Текст книги "Вера Штольц. Звезда экрана"

Почему-то в последнее время Вера любила слушать именно ее: может быть, за лиричность и одновременный драйв, а, может, просто – настроение было подстать.

Прошедшая рабочая неделя (а сегодня была пятница) выдалась очень тяжелой – и съемки отняли у Веры почти все силы. И Высоковский был все время какой-то дерганный, орал на всех, не переставая, и обвинял всех подряд в тупизне и скудоумии – впрочем, так было всегда. В его воплях-то как раз и не было ничего удивительного, а вот то, что он время от времени как-то очень внимательно смотрел на Веру с задумчивым видом – это было что-то новенькое. И что у него на уме, понять было совершенно невозможно.

– Дзынь! – весело звякнул духовой шкаф, предлагая немедленно отведать жаркого. Пришло время правильного рационального (впрочем, и вкусного – это правда!) питания, и Вера не заставила себя ждать. Под завывания Земфиры тунец пошел как-то особенно душевно, и вскоре Вера удовлетворенно откинулась на спинку стула:

– Теперь дежурные водные и косметические процедуры и спать! Неделька выдалась та еще! Но главное сделано, все поражены, раздавлены, пребывают в восхищении и эротической прострации. Количество поклонников возрастает в геометрической прогрессии, со всего мира шлют почтовых голубей с пожеланиями дальнейшей и гораздо более глубокого и страстного обнажения и урезания размера трусиков! А еще говорят, что лучше – вообще без них! – Вера устало и счастливо улыбнулась, показала язык многочисленным невидимым поклонникам, а потом скрутила фигу и ткнула ею в воздух, представляя, что перед ней гениальный продюсер и режиссер Демьян Высоковский.

«И смотри, физкультура – это часть твоей работы! Тебе за нее деньги платят!» – передразнила она его, а потом не выдержала и резко лягнула ногой, имитируя нападение на Высоковского спереди и снизу – в самое уязвимое место. – Деньги, деньги, а о здоровье моем кто позаботится? Я ведь, между прочим, не железная, и если олигархи (ну, может, один олигарх, которые все еще тормозит и не может понять, что же делать дальше) будут терроризировать меня воздержанием – то вскоре я сгорю изнутри, как бездымный порох – с яркой вспышкой и, действительно, совершенно без дыма!

Вера не шутила – в последнее время эротические сцены с участием молодых ретивых парней снились ей чуть ли не каждую ночь – что уже само по себе было показательным и наводило на соответствующие размышления.

– Интересно, сколько я еще смогу продержаться на такой скудной диете? – Вера имела в виду именно это самое и ничто другое, поскольку с другим, как раз, все было в полном порядке. И даже изнурительные ежедневные съемки, а заодно и занятия в физкультурном зале до седьмого пота можно было бы спокойно переносить, будь у нее возможность более близкого общения с любимым человеком. И плотского в том числе – а что здесь такого особенного, если душа просит?

Сейчас же Вера была немного похожа на птичку в золотой клетке, которую охранял эдакий громадный волкодав страшенного вида, лежащий на сене – ни себе, ни людям! Но ведь и птичкам тоже иногда хочется пощебетать на воле – и сейчас Вера уже начинала это чувствовать!

Глава вторая. Рогоносец

Целых полтора месяца понадобилось Аполлинарию, чтобы хоть как-то почувствовать себя вновь воскрешенным. Врачи «Склифа» не жалели сил и средств (само собой, деньги были именно Аполлинария и его родителей – но так, негласно, в виде безвозмездной дружеской помощи), чтобы поставить его на ноги и подремонтировать до приемлемого состояния.

Мама Аполлинария забросила все дела и посвятила себя исключительно сыну, днями и ночами просиживая возле него, утешая и кудахча, подобно большой толстой курице-несушке – сердобольной и несущей яйца одно за другим.

