Текст книги "В следующем году в Иерусалиме?"

– Но мы же лучше стариков разбираемся в современных технологиях. Почему он, неуч, оттого что давно здесь живет, не хочет уступать место тому, кто может принести стране больше пользы?

– А почему он должен тебе, пигалице из России, приехавшей на все готовенькое, уступать место ведущего специалиста? Вспомни, у нас в Ленинграде, где населения столько же, сколько в Израиле, не способны были найти жилье даже для сотни людей, бежавших из Азербайджана. И лучшие места в НИИ чужим никогда не уступают. Вотики двадцать лет строят государство, а ты уехала от хорошей жизни и сразу хочешь жить еще лучше. И для страны пока что ничего не сделала, требовать не имеешь права!

– Они мне не дают возможности сделать ничего, кроме разве что мыть полы в магазинах, не хочу, не буду! Тетя Оля, а Вы знаете, почему последняя алия выехала из страны? Вы слышали анекдот?

Мы с Никой пьем чай в ее маленькой комнатке университетского общежития, распаляемся и, кажется, уже ненавидим друг друга. Нет, так нельзя, надо кончать бессмысленный спор.

– Девочки, не ссорьтесь. Вы обе по-своему правы. Но вопрос очень сложный, нам не решить его, – озабоченность мамы понять можно: хочется, чтобы дочери было комфортно.

– Ольгуша, если хочешь увидеть красивую Беер-Шеву, я тебя приглашаю пойти разносить с нами рекламки. Мы вчера перед твоим приездом получили новую порцию, полтонны печатной продукции, с которой надо за три дня разделаться. Согласна?

– Конечно. Надо же увидеть, как и что вы тут делаете.

– Герка в сумке на колесиках подтянет пакеты ближе к месту действия. Мы у него возьмем часть в свои сумки через плечо и пойдем по моему маршруту, а он двинется с колесиками своим путем.

Саня и Гера, по образованию и специальности химики, уже пару лет здесь подрабатывают разноской рекламы. Они нашли бизнесмена, рекламирующего товар нескольких фирм одежды, обуви и косметики, получают у него тонны красивых рекламок и разносят их по определенному району города. Район находится недалеко от дома, так как машины у них нет, приходится вышагивать с тяжелой ношей почти ежедневно в любую погоду. Дочка сердится: «Неужели, родители, я вас не прокормлю? Бросайте свой рабский физический труд!» Но родители непреклонны: зачем сидеть на шее дочери, когда можно зарабатывать самим. К тому же деньги не лишни, физическая форма сохраняется и меньше времени проводишь со свекровью, которая как раз сидит дома и дает указания. Даже у такой ангельской невестки, какой была моя подруга, за долгие годы совместной жизни иссякало терпение («Совланут, совланут!» – лозунг евреев).

В течение трех часов мы ходили по улицам с многоэтажными домами и засовывали красочные бумажки в почтовые ящики. Они рядами выстраивались внизу в парадных, которые поражали чистотой, уютом и безлюдьем. Затем городские многоэтажки уступили место виллам и коттеджам, а почтовые ящики уже были прикреплены к заборам и оградам. Виллы отличались по архитектуре, утопали в зелени и цветах, разносить рекламу оказалось даже интересно. Но ноги заплетались.

– Ольгушка, правда, симпатично? Я по этому микрорайону иду с удовольствием, даже не знаю когда лучше – на восходе или при мягком розоватом освещении закатного солнца.

– Санечка, но признаться, я устала как собака, а ты нет?

– Конечно, устала, но не так, как ты. Я же не новичок, втянулась, уже не мыслю себя без этой работы. Представляешь, летом с мая до октября, даже рано утром и вечером температура не опускается ниже 25–28 градусов, тогда тяжеловато. Или хамсин, или зимой дождь и слякоть, всякое бывает…

Санечка, такая мягкая и легко ранимая, теперь предстала передо мной в совсем другом свете – твердой несгибаемой ленинкой.

– Мы уже движемся по направлению к дому. Поедим и сразу в бассейн, усталость как рукой снимет. Я стараюсь ходить туда после работы, и Герка тоже.

