Текст книги "Встреча (сборник)"

Никто меня не любил

Это неправда. Наверное, любил кто-то, в любви которого я не нуждалась. Мне всегда хотелось, чтобы меня любили, и чтобы я об этом точно бы знала, а не предполагала.

Но увы… В детстве меня любил мальчик с нашего двора, он все лето проводил в деревне у бабушки. Перед отъездом всегда приходил прощаться очень ранним утром. Я еще спала. Родители меня будили и так улыбались, чуть не хохотали. И мне так было противно, я злилась и плакала, его ненавидела и считала таким дураком, и не знала, как от него отделаться. У нас во дворе стоял старый комбайн (не знаю откуда). Он садился за руль и пел во весь голос частушку:

 
Я уеду, не приеду,
А Уфа останется.
Только буду вспоминать,
Кому Оля достанется.
 

Я убегала со двора от стыда и злости на него и всех взрослых, которые смеялись. Тогда мне и ему было по шесть лет. Это чувство раздражения к нему у меня сохранилось до сих пор. Как-то, когда мне было уже за 30 лет, я гуляла на улице со своим ребенком, около меня остановился автомобиль и из окна высунулся он, этот противный мальчишка, который тоже был уже в возрасте:

– Оля, здравствуй! Как твои дела?

Я опять испытала это чувство крайнего раздражения: опять он со своим чувством преданной любви. Я отвернулась, ничего не сказала и быстро ушла. Пусть думает, что не узнала. И сейчас, если бы я его встретила, я бы испытала то же самое. Почему? Не могу понять. Он на весь двор все время демонстрировал свою любовь, которая не только не была нужна, а просто бесила.

Потом мы переехали на другую квартиру и я его редко видела. Но каждый раз, когда его встречала мама, она мне приносила от него привет. И всегда радостно улыбалась, а я злилась.

Вот такая открытая детская любовь, которая у него сохранилась на всю жизнь. Я это знаю, так как родственники передавали, а мне не нужно было от него этой любви, я этим не гордилась, стеснялась этого. А сама хочу, чтобы меня любили. Как же любить меня? Закрыто? Тогда я не узнаю. А хочу знать. Но больше никто так по-дурацки не любил, но и не по-дурацки не любил.

Я его ненавижу всю жизнь, потому что он украл ту мою любовь, которая должна была быть не с ним. Муж, я думаю, тоже не любил, Просто был какой-то интерес на некоторое время. А потом и он, интерес, пропал.

Вообще мужчины для меня загадка. Я прожила большую жизнь, мужчин так и не поняла. А может быть, их надо не понимать, а чувствовать, чисто физиологически и все, а я пыталась всю жизнь их понять, полюбить за ум, за интеллект, пыталась увидеть в них что-то такое, что очень редко встретишь, а им не надо этого. А что им надо?

Я до сих пор хочу, чтобы меня любили, добивались моей любви. Говорили о своих чувствах, читали стихи, посвящали мне стихи. Возраст сказывается только на физическом состоянии человека, а душа – она всегда молодая. Она не стареет.

Я не могу сказать, что была обделена вниманием мужчин. Внимание и интерес ко мне всегда были, но потом быстро проходили. Отчего? Вообще-то, я человек добрый, не вредный, достаточно отзывчивый. Всегда могу понять человека и не осудить его, могу помочь. И ко мне у всех знакомых мужчин товарищеские чувства. Мир, дружба. А где любовь? Без любви очень плохо, грустно и тоскливо. Безответной любви было предостаточно, но это ничего не дает, только оставляет боль и рану на всю жизнь.

Любить или быть любимой – это как талант: либо дано, либо нет.

И этого не выпросишь, не выскулишь. С этим надо смириться. Ведь не всем дано писать стихи, рисовать, лепить, так и это. Найди себя в другом. Мало ли чего тебе хочется!

Каждому выделена своя порция любви на целую жизнь. А эту мою порцию любви забрал тот дурацкий мальчишка. Может быть, свою порцию любви я получила от своих родителей, которые меня так любили, что не могли без меня жить. Еще – достаточная любовь от дочери и внучки. Вот и прекрасно!

Чего еще нужно? Все в порядке. Живи и радуйся. Какая там еще любовь…

Лето 2003 год

Заглянуть в душу

Она долго смотрела на него, потом сказала:

– А можно заглянуть в твою душу?

