Текст книги "Мармелад"

Ольга Погодина-Кузьмина
Мармелад

Действующие лица:

Н и к (Николай), 33 года

Ю р а, 20 лет с небольшим

О ф е л и я, (Надя), около 25 лет

Э н д ж е л (Леша), 20 лет с небольшим

Р е г и н а (Саша), от 30 до 40 лет

О д у в а н ч и к (Илья), 18 лет

Р е н а р д (Август Петрович), около 50 лет

Действие первое

Сцена первая

В центре сцены – широкая кровать, на ней – ворох одеял, вокруг разбросана одежда. Слева, на авансцене – кухонный стол. Справа – компьютер. В глубине шкаф, входная дверь.

Слышится настойчивый звонок телефона.

Н и к протягивает руку из-под одеяла, на ощупь находит на полу трубку, отвечает. Продолжая разговаривать, неторопливо встает с кровати.

Н и к. Да, привет. Нет, не спал, всё в норме… Я скинул смету по почте, ты действуй. Надо закрыть до вторника, и счета им выставить. Спасибо, ага… Праздновать? Нет, я же говорил, не хочу, не собираюсь. Мы с тобой и с Андрюхой как-нибудь выпьем на неделе… Перезвони, что счета прошли. Да, на связи. Пока.

Еще во время разговора Н и к включает кофеварку. Задумчиво смотрит, как капли стекают в стеклянную емкость. Наливает кофе в две чашки.

Н и к (внезапно и громко). Эй! Подъем по камере! С вещами на выход!

Ю р а (из-под одеяла). Господи, ну чего так орать…

Н и к. Кофе в постель, оцените наш сервис.

Ю р а (бормочет, накрывая голову подушкой). Не хочу ничего. Давай еще поспим… Ложись, вот тут так хорошо, как в норке. Как барсук. Зимняя спячка…

Н и к. Знаешь, сколько времени? Половина третьего.

Ю р а нехотя приподнимается, затем снова накрывает голову одеялом.

Ю р а. Не-ет… А когда мы легли?..

Н и к. Так ты будешь кофе?

Ю р а садится на постели, трясет головой. Берет у Н и к а чашку.

Ю р а. Как нарочно, такой сон был. На самом интересном месте.

Н и к. О чем?

Ю р а. Не важно. Сигареты подай.

Н и к. Хватит курить натощак.

Ю р а. Вот только не начинай с утра.

Ю р а свешивается с кровати, находит на полу телефон. Проверяет сообщения.

Ю р а. Правда, что ли, уже полтретьего? Блядство, ты не мог меня раньше разбудить? Я же к парикмахеру записался.

Поворачивается в постели, прижимая к уху телефон, разговаривает и одновременно поднимает с пола и включает ноутбук.

Ю р а. Алло, Майки?… Ага, от такой же слышу. Ну, я проспал. Ой, ду-ура, одно на уме! Нет. Да, лучше сегодня…

Н и к. Не назначай ничего на сегодня.

Ю р а (глядя Н и к у прямо в лицо, пожимая плечами). Да, хотелось бы сегодня. Ну, как обычно – подровняться, форму придать, может, колорирование легкое. А если я сейчас прямо сорвусь, успею? Чего мне собираться – рот закрыла да пошла. Ну, ты жди тогда.

Ю р а откладывает телефон, быстро стучит по клавиатуре ноутбука.

Ю р а. Дашь мне ключи от машины?

Н и к. Я, кажется, попросил – не назначай ничего на сегодня.

Ю р а (глядя в экран ноутбука). А что сегодня? Кто-то умер? Я тебе не говорил, что ненавижу этот твой похоронный тон? Если у тебя похмелье, это еще не значит, что весь мир виноват и должен слушать про то, как тебе херово.

Шлепает по клавиатуре, прихлебывает из чашки.

Ю р а (другим тоном, оживленно). Ого, сколько народу на Фейслинке. Прямо демографический взрыв. (Быстро печатает.) Тебе от привет от Партизана… Спрашивает, какие планы на вечер. Какие у нас планы?

Н и к (зло). Какие у тебя – не знаю.

Ю р а. Закрыли скобки, окей? Я договорился и я поеду. Придумай лучше, как мне покраситься? Если опять сделать тонирование? Или слишком откровенно?

Н и к (после паузы). Я сказал, отмени своего Майкла. Прошу тебя. Давай просто побудем вместе… Сходим куда-нибудь вдвоем. В кино, в театр.

Ю р а (печатает). Ого, Бози фотки новые выложил. Прямо праздник-праздник… (Внезапно оборачивается.) Куда-а сходим?

Н и к. Когда мы в последний раз где-то были вдвоем?

Ю р а какое-то время смотрит на него, потом поворачивается к компьютеру, снова начинает быстро печатать. Н и к подходит и с силой захлопывает крышку ноутбука.

