Текст книги "Избранный"

 Начало

Каждую ночь мне снится, как моя мама целует меня в лоб, омывая мое испуганное лицо своими горячими солеными слезинками… Как с каждым разом ее объятия становятся все крепче и крепче, что начинало казаться – еще чуть-чуть и переломается пара моих ребер, что даже дышать становилось трудновыполнимой задачей. Как ее слова переполняются безграничной нежностью, и в то же время нескрываемой болью, и они отдавались в ушах оглушающим эхом… Словно  материнское шестое чувство подсказывало, что нам более не суждено будет увидеться. Как в последний раз…

И всякий раз все заканчивается ее криком всепоглощающей мольбы, когда полностью скрытый одеждой худощавый мужчина с ростом два метра увозит меня на черной машине… Мама изо всех сил бежит вслед за отъезжающим автомобилем, но, поскользнувшись на мокрой после дождя дорожке, падает навзничь. Бессильно бьет кулаками по луже, тем самым образовывая из нее фонтан. А вдобавок и так неуместные небесные капли смешиваются с бесконечным потоком ее слез… Чем дальше, тем хуже становится видно ее лицо, пока она не исчезает совсем из виду. Последнее – что видел, так это скрюченное тело, лежащее в луже. А дальше усиливающий дождь и беспросветная темнота…

 О нет, шесть утра, и я снова не могу спать! Сон, мучивший меня уже не в первый раз, выводил меня из душевного равновесия. К чему это все и почему он меня преследует? С досадой увидел себя взлохмаченного в небольшом зеркале, что стояло напротив моей кровати. Большое «удовольствие» смотреть на свое лицо, на котором диким образом расположились близко посаженные глаза цвета, доставшего мне от отца, и далее по списку: тонкие губы и огромный нос «картошкой» сочетались со скошенным подбородком и низковатым лбом. Хоть уши не торчали, и то хорошо. Приподнял свою заросшую челку, и удрученно осознал, что только пластический хирург мне в помощь, а не колдовство с волосами грязно русого цвета. Если бы лицом бы все ограничилось, но и ниже шеи дела не обстояли лучше, ибо рост мой не блистал цифрами выше среднего, а мускулатурой там и не пахло.

Мне было суждено родиться с диагнозом «детский церебральный паралич», но он не являлся единственной проблемой. Сколько себя помню, я всегда был болезненным мальчиком: постоянно простужался, травился, с прогулки приходил с вывихами и всякого рода травмами, а однажды мне «повезло» сломать левую руку, и она неправильно срослась и вечно ныла при переменах погоды. Дома я сидел чаще, чем ходил в школу, успеваемость вряд ли можно отнести к хорошей. В общем, я был потерян для социума. Зато проводил все свое свободное время за книгами, начиная с того дня, когда едва освоил навыки чтения, и такой предмет как «литература» был единственный, по которому я хватал самые лучшие оценки.

Мне было все равно что читать, сказку или романы, через мои руки прошла не только школьная, но также и вся наша домашняя библиотека, которая досталась мне от деда-плотника, погибшего до моего рождения. Он был малообразованным человеком и от того считал, что его дети должны всячески просвещаться, что означало обязательное самообразование, подкрепляемое классическим университетским. Библиотека – по сути символ того, как дед во имя своих идейных соображений всегда отказывал себе во многом и на последние деньги, оставшихся с вложений на образовательный счет, покупались книги лучших авторов. На такие мелочи как коммунальные платежи, одежда, еда и прочие необходимые вещи зарабатывала исключительно бабушка.

Надо признать, его жена с детьми не разделяли его энтузиазма, но последние будучи послушными детьми не смели ему перечить. Да и от бабушки не следовало возражений, а скорее потакала мужу, потому что видела в нем авторитета, что и внушала отпрыскам. Мама вспоминает, как она и ее двое старших братьев мечтали о вкусной еде, теплом доме и одежде и игрушках, но приходилось экономить буквально на всем, настолько не хватало бабушкиных финансов. Медсестрам ведь не так много платят, делить приходилось на пятерых.

