканируются при пересечении финишной прямой.

Я записалась на полумарафон и пробежала его, а потом ещё два, в разных странах, на разных континентах. Бег дал мне очень много. Я бежала в Стамбуле через Босфорский мост, который открывают для пешеходов только раз в году, именно в день городского марафона. Я побывала в Сан-Франциско, где бежала по туманным холмам почти без подготовки, теряя силы, и где увидела русскую церковь, когда уже готова была отчаяться и пойти пешком; и тогда я собралась и побежала дальше. А когда я бежала полумарафон на Майорке, Мандела стоял на 14-м километре и кричал «Давай, давай, беги, blondinka!», и тут я поняла, что больше НЕ МОГУ, было очень тяжело, и тогда он побежал рядом со мной и был рядом все оставшиеся семь километров.

У меня есть несколько медалей, в том числе серебряная подвеска Tiffany, которую вручают пробежавшим специальный полумарафон в Калифорнии. Я знаю, каково это – плакать от усталости и счастья, пересекая финишную черту.

Сбылось ли то, о чём я мечтала, когда загорелась футболом? Однозначно сбылось и принесло мне огромную радость. Случилось бы это, если бы я отвергла саму идею из-за отсутствия футбольных школ и не стала бы её анализировать? Нет, и я не пережила бы очень многих счастливых моментов.

Возможно, чтобы конкретизировать мечту и изменить её формулировку, понадобится посоветоваться с другими. Но очень важно помнить, что окончательное решение всегда за вами. Сколько, казалось бы, сумасшедших идей реализовалось, несмотря на удивление, отговоры или явный протест окружающих! Я прислушиваюсь к тем, чьё мнение для меня авторитетно, но по большому счёту никого не слушаю и принимаю решения сама. Об этом поговорим в следующей главе.

Глава 4
Не надо (почти) никого слушать

Если бы я слушала других, то в детстве играла бы в нелюбимые игрушки, во взрослом возрасте занималась бы нелюбимой работой, была бы одинока или «хоть с кем-то, лишь бы был», а ещё я боялась бы мечтать и никогда не уехала бы в Барселону.

Почему такое происходит со многими? Потому что большинство людей боятся что-то менять. Действительно, выходить из зоны комфорта опасно (на то она и зона комфорта), любые изменения могут привести к непредсказуемым последствиям, как желательным, так и нежелательным. Поэтому, вероятно, люди и делятся на тех, кто предпочитает оставлять всё «как есть», и на тех, кто готов и хочет пробовать что-то изменить.

Когда дело касается близких, за которых мы волнуемся, часто даже у самых прогрессивных из нас включается консервативный вариант мышления. Поэтому бабушки всегда норовят накормить или потеплее одеть внуков: это их способ оградить, защитить дорогих людей от окружающего мира, посадить в уютную тёплую ванночку, где не будет неожиданных потрясений. Конечно, это своего рода проявление заботы.

Но проблема даже не в том, что большинство людей сами боятся двигаться вперед и другим советуют оставаться в зоне комфорта. Проблема в том, что эту зону комфорта иногда пытаются придумать за нас. Девочкам дарят бесконечных кукол, не разбавляя их мячиками или конструкторами. Молодым мамам предлагают сидеть дома с малышом чуть ли не до школы, ведь «работать, когда есть ребёнок, – это так тяжело». Да, но тяжело не значит плохо. А ведь эти попытки оградить нас от нас самих ещё и формируют комплексы. Вышла на работу, стало тяжело – начинается «а я тебя предупреждала». Отсюда недалеко и до «я – плохая мать».

Когда мы ждали ребёнка, я приняла два важных решения.