Она форменно не жалела себя и для начала обеспечила достойное и калорийное пятиразовое питание не только сыну, но и всем лежащим вместе с ним в палате. В больнице Аполлинарий находился ровно десять дней – столько времени врачи собирали его конечности и кололи антибиотики, чтобы предотвратить внутренние воспаления, от которых Аполлинарий мог уже не оправиться.

Неизвестно, что больше помогло – искусство эскулапов или же материнская забота, да только через десять дней опасность миновала, и Аполлинарий был торжественно перемещен под очий кров – поближе к еде и теплым прогревающим ваннам.

Дилеммы, куда его везти, не существовало – только к родителям! И точка! Ведь в его личной квартире все еще жила эта стерва, эта выскочка, эта падшая девка, которая так опозорила все семейство Замбиния и довела их любимого сыночка почти что до инвалидности! А у родителей – тишина, покой, и мама с пирожками, и кофе в постель. Словом – красота, и вот бы всем так! И хоть Аполлинарий и горел лютой страстью прямо сейчас броситься в праведный бой с женой-изменницей, но уговоры сделали свое дело (а также здравый расчет: «Ну, куда ему сражаться, будучи таким калекой – ведь и передвигаться толком не может, а лишь истошно орать!»), и родительский дом принял его заботой и лаской.

В итоге через месяц пребывания под маминой опекой Аполлинария было не узнать – к моменту окончательного снятия гипса он поправился на целых двенадцать килограммов, раздался в животе, словно большой наполненный воздухом розовый надувной слон, и приобрел лицо круглое, довольное и даже несколько одухотворенно-поэтическое.

Что ни говори, а отсутствие нервотрепки, излишних амурных переживаний и барахтания с любовницами в постели может изменить человека – и еще как!

Кроме изменений во внешности, Аполлинарий теперь был готов лицом к лицу встретиться со своей обидчицей – неверной женой, да только вот незадача – к тому времени Вера уже окончательно съехала на съемную квартиру от Высоковского и видеть Аполлинария не то, что не хотела, но даже и не допускала мысли о какой-либо (пусть даже случайной) встречи с ним.

А это могло означать только одно (и в данном контексте полностью соответствовало действительности): «Аполлинарий – хоть он еще формально и Верин муж – не нужен ей совсем, она его презирает и считает конченным подлецом, и вообще – даже его имя ей ненавистно!»

Такое положение вещей было для Аполлинария (вернее, для его мужского достоинства) почти невыносимым, и первое, что он сделал – это позаботился, чтобы и Вериного духа не осталось в его квартире (которая, конечно, была их общая – но сейчас Аполлинарий и думать не хотел, что ему придется квартиру делить или же продавать)! Да.

Но не хотел думать – это зря. Не успел он вернуться домой (прошло всего лишь несколько дней, как он в поисках Вериного имущества – которое, конечно, она все забрала с собой – облазил всю квартиру, но так ничего и не нашел), как к нему нагрянули сразу три юриста именно по вопросу раздела квартиры (а заодно – и развода).

Сначала они пожаловали непосредственно к Аполлинарию на квартиру, и он чуть не полез на них в драку (а удержало его лишь то, что силы были явно неравны – один против троих). Но в любом случае, разговора не получилось, зато на следующий день юристы наведались к нему уже в офис. И уже в сопровождении судебных представителей, которые и вручили Аполлинарию повестку явиться в суд – на слушание дела о разводе между ним и гражданкой Верой Штольц с последующим разделом имущества.

Ситуация прояснилась – она была настолько отвратительной, что Аполлинарий вечером после получения повестки даже немного всплакнул в одиночестве – жалость к себе была невыносимой, и слезы текли по его пухлому лицу, подобно живительным струям дождя в долине Нила.