Он удивился, и на его лице появилась саркастическая ухмылка, как всегда.

– А может быть, – продолжала она, – у тебя души-то и нет! Вот сколько лет тебя знаю, а душу твою, ее теплоту, не почувствовала, не увидела. Ну, скажи что-нибудь, скажи, где, она – душа твоя? Или ты робот, сделанный из металла и пластика?

Он молчал, глаза ничего не говорили. Трудно так. Она как будто бьется о стену, которую не пробить, не выбить.

Так прошло много лет вместе и много лет врозь. Он все равно приезжает и молча проводит у нее несколько дней, в день приезда говорит «Здравствуй», а в день отъезда – «До свидания». Если она о чем-то спросит, ответит односложно или так кратко, но исчерпывающе, что следующий вопрос и не возникнет, – и опять глубокое молчание…

Уже прошла целая жизнь, сколько всего пережито, а у нее свербит в голове: «Ну почему он такой? Как же так, почему ей не дано понять, по-че-му?» Они расстались давно, и жизнь прошла, и внучка выросла большая, а она все терзает себя: как же так, не смогла разгадать, понять, почувствовать… Видятся они редко, но после каждой встречи опять все эти вопросы. Она иногда предчувствовала его приезд. Раньше, когда он не сообщал, в какой день приедет, она именно в этот день почему-то начинала дома уборку, что-нибудь готовить, как будто ждала гостей. А уж если знала день его приезда, то обязательно готовилась к встрече. И ждала…

Звонок в дверь. Она бежит открывать. Но стоит увидеть его, правильного, чистенького, аккуратного, тут же возникает глубокое разочарование, смешанное с желанием уйти далеко-далеко и никогда больше его не видеть. Он всегда приезжает с подарками и со своими тапочками. Вот до чего же у него все разложено по своим местам: ни лишнего слова, ни лишнего движения, и тапочки всегда с собой.

Смотрит она видеозапись с его юбилея: столько теплых слов о нем сказано, и он, оказывается, душа компании, и поет, и танцует, и анекдот к месту расскажет, а уж сколько с ним было выпито… При ней не пил никогда.

Говорил – не хочет, чтобы печень «сморщивалась». Ну, что он умный и одаренный (так на юбилее говорили), это она знает не понаслышке.

Вообще, он личность творческая, главный конструктор города. Он все рассчитывает, соизмеряет, лишнего шага в сторону не сделает, не хочет выглядеть суетливым. Читает много, с книгой не расстается. Может быть, она чего-то не видит в нем? «Нет, – думает она, – при всех достоинствах у него просто нет души. Или он не может, или не хочет ее показать? Почему-то он всегда смотрит на себя со стороны и боится показать свои слабости…»

Скоро он опять приедет, и она опять ждет. Ждет, потому что каждый раз надеется понять его, почувствовать его душу. Не может же быть человек без души!

Она привыкла, что душевный человек, даже если молчит, все равно что-то излучает всем своим обликом, а этот в панцире: глаза смотрят, но даже молчаливого диалога не происходит. Он привлекательный, честный, добрый, отзывчивый, но до себя никого не допускает, как будто существует где-то на другой планете…

Говорят, когда человек рождается, в него вселяется чья-то душа.

Может, когда родился он, не было свободной? А может, когда-нибудь потом, в другой жизни, они встретятся и, наконец, поймут друг друга. И она очень удивится: вот же он, весь как на ладони…

9 июля 2000 г.

Молчание

 
Когда на небе звёзды не видны,
Когда тоска и грусть на сердце,
Наших сердец биения слышны,
И чувствую с тобою единенье.
Ты отвергал меня всегда,
Не принимал меня такою…
И снисходителен был иногда,
Но не могу я быть другою.
И тянется к тебе душа,
Уставшая от холода и ожиданья,
Она заглядывает, чуть дыша,
Чтобы принять твоё молчанье.
 

Во всём виноват фильм

– Скучный фильм, тебе не показалось?

– Нет, мне понравился. Это в моём духе. Мелодрама и романтика, – Рита замолчала. Ей не хотелось его обсуждать сейчас. Он взволновал её, посеял грусть и тоску.

