Текст книги "Никому тебя не отдам"

Ольга Шерстобитова
Никому тебя не отдам

Я задержала дыхание и стремительно поднялась в небо так высоко, насколько это было возможно. Хотелось бы взлететь и выше – но крылья обледенеют – зима в самом разгаре. И в этот раз она выдалась морозной настолько, что ресницы покрывались инеем, стоило выйти на улицу, а изо рта шел белый пар. И пусть я к холодам давно привыкла, а все равно мечтала оказаться в тепле как можно скорее.

Но и не летать было нельзя. Мне нужны тренировки, чтобы не терять навыков. Да и удовольствие каждый полет приносил такое, что сравнить его было ни с чем нельзя. Разве что с объятьями Эжена, который сегодня задержался в Академии света и тьмы. Гард попросил разобраться с новыми защитными плетениями на кабинетах алхимии. А так бы давно прижималась к плечу мужа.

Сейчас же я впервые за последние дни оказалась на знакомом холме, где начинался каждый мой полет, одна. И вроде бы радоваться свободе и наслаждаться, но все мысли сходятся к моему темному магу. И не виделись-то каких-то пару часов, а я уже скучаю. И знаю, что он тоскует не меньше, ожидая момента нашей встречи. И от этого становится на сердце теплее, а предвкушение от того, что скоро Эжен окажется рядом, заставляет глупо улыбаться. И мороз уже совсем не страшен. Правильно говорят люди – любовь греет.

Я развернулась, сделала несколько кругов, замерла, пытаясь отдышаться. И пока приводила дыхание в порядок, вглядывалась в пространство вокруг. Когда ты находишься на земле, все кажется совсем другим – более значительным и величественным. Но стоит подняться к облакам, как мир стремительно меняется – сужается, становится крошечным, а потом кажется безграничным. Открывая для себя это новое восприятие, я трепетала от восторга. И например, узнала, что небо, особенно ночью, не может быть одинаковым. В нем слишком много оттенков – от черничного до черного бархата. И их можно не только увидеть, но и почувствовать сердцем.

Я улыбнулась, вдыхая морозный воздух, подняла голову повыше.

Звезды стали казаться ближе, но сколько ни тянись к ним рукой – не схвачу. Эта истина известна уже давно, но я все равно поднимаю ладонь и зачем-то хочу достать хотя бы одну, самую заветную. Просто мне есть кому ее подарить. Мужчине, без которого не мыслю, как дышать, и порой не знаю, как выразить эту огромную любовь, наполнившую мое сердце.

– Я готов исполнить любое твое желание, Риана, – прошептал над ухом родной голос Эжена.

И как он появился так незаметно? Или я настолько замечталась?

Подумать над этим мне предсказуемо не дали. Через мгновение руки Эжена меня обняли, губы коснулись щеки. И сердце наполнилось теплом и нежностью. Я обернулась в надежном кольце рук любимого, заглянула в необыкновенные глаза цвета расплавленного янтаря, утонула… И безудержно сладкий поцелуй забрал наше дыхание.

– Это я готова исполнить любое твое желание, – прошептала, прижимаясь к его сильному плечу.

Эжен рассмеялся. И внутри меня все встрепенулось от какой-то безудержной радости. Мир привычно стал терять очертания, оставляя только огонь в глазах моего феникса.

Порой мне кажется, что любить сильнее и так сгорать от страсти друг к другу уже нельзя. Но каждый раз, стоит Эжену коснуться моих губ или даже ласково посмотреть, я понимаю, как до этого ошибалась.

– А по-моему, это мое право. Уж не лишай меня этого, ласточка.

Его губы снова скользнули по моей щеке, замерли.

– Ты не замерзла? Сегодня совсем холодно, – заметил он, при помощи левитации оставаясь в небе и окутывая меня своими волшебными крыльями. И от их огня я моментально согрелась. Пламя феникса может быть разным, я уже знала. И ласковым, как сейчас, и исцеляющим, как живая вода, и темным, словно смерть.

– Последний раз такой холод был, когда я шла от проруби в Оленьем Роге, – ответила я.

Мое лицо моментально оказалось в его ладонях, а взгляд Эжена стал серьезным.

