Текст книги "Наполненные смыслом"

 
Лягушка сладко-сладко дремлет
На зеркале пруда.
И ей известна жизни тайна: Безмятежность. Счастье.
А человек всё плачет горько,
В пруд спокойный
Роняя слёзы, жалобы кидая.
О, человек! Ты лучше
К лягушке присмотрись… и поразмысли тихо…
Быть может, жалобы твои
И слёз потоки
От безмятежности её
Растают дымкой…
 

Александр Золотов-Сейфуллин

Александр Золотов-Сейфуллин (1965–2007) – талантливый, самобытный поэт и мыслитель с тяжёлой творческой судьбой. Родился в Ташкенте (Узбекская ССР), где прожил большую часть своей жизни. С распадом СССР ему пришлось испытать все тяготы беженства. В 2000 году они с матерью сумели перебраться в Россию.

По образованию средний медработник. Но уже со школьных лет писал стихи, мини-поэмы и философские миниатюры. Творческое развитие проходило в токсичных условиях безвременья 90‐х, когда литература была загнана и выброшена на задворки жизни. Свою авторскую индивидуальность поэт формировал, опираясь исключительно на себя. Печатался крайне мало, в России – в газете «День литературы», в которой за книгу «Сущности» стал лауреатом конкурса «Высокий стиль – 2012», а в ИД Максима Бурдина за эту же книгу – лауреатом Литературной премии мира в номинации «Проза» (2018). В Интернациональном Союзе писателей в 2020 году награждён девятью дипломами, в том числе дипломом I степени в рамках премии им. А. В. Суворова. В издательстве «Четыре» награждён двумя дипломами, а в честь 350‐летия Петра I – медалью.

Его поэзия, полная мудрой философии, одновременно глубоко утончённа, эмоциональна, лирична и искренна. Её основные темы – духовный путь человека, вера и стремление познать неземное, надмирное, прикосновение к тайнам Мироздания.

 
Прочтя бессмертные творенья,
Чтоб их забыть, усилив бденья
Вещей поблизости себя,
Переосмыслить их, трубя,
Любовь передавая, свойства
И внутреннего беспокойства,
И повелительных Небес,
Им тоже приказав равненье…
Тогда уже бы рассужденье
Об истине имело вес.
 

Май 1998 года

К олигархату

 
Мы ведь желаем владений бесчисленных,
Переступая границ представления…
Ангел порхающий и охраняющий
Скоро, крылами свисая, измученный,
Метит падением в точку воззрения
На справедливый подход разделения.
 

Май 1998 года

 
Когда, увидев в зеркале потухшие глаза,
Бьёшь зеркало, найдя кривое отраженье,
Так вот кулак грозит скривлённым
Небосводам, И пёс завшивый лает на луну…
 
 
Нам должно обратить вниманье,
Что план устройства всё-таки конечен,
Хоть замедленьем смерти мы достигли
Преуспевания и всяческих успехов.
 
 
Но не придали важного значенья,
Что, если суждено погибнуть Миру,
Тому виной посредственности будут.
 

Май 1999 года

 
Все мы покинуты в шествии дней омрачённых.
Сами не зная себя, окружение лиц обвиняем
Или блуждаем в потёмках в надежде на высшую силу.
Что же не сложится, тоже испортит отравой,
Но уповаем в Душе на явление сладостной жизни
И поднимаемся Духом, когда всё проходит успешно.
 

* * *

 
Часто бывает, что, в слабых умах упражняясь,
Мы обращаемся взором на то, что концами не видно.
И пререканием с тем, что положено твёрдой основой,
Мы все теряем опору в течениях бурных событий
И, отягчаясь и смутами или плачевным исходом,
В бедах и муках тяжёлых виним целый Мир беспричинно.
 

* * *

 
Разве же смертному можно сравниться с Богами?
Скоро его поломают Законы железные Мира.
Так же поспешно рабом он становится слабым,
Двигаясь вяло в пути по случайному выбору цели.
Мощные станут лишь в дружестве век проводимы,
Ибо доселе не видано братство людей суетливых.
 

* * *

 
Верно нам служит преемства основа благая,
Как сторожей несговорчивых, ценим мы то, что надёжно,
И не прощаем мы вольностей, хоть и сполна терпеливы.
В добром общении, кажется, всё уже ясно,
И поведения правила вовсе не нужно доказывать.
 

