Текст книги "Мне нужно твое «да»"

Глава 9

Худощавая шатенка сладко потянулась, выгнув обнаженное тело, и откинула на спину вьющиеся волосы. Как любая женщина, Катарина была вечно недовольна собственной внешностью и мечтала избавиться от кудрей. А еще изменить форму груди, которая плохо смотрелась в декольте модной сейчас формы. Однако Ленар ее претензий не разделял. Более того, именно декольте маркизы подвигло познакомиться с ней поближе. Настолько близко, насколько это вообще возможно.

Катарина лениво дрыгнула ножкой, скинув мешавшее одеяло, и, подставив тело солнечным лучам, ловко подцепила пальцами кисть винограда. Лежавший на спине граф удовлетворенно наблюдал за ней. Он напоминал сытого льва. Еще бы, сегодня Катарина отдалась ему. Ему, а не императору. Варден сколько угодно мог соблазнять ее на предстоящем балу, Ленар все равно останется первым. Истинное место в ряду любовников хорошенькой маркизы Плее его не волновало. Первый министр перерос мальчишеский романтичный возраст и не требовал чистоты и невинности.

– Никогда еще не занималась этим днем! – призналась Катарина и отправила в рот мясистую ягоду.

Проследив за ее пальцами, за тем, как она высасывает мякоть, Ленар всерьез засомневался, успеет ли на заседание комиссии по землепользованию. С другой стороны, он там особо не нужен, а вот на чаепитие к императрице-матери опоздать нельзя. Ничего, у него в запасе целых три часа – вдоволь для постельных утех.

Любовники устроились в покоях Катарины. Она числилась в свите Алисии и свила чудесное гнездышко с видом на парк. Ленар настоял на том, чтобы не задергивать гардины, и получил двойное удовольствие: чувственное и эстетическое. Потом, уже в постели, Катарина в шутку заметила, что он хотел похвастаться ей перед святыми. Она была недалеко от истины: граф предпочел бы, чтобы все узнали, кому отныне принадлежит маркиза Плее. Ценный трофей! Катарина чрезвычайно капризна и разборчива, водила Ленара за нос несколько месяцев, не позволяя ничего, кроме поцелуев и мимолетных ласк за портьерой.

– Очень удобно иметь исполнительного секретаря.

Граф перекатился на бок и по-хозяйски провел ладонью по нижним выпуклостям любовницы. Та шутливо пригрозила ему пальчиком и скормила пару виноградин.

– Послушай, у меня к тебе просьба…

Как бы хорошо ни было с Катариной, пора вставать. Он и так надолго скрылся от всех, работал с бумагами – как важно говорил всем секретарь. На самом деле Ленар заглянул в библиотеку, чтобы переговорить с Ефимией Феррир, и сразу поспешил к Катарине. Оставалось только гадать, под каким предлогом она улизнула от императрицы. Наверное, сказалась больной. Ленар усмехнулся. Щеки любовницы горели, она часто дышала, вспотела – симптомы лихорадки налицо.

– Какая? – живо обернулась к нему Катарина.

Граф на мгновение задумался, как она воспримет упоминание другой женщины, но быстро отбросил сомнения. Император поручил ему надзирать за отбором, Ленар всего лишь выполнял его приказ.

– Да так… – Граф сел и начал одеваться. – Императрице наверняка интересны потенциальные невесты сына.

Катарина закатила глаза и отправила в рот еще одну виноградину. Одеваться она не торопилась, еще успеет втиснуть себя в корсет. Лучше принять ароматическую ванну, а после с толком, с расстановкой придать лицу болезненную бледность. Императрица полагала, будто бедняжка мается животом, нужно соответствовать.

– Ох, не говори! Столько разговоров об этих девицах! Ее величество требует постоянных отчетов, велит отслеживать каждый их вздох. Даже не знаю, кто из двоих женится: она или император, – по секрету поделилась Катарина.

Ленар довольно улыбнулся. Бдительность императрицы ему только на руку.

– И как успехи?

– Скука! – скривилась молодая женщина. – Девицы спорят, музицируют и страдают от праздности. Отняли лучшие покои! Многим из них я не доверила бы заправлять собственную постель.

