Текст книги "Очень мистические истории"

Даня еще что-то говорил, но она уже не слушала. Хлопнула дверью, сбежала вниз по ступенькам, вышла, расстегнутая, на улицу и, положив руки на грудь, постаралась унять бешено колотившееся сердце.

Что происходит? Что, черт возьми, происходит?

* * *

Вика зашла домой, заперла дверь, налила большой стакан воды и выпила мелкими глотками. Руки тряслись. Капли воды оставляли на пижаме мокрые пятна.

– Я не сумасшедшая, – повторяла девушка, – не сумасшедшая. Это он, дух, призрак, кто угодно, это все он! Но разве призраки умеют ездить на мотоциклах? Бред какой-то. А если вдруг так, то Даня, получается, в больнице из-за нее? Может, это такое послание? Предупреждение? Нет, нет – Вика металась по комнате, не находя себе места. – Надо что-то делать, но что? Уехать? Не навсегда, на время, лучше за границу, конечно, но, может, хотя бы в другой город? Призраки вообще могут путешествовать? Вика вытащила из тумбочки паспорт, с сомнением повертела в руках.

Сначала надо попробовать еще раз снять браслет. Она отложила паспорт и тут же почувствовала, как по руке заструилось что-то гладкое и бархатистое. Во рту пересохло, кожа покрылась мурашками. Стараясь не смотреть на руку, Вика отвела ее как можно дальше и только потом нерешительно перевела взгляд на запястье. Темным браслетом его дважды обхватывала тонкая блестящая змея. Девушку парализовало от ужаса, ноги словно вросли в пол. Змея медленно поползла вверх по предплечью и зацепилась за локоть. Маленькие черные глазки-морионы внимательно следили за движением Викиных ресниц. Гадюка поднялась выше, переползла на грудь и обвилась вокруг шеи.

Вика сглотнула, ощутив, как твердый неприятный комок прокатывается по гортани и сквозь кожу упирается в упругий змеиный бок. Змея зашипела, растянувшись от шеи к виску, скользнула по лицу, забралась в волосы… Вику замутило от отвращения, ей казалось, будто гадина оставляет на ее теле глубокие липкие борозды, просачивается под кожу, заполняет поры. Голова рептилии погрузилась в ушную раковину, и тут Вика не выдержала. Завизжав, она схватила змею и резко дернула, отрывая от себя. Не в силах разжать пальцы, девушка кричала не выпуская гадюку из рук. Легкие горели, костяшки побелели и, казалось, вот-вот треснут, в горле саднило. Наконец, змея перестала извиваться и повисла безжизненной черной лентой. Вика притихла и, опершись на край стола, старалась удержаться на ватных ногах. В правой руке она сжимала кусок лакированной кожи, похожий на длинный черный чулок.

Сжечь! Надо ее сжечь! – пронеслось в голове. Свободной рукой Вика нашарила в ящике стола Данину зажигалку, ожесточенно чиркнула колесом, поднесла пламя к чулку…

– Вика! Ты что, с ума сошла?! – Катя, уронив рюкзак, с порога бросилась к подруге, чтобы выхватить у нее из рук паспорт, обложка которого уже начала тлеть. – Сумасшедшая, как есть сумасшедшая! Что случилось тут? – Катя сунула паспорт под толстовку.

– Катя… Ты почему здесь?.. – Вика беспомощно озиралась по сторонам.

– Я живу здесь вообще-то. С тобой. Сборы пораньше закончились. А это вот что такое? Ну-ка, скажи, пожалуйста? – Катя вытащила паспорт, размахивая у Вики перед глазами обгоревшим краем. – Что, я спрашиваю?

– Это что, паспорт? Чей? Мой? – Вика в ужасе уставилась на подругу. – Что же я натворила…

– Ну, пока ничего, пользоваться можно, – проворчала Катя, отгибая обложку. – Страницы целы, вовремя я зашла.

– Нет, ты не понимаешь… Что же я натворила… Я влипла, Катя, по-настоящему влипла, – прошептала Вика, сползла на пол по стене и разрыдалась.

