Текст книги "Цена тишины"

«Помолись» сказала Изабелла. «Может, поможет». Я помолился и сказал в конце: «Пошли мне Свет в знак того, что ты меня слышал», не надеясь на возможность чуда. Случайно я обернулся, и меня ослепила магниевая вспышка фотокамеры одного из туристов. В испуге, я отпрянул назад и чуть не упал.

«Здорово!» сказала Изабелла. «Так и я стану христианкой». Шатаясь, мы отправились в обратный путь. Все что мы увидели после этого, не имело значения.

В Иерусалим мы вернулись на автобусе.

* * *

Увидев нас входящими в квартиру, Эллочка завизжала и повисла у меня на шее. Я не знал как ее оттуда снять. Тригер сказал: «Иди к себе в комнату. Отдыхай. Мы с Изабеллой побеседуем. Вечером будет праздник».

«Какой праздник?» Переспросил я.

«Н-ну, партия Авада устраивает вечеринку. У нас же выборы, что б ты знал. Авада лидирует». Замял мой вопрос Тригер. «Выспись».

Я возмутился: «Ни в какой вечеринке участвовать не буду. Я переутомлен. Я болен. (Я действительно испекся на солнце, у меня кружилась голова).

Тригер нахмурился и отчеканил: «Присутствие обязательно».

Я уперся, плохо себя контролируя: «Не пойду».

«Только попробуй», процедил Тригер. «Рано начинаешь бунтовать».

«Ой!» пискнула Эллочка. «Пойдем, милый. Отдохни. Я тебе головку помассажирую».

Я ушел в комнату, хлопнув дверью. Эллочка влетела за мной, бледная от ужаса: «Что ты делаешь?», залопотала она. «Это же Тригер! Он от тебя мокрое место оставит».

Я взял с дивана одеяльце и подушку. Улегся в углу на полу, оставив Эллочке диванчик. «Не прикасайся ко мне», озлобился я на нее. «Пошла вон». Эллочка молча убралась из комнаты.

Я уснул, действительно больной. Какая муха меня укусила? Меня шокировало возвращение от близости Христа к убийственно тяжелым вибрациям Тригера. Как будто кто-то ударил меня бревном по голове. И я вырубился.

Я проснулся, когда в комнате было уже темно. Вошла Эллочка и начала что-то лопотать про гостей в гостиной, и что меня ждут.

Я сказал: «Передай, что я болен»

Она прошептала испуганно: «Милый, ты делаешь большую ошибку. Тригер страшный человек. Он тебя уничтожит».

Я повторил: «Убирайся!» И она исчезла.

В гостиной стоял шум попойки. Раздавались возмущенные голоса: «Что он о себе думает? Выскочка. Против Тригера попер. Против всех нас. Ничтожество. Проучи его, Тригер».

На меня напала злость. Слишком велика была разница между мной этим утром и мной сейчас. Я не вынес шока. Мне захотелось с ними расплатиться.

Я собрался в комок и одним могучим броском послал им негативный заряд, подключил второе видение и отослал в гостиную парочку черных пантер. Они набросились на участников попойки и начали их трепать.

Они бросались им на грудь и опрокидывали на пол. Они хватали их за горло и выпускали кровь.

В гостиной завязалась драка между так называемыми членами Авады. Они швырялись бутылками и стульями, не понимая что их к этому побудило. Мои пантеры разбудили в них звериное начало и они готовы были убить друг дружку.

Потом стихло. Что-то говорил Тригер. Я расслышал: «Пора расходиться. Идите домой и будьте осторожны. Контролируйте себя».

Я отозвал пантер. Через какое-то время тишины скрипнула дверь и тихонько вползла Эллочка с кружкой в руке. «Тригер шлет тебе кружку чая, милый. Выпей. Тебе полегчает».

Я удивился, но решил, что я отомщен и Тригер предлагает мировую. И с удовольствием выпил чай, успокоившись.

После чая мне действительно стало легче. Эллочка, не приставая ко мне больше, улеглась спать на диване. Я остался на полу. «Все хорошо», решил я и уснул снова.

* * *

Я проснулся в полной темноте. На диване храпела Эллочка. Я лежал на полу, на спине. Мои открытые глаза поглощали тьму. В этом мраке вдруг образовался кинжал в золотых ножнах. Он упал на меня, как будто кто-то запустил его мне в грудь мощной рукой из тьмы, и он упал с глухим звуком от удара. Это был старинный кинжал, сияющий дракоценными камнями и в золотой ауре вокруг своих ножен. Я ощутил удар от его падения, его вес, что убедило меня, что это не фантазия и не бред, а каким-то образом он на самом деле существовал. Видение это меня потрясло. Но он исчез, растаял и я испытал облегчение.

Я сказал себе: «Наверно мне что-то подсунули в чай. Это штучки Тригера». Никогда раньше у меня не было галлюцинаций.

Я закрыл глаза, хотя было мало надежды, что я снова усну. И не ошибся.

