Текст книги "Мне нужно твое «да»"

Ленар рассмеялся собственной шутке. Ефимия предпочла промолчать. Она полностью сосредоточилась на своих чувствах и кое-как смогла привести их в порядок.

– Чем сейчас заняты ваши мысли? – не унимался граф.

– Исключительно вами, милорд. – Девушка добавила в голос немного жеманства. Ну вот, руки больше не дрожат, она готова принять бой. – Не каждый день выпадает шанс встать в пару с первым министром!

Ленар склонил голову набок, принимая комплимент. Но Ефимия чувствовала: он ей не поверил. Дурно! Нужно усыпить его бдительность, играть достовернее.

Граф и его партнерша встали позади императора и герцогини. Чуть помедлив, их примеру последовали остальные.

Мужчины и женщины образовали две практически идеально ровные линии.

Напрасно Ефимия переживала, тело сделало все само. Присесть в реверансе, вытянуть руку, положить ее на ладонь партнера. Шаг, непременно с левой ноги. Остановка. Снова шаг. Ускорение. Ефимия практически расслабилась, увлеклась танцем, когда Ленар неожиданно прошептал:

– Вы врете, миледи.

От неожиданности девушка сбилась с ритма, но сумела сориентироваться, изобразила, будто подвернула ногу.

– Эти туфли такие неудобные! Я совершила большую ошибку, не разносив их перед балом, – с притворным стыдом пожаловалась она.

Граф хмыкнул и описал дугу вокруг партнерши, как того требовал танец. В итоге он оказался у нее за спиной, так близко, что по коже Ефимии пробежали мурашки. Она боялась пошевелиться, чтобы ненароком не коснуться его тела.

– Я не ваша матушка, можете говорить честно.

– Я абсолютно честна с милордом. Туфли…

Девушка охнула, когда Ленар оторвал ее от пола. Пальцы графа обожгли огнем. У Ефимии на миг перехватило дыхание. Страх разоблачения боролся с возмущением и желанием, чтобы он не убирал руки. Святой Верасий, определенно она сошла с ума, если думает о тепле его тела! Но вот под ее ногами снова оказался пол. Краем глаза Ефимия заметила, как остальные кавалеры, кто раньше, кто с небольшим опозданием, тоже опустили партнерш. Ну конечно, это предусматривал танец! Глупо, безумно глупо думать, будто Ленар приставал к ней посреди бального зала.

– Вы врунья, миледи, с вашими ногами все в порядке.

Глаза Ленара задорно сверкали. Ефимия нахмурилась, а потом сообразила: он решил, будто она с ним заигрывала.

– Сомневаюсь, – девушка окатила его волной холода, – что его величество одобрит подобное поведение. Я будущая императрица, милорд, а не ваша любовница.

– Возможная императрица, – поправил ее граф.

Танец закончился, но Ленар не спешил отпускать Ефимию. Взгляд его мрачнел с каждой минутой.

– Кто вы на самом деле, леди Феррир?

– Что за странные вопросы, милорд?

Запаниковав, Ефимия попыталась избавиться от опасного общества:

– Я хочу пить! И вообще, сейчас начнется церемония знакомства, а я стою тут, безумно далеко от императора.

– И как же близко вам хотелось бы к нему оказаться?

Взяв спутницу под руку, Ленар отвел ее к ближайшему столику с напитками. Девушку не покидало ощущение, будто она под конвоем. Дорого бы она дала, чтобы заглянуть в голову первого министра!

Ефимия искала и не находила ошибок в собственном поведении. Волнение естественно, как и реакция на вольность Ленара. Она могла бы и вовсе влепить ему пощечину, ославить перед императором. Неужели он догадался?.. Как, откуда?! Ефимия давно не та одиннадцатилетняя девочка, узнать ее тяжело. Только тогда к чему вопрос про Вардена? Ефимия кожей чувствовала подвох.

– Его величеству ничего не угрожает, милорд. Вы ведь вбили себе в голову, будто я или кто-то еще из девушек хочет причинить ему вред?

Она, не мигая, смотрела Ленару в глаза. Ни один мускул не дрогнул, только пальцы чуть сильнее сжали веер.

