Текст книги "Моё счастье"

Родительский дом, который строил ещё наш дедушка, требовал большого ремонта и, соответственно, денежных вложений. На наших сберкнижках денег не было. Они закончились, когда наши дети стали поступать в высшие учебные заведения и я устроился работать главным лесничим в «Вологодские топливные биотехнологии». (Тем более, меня туда давно звали и зарплата там была значительно выше моих предыдущих заработков). Проработал там три года. И уже окончательно вышел на пенсию. Правда, дома сидеть не пришлось: по просьбе коллег выезжал в лес на отводы делянок под рубки ухода, главное пользование; консультировал. То есть делал то, что умел. Да и дома дел хватало. Держали коз, поросёнка, кур, индоуток, собак. Они все тоже требовали ухода.

Из наград имею грамоты. Одна от Министерства лесного хозяйства, значок за 10-летнюю безупречную службу в государственной лесной охране. За содействие выполнению планов и в честь профессионального праздника получал денежные премии. Это было существенней… И ещё – значок «Молодой гвардеец пятилетки» за велопробег со школьниками Вологда -Великий Устюг (проехали по населенным пунктам Вологодчины где-то 670 километров). Это – официальные награды. А неофициально имею орден, которым горжусь. Но это – уже другой рассказ.

Вырастили с женой Ниной Михайловной четырех дочек и сына. В настоящее время у нас двенадцать внуков. У дочки Юли – дочь Лиза и сын Саша; у Ирины – сыновья Артём и Кирилл; у Оли – дочь Настя и сын Максим; У Наташи – дочери Даша, Диана и Катя, у сына Вячеслава – дочери: Полина, Меланья и Есения. И самая младшая на сегодняшний день – это Есения. Ей исполнился один годик. А самый старший из внуков – Артём. Ему двадцать три года.

Любил и люблю путешествовать по лесам и озёрам. И, вообще, жить люблю!

Я, с коллегами в ресторане отмечаем очередной праздник

Я на Каменке

Рабочий кабинет автора

Слева – направо: Марков Борис Васильевич, – профессор, академик; сзади его жена Ольга Юрьевна, – профессор (ленинградка); Смирнова Татьяна; Нежельская Валентина – экономист; Мамончиков Владимир Степанович – кандидат технических наук;

Озеревский Анатолий, – инженер лесного хозяйства; Каткова Валентина – товаровед; моя сестра Наташа – инженер-декоратор. Это всё – бабаевская диаспора в Санкт– Петербурге (кроме Ольги Юрьевны). Раз у Наташи в Питере собралось живших на нашей улице (включая и меня) шесть человек, плюс с соседних. Такие встречи проходили весело: пели под гитару романсы женщины их много знают, читали стихи. И вспоминали родное Бабаево, – детство, юность…

В своей биографии обещал рассказать об ордене, – рассказываю.

Справляли мой юбилей. Собрались родные, близкие. Было поздравление и через газету. На следующий день, повстречавший меня сосед спросил:

– Дети на торжество все приехали?

Я ответил:

– Да. Десять детей и одиннадцать внуков!

На лице соседа появилось откровенное изумление. Он даже слегка попятился. Но сразу же сообразил и рассмеялся. Я добавил, что за своих зятьев, невестку мы так же болеем и переживаем, как и за родных детей. Так что это все – наши дети.

Юбилей прошел весело, с юмором. Как и подобает такому мероприятию. Родные и гости переодевались. Исполняли под гитару и аккордеон цыганские романсы (и не только) с измененными в сторону именинника текстами. В общем, повеселились хорошо! Когда гости разошлись, за столом остались я и ещё кто-то из родни. Работал телевизор. Он, как правило, у нас включен с утра и до вечера. Смотрю, а там президент награждает орденом спикера верхней палаты Валентину Ивановну Матвиенко. Надо сказать, что Валентина Ивановна родилась в том же году, что и я. И в один и тот же день, то есть 7-го апреля. Я и пошутил:

– Надо же, Валентина Ивановна прожила семьдесят лет, ей за это орден дали. Я прожил ровно столько же (изо дня в день), а мне – ничего. Негромко так сказал. Но, видимо, и правду говорят, что стены имеют уши…

Прошел месяц. Приезжают на каникулы питерские внуки и вручают мне бархатную коробочку. Открываю, в ней – орден. Достал его. Выполнен в заводских условиях. По весу тяжелый, с блестящими камушками. Подумал: «Награда, прям, как у Михаила Илларионовича Кутузова». А надпись на ордене: «Любимому дедушке за доброту и заботу». Прочитал, – и слеза по щеке…

Орден любимому дедушке!