Ю р а (после паузы). Я не понял. У тебя какие-то проблемы?

Н и к. Нет! У меня нет проблем! Просто хватит пялиться в этот чертов экран!

Н и к достает из бара бутылку коньяка и бокал. Наливает, пьет.

Юра смотрит на него в задумчивости.

Ю р а. С утра не выпил – день потерян?

Н и к. Мой день. Что хочу, то и делаю.

Ю р а. Ну да, ну да… (Внезапно садится на кровати). Ник, слу-ушай… сегодня что, суббота? Тьфу, блин, я последнее дерьмо! Я же забыл… Совершенно вылетело, веришь?

Встает, подходит к Н и к у.

Ю р а. Дяденька, прости засранца, клянусь тебе, натурально забыл!.. С днем рождения, дорогой!

Н и к. Врешь ведь. Назло мне.

Ю р а. Да чтоб я сдох! Всю неделю помнил, а сегодня как нарочно… Доктор, у меня провалы в памяти.

Ю р а кладет руки на плечи Н и к а, с улыбкой глядя ему в лицо. Они молчат секунду – собираются поцеловаться. Но в этот момент звонит телефон.

Юра ищет на кровати трубку, отвечает на звонок.

Ю р а. Ой, Майкл, ну прости, я тут в пробке стою… Да ужас просто. Какой-то транспортный коллапс. Но ты жди меня. Я хочу очень коротко сзади, все убрать, будет такой брутальный образ. Или, может, мне вообще побриться наголо, как ты думаешь?.. И сделать такую татуировку на шее, какие-нибудь готические руны… Ну я подумаю еще. Обнимаю, жди.

Н и к. Давай ты подстрижешься завтра.

Открывает шкаф, задумывается на секунду, глядя на ряды вешалок.

Ю р а. Ник, ну ты же знаешь этих парикмахеров. Они такие подонки, такие капризные… У него очередь на две недели вперед… Я быстро. А потом закатимся в Холмогоры и всё такое, по программе. Слушай, надо выкинуть, наконец, эту твою жуткую желтую рубашку.

Н и к. Что с нами происходит, Юра?

Ю р а (достает из шкафа джемпер, прикладывает к себе). Если так? Или лучше белый? Ты о чем?

Н и к. О нас с тобой. О том, как мы с тобой живем.

Ю р а. Нет, белый не хочу, загар сошел. Тебя не устраивает, как мы с тобой живем?

Н и к. Да, представь себе – нет.

Ю р а. Ночью тебя, кажется, всё устраивало.

Н и к. Ночью – да, а днем – нет! Так нельзя больше. Я чувствую, что тупею, превращаюсь в какие-то водоросли… Я никуда не хожу, не общаюсь с людьми… Работа, телевизор, водка и ебля! И одни и те же рожи… Будто меня заперли в какой-то резервации, как прокаженного.

Ю р а. Мы не общаемся с людьми? Я чего-то не понял.

Н и к. С нормальными людьми. С обычными, нормальными, интересными людьми!

Ю р а. А ты знаешь таких людей?

Н и к. Знаю. Но без тебя я не могу никуда пойти, потому что ты потом устроишь сцену… А тебя я не могу никому показывать.

Ю р а. А… Ну да, ну да.

Н и к. Потому что у тебя всё написано на лбу!

Пауза. Пожав плечами, Ю р а начинает одеваться.

Ю р а. Думаешь, у тебя что-то другое на лбу написано? (Пауза). Так ты мне дашь ключи, или мне на такси ехать?

Н и к вынимает из кармана ключи от машины, документы, бросает на кровать. Наливает себе ещё коньяку.

Н и к. Я же помню, какой ты был раньше! Когда мы только познакомились, в ресторане у Ренарда… Помнишь, мы пошли в кино, а потом гуляли полночи по городу, и ты мне рассказывал всё про себя – как ты учился в школе, как мечтал быть журналистом, как влюбился первый раз в парня… потом всё бросил и приехал в Москву. Была такая теплая ночь, ты помнишь? (Пауза.) Ты можешь хотя бы посмотреть на меня? Я с тобой разговариваю!

Ю р а (поворачивается к нему). Посмотрел. Дальше? Что ты завелся-то с утра? Помнишь – не помнишь… Ну, помню я! Вторую ночь топтался у столба, уставший, простуженный, а ты мне, блядь, экскурсию по городу – посмотрите налево, посмотрите направо. Плетусь за тобой и думаю – когда уже ему надоест пиздеть и нормально ляжем в постель, хоть поспать часа четыре…

Н и к (подумав). Может, нам расстаться, а, Юра? Прямо сегодня? Как тебе такая перспектива?