В свободный Санин день мы договорились встретиться в Иерусалиме.

Встретились, как водится, на тахане мерказит. Невысокую чуть располневшую фигурку в брючках и футболке я увидела еще из окна автобуса. Мы обнялись и поцеловались.

– Санюшка, красотка, ты почему не в шляпке? Солнца не боишься?

– Ольгушка, во-первых моя седая грива защищает от любых лучей. Во-вторых, тебе большой привет от Герки, он обрадовался, что я буду с тобой, а он без помех разнесет всю нашу рекламу; в – третьих, я придумала, с чего мы начнем прогулку по Иерусалиму. Мы сейчас поедем в библейский зоопарк.

– Интересно, я даже не слышала о нем. Но все равно согласна. Где он находится?

– Увидишь!

Библейский зоопарк расположился на склоне одного из холмов Иерусалимских, переехал он туда не так давно, – плод совместных усилий муниципалитета города, министерства туризма и, конечно, многих спонсоров (не без них же!). Зоопарк представляет собой современный Ноев ковчег, поэтому он Библейский. В нем собрано каждой твари по паре, и таких пар или семейств – больше тысячи видов млекопитающих, птиц и пресмыкающихся. Главная цель – показать упомянутых в Библии животных, живших на территории Израиля, большая часть которых истреблена, и показать редких животных, которые находятся под угрозой вымирания. Все это я прочла в билете – путеводителе по зоопарку. А потом увидела воочию на склоне высокого зеленого холма.

На воротах значилось: «Библейский зоопарк им. семьи Тиш».

Дорожка от входа поднимается серпантином вверх по зеленому склону почти до самой вершины. По обе стороны асфальтированной дорожки среди лужаек и рощ раскинулись домики-вольеры, высокие, выше деревьев клетки с птицами, а на прудах и протоках резвились диковинные водоплавающие птицы. Эти птицы с разными хохолками и клювами плескались в многочисленных причудливых форм водоемах, выходили и выбегали на лужки, не боялись проходящих тут же людей. Все жили в любви и дружбе. Хищных животных, мне показалось, не так много, больше пернатых, и копытных, и приматов.

Но, конечно, самое интересное – это «страна библейских животных». Она раскинулась в конце зоопарка, на выжженном солнцем пустынном пространстве длиной не меньше километра. Слоны, жирафы, гиппопотамы, бизоны, косули, зебры (даже, кажется, за камнями львы) мирно прогуливались на воле, не очень отгороженные друг от друга, а над ними по высоко вознесенной деревянной эстакаде двигались посетители, с интересом наблюдая, как в естественных условиях животные едят и общаются между собой. Прямо с эстакады открывался вид на склон другого холма – голого, как в библейские времена. Такого зоопарка я еще не видела. Посетителей было меньше, чем животных. Мы обратили внимание на ортодоксальное семейство: бородатого в кипе и черном костюме папу и нескольких разновозрастных мальцов, крутившихся вокруг его ног.

– Санюша, посмотри: старец с бородой! Чем не Ной?

– А рядом мелкота – его сыновья: Сим, Хам и Яфет.

Теперь можно было ехать в город.

– Ты знаешь, я каждый раз, приезжая в Иерусалим, кидаюсь в Старый город. Но сегодня, пожалуй, обойдусь. Давай гулять только по современным кварталам.

– Согласна. Предлагаю поехать в парки около Кнессета.

– Кнессет я уже видела и гуляла там, но это действительно красивое место. Едем.

Подруга интеллектуалка знала массу подробностей об этом «Демократическом Треугольнике», куда мы вскоре добрались.

– Ольгуша, не удивляйся, демократический треугольник – это Кнессет – законодательная власть, правительство – исполнительная (они в одном громадном комплексе зданий) и правосудие – Верховный Суд. Здание Верховного Суда стоит выше всех, символизируя его главенство. Все построено не так давно, последнее здание Верховного Суда. Кстати, его строительство, как и здания Кнессета спонсировал Ротшильд, который умер в 1957 году (позже его жена).

– А мы туда пойдем?