Но больше всего мать не смогла простить своему отцу того, что он не дал ей быть с тем, кого она сильно любила, потому был он беден, как церковная мышь и глуп с руками крестьянина, зато красив словно голливудский актер класса «А», чего было явно недостаточно. Свидания проходили втихаря, но однажды о них донесли, и дома произошел громкий скандал. Мать боролась за право выбирать себе спутника жизни в одиночку, потому что ее никто не поддержал, только кивали, когда глава семейства бил ее ремнем, словно нашкодившую собаку. Все это происходило в выпускном классе, и в принципе, при желании можно было покинуть отчий дом и убежать жить своей жизнью, но воспитанные с пеленок покорность и пассивность к переменам в жизни взяли над ней верх. А тот парень вскоре уехал куда-то за лучшей долей, у них не было возможности попрощаться.

Под шумок нашелся более «достойный» кандидат с лучшим образованием и местом в юридической конторе. Мать уже успела вступить на отделение, славившим престижностью, и в коридорах учебного заведения произошла судьбоносная встреча с будущим мужем, где за ним числилась должность преподавателя, который приходил иногда читать лекции. Про таких как он говорят «Красив как Ален Делон», и в этом не не было ни грамма лукавства, более того, подобное сравнение пришлось ко двору еще из-за сходства с выдающимся французским актером, хотя у отца волосы слегка светлее будут. Будучи старше на десять лет, его можно было отнести к завидным женихам, а такой чести попасть в поле его внимания удостоилась простая студентка-первокурсница. Вначале новоявленный жених был галантным, чутким и обходительным, но после скорой женитьбы он стал проявлять отлично скрывавшееся все свое гнилое нутро. Поначалу обходился критикой всего, что касалось супруги, подчеркивая тем самым, что он – самое лучшее, что есть в мире. От психологического насилия до физического прошло полгода, и этому сильно способствовало его практически ежедневная привычка выпивать после работы, под предлогом, что работа сильно расшатывает его душевное состояние, тем самым деморализует.

Вот и тот день не стал исключением: изрядно напившись, впервые распустил руки, от чего беременная мной мать едва не перенесла выкидыш, настолько не жалел сил, вкладывая их в удар в основном по лицу и ногам. Ему кто-то донес, что до него были шашни с другим, а значит, из него сделали человека – заменителя.

Беременность проходила довольно проблематично, пришлось два раза ложиться в виду угрозы потери плода, и вкупе с домашней обстановкой не было и речи о том, чтобы продолжать учиться дальше. Взятый академический отпуск на год затянулся уже навсегда.

Деду как поведали о таком вынужденном шаге, не сумел сдержать свое недовольство, потому что не для ранней семьи он вкладывался в дочь, но выразил надежду, что это только временно. А на робкие жалобы об избиении дражайшим мужем всегда следовал ответ «Бьет – значит любит». Ведь в остальном зять просто образец идеального супруга, и надо только благодарить небеса за него, а не бегать и стонать по таким пустякам.

Когда шел восьмой месяц того, как мама носила меня под сердцем, произошла трагедия: дом, где жили дед с бабушкой, а также дяди, вспыхнул среди ночи, и огонь унес к утру четыре жизни. Следствие показало, что был поджог, но виновного так и не нашли. Единственное, что нам от них осталось, так это книги, которые дед перевез к вам в квартиру ранее, как только до него дошла весть о будущем внуке:

– Дети свое отчитали, теперь настала очередь внука знакомиться с шедеврами литературы, а то вырастет еще болваном, вроде тех, кто гуляет на местном заводе.

На почве сильных переживаний по поводу умерших близких, которых мать сильно любила при всех их недостатках, испытала преждевременные схватки, в результате чего мне пришлось появиться на свет раньше положенного времени. За мою жизнь врачам пришлось бороться не один день и даже неделю… Не желая того, но своим существованием я прибавил еще больше проблем девушке, которой едва исполнилось 18 лет. Ей бы гулять да жизни радоваться, но сложилось так, как сложилось.

Отец по-прежнему не видел проблемы в том, что он избивает и уничтожает морально женщину, которую он сам добивался. Его сердце не растаяло при виде новорожденного сына, а только еще больше подстегнула его к тому, чтобы покатиться вниз. От него помимо перегара несло еще чужими женскими духами, с подтверждением тому присутствовали следы помады на рубашках и звонки от неизвестных женщин в любое время дня и ночи, провоцирующие мои пробуждения с благим матом после долгих минут укачивания на материнских руках. Ни о каких нянях речь не шла, иначе, что это за мать такая?