Ю р а. Да ради бога, я-то не пропаду. (Заглядывает в свой кошелек). Подкинешь налички, я уже с карты не успею снять?

Н и к. Сколько? У меня рублей нет.

Ю р а. Ничего, я поменяю.

Н и к (сдается, достает портмоне, бросает на кровать). Ладно. Иди к черту. Делай себе перья, обрейся наголо, разрисуйся татуировками… Мне уже плевать, если честно.

Ю р а берет ключи, документы на машину, портмоне Н и к а, достает оттуда несколько купюр, показывает, сколько взял.

Ю р а. Спасибо, дорогой.

Н и к. Дорого ты мне обходишься.

Ю р а. А тебе дешевка нужна? Так надо было предупреждать. (Прячет деньги.) Ладно, поехал, а то Майкл меня щас ножницами истыкает. Или ухо отрежет… С днем рождения, звезда моя. Только не напивайся тут один, окей?

Когда Юра подходит к двери, раздается звонок. Юра открывает – за дверью О ф е л и я (Надя).

Ю р а. Здрасте, вам кого?.. Ник, тут женщина что-то продает! Или вы из секты «Свидетелей Иеговы»?

О ф е л и я (с вымученной улыбкой). Привет, Юра.

Ю р а. Женщина, мы знаем, что Иисус не любит нас, потому что у нас другая ориентация. Закройте для себя Библию и идите на гумно. Ариведерчи.

О ф е л и я (с наигранной развязностью, пытается пошутить в ответ). Нет, я не из секты, я от соседей, у нас снова протечки…

Ю р а (продолжая держать ее в дверях). Чтобы не было протечек, покупайте качественную гигиеническую продукцию известных марок. На здоровье не экономим. Асталависта, бейби!

Н и к (подходит к ним). Ладно, Юра… прекрати. Пропусти ее.

Ю р а. Да пожалуйста! Прошу. Может, ты с ней и пойдешь… куда там, в театр? Познакомишь ее с нормальными, хорошими людьми? У нее как раз на лбу ничего не написано, даже признаков интеллекта.

Н и к (Юре). Тебя Майкл ждет.

О ф е л и я. На самом деле я на минуту буквально… Я вам звонила, но у вас то занято, то никто не снимает.

Ю р а. Да уж прямо? У нас Николетта постоянно кого-нибудь снимает, а я всегда свободен. Ладно, оставляю вас наедине. Доверяю, можно сказать, самое дорогое. (Наклоняется к Офелии.) Кстати, дорогуша, не в обиду – но эта помада тебе жутко не идет.

Ю р а уходит.

Н и к. Извини. Мы просто недавно встали… не с той ноги.

О ф е л и я. Да я сама виновата, приперлась без приглашения… Просто хотела тебя поздравить первая. После Юры, конечно…

О ф е л и я смотрит на смятую постель и разбросанные вокруг вещи. Н и к замечает это.

Н и к. Спасибо. Пить будешь? Коньяк? Только подожди минуту, я тут ликвидирую последствия… бурной ночи.

Собирает одежду с пола, сует в шкаф. Сворачивает постель, кладет на пол подушки, и кровать превращается в стол.

О ф е л и я (украдкой стирает помаду). Я честно не могла дозвониться.

Н и к. Не оправдывайся. Не нужно. Я рад, что ты пришла. Хотя я никого не приглашал. Не хочу ничего праздновать.

О ф е л и я. Да, ты прав, наверное… А в «Парадизе» сегодня новое шоу.

Н и к. Что там может быть нового?

Н и к ставит на стол бутылку и стаканы. О ф е л и я вынимает из рюкзака нарядную коробку.

О ф е л и я. Точно. Я просто так сказала. Да, вот… у меня тут подарок.

Н и к разрывает бумагу, открывает коробку, достает розовый галстук.

Н и к. Отлично! То, что нужно. Я как раз на днях собирался купить розовый галстук. К своей желтой рубашке.

Надевает и завязывает галстук.

О ф е л и я. Ната сказала, что это лучше всего. Я просто без понятия, что дарить мужчине на тридцать три года.

Н и к (раскидывая руки крестом). Распятие?.. Шутка. Давай выпьем.

О ф е л и я (берет бокал). Юра, наверное, обиделся, что я пришла?..

Н и к. Да ну, о чем ты говоришь… Ему плевать на всё.

О ф е л и я. Ну, за тебя.

Н и к. За меня.

Пьют.

О ф е л и я. А я раньше вообще коньяк пить не могла. А теперь даже нравится. Я уже, наверное, алкоголик.

Н и к. В коньяке главное, что его можно пить с утра и весь день.

Пауза.

О ф е л и я. Ладно, мне пора. Мне еще с Наташей надо встретиться.

Н и к. Спасибо, что зашла. Спасибо за подарок.