– В Кнессет туристов пускают два дня в неделю, сегодня он закрыт. Верховный Суд не только высшая судебная инстанция в государстве, он является также Высшим Судом Справедливости. В здание может войти каждый с воскресенья по четверг с 8.30 до 14.30, никаких пропусков не нужно, просто пройти контроль службы безопасности на входе. Нельзя приходить с большими сумками, фотоаппарат не запрещен, сможешь снимать все, кроме залов заседания суда.

Да, высший Суд Справедливости внушил мне уважение сложной конфигурацией белокаменного здания, которое не просматривалось с одной стороны. Здание поделено на части, они имеют разные формы и разные названия, хотя и совмещаются очень органично друг с другом, образуя слаженный ансамбль. Например, место, где располагается внушительная, на 50 тысяч томов библиотека, называется «Дом Врат». Книги расположены по кругу, в три яруса. Здесь, как и во всем здании, посредством архитектурных элементов выражены такие абстрактные понятия, как «закон», «справедливость» и «истина». Мотив прямой линии символизирует закон и истину, а справедливость выражена круглыми формами. Вдумайтесь, насколько это верно!

Но еще более сильные эмоции вызвали у меня внутренние «пространства дворца» (иначе не назовешь их, это не интерьеры!) – залы, галереи, коридоры, и всюду было естественное освещение. Льющийся отовсюду мягкий ненавязчивый свет, иерусалимский камень, чудесного дерева скамьи, скромная и такая уютная отделка и арки, окна, арки!!! Там хотелось гулять и гулять. Двор с арками был разделен на две части водным каналом, в котором отражается небо, ибо «правда произрастает из земли, и справедливость отразится с небес» (Псалмы). По арочной галерее, что идет по парку, можно перейти в Кнессет. Уходить не хотелось. Но мы все-таки ушли.

Во второй половине дня мы прогулялись по улице Яффо.

Каждый раз, приезжая в Иерусалим, я стараюсь пройти пешком по главной улице города, которая протянулась от Старого города к автобусному вокзалу. В начале Яффо в последние годы построили и продолжают строить величественные муниципальные здания и богатые отели типа «Хилтона».

С правой стороны от Яффо ближе к Старому городу когда-то земли приобретали монастыри и церкви различных христианских организаций. Кусок земли занимает Русское подворье с собором св. Троицы, здесь же Эфиопская православная церковь с черным куполом, здание Армянского патриархата, французский собор Нотр-Дам и госпиталь Сан Луи, недалеко Англиканская церковь святого Павла.

«Павел, или в юношестве Савл, был одним из последователей Иисуса. После смерти Учителя он ходил по синагогам и проповедовал от имени Иисуса, но евреи его не слушали, так как не находили ничего нового в проповедях, похожих на слова пророков Исайи и других. Тогда, сменив имя Савл на Павел, он принялся обращать в новую веру язычников, для чего объехал много стран, где проповедовал лично. Учение Иисуса и послания Павла вошли позже в Новый завет, в отличие от еврейской Библии – Ветхого завета. Павел был казнен в Риме за проповеди новой веры среди язычников, но влияние его с течением времени возрастало».

Если свернуть с улицы Яффо на улицу Штрауса и пройти пару кварталов по оживленной транспортной магистрали, попадаешь в совершенно особый мир – Меа Шеарим. Я попала в этот ультрарелигиозный район в первый свой приезд в Иерусалим и была изумлена как его видом, так и видом его обитателей.

Узенькие, довольно темные улочки, особенно по сравнению с яркостью торгового центра, тротуары в двадцать сантиметров шириной, старые двухэтажные из грубого камня дома, где верхний этаж нависает над нижним, обшарпанные в рваных афишах стены, железные лестницы и переходы, грязь и мрак. Именно так выглядели гетто в европейских городах в прошлом веке. И вот оказывается, в таких условиях живут некоторые евреи и в конце 20 века в процветающей цивилизованной стране. Такого я не ожидала!