Во-первых, я сказала себе, что никогда не буду критиковать мужа в вопросах воспитания и обращения с ребёнком. Незадолго до этого я наблюдала за подругой, которая несколько месяцев не подпускала мужа к малышу, устраивая скандалы с формулировками вроде «Ты неправильно меняешь памперс» (а после этого начала жаловаться, что муж ей не помогает). Мы с Манделой – равноправные партнёры; Кристофер – его сын ровно настолько, насколько и мой. Я точно знаю, что папа никогда не причинит малышу вреда. Самое худшее, что может произойти, если человек действительно «не так» поменяет памперс (хотя его трудно поменять неправильно), – придётся постирать лишнюю пару вещей. Стоит ли ради этого жертвовать миром в семье? Для нас очевидно, что не стоит.

Второе решение, которое мы приняли вместе, – никого не слушать. Наша семья – это мы трое, и при всей любви к бабушкам, дедушкам и тётям решения, касающиеся семьи, принимаем только мы. Наша расстановка приоритетов может несколько отличаться от принятой в других семьях: на первом месте не интересы ребёнка, а интересы всех троих.

Мнение чужих людей, которого в принципе никто не спрашивал, ещё и не всегда бывает корректно выражено. Часто это так называемая пассивная агрессия, когда человек вроде бы не нападает прямо, но его высказывания заставляют почувствовать себя плохо. «Бедный ваш ребёнок», «У меня бы сердце разорвалось», «Я бы не смогла» – это лишь несколько вариантов того, как реагировали посторонние люди, когда я рассказывала о детских садах в Барселоне.

Наш сын пошёл в садик в девять месяцев; по местным меркам это совсем не рано, потому что декретный отпуск составляет 16 недель. Если прибавить к нему обычный отпуск, можно дотянуть месяцев до пяти, после чего большинство детей попадают в ясли. Это очень здоровая практика, позволяющая маме работать, а ребёнку – учиться и развиваться, общаясь с другими. Помню, как меня поразило расписание занятий в обычном детском саду для самых маленьких: я сразу поняла, что дома не смогу дать ребёнку и половины этого.

Раннее утро и вечерние часы, которые мы всей семьёй проводим вместе, сразу стали намного продуктивнее. Мы начали гулять и играть втроём, и ребёнок получал всё наше внимание, в отличие от предшествующих месяцев, когда я пыталась одновременно заниматься им и работать, а потом, вечером, вручала его папе и закрывалась в кабинете. Таким образом, мы расставили приоритеты в порядке, подходящем именно нашей семье, и всем стало легче.

Другой «детский» пример – грудное вскармливание. По моему личному мнению, сейчас в обществе наблюдается некоторый перекос в сторону восхваления кормления грудью как решения всех проблем ребёнка, но при этом не уделяется внимания комфорту других членов семьи. Женщин уговаривают «налаживать лактацию», позволяя ребёнку сосать грудь много часов подряд, с упором на то, что «молока мало не бывает». Во-первых, бывает. Во-вторых, безусловно, грудное молоко полезно, в нём содержатся иммуноглобулины, и есть рекомендации о кормлении грудью до полугода, а лучше до года, но есть же и здравый смысл. Если ребёнок 22 часа в сутки плачет и «висит на груди», возможно, он просто голоден и молока ему недостаточно. Если мама от недосыпа уже чувствует себя зомби, вероятно, надо искать другие варианты кормления. Что касается связи с малышом, она прекрасно формируется (причём у обоих родителей), если просто почаще брать его на руки и целовать.

Я наблюдаю много случаев давления на молодые семьи со стороны знакомых и родственников. Мне пишут женщины, которые продолжают кормить грудью по чьему-то настоянию, а «ночью, пока никто не видит, докармливают ребёнка смесью». По моему убеждению, ответ на вопрос, кормить или не кормить грудью, должен быть личным выбором каждой семьи, не продиктованным мнением бабушек или подруг, а основанным на том, как будет лучше маме, папе и ребёнку.

Интересно, что непрошеные советы чаще всего дают люди, которые разбираются в вопросе слабо (или не разбираются вовсе). Замечания в духе «Не надо бы вам, беременной, так тяжело тренироваться» я слышала только от тех, кто не имел отношения ни к медицине, ни к спорту. От эмиграции отговаривают те, кто о ней даже не задумывался, а аргументы против второго высшего образования приводят люди, не получившие и первого. Как в этом случае действовать? Сразу определять для себя, насколько достоверны те данные, которыми располагает этот человек, и насколько ему можно доверять в том или ином вопросе. В подавляющем большинстве случаев выясняется, что доверять нельзя, а советы даются без запроса, лишь бы что-то сказать.