Не только матери доставалось по полной программе, но и мне, потому что из-за меня вечно болеющего мать вынуждена была бросить свою временную, как ей, казалось, работу продавца, где не приветствовали постоянные отлучки от рабочего места, а значит, отцу пришлось самому нас прокармливать, что явно его не радовало. «Больной выродок» с парой затрещин – были еще мягкие проявления его чувств. Один раз не выдержав сцены очередного избиения, я набросился на отца, точнее на его ногу, и он с легкостью меня пятилетнего отбросил меня в дальний угол. Я, наверное, неделю лежал в постели, так как сильно болело все тело. С тех пор мне доставалась роль бессильно наблюдающего и тихо плачущего из-за двери своей комнаты.

Если у вас сложилось впечатление, что у отца не было светлой стороны, то спешу вас переубедить. Приступы агрессии у меня бывали не так часто, в остальное время воздержания от алкоголя он был просто флегматично настроенным человеком. То есть, он не давал ложные надежды на то, что он станет проявлять нежность и любовь по отношению к нам, и поэтому было морально проще переносить его перепады настроения, принимая его таким, каким отец и являлся.

Мои скромные успехи вроде тех, когда я с трудом, но сделал шаги, или нарисовал семейный портрет, его не вдохновляли, так как вместе с этим мне не достались способности к спорту и привлекательная внешность, что делало меня сосудом, наполовину наполненным отцовского разочарования.

– В кого ты такой пошел, рохля? – задавал он себе уже риторический вопрос. То, что я – его родной сын, подтвердил анализ днк, который сделал тогда, когда мне исполнилось около года от рождения. Для него была большая загадка: как у пары, которая могла бы посоревноваться по внешности с признанными красавцами из мира шоу-бизнеса, мог родиться откровенно некрасивый ребенок с серьезным физическим недостатком. И это временами выливалось в причину для ссор, где всегда крайней была моя мать.

Братьев-сестер у меня не было, но это не удивительно при периодических сильных избиениях, в том числе в область живота, от чего случались выкидыши. Чем не очередной повод изливать свою желчь вроде «Ты способна была выносить лишь урода». Как устроено мышление у человека, имеющего незаурядный ум и неспособность связать причинно-следственную связь?

Вот так, я и мама были одни в этом жестоком мире. Ни друзей ни родственников, ни просто сочувствующих. Лишь один гамадрил, отравляющий жизнь своим родным. Идти нам было некуда, чем он пользовался на всю катушку. И поэтому у нее не хватало духу обратиться в полицию, боясь усугубить и без того паршивое положение.

Когда мне исполнилось восемь лет, у отца появилась любовница вдвое младше него, которая вскоре после начала бурного романа забеременела, и ею был поставлен ультиматум: или он он разводится, или она делает аборт. Горе-папаша видимо хотел идеального ребенка, и поэтому предпочел свалить к ней, оформив квартиру на нас, потому что, ему не хотелось возиться с судебными делами. Не знаю, как у них сложилось, но не поверите, я был благодарен той даме, ведь благодаря ей закончились издевательства с пытками, коими лично я был сыт по горло. Да и мать не особо печалилась, потому что она его и не любила, и каждый день жалела, что позволила себя захомутать, а лучше годы уже не вернешь. За одной проблемой пришла другая: надо было на что-то жить. Меня планировалось отдать в интернат, где бы я проводил там пять дней в неделю. На помощь пришла старенькая соседка, которая давно жила в полном одиночестве, и общение с ребенком был для нее хороший вариант, даже отказалась от денег, приговаривая, что ей только в радость помочь.

Недолго музыка играла, и на горизонте появляется новый «папа». С отчимом мама познакомилась в очереди в магазине, куда она зашла после работы. Незнакомцем было отмечено, что негоже такой красивой женщине таскать тяжести, и слово за слово, закончилось это все тем, что он подвез ее на своем автомобиле. Неудивительно, что он положил на нее глаз: обладательница 170 см роста, стройной фигуры с тонкой талией, длинными прямыми ногами, шелковистыми каштановыми локонами до лопаток, кошачьих зеленых глаз, прямого носа, пухлых губ, в общем всего, чего мне не досталось по наследству. Во время супружеской жизни с бывшим мужем ее красота начало было угасать, ведь синяки не успевали сходить, а раны – заживать. Да и отощала сильно, от чего домашнему тирану было явно спокойно, и это одновременно при его изменах, о которых известно было даже фонарному столбу у нашего балкона.