А если серьезно, то дорожу этой наградой. Ведь, она мне от всех наших детей и внуков!

Рассказ о том, как я с лёгкой руки внука стал генералом, а с помощью дочки получил статус академика.

В своей написанной биографии, да и в других рассказах я ничего не придумывал. Просто описывал то, что было со мной, моими родными, знакомыми. И сейчас продолжаю эту тенденцию.

В 2021 году старший внук Артём закончил Лесомеханический техникум (электрические станции сети системы) в Череповце и получил повестку в Армию. Провожали, как принято, всей роднёй и друзьями. Наказывали честно служить Родине и охранять нас. Все правильно говорили. А я добавил коротко: «Артём, будь обязательным! И в Армии, и на гражданке, потому что необязательный человек – это пустой человек». С такими напутствиями внук и уехал служить в Волгоград, Город – герой.

Оттуда по выходным он звонил нам. Когда звонил лично мне то громко приветствовал: «Здравия желаю, товарищ генерал!». Я так же шутя отвечал: «Здравия желаю, товарищ рядовой». Вообще то в Академии у нас была военная кафедра. Перед окончанием учёбы мы были в лагерях в пограничной части, что находится в Лахденпохском районе Карелии. Там принимали присягу и имею воинское звание старший лейтенант запаса. Это, к слову. Такое шутливое обращение внука ко мне продолжалось долго. И вдруг от него звонок и голос шёпотом: «Дедушка, я своим сослуживцам в шутку сказал, что мой дедушка – генерал в отставке». Сослуживцы, правда, сразу спросили: «Тогда чего же ты не при штабе?». На что Артём ответил: «А я хочу, как все».

Эта информация дошла до сержанта и более высокого начальства и им это понравилось. Внука повысили, назначили зав. баней, откуда он и сообщил мне потихоньку эту информацию. Уже получалось так: сослуживцы маршируют на плацу и в дождь, и в снег, а Артём – заведует баней. Работа там была как бы и не пыльная, но спину однажды он надорвал, перегружая большие мешки с бельём. Пришлось даже в лазарете полежать.

Говоря об Артёме, хочется вернуться немного назад. Артём после школы поступил, уже упоминал выше, в техникум. Первый курс закончил на тройки. Но затем от него стали поступать звонки с хорошими вестями: «Дедушка, я сегодня первым собрал электрическую цепь и получил «пять». Я хвалил его. Подбадривал, чтобы в учёбе продолжал в том же духе. Оценки стали улучшаться. И, думаю, в этом большая заслуга преподавателей техникума. Они смогли заинтересовать Артёма в учёбе. Закончил техникум он на пятерки. Ему дали протекцию в институт. Артём поступил в Вологодский государственный университет на заочное отделение и сразу же по призыву ушел в Армию. Отслужив год, вернулся уже на второй курс.

Встретил я его в своей профессиональной форме. И он доложил, отдавая честь: «Товарищ генерал, ефрейтор Киселев прибыл!». Мы обнялись. И Артём рассказал следующее. Насчёт генерала он пошутил в части без всякой, как говорят, задней мысли. Так как он меня раньше видел в форме лесничего и главного лесничего, ему моя форма нравилась. И он ещё тогда со знакомыми называл меня генералом. Позже внук хотел признаться перед сослуживцами в шутке. Но его высшее руководство периодически стало справляться у него о моём здоровье, т.е. о здоровье дедушки – генерала. И разоблачить себя он уже не решился. Внук так и сказал: «Дедушка, для моих сослуживцев ты так и остался генералом в отставке!».

Вологодский государственный университет Артём закончил весной 2024 года, получив диплом бакалавра и сейчас работает в Череповце на Северстали. На свою родину в Бабаево внук приезжает уже с женой Дашей. Меня приветствует по-военному. Я отвечаю тем же и нам обоим, по-моему, приятно…

Такая же шутка произошла и со званием «академик». К пенсии нередко человек приобретает массу болезней. Не обошла эта участь, к сожалению, и меня. Мне сделали одну операцию, затем другую. Врачи рекомендовали: «Год никаких физических нагрузок! И вообще, жить без тяжестей». Я опечалился, т.к. резко выбыл из накатанной жизненной колеи. Понял, что вообще долгое время мне нельзя будет ничем физически заниматься. А я привык к движению… Понял это и загрустил. Хотя, конечно, были книги, шахматы, музыка. А физических нагрузок не было.

