Текст книги "В погоне за мечтой"

– Так, может, вернемся?

– Только через мой труп! Нет, назад нам теперь дороги нет.

Вот за что люблю Машеньку в нормальном, незагипнотизированном состоянии: ни одного вопроса-переспроса, подобрала юбку и пошла вперед. Разве можно обмануть такое доверие?

К счастью, дальше коридор больше не раздваивался и не растраивался, ведя прямо к цели. Летом выход из подземелья, очевидно, заслоняла густая лесная растительность, а сейчас мы просто уткнулись в рыхлую снежную стену, в которой чьи-то трудолюбивые руки прокопали широкую нору, уходящую вверх под небольшим углом. Еще осыпается… Толща спрессованных снежинок красиво просвечивалась солнцем, и я невольно залюбовалась. Вот он, путь к свободе! В буквальном смысле этого слова на белый свет.

Я воткнула в снег древко все еще не погасшего факела – но тушить не стала, мало ли как все обернется! – и передала Машеньке шубу:

– Эх, вспомню молодость! В детстве мы с ребятами с нашего двора целую крепость снежную построили, вот там были норы так норы, куда уж этой! Правда, нам родители помогали… Пойду вперед, а ты жди здесь и ничего не делай. Если увидишь что-нибудь страшное – в драку сразу не вступай, а кричи и бегай по кругу, пока я не вернусь. Ну, с богом!

Упираясь локтями, я быстро поползла вверх. Достаточно широкий, чтобы протиснуться взрослому мужчине, ход шел под удобным углом, ползти было одно удовольствие. Совсем как в детстве… разве что тогда родители наряжали меня тепло, как на Северный полюс, и после горок от меня буквально пар валил – хоть яичницу на лбу жарь. А сейчас холодная крупа сыпалась прямо за шиворот, забивалась в декольте… Рук я уже давно не чувствовала. Не ведьма, а снежная баба… Теперь хорошо понимаю, как должна чувствовать себя сосиска, забытая в морозильнике и постепенно покрывающаяся инеем…

К счастью, лаз довольно быстро закончился, и я с удовольствием глотнула свежего вольного воздуха, но не стала замирать и любоваться природой, а развернулась и тут же юркнула обратно в нору. Ползти-катиться вниз было несравненно удобнее!

В подвале было темно, как… в подвале, к тому же пахло еще пакостнее, чем мне запомнилось перед «восхождением» – кажется, паленой щетиной.

– Машута! – испуганно воскликнула я.

– Факел погас, – печально отозвалась невидимая в потемках девушка. – Упал… Да так неудачно…

– Ну, и бог с ним! – облегченно отмахнулась я. – Иди сюда, сейчас я тебя наверх подыму. Только сперва шубу застегни.

– Но…

– Хотя бы верхние пуговицы! А теперь ложись в снег… Да не на живот! Спиной.

Умница, Машенька не стала задавать лишних вопросов и тянуть время, а послушно вытянулась на снежном склоне в позе египетской мумии. Даже ручки на груди сложила…

Немногие из моих школьных подруг уже успели обзавестись потомством – но и из общения с этими немногими я успела твердо уяснить: беременным нельзя поднимать руки, даже чтобы белье развесить или чашку с посудной полки достать. Мне даже пытались объяснить, из-за чего, но подробности уже забылись. Одно я помнила твердо – это чревато самыми неприятными последствиями, вплоть до преждевременных родов. А оно нам надо?

Поэтому, спустившись пониже, я вытянула руки и вцепилась в воротник шубки. Надеюсь, выдержит… Северные скорняки старались на совесть!

Легче всего нам дался первый метр. Машенька вела себя хорошо, лежала спокойно и не брыкалась, пытаясь помочь. Шуба скользила вверх по склону, точно намазанная салом, и не норовила соскользнуть вниз – значит, все-таки не из кротовых шкурок. У кротов, я где-то читала, мех устроен таким образом, что как погладишь, так и ложится – чтобы зверек в своих подземных коридорах не застревал, если понадобится назад сдать. Да и вообще, сколько этих кротов надо наловить на целую шубу – представляю себе полк «добытчиков-звероловов» с лопатами наперевес… наверное, надо мной просто подшутили, не бывает кротовых шуб!