Он бродил по квартире в одиночестве, и жизнь казалась ему наполненной исключительно мерзостью бытия, проблемами и жуткими пятнами крови на обоях, которые остались после его давешнего буйства. Кроме того, холодильник, поверженный молодецкими ударами Аполлинария, не работал (хотя тот и бил исключительно по дверце – но факт остается фактом, компрессор перегорел), стол был раскрошен в щепу – с отломанными ножками и покореженной столешницей, а ноутбук пришлось выбросить на помойку.

Кроме того, с уходом (побегом) жены проявился целый сонм постоянных мелких неприятностей, ужасно раздражающих и мешающих жить. Так одной из них была, например, необходимость постоянно готовить себе обеды – и завтраки, и ужины, и что-нибудь на перекус.

И если первые несколько дней Аполлинарий хоть как-то держался на маминых запасах (Романна Витольдовна снабдила его громадной сумкой с уже готовыми блюдами в канистрочках, термосах и пластиковых контейнерах – которые нужно было только разогреть), то после того, как еда закончилась, наступило уже вообще настоящее беспросветное существование – полуголодное, забытое и убогое.

Впрочем, родители на первых порах оказывали морально сломленному Аполлинарию щедрую помощь – причем, в прямом смысле слова.

Для него беда не пришла одна, и кроме сбежавшей жены, физических увечий и заброшенности, его бизнес начинал по-настоящему загибаться, и живительный источник денежных поступлений от торговли чудодейственными китайскими препаратами, настойками и втираниями вот-вот грозил окончательно иссякнуть. Поэтому Аполлинария нужно было спасать.

Перво-наперво родители купили сыну новый холодильник (краше прежнего!) и стол со стульями. Между прочим – смех смехом, а восемьдесят тысяч рублей – как с куста! И если Вам скажут что, мол, сейчас мебель и бытовая техника почти ничего не стоит – не верьте ни единому слову! Точно врут!

Кроме того, Романа Витольдовна, видя, как сын страдает от невозможности правильно питаться, добровольно возложила на себя обязанность его кормить – и теперь целыми днями парила, жарила и варила еще и на сына. А он заезжал к ней каждый день после работы, собирал съестное в сумочку, увозил домой, где и складывал в холодильник, а потом разогревал.

Что ни говори, мама – главный человек в жизни любого мужчины (ну, кроме жены, само собой)! Ну, а если жена-проказница состроила мужу рожки – то мама точно вне конкуренции! И в данном конкретном случае с Аполлинарием Романна Витольдовна буквально возродила его из тьмы – из той эмоциональной пропасти, куда он нечаянно угодил, и откуда теперь пытался по новому строить свою жизнь.

В итоге с помощью мамы и ее усердия быт Аполлинария был кое-как налажен, но, конечно, этого было совершенно недостаточно. Ведь еще оставалась стирка, глажка и уборка – не говоря про все остальное, например, массаж спины на ночь, без которого жить положительно невозможно.

Впрочем, сейчас дела с массажем были совсем никак – и об этом не стоило даже и говорить.

А вот что касается всего остального – здесь требовалась обученная прислуга, за которую, само собой, придется платить, а у Аполлинария денег не было вообще. А только одни кредиты, нереализованный товар на складе и задолженность перед сотрудниками, которые уже стали грозить написать на него донос в прокуратуру – а только этого ему сейчас и не доставало!

Вообще, первое посещение офиса после перенесенной болезни произвело на Аполлинария настолько тягостное впечатление, что он, запершись в одиночестве у себя в кабинете, долго и угрюмо смотрел на предоставленные ему финансовые отчеты и матерился про себя во весь голос – ему было плохо. И особенно – от стойкого ощущения неминуемого краха. И если бы эти ругательства можно было обрисовать одной фразой, то выглядело бы это примерное таким образом:

«Все плохо, все плохо, все плохо! Мама! АААААААААААААААААА!»

А если более подробно – то после памятного ужина в Тайбэе, на котором Аполлинарий сдуру бросился в драку на своего главного швейцарского поставщика («Подумаешь – ну, приглянулась ему моя девушка! Ничего – пережил бы, не сломался!»), бизнес просто встал.