– Почему ты до сих пор об этом вспоминаешь, Риана?

– Сложно вычеркнуть прошлое разом. И сколько я не пытаюсь… не могу, Эжен.

Я прикусила губу, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Три года прошло… И два с лишним из них мы с Эженом женаты. Он рядом. Всегда. И нет у меня ни единой причины для грусти, но все же… нет-нет, да и вспомнится, как жилось раньше. И в сердце появляется тоска, грызет изнутри. Обычно в такие минуты я кутаюсь в пушистый плед, подаренный Орасом, сижу и смотрю на огонь, пока не появляется Эжен и не забирает прикосновениями тревоги и сомнения. Их у меня, несмотря на все, столько, что я удивляюсь терпению моего феникса.

– За этими воспоминаниями я чувствую твой страх, Риана. Но ты ведь не будешь одна.

Я вздрогнула. Когда он так легко и просто угадывает мои мысли, всегда становится не по себе. Мне никак не привыкнуть, что я для Эжена – открытая книга.

Эжен снова заглянул мне в глаза. И в его взгляде плескалась нежность вместе с нерушимой уверенностью.

– Я никогда, слышишь, никогда добровольно тебя не покину. И не допущу, чтобы кто-то причинил тебе боль. Крыльями клянусь, огнем своей души, сердцем, что принадлежит только тебе.

И каждое слово падает в мою душу будто камень. Эта его откровенность, рожденная из нашего доверия, создает особую близость. И да, она всегда разрушает липкую паутину воспоминаний.

– Я люблю тебя, – просто ответила я, не зная как выразить все то, что чувствую, когда он со мной.

Но эти слова самые точные и верные. И раньше я произносила их редко, словно пробуя на вкус, привыкая, но в последнее время они сами рвались с губ. И словно придавали мне сил и уверенности, когда Эжен отвечал тем же.

– Я люблю тебя, – эхом повторил он.

И теперь уже я его поцеловала, желая никогда не отпускать, забыть про этот страх… страх потерять моего Эжена. Он его не всегда понимает, потому что уверен: нас никто и ничто не разлучит. А у меня иногда бывает, когда я посреди ночи в полусне начинаю искать Эжена рядом. В такие моменты он будто чувствует мою тревогу, всегда просыпается, кутает меня в свои объятья, целует сладко и нежно, шепчет признания. И это сильнее любых моих сомнений.

Может быть, Эжен прав. Мне нужно больше времени, чтобы убедиться: все это происходит со мной. По-настоящему.

– Полетаем? – прошептал он в мои губы.

– Да.

Только как это сделать, если он из своих объятий не выпускает, а я не хочу разжимать рук?

Мы вместе рассмеялись.

– Полагаю, в другой раз, да?

Эжен открыл портал, и мы оказались возле горящего камина в нашей спальне. И времени на разговоры у нас больше не осталось. Лишь жадные жаркие объятья, прерывистое дыхание, ласковый шепот. И эта запредельная, ни с чем несравнимая нежность, от которой мне порой невыносимо хочется плакать.

Так не бывает. Так просто не бывает. Но есть…

– Я до сих пор не понимаю, как тебе удается отогревать мое сердце всякий раз, когда на душе тоскливо, – прошептала я и потерлась о его плечо, как кошка.

– Так же, как и тебе удается в подобные минуты отогревать мое, ласточка.

Эжен повторил мой жест.

– Любовью. Ее жар способен на многое.

Он знал, о чем говорил. Сила феникса постоянно росла, подпитываясь эмоциями, которые испытывал Эжен. Огненные крылья сияли ярче, когда мы бывали вместе, а их магия с каждым разом все увеличивалась и увеличивалась. В последний раз силы Эжена хватило на то, чтобы отремонтировать всю Академию света и тьмы при помощи магии. Гард до сих пор усмехается, вспоминая, как я краснела, получив ответ на вопрос: откуда у Эжена столько сил? Оказывается, близость со мной дает. Хотя муж заявил, что не только она – еще и моя любовь.

– Мне завтра нужно быть на Совете магов, – сказал Эжен, ловя мое запястье и нежно целуя, – а потом полетаем вместе?