А вот идея подоткнуть юбку, прежде чем снова спускаться в нору, была просто гениальной! Жаль, поздно пришла… когда проклятая юбка уже совершенно наделась мне на голову, сковав движения. Локтями я по-прежнему могла упираться в стенки тоннеля, да что толку – одновременно с этим прижималась и ткань. Проделать тот же трюк при помощи коленей не удавалось – суставы не такие гибкие. Мы с Машенькой надежно застряли в самой середке снежной трубы. Снова спускаться вниз, подоткнуть (а то и оторвать ее напрочь!) юбку, оставить Машеньку, подняться, развернуться и снова спуститься за оставленной подругой страсть как не хотелось. Однако альтернатива не прорисовывалась.

Внезапно в памяти всплыл еще один эпизод моего славного детства, относящийся примерно к тому же периоду, что и постройка во дворе снежной крепости: первое посещение плавательного бассейна. Разумеется, сразу в воду нас, первоклашек, никто не пустил, сперва все движения нужно было отработать на суше, и лишь после этого неофитам торжественно вручили пенопластовые дощечки-лодочки и показали, где лесенка. Оказавшись в воде, я тут же бодро поплыла – только, к изумлению тренера, не вперед, как остальные, а задом наперед, загребая воду ногами вместо того, чтобы отталкиваться. Несколько занятий потребовалось на то, чтобы помочь мне сменить вектор направления – но все равно плыть головой вперед у меня получалось медленнее… и несравненно скучнее!

На пробу я сделала ногами несколько загребающих движений. Некоторые вещи не забываются, это как езда на велосипеде – пара падений, и тело рано или поздно все вспомнит само. Вот и на этот раз – несколько нерассчитанных ударов пятками в снежный свод, обрушивших на нас по пригоршне снежинок, и я бодро погребла к выходу.

Не скажу, что это было так уж легко – кто пробовал когда-нибудь плыть против течения вверх по водопаду, наверняка меня поймет. Дело шло в разы медленнее, чем при помощи локтей, я выбилась из сил быстрее, да и снежный коридорчик после этого выглядел так, точно, несмотря на тесные размеры, в нем кипела жаркая драка. Но в конце концов мы это сделали! Думаю, даже форель мною бы гордилась.

Взмахнув в воздухе голыми ногами, я уже по-человечески смогла встать на четвереньки и вытянуть Машеньку из снежного жерла, точно пробку из бутылки:

– Поздравляю, мамаша, у вас девочка!

– Что? – Она стряхнула снег с лица и ушей.

– Ничего – это я не с тобой…

Облегченно вздохнув, снежное лоно закрылось. Ничего себе! В дополнение к холодному пронизывающему ветру ледяная рука схватила за сердце: а если бы вся эта масса обрушилась нам на головы?! И никто не узнает, где могилка моя… Вот что называется – повезло так повезло!

Пока я оглядывалась назад, Машенька отряхнула снежинки с бровей, смело взглянула вперед и тут же заметила главное:

– Убегают!

– Кто?

Даже если подкоп и отнял у них изрядное время – пока мы, в свою очередь, занимались подснежным плаваньем, Тимоха с Хрипатым должны были уже десять раз добежать до местного аналога канадской границы. Однако солнечная погода подготовила разбойникам коварную ловушку, и рыхлый весенний снег, подтапливаемый теплыми лучами, не выдерживал веса взрослого мужчины даже с дощечками на ногах, так что на каждом шагу бандиты проваливались по пояс и будто разыгрывали жанровую сценку: ледокол (батька Тимофей), широкой грудью прокладывающий дорогу во льдах для баржи (Хрипатого). Хотя и сложно сказать, в каком снегу брести сложнее, взрыхленном или нетронутом.