– Как ты строга! – рассмеялся граф и застегнул рубашку. – Ревнуешь?

Катарина не удостоила его ответом, и внутри Ленара вновь заворочалось беспокойство. Он спросил в шутку, но поведение любовницы заставляло задуматься, не метит ли она в фаворитки императора. Может, граф напрасно торжествовал и первая ночь окажется последней? На балу все козыри в руках Вардена.

– Мне нужно, чтобы ты подружилась с претендентками.

Голос Ленара изменился, стал суше, прохладнее. Катарина зябко повела плечами и завернулась в простыню.

– Ничего особенного, – продолжал граф. – Обычная вежливость, желание скрасить их одиночество. Они как зверушки в ярмарочном балагане – вдали от семьи, всем чужие. Так, пару раз загляни, предложи показать самые красивые уголки парка.

– А на самом деле?

Нега окончательно улетучилась, и Катарина накинула нижнюю рубашку.

– Ну вот, – пробурчала она, свесив ноги с постели, – ты и меня используешь!

– Как всех, дорогая, как всех, – углубившись в свои мысли, улыбнулся Ленар.

– Так что же я должна узнать? Если тебя волнует мое мнение…

– Прости, но нет, – взмахом руки оборвал ее граф. – Мне нужно разговорить одну девушку. Очень осторожно выпытай насчет ее семьи и прочего. Сдается, ей есть что скрывать. Претендентку зовут Ефимия Феррир.

Катарина шумно выдохнула воздух через нос. Она прекрасно помнила брюнетку с косой – невиданной при дворе прической. Так получилось, что они столкнулись в парке. Девушка сразу вызвала у маркизы подсознательную неприязнь. Ее спутниц она мельком оценила и не сочла стоящими внимания, а вот Ефимия… Слишком яркая и самоуверенная для провинциалки.

– Хорошо, – кивнула Катарина, – я постараюсь. Как раз повод подходящий – придут подгонять бальные платья. Во время примерки в крыло претенденток наверняка заглянет ее величество. Даже если нет, она обязательно пошлет парочку фрейлин надзирать за процессом. Одной из них стану я.

– Ты умница! – Ленар запечатлел на ее губах поцелуй. – Обещаю щедро отблагодарить за помощь империи.

– Я не отказалась бы от новых драгоценностей. Сам понимаешь, появляться в одних и тех же на каждом балу – дурной тон.

Первый министр кивнул. Не такая высокая плата за возможность проникнуть в тайны Ефимии. Безусловно, он не станет полагаться только на Катарину. Заседание комитета подождет, вместо него Ленар пошлет за одним человеком. Его нюху мог позавидовать любой охотничий пес. Если бы хотел, он давно бы озолотился, но Анри Жерар предпочитал оставаться скромным егерем.

Однако император слишком щедр – заказать тридцать бальных нарядов, по начальному числу участниц отбора. Интересно, кому достанется тот, который предназначался выбывшей маркизе? Ленар не удивился бы, увидев его на очередной любовнице Вардена. Или платья – роскошный подарок императрицы? Нужно переговорить с Эммануэлем, он точно знает. Графа неприятно кольнуло собственное неведение. Оставалось надеяться, это действительно тайная инициатива ее величества.

* * *

Ефимия ничего не подозревала ни о планах первого министра, ни о грядущей примерке. Стук в дверь застал ее перед зеркалом. Девушка расправляла кружевные оборки на голубом платье – одном из тех, которыми снабдила ее Агнешка Блеккуок. Ефимия битый час поворачивалась то так, то этак, пытаясь понять, достаточно ли празднично оно выглядит, сочетается ли наряд с ее жемчугами. Именно ее, а не леди Блеккуок. Увы, украшения смотрелись слишком скромно, но Ефимия надеялась на собственную броскую внешность.

– Войдите! – не раздумывая, ответила девушка.

Наверное, горничная. Ефимия послала ее раздобыть розовой воды.