Я не удержалась и рассмеялась. Мы уже неделю каждый день собираемся это сделать, но почему-то все время оказываемся здесь, в объятьях друг друга возле полыхающего камина. Хотя сегодня по сравнению с прошлым разом мы хотя бы пообнимались в небе.

– Что? – возмутился он, удивленно приподнимая брови.

– Ты знаешь, Эжен, – снова хихикнула я, – слово «полетать» в отношении тебя у меня теперь ассоциируется с совсем другим действием.

Он расхохотался, утыкаясь в мое плечо, но вскоре его взгляд стал нежным. Как тогда, в нашу самую первую ночь, где моей смелости хватило так на мало, а его терпения – на целую вечность. И я знала, что сейчас Эжен тоже об этом вспомнил. Чувствовала…

Да, любовь может быть и такой… С легким привкусом горчинки прошлого. И с согревающим светом сердца, которое бьется под моей ладонью.

Я снова нашла его губы в полутьме, в которой тонула комната, и позволила себе просто быть счастливой.

Следующий день пролетел для меня быстро и незаметно. Я предвкушала чудесный вечер с Эженом и от этого глупо улыбалась на занятиях. Друзья понимающе хмыкали, остальные в аудитории хмуро поглядывали, но высказать хоть одно едкое замечание опасались. Уж кто-кто, а директор Лонар их сплетни безнаказанными не оставит, это все знали. Еще были свежи воспоминания о случае, как двое студентов попытались меня оскорбить намеком о том, каким именно способом я получаю оценки.

Нет, Эжен, когда узнал о произошедшем, смог сдержать ярость. Он никого не убивал и не оскорблял, но и оставлять все как есть, не стал. Защищать меня – требовало его любящее сердце, а проявить справедливость – крылья феникса, которые дали боги. Так на следующее утро после случившегося в общем зале Академии Эжен устроил собрание и вызвал и студентов, усомнившихся в моей успеваемости, и меня на середину. И предложил преподавателям и адептам задавать нам вопросы на разные темы. В том, что я проявлю себя достойно, он и не сомневался, хотя я дрожала, как заяц перед стаей волков. Но разве с Эженом поспоришь, когда дело касается моей защиты?

Мы впервые тогда после свадьбы поругались и целых два часа не разговаривали, пока он не сорвался и не зацеловал меня так, что до сих пор вспоминаю и краснею. Прощения мой феникс просить умел, что тут скажешь. А вот вину признавать – так и не научился.

Впрочем, главную роль в нашем перемирии сыграла его вера в меня и то, что я ответила на все вопросы, а те двое студентов до сих пор бегают и пересдают экзамены.

Надо ли говорить, что друзей после подобного случая у меня не прибавилось? Я слишком хорошо представляла, что адепты обо мне думают. И сколько Эжен не берег меня от слухов, все равно… знала. Разве такое утаишь? Сначала я переживала, а потом сплетни и косые взгляды перестали иметь для меня значение. Мы с Эженом через столько прошли, чтобы обрести свое счастье, что разрушить его из-за подобной глупости, я бы ни за что не хотела.

– Смотрите, директор Лонар с профессором Примом сцепились! – крикнул кто-то, и все студенты, невзирая на лекцию, которая была в самом разгаре, кинулись к окнам.

Гард обреченно вздохнул. Значит, поединок – инициатива Эжена, поняла я.

Я переглянулась с Мирандой и, расталкивая толпу, подошла к ближайшему окну.

Бой был в самом разгаре. Летели искры от оружия, чередовались атаки и нападения, слышался лязг мечей. Если бы не знала, что это Эжен вызвал мага на поединок, подумала бы, что нам показывают прекрасную учебную схватку.

Профессор Прим, опытный боевой маг и талантливый создатель артефактов, появился в нашей Академии недавно, но завоевал уважение и преподавателей, и студентов своей решимостью, ответственностью и безвозмездной помощью студентам в изучении дисциплин, которые вел. И к тому же профессор Прим был нереально красив: стройный голубоглазый шатен, по которому сохла большая женская часть нашей Академии. Но хоть мечом он владел умело, я все равно знала: победит Эжен. И дело не в опыте или силе, у мужа глаза сверкают так, будто мне грозит смертельная опасность. Но это ведь не так.