– Стойте! – Ух, аж у самой уши заложило! Ну и акустика – в этой ложбинке театр бы построить…

На разбойников, по-видимому, внушительный окрик тоже произвел впечатление – оба замерли, как вкопанные… Хрипатый даже ногу занесенную не опустил, так и остановился в позе журавля на болте.

– Вообще-то Тимоха спас вам жизнь. – Машенька подергала меня за рукав. – Ведь мог бы выдать заказчику…

– Ага! А когда в последний раз приходили прощаться, то ножички прихватили только для самообороны, – съязвила я, но невольно почувствовала, что поднявшаяся в душе волна гнева потихоньку откатывается. – Ладно уж, бегите! Но помни, Тимоха, теперь ты – мой должник!

Как будто в снятом с паузы фильме атаман с пособником как ни в чем не бывало бросились дальше – даже не обернулись напоследок, не говоря уже о том, чтобы попрощаться…

Внезапно из-за купы деревьев, откуда уже давно доносился интригующий шум, вылетела одинокая шальная стрела. Кто-то палил в белый свет, как в копеечку, но попал очень точно – схватившись за шею, Хрипатый повалился на снег и оросил его алой кровью.

Не знаю, как я преодолела разделяющее нас расстояние. Не помню, чтобы увязала в снегу… просто, кажется, в следующий за падением момент каким-то чудом перенеслась к раненому разбойнику. Отчаянный Тимоха, не оборачиваясь, продолжал отчаянно улепетывать. Вот это, я понимаю, дружба и взаимовыручка!

Не решив, зачем, собственно, прибежала и что собираюсь делать, я опустилась на колени рядом с умирающим. Хотя Хрипатый, лежа на спине, еще дышал и моргал глазами, было понятно, что не дни даже, а часы… нет, минуты его сочтены. Войдя чуть ниже левого уха, стрела прошила горло насквозь и вышла спереди. Если кровь и не хлестала фонтаном, то только оттого, что рану закупоривало деревянное древко. Хорошо помня из многочисленных приключенческих романов и прослушанного в незапамятные времена курса оказания первой помощи, что делать этого не стоит ни в коем случае, я тем не менее схватилась за стрелу. Древесина подозрительно легко хрустнула под пальцами, оставив в ладони обломанный кусок с наконечником. Теперь ничто не мешало вытащить оставшуюся часть метательного снаряда из шеи пострадавшего, что я и сделала вопреки здравому смыслу.

Не река – настоящий фонтан, водопад, океан крови хлынул мне на руки и юбку, без того уже ни на что не похожую. Разбойник вздрогнул и совсем было собрался помереть, но в последней, наверняка совершенно бессмысленной попытке остановить кровоизвержение я зажала руками обе раны – входное и выходное отверстие. Несколько секунд левая ладонь чувствовала слабые толчки, похожие на биение пульса, а затем весь мир вокруг нас будто замер: лишь в уголке глаза лежащего разбойника появилась большая бриллиантово-прозрачная слеза, медленно набухла и скатилась по грязной щеке, утонув в снегу.

«Мертвые не моргают», – напоследок успела подумать я, и… потеряла сознание.

…Он бежал по облаку, проваливаясь почти по пояс при каждом неосторожном шаге. Вот я и умерла – тела не чувствую, и все вокруг такое белоснежное, сияющее…

Любимый подбежал совсем близко – я всегда знала, что он настоящий ангел! Но вот повел себя вовсе не по-ангельски: схватил меня за плечи и принялся энергично встряхивать – душа тут же торопливо вернулась в тело, заставив почувствовать каждую клеточку, каждую ноющую жилку, каждый сантиметр горящей от холода кожи.

– Я… жива? – В голосе явственно чувствовалось больше недоверия, чем радости по этому поводу.