Первый министр промолчал и отпустил ее руку. Ефимия мысленно посмеялась над былыми страхами. Да нет, вздор, конечно! Она попала на отбор по протекции, прошлое таких девушек не подвергалось сомнению. Опять же не станет граф Митас ночами копаться в архивах, составляя собственное досье на претенденток. Их проверил придворный маг, после они позволили осмотреть свой багаж – достаточно, чтобы усыпить любую бдительность.

– Надеюсь, вы не откажете мне еще в одном танце? – неожиданно попросил Ленар.

– Чтобы вы продолжили допрос? – усмехнулась Ефимия и глотнула игристого. – Ему подвергнутся все претендентки? Порадуйте меня, скажите, что остальным тоже придется страдать.

Ее терзали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось скорее вернуться на помост, очутиться как можно дальше от Ленара. С другой, Ефимия знала, что все равно поневоле станет искать его глазами.

– Возможно, – уклончиво ответил граф и обратил внимание на ее пальцы: – Вы опять дрожите.

Разве? Ефимия в недоумении уставилась на свои руки. Они действительно подрагивали.

– Это все вино. – Девушка вымучила улыбку. – Оно слишком холодное.

– Много не пейте! – заботливо предупредил Ленар. – Игристое – коварный напиток.

Ефимия кивнула. Она и не собиралась. Опозориться во время официального представления – верный путь обратно в графство Орой.

– Знаете, – граф не спешил уходить, – сначала я воспринял приказ его величества танцевать с вами как наказание, а теперь, похоже, обязан поблагодарить императора.

Кончики ушей Ефимии покраснели.

– Скольким женщинам вы это уже говорили?

– А я вам пока еще ничего не говорил, миледи, – ловко подловил ее первый министр и пожурил: – Будущие императрицы должны думать только о женихе.

– Заверяю, я о вас ни капельки не думаю, – запальчиво ответила Ефимия и, невежливо повернувшись к графу спиной, поставила опустевший бокал на столик.

– Жаль!

Девушка так и не поняла, что скрывалось за его словами. Возможности выяснить не представилось: ровный гул разговоров прорезал истошный женский визг.

Глава 11

Стиснув руку Ефимии, Ленар решительно пробирался сквозь гудящую толпу туда, откуда раздался крик. Напрасно девушка пыталась вырваться, пальцы первого министра будто вросли в ее кожу. А ведь она почти успела уйти. Почти…

– Да отпустите же! – в сердцах выкрикнула Ефимия и поискала глазами императора.

Только он избавит от бульдожьей хватки графа. Вот как, скажите, Ленар мог ей понравиться?! Ефимия удивлялась самой себе. Вздыхать о мерзавце и грубияне! Вот и проявилась его сущность, теперь совсем несложно его ненавидеть.

Однако кто и почему кричал? И отчего возле помоста так пустынно? Отдыхавшие после танца девушки вскочили со своих мест и в ужасе смотрели на свободное пространство перед аркой. Даже императрица привстала, опершись о руку одной из фрейлин. В душе Ефимии заворочалось дурное предчувствие.

Этот высокий звук…

Сердце забилось чаще, снова норовя подпрыгнуть к горлу.

– Отпустите меня, милорд, – строго повторила Ефимия, когда Ленар проигнорировал ее первую просьбу. – Ваше поведение недопустимо и позорит не только вас, но и императора. Напоминаю, я участница отбора, а мы на балу.

– Я помню, – не глядя на нее, соизволил ответить граф.

Вытянув шею, он пытался рассмотреть что-то за спинами гостей. Немного помедлив, с видимым сожалением Ленар разжал пальцы. Воспользовавшись дарованной свободой, Ефимия поспешила отойти и одарила графа убийственным взглядом. Нет смысла больше изображать кокетку, они друг друга терпеть не могут.

Избавившись от балласта, Ленар активно заработал локтями и за считаные минуты оказался на месте происшествия.

Варден склонился над смертельно бледной Эрнестиной. Герцогиня лежала на спине, широко раскинув руки. При падении она ударилась головой об основание декоративной арки, и теперь на виске расцвел отвратительный синяк. Однако он не шел ни в какое сравнение с губами девушки. Казалось, из них высосали цвет, наполнили зимней изморозью.

– Она жива?

Ленар опустился на корточки подле императора и коснулся запястья Эрнестины. Пульс едва прощупался.