– И что на него нашло? Не понимаю! Неужели профессор Прим меня чем-то оскорбил или сказал в мой адрес плохое слово?

– Он тебя к нему ревнует, – тихо сказал Гард, оказываясь рядом и накрывая нас куполом, чтобы никто не услышал этих слов и нашего последующего разговора.

Вмешиваться в происходящее, увы, он не имел права. Поединки в королевстве разрешены и являются законными. Допускается даже смертельный исход, но Эжен так далеко не зайдет, я точно знаю.

– Что? Ревнует? – поразилась я.

– И сейчас, похоже, Эжен профессора Прима так отделает… Эх, опять мне потом на замену преподавателя искать!

Гард поморщился, вспоминая, как год назад взятый в Академию профессор Дирэт оказался у целителей через неделю, когда попытался намекнуть, что его экзамен я не сдам, если не буду более сговорчивой.

– Профессор Прим не пытался ко мне приставать, – заметила я, оборачиваясь к директору Гарду.

– Это да… Всего лишь не сводил с тебя глаз за завтраком. И все что мне удалось, уговорить Эжена немного остыть, но не отказаться от поединка. Он даже причин такого поведения не стал выяснять. Впрочем, может, не так уж он и…

Договорить Гард не успел, аудитория задрожала, будто наступало землетрясение. Но спустя мгновение, я поняла, что это Эжен и профессор Прим применили атаку при помощи магии, и ее сила задела Академию.

Нет, это надо прекратить! И немедленно! Не хватало в руинах учиться после этого поединка!

Я выдохнула и бросилась во двор Академии.

Как я там оказалась через минуту? Не знаю. Просто остановилась перед Эженом, тяжело дыша. И он замер, пылающими глазами смотря на меня.

И его взгляд почти сразу стал меняться. В нем таял гнев, растворялась ярость, и лишь огонь все еще тлел и говорил о том, что поединок для феникса не закончен.

– Ты, правда, меня ревнуешь? – выпалила я.

Попрекать его в праве – праве мужчины защищать свою женщину было бессмысленно. Никакие разумные доводы не помогут, уже пробовала. Он просто меня не услышит и сделает так, как считает нужным, а ссориться с Эженом не хотелось.

– Да.

И от этой откровенности я даже растерялась. Ожидала услышать что угодно, но не положительный ответ.

Ведь глупость несусветная! Ни на кого я его не променяю! Да мне бы подобное и в голову не пришло! Да я бы… Да я…

– Он все утро глаз с тебя не спускал.

В голосе Эжена слышался лед. Интересно, он собирается драться с каждым, кто подобное в отношении меня позволит? Я вот даже не помню, был ли профессор Прим на этом злополучном завтраке!

Обычно мы с Эженом ели дома, а потом добирались вместе в Академию, но сегодня после страстной ночи проспали. И уже нечего делать, пришлось завтракать в Академии.

Я вздохнула, взяла лицо мужа в свои руки.

– Эжен, но ведь все что он может – это просто смотреть. И когда у меня есть самый лучший мужчина на свете, зачем мне другие?

И пока темный маг осмысливал сказанное, я решила закрепить свой довод и действовать проверенным способом. Притянула его к себе, накрыла губы ласковым поцелуем. И Эжен почти сразу откликнулся, иначе он поступить просто не мог. Жар наполнил меня всю, лишил возможности двигаться и оставаться в реальности.

– Полагаю, недоразумение исчерпано? – раздался за моей спиной спокойный голос Гарда.

Мы с Эженом оторвались друг от друга, пытаясь сообразить, о чем идет речь.

Ах да… Поединок.

– Вам нужна помощь, профессор Прим? – уточнил Гард.

– Нет, – отозвался маг, хромая и вздыхая. – Я вообще-то артефакты вижу, меня ваша ледяная ласточка заинтересовала, адептка Лонар. Жаль, что объяснить это вашему мужу, я не успел.

Эжен выдохнул, достал из-за пазухи свою и поинтересовался у профессора Прима, заставшего посреди двора с круглыми от удивления глазами:

– Вопросы?

Профессор Прим подошел ближе, сощурился.