Аполлинарий и его фирма была моментально отлучена от глубокого денежного корыта, ранее доверху наполняемого кредитными линиями, скидками, эксклюзивными ценами и патентом единственного официального дилера на просторах всего СНГ. Мало того, швейцарец тут же нашел нескольких коммерсантов, которые изъявили желание занять место Аполлинария и уже от своего имени задвигать чудодейственные порошки и эликсиры широким массам, страждущим здоровья, женской красоты и мужской силы.

Теперь все, что было у Аполлинария в активе – так это старые клиенты, отлаженные связи в регионах и менеджеры специализированных магазинов, которые еще не до конца просекли, насколько положение Аполлинария катастрофично, и все еще пытались закупать у него товар.

Но он уже мало что мог им предложить – складские запасы были однообразны, остался только один неликвид, а перспектив нормализации отношений со швейцарцем не было никаких! Впрочем, нет – одна была! Только весьма призрачная и весьма условная, и строилась она исключительно на шатких предположениях и слухах, которые время от времени доходили до Аполлинария.

Как мы хорошо помним, бывшая подруга Аполлинария Полина сбежала с этим самым швейцарцем и теперь проживала в его шикарном доме в районе Женевского озера. Чем вызвала среди своих московских подружек (Жанны, Анжелы и Эллы) настоящий приступ зависти. Подружки обоснованно сделали вывод, что вот: «В итоге все-таки эта лошадь всех обставила!»

А, принимая во внимание, насколько сильно заклятые соперницы по поиску богатых суженых любят друг друга, не было ничего удивительного, что каждая Полинина (пусть даже весьма условная или и вовсе надуманная) неудача выставлялась ими, как всенародный праздник под лозунгом: «Ну, что? А вот тебе и проблемы! А вот тебе и еще! А вот тебе и на закуску!»

Впрочем, это мы такие культурные и пытаемся описать их чувства приятным глазу и слуху литературным языком, они же выражались гораздо более прямо и более несдержанно, причем, зачастую нецензурно (да что там зачастую – вообще всегда!).

У Аполлинария до сих пор сохранилась с двумя из них (Анжелой и Эллой) связь. Сейчас только по телефону – поскольку он резко выбыл из разряда перспективных парниш и если в ближайшее время не восстановит свои позиции, то они и трубку брать перестанут. Впрочем, пока что они все еще надеялись рано или поздно занять место Полины при Аполлинарии и не торопились окончательно сжигать все мосты.

Итак, через девушек Аполлинарий узнавал все последние новости, а они – непосредственно от самой Полины через Жанну.

После внезапного отъезда Полины с богатеньким швейцарцем Жанна сразу же объявила себя ее лучшей подругой, а заодно и растрепала Полине, что Анжела и Элла страшно на нее злы. Зато сама она – абсолютно на стороне Полины и ни на что не претендует, а просто Полина интересна ей, как личность.

Но мы-то прекрасно понимаем, какие чувства двигали Жанной, что, конечно, совсем не отменяет того факта, что, действительно, вскоре Полина стала перезваниваться только с ней. А та научилась так точно угадывать Полинино настроение и так умело и ненавязчиво выспрашивать все подробности, что могла уже доподлинно сказать, что творится в Швейцарии, и какие перспективы у ее «подруги» удержаться рядом с богатеньким жирным швейцарским престарелым теленочком.

Так вот, согласно последним сплетням от Жанны, дела у Полины на сегодняшний день шли не очень. Вожделенный швейцарский рай оказался чересчур требовательным к претендентке на замужество и одновременно чересчур скаредным и жадным.

А Полина уже испробовала на швейцарце все свое искусство (которое не очень-то и помогло), и теперь с затаенным ужасом ждала, когда ее попросят обратно в Москву. И впрямь, с точки зрения швейцарца он уже за все с ней расплатился, а уж количество подарков, сделанное им своей новой русской девушке, давно перешло все мыслимые границы.