О ф е л и я. Не знаю, я думала – понравится или нет… Мы, наверное, вечером все-таки в «Парадиз» пойдем. Вы, если соберетесь, позвоните. Поздравляю еще раз.

Н и к провожает её до двери. Она оборачивается и целует его в щеку. Неловкая заминка.

Закрыв за ней дверь, Н и к подходит к зеркалу. Смотрит на себя, разглаживает пальцем морщинки под глазами. Потом берет себя за галстук, как за веревку, изображает повешенного.

Сцена вторая

Громкий, настойчивый звонок в дверь. Н и к открывает – возгласы, суета, объятия. В комнату врывается Р е г и н а. За ним тянется гирлянда разноцветных воздушных шаров. Затем появляется Э н д ж е л, молодой человек привлекательной, но плебейской наружности, и снова О ф е л и я.

Р е г и н а поет, Э н д ж е л громко подпевает хриплым низким голосом:

Р е г и н а. Пусть бегут, неуклюжи, пешеходы по лужам!

Э н д ж е л. А вода по асфальту рекой!

Н и к (подхватывает). И неясно прохожим в этот день непогожий отчего я веселый такой!

Р е г и н а, Э н д ж е л и Н и к (вместе). А я играю на гармошке у прохожих на виду! К сожаленью день рожденья только раз в году!!!

Р е г и н а (кидается целовать Ника). Николетта, трахоценная! Обожаемая моя жаба! Чмок вдоль и поперек!! Ну дай, ну дай… тебя хоть обнять… харизматичкая наша!

О ф е л и я. Ник, они меня снова притащили…

Э н д ж е л (оглядывается). Не понял… А где наш гвоздь программы?

Э н д ж е л возвращается к двери и вталкивает в комнату О д у в а н ч и к а. Сразу ясно, что это мальчик из хорошей семьи, его смущают слова и выходки спутников, он пришел сюда только ради Н и к а.

Р е г и н а. Ага, сбежать хотел? Даже не думай об этом, деточка.

Э н д ж е л (хриплым басом). Мама Коля, от младшей группы нашего садика… В общем, поздравляем.

Р е г и н а. Это Одуванчик. Миленький, правда?

Н и к (протягивая руку). Николай.

О д у в а н ч и к (краснея). Илья… (Протягивает Нику цветы). Это вам.

Н и к. Желтые тюльпаны? Спасибо, я тронут.

Р е г и н а. Вот он какой, Одуванчик необыкновенный. Еле затащили! Боится тебя, Николетта. Да, посмотри на наши шары! Это же праздник-праздник, как говорит наш Мармелад…

Э н д ж е л. А я без подарка. Но ты же знаешь, мать… Только позови меня с собой… (Волнующим баритоном). Я приду сквозь дни и ночи. Я девка не гордая, зато красивая, фактурная…

Закидывает руки на шею Н и к у. Длительно целуются.

Р е г и н а (начинает их разнимать). Ой, я не могу! Ну, хватит! Мущины, прекратите всех смущщать!!!

Э н д ж е л (обмахиваясь руками). Ауч… Я вся прям задохнулась!.. Налейте мне освежающего…

Н и к. Коньяк? Политура? Одеколон «Аллюр»?

Э н д ж е л. Даже не знаю. Все такое вкусное… (Направляется к столу.) Ладно, фигли тундру пылесосить… Где стаканы?

О ф е л и я. Ник, они меня снова притащили… А я обещала Наташке встретиться…

Р е г и н а. Ой, да садись уже, кума!.. Наташка твоя никуда не денется. Николетта, королевишна моя, наливай, а то не уйду!

Н и к разливает коньяк.

Н и к. За что пьем?

Р е г и н а. За любовь со страстью! (Поднимая рюмку). Девааачки, пьем за Николетту! Чтобы жизнь у тебя была сладкая-вкусная, красивая-богатая, дороговалютная!..

Э н д ж е л (томно, закусив губу). Просто – за тебя.

Пьют. Н и к включает музыку – что-нибудь задушевное из репертуара Аллы Пугачевой.

Р е г и н а. Ох, деваачки, я не могу… Щас ка-ак зареву! Николетта, ты такая молодая, так завидно! (Пытается поймать Н и к а за галстук). А откуда такая шикарная весчь?.. Кто тебе дарит такие мущинские подарки, рыба моя?.. Муж? Он, кстати, где, наша красота?

Н и к. В Караганде.

Р е г и н а. В каком смысле?

Н и к. К сожалению, в переносном. Это не от него подарок.

О ф е л и я (перебивая). Регина, а что там на шарах написано?.. Что это значит?

Э н д ж е л. Эта жирная самка шары с работы спёрла.