– Как странно…

– Что именно? – хором воскликнули мы.

– Ваш артефакт темнеет, директор Лонар.

– И это значит… – не удержался Эжен.

– Вас ждет большая беда. Кто-то попытается разрушить ваш союз с избранницей.

«Вас ждет большая беда. Кто-то попытается разрушить ваш союз с избранницей»… Эти слова звучали в моей голове даже тогда, когда Эжен закутал меня в свой плащ, ворча, что я выскочила на мороз полураздетая, и довел до аудитории, где должна была состояться следующая пара. И они же не давали мне покоя весь оставшийся день. Я строила уйму догадок, каждая из которых казалась страшнее предыдущей. И легче от этого не становилось.

Моя бы воля – просто не отпустила бы Эжена от себя ни на шаг, пока мы не выясним, что к чему, но его ждал Совет магов, а меня – занятия. Обсудить произошедшие мы сможем потом. Тут он прав. Хотя мне до отчаяния хотелось наплевать на все разумные доводы, запереться с мужем в его же кабинете и доказать обратное тем самым действенным способом.

Сдержалась, сделала, как он просит, но мир в душу не пришел.

Да и как перестать сходить с ума от страха, что с Эженом в любой момент может случиться что-то плохое? Нереально это для меня. Совсем.

Поздним вечером, когда я не знала, куда уже деться от беспокойства, наконец-таки появился мой феникс.

Я бросилась к нему, сжала в болезненных объятьях и расплакалась. Слезы хлынули сами, удержать их не получилось.

– Риана, ты чего? Обидел кто?

Уставший Эжен не на шутку встревожился. И мне с трудом удалось объяснить, почему я плачу.

– Ты всегда была сильной, моя ласточка, – тихо сказал он.

– Ты делал меня такой!

– Не я. Ты смогла выжить в Оленьем Роге и не сломаться.

– Эжен, ты что-то узнал? – взволнованно поинтересовалась я, всматриваясь в его лицо.

– Гретхен сегодня принесла мне предсказание.

– Покажешь?

– Было бы что, Риана. В нем снег и лед, ничего больше.

Эжен подхватил меня на руки, отнес к огню, бьющемуся о каминные решетки, усадил к себе на колени.

– Риана, я бы рад сказать, что беды не будет, мы ее отведем, но не получится. Похоже, небеса подкинут нам испытание. Я не знаю, какое. Просто предчувствие неизбежного меня не оставляет. И я не ведаю, как с бедой справиться. Но хочу, чтобы в момент отчаяния, когда твоя вера будет находиться на грани, ты помнила: я тебя люблю. И это чувство не уничтожит ничто на свете. Ни проклятия, ни другие люди, ни обстоятельства, ни время, ни магия. Ничто, Риана. Оно не умрет, даже если мне вырвут сердце. Моя любовь останется в тебе. Всегда.

– Эжен… Мы пройдем это испытание, каким бы оно ни было. Вместе. Я тебе обещаю.

Просто иначе не может быть. Мы столько пережили. Справились с охотниками, тьмой внутри себя, сомнениями…

– Риана, наш союз попытаются разрушить. Это единственное, что я могу сказать точно. В том предсказании, где снег и лед…

Он помедлил, словно не решился продолжить, но потом заглянул в мои глаза и не стал молчать:

– Я чувствовал одиночество, страх и… тебя рядом. Как бы я не хотел, чтобы ты оказалась в опасности! Но боюсь, в этот раз я тебя не уберегу.

Его глаза сверкнули отчаянием, я прижалась теснее, нежно коснулась его губ, пытаясь успокоить.

– Если попрошу ничего не предпринимать, когда я окажусь в беде, послушаешься? – вдруг спросил он.

Я уставилась на него.

– Бесполезно, да?

Он и сам это понимает, но почему-то надеется, спрашивает, терзает душу и себе, и мне. Вот она, оборотная сторона нашей откровенности друг с другом! Но иначе никак.

– Я пойду за тобой даже на край света, – тихо ответила я, чувствуя, как по щекам снова бегут слезы. – Это мое право. Я люблю тебя так, что порой больно дышать.