Когда Жанна в последний раз говорила с Полиной по телефону, в голосе той явственно сквозила тоска и отчаяние. И было отчего! «Подарки – это, конечно, замечательно (при условии, что их не отнимут на таможне по запросу швейцарца – ведь от него всего можно ожидать!), но жить-то на что-то надо. И если бы она не выкинула такой фортель с Аполлинарием, то сейчас имела бы вполне ощутимый и постоянный доход от этого страстного мачо, готового ради нее даже биться с целой ротой китайцев! А может, и вообще – вышла бы за него замуж, отогнав его дуру-жену».

Когда об этих словах по секрету донесли Аполлинарию (с момента разговора между Жанной и Полиной прошло всего три дня, и Полина все еще оставалась при швейцарце), у него внезапно зародилась шальная надежда.

Надежда была немного абсурдна и попахивала авантюрой, но чем черт не шутит? Идея была проста: коли уж есть возможность снова наладить связь с Полиной (а оба они сейчас находятся не в том положении, чтобы отказываться от объединения усилий), то нужно использовать ее пока что близкие отношения со швейцарцем для восстановления позиций фирмы Аполлинария на рынке. Только каким образом это сделать, и насколько это вообще возможно?

Конечно, в дом к швейцарцу не пробраться, выследить его на дороге, чтобы потом на коленях умолять смилостивиться над незадачливым торговцем из Москвы, – бред, но вот для начала уговорить Полину встретиться с Аполлинарием в Швейцарии можно! И подробно выспросить о привычках Жоржа Сименона, распорядке дня, любимом хобби, где его можно застать, а главное – какие перспективные коммерческие проекты он сейчас прорабатывет.

Ну, и что из того, что о таких вещах обычно не распространяются? Полина совершенно спокойно может разболтать швейцарца, прикинувшись невинной овечкой в постели. Для этого ей стоит просто проявить фантазию, немного напора и живости – а, беря во внимание, что швейцарец, конечно, не принимает ее всерьез, есть определенная доля уверенности, что Полине удастся что-нибудь разузнать. А информация – это такой же товар, как и все остальное, если не ценнее!

План был, конечно, отчаянным, абстрактным, совершенно не давал никаких гарантий – но в нем присутствовало и здравое зерно. Даже несколько зерен:

Первое. Объединившись, Аполлианрий и Полина становятся в два раза сильнее.

Второе. Есть идея поставить Полину (ее вновь зарегистрированную контору) в качестве эксклюзивного дилера в России вместо Аполлинария (с участием его самого – только не директором и хозяином фирмы в одном лице, а просто совладельцем). Кстати – здесь больше здравого смысла, чем кажется.

Во-первых, все довольны. Все проблемы решаются миром и без всяких судов (кстати, кто знает, как там в Швейцарии с судами? Они защищают права женщин или нет?). Полина уезжает в Россию и делает деньги швейцарцу и себе. Швейцарец же избавлен от всяких проблем и возможных скандалов – что, конечно, для серьезного бизнесмена очень важно. И Аполлинарий вновь оказывается на коне! Короче, всем хорошо!

Третье. Если не получится с назначением Полины, то можно будет каким-то образом использовать полученную ею инсайдерскую информацию. Если уж все равно убегать в Москву – так хоть не с пустыми руками. А вдруг эта информация связана с Россией? А вдруг швейцарец задумал новые проекты и подыскивает себе партнеров? Ведь еще есть и папа Аполлинариия, который тоже владеет собственной фирмой, есть еще связи среди чиновников – и даже среди тех, кто стоит довольно высоко!