– Лекаря! – крикнул первый министр и, обернувшись к притихшей, застывшей в ужасе толпе, гаркнул: – Быстро!

Слуги пришли в движение. Под командованием Эммануэля они подхватили несчастную герцогиню на руки. По стечению обстоятельств Эрнестину пронесли мимо Ефимии. Девушка посторонилась и проводила соперницу тревожным взглядом. Герцогиня казалась… такой мертвой, словно восковая кукла.

– Какой кошмар!

Ефимия вздрогнула, когда ее руки кто-то коснулся. Она испугалась, что вернулся Ленар, но тот был занят императором. Мрачные мужчины отошли в сторонку и что-то обсуждали. За спиной Ефимии стояла Элизабет. Случившееся произвело на нее впечатление, стерло привычную самоуверенность. Она нервничала, то открывала, то закрывала веер, и все оглядывалась туда, где пару минут назад лежала Эрнестина.

– Что произошло? Ей стало плохо?

– Наверное. – Элизабет потянула подругу к столику с напитками. Им обеим требовалось выпить. – Все шло хорошо, обычно. Эрнестина танцевала с императором, ты – с первым министром. Она казалась здоровой, улыбалась, чуточку жеманничала, – словом, пыталась очаровать его величество. И преуспела, раз Варден сопроводил ее на место, а не бросил посреди зала. Только вот до кресла Эрнестина не дошла. У самого помоста она покачнулась, резко побледнела и рухнула как подкошенная.

По коже Ефимии пробежал холодок. Она сомневалась, будто родные герцогини скрывали ее недуг, выходит… Но это казалось невероятным, гораздо легче поверить в падучую болезнь.

– Уверена, доктора справятся.

Ефимия успокаивала не только подругу, но и саму себя. Смерть на отборе!.. Создатель не допустит, герцогиня поправится.

«Как же хорошо, что я все вылила!» – пронеслась в голове трусливая мысль. Нетрудно догадаться, подозрение прежде всего падет на соперниц герцогини. Ефимия не удивилась бы, если бы некоторые не погнушались ради короны отравить Эрнестину. Только… Девушка по-прежнему отказывалась верить, что стала свидетельницей покушения.

– Это Эрнестина взвизгнула?

От холодного игристого желудок окончательно превратился в комок льда. Ефимия дрожала и против воли нервно поглядывала на Ленара. Мог ли он знать? К чему странные вопросы во время танца? «Ты все вылила, – повторила себе девушка. – Ты ставленница Блеккуоков. Одной их фамилии хватит, чтобы отвести от тебя подозрения».

Как все просто казалось тогда, в гостинице, и как тяжело оказалось на практике! Тут не до мести, самой бы удержаться на плаву. Лучше бы Ефимия попросила рекомендации у Агнешки и устроилась гувернанткой в благопристойный дом.

– У тебя лихорадка? – Элизабет обратила внимание на ее пальцы. Они с трудом удерживали бокал.

– Страшно! – не покривив душой, призналась Ефимия. – Не то чтобы я любила Эрнестину… Так это она?

– Кричала? Нет, конечно. Бедняжка даже охнуть не успела. Это Валерия. До чего вульгарная девица! Ни капли воспитания. Ведет себя как базарная торговка, и это перед императором!

Речь шла о Валерии Гивед, баронессе Орсе, одной из четырех отобранных от графства Орой девушек.

– Вот ты – совсем другое дело, – продолжала Элизабет. – Хоть и не баронесса, тоже из Ороя, но день и ночь!

– Спасибо.

Ефимия сделала очередной глоток и закашлялась: игристое попало не в то горло.

Музыканты на хорах притихли, тогда как зал, наоборот, бурлил. Интересно, император объявит бал закрытым? Наверное. Как обидно! Ефимия надеялась хотя бы на пару минут заполучить внимание Вардена, а так и рассказать по возвращении нечего.

– Как тебе первый министр? – Элизабет невольно наступила на больную мозоль.

Девушка пожала плечами:

– Никак. Дурно воспитан, как и Валерия. А еще мнит о себе!

– Что у вас произошло? – насторожилась подруга.

Ефимия поражалась ее чутью. Но придется ответить, иначе Элизабет не отстанет.

