Текст книги "Как с неба пью"

Ольга Пикколо
Как с неба пью

© Ольга Пикколо, 2020

© Е. Гладкая, иллюстрации, 2020

© Т. Сергеева, вступительная статья и редакция, 2020

Об Ольге Пикколо

Я познакомилась с Ольгой Пикколо восемь лет назад. Мои мальчики были совсем крохи, когда мы начали посещать ее Детский музыкальный лекторий «Пикколо». Помню, как зачаровали их концерты Ольги. Они проходили по воскресениям в концертном зале музея театрального и музыкального искусства Санкт-Петербурга. Это был прекрасный адрес! Дети понимали, что пришли в особенное место: Ольга, похожая на фею, в длинном платье, встречала их у входа в зал. Она умела создать настроение праздника, очаровывала детей музыкальными придумками, занимательными домашними заданиями, так что мои мальчики с волнением ждали очередного воскресения. Они пересмотрели все спектакли лектория, а я с Ольгой подружились.

И сразу поняла, что она – человек глубокий, сложного душевного строя. Меня глубоко тронула ее любовь к природе, она ее чувствует, как и музыку, во всех оттенках, любит Север, летнее разнотравье в родном Павловске. Ей необходимы длительные прогулки по Павловскому парку, она слышит и знает птиц. Мало кому дана такая особая чуткость в восприятии природы. Меня не удивило, что она пишет стихи. Литературное творчество показалось продолжением богатого духовного мира Ольги, когда созвучия музыки, радость творчества и счастливое содружество с природой соединились в ее душе, чтобы отразиться лирическими стихами.

Стихи очень личные и звучные, в них – большие сильные чувства. Ольгу волнуют встречи с людьми и далекие путешествия. Она умеет во встрече с Алтаем почувствовать эпическое, воспринять природу Алтайского края в грандиозных метафорах. Ее переживания бывают раняще остры, но чувства никогда не утрачивают своего благородства.

Интересно, что даже знаки препинания в стихах она расставляет на свой лад, стараясь таким особенным образом акцентировать, уточнять свои мысли. Вроде бы просится в тексте запятая, но для Ольги она невозможна, и это тоже мета своего пути, своего видения мира и его отражения в своеобразном зеркале, – в поэзии. Ольга может показаться человеком легким, у которого все получается без натуги, но стихи приоткрывают ее и «в минуту жизни трудную», и в момент сомнений, и в день узнавания печальной новости. Ее поддерживает вера, она считает, что ей многое дано, а значит, надо щедро отдавать.

Мы знакомы давно. Я вижу огромный творческий рост Ольги. Не удивляюсь, что ее пригласил Мариинский театр. Она пишет сценарии, режиссирует и ведёт спектакли для детей, а рядом с ней – именитые музыканты и актеры. Ольга придумала интересное сочетание музыкальных спектаклей с песочной анимацией, что так нравится малышам и что облегчает их путь к классической музыке. Ее спектакли удачно дополняют детский репертуар Мариинки, а сама Ольга именно такая, как на фотографии обложки этой книги, – нежный профиль, тонкий силуэт, обаятельная, застенчивая улыбка… Пленительный образ женщины в расцвете лет.

Я думаю, что её стихи, – а это уже второй сборник, – будут отмечены внимательным читательским глазом. Ольга бесстрашно и честно открывает себя читателю. Это ли не жест доверия по отношению к нему?

Доброго пути книге.

Татьяна Сергеева, искусствовед Царскосельской янтарной мастерской.

Как с неба пью. Цикл из девяти встреч

 
Стихи пишу не я. Но всё равно
Пишу, как с неба пью. И точно знаю,
Что все слова записаны давно,
А я их только вспоминаю.
 

Как приходят стихи

Бывает так: какая-то истома…

А. Ахматова

Я знаю известных поэтов, которые пишут стихи каждый день и в определённое время, как идут на работу. Я всегда завидовала таким. Завидую и сейчас. Потому что думаю, что именно они и остаются в памяти поколений.

У меня иначе. И совсем несерьёзно. Непостоянно. Когда стихов надо дождаться. Процесс сочинения нельзя контролировать, создать искусственно, удержать, а если начать анализировать, то исчезнет.

А ещё – нужны условия. Вот их палитра:

– Переключение. Чтобы попасть – как на солнечную кайму у края облака. Часто – просто уехать из привычных мест.