И можно попробовать их использовать, либо попытаться выгодно продать полученную информацию. Если же швейцарец не собирается более иметь дело с Россией, то тогда есть смысл просто слить полученные данные его конкурентом – и Аполлинарий даже знает одного такого! Нет, даже двоих – китайцев, которым уже порядком поднадоело зависеть от этого европейца и которые хотят самостоятельно вести бизнес, но пока что крепко связаны с ним какими-то левыми бумажками и договорами. Им компромат на швейцарца и возможность надавить на него могут весьма пригодиться, и они, вероятно, согласятся очень хорошо заплатить за нужную информацию.

Хотя, конечно, вот этот пункт – это уж совсем из разряда фантастики, но ведь надежда умирает последней!

И последнее. В крайнем случае – если уж вообще ничего не выйдет с Полиной, Аполлинарий просто съездит за родительский счет в Швейцарию – ему все равно нужно восстанавливать поврежденные мышцы и кости, а там есть замечательная клиника, в которой ему будет дана профессиональная консультация.

Плюс, горы, воздух, пешие прогулки, тишина, приветливость и доброжелательность местных жителей, в общем, как раз то, чего именно сейчас ему более всего недостает. Не считая денег, конечно!

И вот еще что – за время отсутствия Аполлинария в Москве его не будут тревожить юристы жены, а на руках у него будет железная справка, что он отбыл на лечение, подкрепленная датами отлета и прилета и штампами в паспорте. Так что – в суд (который должен был состояться вот-вот) можно не приходить! Кстати, насчет клиники – можно выпросить на нее денег у родителей, а самому потратить их на развлечения. Но это так – если будет, с кем развлекаться.

Но и это не все – существовало еще одно обстоятельство, которое Аполлинарию очень хотелось бы обсудить с Полиной лично.

Нужно понимать, в каком состоянии он находился – еще несколько месяцев назад он был на коне, вокруг него роились девушки, обоснованно считавшие его обильной дойной коровой, которая дает не только молочко, но и маслице в виде щедрых пожертвований, а теперь – кто он теперь? Ни денег, ни бизнеса, ни перспектив – и, кроме того, квартира! И ее грозятся поделить, и хорошо – если не отнять!

А жилье это даже не бизнес, который по своей природе подвержен внешним воздействиям и конъюнктурным флуктуациям, жилье – это основа бытия, без которой вообще о каком-либо достойном существовании и речи быть не может!

А тут – такой удар! И плюс ко всему (а это уже вообще невыносимо) – ведь кто решил отнять у него квартиру? Жена, которую он еще три месяца назад даже в бинокль не видел, а она внезапно набрала такую силу, что сейчас насылает на своего (законного!) мужа отмороженных юристов, и те буквально рвут Аполлинария в клочья! С этим нужно срочно что-то делать! И у него есть план! Еще один – только этот должен сработать на все сто!

Когда Аполлинарий только познакомился с Полиной и они по пьяной лавочке болтали по душам в одном из ночных клубов, Полина уверяла его, что нет на свете девушки, которая в душе не мечтала бы быть совращенной. Единственное, что девушек сдерживает – это отсутствие в поле зрения достойных кандидатур. А если таковые появляются, то девушки сами с разбега прыгают к ним в постель.

В словах Полины, конечно, было здравое зерно. А, принимая во внимание, что она и сама собаку съела на поиске денежных и влиятельных женихов, Аполлинарию можно было рассчитывать на ее связи.

Так вот, он хотел, чтобы она вывела его на какого-нибудь настырного и, желательно, обеспеченного ловеласа, которому он предложит свою жену и расскажет, где и как ее можно найти и на каких слабостях подловить. Уж, кто-кто, а Аполлинарий-то точно знает все слабости подлой супруги – поэтому при должном старании ловеласа успех обеспечен!

А Аполлинарий сейчас вынужден защищаться. Но как уберечься от того, кто гораздо сильнее, да к тому же еще и имеет железные, юридически обоснованные причины давить? Только лишив наступающего силы – т. е. низвергнув жену обратно на землю с той высоты, на которую она стремительно взлетела.