– Да так… – Бокал пришелся кстати, чтобы чем-то занять руки. – Граф сыпал глупыми подозрениями. Наверное, узнал о письме моей дальней родственницы. Они давние враги.

Говорить об Агнешке не хотелось, но новости по крылу претенденток разлетались быстро. Девушки наверняка обсуждали, по какой такой надобности Эммануэль заходил к одной из них, что за письмо он принес.

– Родственницы? – удивленно подняла брови Элизабет.

– Да, она очень сильно помогла мне в свое время и теперь тревожится, все ли в порядке. А граф выдумал, будто мы заговорщицы.

Ефимия гордилась собой. Ей удалось одновременно не соврать и не выдать благодетельницу. Судя по лицу подруги, объяснение ее удовлетворило. Гора с плеч!

– Выкини из головы! – посоветовала Элизабет. – Первый министр всех подозревает, иначе бы не копались в вещах, не устраивали бы встречу с магом, надеясь найти неизвестно что.

– Уже выкинула, – натянуто улыбнулась девушка. – Я об Эрнестине думаю.

– Чтобы она осталась жива, но на отбор не вернулась? – Глаза собеседницы лукаво блеснули.

Ефимия промолчала. Пусть думает, что хочет.

Между тем император с первым министром закончили совещаться. Варден направился к матери, а Ленар подозвал Эммануэля.

– Дамы и господа, – мажордом взял на себя печальную обязанность, – с прискорбием сообщаю, что его величество приказал считать бал закрытым. Мы рады были видеть вас во дворце.

– Ну вот! – разочарованно протянула Элизабет и, отставив бокал, направилась на поиски Мирабель.

Троице найдется, о чем посудачить перед сном.

Однако ни одну из участниц отбора из зала не выпустили. Стража, ссылаясь на приказ первого министра, загородила проход алебардами. Возмущенные девушки пробовали спорить, выскользнуть вместе с другими гостями – бесполезно. Тогда самые догадливые из них решили обратиться за помощью к императрице. Увы, Алисия уже покинула бальный зал через другие двери. Вардена и Ленара тоже не было видно. Претендентки остались одни посреди огромного помещения.

Одна за другой гасли свечи, погружая бальный зал во тьму.

Не сговариваясь, девушки сгрудились у тронного возвышения. Они робко перешептывались, гадали, что с ними будет.

– Не могут же они продержать нас здесь до утра! – возмущалась одна из претенденток. – По какому праву? Мы не преступницы и хотим спать.

И не только, но о подобных потребностях леди вслух не говорят.

Ефимия стояла вместе со всеми, стараясь держаться подальше от того места, где упала герцогиня. Тень от декоративной арки зловеще распростерлась у ее ног.

Почему их задержали? Почему не отпускают? Одна мрачная мысль сменяла другую.

Рядом тряслась Мирабель. Элизабет обняла ее за плечи и что-то вкрадчиво нашептывала на ухо.

Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Два? Ефимии казалось, целая вечность. Но вот наконец боковые двери распахнулись, и в зал с канделябром в руке вошел Эммануэль. Девушки дружно обернулись к нему, переминаясь с ноги на ногу.

– Прошу прощения за доставленные неудобства. – Мажордом опустил канделябр на помост и знаком подозвал слугу, дежурившего за дверьми. – Вышло небольшое недоразумение. Его величество разрешил вам вернуться в спальни. Он чрезвычайно сожалеет о случившемся и в качестве компенсации завтра предлагает совместную прогулку в три часа пополудни. О ней вас оповестят дополнительно.

Ефимия выдохнула. Обошлось! Единственное, что ее тревожило, – стража. Отчего-то солдаты не спешили уходить, хотя им больше не требовалось никого охранять. Но вдруг так положено? Девушка не знала дворцовых порядков, будущие уроки придутся кстати.

Претендентки одна за другой, бросая уничижительные взгляды на невозмутимого Эммануэля, покидали зал. Однако когда Ефимия вслед за подругами направилась к дверям, мажордом задержал ее:

– Первый министр просил немедленно проводить вас к нему.

Краем глаза девушка уловила, как приблизились стражники. Выходит, отказаться нельзя, придется прогуляться к Ленару.

– Хорошо, – кивнула Ефимия.

Она предпочитала идти сама, а не под конвоем.