Как реагировать? Если есть вероятность, что советчик что-то знает по теме, то спросить, почему даётся именно такая рекомендация, с чем это связано, на каких доказательных данных основано. Если же советы даёт тот, кто давать их явно не должен, то для таких случаев лучше всего найти твёрдую формулировку, например: «Спасибо, но эту тему я обсуждаю только со своим лечащим врачом» или «Спасибо за внимание, но я так делать не буду».

Важная деталь: как бы ни хотелось самостоятельно принимать вообще все решения, иногда от консультации или совета другого человека бывает только лучше. Как бы я ни анализировала собственный опыт, он не даст ответов в ситуациях, с которыми я прежде не сталкивалась. А ещё бывает, что для принятия решения просто не хватает информации и получить её можно, задав вопрос. Одно дело – непрошеные советы тех, кто не разбирается в теме, другое – экспертные ответы на конкретный вопрос.

Когда мне предложили занять позицию редактора в Wonderzine, я обрадовалась, была приятно удивлена (всё-таки я не журналист) и почти не сомневалась в том, что надо соглашаться. И вдруг из отдела кадров сообщили: кроме редактора раздела, на чьё место хотят взять меня, из журнала уходят главный редактор и её заместитель. Я запаниковала. Что произошло? Все разбегаются? Случился скандал или крупный конфликт? Или то, что несколько человек решили уволиться одновременно, – простое совпадение? Как принять решение и не ошибиться? Где взять информацию?

Потом я подумала, что ничего не теряю, и решила получить ответ из первых рук: просто написала в «Фейсбуке» заместителю главного редактора. Я честно сказала: «Первая мысль – произошло нечто ужасное, что сделает работу кошмаром, но, возможно, я это придумываю и вы уходите потому, что получили классную возможность развиваться и расти. Я не прошу подробностей, но хочу понять, стоит ли связываться». Через полчаса мои сомнения рассеялись, потому что всё прояснилось. Увольняющиеся уходили в новые, собственные проекты, сохранив чудесные, тёплые, почти семейные отношения с коллективом; ничего страшного не произошло. Я согласилась на сотрудничество и не жалею – при этом моё решение было непредвзятым. Если бы я не спросила совета у человека, знавшего ситуацию изнутри, могла бы отказаться от интереснейшей работы просто из-за сомнений и подозрений.

Вопросы, связанные с текущей, повседневной работой, я тоже стараюсь задавать почаще: уточняю термины для перевода, предпочтения заказчика, ищу информацию по новым заболеваниям, с которыми ещё не работала. Лучше признаться, что чего-то не знаешь или недопонимаешь, спросить, получить ответ и сделать правильно, чем, скрывая неуверенность, повторять одни и те же ошибки. Спрашивать не стыдно; я даже думаю, что правильно поставленные вопросы подчёркивают профессионализм, а не наоборот.

Кроме того, я регулярно обращаюсь за помощью к профессионалам или просто опытным людям: решая иммиграционные вопросы, можно прочёсывать интернет сутками и путаться в данных, а можно один раз заплатить за консультацию, и адвокат разложит всё по полочкам. Точно так же и вопросы о лечении аллергии нужно задавать врачу-аллергологу, а не незнакомым людям в интернете. Наконец, совершенно очевидно, что о лучших ресторанах Копенгагена стоит спросить подругу, которая там живёт, а ко мне, в свою очередь, знакомые и не очень люди обращаются с вопросами о путешествиях по Никарагуа и Сальвадору, потому что я исходила их вдоль и поперёк.