– Влюблённость. В кого-то. Во что-то. С наслаждением и болью, проживая настоящий момент предельно. Вбирать, запоминать, слушать, находиться в переживании, когда сердце нараспашку, разум на замок.

– Тишина в тишине. Тишина во мне – в тишине того, что вокруг меня.

– Обращённость к ритмам космоса. А для этого – освободиться от «я». Подчиниться вселенскому ритму. Вобрать его силы. Раствориться в его гармонии. Стать дырочкой флейты, на которой играет создатель. Стать кисточкой в руках живописца вселенной.

Тогда наступает некая маета. Бередит издалека, чтобы воплотить пережитое в слове, красках, движении, звучании. Подступает ритм. Иногда он магнетичнее слова, сильнее, активнее, опережает его.

Из ритма появилось стихотворение «Лис». Я гуляла, и из-под моих ног вдруг выскочил рыжий лис. И застучал в голове ритм, – отрывистый, стремительный. А потом – слова, вне всякой рифмы, потому что слова приходили быстрее, чем я успевала их рифмовать, они были дикими, вольными, не подчиняющимися никакому насилию.

 
Словно осенний ветер
Листьев бросил охапку,
Словно огонь по снегу
Дыханием вспыхнул лукавым…
 

Так же родилось и стихотворение «Сныть»: я прикасалась к первой весенней сныти, утопала в ней, собирала в корзину, переполненная её благоуханием. Слова явились из моего внутреннего изобилия и изобилия зелени в корзине:

 
Окна распахнуты! Солнце, входи!
Животворящая сныть в горсти!
Охапкой – в салат. Жить
С ликованьем в груди!
 

Но не всегда стихи приходят именно так. Иногда остро прожитое событие, когда повороты судьбы больно ударяют, выливается в слове лишь спустя много дней, – сразу подняться над ними нет сил. Нужно пространство отстранения, видения сквозь преломляющее стекло времени. «Трещину» я написала спустя много дней после события.

Случается, что стихи приходят после выступления на сцене. Через несколько минут после начала спектакля между мной и сценой раскидывается некий незримый мост, сфера. Зал становится настолько напряжён вниманием, что превращается в одно большое ухо. Тишина зала становится волшебной оправой, истоком, первоначалом, откуда всё идёт и куда всё возвращается. И тогда уже не я как будто, а звучащая тишина зала начинает создавать спектакль.

 
Разве я создала
Мой концерт, мой сонет?
Как травинки вплела
Незаметно в букет
Детских душ, детских глаз…
Разве из тишины
Я вдохнула в рассказ
Удивленье и сны?
Разве я?
 
 
Невесомое тело
В оправе тиши
Прикоснуться сумело
К обертонам души.
Зал грустит и ликует,
Сам над сказкой колдует,
Сам сонет создаёт.
Обнимаю крылами,
Провожаю глазами.
Только сердце поёт.
 

Почему так тянет к Слову? Словом снимается с мира маска. Слово позволяет вселенной оставаться незамутнённой, девственной, первозданной, хранящей первоначало, тайну и чудо.

«Как с неба пью» – книга о встречах, посланных мне.

Девять витков.

Девять встреч.

Стихи писались с мая 2014 года по август 2020 года.

Встреча изумрудная. Начало

И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее.

Книга Бытия

Встреча с тем, с кем меня связывает меня жизнь до сих пор. Как связала Иаков и Рахиль, Соломона и Суламифь. Встреча, как бесконечное прорастание друг в друга, как прекрасное путешествие длиною в жизнь. И смысл этого путешествия – в познании Встречи с иным, имя чему – любовь.

День первый

 
Пришёл он странником ко мне,
Но не просил еду и кров.
Была легка его сума,
Полна росистых лепестков,
А на ладони сокол жил.
И мир от клёкота оглох,
Когда как Бог, из темноты,
Переступил он мой порог
 

День второй

 
Дарю тебе сладчайший поцелуй
Из земляники, солнца и воды.
Венчая нас на тысячи веков,
Стирает лето прошлого следы.
 
 
И даже если солнце вдруг затмит,
Вложу ладонь в ладони тёплый круг,
И слов привычных радость осенит,
И ангел пролетит над нами вдруг.
 

День третий

 
Звезда скатилась в сонный пруд.
Волна дохнула в камыши
Так тихо, как тебя зовут.
И снова – ночь, и ни души
 

День четвертый

 
На груди твоей головой,
И становится тело легче.
На виске – паутина усов.
Прижиматься можно ли крепче?
 