Жители района Меа Шеарим выглядят вернувшимися из маленьких польских или украинских местечек, так живо нарисованных Шолом Алейхемом. Мужчины – в черных лапсердаках и шляпах, из-под которых до плеч висят завитые пейсы, или в белых и коричневых халатах, или в двух, одетых один на другой. Из-под халатов торчат тонкие ножки в чулках, на головах надеты меховые огромные шапки. У молодых и старых иудеев бороды и, как правило, очки в металлической оправе. Попробуйте с утра до ночи в полумраке синагог читать страницы Торы или талмуда, напечатанные мелким шрифтом!

Еще колоритнее смотрелись жены и дочери правоверных иудеев. В париках, шляпах или мешках на бритых головах, в платьях, полностью закрывающих в самую жаркую погоду руки и ноги. И хорошенькие, кудрявые маленькие ребятишки, мальчики с пейсиками до плеч или ниже, в белых рубашечках и бархатных черных безрукавочках, девочки в длинных приталенных платьицах с пуфами и рюшами. Дети как будто сошли с фотографии моей прабабушки. Передвигаются правоверные чаще всего семьями: папа, мама и семь-восемь детишек: от грудничков в коляске до достигших половой зрелости.

В первый приезд в Иерусалим у меня было слишком много впечатлений, Меа Шеарим – одно из них.

Сегодня Саня согласилась погулять по Меа Шеарим и посмотреть более детально на его жителей. Мы свернули с этой центральной улицы на узкую боковую, дома на ней с закрытыми дверями и зашторенными окнами выглядели безжизненно, да и людей было мало.

– Ольгуша, только прошу тебя, не фотографируй ортодоксов с близкого расстояния. Они этого не любят, будут кричать, могут даже стукнуть, как впрочем, и мусульмане.

– Хорошо, ты будешь вставать рядом с колоритными типажами, а я буду снимать тебя…

– Хочешь, зайдем в магазин, где продают религиозную одежду, только без камеры.

В этом квартале как и повсюду, было полно магазинов, но основной товар – предметы религиозного культа и соответствующая одежда: шляпки и головные мешки, платья до пят, черные лапсердаки, лакированные туфельки, ну и, конечно, ювелирные изделия: как же еврею без золота-бриллиантов? В одном из маленьких магазинчиков я купила красивый на серебряной цепочке кулончик из Эйлатского камня, кстати недорогой. Пока мы шли по старым узким улицам, а я незаметно фотографировала их обитателей, подруга рассказывала разные разности об их интересной жизни.

– Что происходит за закрытыми дверьми и зашторенными окнами правоверных иудеев, знает только Бог. Да и Он, наверное, не догадывается, какой разврат, какое кровосмесительство процветает среди добропорядочных отцов семейств, еженедельно читающих Тору. Представляешь, в те дни, когда жена запрещена мужу, отец спокойно может разделить ложе со своими взрослыми дочерьми. Причем дочь не смеет отказать отцу и тем более не может признаться матери в грехе.

– А когда жена не запрещена мужу?

– Не запрещена жена мужу по закону Торы в периоды, когда больше всего шансов забеременеть. И по закону Торы прерывать беременность запрещено, потому что главная ценность семейной жизни – дети, их должно быть, чем больше, тем лучше. Появившегося очередного ребенка и от жены и от дочери воспитывают сообща: одним больше, одним меньше! Да, еще, ортодоксальная женщина должна окунуться в воду миквы, чтобы быть чистой. Поэтому в фирмах, где трудятся правоверные женщины (такое редко, но бывает), в туалетных комнатах есть биде и сотрудницам даются специальные перерывы для «очищения» несколько раз в день. Вот как!

– По-моему, у мусульман в туалетных комнатах тоже есть подобные устройства. Ведь они в туалетах все подмываются, а не подтираются, как православные. Туалетной бумаги там нет, только кувшинчики с водой.

– Еврейской женщине принадлежит честь зажигать свечи, символ еврейского дома, перед наступлением субботы. Перед зажиганием свечей принято опускать несколько монеток в копилку на благотворительные цели. После зажигания прикрывают глаза руками и произносят благословение.