Часть II. Учиться

Глава 5
Не бывает знаний, полученных «впустую»

У меня за спиной школа, два университета в России, два постдипломных образования в разных странах, диплом MBA, не меньше сотни профессиональных тренингов, а ещё несколько языковых курсов и даже две автошколы (в России и Испании). И я не жалею ни о потраченном времени, ни о вложенных деньгах, ведь знания никогда не пропадают.

Если честно, я считаю, что есть две вещи, на которые никогда не нужно жалеть сил, денег и времени, – это образование и путешествия.

Первое высшее я получила по специальности «врач-стоматолог». В отличие от некоторых стран, где дантисты не изучают общие вопросы медицины и заболевания разных систем организма, в России стоматолог – в первую очередь врач. Это значит, что мы получаем полноценное медицинское образование, а уж потом начинаем специализироваться на органах головы и шеи, на полости рта. Анатомия, гистология, патофизиология, биохимия – все эти науки дают множество фундаментальных знаний о том, как устроен организм человека. Пригодятся ли эти знания, если потом не работать по специальности? Для меня ответ очевиден. Да, пригодятся, потому что это знания в первую очередь о себе, о собственном организме и происходящих в нём процессах.

В моём случае высшее медицинское образование не только дало мне важные знания, но и определило моё профессиональное развитие, хотя и не связанное со специальностью напрямую. Когда я окончила университет и поступила в интернатуру, где работала детским стоматологом в муниципальной поликлинике, в профессиональной газете мне попалось объявление о поиске переводчиков. Переводить нужно было книгу для врачей-стоматологов. Я не была вполне уверена в своём уровне английского, но решила посоветоваться с мамой, зная, что она уговорит меня попробовать. Так и получилось; мама сказала: «Возьмись, у тебя получится». Я связалась с компанией, разместившей объявление, и получила свой первый заказ на перевод. Это было в 2003 году. На сегодняшний день я переводчик с почти 15-летним опытом. Последние несколько лет это моя основная работа. Ни одна из предлагаемых мне позиций старшего специалиста по клиническим исследованиям с полной (на 40 часов в неделю) занятостью не дотягивает по уровню заработка даже до половины того, что приносят переводы. А ещё я всегда в курсе новейших фармацевтических разработок. Я люблю своё дело, потому что мне интересно им заниматься. К тому же я не привязана к офису, работаю дома и даже на прогулках, а в условный обеденный перерыв могу сходить в спортзал или переделать мелкие домашние дела и время, сэкономленное на дороге в офис, потратить на развлечения.

Чему ещё учит учёба в мединституте? Рано вставать и далеко ездить. Быть вне дома целый день. Спать в любых условиях. Представьте себе: с утра физкультура в Измайловском парке, потом гистология на «Третьяковке» и наконец анатомия на Соколиной Горе. На первом курсе я просыпалась и утыкалась в анатомический атлас; не отрываясь от него, умывалась, одевалась, завтракала, садилась в маршрутку, а потом в метро. По пути домой засыпала стоя, держась за поручень. В 18 лет я получила права и с третьего курса начала ездить в институт на машине. Я изучила половину московских дорог благодаря поездкам на разные кафедры и в бесконечные больницы. Учёба в институте, здания которого разбросаны по всему городу, – крутой опыт уже только из-за одних этих поездок.

Что ещё? Клиническое мышление. Способность анализировать вводные данные (симптомы), исключать незначимое, делать выводы (ставить диагноз), принимать решения (как лечить). В общем, несмотря на то, что врачом я проработала всего два года, я ни секунды не жалела о высшем медицинском образовании. Скорее наоборот, мне было бы обидно заниматься исключительно узкой практикой, не воспользовавшись широчайшими возможностями моих знаний. Можно было развивать карьеру, но я предпочла развиваться сама.