Р е г и н а. Я не спёрла, а культурно позаимствовала! Я не какая-нибудь там воровка, вроде некоторых. Это в одной фирме директора грохнули, и у нас весь заказ оплаченный остался на складе. Вся партия под рекламную акцию.

Н и к (разглядывая шары, пытается прочесть надпись). А правда, что тут было написано?

Р е г и н а. А никто не знает. Говорю же, заказчика заказали. Причем вместе с любовницей. В Арабских Эмиратах. Прямо на пляже расстреляли. Ужас-ужас!

Э н д ж е л. Николетта, слышь, а мы что, так и будем этим клопомором давиться? Водки нету? И я бы сожрал чего-нибудь.

Р е г и н а (поправляя прическу). Что вам надо – мармелада?

Э н д ж е л (пристально глядя на Одуванчика). Мясного бы чего-нибудь…

Н и к. Водки нет. Есть пельмени. Из мяса молодых бычков.

Э н д ж е л. Во, это тема. Слышь, Офелия! Ты бы подсуетилась как хорошая баба, а? Организовала бы закусон. А то чего ты сидишь просто так, место занимаешь? В обществе каждый должен приносить пользу.

Р е г и н а. Ох, погибель моя… От тебя-то какая польза, пьяное чудовище? Николетта, я почту проверю?

Р е г и н а включает ноутбук, щелкает клавишами.

Э н д ж е л. От меня – эстетичная. Смотри и радуйся, что бесплатно. Я хоть и дорогущий, но не жадный.

Р е г и н а (дразнит его). Ой-ой-ой, за поездом бежала, каблуки сломала, чулки порвала!.. Корону поправь.

Э н д ж е л. А что? Моему телу только позавидовать можно. А ты бы лучше помолчала, ветеранка сцены…

Р е г и н а. Да! Мы стояли у истоков! Могу и членский билет показать!

О ф е л и я (тоже хочет пошутить). Девочки, не ссорьтесь, я куплю вам прялку…

Э н д ж е л. Лучше водки сходи купи. Дай ей денег, Николетта…

Р е г и н а (глядя в экран, через плечо). Офелия, детка, не слушай грязную хабалку… Посмотри на него – это же тупиковая ветвь эволюции. Что у него в перспективе? Алкоголизм, афазия, болезнь Альцгеймера… (Глядя в экран ноутбука.) Ох, Николетта, как у тебя всё летает! А у меня такой херовый трафик, фотки по полчаса грузятся. Бывает, пишешь человеку вся в надежде – может вот она, судьба? Нафантазируешься, как дура последняя. А фотка откроется – так там такое лохнесское чудовище, хоть плачь.

Э н д ж е л. Да брала бы что есть, в твои-то годы.

Р е г и н а. Не учите бабушку кашлять! Каждый хочет жить и летать. Кстати, Бози приехал, написал мне. Ты в курсах, Николетта? Будет сегодня в «Парадизе». Спрашивает, хочешь его увидеть?..

Н и к (рассеянно). А чего мне на него смотреть, я его трахал.

О ф е л и я вздрагивает.

Э н д ж е л (Н и к у). Когда это ты успел? Он разве приезжал уже?

Н и к. На прошлый Новый год. С книжкой про Золушку в рюкзаке.

Р е г и н а. Ой, а я хочу посмотреть живьем. Она правда такая раскрасавица или пиндеж? Он же из Омска? Или из Томска?

Н и к. Не помню. Но где-то далеко. На обратный билет триста баксов просил.

Р е г и н а. И ты дала?

Н и к. Дал двести.

Р е г и н а. Правильно, Москва не резиновая.

Э н д ж е л. А он что, остаться хотел?

Н и к. Понятно, хотел. Но я сказал, что такое у меня уже есть. Целиком из мармелада.

Э н д ж е л (вдруг обнимает Ника). Я тоже целиком из мармелада.

Р е г и н а (не отрываясь от компьютера). Только странно пахнет этот мармелад… Надюша, ты не ощущаешь?

Э н д ж е л. Чё за намеки, выдра крашеная?

Р е г и н а (поправляя волосы). Ну почему же крашеная, это мой натуральный цвет. Просто скромнее нужно быть, дорогуша. Настройся на трезвую оценку себя.

Э н д ж е л. Сама настройся, мне оно не надо. Я еще себя прибедняю, по моим достоинствам. Так что, пельмени-то где?.. Жрать хочу, жрать хочу, жрать хочу!

О д у в а н ч и к (смущенно). Ты же ангел… ангелы не едят…

Р е г и н а (умильно). Ой, деточка шутит!

Э н д ж е л. Какая жизнь, бля, такие и ангелы. Щас с голоду подохнуууу! И Бог вам за это отомстит.

Н и к внезапно разворачивается и декламирует:

Н и к. И пролил на Содом и Гоморру серу и огонь, и ниспроверг города сии, и всех жителей городов сих, и произрастания земли… (Будничным тоном). Офелия, о нимфа, пойдем, сварим ангелоиду пельменей.