– Знаешь, мне по душе Израильское правило совершать благотворительные поступки и сообщать всему миру об этом. Я обратила внимание, что на каждом здании, парке, садике, скульптуре пишут сперва кто финансировал, а потом что это такое. На том свете зачтется, и пусть страна знает героев. А у нас нет таких героев, каждый богатенький тратит деньги на себя любимого.

– Что касается правоверных мужчин, так они не утруждают себя трудом ни в шаббат, это дело святое, ни в будни. Наверное, время, проведенное в постоянных молитвах, отнимает у них все силы!

– А может быть чтение Торы с утра до ночи, обсуждение проблем в синагоге, игры с кучей ребятишек, выяснение отношений со своими женщинами отнимает у них все силы?

– Знаешь, Ольгушка, моя Ника звереет, когда говорит об этих пейсатых. Они говорят, что Тора категорически запрещает не только работать для общества, но и держать в руках оружие. Даже, если враг подойдет к вашему дому и захочет ударить вас по щеке, подставьте ему другую щеку. Шутки шутками, но ортодоксы отказываются служить в израильской армии, оправдывая свое нежелание Высшим Законом. Они заявляют: «Пусть нас защищают дети наших неверующих соседей, мы за них будем молиться». Неверующие соседи за такое отношение готовы закидать камнями правоверных. И налоги платить правоверные отказываются, и участвовать в любых общественных делах на благо государства они не хотят. Но при этом требуют повышенного к себе внимания и льгот как представители неотделенной от государства религии.

К концу нашей прогулки я поняла, что когда церковь является институтом государства, а государство окружено фанатами другой веры, очень сложно жить в такой стране.

Мы снова вышли на улицу Яффо и оказались на маленькой площади под названием Давидка. В центре ее стоит памятник легендарному миномету Давидка, производившему во время Войны за независимость в 1948 году страшный грохот и наводившему ужас на арабов. Он, можно сказать, брат нашей славной Катюши. На пьедестале Давидки высечены слова Всемогущего, обращенные к жителям Иерусалима: «И буду всегда оберегать и защищать этот город».

Для меня самое привлекательное место улицы Яффо – это главный иерусалимский рынок «Михане Иегуда» или проще – шук. Типичный восточный базар, шумный, довольно грязный, тесный, но невероятно колоритный. «Шекель, шекель!» – слово, которое явственно слышится, как только ты входишь на рынок, оно висит в воздухе и зазывает покупателей. Я даже не поняла: торгуют арабы, евреи или те и другие? На прилавках овощи и фрукты, яркие и пахучие, за ними в нишах мясные ряды, рыбопродукты, специи и пряности. А какие булочки и питы на каждом углу, на каждой тележке! Купить, или, по крайней мере, попробовать хочется все. Рынок манит не только покупателей, но и арабов-смертников. Через месяц после последнего моего посещения рынка какой-то мусульманский фанатик в самой гуще народа взорвал себя и еще человек сорок находившихся рядом.

Соседние с рынком дома и дома напротив – это старые двух-трехэтажные постройки начала 20 века, они довольно обшарпаны, магазинчики в них маленькие и неказистые. Напротив рынка в маленькой часовой лавочке я обычно меняю доллары на шекели. Шекель – денежная единица, уважаемая в стране. Доллары израильтянам ни к чему, их они получают только при выезде, да и то в ограниченном количестве. Менять валюту в банке – это целая история, пока еще банк найдешь. А тут, в часовой мастерской, знают приезжие, есть продавец, который без слов берет доллар и дает шекель с минимальными потерями.

Незаметно наступили сумерки. Мы перешли на противоположную сторону улицы Яффо в фешенебельный торгово-развлекательный район между улицей Кинг Джордж (в честь английского короля) и пешеходной улицей Бен Иегуда, названной в честь создателя современного иврита. Здесь в каждом здании находятся офисы больших и малых фирм, банки, магазины и ресторанчики, а вокруг кипит и шумит толпа гуляющего, покупающего, пьющего и вкушающего народа.