Спустя полгода они поженились, чему не помешали отсутствие общих интересов и взглядов, им было достаточно той бурной страсти.

Что же до меня, то не сказать, что отчим мне сразу понравился, но поскольку он проявлял ко мне что-то похожее на отеческую заботу, то постепенно я привык к его присутствию в нашем доме. И мне было отрадно смотреть на счастливую родительницу, чья красота еще больше расцвела с появлением блеска в глазах и расслабленности в движениях.

Идиллия длилась, не больше не меньше, два года. Ее прервал один вечер, когда родители вернулись из гостей. Они очень сильно скандалили. Я же сидел у себя и не высовывался, поэтому сначала я слышал крики, а потом звук шлепка. После –  сдавленно-удивленный мамин возглас, и слезы… Настолько неожиданной была та сцена, что мне не пришла идея выскочить и защитить слабую сторону, и закончилось это так же внезапно, как и началось.

Отчим тут же бросился просить прощения, занимался самобичеванием, что это впервые, что это не в его принципах, и это было состояния аффекта. Стал наговаривать кучу нежностей о том, какой он сволочь против нее – идеальной, красивой, заботливой, неповторимой и т. д. Торжественно клялся, что такого больше не повторится.

Мама ничего не отвечала, но постепенно ее истерика прекращалась, пока совсем не стихла. Далее они ушли к себе.

Стоит ли говорить, что данное отчимом обещание не было сдержано? Второй раз был через полгода, только уже прямо на моих глазах. Причина для этого была пустяковая (даже при веских причинах, конечно, никого не стоит бить): он приревновал ее к бизнес-партнеру, с которым она переписывалась по рабочим делам. Коллега был видный молодой человек, достигший отличных карьерных высот в своем бизнесе, и по поручению сейчас мать с ним сотрудничала. Ей было предложено сходить на ужин, чтобы обсудить последние формальности перед составлением договора. Дома пребывал в ревностном духе отчим, залитый к тому времени целой бутылкой вина, не единожды обрывавший телефон звонками с менторским тоном, из-за чего батарея села полностью. Швырнув трубку об стену, и превратив ее в кусок бесполезной кучи стекла и железа, он не мог успокоиться, градус только усиливал его гнев. Возвращение матери не принесло ничего кроме, новой порций ударов и самых изощренных проклятий. Попытка заступиться за нее обернулась для меня выбитыми передними верхними зубами в количестве двух штук.

Терпеть его приходилось до моего пятнадцатилетия. Меня донимал вопрос: а почему собственно за такого урода надо держаться? На что следовал ответ: сердцу не прикажешь. Любить своего палача… Нет, такое превыше моего понимания. Исчез отчим довольно неожиданным, хоть долгожданным, образом.

Однажды спустя полгода я узнал от знакомых, что отчима зарезали в баре, куда он пошел опрокинуть рюмочку по случаю моего дня рождения, Он там повздорил с одним постоянным посетителем, уже напившимся в полный хлам, слово за слово, и они поболтались до драки с поножовщиной. Первый удар тут же стал роковым – в область сердца, смерть наступила мгновенно. Того драчуна приговорили к нескольким годам заключения и посадили в тюрьму, где он и отбывает свой срок. Испытывал ли я какие-то эмоции вроде печали или радости? Отнюдь, абсолютно никаких. Для меня отчим умер еще тогда, когда он впервые поднял руку на мою мать. Физическая смерть была просто последней формальностью или гвоздем в его гроб, не более того. Слишком большая честь даже думать о нем, человеке, который никого не любил, даже самого себя. Я только спросил, знает ли об этом моя мать, на что получил утвердительный ответ.

Вспоминаю тот вечер, когда она пришла домой после работы с подарком для меня, ее лицо было несколько тронуто печалью, но она прилагала усилия не подавать виду, наоборот поздравляла как можно более беззаботно и непринужденно, как будто ничего не произошло. Правда, все же сказала, что сегодня мы будем исключительно вдвоем. Я еще тогда будучи наивным малым решил, что этот тиран сделал мне типа подарок в виде своего отсутствия.

А на следующий день после праздника о нем никто и не вспоминал. Что ж, собаке – собачья смерть. Так мы снова стали жить вдвоем. В доме воцарился покой и тишина, на этот раз окончательно.