– Сколько крови, сколько крови! – вместо ответа пробормотал он и принялся ощупывать меня в поисках ран – не слишком-то трепетно и нежно… хотя мое посиневшее пупырчатое тельце сейчас вряд ли хоть у кого-то могло вызвать эротические ассоциации. Разве что у не слишком притязательного маньяка-некрофила.

– Это не моя. – В первом порыве подавшись навстречу, в следующую секунду я вспомнила, в каком виде покинула разбойничью пещеру, и, отталкиваясь руками и ногами, насколько рыхлый наст позволял на него опереться, поползла прочь.

– А чья?

– Разбойника… Он где-то тут же должен лежать.

– Никого нет. – Он покачал головой. – Наверное, не добила. Ну, да, вот и стрела валяется – вырвал и убежал.

– Не мог он убежать, не такая это рана!

– Кровавых следов нет. И вообще никаких следов. Не по воздуху же он улетел!

– Не подходи ко мне! – устав ползать по поляне кругами, наконец приказала я.

– Почему?

«Я… Грязная, страшная! По-моему, в этом платье даже блохи завелись! Не хочу такой запомниться!» – Насколько проще была бы жизнь, если бы мы всегда говорили то, что думаем… Но и на этот раз, сердито посопев, я лишь выдавила: – Не хочу, и все!

– Глупенькая! – усмехнулся король и одним движением подхватил меня на руки. От прикосновений горячих ладоней я почувствовала, что вот-вот растаю, как Снегурочка… В кино или книге такой романтический момент главные герои непременно закрепили бы в меру страстным поцелуем. Забыв обо всем – даже о том, как выгляжу, – я облизала губы и подалась вперед. Он медленно наклонился… И тут снова – как всегда, в самый неподходящий момент, – я потеряла сознание!!

Глава 10

Очнулась я довольно быстро, но дипломатично предпочла пока не подавать признаков жизни – так приятно было почувствовать себя не «всемогущей, прости господи, чародейкой», а просто слабой, нуждающейся в заботе женщиной!

Утопая в снегу по колено, а временами по пояс, любимый мужественно шагал вперед, периодически теряя то равновесие, то меня (падать было мягко, так что лично я не в претензии). Однако так выбираться из сугробного плена можно будет и несколько суток – продвигались мы в час по чайной ложке. Рядом с лучшим человеком на земле я готова была провести весь остаток жизни (на таком холоде она будет недолгой), но у него оказались другие планы на этот счет.

Пристально вглядевшись в мое безмятежное лицо (сквозь полуопущенные ресницы все достаточно хорошо видно!), король, по-видимому, не заметил никаких признаков возвращающегося сознания и с резким хэканьем перекинул меня через плечо, точно мешок картошки. Мечтая, что когда-нибудь мужчины будут носить меня на руках, я все же представляла себе процесс несколько иначе… Но обижаться не стала. Просто не успела, в очередной раз лишившись чувств – на этот раз всерьез и надолго.

…Пришла в себя от неприятного ощущения потряхивания и покачивания. Ну точно – я в карете… И кто-то осторожно похлопывает меня по щекам.

– Машенька! – Ее встревоженная мордашка была первым, что я увидела, открыв глаза. – С тобой все в порядке? Живот не болит?

– Слава богу, госпожа, вы очнулись! – всхлипнула девушка.

– Ну-ну, успокойся. – Я потрепала ее по плечу и попыталась выпрямиться: сиденье кареты было сплошь усыпано мириадами мягчайших подушечек, и я барахталась в них, как муха в меду, не находя точку опоры. Просто королевская роскошь!

– Ваше величество! – Мой венценосный работодатель, удобно (насколько это вообще возможно в скачущей по ухабам карете) устроившийся на противоположном сиденье, спиной по ходу экипажа, ответил встречным реверансом:

– Госпожа придворная чародейка!

– А что вы тут делаете? – От растерянности я не придумала лучшего вопроса.

– Прибыл на зов о помощи.