Её спутница Шурочка что-то ещё говорила про своё впечатление, смеялась, но Рита её не слушала. Она думала о своём. Музыка красивая, и актёры играли без лишних эмоций. Всё на уровне взглядов и незначительных слов, но так сумели передать чувства двоих, что в данный момент хотелось только думать, мечтать и не обсуждать.

Шурочка намного старше Риты. Никогда не была замужем, и ни с кем никогда не встречалась. Она красивая, умная, но одна. Многие девушки её поколения остались одни – их кавалеры 1922–25 года рождения погибли на войне. Но она уже о своём личном и не думала.

Рита тоже была уже ближе к тридцати. Но мечтала найти свою любовь и ждала её. Про себя отметила, что у героини фильма фасон платья, как у неё сейчас, и длина такая же. Только не понятно, какого цвета, кино-то чёрно-белое. А у Риты синее платье. Решила, что у героини тоже синее. Шла и улыбалась, вспоминая, как та танцевала.

Рита с мамой приехала в гости к Шурочке. Она у них впервые. Их родители какой-то период жизни прошли вместе и решили организовать встречу. Шурочка купила билеты на новый фильм «Каждый вечер в одиннадцать». Чёрно-белое кино, серые волны моря дополняли тихую, нежную музыку фильма. В главных ролях – всеми любимый тогда Михаил Ножкин и очаровательная Маргарита Володина.

Немного придя в себя, Рита услышала Шурочку:

– А мне больше нравятся фильмы, где всё ясно и понятно. А тут додумывай да разумей. Очень сентиментально.

– У каждого своё мнение, по мне – так такие фильмы.

Наконец, дошли до дома. Особо говорить им было не о чем.

– А вот и мы, – радостно сообщила Шурочка.

– А вас тут гость дожидается.

– О, Костенька, пришёл! Вот, знакомься. Маргарита – наша гостья, о которой мы тебе говорили.

Костя – самый любимый Шурочкин племянник. Очень обаятельный, застенчивый, синеглазый, с копной пушистых русых волос.

– Здравствуйте! А я вас заждался, уже давно пришёл. Не знал, что вы в кино отправились, – смущенно и слегка покраснев, густым голосом высказался Костя. Рита с интересом рассматривала его. И думала: «Надо же, покраснел слегка, не мальчик ведь, а красив этот Костя!» Она ещё находилась под впечатлением фильма и отвечала на вопросы кратко, без встречных обязательных вопросов.

Костя ещё немного посидел, расспросил про фильм и ушёл.

– У Кости жена скоро должна родить. Пять лет уже женаты, но детей не заводили, потому что жена училась в институте. А сейчас уже можно, институт закончила, – рассказывает Шурочка, – но не очень они хорошо между собой ладят. Вот уж родится ребёнок, может быть, и найдут общий язык. Костя у нас очень хороший, ответственный, серьёзный, ценится на работе. А ей всё чего-то надо. То не так, это не эдак. Избалованная. Папа – профессор, мама – доцент, дом – полная чаша. Привыкла жить на всём готовом.

Рита слушала и думала: «Неужели даже такие красивые мужчины бывают не устроены в жизни? А я думала, что только женщинам не везёт».

Потом Костя заходил к ним ещё несколько раз. А когда Рита с мамой уезжали, он пришёл их провожать с большим букетом алых роз.

Прошло два года. Уже росла дочь у Кости. И вдруг звонок.

– Алло, это я – Костя. Еду к вам в командировку, никогда прежде не бывал у Вас в городе. Встретишь?

– Да, да, конечно, встречу! Ты самолётом, во сколько?

Он прилетел, Моросил мелкий осенний дождь. Был вечер. Она под зонтиком, а он так, с открытой головой, и улыбается во весь рот, глаза совсем синие-синие.

– Костя, вставай под зонтик!

– Да нет, не растаю!

Немного помолчали. Рита не знала, как начать разговор.

– Рита, я развёлся с женой. Приехал к тебе.

– Ты что? У тебя там ребёнок!

– Не получается у нас мирная жизнь. А вот, как увидел тебя тогда в первый раз, и подумал: «Неужели такие девушки есть в жизни, на самом деле?» Я думал, что только в кино такие бывают. И с тех пор о тебе думаю. Я написал как-то письмо тебе, а ты не ответила.

– Я твоей маме написала, что получила от тебя письмо, у меня всё по-прежнему. Я правда не знаю, что тебе сказать, Костя!