Перед моими закрытыми глазами возникла красная световая точка и помчалась на меня с расстояния в пару метров. Я замер от нового испуга и удивления. Она ударила меня в лоб и голос сказал: «Алая капля. От этого умирают мгновенно». Это был Тригер. Он послал ее как я послал ему пантер. Меня пытались убить.

Сердце мое вдруг сжалось. Мне стало невыносимо душно. Я подумал, что наверное закрыто окно. Надо открыть. Я с трудом поднялся на ноги. И шагнул к окошку. На пути у меня находился журнальный столик возле дивана. Эллочка продолжала храпеть. Я ударился коленом о столик и рухнул на него. И потерял сознание.

Я пришел в себя от дикого крика Эллочки: «Помогите! Он умер! Да проснитесь же. Умирает он». Причитала она над моим безжизненным телом на полу у сдвинутого моим падением столика.

Сердце мое сжималось и разжималось со страшной болью. Я застонал. Эллочка заорала: «Скорее, скорее, он задыхается!» И бросилась в комнату напротив нашей, где спали на матрасах на полу пьяные Левочка и Дверной.

Они ворвались в нашу комнату, зажгли свет и перетащили меня на мое одеяло на полу. Эллочка выла белугой. Лева сбегал в ванную комнату и вернулся с мокрым полотенцем, завернутым тугим жгутом. «Сейчас я ему сделаю массаж», заорал он. «Дверной, тащи коньяк».

Он нажимал полотенцем мне на грудь, толкая сердце и отрываясь. Снова толкая и снова отрываясь. Дверной влил мне в рот теплый коньяк в рюмке. Я открыл глаза. Боль, как будто меня пронзили кинжалом, и удушье. Я хватал воздух ртом.

Левчик скомандовал: «Теперь в душ. Дверной, включи холодный. Я его потащу в ванную». Вояка-Лев-чик, на фронте обучившийся первой помощи, взвалил мое мертвое тело на плечо и встал вместе со мной под ледяной душ. Мне стало хуже. Я простонал: «Левчик, я падаю. Я теряю сознание». Но Левчик не давал мне сползти вниз на цементный пол. Он прижал меня к себе и держал нас обоих под душем.

Дверной вызывал скорую по телефону в гостиной. Я кричал от боли в груди.

Лева притащил меня обратно в комнату в полу-бессознании и положил на мое одеяло: «Что будем делать?» спросил он Дверного. Внизу завыла сирена скорой помощи. Я не приходил в себя. Вошли санитары. Один из них спросил меня: «Вы можете вдохнуть на желудок?»

Я вспомнил свои занятия йогой. И сделал усилие, проводя вдох к желудку. С трудом, но удалось. Выдох пусть идет сам по себе. И снова задача провести воздух к желудку, не смотря на боль от этого усилия. Через какое-то время мне стало легче. Санитары, как ни в чем ни бывало, трепались с Дверным и Левой в гостиной. И я загибался в одиночку. Я подумал с жалостью к себе: «А если я помру, им на это наплевать».

В машине скорой помощи я лежал лицом к электрическим панелям дневного света, прямо над головой. Я очнулся, посмотрел в упор на свет и попросил его, меня ослепившего, о помощи. И услышал в себе голос Дверного: «Это не поможет». И он ударил меня болевым лучом в сердце. Левчик повторил удар за ним следом. Мое тело содрогнулось два раза и я снова ушел глубоко в беспамятство.

В следующий раз когда я пришел в себя, меня везли на каталке к входу в отделение скорой помощи. Внезапно на меня напал дикий страх. Я понял, что умираю. В мизерной панике я призвал Тригера. Я вышел из-под собственного контроля. Я слышал, как зову его на помощь. Я сказал ему беззвучно: «Я буду служить тебе. Спаси меня от этой боли».

К моему удивлению и неверию, что это на самом деле происходит, я услышал его ответ: «Сейчас станет легче».

Боль отпустила. Я отупело воспринимал свободу от нее. Закрыв глаза, я отключился в сон. Иногда я приходил в себя, чувствовал, как врач прикладывает стетоскоп к моей груди. Смутно слышал их разговор с Дверным на Идише. Снова уходил в сон.

Окончательно я проснулся утром. Надо мной стоял Тригер с моей одеждой в руках. Он сказал весело: «Одевайся, герой. Едем домой. Хватит симулировать. Доктор сказал, что ты проживешь сто лет».

Что было на самом деле – я никогда не узнаю. Как им удалось меня заполучить. Я оделся, чувствуя себя странно: «Это и есть воскресение из мертвых?» Я ни о чем никого не спрашивал. Я понял, что теперь я – раб Тригера. И пощады не жди.

Мы вышли на улицу, где Дверной с Левой ожидали у открытой дверцы такси.

Тригер облапил меня, прижав к груди крепким зажимом: «Молодец, парень. Теперь держись». И я снова начал терять сознание и сползать из его объятий вниз к земле. От него шла энергия смерти.

Я сказал умоляюще: «Я падаю, Тригер, отпусти меня». Чем-то он меня обволакивал, какой-то безжалостной силой. Мол, «помни».