Однако вместо служанки на пороге возник Эммануэль Дидье. Увидев его в зеркале, Ефимия встревоженно обернулась. Сердце забилось чаще. Взгляд едва не выдал, не метнулся к вазе. Пора уже вылить наперстянку! Неважно куда, хоть в чай первого министра, хоть в мраморную раковину, лишь бы скорее от нее избавиться.

– Добрый день!

Ефимия надеялась спрятать за улыбкой волнение. Плохая из нее вышла заговорщица!

– Добрый, – эхом отозвался Эммануэль.

Он заметил промелькнувший в глазах девушки страх, но не придал ему особого значения. Бедняжка наверняка решила, будто ее отчислили по итогам протокольного завтрака. Эммануэль втайне жалел претенденток. Им приходилось жить в атмосфере неведения, постоянного напряжения и подковерной борьбы. Он не пожелал бы такого своей дочери и искренне радовался, что она с мужем жила вдали от двора.

– Осмелюсь заметить, – кашлянул Эммануэль, – миледи крайне идет этот наряд.

– Я собираюсь надеть его на бал, – смущенно добавила Ефимия. – Не слишком просто?

На самом деле ничего такого спрашивать она не собиралась, просто визит мажордома сбил ее с толку.

– Не тревожьтесь, вам подобрали другой наряд. Ее величество настаивает, чтобы все соискательницы облачились в различные оттенки розового. Как, – видя замешательство Ефимии, нахмурился Эммануэль, – вы не знаете о примерке? Она обозначена в программке.

Он указал на сложенный пополам лист бумаги на чайном столике.

Девушка промолчала. Очевидно, его принесли, когда она с подругами прогуливалась по парку.

– Также прошу вас впредь выяснять у меня удобные часы для посещения библиотеки, – назидательно продолжил Эммануэль. – Вы могли помешать занятиям его величества. Лучше наведываться туда после шести вечера и уж точно не гурьбой.

– Простите. – Что еще скажешь?

Несколько смягчившись, мажордом протянул девушке письмо:

– Доставлено на ваше имя.

– От кого оно? – нахмурилась Ефимия.

Сначала, всего на краткий миг, она испугалась, но быстро сообразила: ни мать, ни тетка не осмелятся посылать письма во дворец. Да и вряд ли Анжела при всей ее напористости заполучила списки участниц отборочного тура, а без них отыскать Ефимию невозможно. Ее имя не такое редкое, среди прибывших в Хайт девушек нашелся бы десяток тезок.

– Вам лучше знать.

Ефимии не понравился тон мажордома. Он будто предостерегал от необдуманных поступков. Так и есть, уже уходя, мужчина дал еще один совет:

– Если хотите задержаться, откажитесь от интриг.

Задремавшая было тревога снова подняла голову. Ефимия порадовалась, что Эммануэль не видел ее лица. Неужели он знает? Стоило захлопнуться двери, как девушка бросила письмо рядом с программкой и метнулась к самодельному тайнику. Слава святым, бутылочка на месте!

– Хватит, Ефимия!

Она прошла в ванную комнату и плеснула на лицо холодной водой. Немного постояв над мраморным умывальником, девушка вернулась в комнату и вспомнила о письме с красной сургучной печатью. Оно оказалось от Агнешки Блеккуок.

– Интересно, что ей понадобилось?

Ефимия, недоумевая, вскрыла конверт и извлекла идеально белый лист с монограммой гостиницы «Андреш». На первый взгляд благодетельница не писала ничего такого – понимала, корреспонденцию могут просматривать. Графиня участливо интересовалась, как девушка устроилась, спрашивала, встречалась ли уже с императором. Не случайная знакомая, а заботливая тетушка! Но Ефимия понимала, подобным образом Агнешка напоминала об их уговоре.

«Спешу вас порадовать, – значилось в конце, – на днях в столицу прибудет мой сын. Надеюсь, вы сумеете встретиться, хотя я прекрасно понимаю, как это сложно. Ваш день расписан буквально по минутам, но я не теряю надежды. Сделайте милость, передайте ответ через Идриса. Он известит вас по прибытии».

Еще раз перечитав письмо, Ефимия тяжко вздохнула и потянулась за программкой. Проблемы росли как снежный ком. Сначала жених, потом леди Блеккуок, граф Митас, бал… Сбежать бы, но куда?