– Скажи, что выйдешь за меня замуж. Мы же тогда с тобой встретились долгим взглядом, и я понял, что это ТЫ!

Случай в библиотеке

Я не могла ни о чём думать. Только мысленно повторяла: «Я люблю тебя, я люблю тебя. Ты слышишь?» Хотела до истерики увидеть, услышать его. Внутри всё вопило от невозможности сию минуту увидеть, услышать, прикоснуться.

Я зарывалась головой в подушки и, молча, стонала, разрывая свою душу…

Где ты, где ты, появись, я умоляю тебя! Но он не появлялся. Время шло. Дни были заполнены ожиданием. Свет потускнел, посерел, затуманился.

* * *

Этот год был очень напряжённым для меня. Я заканчивала университет. Предстояло сдать последнюю сессию, сделать дипломную работу, защитить диплом. Был выбор: либо государственные экзамены по спецпредмету и общественной дисциплине, либо дипломная работа. Я выбрала дипломную работу. Тем более, что по этой теме у меня была курсовая работа, по которой вышла статья в журнале «Электрохимия». Мой руководитель дал мне список литературы, по которой я должна написать работу, решить задачу несколькими методами, провести анализ. Он сам очень занят, писал докторскую диссертацию. И давал мне консультации изредка и второпях. Я целыми днями сидела в библиотеке, читала, отбирала нужное, переписывала, нервничала, волновалась. В сердцах была на руководителя, что не оказывает должного внимания.

Однажды в библиотеке рядом со мной пристроился молодой человек. И всё время о чём-то меня спрашивал. Я ему отвечала, не глядя на него. Меня стало это раздражать, и я решила взглянуть на него и сказать ему пару ласковых слов, чтобы не отвлекал. Когда посмотрела на него, у меня всё поплыло перед глазами. Такого лица я ещё никогда не видела. Было трудно сказать, красив ли он. Он был такой… такой, что заныло по ложечкой, зазвенело в ушах, и я потеряла дар речи. Тут же рассердилась на себя. Хотелось встряхнуть себя, избавиться от наваждения. Он продолжал что-то говорить. Я набралась мужества и сказала:

– Знаете что, я Вас попрошу, пересядьте куда-нибудь в другое место и не беспокойте меня своими разговорами. Я очень занята.

Он никуда не ушёл, но больше ко мне не обращался. На следующий день я опять с утра пришла в библиотеку. Через некоторое время появился он и опять сел со мной рядом, поздоровался. Я очень сухо ответила, но, что удивительно, сердце радостно ёкнуло. Мне снова захотелось на него взглянуть. И мы улыбнулись друг другу.

Пара незначительных фраз, и мы, мне так показалось, вместе. Подошло время обедать, и мы вместе пошли в кафе при библиотеке. Разговорились. Оказалось, что он тоже дипломник, пишет дипломную работу по лингвистике. Так мы провели с ним несколько дней. Но тут случилось, что он исчез из моего поля зрения. Мы не успели обменяться телефонами. А я уже не могу без него. Голова стала пустая. Только и мысли о нём. Где же он? Но время шло, он не появлялся. Диплом нужно дописать, обработать данные, сделать анализ. Всё нужно распечатать, графики нарисовать.

… Я стояла возле скалы и смотрела в небо. Небо было чистое, голубое. Ни облачка, ни пёрышка на нём. И вдруг над головой орёл распластал свои громадные крылья. Я вижу его крючковатый клюв. Сейчас он меня схватит. Я заметалась, пыталась кричать и… проснулась.

Смотрю на часы – пора собираться. Сегодня предпоследняя консультация с руководителем, исправить кое-что и потом печатать работу. Про сон забыла.

На консультации руководитель дал задание посмотреть ещё одну работу, но она только в читальном зале библиотеки. Побежала, прихожу и вижу издалека – ОН сидит за нашим столом.

Что делать? Бежать со всех ног? Нет, шла долго, как в замедленных съёмках. Еле переставляла ноги, как будто на них гири.

Он тоже увидел меня, привстал, заулыбался. Мы опять вместе.

Хочу всегда быть с ним вместе. Не уходи, не исчезай больше.

Я всегда буду ждать только тебя.

Этот орёл всё-таки схватил меня клювом.