В 2005 году я ушла из практической медицины и продолжила работать переводчиком. Потом мне захотелось понять, как нужно делать это правильно, и я поступила на второе высшее на лингвистический факультет МЭЛИ. Как и в любом институте, попадались неинтересные предметы и скучные преподаватели, но это тоже был хороший опыт. Я не могу сказать, что получила много знаний, которые подняли качество переводов на новый уровень, – именно на занятиях по переводу выяснилось, что благодаря хорошему чувству языка я использую так называемые переводческие приёмы интуитивно. Зато за время учёбы я существенно подтянула английский и получила опыт написания дипломной работы (ведь в мединституте такой практики нет). И хотя второе высшее не увеличило число заказов, я получила диплом с отличием по специальности «лингвист-переводчик», который нужен при выполнении переводов официальных документов, когда требуется подтвердить мою квалификацию.

Поняв, что смогу заниматься переводами в любой момент, я решила сменить обстановку. У меня был опыт работы врачом в государственной и частной клиниках и опыт работы переводчиком из дома, но мне захотелось ездить в офис, летать в командировки, носить костюмы, вести деловую переписку и участвовать в совещаниях. Я поискала информацию, поняла, что хочу попасть в фармацевтический бизнес и начала устраиваться на работу. Мне повезло: на первом собеседовании сотрудница кадрового агентства поняла, что я толком не знаю, чего ищу, и разложила мне все возможности по полочкам. Довольно скоро на очередном интервью, в контрактной исследовательской организации Evidence, мне сказали, что пару дней подумают. Через два дня, не дождавшись звонка, я позвонила директору сама и убедила её взять меня на работу.

Начался новый этап. Я стала специалистом по клиническим исследованиям. Сбылось всё, о чём я мечтала на тот момент: красивый офис, профессиональные тренинги, командировки, отели и аэропорты. Интереснейшие проекты. Общение с лучшими врачами страны, специалистами в пульмонологии, неврологии и так далее. Мне довелось поработать в отличных международных командах, слаженных и действующих как одно целое. Представьте: локальный менеджер проекта – в Петербурге, главный менеджер – в Лондоне, лаборатория в Швейцарии, врачи-исследователи – в Новосибирске, Челябинске, Самаре, Казани и, например, Барнауле, а я, связующее звено между всеми ними, в Москве. И вопросы приходилось решать самые разные, вплоть до случайного размораживания пробирок с кровью пациента из Сибири в самолёте, который должен был доставить их на анализ в Швейцарию. В мои дополнительные обязанности входило тестирование уровня английского у потенциальных новых сотрудников. Стоит ли говорить, что без высшего медицинского образования я не попала бы в эту компанию, не поработала бы в доказательной медицине, не объездила бы полстраны? До сих пор я поддерживаю отношения с бывшими коллегами и, бывая в Москве, заезжаю в офис, прихватив коробку конфет.

Дальнейшие события связаны даже не цепочкой, а сложной сетью. Для переезда в Испанию проще всего было воспользоваться получением учебной визы. Я стала искать курс для учёбы и выбрала программу в Университете Барселоны, MBA в фармацевтической индустрии. Для поступления понадобился диплом врача! Сама программа оказалась не совсем тем, чего я ожидала. Очень много финансов, инвестиции, бухгалтерский учёт… Это было вне сферы моих интересов, но зато первая учёба в другой стране и на иностранном языке дала потрясающий опыт. Я увидела, как сильно различаются системы образования в Испании и России. В Испании учиться (именно учиться) намного труднее, требования к сдаче экзаменов и письменным работам строже. Зато вся инфраструктура работает на тебя: кафе, библиотеки (открытые до часу ночи), чистые туалеты… Только учись, а все условия для этого созданы. Какой контраст с главным стоматологическим вузом страны, где в начале 2000-х приходилось писать карандашом, потому что ручки замерзали, где не было ни одного нормального туалета или буфета (зато был обмен валюты в здании ректората – привет лихим девяностым!).