– Ладно, – сделав глубокой вдох, решила Ефимия, – стану разбираться с проблемами по мере их поступления.

В заботливо положенной в комнату каждой претендентки программке значились не только примерка и бал Открытия, но также расписание испытаний. Суть их пока не разглашалась, вместо этого проставили лишь порядковые номера: один, два и так далее. Чтобы конкурсантки не скучали, для них организовали занятия по дворцовому протоколу, краткой истории дипломатии и прочему. Все коротко, обзорным курсом, не больше пары часов в день.

– Представляю, что тут начнется! – еще раз пробежав взглядом расписание, усмехнулась Ефимия. – Как это так, меня маркизу, графиню отправляют за парту! Я пирожных, бриллиантов и замуж за императора хочу.

Ефимия состроила потешную рожицу, не подозревая, что за ней наблюдают. Зеркало, перед которым она примеряла наряд, оказалось с секретом, и теперь неведомый соглядатай видел и слышал все. Правда, он задержался всего на пару минут и неслышно удалился.

* * *

К пяти часам вечера Зал одалисок бурлил. Девушки сгорали от нетерпения, активно перешептывались. Но вот распахнулись двери, и на половину претенденток ступила самая настоящая процессия. Во главе модного отряда деловито шествовала личная портниха ее величества с мерной лентой на плече. Следом помощницы несли шкатулки с булавками, ножницами, образцами лент и кружев. Замыкали процессию слуги, пыхтевшие под тяжестью манекенов. Заготовки платьев до поры скрыли под плотными чехлами, оставалось только гадать, какой фасон выбрала императрица.

Последним явился неизменный Эммануэль.

Портниха скомандовала опустить манекены на некотором удалении друг от друга и напустилась на мажордома:

– Где подиумы? Как мне работать без подиумов?

Эммануэль стойко выдержал ее натиск и заверил: все сейчас принесут.

– Не могли подготовиться заранее! – не унималась женщина. – Мое время на вес золота!

Облик портнихи разительно не соответствовал занимаемой ею должности. Если бы не императорский вензель и атласная ткань платья, Ефимия приняла бы эту полную, без грамма косметики женщину с небрежным пучком на голове за кухарку. Однако, судя по шепоткам остальных участниц отбора, портниху знали и уважали. Кое-кто и вовсе назвал ее «святой иглой империи».

Мажордом кивнул слугам, и те опрометью кинулись прочь. Портниха между тем прошлась между девушками, критически оценивая их фигуры. За ней тенью следовала одна из помощниц с блокнотом. Эммануэль называл имена участниц, и императорская модистка указывала, какие недостатки и каким образом надлежит скрыть.

Наконец принесли табуреты, призванные заменить подиумы. Портниха скривила губы, но промолчала. Примерка началась.

С чужой помощью забравшись на табурет, Ефимия стоически терпела то, что по ошибке называли приятным занятием. Вокруг нее суетились девицы с булавками. Громко переговариваясь, они подгоняли платье по фигуре, спорили, подойдет ли отделка или лучше выбрать другую. По мнению самой Ефимии, лучше бы они заменили ткань. Атлас всегда остается атласом, но его цвет наводил на мысли о зефирных пирожных. Ничего общего с Ефимией. Вдобавок ей сделали глубокое декольте: главная портниха посчитала, что кружевную перемычку лучше убрать. Она с видом матриарха надзирала за работой подчиненных, строго отчитывая за любую небрежность.

Краем глаза Ефимия заметила оживление справа. Оказалось, в крыло претенденток пожаловали фрейлины императрицы. Они свысока посматривали на девушек, хотя вслух говорили другое. У ее величества-де прекрасный вкус, участницы в розовом напоминают нежные цветы. Одна из придворных дам остановилась подле Ефимии и долго рассматривала едва заметный рисунок на ее распашной юбке.

– Ах, – вздохнула она, – само совершенство! Вы созданы для розового! Ваши родители, наверное, наряжали вас в него с ног до головы.

– Вовсе нет. – Девушку насторожило столь пристальное внимание. – Мне ближе голубой и серый.