 
Опрокинемся в сонный полёт
Стен, дверей и иных вертикалей,
И тела наши в светлой печали
Ангел в белую ночь завернёт
 

День пятый

 
Никогда ещё никому
Не верила так всецело,
Никогда ещё никому
В глаза так не смотрела,
Никогда ещё никого
Так до кончиков пальцев не знала,
Никогда ещё никого
Так, как мать – дитя – не прощала.
Так спокойно не провожала.
 
 
Каждый раз – насовсем
 

День шестой

 
Объятия утро каждое,
Как всепрощение, празднуем.
Вечность – в минуту,
Прижавшись друг к другу.
 
 
Больше, чем муж.
Прикосновение душ.
 

День седьмой

 
Пьяна – без вина.
То – твоя вина.
Слияние полноты,
Когда со вселенной – на «ты».
 
 
Ты – мой Соломон.
Над нами – апрельский звон
Ручьёв. Я – твоя Суламифь.
 
 
А после из рук твоих
В озёрную звонкую гладь
Солнце до дна допивать,
Песню Песней читать
У мира на самом краю
Или почти что – в раю.
 

Встреча золотая. Гость

Встреча с тем, кто пришёл для некоего светового обмена, для плетения единой чудесной светоносной ткани.

Встреча

 
Словно тоненькой соломкой,
Солнце пью
В ожиданье встречи звонкой
Поутру.
 
 
Крыльев взмах,
И полетела не спеша,
И поёт по-птичьи тело
И душа.
 

Оберег

 
Я не люблю, чтобы жалели,
Но кто-то ласковой рукой
Меня погладил по затылку
И возвратил душе покой.
 
 
И исчезает боль сомненья,
Выравнивая сердца звук.
Волшебное прикосновенье,
Как светлый оберег, несу.
 

Одной крови

 
Мы с тобою одной крови
И дыханья одного.
Узнаю на полуслове
Брата света моего.
 
 
Всё одно: исток единый,
Вдох, и выдох, и шаги.
Сохрани меня, родимый.
Если сможешь, сбереги.
 

Разговор

 
Вплетаясь неумело
В галдеж многоголосый,
Я лесу захотела
Свои задать вопросы.
 
 
Вопросы без ответа
Разгадывают птицы,
Аукается где-то,
И дразнятся синицы…
 
 
И шепчет мне орешник
Ответ… Вдохни! Послушай!
Сказал один кудесник:
Есть у деревьев души.
 

Прятки

 
Сердце нараспашку,
Разум на замок.
Всем делам – отмашка.
Шалости глоток.
 
 
Жить, так без оглядки,
Солнечно, сполна.
Мы играем в прятки
В закоулках дня.
 
 
Спрятался надёжно,
Я иду искать.
Отправляться можно?
Три, четыре, пять.
 
 
Солнце пусть подскажет,
Ветер и сова.
Пусть под ноги ляжет
Вещая трава.
 
 
Родилась в рубашке,
Счастье по пути.
Сердце нараспашку,
Помоги найти!
 
 
Светлой точкой счастье
На разливе луж.
Тихое объятье –
Это встреча душ.
 

Гость

 
Шёл…
С тонкой удочкой налегке,
В солнц сплетенье.
 
 
Стой!
Словно бабочкой по щеке,
Прикосновенье.
 
 
Взлёт!
Преображения светлый миг
Пасхальный.
 
 
Взгляд:
Богом ли посланный родник
Или гость случайный?
 

По следам

 
Иду по твоим следам,
Стараюсь ступать точь-в-точь:
Ложится под ноги трава,
Корону сплетает ночь.
 
 
Я говорю: – Лес!
И лес прорастает у ног.
Комната до небес
Раскрыла сосновый чертог.
 
 
Я подержу тишину
В тёплых ладонях чуть-чуть:
Хвойное счастье вдохну
И отпущу в лёгкий путь.
 
 
Чу… кто-то крикнул:
– В полёт!
И прикоснулся к плечу:
В неба открывшийся свод
Перешагнула.
Лечу.
 
 
Голос звучит: – Я с тобой.
Пой, наслаждайся, звучи,
Ты осияна судьбой.
Верь в чудеса и свети!
 
 
Лес-круговерть в голове,
Крылья – в рассветной росе.
В медленном сне, босиком
По непросохшей траве
Я возвратилась в мой дом.
Кто-то в одежде простой
Перешагнул мой порог.
 