«Любовь. Любовь. Любовь. Любовь!..»

 
Любовь. Любовь. Любовь. Любовь!
Как объяснить такое чувство?
Ведь столько пройдено! А вновь
она к тебе летит, и грустно
ты принимаешь, бережёшь
и оттолкнуть её не в силах.
На сердце трепетно несёшь,
Любуешься: «Ах, как она красива!»
 

О чём рыдала скрипка

Василь не отличался бойким нравом. Был тих и скромен. Рядом с ним жил музыкант. Скрипач. Всё время играл на скрипке. И Василь слушал его, затаив дыхание, забившись в уголок и прислонясь ухом к стене, через которую лились рыдающие мелодичные звуки. Ему казалось, что скрипка хотела рассказать о печальном, нежном существе, которое все обидели и смычок, касаясь чувствительных струн, передаёт это состояние. Тогда Василь, ещё совсем ребёнок, решил, что обязательно сочинит музыкальное произведение, которое сам сыграет на фортепиано. Попытается передать нежный и робкий стон скрипки. Уж он-то обязательно это сделает!

Когда садился за пианино и играл гаммы, то всегда думал о скрипке и о той музыке, которую он сочинит для неё, только для неё, для этой чудесной скрипки. И ему представлялась красивая нежная девушка с пушистыми светлыми кудрями, большими голубыми, как это чистое небо, глазами. Ему казалось, что она ждёт его и он подарит ей всё-всё, о чём она мечтает. Но Василь был беден, подарить он ей мог только звуки своего инструмента, которые передадут все его чувства к ней.

Однажды он увидел её – свою мечту, своё воображение. Она была такая изящная, нежная, весёлая и счастливая. Увидев её, он потерял образ рыдающей скрипки, которую вообразил, слушая соседа скрипача.

Он каждый день её ждал. Она проходила мимо и не замечала его, а ему всё равно становилось радостно на душе от её вида.

Эту воздушно-нежную и светлую его мечту звали Оксана. Она всегда стремительно неслась, как на крыльях, казалось, что шла, не касаясь земли. Кого-то любила, но не Василя.

Однажды он увидел, как Оксана плачет – горько, надрывно и безутешно. Он не знал, как помочь ей. Сел за пианино, и руки сами взяли сложные аккорды, которые переполняли всё пространство, и пианино зарыдало так, как когда-то рыдала скрипка у соседа.

Окно было открыто, и Оксана услышала его в порыве ветра, который принёс ей эти звуки. Подняла голову, посмотрела туда, откуда лились звуки рыдающего пианино. Она встала и пошла. Навстречу выскочил Василь:

– Василь, это ты так играл?

– Я, Оксана. Я это сочинил тебе.

– Василь, эта чудесная музыка помогла мне справиться со своими чувствами. Спасибо тебе. Я счастлива, что есть вот такой Василь, который может вот так, вот та к…

И она убежала. Василь был счастлив от её слов. И после этого насочинял столько чудесных и грустных историй: «Раненый орёл», «Слёзы Амура», «Покинутый», «Забытое счастье» и много других пьес.

Но самой любимой его пьесой была «О чём рыдала скрипка», в которой он передал изящность и утончённость скрипки, натянутость её струны, как нерва, который зазвенит – лишь тронь его.

Вот оно – счастье

В тот год было очень жаркое лето. Не три недели, как это обычно бывает в наших краях, а с самого мая месяца. Жара, тёплые дожди, тёплые лужи после дождя. Небо голубое, солнце почему-то в то лето было особенно щедрым.

Внучке всего лишь четыре года. В такую погоду сидеть в городе было невыносимо. Сада-огорода или, как теперь говорят, дачи у нас не было. Я никогда не увлекалась садово-огородными делами. Можно было бы поехать в сад к свахе (у неё аж три сада) или к сестре. Но я очень щепетильный человек и в чужом доме себя чувствую скованно, даже не решаюсь переставить стул на другое место. Поэтому отдыха для меня у них не получится. К сестре съездила. Внучка там так хорошо играла, отдыхала и не хотела ехать домой.

Решила купить небольшой участок, пошла по садовому кооперативу, где у сестры сад, и поспрашивала, что сколько стоит. Для меня это всё было дороговато. А то, что подходило по деньгам, имело плачевный вид, и нужно было затратить много сил и средств, чтобы привести в порядок.

