Текст книги "Избранное"

Избранное
Ольга Реймова

© Ольга Реймова, 2017

ISBN 978-5-4485-4792-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эхо эха

В жизни всякое случается. А с Мирой всегда история. Она не от мира сего. Вся в мечтах, в переживаниях. Её друг – гитара. Перебирает струны и у неё получается песня. Всегда задушевная и часто грустная. Натура влюбчивая, но сдержанная в проявлении своих чувств. Только если в стихах или на гитаре. У неё роскошные светлые волосы, пышные, слегка вьющиеся. Их даже укладывать не нужно. Носик небольшой, аккуратный, губы пухлые и всегда улыбаются, зубы – жемчуг. Высокая, фигура – само совершенство. Но так случилось, не встретилась ей настоящая любовь. Поклонников много было, но всё не настоящее. Никто не зацепил за сердце. И она предавалась музыке, песням. Часто участвовала на фестивалях авторской песни. Но мечта о любимом не оставляла её. С мужем жизнь не сложилась. И она все свои чувства выкладывала в стихах и песнях.

У Миры был тихий, мягкий и певучий голосок. Слабенький для пения со сцены. Но очень любила петь. Сочиняла песни. Вначале стихи, а потом перекладывала их на мелодии, придуманные ею. Мелодии всегда были нежные, как и слова. Озвучивала всё под своё исполнение на гитаре и размещала их на музыкальном сайте в интернете. Вначале никто не обращал внимания на её песни. Но постепенно стали появляться слушатели. И писали ей отзывы вполне добродушные. Она обрадовалась и стала сочинять с ещё большим азартом. Мира радовалась, что у неё появилась аудитория слушателей, их набралось несколько десятков. И среди них один стал постоянно присылать ей отзывы и письма. Она с радостью отзывалась на эти послания. Звали его Кястутис. Он жил в Литве. Тоже увлекался музыкой. У них образовалась виртуальная дружба, которая так была необходима Мире, перенёсший за последние годы много переживаний и обид. Его тёплые, нежные слова так ласкали её настроение, что он стал её Музой. С этим именем Мира просыпалась и с ним засыпала. Теперь уже небо ей казалось прекрасным в любом виде: хмуром, чистом, солнечном, туманном. Солнце светило, пожалуй, только ей, Мире, которая, буквально, летала. И песен становилось всё больше. Поскольку они жили далеко друг от друга, стали общаться через интернет, где есть возможность поговорить, услышать голос друг друга и может быть где-то подсказать по поводу музыки, улучшить некоторые моменты. Да и вообще что-то виртуально подарить друг другу. И началось… Он звонит ей часто, она не отходит от компьютера, беседуют поначалу долго. Хотелось кое-что узнать друг о друге. Прислушаться к голосу. К его интонациям. Попробовать представить себе человека из далёкого мира, который где-то там… И Мира влюбилась! Ей уже было сорок два года, а она до сих пор ещё не полюбила никого, чтобы «потерять голову». Влюбилась в его голос, в его акцент, в его изысканность в рассуждениях. Он ей рассказывал о своём городе, где жил.

Это небольшой курортный город на берегу Балтийского моря, где всё так мило и красиво: и море, как сказка, и песочек мелкий – мелкий… и дюны. Он говорил: «Когда лежу в дюнах, думаю, может быть и Вы здесь были, на этом самом месте, помните? Там недалеко карликовая сосна, вцепившись корнями в песочный грунт, как бы говорит: „я тут навечно“. Ещё очень люблю вечером постоять на пирсе, понаблюдать за чайками, которые с криком летят низко над морем, выискивая добычу. И ещё люблю просто смотреть на воду, которая, мне кажется, тоже поёт. Когда штиль, то нежные звуки всплеска воды, чайки, чистое небо создают грустно-нежное настроение. И я, стоя на пирсе, чувствую себя маленькой песчинкой в этом огромном мире… и думаю о Вас с нежностью». Всё это он произносит мягко, нежно, задумчиво. Мира слушает Кястутиса, затаив дыхание, и представляет всё – всё, о чём он рассказывает.