Осень 2002 года

 
Тёмный путь освещают иные деяния в Мире.
Кто виновен в падении нравов, святыни народов?
Должное нужно отдать, кто по праву восстаёт великаном,
Сохраняя и донося до народов традиции и познанье Природы,
Создавая блага и добро во Вселенной,
А не земли пустые с бедой, с процветанием скорби.
 

Август 2003 года

 
Мудрец и Правитель, оценки поставив друг другу,
Так доверяют в делах, что стали уже неразлучны.
В круге забот проводя драгоценное время,
Вместе решают, что Царству полезно, что – вредно.
 
 
С пользой беседы текут их – подобные мёду Свободы,
Дар лучезарный, пути для других освещая;
Будто бы Солнца с удвоенной силой пылают
от дел их полезных,
Лёд растопляя неведений тёмных, кто знать полагает.
 
 
…Сами в тени они держатся, не позволяя излишеств,
Снизу стоящие, не совершают излишних движений,
Не принимают решений поспешных, случайных.
 

Осень 2006 года

 
За гробом ты найдёшь себя, что будет поздно,
Ты опоздал на Вечность, в безделье пребывая.
С полезностью труда дели досуга интересы
Скреплением колец взаимного согласья.
 
 
Ты мыслей в подчиненье не ищи,
Чтоб жить без устали, работе присягая,
В служенье чистом, как игра младенца,
И от распада Мир святой оберегая.
 
 
Тогда ты не уйдёшь, напрасно хлопнув дверью,
В бушующий страстями дикий мир,
Случайно прирабатывая в низком,
Где лестница идей уходит в коридоры власти преступлений,
 
 
И не примкнёшь к тому, где трижды предадут,
Где светлый образ покидает силы,
Чтоб выбор сделать в пользу красоты,
Чтобы возвысить Мир и возродить мечты.
 

Май 2007 года

 
Во всякий день мы современность
Питаем соками вражды,
Следим за ближним. Череды
Пустых соблазнов, будто тленность,
Нас трогают… И вот, касаясь,
Глубоко вдавлена печать
Итога смертного, и рать
Спешит бесов остервенелых,
Уже в трудах поднаторелых,
Когтями Душу разодрать.
 

Август 2007 года

 
Послушай, страстный собиратель,
Давно ль средь радостных чудес
Ты выбрал это?.. Как Зевес,
Как Мира доблестный создатель,
 
 
Взираешь ты на дивный ряд
Роскошных маленьких творений,
Где лица прошлых поколений
Нам о грядущем говорят…
 
 
Взгляни! Вот видишь, в злой пустыне
Добряк горбатый нам предстал,
Своей торжественной гордыне
Он верен, как горцу кинжал…
 
 
Вот взгляд пантеры возбуждённый
Скользит средь девственных лиан,
Бросок – и кролик побеждённый
Уже попал в зубной капкан.
 
 
Вот нам явил орёл паренье
И, Солнце крыльями затмив,
Уж стал легендой. Будто миф,
Он отражает несмиренье…
 
 
Вот милых рыбок карнавал
Идёт спокойной чередою,
И крохотный жемчужный лал
Их нежит лаской световою…
 
 
Но что же здесь? Рисунок стёрт,
Поблекли краски созиданья,
Изображён Восточный порт —
Артура давнее преданье.
 
 
Всмотрись! Средь сгорбленных людей
Ты не увидишь взгляд беспечный.
Меж тем их хла́дит ветер встречный
И слепит жар чужих огней.
 
 
Они толпою непреклонной,
Приняв оружие отцов,
Давно не видя милый кров,
Но с верой, верой вдохновенной
 
 
Стоят железною стеной
И незапятнанной рукой
Подняли меч непобеждённый…
 
 
В своей бессилен злобе враг,
Когда Отечества идеи
Горят и Славы Прометеи
Кроваво-красный держат Флаг.
 
 
…Порой поблекшая картина
Содержит более чудес,
Чем златорамна портретина.
 

Лето 1980 года

 
Молю увидеть тебя, град,
Петром рождённая стихия,
Где брег Невы, мостов каскад
И славный купол Исааки́я!
 
 
Там сказ Радищева пламе́нный
Екатерины гнев родил
И глас потомков соплеменных
Браду тирана теребил.
 
 
Там жил Струговщиков таланный,
Творя этюды из стихов,
Там муж, народами избранный,
Царизма обличал покров.
 