Аполлинарий ведь прекрасно понимает, что она не просто так поднялась, да еще и за столь короткий период! Значит, не зря, ох не зря съездила к своему питерскому крутому, и теперь этот крутой и накручивает ей узнаваемость, чтобы потом официально жениться – уже как на равной! А если ей подсунуть левого ухажера, который в нужный момент сможет ее уболтать на секс? Как на такое отреагирует ее олигарх?

Наверняка, по головке не погладит – и уж тогда она повертится! И особенно после того, когда нужные фотки выложат в интернет!

– Все – решено! – Аполлинарий так долго думал, как бы ему побольнее насолить Вере, что когда решение созрело, у него даже свело челюсть от нетерпения – так ему хотелось претворить свой план в жизнь. – Кроме того, я ведь могу одним махом убить двух зайцев! – неожиданно еще один нюанс открылся ему во всей красе. – В моих финансовых проблемах виновата кто? Полина! А еще – жена! А я ведь могу их стравить друг с другом – после выполнения первой части задуманного. Нет ничего проще – рассказать Верке, чья это идея, свалив всю вину на Полину. Красота!

Тут Аполлинарий немного сник. Впервые в жизни он смог взглянуть на Веру со стороны и увидел, насколько она красива. И теперь неплохо бы было ответить на простой вопрос: «А что мешало ему раньше разглядеть в ней не только бесплатную посудомойку, кухонный комбайн и пылесос, но и красавицу, которая уж в любом случае никак не хуже его многочисленных любовниц, девушек со стороны и на один день?»

И ему остается только посочувствовать и напомнить, что так всегда: «Что имеем – не храним, потеряем – плачем!», но в его случае любое сочувствие совершенно бессмысленно, поскольку оно предполагает раскаяние – хотя бы в легкой форме.

Здесь же его и в помине не было – а только уязвленное эго, желание отомстить и побольнее ударить. И еще – чтобы и деньги были, и квартира, и вообще – чтобы, как раньше, все хорошо! Но, как раньше, никогда не бывает (и это приходится констатировать с горечью), зато взамен жизнь часто разворачивает перед нами такие концерты, что мы даже и представить не могли, но которые после навсегда врезаются в нашу память!

Итак – будущая стратегия и тактика окончательно созрела у Аполлинария в голове. Теперь дело за малым: оформить визу, купить билет, выпросить денег у родителей, и можно отправляться в путь! Да вот еще – нужно через Жанну связаться с Полиной, или же просто взять у нее контактный телефон (если получится, конечно).

Но здесь одной только просьбы мало – необходим еще и пряник, на который бы Жанна клюнула и дала Аполлинарию нужный номер. И пряник должен быть очень большим и вкусным – да так, чтобы Жанна по-настоящему прониклась, размякла и позволила навешать себе на уши лапши.

И на голые обещания ее не очень-то и возьмешь – она тертая жизнью дама и привыкла все воспринимать только конкретно – через бриллианты, деньги или же курорты!

– Ага – курорт! Так, Жанна! Жанна-пряник! Пряник! Что можно использовать в качестве завлекалочки для девушки на выданье, которая спит и видит, чтобы окучить богатенького Буратино? Например, курорт! Курорт, на который можно поехать вместе!

Швейцария? Нет, Швейцария пока подождет! Для начала – чего-нибудь попроще, а там поглядим! Да вот тот же Египет! А почему нет? – мысли метались, как шарики для пинг-понга, и никак не могли сложиться в стройную и логическую картину.

С одной стороны, Жанна была тоже ничего, и в свое время Аполлинарий положил на нее глаз – также, как и на Полину. С другой, у него уже очень давно не было подруги, и теперь ее хотелось все больше и больше. С третьей (а с нее и начали) – можно будет либо в открытую, либо в темную узнать у Жанны номер телефона Полины (например, списать из телефонной книги, пока она будет в душе), а ради этого стоит потрудиться.