Эжен вытер соленую влагу с моего лица кончиками пальцев. Сделал это нежно, бережно. И больше не попытался меня отговаривать от неизбежного. Я знала, что от невозможности меня защитить ему больно, но и отступить и дать обещание, которое никогда не смогу сдержать, мне нельзя. Отношения начинают разрушаться от малейшей капли лжи, я точно знаю. Она погубит их, как яд.

– Я не могу даже предположить, что произойдет и кто это сделает, – тихо заметил Эжен. – Моя ласточка…

Он достал артефакт, и я охнула. Птица почти почернела, будто что-то заставляло ее умирать. А мы понятия не имеем, с чем столкнемся!

Мне захотелось вскочить, бежать, что-то делать… Эжен не дал, обнял крепче, вдохнул запах моих волос, затих. И лишь через мгновение пояснил:

– Гард, Лан и Сатар перерывают библиотеки и архивы. Они подозревают, что только какой-нибудь древний артефакт, наполненный мощью, может пусть и не разорвать между мной и тобой связь, скрепленную богами, но разлучить нас.

– Я к ним присоединюсь.

– Нет, Риана, – остановил Эжен. – Если кто-то что-то и найдет, то именно они. А ты… просто побудь со мной.

И поцелуй, который коснулся губ, на этот раз был соленым от моих слез. Меня не покидало ощущение, что это последний вечер, который мы с Эженом проводим вместе. И наши ласки от этого были еще более нежными и жарками, чем раньше, а близость казалась острой, как нож.

Когда Эжен заснул, я лежала в его объятьях, рассматривая, как в свете огня от ресниц падают тени на щеки. Волосы у темного мага спутались, как тогда в лесу, в нашу первую встречу. А крылья, которые он выпустил, словно хотел при помощи них меня защитить, уберечь от грозившей нам обоим непонятной опасности, сияли расплавленным золотом. Век бы любовалась!

Я наклонилась, провела кончиками пальцев по его щеке и прошептала, словно заклинание:

– Никому тебя не отдам.

Эжен исчез на следующий день после обеда. Гард вызвал меня прямо с середины пары по истории магии к себе в кабинет, и я по одному его встревоженному и обреченному взгляду все поняла.

– Мы шли вместе в библиотеку, чтобы поискать в запретной секции информацию об артефактах, как Эжен сначала застыл на месте, смотря в одну точку, и не откликнулся, когда я его позвал, а затем просто растворился в воздухе, Риана. И увы, у меня нет ни малейшего объяснения, как подобное…

– Может, портал? – перебила заплаканная Влада, забравшаяся в кресло прямо с ногами.

Она переживала не меньше нас, но как помочь родному брату, который попал в беду, не знала.

– Не похоже, мой свет, – отозвался Гард, с нежностью смотря на девушку.

Подошел, наклонился, ласково ее поцеловал, явно пытаясь успокоить. И у меня встал в ком в горле от одной мысли, что у меня с Эженом подобного может просто не быть, если я его не найду. Но плакать я себе не позволила. Надо собрать все силы, что есть, найти в себе смелость и действовать.

– Что мы будем делать? – спросила я, заметив, как открывается портал, из которого выскакивает взволнованный Лан.

Под глазами у мага залегли тени, волосы были растрепаны и собраны в небрежный хвост. Видимо, ночь у него выдалась бессонная.

– Я пересмотрел все фолианты по артефактам, что мы вчера отложили.

– И? – Гард и Влада воскликнули хором.

– Увы, ничего полезного и нужного. И я помочь не смогу.

– А кто может? – тут же поинтересовалась я, понимая, что сдаваться не стану.

– Хороший вопрос, Риана, – Лан на мгновение задумался, потом прошел к столу, выпил давно остывший чай, резко обернулся ко мне. – Я точно скажу, что ни Фрея, ни Арлас, не в силах даже дать нам подсказку, в каком направлении двигаться. Это не в их власти.

– Ты с ними говорил? – удивился Гард.

– Да, провел ритуал призыва в Храме богов.

– И они отказали? – спросила Влада.

– Им запретили каким-либо образом вмешиваться. Боги запретили! От них помощи тоже не будет, кстати.

Даже так?

– Гард, а почему вдруг возникла потребность в подобном испытании для нас с Эженом? – задала я главный вопрос, который давно вертелся у меня на языке.