 
Сурово зрелище Фальконе:
Сидит несклоненный филарх —
Прогресса русского монарх
На бронзовом и гордом коне.
 
 
То дар Екатерины щедрый
И верный шаг для славы дня.
Там, у Сената, Дух пьяня,
Рождался подвиг беспримерный.
 
 
Там, близ тебя, в воде безумной
Воздвиг стены Петродворец
И, как отчаянный гордец,
Перчатку бросил славе шумной.
 
 
Там Павлов парк – звезду Славянки —
Створил усердный Камерон,
Где на пейзаже у Полянки
Властит всесильный Аполлон.
 
 
Там мастер дел архитектурных
Ваял из каменьев мосты,
И воды рек миниатюрных
Их величали, как тосты.
 
 
Там Апеннин творец желанный
Трёх граций храм изобразил
И, Богом нации посланный,
Эллады тении затмил.
 
 
Домов твоих извечна слава:
Вот зрю Кваренги Смольный храм,
В прошедшем – двор для юных дам.
Сюда имеет каждый право
 
 
Входить, безмолвие храня.
Пред божествами колоннады
Во имя жизни и отрады
Внимать высокое. И я
 
 
Не мыслю уж иной награды,
Как вновь приветствовать тебя.
 

Осень 1982 года

 
Круг бесконечный и тоже с началом незримым,
Сам по себе существуя, как Гений, во всём беспримерный,
Мы созерцаем едино, в особенном свете рисуя,
Сведеньем тайным водя по скрижалям безвестным.
 
 
Дабы не знали мы цели (у сущего) скорбных творений
И времена проводили, мечтой уменьшая унынье,
Памятью нам приходящей из трудных враждебных историй,
Где разрушение может устроить конец невозвратный,
Чтобы их кончить надолго, стрелою времён и Свободы,
Остановив продвиженье глубокое в Царство достойное нас.
 
 
Установляя порядок и бережно сбросив повязку,
Что закрепилась от тьмы и осталась прилепленной долго,
Глаз, ослеплён на мгновенье, уже приходил на поправку,
Раной, затянутой животворящим и бодрым бальзамом;
И, образуясь показом больших и торжественных зрелищ,
Зреет единство меж звуками и чередою видений…
 
 
Замысел нам растолкует всю важность грядущих событий,
Так, призывая количество кровных и родственных связей,
Твёрдым узлом закрепить, чтоб не ведали мы поражений
И воспитались примером Великой Победы.
 
 
БОГ ВСЕМОГУЩИЙ, ТВОРЯЩИЙ ЗАКОНЫ ХРАНИТЕЛЬ!
Мир благодатный устрой, заучив терпеливо нам роли
Чистых свиданий любви, чтобы не было зрелищем чувство,
Пламенем вечным устройство Сердец разумея!
 
 
Так нам понравится то, что несёт глубину откровений,
Верно постигнем мы суть, столь далёкую тем, кто ничтожен.
Мы устремительны все провидением странствовать годы,
В радости век проживём, хоть познание нас затрудняет.
 
 
И, разделяя участье в способности дело поправить,
Мы покидаем греховных и низких существ преходящих —
Им лишь в убогости жизнь коротать, прозябая в злодействе
ничтожном. Нам же охотно пройти без усталости путь, увлекаясь
Также и ходом Небесным с веселием мысли духовной,
Снова к Природе, отдавшись трудам беззаветно.
 
 
Мир вдохновенный! Играющий Гений вам скажет:
Движет сверхструнами также и луч беспрерывный,
Сведенья нам сообщает музыка, в скрижалях играя,
Можем мы слышать и в ходе обратном таких же гармоний
Небесных,
Если опять проиграем мелодию вспять, всё одно будет ясно.
Вот чистота! И доподлинный свет озаренья!
 
 
Богоподобная зыбь поспешила от нас в Зазеркалье,
Дальше ушедшая, не подождав восхищённых струной
величавой, Звуком подъемля людей и в Небесности светлой.
Там им становится сладко в блаженных кругах совершенства.
 

Март 1999 года

 
Храни, сердечный друг, мои воспоминанья
В желанном образе восторженной мечты,
Запомня юных лет беспечные деянья,
Запечатлев в душе нестрогие черты.
 