– Серый? – нахмурила брови фрейлина. – Что же в нем красивого?

– Зато немарко. Я из сельской местности, миледи, у нас небольшое имение. Сами понимаете, полгода грязь, даже из экипажа порой, не замарав юбок, не выйдешь.

Она должна быть осторожна, максимально осторожна. Ни слова о коттедже и Анне!

– Неужели у ваших родителей нет городского дома? Это ужасно! – Катарина старательно играла глупышку. – Я люблю природу, но осенью неизменно уезжаю в город. Там столько интересного! Например, балы. Вы ведь любите балы?

– Да.

– И, несомненно, сами даете. Обещайте, что, если я буду в ваших краях, вы меня пригласите. Как называется ваше имение?

Катарина ловко захлопнула ловушку, Ефимии оставалось только соврать:

– Феррир Холл.

– Я запомню, – лучезарно улыбнулась фрейлина. – Не подскажете, кто ваш отец, братья? Я могу ошибаться, но мой двоюродный кузен служил в одном полку с капитаном Ферриром.

Девушка похолодела. Сама того не зная, маркиза Плее вплотную подобралась к правде. Каким-то чудом Ефимия не упала, не покачнулась и каменным голосом ответила:

– Боюсь, вы ошиблись. Мой отец и вся наша родня – скромные землевладельцы и никогда не покидали пределы графства Орой.

– Тогда вам вдвойне приятно оказаться здесь.

К облегчению Ефимии, Катарина оставила ее в покое и отошла к другой участнице. Только вот после беседы с фрейлиной и без того нелюбимый розовый цвет стал и вовсе омерзительным.

Глава 10

Ефимия жевала губы. Вредная привычка, но все лучше, чем кусать ногти. Она жутко волновалась, прокручивая в голове схемы танцев. Как бы не ошибиться! Вдруг все сразу поймут, что у Ефимии недоставало практики? Балы в Малжбетен-манор давали три-четыре раза в год. Графиня приглашала сестер Брок на каждый, но у родовитых красоток, безусловно, больше практики. И учителя наверняка именитые – ну кого наймешь даже в Хайте?

Проклятие! Ефимии хотелось ударить кулаком по стене. Почему они оказались изгоями! Дураку понятно, отец не предавал корону. Его ввели в заблуждение, воспользовались легковерием генерала, его высокими идеалами. Эван Брок привык делить мир на белое и черное, не допускал полутонов. Армия приучила его выполнять приказы, а не разбираться в хитросплетении интриг. Результат оказался закономерен: арест и обвинение в государственной измене. Но Эван до суда не дожил. О, сколько проклятий в минуты отчаяния посылала Ефимия на головы своих братцев! Это надо додуматься – пробраться в тюрьму с целью освободить отца! В одиночку, без должных умений, в героическом порыве. Мальчишки! Алану едва минуло девятнадцать, Ролану и того меньше.

Ефимия моргнула, отгоняя призраки прошлого. Нужно сосредоточиться на балу, на его величестве. Если уж она попала сюда, следует извлечь максимальную выгоду из каждого проведенного на отборе дня.

Девушка старалась не думать ни о Ленаре, ни о графе Лемаре. Она не заговорщица, пусть Агнешка сама хлопочет о сыне. А первый министр… Месть подается холодной. Ефимия не желала повторять ошибку отца, вылила наперстянку, а бутылочку выкинула в кусты. Она справится без нее. Когда восторжествует справедливость, а Брокам вернут честное имя, падение Ленара станет само собой разумеющимся.

Ефимия напряженно наблюдала за залитым светом бальным залом из-за колонны. Другие претендентки на руку императора давно упорхнули, даже Мирабель. В розовом воздушном платье, с волосами, зачесанными наверх и украшенными живыми цветами, Ефимия походила на куклу. Она в который раз поправила зеленую ленту, повязанную поверх кружевной перчатки. Ее поставили во вторую пару. Если Ефимия не появится, разразится большой скандал. Ничего, время еще есть, музыканты только настраивают инструменты. Главное, не думать, с кем танцуешь, сосредоточиться на императоре, хотя от него брала не меньшая оторопь. Ох, как жалко, что рядом нет стола с напитками! Пара фужеров уняла бы дрожь в ногах.