Просто я боялась услышать на него ответ, поэтому и не спрашивала. Но сейчас…

Гард вздохнул, словно сомневаясь, стоит ли мне что-то говорить, но потом поймал мой взгляд и сдался:

– Это случилось с фениксом лишь однажды… Так давно, что… Впрочем, неважно, когда. Важно, что избранницей феникса претендовали стать сразу две девушки.

Я удивленно уставилась на мага.

– Ты хочешь сказать…

– Тогда это были две девушки, которые могли составить фениксу идеальную пару. И к одной из них он потянулся сердцем, искренне полюбил, привязался душой. А вторая… слишком гордая и своенравная, чье сердце было разбито, не вынесла потери и, умирая, наложила темное нерушимое проклятие всего лишь на одну из искр в крыле феникса. Но оно обладало редкой силой.

И если когда-нибудь кто-нибудь из тех, в ком живет огонь богов, окажется в ситуации, когда нужно выбирать из двух женщин, то отвергнутая имеет право при помощи заклинания отправить искру богам. И те не посмеют отказать, потому что древняя магия проклятия сильнее них самих. Они проверят союз феникса с избранницей на прочность, создадут паре испытание.

– Но получается… То есть…

Я никак не могла подобрать слова, которые выразили бы все то, что я думала и чувствовала.

– Да, избранницей Эжена могла стать Изольда, если бы не изменила фениксу с другим мужчиной. Между ними не было любви, но была сильная страсть, Риана, ты уж прости за эту правду. Они тогда столкнулись, столь непохожие друг на друга – пламя и лед… А потом Эжен встретил тебя. И я бесконечно верил, что Изольда успокоится, отступит…

Я выдохнула.

Она не отступила. Боролась до конца самыми грязными способами. Предала Эжена, вступив в союз с охотниками. Но ведь Изольда давно в темнице, из которой не вырваться. Она не могла призвать искру и отправить ее богам. Или…

Потерла виски, устало прикрыла глаза. Вопросы, ответы на которые мне пока что не получить.

Надо успокоиться, взять себя в руки, а потом уже спрашивать про Изольду. Чуть позже.

– Эжен знал все то, что ты сейчас рассказал? – тихо поинтересовалась я у Гарда.

– Нет.

Он устало потер лоб, вздохнул и снова посмотрел на меня.

– Не тебе одной, Риана, Эжен дорог. И в свое время, когда мы только встретились, на него столько всего свалилось… Я никогда не предполагал, что до подобного дойдет. Признаться, даже не сразу вспомнил о таком случае у фениксов. Прости… И ты, Влада, тоже. Не со зла так поступил.

Влада жалобно всхлипнула, обняла Гарда. У меня на наставника Эжена обиды не было, даже сердиться не получалось. Он столько раз спасал моему фениксу жизнь! И дал ему семью, дом, знания… А еще всегда поддерживал и помогал, защищал и почти заменил отца.

Я все еще стояла возле окна, покрытого морозными узорами, пытаясь найти хоть какой-то выход и не отчаиваться.

– О цене, которую ты готова заплатить за Эжена, спрашивать, полагаю бессмысленно, – вдруг сказал Гард.

– Вы о чем? Есть предложения? – тут же встрепенулась я.

– Есть. Но боюсь, оно…

– Гард, не тяни! – не выдержала Влада. – Что Риана должна сделать?

– Для начала поговорить с профессором Примом.

Лан во время предыдущего рассказа Гарда молчал, но сейчас почему-то нахмурился, скрестил руки на груди.

– И чем он поможет? Конечно, профессор Прим специалист по артефактам, но…

– Он не просто специалист по артефактам, Влада. Он…

Гард переглянулся с Ланом.

– Они должны знать, почему мы его взяли на работу, ты же знаешь, – сказал директор Школы света.

Я встревожено уставилась на Гарда. Он потер виски, посмотрел на меня, потом на Владу.

– Когда Эжен лежал под проклятием, Изольда оказалась под стражей. Мы ее поймали, как вы знаете. Охотники выпили из нее всю силу, убивать ее Эжен не стал.