О ф е л и я (сразу встает). Пойдем.

О д у в а н ч и к (робко). Я тоже могу помочь…

Р е г и н а (вскакивает, поет). Помоги мне, помоги мне!..

Н и к (обнимая Офелию, делает несколько танцевальных движений). Желтоглазую ночь позови!

Э н д ж е л и Р е г и н а (обнявшись, танцуют). Сердце гибнет, сердце гибнет… В огнедышащей лаве любви!

Н и к и О ф е л и я перемещаются в ту часть сцены, где располагается кухня.

Н и к. Так, где у нас… Ну да, есть две пачки.

Ставит на плиту кастрюлю.

О ф е л и я. А я пока посуду помою.

Н и к. Не надо. Я сам.

О ф е л и я. Да мне не трудно. Я люблю посуду мыть… И готовить тоже.

Начинает мыть тарелки, чашки.

Н и к. Ну хорошо… Что нам еще нужно? Сметана? Соль?

О ф е л и я. Ник, а как вы познакомились с Юрой? В интернете?

Н и к. Нет, через одного моего приятеля. Сметаны нет, только майонез… Точнее, я его увел у приятеля, с которым он жил до меня. Он танцевал в клубе. (Над кастрюлей.) Две пачки кидаем или одну?

К ним присоединяются Э н д ж е л и Р е г и н а.

Э н д ж е л. Всё кидай, алё! У, какой запах, аж живот подвело…

Р е г и н а. Николетта, помочь надо? Рули.

Н и к. Давай. Вот тебе нож, вот зелень.

Р е г и н а. А передник у тебя есть?

Э н д ж е л. Да на твой задник ни один передник не налезет!

Р е г и н а. Ой, а у кого ты так хабалить научился, мальчик?

Э н д ж е л. Мой мальчик в стакан не влезает. Понятно тебе?

Р е г и н а. Держите меня семеро… Щас колготки обоссу!..

Н и к тем временем возвращается в комнату, подходит к шкафу. Стягивает через голову футболку и надевает ту самую желтую рубашку. Повязывает галстук, который подарила О ф е л и я.

О д у в а н ч и к смущенно поглядывает в его сторону, но не решается завести разговор.

О ф е л и я (в кухне, помешивая пельмени). Еще пять минут, и будет готово.

Э н д ж е л (развалившись на стуле). Слышь, Офелия, давно у тебя хотел спросить… Вот чего бабы находят интересного в геях? Чего вам тут ловить-то?..

О ф е л и я. Я лично ничего не ловлю. Просто общаюсь. Потом, я же тоже лесбиянка…

Э н д ж е л. Ну, вот этой вашей розовой любви я вообще не понимаю. Чем вы там друг друга, пальцем, что ли, ковыряете?.. Я бы на твоем месте с натуральными мужиками знакомился. Вышла бы замуж, родила бы детей. А то смотри, тридцатник стукнет, и никто не возьмет уже.

Р е г и н а (нарезая зелень). Вот хамка! Понаехали тут… Да что бы ты понимала! Для женщины тридцать лет – самый расцвет.

О ф е л и я. Ну, для мужчины тоже.

Р е г и н а. Для мужчины тридцать лет – это вообще начало жизни! (Вздыхает.) А вот для гея уже трубит похоронный марш несбывшихся иллюзий.

О ф е л и я. Какая-то странная у тебя теория.

Р е г и н а. Это не теория, дорогуша, это трагический закон бытия. Поверишь – я даже когда в зеркало смотрю, у меня такое чувство, что оно в меня сейчас плюнет. Особенно с утра. Ох, ну все ножи в доме тупые, сразу видно – мужиков нету!

В комнате Ник, поправляя галстук у зеркала, обращается к Одуванчику:

Н и к. А ты чем занят – учишься, работаешь?

О д у в а н ч и к. Учусь в консерватории.

Н и к. Ого. Девочка пела в церковном хоре.

О д у в а н ч и к. Я не девочка…

Н и к (рассеянно). Шучу, не обижайся.

В кухне:

Э н д ж е л (Офелии). Нет, ну все-таки… Я понимаю, была бы ты совсем страшная… или толстая, вроде твоей Наташки. Но ты же вполне такая ничего, вполне могла бы себе мужика найти.

Офелия вытирает руки полотенцем. Поворачивается к Энджелу.

О ф е л и я. А я, может, не хочу.

Э н д ж е л. Да ладно – не хочу. Все хотят.

Р е г и н а. Ну вот что ты пристала к девочке? Всё у нее будет, вся жизнь впереди. (Офелии.) А ты, дочка, не слушай дешевую лимитчицу – она головой не думает, она в нее берет.