 
Я говорю:
– Ты со мной.
Тихо шепчу:
– Бог.
 

Не забудь

 
Улыбнулся рассвет,
И проснулась трава.
В не пропетый сонет
Собираю слова.
 
 
Истончается нить
Нас связующих дней,
Только стало светить
Жарче всё и сильней.
 
 
Между строк-узелков
Проникающий взгляд
Говорит и без слов,
Как сестре своей – брат.
 
 
Не волшебник, не маг,
Не колдун-чародей.
Над землёй лёгкий шаг,
Взгляд не как у людей.
 
 
Прикоснётся, споёт,
И уходит беда,
Как по телу прольётся
Живая вода.
 
 
Что нам встречи-слова?
И без них всё поёт,
И кружит голова,
И зовёт, и несёт…
 
 
Над рассветом лечу,
И светлее мой путь.
Всей собою шепчу:
Сохрани.
Не забудь.
 

Встреча лазурная. Тишина в тишине

Встреча тишины сердца – с тишиной вселенной. Тишина сердца даёт подсказки и осуществляется таинственным узором событий. Эффект зеркала в зеркале. Чувство, словно кто-то держит за руку и ведёт, и это даёт ощущение безопасности, доверия и счастья.

Тишина в тишине

 
Всё прозвучать, пропеть, протанцевать:
Ожог крапивы, лютиков букет,
Деревьев крон медлительную стать,
И ласточек пронзительный балет.
 
 
Церковный звон родится в первый звук,
Мелодия волны родится в первый взлёт,
И лёгкий пируэт волшебных рук
От края тучи солнце оторвёт.
 
 
Пронижет свет! Позолотит до дна!
Во взгляде взгляд, как слово прозвучит,
И в тишине возникнет тишина,
И ангел вдруг над нами пролетит.
 

Будь!

 
Я стану твоей верой,
Единственным твоим светом,
Рукой обнимающей левой
Стану и добрым советом,
Твоим ожиданьем и домом,
Благословением в путь,
Навеки прославлю словом
Тебя.
А ты просто будь!
 

Исток

 
Мы слышать тишину умели,
Исток её в себе храня.
Сегодня в роще птицы пели,
Словно молились за меня.
 

Дождь

 
Дождик брызжет, как ласковый вестник,
Чтобы землю истоком питать.
Улыбнись ты ему, мой кудесник,
И прими, как небес благодать.
 
 
Распахнулись поля и дороги
Мокроногому вестнику дня.
Ты промокни, мой путник, немного
И с улыбкою вспомни меня.
 
 
Помнишь ливень, как богоявленье,
В колокольном лесу у Невы?
Дни сияли, как воскресенья,
И шаги наши были чисты.
 
 
Вдруг однажды меня не услышишь,
И Нева оборотится вспять…
Дождь опять затанцует по крышам,
Чтоб привет от меня передать.
 

Песенка

 
Как услышу я весну,
Птичкой резвою к окну
Прилечу гнездо свивать,
Сказки другу напевать.
Голос чисто мой звучит,
Жизнь твою не замутнит:
Пусть небесная водица
По душе твоей струится.
 
 
Слишком звонок голос мой?
Ты окно скорей закрой!
Улечу я в вышину,
Не нарушу тишину
Твоего уединенья.
В дни святого Воскресенья
Стану петь я небесам,
Голос мой я им отдам.
 

Гусли несу

 
Гусли несу, как ребёнка,
К телу прижав ближе.
Осень взметнёт чёлкой,
Дождь на проспекты нанижет…
 
 
Через мосты, каналы,
Через метро и лица, –
В мареве этом усталом
Как бы не заблудиться.
 
 
Сердца мотив крылатый
В сумраке не расплескаю:
В сутолоке зажата,
Словно дитя, обнимаю
 
 
Досочки две резные
В грубой тканой холстине.
Гимны волхвов простые
Стану я петь отныне,
 
 
Чтобы унять тревогу,
Чтобы стереть сомненья.
Буду писать про Бога
В новом стихотворенье,
 
 
И прозвучит ответом
Гуслей напев смиренный,
Где над моей вселенной
Ты подписался – светом.
 

Верю

 
А может случайно всё выдумал ты,
И я не такая?
Не муза твоя, не из дома – в рассвет,
Росу собирая?
 
 
И взгляд мой бывает излишне прямой,
И ровная чёлка,
И в храм захожу, возвращаясь домой,
От всех втихомолку.
 