* * *

Выслушав Вику, Катя лишь скептически покачала головой и покрутила пальцем у виска:

– Так, во-первых, успокойся. Разберемся. Про призрачные браки я, конечно, знаю. Бабуля рассказывала, раньше сплошь и рядом такое было, ничего особенного. Для кого-то традиции, для кого-то бизнес, но никакой чертовщины, разве что в любовных романах. «Невеста призрака», «Жених с того света», да сотни их, жаль, что ты по-китайски не читаешь.

– Но я… Это на самом деле все происходит, браслет этот страшный, вот смотри… и Даня…

– Даня твой, прости, сама знаешь, тот еще, как это по-русски сказать, хм, балабол, да? Накурился поди. И ты себя накрутила, сидишь тут одна, на улицу не выходишь, у любого крыша поедет.

– Катя, я же не сумасшедшая, правда…

– Правда, правда. Устала просто. Или разыграли тебя. Зря ты согласилась, конечно, вся эта история никакого отношения к нашей культуре не имеет. Никто минхунь с лаовайками [6] заключать не будет, это серьезное дело, а не тот цирк, о котором ты мне рассказываешь. Давай-ка телефон этой шарлатанки, я ей сейчас мозги промою, нечего мне тут иностранок запугивать.

Катя несколько раз набрала номер, пожала плечами:

– Говорят, не обслуживается. Странно. Шфж [7] ты у нее, конечно, не попросила? Ладно, собирайся, поехали.

– Куда? Ты же только с порога…

– В офис к ней. Или в загс, как правильно? – усмехнулась Катя. – Ну что стоишь столбом, поехали, пока я не передумала, адрес-то хоть сохранился?

– Как же мне тебя не хватало, Кать, – Вика обняла подругу, прижалась щекой к волосам. – От тебя костром пахнет. И муравейниками. Скучала по благам цивилизации?

– А от тебя корицей. Дурацкие духи, как булочка из Luckin coffee, – рассмеялась Катя, – вот что за человек, на неделю нельзя оставить.

* * *

Фотостудия «Смайл». Девушки стояли перед большой аляповатой вывеской, красовавшейся над кованой лестницей. Вика растерянно вертела в руках уже изрядно помятую визитку.

– Точно здесь, ничего не перепутала? Район новый, может, ошиблась? – Катя выхватила визитку, сверяя номера домов в приложении навигатора.

– Точно… – с недоумением протянула Вика. – Я тебе клянусь, не было здесь никакой фотостудии. Вот лестница та же, здесь одна ступенька кривая, видишь, я за нее еще каблуком зацепилась…

Катя нахмурилась:

– Вик, еще хоть что-то осталось? Мелочь какая-нибудь, вспоминай.

Вика вдруг захлопала себя по карманам.

– Да! Катюш, она же мне фотку дала семьи этой, ну супругов Ван, может, на них как-то выйти, найти в фэйсбуке вашем, как он там называется, или где… Сейчас, сейчас, я в этом же пальто была, вот, смотри, – Вика торжествующе протянула подруге сложенное пополам фото.

Катя развернула снимок, вздохнула и встревоженно посмотрела на подругу:

– Вика. Это актеры. Из рекламы зубной пасты. Пару лет назад на всех остановках висела. Смотри, здесь снизу обрезано, – она скомкала фото и бросила его в стоящую рядом с лестницей урну. Взяла побелевшую Вику за руки:

– Что происходит, Вик? За кого ты умудрилась выйти замуж, дурная твоя голова?

* * *

– Все! Едем к Пэн Мей, она нас примет, бабулечка моя договорилась. Повезло, они в юности дружили вроде, – Катя с победным видом отложила телефон и спрыгнула с дивана.

– Кто это? – без особого интереса спросила Вика. Все то время, пока Катя искала, звонила и упрашивала, она безучастно лежала на кровати и смотрела в потолок.

– Медиум. Очень сильный. Просто так не попасть, только по знакомству. Говорят, она с любым духом может поговорить, ничего не боится. Ты же считаешь, что тебя преследует призрак, вот и пообщаешься.

– Он меня не преследует, а наказывает. За браслет, за Даню, за то, что уехать хотела…

– Не неси чушь, – отмахнулась Катя, – местные призраки так себя не ведут, здесь что-то другое, а вот что – у Пэн Мей и спросим. Давай вставай!