– Так, курорт! – Аполлинарий произнес это слово в десятый уже раз, словно пробуя его на вкус. Видение желтого песка и синего бескрайнего моря все отчетливее и отчетливее вставало у него перед глазами. – Причина четыре: и мне очень хочется на курорт! Пять – да так, что аж зубы чешутся! Хорошо: пока мы имеем пять в положительном балансе.

Теперь о минусах – первый и самый главный: денег реально нет! Но можно поплакаться маме, и она раскрутит отца! Главное – упирать на то, что сначала нужно хорошенько прогреться на солнышке, чтобы мышцы размякли, а потом их охладить в Швейцарии – чтобы вернули природную упругость.

Родители не обеднеют – раз такое дело! Ладно, с этим разобрались. Теперь – время! Его терять никак не хочется, но разве есть другой выход выйти на Полину? Похоже, что нет, а без нее сейчас совсем никак! Да – игра стоит свеч! – и Аполлинарий, уже окончательно взвесив все «за» и «против», решительно вытянул мобильный телефон и принялся набирать номер Романны Витольдовны.

Ощущение предстоящей поездки вновь возродило его к жизни, и он уже представлял себе, как буквально назавтра будет возлежать в уютном мягком шезлонге где-нибудь на побережье Красного моря и пить коктейли из огромного, раскрашенного павлиньими перьями бокала.

– Алло! Мам, привет! Я вновь вернулся к жизни, мама! – от возбуждения Аполлинарий заговорил совсем не в свойственной ему манере, – а как вы сами поживаете, дела идут?

– Что это с тобой? – Романна Витольдовна подозрительно засопела. Что-то она не припоминала, чтобы ее сын когда-то начинал разговор именно так.

– Да ничего особенного! У меня прекрасно все! И вот – на отдых я планирую сегодня улететь! – его бодрый голос еще более усилил ее подозрения, и она специально переспросила:

– На отдых? И куда это ты собрался? И с кем? И на какие шиши?

– Мама, мамочка! Ну, зачем столько вопросов? Поможешь мне уговорить отца дать денег? Для дела нужно! – Аполлинарий перешел на заговорщический тон, – потом как-нибудь объясню! Но точно, все будет хорошо!

– Так, сын! – Романна Витольдовна вовсе не хотела подыгрывать Аполлинарию. В последнее время они с супругом потратили круглую сумму, чтобы хоть как-то поставить его на ноги, кроме того, бизнес сына рухнул, и сейчас разбрасывать деньги на какие-то его новые авантюры у нее совсем не было никакого желания. – Говори конкретно, что ты задумал, иначе на мою поддержку можешь не рассчитывать!

Пришлось Аполлинарию вкратце объяснить, зачем ему понадобилось срочно ехать на курорт, а потом еще нужно будет лететь в Швейцарию – и все это, само собой, за счет родителей. На всем протяжении рассказа Романна Витольдовна ни разу его не перебила, а только громко и укоризненно дышала в трубку, и Аполлинарий нутром чувствовал, как сгущаются тучи над его головой.

– Хорошо! Твои замыслы мне понятны! Но почему ты думаешь, что тебе все удастся? Не проще ли попытаться наладить с Верой контакт, хоть как-то объясниться по-человечески, ведь вы столько прожили вместе? Наконец, просто перестать бегать за каждой юбкой и убивать себя ударами о холодильник? – в голосе Романы Витольдовны сквозил неприкрытый сарказм.

Вообще – после недавних злоключений своего сына она стала часто ему говорить, что он такой же чокнутый самодур, как и его отец, только моложе, и дури у него больше.

– Мама, мамочка! – теперь Аполлинарий перешел уже совсем на просительный тон, – ты меня пойми! Не престало настоящему мужчине унижаться перед какой-то там девкой, я и так найду способ решить все проблемы! – само собой, Аполлинарий не сказал маме, что он задумал по отношению к Вере («Еще чего не хватало! Это будет его персональная победа – только его и более ничья!»).