– Но зачем же лично, подвергая свою драгоценную жизнь такой опасности! Можно было просто послать егерей…

Боже мой, что я несу! Наручники мне… на язык!

– Я не мог прореагировать иначе на личное письмо.

– Личное?!

– Вы подписали его собственным именем. К тому же не думаю, что подвергался в лесу большей опасности, чем во дворце. С вашим исчезновением там стали твориться странные вещи…

– Это заговор! – хором воскликнули мы с Машенькой.

И, дрожа от верноподданнического азарта, принялись наперебой вываливать на сюзерена информацию. Только одного мы так и не смогли ему назвать – имени заказчика. В лучших разбойничьих традициях, Тимоха общался с ним один на один, без свидетелей, и знали злодея в лицо разве что он да Хрипатый. Эпизод, когда я благородно отпустила разбойников на все четыре стороны (хотя и не могла противопоставить им никакой реальной силы, кроме криков и угроз), деликатно обошли. О том, что случилось после того, как я в первый раз упала в обморок – наверное, от вида крови, – знала только Машенька.

– Госпожа опустилась на колени и принялась водить над разбойником руками, – с готовностью доложила об увиденном она. – Потом схватила его за горло… И замерла. Потом медленно завалилась на бок и упала в снег. А еще через какое-то время разбойник поднялся и ушел…

– Этого не может быть! – перебила я рассказчицу. – С такой кровопотерей он не мог далеко уйти! Ваше величество, вы же сами видели!

– Следов не было, – то ли поддержал, то ли возразил мне он.

– Разбойники привязывают к ногам такие специальные дощечки, чтобы не оставлять следов. – Горничная посмотрела на него снисходительно. – А я что видела, то и говорю. И ничего не придумываю. Правда, он покачивался на ходу и хватался за деревья, но шел!

– Наверно, стрела просто оцарапала ему шею, – подытожил король.

– Разве от царапины бывает столько крови? – с сомнением заметила я. Теперь и сама не уверена, было это на самом деле или просто показалось от переживаний. Стрела действительно могла проткнуть воротник, лишь слегка задев кожу…

– Стрела могла пробить разбойнику ухо, – в тон моим мыслям заметил бывалый вояка. – Такие ранения тоже сильно кровоточат.

Что ж, вполне может быть… Хотя все это казалось таким реальным!

В ответ на сообщение о заговоре король поделился рассказом о поисках – собственно, до получения моего письма они буксовали на месте: меня видели то в одном конце страны, то в другом, но всякий раз тревога оказывалась ложной. Зато после «весточки из подполья» произошел настоящий прорыв. Разумеется, никто не отправился штудировать хроники вековой давности, пылящиеся в королевской библиотеке – такая идея могла родиться только в моем испорченном высшим образованием мозгу! Все оказалось гораздо проще: увидев в руках у голодранки салфетку с королевского стола, портье не стал долго рассуждать, а просто крепко ухватил Зару за грязную ладошку и потащил во дворец. «Вестника» проводили сперва к отцу Михаилу, а после его визы – к главному.

Увидев вблизи «самого настоящего живого короля», цыганочка нисколько не растерялась. Девочку подробно расспросили – разумеется, без запугивания и пыток (тут вам не какая-нибудь первобытная дикость, а просвещенное Средневековье!), и она совершенно добровольно вызвалась не только описать дорогу, но даже проводить королевских егерей к тайному разбойничьему убежищу. Взамен Зарита получила обещание не отдавать ее матери и две серебряные монетки – в разы меньше, чем от меня за доставку письма! Впрочем, ее можно понять: ведьмино золото к утру еще неизвестно, во что превратится, а королевское серебро – вот оно: блестит и сверкает.

За душевным разговором время пролетело незаметно. По приезде во дворец, дабы не перетруждать мои усталые и обмороженные ноги, церемониймейстер – или камердинер, все никак не запомню название этой должности… а может, кастелян? – кликнул рослого плечистого слугу и поручил отнести госпожу чародейку в ее покои. Со страхом покосившись на невероятно грязную растрепанную «госпожу», как никогда похожую на ведьму, тот послушно вытянул перед собой руки, точно ожидая, что я заскочу туда сама.