Вика нехотя поднялась с кровати. Она чувствовала, что ее нормальная, привычная и понятная жизнь, с такими усилиями выстроенная в Китае, постепенно исчезает, как воздушный замок, и от этого ей как никогда хотелось выть.

* * *

Пэн Мей оказалась суховатой старухой с длинным острым носом, похожей скорее на уличную торговку вонючим тофу, чем на сильнейшего медиума. Она пристально рассмотрела стоявших на пороге девушек через щель на цепочке и молча потянула дверь на себя, собираясь захлопнуть.

– Тетя Мей, подождите! – Катя намертво вцепилась в дверную ручку с другой стороны. – Меня Кацзя Чен зовут, вы бабушку мою знаете, она же звонила вам насчет моей подруги…

Пэн Мей резко вздернула тощую костлявую руку, прервав Катю на полуслове:

– Зря пришли. Уходите. От твоей лаовайки корицей за десять ли несет.

– Но тетя Мей, дайте я хоть объясню…

– Нечего тут объяснять. Я вам зачем понадобилась? Я говорю с теми, кто ушел, кого здесь больше нет. А муж этой девицы еще нас всех переживет. Надо ей – пусть сама с ним разговоры разговаривает. Все, все, уходите, черной невесты мне еще в доме не хватало, пропахнет, не отмоешь, – старуха брезгливо поморщилась и с удвоенной силой дернула за ручку.

Вика не выдержала и, несмотря на то, что Катя строго настрого запретила ей обращаться к Пэн Мей напрямую, попыталась просунуть руку в щель:

– Помогите мне, пожалуйста!

Пэн Мей подпрыгнула и одним резким движением захлопнула дверь, едва не прищемив Вике пальцы:

– Я в дела этого оборотня больше не полезу! Не возвращайтесь, не открою! – донеслось из-за двери.

Ошарашенные девушки переглянулись и молча вышли из подъезда. Вика уже было повернула в сторону метро, но Катя дернула ее за рукав и плюхнулась на покосившуюся скамейку у входа:

– Подожди, так дело не пойдет! Дай-ка я бабулечке позвоню, спрошу, чего эта старуха такая нервная.

Катя прижала телефон к уху и возмущенно затараторила, перемежая китайскую речь крепкими русскими междометиями.

Вика села рядом и запрокинула голову. Небо было такого удивительно ровного цвета, словно кто-то нечаянно расплескал по нему банку с голубой краской. Огромные белые магнолии, как бабочки, трепетали на ветру, пытаясь оторваться от приютившего их ствола. Вика задумалась – как вообще возможно, чтобы эти сухие серые ветки могли породить такие невероятные цветы? До приезда в Китай она никогда не видела магнолий, и сейчас они казались ей настоящим чудом.

– Вика! Ты что, не слушаешь меня, что ли? – звонкий Катин голос вернул девушку в ненавистную реальность. – Короче, такие выкрутасы уже не в первый раз! Бабуля же у меня не местная, приезжала к тетке на учебу. У нее здесь и друзей-то особо не было, кроме Пэн Мей. А потом вдруг парень один стал ухаживать, ну как положено – высокий, красивый, загадочный, встречал по вечерам после курсов, домой провожал. Ничего о нем толком не знала, но влюблена была ужасно, все ждала, когда он ей, наконец, предложение сделает. Так вот как-то они случайно на Пэн Мей наткнулись, та ничего не сказала, поздоровалась сухо, а потом пришла к тетке и донесла, что племянница-то якобы с женатым встречается. Ох, скандал был! Бабуле несколько месяцев из дома запрещали выходить, а потом и вовсе обратно в деревню отправили. Она на Пэн Мей обижена была страшно, мол, за что? А та заладила: «Черный зверь сначала очередную жену в могилу свел бы, а там и твоя очередь бы подошла. Спасибо мне скажи, что беду отвела». Какое там спасибо! Бабуля лет десять с Пэн Мей не разговаривала, злилась, пока деда моего не встретила.

– Ага, – рассеянно пробормотала Вика, – а при чем тут я?

– Что ага? – нетерпеливо воскликнула Катя. – Ничего не напоминает? Черный зверь, черная невеста, свадьба, все сходится!

Вика с сомнением покачала головой:

– Ерунда какая-то, Кать, это когда было-то?