Мира бывала в этом городе, но прежде, когда в Литву можно было поехать свободно. И Кястутис знал об этом. Поначалу молча любила. Они творили песни и передавали друг другу импульсы счастья и нежности. Он пел ей. Она слушала и замирала. «О, Боже мой! Какое счастье мне выпало общаться с таким интересным человеком!» – мечтательно думала Мира. Ей нравился его бархатный баритон, выговор мягкий, и некоторые звуки поражали своим магнетизмом. По голосу она думала, что он намного старше её, но он сказал, что ему сорок восемь лет. Она не стала ему говорить о своих предположениях. Мира просто влюбилась во всё, что в нём есть. И если бы он позвал её на край света, то она не задумываясь, в эту же минуту отправилась бы! Такого с ней ещё никогда не было. «Наверное, я скажу ему, что люблю его и только его, и буду всегда любить, несмотря ни на что, нужна, не нужна ли ему! Это неважно! Главное – я люблю! И это моё счастье! Это подарок судьбы, случай!» – всё время думала об этом Мира.

Каждая женщина ждёт своего счастья. Своего часа любви именно с одним, только с ним, который где-то обязательно есть. И не всегда его встретишь. А тут ей казалось, что ВСЁ – ЭТО ОН!!! А может быть это долгий прекрасный сон? Но никак не могла решиться сказать ему об этом. Они не переступили порог панибратства. По-прежнему называли друг друга на «Вы». Мире всегда трудно перейти на простое «ты». И Кястутис не торопился. Но он уже немного поостыл к этому общению. Виртуальность есть виртуальность. Она же ничем не закреплена. Это как дуновение ветра, которому свойственна лёгкость, воздушность. И так же легко может улететь.

Как-то Кястутис сказал Мире, что в общем-то уже всё это ему надоело и надо закончить с песнями. Он уже тяготился этим общением, но не решался резко прервать, боялся обидеть хорошего человека. Но утомлялся очень. Не знал что говорить, что писать. И они пересылали друг другу только смайлики. Она ему – солнышко, что означало в её представлении «Ты – солнце моё», а он ей цветочек в знак благодарности за постоянство. Он стал совсем редко писать. И тогда Мира решилась и записала целый альбом своих песен в своём исполнении и переслала ему адрес, где помещён этот альбом. Ответа долго не было. Она решила, что он не прочитал сообщение, и отправила ещё раз. На этот раз он ей написал довольно кратко, холодно и обидно. Ему ничего не понравилось, и просил больше его не беспокоить.

Мира читает и не верит своим глазам. Щёки запылали огнём, дыхание перехватило, минут тридцать она была, как окаменевшая. И отвечает ему:

«Прочитала Ваше назидание, полное презрения и отторжения и, Кястутис, больше Вы меня не увидите и не услышите. Просто Вы меня не так поняли или, вернее сказать, вообще не поняли. Будьте счастливы и спокойны. Удачи.»

Несколько дней Мира ни спать, ни есть, ни думать ни о чём, не могла. Работа не продвигалась. Со всех сторон «шишки» на неё падали по поводу работы. А она приходила домой, заворачивалась в одеяло, пытаясь согреться. И молчала. Внутри поселился холод, который не покидал её. И она представляла себе серое Балтийское море в холодный штормовой день, когда волны безжалостно налетали на берег и смывали с него всё, что могли захватить. Молчала и всё думала, думала, почему же так вдруг резко. Неожиданно. Пыталась понять, что случилось? Она же ничего в ответ не просит! Она просто выразила свои чувства! Почему такая реакция!? «Возможно, я ему очень надоела своей навязчивостью, постоянным вниманием. Он от этого всего утомился, и уже не может ни слышать меня, ни видеть мои сообщения. И мой голос его раздражает. Его от меня тошнит. А я так привыкла к общению с ним, мне так дорого всё это. Мне не надо было перешагивать запретную черту». Навязчивость – это очень плохо, да, она знала. Но где-то ей показалось, что он не против общения по делу и даже просто так – для души. И Мира была бесконечно рада этому. Но, видимо, ошиблась. Желаемое приняла за действительное. И она ему написала: «Мои плохие „стихи“ – это не совсем о Вас, это просто о моих впечатлениях по жизни. Я же тоже когда-то любила и была любима взаимно, и страдала, и переживала, и радовалась каждому дню. Вот по памяти записала. Просто встреча с Вами вдохновила меня передать это песнями. Кястутис, не сердитесь на меня, не раздражайтесь, я ничего плохого не сделала. Что ужасного я сделала? Все пишут в своих стихах про свои чувства открыто. А я должна молчать?» И он опять написал ей, что ему этого ничего не нужно более:

«Вы мне очень мешаете! И не обижайтесь. Вы уже знаете, что быть неискренним не в моих правилах. Кроме того, мне есть с кем говорить о любви. Останемся друзьями. Это всё, что я хотел сказать».