 
Пусть толки языков, кричащие манеры
Не омрачат в сознании рассвета бурных дум,
Стремися к истине, когда палитра веры
Поблекнет и ранимый острый ум
 
 
Уж кончит ощущать былые наши встречи,
Взаимный мир, и дружеские речи,
И Сердцу дорогой Киприды шум…
 
 
Спеши, мой друг, отеческой тропою
И будь усерден, хваток и упрям,
Неся и свет, и радости с собою.
 

Осень 1982 года

 
Мой незабвенный, нежный друг!
Твоё прелестное посланье
Я перечитывал в досуг,
Воспламеняя дум желанья.
 
 
Своею искренней строкой
В мой час тревожный и ненастный
Наполнила Души покой
Любовью и надеждой ясной.
 
 
Приди, мой чуткий Идеал!
Отныне Звёздный час настал,
Открой непринуждённо взгляды!
 
 
Я пред тобой склонюсь, мой Бог,
И у твоих прекрасных ног
Не попрошу другой награды.
 

Весна 1986 года

 
Когда друзей не выбрал ты
В среде сомнительного счастья,
Поверь мне, друг, найдутся братья,
Чьи возрождённые мечты
 
 
Возвысят Мир. И жадной тенью
Пойдут за истинным творцом,
Отвергнув тех, кто с шумной ленью
Влачит лета пустым слепцом;
 
 
Кто ослепительной гордыне
Подвержен вечно и к вершине
Не тянет верною рукой.
 
 
Кто в таине, презрев Законы,
Хранит безделия каноны
И зла торжественный покой.
 

Апрель 1990 года

Посвящаю деду – солдату, участнику Сталинградской битвы

 
Единственной своей рукою
Он днём работал. Ночь сидел
И незатейливой строкою
Писал. Порою тихо пел.
 
 
И всё оправдывал терпенье
За сочиняемый им сказ,
Но горе века – невезенье
Его ждало и в этот раз.
 
 
Вертяся на скрипучем стуле,
Он, одинокий ветеран,
Не бывший у войны в отгуле,
В рассказе чувствовал обман.
 
 
И за столом своим горбатым,
Волнуясь, страшно уставал,
Но, засыпая бородатым,
К утру младенцем вновь вставал.
 

Весна 1980 года

Реальный случай на Афганской войне с однокурсником – другом поэта

 
Давно то было. И сейчас
Я вспоминаю те мгновенья,
Когда я пережил волненье
В значимый, небывалый час.
 
 
Передо мною враг стоял.
Дыханье наших душ стеснялось,
Граница зла обозначалась…
Тогда кто боле трепетал,
Не в силах я сказать правдиво…
Лишь он и я в тот миг тоскливый
Сжимали гневных чувств кинжал.
 
 
О наши взоры! Верх войны…
Они пронзали откровенно:
Один из нас глядел смиренно,
Другой, не чувствуя вины,
Лишь нёс коварное терпенье —
Итог пустого размышленья
И нрав жестокий сатаны.
 
 
Так мы стояли… Ветер знойный
Всё нёс ещё свои пары.
Лишь он один тогда достойный
Хотел нас примирить. «Смотри! —
Твердил он каждому раздельно. —
К чему безумные дары
Нести друг другу и смертельный
Исход пророчить? В Мире том
Для вас единый будет дом
И вечности покой постельный».
 
 
Земля и Небо! Свет и мгла
Являли нам тогда подобье.
И стёрлось вмиг идей злословье.
Природа наших душ смогла
Нас примирить. Мечты сбылися!
Враждебный Бог в покой ушёл,
Оставив власти произвол,
И мы в порыве обнялися.
 

Осень 1984 года

 
В народе ходит сказ печальный,
Распространяясь всякий век,
Что поседелый человек
К повстанцам шёл дорогой дальней
И стал для них родным отцом.
Но вот однажды бой случился,
И старец с войском разлучился.
Пленённый вражеским царём,
Представ перед монархом грозным,
Старик солгал, где враг стоит,
И с видом важным и серьёзным
Завёл в засаду. Был убит
Он тотчас как царя изменник,
Изрублен вражеской рукой…
Никто не знал, кто был герой,
Но говорили, что священник.
 

Осень 1984 года

 
О, где же прежние страда и вдохновенье?
О, где же светоч умственной Души?
Где гордое к врагам презренье?
Обитель где и леса шалаши?
 