– Когда, когда, какая разница? – Катя всплеснула руками, явно раздосадованная недогадливостью подруги. – Я чувствую, тут точно все связано, поехали домой, холодно, там разберемся. Катя взяла Вику за локоть и потянула к метро.

– Эй, девчонка Чен, стой-ка на минуточку! – вдруг раздался с балкона скрипучий голос Пэн Мей. – Слышь, передай подружке своей, что связь, если она не заметила, работает в обе стороны. Это все.

– Тетя Мей, что это значит? – торопливо выкрикнула Катя, но старуха уже скрылась за балконной рамой и задернула тяжелые шторы.

– Не переживай, – Катя была полна решимости, – я все выясню, обещаю, найду способ. Черный зверь, оборотень? Все лучше, чем ничего. А тебя я ни на минуту одну не оставлю, так и знай. Пока ты со мной, ничего с тобой не случится, вот уверена.

– А ты не боишься, Кать? – прикусив губу, спросила Вика. – Ну, вдруг как с Даней получится. Я не хочу, чтобы из-за меня…

– Да брось, я же только наполовину китаянка, – отмахнулась Катя, – если тут всех страшилок бояться, то можно и до пенсии не дожить. Так что нет, не боюсь. И тебе не советую.

* * *

Дома Катя, едва разувшись, немедленно бросилась к ноутбуку и развернула бурную детективную деятельность. Поначалу Вика старалась помочь, но ее уровня владения китайским не хватало, и она лишь с волнением заглядывала в монитор через плечо подруги, периодически теряя терпение. Наконец, не выдержала:

– Ну же, что там?

– Ничего, – насупилась Катя, – у нас есть все шансы помереть от старости, пока что-то найдем. Гуай, мо, цзин, оборотни, лисы, демоны, зомби, все такие симпатичные, даже не знаю с кого начать. Здесь столько информации, мне жизни не хватит разобраться.

Вика разочарованно вздохнула и подошла к окну, постукивая пальцами по подоконнику. Что-то не так, есть что-то важное, что они упустили из виду, – она вздрогнула, внезапно вспомнив странную кошку, сидевшую на карнизе накануне проклятой свадьбы. Или это была не кошка? Похоже, совсем не кошка. Так почему все-таки зверь выбрал ее? Катина бабушка приезжая, дружила только с Пэн Мей, она, Вика, тоже…

– Кать, а добавь наш город в запрос, пожалуйста, – повинуясь внезапному порыву, попросила девушка.

– Думаешь, местная фишка? – с сомнением задумалась Катя. – Ну ладно, давай попробуем. Она сосредоточенно уткнулась в монитор, но уже через пару минут ошеломленно обернулась к Вике:

– Ой-е! Иди-ка сюда скорее…

Невесты хищника, черная свадьба, молодость в приданое – Катя одну за другой открывала в браузере новые вкладки.

– Вик, слушай, да твой супруг – настоящая городская легенда! Хэйшоу. Черный зверь. Мы нашли твоего оборотня.

Вике вдруг стало невыносимо холодно, губы посинели, а руки покрылись гусиной кожей.

– Рассказывай, – выплюнула она через силу, вцепившись в спинку Катиного стула одеревеневшими пальцами.

– Ну… – Катя бросила на подругу немного виноватый взгляд и выделила курсором пару абзацев на экране, – он реально старый, очень, никто точно не знает, сколько ему лет. Говорят, он прожил тысячи жизней. Только вот как бы не своих…

– В смысле?

– Сейчас, сейчас, – Катины пальцы забегали по клавиатуре, – вот, Хэйшоу – черный зверь… не человек, не животное и даже не совсем оборотень… То есть он оборачивается, конечно, но для этого ему нужна жертва, та самая чужая жизнь, понимаешь?

– Не совсем, – Вика покачала головой

– Ну смотри. Когда Хэйшоу женится, он связывает себя с невестой намертво, так сказать, прорастает в нее, чтобы жить одну человеческую жизнь на двоих. Но девушка при этом отдает себя оборотню слишком быстро, стареет и умирает, и тогда хищнику приходится возвращаться назад в звериную форму. Хотя вообще тут написано, что раньше ему иногда удавалось жить человеком десятилетия подряд, переходя из одной связи в другую. И даже если цепочка прерывалась, он исчезал на время, но всегда возвращался…

– Прерывалась?