В шаббат, то есть во вторую половину дня пятницы, жизнь этого пешеходного центра замирает, но тем интереснее наблюдать, как происходит пробуждение к свету и шуму в субботний вечер. Однажды я оказалась на пересечении Бен Иегуды часов в пять вечера, на безлюдных мостовых появились первые прохожие и открылись двери нескольких кафе. Я наблюдала, как официанты поднимали жалюзи, затем включали свет в витринах, выносили легкую разноцветную пластмассовую мебель, накрывали столики и включали музыку. Появились уличные музыканты и продавцы-лотошники, разложили свои причиндалы и начали зазывать публику. А красиво одетая публика, поначалу редкая, но вскоре многочисленная, заполняла тротуары, магазины, кафе и ресторанчики. Публика гуляла, радовалась, покупала, как мне казалось, все подряд, ела и пила, и веселилась, и танцевала. Постороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что здесь, где сейчас яркий свет, музыка и жизнь бьет ключом, всего лишь 30 минут назад был мрак. Вокруг было пустынно, а все эти мужчины и женщины сидели тихо в ожидании окончания дня законного отдыха, когда НИЧЕГО делать не надо и нельзя!

На следующий день у меня была автобусно – пешеходная экскурсия «Иерусалим – город трех религий», экскурсия, как всегда продолжительная и интересная. Мы посмотрели храмы на Масличной горе, прошли скорбный путь Христа, дошли до Голгофы, увидели там на камне красные пятна крови Христа. Я к этому дню в Иерусалиме уже много чего видела религиозного, и кое-что узнала об иудаизме и христианстве. Но в каждой экскурсии появлялось новое знание, иногда вызывающее вопрос: не дурят ли нас, туристов.

– У евреев первично Знание, у христиан – Вера. Ничему не верь, говорят евреи, отсюда Фома неверующий.

Я была согласна, что тяга к знанию делает людей активными, это характерно для евреев. Вера, особенно у православных, делает людей пассивными, ждущими манну небесную.

– Каждые четырнадцать поколений в мир приходит Мессия: Ной, Авраам, Исмаил, Давид, …Иисус… Так вот, евреи знают, а христиане верят, что Мессия должен войти в Иерусалим через ворота Милосердия обязательно на белом осле на пасху на круглую луну. Если после смерти выдающий себя за Мессию воскреснет, значит, именно он и есть Мессия. Попытки выдать себя за Мессию были, и не одна, но пока они не увенчались успехом. Мессия не пришел.

– Под Голгофой лежат останки Адама, первого человека. А вот и щель, по которой стекала кровь Адама.

– С горы Елеонской взирал на город первый русский паломник Даниил в 12 веке. По преданию он сказал: «Есть же святой тот град Иерусалим, и около него горы каменны, велики и высоки, никто не может не прослезиться». Может быть…

Что касается мусульманской религии, то, пожалуй, новые сведения я получила на Храмовой горе, где на месте разрушенного Храма Соломона в 12 веке возвели самое величественное сооружение Ближнего Востока – мечеть Омара, или, как ее еще называют, мечеть Скалы. Ее голубые изразцы, увенчанные золотым куполом, видны из многих точек Иерусалима.

– Мечеть возвели на краеугольном камне на верхушке горы на том месте, где по преданию Каин убил Авеля. На этот золотой купол ушло тогда восемь килограммов драгоценного металла! За последующие столетия покрытие много раз переделывалось, сегодня золотой блеск создается с помощью химии.

– Внутри мечеть двумя рядами колонн делится на три круга, в среднем круге как раз и находится святыня Соломонова Храма – глыба белого известняка. От нее произошло название – мечеть Скалы.

Наша группа стояла на священном месте перед одними из четырех врат, ведущих внутрь восьмиугольной мечети Омара (восточные – врата Давида, северные – врата Рая и южные – главный вход) и слушала интересный рассказ экскурсовода. Не дождавшись конца повествования, от группы отделилась одна самостоятельная дамочка в белых носочках, босоножках и красной шапочке и направилась ко входу в мечеть.

– Куда Вы идете? Пускают только мусульман! – крикнул ей вслед экскурсовод.

Но она, не поворачиваясь, продолжала идти. Охранник – араб молча встал в дверях, сложив руки на груди крест-накрест. Она громко попросила по-русски:

– Пустите, пожалуйста. Я хочу посмотреть мечеть.