Опять Мира думает о том, что он же сам был не против общения, пел ей, присылал свои записи песен! Ведь это было! Для чего? Чтобы потом так унизить и всё уничтожить?! Несколько дней Мира была, как в агонии. Жар сменялся ледяным холодом, не отпускал её. Жгло холодом везде: на сердце, в душе и во всём теле. И забыть это всё никак невозможно, и не слышать его и не читать его записок, даже таких обидных, нет сил. Ей казалось, что небо навсегда повесило тёмную тучу, которая никогда не уйдёт и ливни утопят её вместе с её печалью.

Она много лет не позволяла себе никаких романов. А тут вот… случилось, совсем нежданно. Не обида её мучила, а невозможность понять такое отторжение. Она просто подарила ему альбом, ничего не прося взамен. А он вот так её выхлестал словами. На душе боль, подавленность и унижение. «Я всё равно не могу его забыть. И даже эти слова и фразы, которые занозой засели в сердце, мне дороги. Я всё равно его люблю униженной и оскорблённой». Мира пытается себе объяснить, что это мираж, что это всего лишь иллюзия счастья, это не реально, это эфемерно. Это нельзя попробовать, потрогать, ощутить. Это всего лишь воздух, ветер, который исчезает также быстро и неожиданно, как и появляется. Но ничего она не могла с собой поделать, не могла себя убедить. Нужно уметь управлять своими чувствами. Из всех его песен, которые он ей прислал, она сделала альбом и назвала его «Мой Кястутис». Часто включает его, слушает и вспоминает те золотые дни. Когда слушала этот альбом, Мира тонула в слезах. Может быть, тогда у него были какие-то неприятности, и он на ней сорвался? Так она пыталась оправдать его ответы. И Мира задумалась и замолчала надолго.

И вдруг, как эхо эха… по почте приходит ей ролик с его новой песней! От него! С пожеланиями всех благ! Неужели… он снова будет с ней? Она готова ждать, надеяться, верить. Она никогда его не видела, не представляла, какой он? Возможно он совсем не тот, кого она себе нарисовала в своём воображении. Но его голос. Его песни… Разве они могут обмануть?!

А было ли это…

Ещё одна весна. Незаметно распустились листочки. А вот и два тюльпанчика показались, один жёлтый, а другой красный, ножки ещё коротенькие, а бутон уже красиво распустился. Тепло. Люся накинула палантин и села в кресло любоваться солнечным весенним утром. Рядом на солнышке разлёгся кот Васька и замурлыкал свою песенку. А было ли это?

…Тридцать пять лет – это возраст уже уходящей молодости и только-только наступившей зрелости. Люся была по нежному, по тихому хороша, к ней надо было присмотреться, услышать её грудной негромкий голос и посмотреть в её глаза, в которых было кажется всё: и ожидание, и разочарование, и робость, и какая-то давняя боль.

Когда умерла мама, ей было всего девять лет, а ещё были брат Кирилл семи лет и сестрёнка Надюшка двух лет. Отец растерялся в этом положении, у него опустились руки и он стал пить. Глядя на него, Люся поняла, что теперь она не только старшая в семье, но и опора для младших. Да и с отцом надо было что-то делать. Люся хочет учиться, Надю надо было устроить в детский сад, а детского садика в их деревне не было. И Кирилл должен идти в первый класс. А как же быть с Надюшкой? Люся решила поговорить с отцом, когда он был трезвый.

– Папа, перестань пить! Нам ведь ещё жить надо. Здесь, в деревне, школа только начальная. В сентябре мне надо идти в пятый класс, значит, я буду ходить в райцентр. Это далеко и мне придётся зимой там жить. А Кирилл в первый класс пойдёт. Надю с кем-то надо оставлять. Может быть попросишь соседку тётю Марию присмотреть за Надей. А в каникулы я с ней буду. Папа, я хочу учиться! – и Люся расплакалась.

– Эх, Люська, Люська… Всё правильно говоришь. Не могу смириться, что нет с нами нашей мамы. Марию, говоришь, попросить. Так она замуж за меня захочет, уж давно за мной ходит.

– Она хорошая женщина и детей у неё нет, вот и поженись на ней. Она за всеми вами и присмотрит.