– Ну да, знаешь ли, немного желающих делиться жизнью с оборотнем. А связь, брак должен быть добровольным, это основное условие. Вот, тут даже есть старинный перечень правил для девиц, как распознать хищника. И первым пунктом знаешь что? С новым ухажером встречаться только при свете дня. Оказывается, Хэйшоу в любом облике отбрасывает звериную тень… Да, выходит, Пэн Мэй действительно моей бабулечке в свое время жизнь спасла…

– Но… – Вика поежилась, – если связь уже прервалась, как он, будучи зверем, находит новую? Ему кто-то помогает? Как Липин? Но зачем?

– Ой, ну это-то я тебе без всякого интернета скажу. Представь, человек живет сотни лет или больше, думаешь, он нищий? Вик, да он же по-любому безумно богат. А значит, когда жизнь очередной невесты подходит к концу, совсем несложно выйти на тех, кто подберет ему новую… Бизнес, ничего личного.

– То есть ты хочешь сказать, сейчас какой-то хорек живет мою жизнь? – Вику сильно знобило, зубы стучали.

– Ну, не уверена насчет хорька, конечно, но вообще похоже, что так. Ладно, все, – Катя встала со стула и захлопнула крышку ноута, – сэкономим время, звоню Бин Бин. Это моя подружка из нашего клуба геологов. Она на древней литературе учится, как раз диплом по местному фольклору пишет. Наверняка быстрее поможет разобраться.

Катя торопливо набрала номер и принялась сбивчиво объяснять, что происходит, а Вика, пытаясь согреться, легла на диван и завернулась в одеяло. Не помогло, в боку кололо, подушечки пальцев заледенели, горло перехватили подступающие слезы. Они рвались наружу, но не могли пробиться через сведенную спазмом гортань. Тело скрутило судорогой, желудок сжался в болезненный комок, и девушка почувствовала, что ее сейчас стошнит. Она вскочила, бросилась в туалет, захлопнула дверь и там, наконец, громко и мучительно разрыдалась.

* * *

Бин Бин ворвалась в комнату, как ураган, едва не сбив стоявшую у порога тяжелую металлическую вешалку. С жадным любопытством с головы до ног осмотрела неестественно-бледную Вику и, разочарованно пожав плечами, повернулась к Кате:

– Эта? Худосочная какая-то, уверена, что она не врет?

– Она вообще-то по-китайски говорит, – фыркнула Катя и добавила, обращаясь к Вике: – Не обижайся, она не со зла.

Бин Бин густо покраснела, но быстро справилась со смущением:

– Ты Вейка, да? Извини. Я просто тебя другой представляла. Ну, учитывая обстоятельства.

– Ничего, – у Вики не было сил ни обижаться, ни спорить, – спасибо, что пришла.

– Во де майя! [8] Ну какое спасибо! Скажи, неужели правда? Ты видела Хэйшоу? Покажи браслет! Невероятно! Какая красота! – от волнения у Бин Бин затряслись руки. – Как же мне повезло! Ты должна мне все рассказать! В подробностях! Я запишу, можно? Да о нем больше полувека никто не слышал, а тут как раз в мой диплом! Не могу поверить!

– Эй, эй, притормози! – Катя высвободила Викино запястье из цепкой хватки Бин Бин. – Давай по порядку. Никто не слышал, говоришь?

– Да, – Бин Бин перевела дыхание, – есть записи, вроде дневника его последней жены, я раскопала в городском архиве, но им лет семьдесят, не меньше, а потом все – тишина. Как исчез.

– А может, переехал? Тут, наверное, сложно стало скрываться.

– Исключено, – отмахнулась Бин Бин. – Он по природе зверь, а значит, не может покинуть свое логово. Ходили версии – либо все же издох, что вряд ли, либо нашел пару и затих. В это тоже не особо верю, не сходится, слишком уж сильный и злобный.

– Пару?

– Ну, это такая местная байка. Возможно, кто-то из романтичных барышень выдумал, не знаю точно, доказательств не нашла. Будто бы Хэйшоу ищет себе истинную партнершу, равную по силе, с которой разделит проклятье и бессмертие.