Случайно нашла хороший участок. Правда, он был заросший. Но дом – великолепный. Теремок в два этажа. Обшит внутри вагонкой. Сделан с умом. Лестница такая симпатичная на второй этаж. И как-то внутри чувствовалось очень душевно. Не было лишних перегородок. И баня. Банный сруб из тоненьких брёвен сосны. Зашла в баню, аромат пленил. Но цену заломили, будь здоров. У меня никогда таких денег не было. Но так запал этот участок в душу! Думаю, нет мне это не по карману. Но я себя там представляла хозяйкой.

Тут совершенно неожиданно звонит мой, теперь уже бывший, единственный в моей жизни муж, самый замечательный из всех, кого когда-либо знала. Позвонил, как будто услышал плач моей души.

– Как дела, Оля? Как жару переносите? Надо бы Катю на воздух вывозить. Ты к Нонне в сад поезжай или к родителям зятя.

– Ты же знаешь, я не могу в чужом доме.

– Тогда надо купить готовый, и там жить летом.

– Я уже думала об этом. Нашла. Но очень дорого.

– Сколько?

Я назвала сумму.

– Договаривайся, я привезу тебе эту сумму. Не думай, покупай.

– А когда ты приедешь?

– На следующей неделе, наверное, в среду. Привет всем. Всё, договорились?

– Спасибо тебе большое.

– Да это ж и моя внучка, чего благодарить. Пока-пока!

Вот так мне Бог послал, можно сказать, совершенно неожиданно замечательный сад с домом и баней. Ещё там была небольшая речушка, и для детей отведен «лягушатник», где барахталась моя внучка и научилась плавать.

Мы каждый год с внучкой туда выезжали в мае и прибывали домой насовсем в конце августа, когда уже становилось прохладно. Садом-огородом я особенно не занималась. На территории росло очень много всякой травы, которой мы лечились, пили замечательный чай на веранде и просто отдыхали.

Вечером топила дровами баню. Вывешивали там всякие травяные веники. На участке было очень много полыни. Её запах до сих пор чувствую. Хотя рядом полыни нет. Мята такая душистая, вылечила мою внучку от кашля. Заваривала мяту и вместо воды давала ей пить, так и кашель прошёл. Ягоды ели с куста. Овощи росли сами собой, посадим, а к осени невозможно было собрать и перевезти.

Катя там каталась на велосипеде. Вначале на детском, потом уже на «Каме» (дедушка привёз).

Так мы прожили шесть лет. Вечером из соседней деревни нам привозили молоко от вечерней дойки, яйца, сметану, картошку, пока наша не поспела. И что удивительно, почему-то на нашем участке не было комаров. У сестры было полно комаров, сидеть нельзя. А у нас другая улица и подальше от речки. Может быть, поэтому.

Утром просыпалась под пение птиц. Выходила на балкончик и каждый раз, возведя руки к небу, говорила вслух:

– Миша, спасибо тебе, дорогой! Боже, как мне хорошо!

Стоя на балконе, мне казалось, что небо простирало МНЕ свои объятья, птички пели МНЕ свои песни, бабочки, стрекозы исполняли МНЕ свои танцы. Это было моё счастье.

Случилось так, что я заболела и долго не ездила в сад. Приехала, а там Две яблони сломали, шифер с крыши утащили, сетку-рабицу, что разделяла участки, порвали. Как увидела – одни слёзы. Сосед стал просить продать его другу, очень уговаривал. Им дом и баня нравились. И время такое было, цены без конца менялись, и за садом ухаживать некому было, дети этим не интересовались, их это обременяло, хотя были очень против продажи. Да и внучка стала реже ездить. Ей интересней было с родителями по выходным на природу выезжать. Ну что мне было делать?

И я поддалась уговорам соседей. Работать в саду я уже не могла. Да и надо было рамы на окнах менять и много чего ещё. Когда продала, плакала, не могла остановиться. И до сих пор вижу этот дом и свой диван на верхнем этаже, журнальный столик и два кресла. И кажется, что они ждут меня. А через два года вообще уехали жить в Москву.

Ну что ж, вечного ничего нет. Хорошо, что в жизни я испытала счастье, чувство восторга от щедрот природы.

Счастье вечным не бывает.