Чему научил меня этот двухгодичный курс? В первую очередь справляться с новыми проблемами самостоятельно. Поток делился на группы по четыре-пять человек, и большинство заданий нужно было выполнять группами, в том числе делать финальный проект (что-то вроде дипломного). И вот я столкнулась с попытками командной работы в Университете Барселоны. Первые два или три «собрания» группы прошли одинаково. В течение часа или полутора мы обсуждали, как нам запланировать следующую встречу, на которой мы обсудим план следующих встреч, и как нам обсуждать планы так, чтобы работать эффективно. Когда прозвучал чей-то робкий вопрос: «А может быть, мы просто возьмём и поработаем?» – все удивились. К сожалению, во время этой учёбы пришлось столкнуться и с тем, что некоторым «коллегам» не чуждо враньё за спиной. Однажды меня элементарно подставили («Это должна была сделать Ольга, мы договаривались»), и я решила выйти из группы. Финальный проект и все остальные работы я делала самостоятельно. Было трудно, защиту финального проекта я частично провалила: мне зачли все предметы, кроме инвестиций, по которым повторную защиту перенесли на осень. В этот момент мне очень помогла моя подруга Настя, которая окончила этот же курс годом раньше. После полноценного рабочего дня она встречалась со мной, мы включали два компьютера (с её проектом и с моим) и разбирались, где я допустила ошибки и как их исправить. Пересдача, к счастью, прошла успешно.

Меня не раз спрашивали, трудно ли было учиться на испанском языке. Нет, именно учиться было нетрудно, лектор обычно осознает, что в аудитории есть иностранцы, и старается говорить внятно и размеренно. Сложности возникали в ситуациях вроде очереди за кофе в буфете, когда студенты о чём-то перекрикиваются между собой, а ты ничегошеньки не понимаешь. Или когда твою новую стрижку с энтузиазмом называют каким-то словом, а ты мучительно пытаешься сообразить, «классно» это или «стрёмно».

Но, конечно, важнейшее, что я получила от этой учёбы, – возможность поработать на позиции старшего специалиста по клиническим исследованиям в Барселоне. Всё было не так уж просто: студенческая виза права на трудоустройство не даёт. Теоретически можно найти контракт и с ним на руках запросить разрешение на работу (на 20 часов в неделю). Однако по факту это почти невозможно, так как сотрудники на полставки мало кому нужны, а заключать договор, пока разрешение не получено, тоже никто не хочет. Получается порочный круг: без контракта разрешение не получишь, а без разрешения контракт не подписывают. Моя учебная программа включала практику, и устроиться на неё должен был помочь университет. Мне предложили несколько вариантов, но они меня не заинтересовали, ведь с опытом старшего специалиста идти на позиции «с нуля» совсем не хотелось, да к тому же интересно было заняться именно привычными клиническими исследованиями. Кроме того, предлагавшаяся университетом практика оплачивалась на уровне 400 евро в месяц, мои накопления должны были скоро подойти к концу, и мне требовалось полноценное трудоустройство. Немного амбициозно для человека без разрешения на работу, да?

И я просто стала искать место привычным для меня способом: рассматривать объявления о вакансиях, рассылать резюме, ходить на собеседования. Довольно быстро нашлась компания, которая всерьёз мною заинтересовалась, и тогда я объяснила, что договор со мной лично заключить нельзя, но можно подписать соглашение с университетом. Это выгодно всем: я получаю работу, компания получает опытного сотрудника, за которого можно платить меньше налогов, чем обычно, а университет снимает с себя бремя устройства меня на практику. Так и вышло, и 14 месяцев я работала старшим специалистом по клиническим исследованиям, с полной нагрузкой, большой ответственностью, командировками, полноценной зарплатой и с дополнительными 1000 евро в месяц на такси и рестораны. Я облетела почти всю Испанию, включая Канары и Балеары, побывала во множестве больниц, пообщалась с крутыми трансплантологами и неврологами; было очень много приятного, но и многие иллюзии довольно быстро развеялись. Эта работа стала для меня бесценным опытом, позволила очень многое понять, в частности, изменились мои взгляды на карьеру. Я вновь пришла к выводу, что важно развивать не карьеру, а себя. Ведь этой работы не было бы, если бы не было учёбы в Университете Барселоны, а её, в свою очередь, не было бы без высшего медицинского образования.