– Да это по-любому он же и придумал, чтобы девицы сами к нему в объятия бросались. Одинокий, печальный, бессмертный муж, – буркнула Катя.

– Может, и так, но звучит заманчиво, – мечтательно протянула Бин Бин и тут же, спохватившись, добавила: – Но по факту, раз Хэйшоу снова объявился, это точно выдумки.

– Скажи, а зачем он меня пугает? Если меня хватит сердечный приступ, придется искать внеочередную невесту, к чему эти хлопоты? – Вика все еще отказывалась верить в то, что слышала.

Бин Бин посмотрела на нее, как на маленького ребенка, перевела взгляд на Катю, мол, где ты вообще раскопала эту недотепу, и, терпеливо вздохнув, пояснила:

– Чем больше ты боишься, тем сильнее веришь в него, ваша связь становится прочнее, и ему легче пить твою ци. Просто же.

– Но ведь должны быть способы эту связь разорвать?

– Если и есть, то об этом ничего не известно, – с плохо скрываемым мстительным торжеством произнесла Бин Бин, которая, похоже, никак не могла смириться с тем, что Хэйшоу выбрал себе в невесты какую-то недалекую иностранку. – Все девушки, связанные со зверем, рано или поздно погибали. Некоторые сходили с ума и кончали с собой, другие просто быстро старели и увядали.

– И… сколько мне осталось? Год, два, десять? – безжизненным голосом спросила Вика.

– Стоп! – возмущенно вклинилась Катя. – Бин Бин, прекращай ее запугивать! Мы тебя не для этого звали! Расскажи лучше, как с этим чудовищем можно справиться?

– Я не запугиваю, – обиделась Бин Бин, – я как есть говорю. Как справиться – не знаю. Никак, наверное. Вообще, все источники сходятся, что Хэйшоу уязвим только в человеческой форме, в звериной ему ничего не страшно. Но вряд ли вам эта информация чем-то поможет.

– А может, мне с ним поговорить? – неуверенно спросила Вика. – Может, он согласится меня отпустить? Ты же сама сказала, зачем ему такая невзрачная?

В глазах Бин Бин загорелся фанатичный блеск:

– Давай! Нет, правда, давай попробуем! Ты говоришь, он приходит, когда ты одна? Тогда мы с Кацзя сейчас прямо пойдем, а ты его приманивай. А на ноуте камеру заранее включим. Как его развернуть лучше, чтобы вся комната вошла?

– Рехнулась? – Катя бросила на Бин Бин испепеляющий взгляд. – Он ее в прошлый раз чуть не угробил, замолчи! Сама же ведь наверняка не веришь, что это поможет!

– Не верю. А есть варианты? Так мы хоть посмотрим на него, – Бин Бин отказывалась сдаваться, – а вообще-то это не мое время утекает, смотрите…

Вика подошла к Кате, обняла:

– Пусть приходит, Кать. Что еще сделать? Ты же не сможешь со мной всю жизнь за ручку ходить. Если от этой жизни вообще хоть что-то останется.

Катя отрицательно покачала головой.

– Уходите, пожалуйста, – Вика говорила спокойно и безучастно, как человек, который уже принял решение. – Я устала, очень. Я даже не могу тебе описать, как же сильно я устала. Давай рискнем, хуже все равно быть не может. А то потом я не смогу уже.

Катя попыталась возразить, отговорить Вику, придумать другой план, но в ее голосе все отчетливее слышалась неуверенность. Кажется, даже она понимала, что другого варианта нет. Бин Бин молча схватила ее под руку и вытащила за собой на лестничную клетку.

* * *

Вика захлопнула дверь за девушками и сразу почувствовала себя неуютно. От внезапно накатившей смелости не осталось и следа. Не в силах сидеть на одном месте, она нервно мерила комнату шагами. Придет Хэйшоу или нет? Непонятно, что страшнее. Ведь если все это не более чем городская легенда, то она просто сходит с ума. Вернее, уже сошла. Иначе как все объяснить? Вика усилием воли посадила себя за стол. Надо успокоиться. Но как? Она вспомнила, что недавно читала в журнале такую инструкцию – нарисуй свой страх и выбрось. Вика представила себе Хэйшоу в виде огромной чернильной кляксы с шевелящимися отростками-щупальцами. А правда, может, попробовать? Ерунда, конечно, но надо чем-то заняться, – подумала девушка, доставая с полки пачку чистой бумаги.