– Так не могу я, Люся, не могу! понимаешь? Я ж вашу маму до сих пор люблю. Эх, мала ты ещё, ничего не поймёшь…

– Это тебе кажется, что не пойму, всё пойму и не маленькая я уже и книг много прочитала про всё. Вот ты и должен бросить пить и жениться, чтоб о нас подумать. Мария хорошая, она поможет тебе.

Эта боль за свою семью так и осталась в сердце у Люси. Всю жизнь она оберегала и отца, и вместе с Марией боролась за него, и за детей.

Отправляя Люсю в райцентр в среднюю школу, отец с Марией предусмотрели вроде бы всё. Купили ей чёрные ботинки на толстой подошве на вырост, и Мария связала ей добротные высокие белые шерстяные носки. Форменное платье тоже было куплено с расчётом на 2—3 года. Волосы коротко постригли. Отец договорился с дальней родственницей, где будет Люся жить весь учебный год, дал денег на питание. Родственница была молчаливая и хмурая, неприветливая. Ей эта девочка не нужна была, но не отказала родственнику. Кормила Люсю скупо, почти с ней не разговаривала.

Когда Люся пришла в класс, то девчонки переглянулись и стали хихикать над ней. Райцентр – это почти город, все одеты по-городскому, с бантами, а Люся в одежде с запасом на несколько лет. Было неприятно слышать смешки в свой адрес, но Люся не стала обращать внимание на насмешки. Она была рада, что в семье навела порядок и продолжит учёбу.

И вот начались уроки. Больше всего Люся любила учиться. Какой бы вопрос учительница ни задала, все сидят улыбаются, а руки не понимают. Люся решила отвечать. И, когда по всем предметам, она отвечала на все вопросы, то ученики уже смотрели на неё не с насмешкой, а с интересом. И в переменку к ней подходили и спрашивали, откуда она, и где живёт. Зауважали грамотную девочку. Люсе стало легче на душе. Так началась её самостоятельная взрослая жизнь.

Есть такой фильм «Уроки французского». И уже потом, будучи совсем взрослым человеком, когда этот фильм демонстрировали по телевизору, Люся всегда его смотрела и всегда со слезами. Вспоминала своё то время, когда никого родных рядом и хмурая тётушка со взглядом из-под бровей. И очень равнодушные учителя, хотя училась Люся лучше всех.

На каникулы Люся приезжала домой и водилась с Надей. Надя никак не могла привыкнуть к Марии, хотя та изо всех сил старалась ей угодить. Ждала Люсю. И не отходила от неё ни на шаг. А с Кириллом проблем не было, он много время проводил с отцом. Так и жили.

А потом Люся закончила школу и уехала учиться в город. Поступила в институт на вечернее отделение и устроилась на работу, получила общежитие, тогда и забрала Надю. Объяснила отцу, что Надя очень способный ребёнок и ей надо учиться в хорошей школе. Сама училась и работала, Надю отдала в математическую школу. Так и жили они вдвоём. Надя выросла стройной красивой девочкой.

Люся не могла устроить свою личную жизнь, потому что учила Надю и хотела устроить её жизнь, а уж потом подумать о себе. Но о себе подумать, не было времени. А время шло, годы бежали, Надя выросла, повзрослела и влюбилась в художника, у которого все стремления были в живописи, искусстве и ни о какой семье он и не думал. Он делал портреты с Нади, которые имели успех на выставках. Она с ним, и его это вполне устраивало. Но не устраивало Люсю. У неё у самой нет семьи и она, конечно же, хотела, устроить жизнь сестры. А та увлеклась художником не на шутку. Что делать? Она любовалась на свою Надю, на её трогательную красоту и ещё больше страдала её душа за сестру. Но не могла она убедить Надю, что эта её любовь к художнику ни к чему хорошему не приведёт, уходят годы, тускнеет красота, а жизнь не бесконечна. Любовь такая штука, что не объяснишь. Когда человек любит, он становится глухим и не может понять здравый смысл. Надя закончила институт, ей предложили аспирантуру после блестящей защиты диплома. Её исследования в области электромагнитных колебаний заинтересовали учёных и ей предложили продолжить эти исследования в НИИ. Люся еле уговорила Надю не отказываться от этого предложения. Люсина мечта сбылась и Надя всерьёз занялась наукой.

Через четыре года Надя защитила кандидатскую и занялась докторской диссертацией. Её успехи в науке радовали Люсю. Любовь к художнику так и не прошла. Они оба творили. Он на полотнах, а она в науке.