Мимо, смеясь, пропорхнули две розовощекие девушки, по виду немногим старше Анны. Однако в зал они ступили чинно, мигом превратившись в опытных придворных дам. Ефимия проследила за ними взглядом и, расправив плечи, шагнула в неизвестность.

Императорский бальный зал не шел ни в какое сравнение с залом в Малжбетен-маноре. Сколько же здесь зеркал! Казалось, не осталось уголка, где бы ты не отражался десятки раз. Позабыв о тревожных мыслях, Ефимия восторженно рассматривала каждую деталь. Пусть над ней посмеются, назовут провинциалкой, она не собиралась упускать случая насладиться пышным великолепием. Девушка не питала иллюзий, до финала она не дойдет, зато будет, что рассказать Анне. Ефимия ощущала вину перед сестрой и пообещала себе найти ей хорошего жениха. В конце концов, у той же Элизабет может найтись скромный дальний родственник.

Как же красиво! Высокий потолок расписан цветочными гирляндами и изображениями гербов важнейших родов империи. Щиты держали практически обнаженные красавицы, посылавшие зрителям лукавые полуулыбки. Повсюду позолота и аметистовое стекло – императорская семья не пожалела денег на оформление своей резиденции.

С хоров лились меланхоличные звуки скрипки. Нетерпеливые парочки вальсировали между праздно прогуливающихся гостей. Среди них розовыми облаками выделялись участницы отбора. Их пристально изучали, оценивали. Ефимию тоже. Девушка старалась не замечать скользивших по обнаженным плечам взглядов, держалась отстраненно, словно уже примерила бриллиантовую диадему.

Император задерживался, и в зале царила атмосфера расслабленности. Увы, она не передалась Ефимии. Она бы предпочла, чтобы все скорее началось. Нет ничего хуже ожидания!

На глаза девушки попался поднос с напитками. Вот оно, то что надо!

Бокал холодного игристого немного привел ее в чувство. Ефимия пристроилась в уголке, наблюдая. Все казалось новым, непонятным. Чужой мир. Мир, который отнял Ленар Горзен. Стоило мысленно произнести его имя, как сердце забилось быстрее. И если бы только от боли и ненависти! Ленар действовал на нее магнетически. Она снова и снова вспоминала его глаза, линию профиля, голос, страшилась и желала увидеть первого министра. Сглотнув ком в горле, Ефимия прогнала романтичный образ Ленара и воскресила в памяти осенний день, когда он возник у них на пороге. Вот так, должна остаться только ненависть.

– Миледи?

Позади нее неслышно возник Эммануэль. По случаю бала он изменил традиционному черному, разбавив его серебристым кантом наглухо застегнутого сюртука и ярким шейным платком. Судя по выражению лица мажордома, он опять собирался ее отчитать. Ефимия тяжко вздохнула и неохотно поставила полупустой бокал игристого на поднос проходившего мимо слуги. Может, причина в этом, участницам отбора не положено пить?

– Вам надлежит находиться в другой части зала.

Эммануэль указал на помост, попасть на который можно было через увитую цветами арку. Конструкция напоминала ярмарочный балаган, не хватало только зазывал.

– Простите, я сейчас.

Все верно, они не полноправные гости, а зверушки, выставленные на потеху публике. Гости ожидали занятного представления: битвы за императора.

– Где ты была? Мы тебя потеряли!

Мирабель усадила Ефимию подле себя и с гордостью продемонстрировала бальную книжку:

– Меня пригласили уже двое! А у тебя как дела?

– Полно, Мирра! – напустилась на подругу Элизабет. – Будто ты не в курсе, что у Эффи все шансы получить первую запись в карточку! Граф Митас – давний друг императора, его рекомендация дорого стоит.

Ефимия равнодушно кивнула и покосилась на Эрнестину, которой предстояло открывать бал. Герцогиня заняла одно из кресел в первом ряду. Возле нее хлопотали лакеи. Родственники тоже не отставали. Герцог давал последние наставления сестре, не сомневаясь, что именно она станет следующей императрицей.