О ф е л и я. Кстати, я на геев никогда не обижаюсь. Потому что я понимаю, откуда вся эта ваша агрессия и всё такое.

Э н д ж е л. Ой, ну-ка, просвети нас! Прямо интересно даже…

О ф е л и я. Это просто такое средство защиты.

Э н д ж е л. От тебя, что ли?

О ф е л и я. Нет. Просто, от жизни. От мирового зла, если хочешь. Потому что единственная защита против Зла – в индивидуализме, в оригинальности мышления и поведения, даже до эксцентричности. В том, что не поддается подделке.

Р е г и н а. Вот это ты правильно сказала, сестра, подделок нам не надо. Слышишь, хабалище? Запоминай, потом блеснешь в разговоре.

О ф е л и я. Это не я сказала, это Иосиф Бродский.

Э н д ж е л. Какой-то еврей насочинял, а я буду за ним запоминать? У меня своих мыслей хватает, мне чужие не нужны. Я вот тут с одним натуралом познакомился. Он сатанист, но вегетарианец. Говорит, что мясо – это труп животных. Типа, если не есть мяса, можно достичь просветления кармы. Все наши проблемы – от плохой кармы, так он объяснил. А мы сами ни в чем не виноваты. Просто что такие у нас были хуевые реинкарнации.

Р е г и н а. Ох, не верю я натуралам… Особенно сатанистам. От них вечно одни неприятности.

В комнате Н и к и О д у в а н ч и к.

Н и к. Слушай-ка, а давай с тобой выпьем, Илья?

О д у в а н ч и к. Коньяк закончился.

Н и к (достает еще одну бутылку). Коньяк только начинается.

Н и к разливает по рюмкам коньяк.

Н и к. Ну, за что пьем?

О д у в а н ч и к (краснея). За вас… У вас же день рождения.

Н и к. А мы на «вы»? Тогда нужно выпить брудершафт. Иди сюда.

Пьют. Н и к берет О д у в а н ч и к а за подбородок и целует в губы.

В этот момент открывается дверь и в комнату входит Ю р а.

Ю р а (понаблюдав за ними какое-то время). Я так понял, ностальгия по прошлому прошла?

О д у в а н ч и к отскакивает от Н и к а.

Н и к (не теряя самообладания). Точно. Остался только грязный цинизм текущего момента.

Из кухни выглядывает Р е г и н а, видит Ю р у, зовет остальных.

Р е г и н а. Ой, девачки, вспышка справа! Цветы на дорогу! Вот и наша принцесса шарма! Королева эпатажа! Новая прическа – обалдеть!

Э н д ж е л. Здорово, подруга…

Ю р а (в сторону гостей). Понятно, ну куда же без них.

Н и к. Да. Друзья не забыли меня поздравить.

Ю р а. С тем, что ты постарел еще на один год… (Берет Ника за галстук.) А это, как я понял, подарочек? Я даже догадываюсь, от кого…

Н и к. Дальше?

Ю р а. Тебе не идет розовый цвет. Впрочем, ты всегда отличался безвкусицей. И всеядностью.

Н и к. Ты сегодня борешься за звание “лучшая сука сезона”?

Ю р а. Оставьте свои титулы себе. (Проходит к зеркалу). Как, кстати, мой новый имидж? Ты убит?

Н и к. Я давно убит. И уже наполовину разложился.

Входит О ф е л и я с кастрюлей в руках.

О ф е л и я. Все готово, можно садиться…

Э н д ж е л. Господи, ну ты же баба! Что, из кастрюли, что ли, хлебать будем? По тарелкам не положить?

О ф е л и я. Я думала, так удобнее…

Ю р а. Она уже хозяйничает в нашей квартире? Как интересно.

Н и к. Это моя квартира.

Ю р а (приподнимая бокал). Еще скажи, что это твой коньяк.

Н и к. Да, мой. И стакан, из которого ты пьешь. И кровать, на которой ты спишь.

Ю р а. А задница, которую ты ебал сегодня ночью – моя. И член, который ты сосал, тоже.

Н и к (после паузы). Ну ты же выгодно сторговал свою задницу, разве нет? И намного выше её рыночной стоимости. Так уж потерпи, что я тебя ебу за мои деньги.

Э н д ж е л. Ну-у, пошла коза по кочкам….

Р е г и н а. Дети мои, перестаньте немедленно! Вам нельзя ругаться, вы же наша идеальная пара!..

Ю р а. Ты пожалеешь, что это сказал.

Н и к. Да ну? И что же будет?

Ю р а. Ты так уверен, что я всё это буду слушать? Что мне некуда уйти от тебя?..

Н и к. Почему же, есть. На панель. Или обратно в свой Мухосранск. С этой прической и в этой куртке – порадуешь местную шпану. Или, может, ты еще надеешься на Ренарда? Так он коллекционер Одуванчиков, а не чужих объедков.