«Ну, что ж, – подумала Люся, – кажется я всё сделала и теперь я могу поехать отдохнуть». Купила себе путёвку на шведский горнолыжный курорт Оре. Люся стала собирать себе горнолыжное снаряжение и уже вся ушла мыслями в Швецию. Она много читала про эту страну, про этот курорт и очень хотелось там побывать. Её восхитили эти маленькие домики, с покатыми крышами. Такое впечатление, что находишься в сказке у снежной королевы. Снег белый-белый и без тёмных очков можно ослепнуть от этой белизны.

Люся немного умела управлять горными лыжами, но не всегда у неё получалось и она старалась упасть как можно мягче и потом скатывалась со смехом. За ней следом часто ехал мужчина и подсмеивался над ней.

– Девушка, может быть Вам лучше дома на диванчике сидеть с книгой в руках, – смеялся он.

Люся злилась на него, но ничего не отвечала. А он и за завтраком рядом, и за ужином. У неё был горнолыжный костюм голубого цвета с белой отделкой и так шёл к её глазам. Фигура у неё стройная. Ей уже тридцать пять, а выглядит на двадцать лет с небольшим. А мужчине по видимому было не больше тридцати, так ей показалось и она не ошиблась. Ему всё время хотелось её оберегать и обязательно быть рядом. Через три дня он всё-таки решил с ней заговорить и познакомиться.

Его звали Олег, по профессии биолог. А Люся – преподаватель общей физики в педагогическом институте. Олег был весёлый, с юмором и очень заботливый без навязчивости. О Люсе так никто ещё в жизни не заботился. И ей хотелось взять его за руку и положить голову на плечо, но он такой высокий, что не дотянуться. А он от нахлынувших чувств крутил её, как ребёнка. А потом в сугроб и не отпускает. Она вырывается из его рук и хохочет до слёз. Вот и пробил её час любви. Пришёл её черёд влюбиться.

Домой они возвращались вместе. Он каждый год ездил сюда отдыхать и встречать новый год в горах.

– Всё-таки нашёл я тебя, моя Снегурка, в горах, в окружении ослепительно белого снега. Если бы ты только знала, как долго я тебя искал!

– А я тебя не искала, я просто ждала тебя, мой Снеговичок!

Вот и встретились наконец-то высокий кареглазый брюнет с хорошим чувством юмора и маленькая худенькая, ничем не примечательная блондиночка с уже уходящей молодостью и неутолимой жаждой любви в огромных голубых глазах. Встретились они не зря, так угодно было судьбе, которая оберегала её от других ненужных встреч, чтобы эта долгожданная встреча стала самой дорогой и значимой в её жизни.

Всё бы хорошо было, если бы не эта поездка к друзьям в Даллас. Его друзья тоже биологи жили там уже несколько лет и предложили ему очень интересную работу. Он рассказал Люсе про заманчивое предложение и решил поехать, а ей сказал, что обязательно за ней приедет. Люся плакала, не хотела его отпускать, но интересное дело, о котором он только мечтал, перетянуло всё.

Вначале ждала каждого звонка, потом звонки стали реже. Иногда приходили письма, но потом и они стали реже и потом совсем исчезли. Кто-то ей передал, что он уже переехал в другой штат. И она перестала ждать. Потихоньку стала стареть. Люся уже реже стала появляться на людях. Всё лето жила на даче, копалась в огороде, а зимой помогала по физике и математике своим племянникам, потом детям племянников. Олег так и не объявлялся, а она о нём всё время вспоминала и думала. И никто уже из знакомых ничего ей не рассказывал про него, да и со знакомыми уже Люся не встречалась. Но в душе тихо благодарила судьбу за ту встречу, за те добрые и нежные годы, что прошли с ним. Всё-таки было счастье, было… было… хоть и не на всю жизнь, но она о нём помнит и живёт этим воспоминанием.

Солнце спряталось за тучу, откуда-то появившуюся, и стало прохладно. Кот Васька вскочил, потянулся и скрылся в кустах. Люся ушла в дом. На комоде стояла фотография Олега, ей показалось сегодня, что он чувствует свою вину и она у него во взгляде. «Не печалься, Олежка, всё было хорошо. Только бы у тебя сейчас тоже было всё хорошо!» Люся смотрела в окно. Вдали сверкнула молния и пошёл дождь.