– Ничего еще не решено, – перехватив взгляд Ефимии, шепотом заметила Элизабет.

– Ты сама в это веришь? – вздохнула Мирабель. – Именно поэтому я заполняю бальную карточку. Нужно оправдать ожидания родителей и выскочить замуж.

Ефимии тоже не помешало бы озаботиться парой новых знакомств. Не для себя – ради Анны. Сестра из другого теста, в чем-то циничнее ее. Ефимия не смогла бы выйти замуж без любви, хотя бы уважения, дружеской привязанности – Анна вполне. Ей важен статус, красивые платья и большой дом, тогда как старшая сестра предпочитала независимость. Если уж продавать себя, то предложение должно быть щедрым. «Например, титул императрицы», – ехидничал внутренний голос. «Ну отчего же сразу, – парировала девушка. – Сойдет и барон, лишь бы он не походил на Льюиса Бара и хоть чуточку меня ценил». Даже ценил… Как низко она пала! Этак к двадцати четырем годам Ефимия и вовсе перестанет думать о любви.

– Ты такая серьезная…

Девушка моргнула. На миг показалось, будто Элизабет проникла в ее душу.

– Просто волнуюсь, – через силу улыбнулась Ефимия.

Ее слова потонули в звуке фанфар.

Вальсирующие пары распались, словно застигнутые за чем-то предосудительным. Дававшие наставления соискательницам родственники быстро покинули помост. Разговоры смолкли. Не сговариваясь, гости вытянули шеи, устремили взор на парадные двери. Там уже стоял Эммануэль, готовый объявить венценосные имена.

– Его императорское величество, господин и защитник Рдожа Варден Первый. Вдовствующая госпожа, ее императорское величество Алисия Рдожская.

По залу прокатилась живая волна. Женщины приседали в глубоких реверансах, мужчины почтительно склоняли головы.

Мать и сын шествовали под руку, нарочито медленно, давая возможность каждому выразить почтение правящему роду. Варден предпочел золотое шитье, удачно дополнявшее наряд в теплой гамме, тогда как Алисия благоволила к серебру. Особенно эффектно оно смотрелось на фиолетовом бархате лифа. Вышивка драгоценными нитями, бриллианты, самые дорогие ткани – мастера постарались сделать выход правителей Рдожа незабываемым. Ефимия жалела, что вместе с подругами очутилась в последнем ряду и толком не разобрала деталей. Ничего, вскоре каждую претендентку официально представят императору, еще насмотрится.

* * *

Пажи ловко подхватили шлейф императрицы, и Варден помог ей занять малый трон. Алисия давно не танцевала, наблюдала за весельем со стороны. Убедившись, что мать окружена заботой фрейлин, император взглядом подозвал Ленара. Он отчаянно тянул время, не торопился объявить бал открытым.

– Смешно, но я боюсь, – отойдя на достаточное расстояние, чтобы не слышала мать, признался Варден. – Эти зубастые девицы готовы меня съесть, уже дыру во мне прожгли.

Он покосился на помост, но и так было понятно, кого имел в виду император.

Из глубины души вновь поднялось раздражение. Зачем мать устроила этот фарс? Лучше бы поступила по старинке, доверив выбор невесты специально назначенным сановникам. Варден одобрил бы любую девицу, после Марианны ему все равно, на ком жениться. Так нет же, нужно улыбаться, ухаживать, устраивать нелепые конкурсы! К счастью, последние он целиком отдал на откуп матушки и первого министра.

Ленар ободряюще подмигнул и в свою очередь обернулся к претенденткам. Они мгновенно приняли смиренный вид, почтительно опустили глаза.

– Согласен, те еще гарпии! Но они всего лишь женщины. Вы правите целой империей, неужели не совладаете с двадцатью девятью девицами?

– Двадцатью девятью – тут и кроется подвох, – в сомнении покачал головой император.

– Полно! В вашей постели побывало куда большее количество, – сделав вид, словно они обсуждали дела государственной важности, шепнул Ленар. – И всем вы благополучно дали отставку. Справитесь!

– Тогда начнем пытку, – вздохнул монарх и пригрозил: – Только попробуй улизнуть!