Эммануэль одобрительно кивнул. Он опасался сопротивления.

Увы, избавиться от почетного эскорта не удалось. Двое стражников следовали за Ефимией по пятам, бдительно следили за каждым шагом. Девушку вели по темным коридорам в незнакомую часть дворца. Они пару раз спускались и поднимались по лестницам, словно задавшись целью дезориентировать Ефимию в пространстве. Но вот наконец остановились перед непримечательной дверью, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Велев Ефимии подождать, мажордом постучался и, получив разрешение, вошел. Его не было пару минут. Все это время девушка переминалась с ноги на ногу между алебардщиками. Что ее ждет: обычный разговор или тюрьма? В желудке противным комом шевелилось дурное предчувствие. Но вот дверь отворилась, и Эммануэль попросил Ефимию войти.

Девушка оказалась в камерном кабинете. При других обстоятельствах он показался бы ей уютным. Напольные часы с боем, книжные шкафы, мягкие кресла с подушками и диван в тон, занимавший всю стену, камин с парой фарфоровых безделушек. Только вот за заваленным бумагами столом сидел Ленар Горзен и в упор смотрел на Ефимию. Девушке казалось, он видит ее насквозь, все ее тайные помыслы. Она смиренно замерла у входа, не решаясь присесть без разрешения. По оголенным плечам бегали мурашки.

Ленар продолжал молчать и пристально изучал девушку, словно бабочку под увеличительным стеклом. Чем дольше длилась неуютная пауза, тем холоднее становилось Ефимии. Не выдержав, она обхватила себя руками и таки опустилась в одно из кресел. Граф лишь приподнял бровь. Да чего же он хочет?! Ефимия начинала сердиться. И вот, когда она уже собиралась спросить о причине, по которой ее сюда привели, первый министр заговорил. Вернее, сначала он с победоносной улыбкой извлек из кармана жилета бутылочку из-под лекарства, поставил ее на стол, а потом уже поинтересовался:

– Узнаете?

Девушку прошиб холодный пот. Разумеется, она ее узнала. Именно эту бутылочку Ефимия приобрела в Хайте, а затем прятала в декоративной вазе, но она не собиралась так просто сдаваться.

– Не понимаю, о чем вы.

Девушка напустила на себя невозмутимый надменный вид.

– Хорошо, – кивнул Ленар и вышел из-за стола, – я охотно объясню. Герцогиню Ласси пытались отравить.

– Ну а я здесь при чем? – фыркнула Ефимия.

Она достойно выдержала пытку, не отвела взгляда.

– Внутри, – граф постучал по стеклу, – нашли вытяжку наперстянки. А саму бутылочку обнаружили в вашей комнате.

Ефимия нахмурилась.

– Ничего не понимаю!

Она же вылила наперстянку и выбросила бутылочку. Каким образом она оказалась у Ленара, каким образом он догадался о былом содержимом? Да и вообще, с чего он взял, будто вытяжка принадлежала Ефимии?

– При желании нет ничего невозможного. – Продолжая торжествовать, граф покачал бутылочкой перед глазами девушки и поставил ее обратно на стол. – Вы показались мне подозрительной, и я навел справки. Одна ниточка потянула за собой другую, и вот я уже знал, где вы прятали свой секрет. В вазе на каминной полке, верно?

У Ефимии на миг остановилось сердце. Она побледнела и лихорадочно вцепилась в подлокотники кресла.

От Ленара не укрылось смятение жертвы. Граф отдавал ей должное. Другая девица закатила бы истерику, сбивчиво все отрицала, а Ефимия молчала. Ефимия… Пожалуй, только имя и не было ложью. Анри постарался, за короткий срок раскопал очень много. Да и сам Ленар затем вспомнил, где прежде видел эти пронзительные глаза. Со временем менялось многое, но яркая, контрастная внешность никуда не делась.

– Советую сознаться, мистрис Брок.

Ефимия вздрогнула. Ненавистное «мистрис» стало катализатором, напрасно граф его употребил. Девушка расправила плечи и гордо подняла подбородок. Ленар тут же уловил случившуюся в ней перемену, но пока не догадывался, во что она выльется.

– Сознаться? – с горькой усмешкой переспросила Ефимия и обожгла графа полным ненависти взглядом. – Моя совесть чиста, чего не скажешь о вашей.