– Лучше возьми Машеньку, – наотрез отказалась я. Кататься на равнодушных руках – само по себе удовольствие ниже среднего, а уж когда они к тому же трясутся от страха… – Я уже очень хорошо себя чувствую!

Пошатываясь на подкашивающихся ногах и всеми силами стараясь не опираться на стены, я как могла постаралась продемонстрировать великолепные равновесие и координацию движений. Кажется, получалось не очень – но, по крайней мере, не упала, что уже само по себе можно считать достижением. Обрадованный слуга подхватил на руки не менее грязную, но более, на его взгляд, безопасную Машеньку и чуть не бегом припустил в сторону моих «покоев».

– Позвольте вас проводить, госпожа чародейка! – Усмехнувшись, король подставил локоть. Я с благодарностью на него оперлась, и мы отправились вдогонку за первой парой. Взяв с ходу неплохой ритм, мы подошли к лаборатории через несколько секунд после того, как несший Машеньку слуга бережно составил девушку на пол и несколько раз бухнул в дверь кулаком.

Открывшая нам Настасья с покрасневшим носом и опухшими от слез глазами пару мгновений смотрела прямо перед собой, словно не решаясь этим самым глазам поверить, а затем издала жуткий вопль, которым по праву мог бы гордиться любой потомок краснокожих:

– Госпожа вернулась!!!

Не ограничившись этим, она произвела еще несколько малоинформативных взвизгов общерадостного характера и сплясала вокруг нас что-то вроде ритуальной пляски туземца-людоеда, в конце голодной зимы встретившего упитанного миссионера. После чего со всхлипыванием повисла у меня на шее.

– Зара… – начала было я, и… в глазах потемнело. Что-то я такая падучая в последнее время… Как бы это в привычку не вошло!

– …Остынет…

– Лей!

– Ванну… – простонала я, не открывая глаз.

Хором охнув, девушки загремели ведрами.

– Я же говорила, – мстительно прошипела Машенька.

На нее приятно было посмотреть: чистенькая, розовощекая, в новом, чересчур обтягивающем платье – пошила его еще до похищения и не успела расставить.

Навалившись на меня, как два трудолюбивых муравья на дохлую гусеницу, горничные сорвали грязное платье – в самом буквальном смысле, не расстегивая, а распластав его от ворота до низа, – и бросили окровавленные тряпки в угол. Горячая ванна наполнила тело приятной истомой, заставив кровь быстрее бежать по венам. В четыре руки меня скребли мочалками и вымачивали в трех водах, а я чувствовала себя, точно замороженная, а затем обданная кипятком помидорка – совершенно раскисшей. В горле першило, глаза слезились, в носу свербило…

– Похоже, простудилась я…

Ничего странного: наверняка сказываются те прогулки «налегке», да и когда мы удирали из подвала тайным ходом, сперва я как следует взопрела в шубе, а затем голой нырнула в снег. Чего и следовало ожидать!

– Сбегать за придворным лекарем? – подхватила юбки Настасья.

– Не надо!

С той самой памятной ночи, проведенной у постели обожженного крестьянина, мы с лекарем больше не встречались. Вернее, завидев меня в конце коридора, он резко поворачивался и быстрым шагом возвращался туда, откуда шел. Еще яду в микстуру подмешает… Лучше не рисковать.

– Будем лечиться народными средствами! Заварите-ка чаю покрепче, с лимоном, да медку добавьте… липового.