Я знала, почему мой феникс проявил милосердие. Охотники бы все равно нашли способ проклясть Эжена. Это было предначертано. Да и профессор Изольда наказала себя сама. Лишиться магии, когда она для тебя так много значит, это все равно что отдать часть себя. И ту пустоту, которая потом остается, мне удалось заполнить любовью, а Изольде – нет. Может, поэтому Эжен и смог вернуть мне силу, кто знает. Порой, так сложно угадать, какие дороги приготовили нам боги. Но выбор-то мы делаем сами. Всегда.

– Из темницы, которая представляет собой огромную нерушимую крепость, никому еще не удавалось сбежать.

– Ты хочешь сказать…

– Изольда сбежала, Влада.

Я вздрогнула, хотя именно этого ответа и ожидала, уже в глубине души знала, что все именно так, но надеялась до последнего на чудо.

– Сатар с командой лучших следопытов ищет ее четвертый месяц. И пока… ничего, – ответил Гард.

– Эжен знал? – уточнила Влада.

– Нет. Но сегодня утром мы с Ланом ему сказали.

– Думаешь, эта ведьма все же замешана в исчезновении Эжена?

Влада встревожено уставилась на Гарда, ожидая ответа.

– Да. Сомнений почти нет. И хотя у Изольды нет магии, союзников…

– Тем не менее, – заметил Лан, – нам не удалось ее найти. И где-то же она четыре месяца скрывается!

Мне захотелось закрыть глаза, а потом открыть и понять, что все это страшный сон. И Эжен живой, рядом…

Слишком хорошо я знала, на что способна женщина, у которой ничего не осталось, кроме мести. И слишком хорошо понимала, к чему это приведет. Вспомнить хотя бы Гженку. Если бы Эжен тогда меня не нашел и не спас, я была бы уже мертва.

– При чем тут профессор Прим? – тихо спросила я.

– Когда-то он был женихом Изольды.

– Даже так? – поразилась Влада.

– Да. А потом она встретила твоего брата и разорвала помолвку.

Гард погладил жену по щеке, поймал мой встревоженный взгляд и сказал:

– Профессор Прим делал для Изольды в свое время артефакты, удивительные по своей силе и свойствам. Возможно, какой-то из них остался при ней и помог сбежать. Или позволяет ей скрыться.

Предположений было много. И одно ужаснее другого.

– Но важно сейчас не это. Среди этих артефактов, которые наверняка создал профессор Прим, есть один особенный, который раньше не имел силу, казался пустышкой, но мог хранить в себе древнюю силу. Если Изольда смогла отправить искру богам, то этот артефакт небесные создатели наделили своей магией. И именно он сыграет решающую роль, когда ты, Риана, отправишься вызволять Эжена, – заметил Лан. – Это наши предположения. Все может оказаться совсем иначе. И тогда мы… не знаем, как действовать дальше. Будем искать выход. Тебе главное выяснить, что это за артефакт, как он может действовать, каким образом его использует Изольда, если у нее будет возможность.

Лан снова хлебнул чая, прикрыл глаза.

– Риана, – позвал Гард. – Я думал, чему-то профессор Прим может научить и тебя. И, возможно, вы сможете найти общий язык, но…

Эжен приревновал. Я помню.

– Я попробую с ним поговорить, – твердо сказала я.

Ведь если кто и знает что-то об Изольде больше, чем мы, то только он. Пусть колдунья с ним и не связывалась, но об артефакте профессор Прим точно знает. Все же талант у него был знатный. И еще наверняка он сможет что-то рассказать об артефактах, которые помогут в поиске Эжена.

Лан после моих слов снова нахмурился, Гард сжал ладонь так, что побелели костяшки. Влада встревожено уставилась на меня.

– Риана, профессор Прим не так прост, как хотелось бы, – мягко заметила она, словно считала меня чересчур наивной и желала предупредить.

Но я и сама уже знала, насколько маг не прост. Ведь знал же, что Эжену угрожает опасность, понимал, какая, но про Изольду и артефакт не обмолвился ни словом. Похоже, его чувства к Изольде не угасли. Как иначе объяснить это его молчание? Впрочем, и помогать Эжену, который вызвал его на поединок, он не обязан.