Вика опустила руки на лист и вдруг почувствовала, как ее пальцы без труда проходят сквозь него, растекаются по поверхности, становясь белыми и плоскими. Вены набухли, опутав предплечья голубой сеткой рек, вздулись и потекли вниз. Первые капли краски неровными робкими пятнами расплылись на бумаге, постепенно сливаясь в одно большое, заполняя весь лист. Раздался гул, и внезапно, резко и отовсюду хлынула вода. Заливая комнату, она поднималась все выше и выше.

Все происходило так же стремительно, как в тот злополучный летний вечер у бабушки, когда ее, девчонкой, на мелководье вдруг подхватило и потащило течением. Тогда повезло – сосед, дед Семен, в перерыве между телевизором и беленькой вышел порыбачить: молнией метнулся прямо от калитки, успел вытащить. Бабушка голосила на всю деревню, пыталась целовать дедовы сапоги, била Вику по щекам – больше ни шагу к реке, дура! Обошлось. Но Вика навсегда запомнила, как в панике пыталась барахтаться и бить по воде руками, все сильнее загоняя себя в ловушку, где уже борись, не борись – все одно. И тот первобытный животный ужас, острую жгучую боль в груди, расплывающуюся черноту перед глазами…

– Это уже было, – прошептала она, чувствуя, как лицо немеет, а скулы сводит от страха, – нечестно, я не могу второй раз, это обман, морок, неправда, неправда, все неправда. Это не по-настоящему! – закричала девушка, задыхаясь. Страх проник в каждую клетку, пророс мерзкими кривыми корнями, затянул удушливую петлю на шее. Вике показалось, еще мгновение и он безраздельно завладеет ее телом – ничего не останется, ни мыслей, ни чувств, ни воли – только страх, всепожирающий, уродливый, липкий.

– Связь работает в обе стороны… – где-то вдалеке проскрипел старческий голос Пэн Мей. Сейчас! Если и получится, то только сейчас! Вика зажмурилась, задержала дыхание и из последних сил нырнула на глубину – комната, стены, пол исчезли – только темная, упругая вода закручивалась в тугую воронку. И Вика устремилась туда – в самый центр. Навстречу Хэйшоу. Собрав страх в плотный, безобразный клубок, она выплюнула его, выкашляла вместе с водой и кровью и открыла глаза.

– Впусти меня, – прошептала Вика и сделала вдох. В тот же миг ее захлестнуло волной ненависти, страха и голода, тело стало чужим, мягким, гибким, зрачки сузились, многообразие запахов ударило в нос с такой непривычной силой, что на глазах выступили слезы.

– Не смей ко мне лезть! – злобный истеричный визг резанул по вискам, Вику с силой отбросило и швырнуло вверх. Морок рассеялся, в комнате было полутемно, из распахнутой настежь рамы тянуло сыростью и холодом. Высокий, очень худой мужчина схватил девушку за руку, дернул на себя, выворачивая локоть.

– Ты! Знай свое место! – оскалился Хэйшоу, обнажив кривые острые зубы.

Так вот он какой. Вика смотрела на мужчину в упор, не отводя взгляд. Страшно не было, наоборот, временная победа, казалось, ввела ее в состояние исступленного экстаза, и она с трудом сдерживала возбуждение.

– Это ты оставь меня в покое! Чудовище!

Хэйшоу ослабил хватку и внезапно расхохотался:

– Чудовище? Я? А ты чем отличаешься? Не хуже меня крадешь чужое время, разве не так? Сколько часов ты забрала у своей подружки только за вчерашний день? Я-то хоть не лицемерю.

Вика задохнулась от возмущения. Бин Бин предупреждала, что зверь может извратить все, что угодно, но чтобы так…

– Ты меня обманул! Я на брак с тобой не соглашалась, это нечестно!

– Разве? – Хэйшоу поднял руку, демонстрируя Вике такой же, как у нее браслет. – Никто ко мне на веревке не тащил, сама пришла! И уговаривать не пришлось. Теперь ты со мной связана, ни за что не отпущу!