Он не шевелился, только бросил на нее свирепый взгляд.

– Может быть, надо снять обувь? Я сниму, – пообещала она непреклонному арабу. В ответ он рукой показал на выход.

– Нахал какой! В наши церкви любой может войти, никто слова не скажет, – дамочка возмутилась не на шутку. – Теперь я понимаю евреев. Гады они, мусульмане!

– Вы только потише выражайтесь, а то поймут и стукнут. Не посмотрят, что Вы дама солидного возраста.

– Скажите спасибо, что группу пустили на территорию во время намаза. Обычно неверным не разрешается заходить.

После этого небольшого приключения гид продолжил рассказ.

– Если пройти фонтаны для омовения, можно попасть в мечеть Аль-Акса. Она тоже воздвигнута в 7 веке на руинах уже христианской базилики, построенной императором Юстинианом в честь Пресвятой Девы в 6 веке.

– Зал этой мечети так же, как и мечети Омара, разделен колоннами на три части. В северном крыле обозначено место, откуда по мусульманскому учению вознесся на небо пророк Мухаммед. В громадных подвальных помещениях, известных под названием Соломоновых конюшен, во времена крестоносцев действительно были конюшни тамплиеров.

– Чтоб вы знали, в Старом городе есть 27 мусульманских храмов, а всего в Иерусалиме их 34.

Ничего не скажешь, впечатляют мечети, а еще больше – сегодняшняя суровая мусульманская обстановка.

Ну как же быть весной в Израиле и не прочувствовать Песах, пожалуй, главный из израильских праздников, «который знаменует освобождение еврейского народа от египетского рабства и Исход евреев из Египта более 33 веков назад».

Особо празднично отмечаются первый и последний дни пасхальной недели. В первый и второй вечер справляют пасхальный седер, когда собирается вся семья и проводится торжественное мероприятие. Пасха в этом году начиналась 20 апреля, как раз накануне моего отъезда домой, я очень удачно попала на семейный седер.

Как положено – за восемнадцать минут до заката солнца мы расселись вокруг стола. Во главе по древнему обычаю сидел старший мужчина в доме: им был Селиг – Эллин зять и Линин муж. По обе стороны от него разместились домочадцы и гости, я насчитала 12 человек. Стол был накрыт по всем правилам. В центре на блюде лежала маца, рядом на специальном подносе были разложены пасхальные ингредиенты, напоминающие дни Исхода:

горечь рабства (хреновый корень),

тяжесть подневольного труда (комок из тертых орехов с яблоками, корицей и вином),

зарезанный накануне Исхода агнец (куриная косточка),

храмовые жертвы (яйцо),

символ надежды (пучок зелени петрушки) и

подсоленная вода в кувшинчике, символизирующая слезы прошлого.

Перед началом и в процессе трапезы отец семейства и бабушки по очереди читали на иврите молитвенные слова, сопровождаемые песнопением. Торжественный ритуал предписывает младшему члену семьи задать четыре вопроса о том, чем этот день отличается от прочих дней. После каждого ответа положено выпить бокал вина, таким образом, в этот вечер нужно выпить четыре бокала вина и заесть его хлебом бедности – мацой.

Сидящие за столом по-разному относились к происходящему. Салиг и Лина явно веселились, старшие мальчики почтительно слушали, а младшая сестренка от волнения сразу заплакала и продолжала лить слезы, отказавшись есть. Все ее успокаивали, она вытирала глазки и продолжала хлюпать носом. После выполнения ритуальной части и омовения рук в подсоленной воде ужин пошел как обычно, символические предметы заменились вкусными блюдами. А торт из мацовой муки (кислое тесто есть в Песах категорически запрещается) оказался не хуже обычного, я разницы даже не заметила.

Седер прошел оживленно и весело, народ наелся до отвала, кое-кто (включая и меня) даже принял фестал.

Теперь я могла спокойно покидать Израиль.

Семейству на прощанье я громко произнесла знакомую фразу: «На следующий год в Иерусалиме!».