Ленар опешил. Он планировал потешить себя разоблачением одной из участниц отбора, но внезапно сам очутился на месте жертвы.

Ефимия поднялась. Она почти не уступала графу в росте и лишила его преимущества смотреть на нее сверху вниз. Однако Ленар не собирался отдавать инициативу. Быстро оправившись, он бесцветным тоном продолжил:

– То есть вы признаете, что присвоили чужую фамилию и обманом проникли во дворец?

– Чужую фамилию?

Губы Ефимии передернула судорога. Схватив бутылочку из-под наперстянки, она швырнула ее в обидчика. Ленар увернулся лишь чудом. Брызги стекла разлетелись в разные стороны.

– Вы! – Палец девушки уперся в грудь собеседника, омуты ее глаз почернели. – Вы лишили меня всего, убили моего отца, братьев и еще смеете в чем-то обвинять? Ненавижу!

О, как ей хотелось вцепиться в это холеное лицо, выцарапать ненавистные серые глаза! Взгляд Ефимии заметался в поисках чего-то тяжелого. Она тысячи раз пожалела о былой слабости. Первый министр не заслуживал жалости.

– Кто бы ни отравил Эрнестину, он ошибся. Умереть должны были вы. Давно, еще двенадцать лет назад. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Девушка накинулась на него, но теперь Ленар уже ждал нападения. Он ловко перехватил ее руки и тяжестью собственного тела придавил к столу. Ефимия билась под ним птичкой в силке, выкрикивала проклятия. И опять она поразила графа. Так повел бы себя мужчина, но не женщина. Слабый пол, осознав свое поражение, принялся бы торговаться, вымаливать прощение – не Ефимия. Она напоминала ему воина на поле боя, приходилось прикладывать нешуточные усилия, чтобы не получить локтем в живот. Первый министр даже проникся к девушке уважением, хотя на ее месте попытался бы оглушить себя чем-нибудь тяжелым. Но Ефимия только брыкалась, зря тратила силы.

– Ну, выпустили пар?

Ленар отважился отпустить девушку. Она тяжело дышала, но больше не предпринимала попыток напасть. В пылу борьбы лиф платья съехал, оголив чуть больше положенного. «В постели она наверняка не уступит Катарине», – подумалось графу. Он не собирался тактично отводить взгляд, наоборот, внимательно изучал открывшийся взору участок тела. Громко засопев, Ефимия подтянула лиф и бросила очередное обвинение:

– Вы не только мерзавец, вы еще и дурно воспитаны!

– Однако! – всплеснул руками Ленар. – По-моему, это вы только что пытались меня убить.

– А вы пялились на мою грудь. Как, нравится? – Ефимия бросила на него дерзкий, полный вызова взгляд. – Только я лучше взойду на плаху, чем позволю к себе прикоснуться.

Девушка сдула падавшую на глаза прядь и, отвернувшись, окончательно привела платье в порядок.

– Наперстянка предназначалась вам. – Нет смысла больше отрицать. – Эрнестину Ласси я не трогала. Феррир – фамилия моей прабабки, а мой отец – Эван Брок.

Ефимия приготовилась к тому, что он ударит ее, хотя бы вызовет стражу, но граф лишь задумчиво поглаживал колокольчик. Ей ничего не оставалось, как терпеливо ждать своей участи. Теперь, когда эмоции унялись, она поняла: первый министр блефовал, шантажировал ее подложной бутылочкой, но девушке надоела ложь, хотелось разом со всем покончить.

Ленар колебался. Вызывая сюда Ефимию, он ожидал чего угодно, только не ошеломительного признания. Оно выбило из колеи, спутало планы. Если бы Ефимия только знала, какое смятение произвела в его душе!

Склонив голову набок, не спуская цепкого взгляда с чересчур спокойной девушки, граф нарочито небрежно поинтересовался:

– Ну и куда делась наперстянка? Перепутали бокалы?

Бутылочку в тайнике не нашли. Слуги перерыли всю комнату Ефимии – ничего. Пришлось срочно найти подходящую по цвету и размеру.