Мое печальное состояние поняла и дочь Юля, где я временно квартировался. Поняла, что меня нужно чем-то отвлечь от грустных мыслей. Она принесла из магазина краски, кисточки, холсты со словами: «Папа, рисуй!». Я честно признался, что рисовать не умею и что кисть держал, когда белил стены в школе, в которой учился, но там была другая кисть… И портить холсты не буду. Посоветовал отдать все эти принадлежности внукам. Но Юля не отступала: «Помнишь, папа, ты давно собирался нарисовать картину? Вот и рисуй. А холстов еще купим». Действительно, у меня была мечта взять кисточки, краски и нарисовать картину, где будут река деревья и закат солнца. Или, наоборот, его восход. Нарисовать всё так, чтобы она в первую очередь понравилась мне самому. И я как-то проговорился об этом вслух, а дети запомнили…

Дочь Юля с зятем Сергеем предоставили мне на большом экране ряд пейзажей на выбор, чтобы я срисовал, что мне понравится. И я, прогнав нерешительность, стал пытаться сделать копию понравившейся мне картины. Дело это оказалось очень трудным. Первая моя картина изображала речку и лес. Пейзаж, который я старался скопировать, мне понравился. А то, что получилось у меня, – нет. Нарисовал другую картину. Тоже самое. Выглядело плоско. Но дочка похвалила меня, сказала, что получается. Но я понимал, что отсутствует перспектива, как говорят художники. То есть, не чувствуется объёма.

Тогда Юля договорилась с художественной студией, чтобы я поучаствовал в нескольких мастер-классах. Приняли меня там тепло. Я бы даже сказал, очень уважительно. Я подумал, что это заслуга моего возраста. Там мне показали, как смешивать краски, создавать тени и т. д. В студии занималось человек десять. И чувствовалось, что они прониклись ко мне интересом и уважением. Я, в свою очередь, посмотрел их творения. Они были в разной степени готовности, но чувствовалось, что по окончанию работ такие картины не стыдно и на стену повесить. Когда я узнал, что руководитель студии училась рисованию пятнадцать лет, я несколько приуныл. Но она подбодрила меня, сказав, что нужно рисовать и рисовать. И всё получится!

Ликбез для меня закончился и на вопрос Юли: «Как принял тебя коллектив?», я ответил, что очень уважительно. «Конечно» – сказала дочь. «Когда я тебя записывала в студию, на вопрос: «Кто ваш папа?», я сказала, – «Мой папа академик». И назвала мою фамилию. Я расстроился и сказал Юле, что некрасиво получилось. На что дочь ответила: «Папа, ты ведь Лесотехническую академию закончил?! Значит ты академик. Знаешь, как у них рейтинг поднимется, если все будут знать, что у них в студии даже академики учатся рисовать!!!».

Не знаю, поднялось что у них или нет, но я окунулся в творческую среду и мне там было хорошо. А рисовать за то время я так и не научился.

Накануне Праздника 9-го мая, вспомнил рассказ пожилой учительницы, которая, будучи маленькой пережила Великую Отечественную войну.

К нам приехала погостить сестра Наташа и мы вместе с учительницей Метелевой Марией Михайловной навестили бывшую учительницу – пенсионерку Меленцеву Таисью Васильевну. Наташа как раз заканчивала труд «Наша родословная». Ей хотелось кое-что уточнить о нашей школе, да и просто хотелось встретиться и поговорить с человеком, который долгое время работал в железнодорожной школе с нашими родителями.

Школу, коллектив учителей мы вспоминали с уважением. В ту бытность среди учительского состава было много мужчин. Школьники знания получали достаточно крепкие, об этом говорит статистика: многие выпускники поступали в ВУЗы. Когда к нашим родителям приходили бывшие ученики, они рассказывали, что при сдаче экзаменов члены экзаменационной комиссии нередко интересовались: какую школу они заканчивали, с физико-математическим уклоном? И когда абитуриенты говорили, что обычную, железнодорожную, те удивлялись.