 
Осиротел я… Более не в силах
Внимать постыдный шорох языков.
Сокрыт мятежный Дух в могилах,
Зашли герои за альков.
 
 
Всё шатко, всё иного просит,
И чужд для Мира Пушкин, Данте и Шекспир…
Потомков дерзновение уносит
В иной, неотвратимый Мир.
 
 
Кругом аборигенов злоязычье,
И пал герой, мечи сложив у врат.
И человек другому уж не брат,
А недруг злейший, славящий двуличье.
 

Январь 1992 года

 
О ты, страна любви небрежной,
Страдания холодный дом,
Страшусь тебя душой мятежной,
Борясь с тобой твоим же злом.
 

Январь 1992 года

 
Единство цели – вот стремленье.
Лишь в том покой Души твоей,
Где разума предназначенье
Плоды рождает для людей.
 
 
Корабль, созданный рассудком,
Пройдёт немало лун и льё,
Разрушив догму с предрассудком,
Предначертав судьбу Мельё.
 
 
Уйдут в лета порок, изъяны,
И грешный обретёт покой,
Возвысятся Свободы кланы —
Сообщества без сути злой.
 
 
Сожгут народы злых кумиров,
Встревожив сон прошедших лет,
И из железных из потиров
Низвергнут рабства амулет.
 
 
Придут, придут часы возмездья!
Народный и священный меч
Опустит тяжесть с жалких плеч.
Она скатится, и Созвездья
 
 
Зажгутся для людей Земли.
И Мир – гармонии пример —
Увидит среди чёрной мглы
И жар, и силу звёздных Сфер.
 
 
И Ангелы Небесных Сфер
К тебе приблизятся смиренно,
Начнутся речи откровенно
В дипломатический манер.
 
 
Не скажут поздние потомки,
Что ты – подобие ханжи,
Что ты стоял слепой у кромки,
Проторенной дорогой лжи.
 

Осень 1995 года

 
Восстал незримый властелин,
Объятый пламенем отмщенья.
Восстал презренный Светом сын,
Порвав цепи порабощенья.
 
 
Железною рукой своей
Нанёс удар… Кровава плаха…
И храмы жадных палачей
Покрылись жалкой тенью страха.
 
 
Отвратный Миру, чуждый всем,
Напрягся мученик священный,
Как старец, злом посеребренный,
Разрушивший клюкой гарем.
 
 
Взвиясь над мерзкою гордыней,
Хромой, но с волей неземной,
Зажёг огонь, своей святыней
Борясь открыто с сатаной.
 
 
Вот он поднялся непреклонный,
Рабочей силы продавец.
Дрожите! Встал борец бессонный,
И раб, и блага сотворец!
 

Декабрь 1995 года

 
Друг Аристотель! Где твои мощи святые?
В землях каких ты положен, сбегая при жизни от власти?
Нынче мы суетны все, и не сберётся к тебе ученик терпеливый,
В круг становясь или ряды мужей просвещённых,
Чтобы приникнуть к листам, на природе общаясь с тобою,
Также чутьём неизвестным измерить движения сущих,
Знак от тебя получив, что уроки проходят успешно.
Это ль не дар?! И отметка наитию юношей славных,
Им воспитаясь навеки твоим отражением Мира?..
Немощный век наш уже не осилит творений,
Даже тебя привлекая, – останешься ты не у дел.
 

Декабрь 2005 года

 
Что вас пугает?.. Новизна
Его гражданских откровений?
Глагол язвимый, старина
Или заимствованный гений?
 
 
Порой за древностию слов
Стоит наш опыт современный
И практика – собрат почтенный
Теоретических трудов.
 
 
Когда же гневные творенья
Тревожат ум и наш покой,
Кричать ли нам от восхищенья
Иль гневно в пол стучать клюкой?
 
 
Или отращивать бороды
«Демократических заслуг»,
Или бороться с криком моды,
Презрев гражданский свой испуг?
 
 
Конечности строками сводит,
Когда цинический поэт
Тебя в эротику уводит…
Пусть в скоморохах нынче ходит
Его безнравственный сонет.
 
 
Декоративные творенья,
Парик напудренных идей
Сожги, поэт, и пусть забвенье
Их ждёт средь лавровых ветвей.
 
 
Но мыслей славных заточенье
Разбей, добро освободив,
И, жизнь сурово полюбив,
Восславь сей жизни продолженье.
 