– Струсила и вылила в раковину. – Она удостоила его очередным дерзким взглядом. – Я не могу убить человека. Думала, что смогу, но…

Ефимия развела руками и отвернулась. Какой жалкой, никчемной она себе казалась! Оставалось только расплакаться, но такого удовольствия девушка противнику не доставит.

Ленар безмолвствовал. Лучше бы кричал! Она ведь призналась в страшном преступлении, неужели ему плевать на собственную жизнь? Девушка тайком следила за колокольчиком. Вот сейчас граф поднимет его – и все, кончено.

– Все, милорд, больше никаких вопросов? – Не выдержав, Ефимия поторопила час расплаты. Она сильная, но не настолько, чтобы выдержать еще пару минут пытки ожиданием. – Можете звать стражу.

Первый министр убрал руку от колокольчика. Девушка не переставала его удивлять. Ни тени раскаяния, ни капельки страха! Ефимия бросала вызов, и Ленар не был бы Ленаром, если бы его не принял.

– Нет, еще не все. – Граф досадливо поморщился, случайно задев одну из оставленных ногтями девушки царапин. – Для начала я предлагаю вам успокоиться.

– Зачем? Я дочь предателя, у меня нашли яд – улик достаточно.

Ленар потер кровоточащую щеку и отплатил откровенностью за откровенность:

– Бутылочка фальшивая. Я не смогу доказать, что та жидкость, которую я отлил из настоящего флакона и передал придворному лекарю для анализа, принадлежала вам.

– Зато у вас есть мое признание. Я хотела вас убить, жаждала, мечтала! Казните преступницу, порадуйте императора. Вам ведь не впервой осуждать невиновных.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – покачал головой граф. – Я не причастен к трагедии Броков, наоборот, сделал все возможное, чтобы ее предотвратить.

Он, наверное, извращенец, раз сейчас думал о Ефимии Брок как о женщине. В гневе она казалась демонически соблазнительной. Да на фоне метавшей громы и молнии брюнетки половина участниц отбора – записные уродины! Налившиеся кровью полные губы манили, требовали впиться в них страстным поцелуем. Девушка не замечала, как в порыве чувств покусывала нижнюю губу, словно специально дразня, распаляя. При других обстоятельствах Ленар бы привлек Ефимию к себе и овладел бы крепостью, но она запретный плод и принадлежит Вардену. А еще дочь того самого генерала Брока. Нужно выяснить, с какой целью девица пробралась на отбор, а не плавать в любовных фантазиях.

Ефимия ответила скептическим фырканьем:

– Вы не верите мне, а я – вам. Мы квиты, милорд!

Девушка немного успокоилась и гадала, какую участь ей уготовили. Собственно, варианта всего два: тюрьма или позорное возвращение домой. Но граф сумел удивить:

– Докажите свою невиновность, и я забуду о вашем признании, ни словом не обмолвлюсь о вашем прошлом. Кроме меня, о нем никто не знает.

Анри Жерар не в счет.

– Как, – удивилась Ефимия, – разве вы первым делом не…

– Нет. – Ленар потянулся за носовым платком, чтобы промокнуть кровь. – Это наша маленькая тайна. Так как, мистрис?

– Миледи, – поправила его девушка. – Мистрис я только вашими стараниями. И, знаете, – по губам ее скользнула лукавая улыбка, – мне тоже есть о чем поведать свету. Уверена, врагов у вас хватает, они уцепятся за возможность лишить вас поста.

Первый министр нахмурился:

– Вы мне угрожаете?

Однако какова! Угораздило же выборщикам прислать сюда одну из девиц Брок! Хотя он их понимал, Ефимия невероятно хороша, пусть и старше положенного возраста. Но это тот случай, когда годы не портят девушку.

– Предупреждаю.

Ефимия играла с огнем, но в этот раз вышла победительницей.

– Хорошо, – неохотно заключил перемирие граф, – я вам поверю, однако впредь стану следить за каждым вашим шагом. Если в ходе расследования выяснится, что герцогиню Ласси отравили наперстянкой, пощады не ждите! – предупредил он и вызвал стражу.

Оказавшись в собственной спальне, девушка с облегчением выдохнула. Первый раунд остался за ней.

Ноги подкосились, и Ефимия ничком рухнула на кровать. Только Создатель знал, каких трудов ей стоило выдержать бой с Ленаром! Ненавидеть и в то же время чуточку любить его.