Вспомнили Круглова Ивана Федоровича и его жену Антонину Антиповну, Копейкина Владимира Александровича, Куракина Игоря Фёдоровича и его жену. В общем, всех педагогов школы №25, а затем уже №65. Удивляла память пожилой учительницы. Это, видимо, профессиональная черта всех педагогов. Таисья Васильевна помнила свое трудное детство, войну, годы послевоенного становления. Всё в деталях.

В разговоре коснулись директоров, которые возглавляли школу №25, а затем уже и №65, и я ещё раз был горд за своих родителей. Таисья Васильевна сказала, что из всех директоров, которых она знала, наш отец был лучший. Про одного она сказала, что он был труженик, но простофиля. Про другого, – злой. А про нашего отца сказала, что он был человечный. Чувствовалось, что Таисия Васильевна нам с сестрой не льстила, да и разговор происходил в присутствии учительницы Марии Михайловны, которая училась у наших родителей. И всех, о ком шла речь, она знала хорошо. А нам с сестрой было очень приятно это слышать. Приятно до слез… За разговорами мы в гостях засиделись допоздна. Под конец беседы Таисья Васильевна сказала:

– Чего сейчас не жить, всё есть. Здоровье бы только было, да мир на Земле!

Мне эта затянувшаяся беседа запомнилась пронзительной историей из детства Таисии Васильевны.

Меленцева Таисия Васильевна

Шла война. Немцы были под Тихвином и периодически бомбили станцию Бабаево, так как там было паровозное депо. И они всё пытались разбомбить поворотный круг, чтобы отрезать путь отремонтированным паровозам на линию. Тася со своей мамой жили в деревне Сиуч. Хлеб туда доставляли из Бабаево на станцию. Таисья Васильевна вспоминала, что постоянно хотелось есть. И вот маленькая Тася со своей мамой пошли за хлебом. Получив, так называемую, пайку, отправились обратно домой. Хлеб её мать держала в руках, прижав к груди, так как ни сумок, ни пакетов у них не было. В это время на станции стоял состав с эвакуированными из Ленинграда. Голодающего Ленинграда. Они поравнялись с женщиной. Та держала ребёнка на руках. Ребёнок был довольно большой, но, видимо, не мог стоять из-за истощения. Увидев хлеб, мальчик впился в него глазами и протянул свои ручонки. Мать Таси остановилась и отдала мальчику хлеб. Про себя подумав, что может и нашему батьке кто в трудную минуту даст хлеба. Эта женщина попросила мать Таси подержать ребёнка. Быстро сняла с себя платье (под ним оказалось ещё одно) и отдала матери. Та стала отказываться и платье не взяла. Тогда женщина, у которой на руках был ребёнок, сказала, что это платье купил её муж, оно шерстяное. И просто вложила платье в руки матери Таси.

Став побольше, Тася одевала это платье. И каждый раз вспоминала протянутые руки мальчика и его пронзительный взгляд. Выжила ли та женщина? Встал ли потом на ноги тот мальчик? Вспоминая такие случаи, остро понимаешь и думаешь: через какие лишения прошел наш народ. Прошел и победил!

⁎ ⁎ ⁎

Александр, доброй ночи! В канун праздника вспомнил историю. Я её назвал пронзительной. Написал её. Затем полез в ящики стола и нашел два листочка, где вкратце была она набросана (ещё в гостях у учительницы). Нашёл и похвалил себя… Так как с них сделал ряд уточнений.

После посещения этой учительницы я встретился с работником редакции районной газеты и рассказал о нашей интересной встрече. Этот товарищ «загорелся» и пообещал, что возьмёт у Таисьи Васильевны интервью (тем более, что учился у неё в школе). Об этом сказал и Таисии Васильевне. Она ждала. Видимо закрутился этот товарищ и не пришёл. И корреспондентов своих не отправил. Мне хотелось, чтобы об этом случае знали. Договорился с другими знакомыми, те делают замечательные фильмы. Но учительница их не приняла, сказала, что не здорова. А я думаю, что она обиделась. Всё-таки, человек должен быть обязательным. Теперь эту историю написал я.

С уважением – – А. В.