 
Мой выбор – в свободе и в правде углов,
Вопросов, сомнений,
В паденьях и взлётах, в пытливости слов
И стихотворений.
 
 
А в тех, что писались, как вызов судьбе,
Почти наводненьем,
Не виделись разве вопросом тебе
И чувств нетерпеньем?
 
 
И не было разве чудес никаких,
И нам показалось?
Но знаю, что книжечка песен моих
С тобою осталась,
 
 
И слышу тебя за собою вослед,
В открытые двери.
И верю в тебя, как в незыблемый свет.
Верю.
 

Четыре жизни

 
Четыре жизни, четыре года.
Сердца спаяла заветом нота:
Мы у истока стояли рядом.
Я музой стала, а ты мне – братом.
 
 
Четыре вехи земной спирали.
Шагали рядом, не уставали,
До звёзд тянулись и шли по небу,
Была нам встреча насущней хлеба.
 
 
Но остров райский, где пела лира,
Забыт в угоду иному миру,
Иным дорогам, делам клубочку.
Шепну родному лучу, дружочку:
 
 
Я та же, – слышишь? И крылья те же,
А ты – в заботах, и светишь реже,
И птица счастья не держит больше,
И голос тише, и лучик тоньше.
 
 
Чуть-чуть отпустишь и потеряешь.
Слабее слышишь, всё меньше знаешь,
Не пьёшь ты больше моей водицы,
А мне твоею всё не напиться.
 

 
Нет, не твоею!
Водой небесной!
Войду в купель и потом воскресну.
И если только ещё мне веришь,
Прости в молитве, ведь ты умеешь.
 
 
И тот, кто росы в траву роняет,
Меня услышит, меня узнает.
 

Встреча белая. Сквозняк

Встреча с преображением. Через боль. Иначе полнота преображения не приходит. Только через отречение от старого. Боль – знак, который подаёт нам вселенная. Когда понимаешь значение боли и преобразуешь её в любовь, всё прочее прикладывается само.

Сквозняк

 
Разлетелись птичьи стаи,
Отсвистели свиристели.
Целый день кольцо теряю,
Пальцы что ли похудели…
 
 
В комнатах сквозняк лукавый
Поселился по соседству.
Оттого ли, боже правый,
Письма блеклые кружатся,
Осыпаясь на паркет?
 

Между строк

 
Как опасно – наедине.
Как опасно – лишнее слово.
Иногда даже кажется мне,
Что мы с Вами совсем незнакомы.
 
 
Как коварен души узелок!
Не нарушить бы ровность покоя.
Но случайное слово родное
Выдаёт!
Между нот. Между строк.
 

Сны

 
Те, что рядом, так часто не снятся.
Снятся те, чей приход и уход
Оставляют зацепки на память
И сжимают в молчании рот.
 

Крещение

 
Боль твою
Чувствую, как свою.
В затылке.
Свербит.
Занозой.
В горле комком слёзы
Бессилья. Насилья над
Солнцем.
Мрак.
Смрад.
 
 
Не оборвать вам, нет,
Звонкие струны света!
Крылья не подпалить!
Вселенную сердца не свить
В коротенький поводок,
Сил маловато чуток.
Играете не по правилам:
Вздумали тягаться с ангелом!
 
 
В ладонях горит вода
Крещенская.
Слеза вселенская.
 
 
Тихо с твоей головы
Смою боли следы,
Поцелую в висок.
Вход в купель глубок.
Ноги на льду босые.
 
 
Будь храним!
С именем твоим
Крещусь впервые.
 

Трещина

 
Я побывала в трещине одной.
Тебе не расскажу, как долго
Сменялась ночь бессонная зарёй,
Как снег пошёл в тот день, когда рукой,
Не вызывающей сопротивленья,
Во мне ты оборвал все струны,
Звучащие с тобою в лад один,
Учительствуя строго-беспристрастно,
Забыв о доброте, как правоте
Единственной, забыв о стрелах слова.
 
 
Ты – без пятна, ты ровен и умён,
Я – ком противоречий и сомнений,
Сжигающих в костре своём, как Жанну.
Ваял меня, как Галатею, ты
И сам резцом безжалостно изрезал.
Смотри, ты видишь? Шрамы на руках…
Дал крылья, воском бережно скрепив,
И сам же воск лучами растопил
И бросил падать долго-долго-долго…
Как книгу, выучив дословно наизусть,
В задворки памяти пылиться бросил.
 