Р е г и н а (плачущим голосом). Ну вот, всё же было так хорошо!.. Так весело!.. И надо было всё обгадить.

Ю р а. Ладно. Я ухожу.

Н и к. Попутного ветра.

Ю р а. Я ведь уйду насовсем.

Н и к. Отлично. Чем быстрее, тем лучше. Ну!? (Кричит, толкает его.) Это не ты уходишь, это я тебя выставляю за дверь! За вещами заедешь в любое время! Делит, ты понял? Удалить программу без возможности восстановления!

Ю р а. Ты больной? Руки убери…

Н и к. Я тебя удалил, ты понял? Тебя больше нет!

Ю р а. Лечиться надо! Еще посмотрим, кто кого удалил.

Выходит, хлопнув дверью. Р е г и н а бросается за ним, восклицая: «Юра, Юра! Ну нельзя же так»… О д у в а н ч и к тоже идет к двери, но затем возвращается в нерешительности.

Э н д ж е л садится за стол, берет кастрюлю с пельменями.

Э н д ж е л. Ну, вы как хотите, а я пожру.

Н и к опрокидывает рюмку коньку, закуривает и уходит на кухню. О ф е л и я идет за ним.

О ф е л и я. Ник, ты расстроился?..

Н и к. Нет, что ты. Всё в порядке. Шоколадно-мармеладно.

О ф е л и я. Он просто так сказал что уйдет, я уверена…

Н и к. Само собой. Никуда не денется.

О ф е л и я. Ты тоже не прав. Вы же любите друг друга… и почему-то всё время ссоритесь. Зачем друг друга так мучить?

Н и к (с недоброй усмешкой). Он мучается? Наденька, ты слишком хорошо думаешь о людях. Ты не знаешь, какая это дрянь… Холодная, лживая мразь. Я давно уже не верю ни одному его слову.

О ф е л и я. Так нельзя… Нужно верить тому, кого любишь.

Н и к. Я, наверное, разучился любить. Секс и привычка – вот и всё.

Смотрит на Офелию.

Н и к. А ты?

О ф е л и я. Я?..

Н и к (после паузы). Ладно, левый базар какой-то. Слова, слова, слова. Спасибо тебе.

О ф е л и я. За что?

Н и к. За моральную поддержку. За галстук… За мой ночной покой! (Поёт, опускаясь на одно колено.) За редкость встреч закатными часами! За наше негулянье под луной! За солнце не у нас над головами…

На кухню выходит О д у в а н ч и к.

О д у в а н ч и к. Извините… Там Энджел спрашивает, где майонез.

Прижав руки к пылающим щекам, О ф е л и я отходит к другому краю сцены.

Н и к вместе с О д у в а н ч и к о м возвращается в комнату.

Там Р е г и н а, уже вернувшись с лестницы, накладывает в тарелку пельмени.

Р е г и н а. Вот в прошлом году были мы в Питере, в клубе «Кабаре». Тоже жрать так захотели, заказали бутерброды. А нам говорят: бутербродов нет, потому что повар, который их делает, сейчас выступает в шоу… А еще у нас был случай…

Э н д ж е л (жует). Слышь, Николетта! Есть предложение жорануть и поехать в «Парадиз». Там новое шоу.

Р е г и н а. Может, там Бози будет?…

Н и к. Отличная мысль. Поехали. Последний тост.

Э н д ж е л (зовет Офелию). Эй, сестра! Жрать коньяк!

Р е г и н а. У меня есть тост! Я предлагаю выпить за интернет. А что такое? Между прочим, я серьезно…

Н и к. Благородный порыв.

Р е г и н а. Да, да! Вы уже все не помните, а я вот знаю… Сеть изменила жизнь геев на сто процентов, это даже не обсуждается! Если бы не интернет, мы бы все так и сидели по своим углам. А теперь мы общаемся постоянно, и в реале тоже!

О ф е л и я. Ну да, я согласна. Я и с Наташей познакомилась в инете. А потом уже мы все подружились…

Э н д ж е л. Я не понял, мы пьем или где?

Н и к. К черту подробности! Я придумал отличный тост… Мир – только усмешка, что теплится на устах повешенного. И немедленно выпил.

Пьет. Пауза.

Э н д ж е л (закусывая пельменем). А мне вот похеру, за что пить. Только под пельмени надо водку, а от коньяка вашего потом как будто в голову гвоздей натолкали.

Н и к. А теперь можно и в «Параидиз».

Р е г и н а (хлопая в ладоши). Едем, едем! Все в сад!.. Всех в зад!..

Н и к. Идите, я догоню…

Все направляются к двери, Н и к подходит к столу, достает бумажник.