Это я про себя пишу. Пишу не хвастовства ради, а для внуков своих. Как некий ориентир. И не я дал себе это определение…

Наш городок возник в сосновом бору. Становление поселения Бабаево знал мой дед Быстров Пётр Константинович, так как он строил наш дом. И я помнил с детства, что на многих улицах, в парках, на берегу реки росли сосны, остатки от прежнего бора. В городе эти деревья уже старые, но ещё сохранились, а вот на берегу реки Колпь вода весной их подмывала, и они выпадали. Я хорошо помнил с детства эту сосновую ленту деревьев по берегам. И когда закончил лесное заведение и вернулся домой, первым делом захотел, чтобы на берегу сосны росли, как и прежде.

Зимой застратифицировал семена этой породы, а весной высеял их в небольшие квадратики (где-то 25 на 25 см) вдоль берега. На расстоянии порядка пятисот метров. Всходы были отличные. Но со временем народ их вытоптал. Затем напротив своего дома и чуть подальше посадил, принесенные из леса крупномер сосны. Но и этим сосёнкам не дали жить. Народ тогда имел привычку выносить на берег все ненужное: ржавые вёдра, кровати. Короче, всякий хлам. И бросать все это не взирая на посадки, ругался с такими людьми, но это продолжалось.

Середина и низ берега были чисты от кустов, и я потом высадил туда вишни (у нас в огороде было много этой поросли). Хотел создать вишневый сад (как по Чехову). Добавил туда клёнов, порядочно (есенинских, на одной ноге). Правда, папа, всегда помогавший мне, выразил сомнение, что наши посадки сохранятся. Он оказался прав. Когда вишни зацвели, эту красоту увидели и люди. И оценили её по-своему, – выкопали. И клёны все выкопали. Я даже не видел и когда. Но я не унимался.

Затем высаживал на берег ель, вишню американскую (напоминающую ягодами церападус), сирень, тополя, иву. Это все приживалось, но со временем требовало ухода. И на какое-то время от берега я отстал. От его озеленения. Дети у нас пошли и было как-то не до этого…

В общем, из посадок до наших дней сохранились только тополя и ива, их никто не тронул и где-то с десяток сосен выжили. И, вот, выйдя на пенсию, вернулся на берег осуществить свою мечту. К тому времени он (берег) сильно зарос ольхой, а тополя, которые мы с отцом садили, постарели. В ветряную погоду стали ронять сучья и стали опасными. Их пришлось спилить. Года четыре тому назад привез из Санкт-Петербурга большой пакет, в котором были желуди дуба, каштана, семена яблонь, калины. Это собрала моя сестра Наташа. Она заверила, что стратификацию этот материал прошёл. Правда, на балконе. Меня это несколько насторожило. Тем не менее, весной я это всё посадил в землю. Даже подумал, что, если семена были и от южных сортов яблонь, они, конечно, вымерзнут, но что-то и останется.

За лето эти места заросли травой. Осенью я поискал всходы (у площадок были воткнуты колышки) и ничего не нашёл. Прошел год. И однажды сын Слава, придя с берега, сообщил, что увидел среди травы дубок. Я побежал на берег и нашел ещё дубок, затем ещё… Значит всё-таки что-то взошло. А год назад, скашивая траву, обнаружил кусты калины. Как раз в тех местах, где сеял. И это была радость! Я взялся укреплять берег в том месте, где его подмывало. Сделал щиты высотой с метр из жердей и старого шифера. И за эту загородку все лето складывал мусор, который десятилетиями на берег носили соседи. В очистке берега помогали и внуки. Соседи теоретически тоже откликнулись на мой призыв облагородить берег. Но энтузиазм у них чего-то быстро пропал…

Весь этот хлам – банки, вёдра, стекло, ветки и так далее, постепенно засыпал песком, опавшими листьями и разной органикой. Ольху выпилил. Так называемый ликвид, взял себе на дрова в баню. Хватило на несколько лет. А сучья сжёг прямо на берегу в старой железной бочке. И на это ушло всё лето и осень. На освободившейся территории высадил дубки, каштаны, сосну кедровую, барбарис, бузину. Они уже подросли и каштаны, думаю, в этом году зацветут.

Очищая берег, я потихоньку проводил и разъяснительную работу с населением. Дело в том, что, начиная с весны и до глубокой осени, берег притягивал и притягивает людей. Любит народ вечером распить бутылку – другую у воды. И все это: бутылки, одноразовые стаканчики, пакеты, бумага оставлялись на берегу. Сейчас бывает мусорят, но уже значительно меньше. Думаю, это пришлые люди.