Похоже, Машенька умела кипятить воду силой воли быстрее, чем это позволяют человеческие и физические законы. Через считаные минуты после того, как влетела в лабораторию, горничная уже совала мне в руки королевскую чашку с дымящимся содержимым. Рискуя спалить язык и нёбо, я сделала осторожный глоток… Ничего себе! Похоже, не посвященная в другие тонкости чаеварения кроме сакраментального «не жалей заварки!», Машуня попросту залила кипятком весь запас, так что в итоге получился чифирь повышенной крепости – от одного запаха аж волосы дыбом встали. Вдобавок добросердечная девушка выдавила в ту же чашку целый лимон и меду бухнула от всей души – аж ложка стоит.

– Спасибо! Как раз на мой вкус, – пытаясь незаметно отереть выступившие на глазах слезы (а никто не говорил, что лекарство должно быть вкусным!) «призналась» я.

Кашляя, возводя глаза к потолку и давясь, я каким-то чудом все-таки умудрилась впихнуть в себя «микстуру» и облегченно отставила кружку в сторону. Настасья с Машенькой следили за каждым моим движением так пристально, что смухлевать и вылить «зелье» в цветочный горшок было совершенно невозможно. Да и не было в лаборатории цветочных горшков…

– Надо же, совсем ничего не изменилось!

Я с умилением огляделась по сторонам. Все вещи стояли на своих местах, и Настасья явно каждый день аккуратно сметала с них пыль – когда мы въезжали в бывшую алхимическую лабораторию, у нас только на перемывание и отскабливание колб и реторт два дня ушло… Кстати, о колбах.

– А куда самая большая колба подевалась? Она же всегда на окне стояла!

Настасья испуганно взглянула на Машеньку, как будто ища у той поддержки и защиты от хозяйского гнева, и смущенно призналась:

– Король забрал!

– А ему-то зачем? – Я не на шутку удивилась. – Неужели тоже занялся этими ужасными химическими опытами?

Снова всполошенные переглядывания. Да что там за тайны Мадридского двора?

– Так он ее вместе с веткой забрал… Той, ну, помните – которую вы в саду сломали…

– Ее король сломал! Мной…

– Ну, вот он ее и забрал без вас. В смысле, пока вас не было. Я не хотела отдавать, но ведь это же король!

Еще совсем недавно Настасья готова была бежать на край света по любому пустячному поручению, данному вышестоящим чином – а ниже горничных во дворце котировалась разве что кухонная обслуга. Теперь же едва не осмелилась перечить королю! Как разлагающе действует на неокрепший средневековый ум общение со мной.

Несмотря на ударную, почти смертельную дозу теина, внезапно дурманным одеялом навалилась сонливость. Решив не идти наперекор природе, я быстренько скомкала разговор, пообещав непременно разобраться с королем завтра же – пусть хоть колбу вернет! – и блаженно вытянулась на кровати. Наконец-то удобная, такая родная, мягкая моя кроватка с настоящим одеялом и подушечкой! Ну, теперь меня еще двое суток не добудятся…

Я проснулась сама уже на следующее утро. Ну, не то чтобы совсем уж сама – в соседней комнате девочки, встающие всегда раньше петухов, с грохотом что-то уронили и притихли, точно две маленькие мышки.

Пользуясь отсутствием лишних свидетелей (к чему шокировать ранимую средневековую психику!), я стянула насквозь промокшую, хоть отжимай, ночную рубашку, обтерлась влажным полотенцем и во всей красе вытянулась перед вмурованным в стену зеркалом. Мутноватое, оставшееся еще от прежнего обитателя помещения и, по слухам, служившее тому для вызова всезнающих духов, с равным успехом оно применялось в мирных целях, безжалостно отражая голую правду. Откуда это у меня столько синяков – никто же вроде не бил? Неужели от поездки в карете? А эти жуткие круги под глазами – то ли от усталости, то ли сама накануне не до конца отмылась. Да уж, прямо скажем, не образец красоты и здоровья!

– Госпожа! – ахнули за спиной. – Вы выглядите так, будто все время отдавали этой проглотке свою порцию!