Лето 1985 года

 
Свой кладезь разума и мыслей новизну
Отдай другим восторженным собратьям,
Кто бескорыстен, и неверен платьям,
И злейший недруг гадам и вину.
 
 
Кто выбором бесчисленных пророков
Несёт лишь дань страданию людей,
Кто истый враг и лести, и пороков,
Кто гневен сопричастности судей
 
 
К продажности и зыбкости рассудка,
Чья безразмерна и бесчестна дудка:
Она заставит плакать и детей,
И просто вора, чья развратна шутка.
 
 
Отмсти за павших вещею строкой,
Взрасти младенца гений несмышлёный
И, завершив словесный жребий свой,
Сомкни глаза, никем не побеждённый.
 

Зима 1986 года

 
Талант российский в нём дремал,
И там, в Сростках, в уединенье,
Среди ночи, когда движенье
Уму подвластно, он не спал
 
 
И переписывал страницы
Из книги жизни, а они
Летели гордо, словно птицы,
И были мудрости полны.
 

Барнаул. Стройотряд. 1985 год

 
Во славу добрую тебе пишу, поэт,
Тот, кто восстал и смыл пороков страсти.
Чрез пыль веков даю тебе обет
В том, что не будет надо мной порочной власти.
 
 
И Сердце, что стучит в груди моей,
Всегда нести добро и щедрость будет,
Но если клятвам изменю Души своей,
Пускай Душа моя меня и судит.
 
 
И в самоприговоре буду краток:
Иль изменюсь тотчас, чтоб делать благо,
Иль с бытиём покончу,
Уйдя в Мир сонма и покоя молча.
 

Сентябрь 2000 года

Д. Н.

 
А помнишь, друг, как мы бродили
Средь люда мирного и всяческих затей?
Как кубок верности и дружбы пригубили
И охраняли свято дар счастливых дней?
 
 
И радость встреч вкушали вдохновенно,
Воздвигнув братством над главой пайон,
К охлосу относилися презренно…
Ужель покинул нас отрадный сон?
 
 
Ушла ли радость молодых сомнений
Иль смолкла муза дерзостных речей,
Где след наш милых злоключений,
Где думы прожитых ночей?
 
 
Как две звезды гонимы ветром,
Расстались мы, продолжив путь изгнанья,
Ты добываешь хлеб дорогой знанья,
А я – блуждающим своим пером.
 
 
Всё по-иному сталось, всё сменилось,
И радости уж нет в душе моей,
И пышная Природа отвратилась
От светлых и желаемых идей.
 
 
До встречи, друг, гонимый чудом
На брег диковинной мечты,
На брег, полнённый изумрудом,
Где всё значимо, как и ты.
 

Зима 1982 года

Однокласснику – Д. Н.

 
Приди, мой друг, походкой резвой,
Мы восполним Цереры стол
Вином токайским, мыслью трезвой —
Esse est percipi¹1
  Существовать – значит быть воспринимаемым (лат.).


[Закрыть], монгол!
 
 
Когда Батый, твой предок славный,
Опять на Русь явился тьмой,
Стояли русские стеной,
Сказав характер своенравный.
 
 
Следила хитрая Европа
За продвижением границ,
Ползла уж к ней коварна стопа…
Но полно древности страниц!
 
 
Приди! Мы выпьем за Европы
И за народ тех дальних стран,
Кто протоптал торговлей тропы,
Обняв Руси вековый стан.
 
 
Восславим трирского гиганта
Философическим словцом
И перед греческим отцом
Воспламеним иллюзий Канта.
 
 
Да будет мир взаимный наш
Скреплён не гадостью портвейнской,
А жизнерадостностью рейнской
И торжеством разумных чаш.
 

Осень 1984 года

 
Друзья, спасибо за веселье,
За мыслей доброе вино,
За откровение, безделье…
 
 
Последнее порой дано
Нести нам долгие мгновенья,
Запечатлев в душе покой,
И с ненапрасным сожаленьем
Их вспоминать затем с тоской.
 
 
Но прочь уныния занозы!
Вослед затишью грянет гром
И счастья ласковые грёзы
Исчезнут разом… И потом
 
 
Воспрянет прежний дух ученья —
Разумный кладезь наших дней,
И шелест лавровых ветвей
Нам будет музыкой стремленья.
 

Барнаул. Стройотряд. 1985 год