А в том году весной был такой случай. Смотрю, спускаются на плот ребята, расставляют бутылки, закусь. Чувствуется, что серьезно подошли к делу. Спустился вниз, поздоровался. Немного поговорил с ними и, уходя сказал: «Ребята, у меня к вам просьба…». Договорить не успел, как один из присутствующих сказал: «Знаем, знаем. Всё уберем». Про себя подумал: «Зря и спускался». Поздно вечером вернулся туда, – чисто, и мысленно поблагодарил тех ребят!

И ещё вспомнился случай. Напротив нашего огорода на берегу облюбовали место цыгане. День и часть вечера они проводили весело. Играла музыка, пили пиво, немного пели, оживленно разговаривали. Собирался, как правило, целый табор: от мала до велика. После них мои дочки набирали почти картофельный мешок мусора. Мне это надоело. И как-то, видя, что они прошли гурьбой мимо нашего дома, я вышел на берег. Поговорил с ними о погоде, еще о чём-то, а в конце разговора попросил убрать за собой. На что старая цыганка, она, видимо, была там самая главная, сказала: «Что вы, что вы, мы тоже природу любим».

Я ушел во двор. Вечером вышел на берег, – всё как было разложено у цыган на берегу, всё так и осталось. Прихожу домой возмущенный: «Неужели мусор было не убрать в пакеты и не отнести в мусорку. Ведь мимо урн идут». А дочь Наташа и говорит, она как раз трудилась в огороде: «Папа, старая цыганка на верх карабкалась на четвереньках. Так чего ты хочешь?!». Я подумал: «Действительно, третьей руки у цыганки нету, чтобы ещё и пакеты за собой тащить». Они и сейчас ходят на берег. Но за собой уже убирают.

А рассказать я хотел вот о каком случае. Как-то тружусь потихоньку на берегу. Кстати, в дальнейшем я решил так: час работаю на берегу, остальное время – в огороде. А то жена Нина Михайловна, оставалась очень недовольной, когда видела, что свои силы я растрачиваю не там, где нужно. И вот, на плот спустились мужчина и женщина. Заметно уже поддатые. Попили из бутылки. Оставили её на плоту и стали подниматься на верх. Я и думаю: «Ну-ну. Поравняются со мной, скажу им, что за собой-то убирать надо». Они поравнялись со мной, поздоровались. Женщина и говорит: «Вы, наверное, нас не знаете, а мы вас знаем. Вы самый лучший в районе лесничий». И это повторила дважды. Меня удивило точное определение «Лесничий». Так как обыватель обычно работников лесного хозяйства – лесников, мастеров леса, инженеров и других специалистов лесного хозяйства называет просто лесниками.

Раньше меня, бывало, и ругали, и хвалили. Это я воспринимал как-то ровно. Так как сам давал себе оценку. А сейчас! Мне так было лестно, что, думаю, если бы они после этого разбили у меня на глазах бутылку и набросали бумаг, мой язык бы просто не повернулся сделать им замечание… Прихожу домой и хвастаю: «А меня сейчас народ похвалил». И рассказываю подробности. Средняя дочь Оля была в это время во дворе и мужчину с женщиной видела. Она и говорит: «Пап, так это ж выпивохи». А я помолчал и как бы их и защитил: «Ну и что, хоть и не идеальные люди, а все ж народ!»

И подумал: «Хоть и пьяненькие, да искренние».

Я и сейчас выхожу каждый день на берег. Посмотреть на воду (она притягивает), на посадки кустов и деревьев, которые уже никто (тьфу, простите, трижды) не трогает. Посмотреть на чистый берег. Чистый от мусора. А вдоль сделанной изгороди – стенки в перспективе вижу плотный ряд кустов ивы, где будут гнездиться мелкие птицы. А вдоль тропы посажу полосой моё любимое растение можжевельник, хотя у меня, в принципе, все растения, если они на своем месте, – любимые. А лесные птицы в наш зеленый городок перебрались давно. Каждый год весной на том берегу распевает соловей, два года назад самка соловья свила гнездо на нашем берегу и его пение было ещё слышнее. Стоя на берегу, можно услышать пение зяблика (он прилетает рано), посвисты зарянки, горихвостки, пеночки-теньковки, и это всё радует!!!

Использованы фотографии из семейного архива Озеревских.