Машенька возмущенно пискнула и, похоже, ткнула подругу локтем под ребра – та ойкнула. Я вздохнула:

– В еде нас не ограничивали. Наверное, от нервов аппетит пропал… Настенька, будь другом, поменяй постельное белье… И перину неплохо бы как следует высушить.

– Пропотеть при простуде – первейшее дело, – тоном умудренной жизнью бабки-знахарки заметила Машенька.

– Кто из нас ведьма? – Я усмехнулась и провела костяшками пальцев по выступающим ребрам. Сегодня в горле уже не саднило, и температура, судя по ощущениям, спала. Вот только все тело ломило так, словно мне всю ночь напролет пришлось махать кайлом в королевских каменоломнях: ныли каждая косточка, каждый нерв. И эта противная слабость в ногах – не ровен час, опять в обморок хлопнусь. Надо бы на витаминки приналечь…

– А принесите-ка персиковое платье!

Новая идея заставила оживиться не только меня, но и горничных. Бросив белье на пол – все равно стирать! – Настасья бросилась к ширме, скрывающей мой довольно небогатый платяной запас. Персиковое было настоящим старожилом: купленное без примерки в то время, когда я только-только получила назначение на придворную должность и не могла ударить в грязь лицом. Выбранное за несказанную красоту, оно так и оставалось новым по одной простой причине: даже Настасья была не в силах затянуть на мне корсет до такой степени, чтобы сошлась застежка. Так платье и пряталось за ширмой – ни продать, ни подарить, – без особой надежды, что час его когда-нибудь пробьет. И вот – как говорится, нет худа без добра, – он пробил!

Пусть мне пришлось выпустить из легких весь воздух и не дышать, пока горничная с силой затягивала прочные завязки корсетной шнуровки, результат стоил того: теперь талию можно было без труда обхватить двумя пальцами, а пышная юбка придавала мне сходство с перевернутым цветком… Или персиковым облачком. Я тучка, тучка, тучка, а вовсе не скелет!.. Ах, как приятно тучке… Парам, парам, парам! Рифма забуксовала, но мне было, в общем-то, уже безразлично – хорошее настроение больше не нуждалось в вербальной стимуляции.

Легкими движениями кисточки я нанесла минимальный макияж, а девочки в четыре руки сообща соорудили на моей голове Стоунхендж из двухцветных волос. Теперь не стыдно и в свете показаться. Да что там стыдно – я просто обязана появиться при дворе, чтобы обнадежить друзей и повергнуть в ужас врагов короны и трона!

В коридоре придворную чародейку уже поджидали – похоже, очередь занимали прямо с вечера. Боюсь, окрыленная новым платьем и шампанским настроением, я чересчур легкомысленно раздавала обещания. Теперь несколько месяцев кряду придется круглосуточно заниматься мыло– и зельеварением! Ничего, девочки помогут.

Оглядываясь на мрачные, покрытые страшноватыми гобеленами и факельной копотью дворцовые стены, я испытывала благостное ощущение возвращения к родным пенатам. Дом, милый дом! Интересно, испытала бы я такой же восторг, если бы вернулась не в Старгород, а в свой родной мир, пусть даже в еще более красивом платье?

Против обыкновения, при приближении к приемному залу количество встречных придворных и слуг постепенно снижалось. А в зале… никого не было. С королем что-то случилось! Наверняка простыл, барахтаясь в снегу!!

Выскочив в коридор, я буквально нос к носу столкнулась с Инквизитором.

– Отец Михаил…

– Госпожа чародейка, – степенно поклонился священник.

– А… где все?..

– Его величество сегодня не в настроении.

– Для чего? – глупо спросила я и еще более глупо залилась свекольным румянцем. – С ним все в порядке? Он здоров?

– Абсолютно здоровы! – поспешил успокоить он. – Просто не пожелали заниматься государственными делами.

Я застыла с открытым ртом. Как это непохоже на короля! Никогда раньше он не отменял свои дела без уважительной причины… да вообще никогда не отменял! Ну, раз такое дело… воспользуюсь внезапно появившимся свободным временем.