 
Не расскажу тебе, как напряженье связок,
Невысказанностью узлом дремучим
Томившее меня, вдруг немотой
Предательски во мне заледенело
И голоса лишило, сил и жизни.
И тело свилось в свиток, словно небо
Во времена библейского суда,
Отрезав вдруг от мира пуповину.
 
 
Я побывала в трещине одной.
Тебе не расскажу. Но, словно Феникс,
Я песню обновления пою,
И крылья новые, свои, ращу,
Чтобы тебе прощенье передать.
 
 
Прощение – с прощаньем.
Пополам.
 

Стрелки встали

 
Потекла незаметно слеза.
Дождинка.
Отмахнулась: попала в глаза
Соринка.
 
 
Не соринка попала, – бревно.
Камень.
Словно стрелки часов за стеклом
Встали.
 
 
Самых нежных целительных слов
Виновник,
Не сберёг светоносных ростков
Садовник.
 
 
Ни слезы! Ученичества час
Прерван!
Станет день своеволья для нас
Первым.
 
 
Новый день – без тебя. На земле
Небесной.
Сад тиши.
Сад души.
Сад моей песни.
 

Аминь

 
Думаешь, буду молиться,
Чётки сирени считать,
В ноги иконам валиться,
Имя твоё поминать,
Клятвы твои повторять,
Славную тризну справлять?
 
 
Клён пожелтел.
Клён облетел.
В небесную синь
Аминь!
 

Не услышу

 
Заглушила весна
Рой несказанных слов.
Прохожу я одна
Храм сосновых стволов.
 
 
На траву наготой,
Солнце телом впивать,
Сквозь нектар смоляной
Что прошло, забывать.
 
 
Поцелуя нежней,
Стебелька волосок
Над губой… Муравей
Мне заполз на сосок.
 
 
Без одежд, без оков,
Только солнце любя.
Крикнешь между стволов, –
Не услышу тебя.
 

Встреча бирюзовая. Алтайские грозы

Встреча с Алтаем. Чистейшим родником, живым существом, со своими законами и характером.

Об Алтае я впервые стала узнавать от Лиса Таёжного, алтайского волшебника, шамана и мастера моих деревянных флейт. С ним я вела долгую переписку.

Однажды в лесу я увидела лиса. Это случилось в тот миг, когда я играла на флейте Алтайского мастера Лиса Таёжного. Когда разговаривала с тем, чьё сердце и руки создали мой инструмент.

Лис

Лису Таёжному

 
Словно осенний ветер
Листьев бросил охапку,
Словно огонь по снегу
Дыханьем вспыхнул лукавым,
То лис по апрельскому лесу
Пронесся, окрасив сумрак,
Вспугнув мои гладкие рифмы,
Оставив на память верлибр.
 
 
И вспомнился Лис Таёжный,
Алтайский певец и мастер,
Что флейтам даёт души,
Встречает восход танцем,
Живёт свободно, как ветер,
Без запятых и точек,
Как лис из таёжного царства,
Что по апрельскому лесу
Пронёсся, окрасив сумрак.
 

Лис Таёжный называл меня именем Умай Унэ. Умай Унэ – берегиня детей, богиня Алтая, спускаящаяся с небес по радуге.

Летняя ночь

 
Звонко устремилась
Радуга в Алтай.
Босиком спустилась
По мосту Умай.
 
 
Госпожа природы,
Мать Умай Унэ,
Взглядом божьи своды
Трогает во сне.
 
 
Лёгкая улыбка
Льётся в летний рай:
В одеянье зыбком
Светлая Умай.
 
 
Прогоняет тени
Девичья рука,
Обняла колени
Белая река.
 
 
Горные маралы
Заплели рога
В эдельвейса травы,
В бёдер берега.
 
 
Лёгкая улыбка
Льётся в летний рай:
В одеянье зыбком
Светлая Умай.
 

В июле 2016 года я оказалась в Чемальском районе Алтая, в посёлке Катунь, где среди синих гор возвышается символ Алтая, – гора Белуха, похожая на облик плодоносящей женщины.

Там я познакомилась с художником Николаем Чепоковым, шаманом, бездомным бродягой. На его шедеврах подпись: «Таракай», что в переводе с алтайского означает странник. Я видела, как он рисовал: в одно касание, без набросков, как и жил. Я сидела по вечерам на берегу Катуни, всматривалась в образы картин Чепокова, и Алтайские туманы ворожили и нашёптывали мне слова.