Кислая мина приятеля немного взбодрила Вардена. Не ему одному испортили вечер. Ничего, место графа подле трона, а не на мягкой груди красавицы. Император с трудом сдержал плотоядную улыбку. Во вкусе Ленару не откажешь, он всегда выбирал лучшее. Вскоре и Варден опробует прелести малышки Катарины. Он уже видел ее – великолепна и соблазнительна. Так и хочется высвободить пышную грудь из оков лифа-сердечка и зацеловать до синяков. Маркиза целомудренно прикрыла тело между лепестками ткани кружевом, но оно лишь распаляло воображение.

– Сын мой!

Варден неохотно вынырнул из сладких фантазий и обернулся к матери.

– Пора начинать, – с укором напомнила Алисия. – Мы и так задержались.

«Да куда тут торопиться! – раздраженно подумал монарх. – К алтарю? Матушка умудрилась лишить меня предпоследнего удовольствия, хотя, уверен, она и до охоты доберется».

Разумеется, император промолчал, лишь согласно кивнул. Определенно, балы утратили былую сладость. Вместо того чтобы кружить голову хорошенькой фрейлине, склонять прелестную дебютантку к приватному осмотру картинной галереи, ему предстояло терпеть двадцать девять жеманных девиц, навевавших только скуку.

Варден задержал взгляд на помосте, оценивая претенденток. Кого из них он уложил бы в постель? Пожалуй, вон ту, может, еще парочку, остальные годились только для исполнения супружеского долга.

Но делать нечего, пора вспомнить об императорских обязанностях.

Варден взмахнул платком и громогласно объявил:

– Объявляю бал открытым!

С хоров полились звуки музыки. Прячась за веерами, дамы стреляли глазами в поисках кавалеров. Придворные делали ставки, кто встанет в пару с Варденом после герцогини Ласси. Некоторые и вовсе утверждали, будто Эрнестина заранее выиграла отбор и никого к императору не подпустит. Ну разве только из милости отдаст пару танцев.

Еще раз помянув идею матушки недобрым словом, Варден направился к помосту.

Эрнестина отложила веер и приготовилась встать: она прекрасно знала, к кому он направлялся. Однако некоторые девушки не догадывались, что выбор уже сделан, и всячески пытались привлечь внимание Вардена. Кто застенчиво улыбался, кто наматывал на палец нитки жемчуга, кто оправлял вырез лифа.

Император склонился в полупоклоне перед герцогиней.

Ефимия окаменела. Она следующая.

– Ты такая бледная! – шепнула Мирабель, проводив глазами первую пару вечера.

Девушка промолчала. Пальцы стиснули веер, как матрос рею во время шторма.

Мирабель что-то говорила, наверное, успокаивала, но внимание Ефимии целиком и полностью занимал Ленар Горзен. Он уже поравнялся с аркой, рыскал глазами по лицам, непростительно привлекательный в муаровом жилете и расшитом серебром бледно-лиловом сюртуке, черной рубашке и таких же зауженных брюках. Радовало одно: не только Ефимия пожирала глазами первого министра. Поклонниц у него хватало. Поговаривали, Ленар – тот еще сердцеед!

– Миледи?

При звуке его голоса Ефимия перестала дышать. Она хотела и не могла ответить. Пальцы заледенели, а сердце, вырвавшись из грудной клетки, билось в горле.

Все сплелось в один плотный клубок: отец, братья, серые глаза, запах мужского одеколона, собственная слабость.

Однако как он спокоен! Будто совесть его чиста.

– Я крайне польщена, милорд, – невпопад ответила Ефимия и поднялась с кресла.

Когда она вложила ладонь в руку Ленара, пальцы ее дрожали.

– Вы столь стеснительны, миледи! – усмехнулся граф.

Безусловно, он заметил, глупо было надеяться скрыть очевидное.

– Я… я переволновалась, милорд, – смочив горло слюной, пробормотала Ефимия.

Ну почему у нее такие ватные ноги, как с такими танцевать? Она обязана если не стать лучшей, то приблизиться к идеалу.

– Напрасно. Я не кусаюсь.