– И ты со мной, – тихо произнесла Вика, крепко прижимая к себе Хэйшоу свободной рукой.

Я была в твоей голове… Я знаю, ты тоже боишься. Чего ты боишься, зверь?

Вика отчетливо представила куницу на подоконнике и закрыла глаза.

Огромная немецкая овчарка, захлебываясь лаем, неслась по полю за небольшим бурым зверьком. У бабушки была точно такая же – свирепая, злобная, натасканная на охоту. Вика никогда не выходила из избы, если ту спускали с цепи. Но сейчас собакой стала она сама. Она бежала так быстро, как никогда в жизни, толчки мощных лап отрывали ее от земли, сердце бешено колотилось в предвкушении скорой расправы. Никаких чувств не осталось, кроме азарта погони, глаза налились дикой животной яростью, воздух накалился, звенел и подстегивал мчаться еще быстрее – догнать, разорвать, растерзать.

В несколько прыжков Вика настигла жертву и, прижав уши, бросилась на нее. Зверь визжал, вырывался, царапался, но собака была крупнее. Сильнее. Злее. Намного злее. С остервенением она вцепилась Хэйшоу в холку, подбрасывала, рвала, трепала, вгрызаясь все глубже. Запах крови дурманящий, сладковатый, смешанный с запахом сырой прелой земли сводил ее с ума. Вика упивалась им, чувствуя силу, свободу, власть. Загрызть зверя, изодрать его в клочья, уничтожить.

Хэйшоу, безвольно повисший в плотно сжатой пасти, уже не мог сопротивляться этому безжалостному напору, однако из последних сил извернулся и судорожно впился зубами в рыжую собачью лапу.

Острая боль пронзила Викино запястье, мир закружился, тело обдало облаком прозрачных колючих брызг. В глазах поплыло, и девушка без сознания рухнула на пол.

Вика пришла в себя от резкого запаха нашатыря. Склонившаяся над подругой Катя осторожно водила ампулой у нее перед носом. Рядом с Катей на полу лежали два переплетенных браслета с блестящими черными камнями.

Вика вымученно улыбнулась и без сил закрыла глаза.

* * *

– Даня! Радуйся, я подкупила медсестру, у тебя будет нормальный завтрак! – Вика ворвалась в палату, размахивая пакетами. – Смотри, сколько вкусного принесла.

Девушка начала выкладывать продукты на тумбочку:

– Я с тобой поем, хорошо? Голодная с утра, кошмар!

– Викуль… Ты же вроде вегетарианка, малыш? – Даня удивленно уставился на Вику, с наслаждением вгрызающуюся в утиный ролл.

– Ага, сама поражаюсь, – пожала плечами Вика, вытирая с губ соус, – не знаю, что на меня нашло, но хочется эту утку до трясучки, ничего не могу с собой поделать.

– Ну, твое дело, конечно, – Даня поморщился, – а откуда так корицей несет?

– Да? А я не чувствую. Кофе взяла в Старбаксе, бариста сыпанул, наверное, будешь? – девушка вытащила два стаканчика из фирменного бумажного пакета. – Пей, пока горячий.

– Спасибо, Вик, классная ты у меня все-таки, люблю тебя, – Даня потянулся за кофе.

Напротив окна палаты над горой вставало солнце и отражалось в Викиных глазах, придавая им хищный желтоватый оттенок. Вика нахмурилась, подошла к окну, плотно задернула шторы, обернулась:

– И я тебя. Очень.

[1] От кит. 叔叔 (shūshu) – дядя, вежливое обращение к старшему по возрасту мужчине.

[2] Популярная в Китае песня группы Chopsticks brothers.

[3] Сленг. обозначение кафе. От кит. 吃饭 (chīfàn) – принимать пищу.

[4] От кит. 关系 (guānxì) – система личных связей, ключевое понятие в построении деловых отношений в Китае.

[5] Китайское свидетельство о браке красного цвета.

[6] От кит. 老外（lǎowài）– просторечное обозначение иностранцев.

[7] От кит. 身份证（shēnfènzhèng) – шэньфеньчжен – удостоверение личности в Китае

[8] От кит. 我的妈呀 (wǒ de māyā) – разг., мать честная! Показывает высокую степень удивления.