Он засмеялся: «Ладно. Живи. Дураком не будь». И помог мне забраться в такси. Я почувствовал, отупело, что теперь мне все как-то все равно.

* * *

На Ганурите нас ждала обычная картина. Стол с бутылками и притихшая компания. Тригер сказал: «А ну, веселее. Наш человек воскрес. Песню давайте, и налейте герою полную».

Всегда готовый хор затянул с энтузиазмом: «И за борт ее бросает в набежавшую волну». Из комнаты в гостиную ворвалась Эллочка, чмокая меня в щеку, сообщила: «Я счастлива, милый, что ты живой. Ты представляешь, если бы я не проснулась, когда ты упал на столик у дивана, Бог мой! Неужели ты не понимаешь? Ведь я же спасла тебя, милый».

Во мне не было ни капли благодарности. Все та же отупелость. Обычное раздражение от ее сюсюкания.

«Закусывай», посоветовал Тригер. «Завтра в поход. Посмотрим, насколько ты живой. Силы твои измерим. По горам, по долам. Наша маленькая израиловка тебе понравится. Ты заслужил передых. Награда – увеселительная прогулка. Расслабляйся».

Мне начало казаться, что не было вчерашней ночи. Что все мне приснилось, и клятва покорности – моя отчаявшаяся фантазия. «Может, и не было?» Подумал я и с размаху влил в себя полстакана водки.

Тригер остался доволен, и даже сделал мне бутерброд с щукой в томате.

На следующее утро я проснулся от боли в ноге. Болела берцовая кость. Я ничего не помнил о вчерашнем загуле. Эллочка сопела на моем плече. Я сказал: «Отчего у меня так болит нога?» Она сказала, открыв припухшие от водки глаза: «Ты что? Ничего не помнишь? Ты же набросился на Тригера. И начал душить. Левочка врезал тебе по голени. Мог бы и переломить ногу. Левчик – спец ломать кости. Пожалел».

Во мне не было ни следа памяти о происшедшем. «От прогулки тебя освободили», – сказала она, поглаживая меня по больной ноге. «Будешь здесь отдыхать. Обойдешься без Изабеллы. Она тебя видеть не хочет после того, что ты натворил».

Это было грустно слышать, но я уже не чувствовал себя достойным даже самой малой человеческой радости. «Нет, так нет» пробормотал я безнадежно.

* * *

Дальше потянулись будни. Мне казалось, что ничего не происходит.

Изабелла поселилась на диване в гостиной и весь день читала детективы. Я шатался по комнатам в тоскливом безделии. Иногда она поглядывала на меня и приговаривала: «Читай детективы, суслик. Отлично проведешь время. Пошарь по полкам. Испытанное средство при безделии». Я ей не поверил. «Что может убить мою тоску по сынуле?»

Тригер появился с накладкой на носу через три дня. Сунул мне деньги, сказал: «Отошли для сынули, кто там за ним следит. Заработал». Я не понял за что, но обрадовался. Только бы сынуля там ни в чем не нуждался в своем пансионе. Пусть Мисс М купит ему необходимое, чтобы не скучать». «Как там кукла Невели? Ее провидение сбылось, что б ей. Хуже ситуации быть не могло».

«Обстрелял меня со всех сторон, придурок. Так убить можно. Дурак дураком, а целиться можешь. Толк будет».

Я опять не понял о чем он. Что-то страшное надвигалось на мой мозг. Тригер сказал, что я его чуть не убил. Я не помнил и не осознал своей физической удали под пьяную лавочку. Память тела указывала на пространство за лбом. Тонкий жалящий лазер оставил пробоину в центре лба Тригера – вот что мне мерещилось. «Бред» – откуда такое во мне могло объявиться? Спрашивать означало бы, что я осознал и допустил то, что произошло. «Нет. Останусь в неведении. Не так страшно и, может быть, успею сбежать. Что если скрыться где-нибудь на заработанное?»

Тригер спокойно пробасил вслух: «Никуда не денешься. Ты как маяк на море. Спрячь деньги, дурень. Ребята пропить готовы и свое и чужое». Я засунул в карман, не считая. Пусть будет как если бы я нашел. Не так совестно. Он подумает, что я ему сдался. Неужели я стрелял? Динозавр, который спокойно щипал травку, проснулся, одичал и запросил мясо. Мне стало себя страшно. Я схватил с полки первый попавшийся детектив, повалился на свой диванчик и стал бегать незрячими глазами по жирным строчкам чьих-то приключений.

Изабелла хмыкнула из соседней комнаты. «Еще одна для них победа». Я развернулся, затравленно посмотрел на окно. Тянуло вниз, головой об асфальт. Решение всех проблем, И услышал от Изабеллы: «Всего лишь новое начало». Сатаны на них нету. Черти окаянные. Нигде не скроешься. И прав был Гриша Симкин, мой йога-терапевт, научивший меня дыхалке: «Ад, это здесь, на земле. Исправительная тюрьма».

Что же я такого натворил? Что-то шевелилось в больной башке, какой-то кошмар в коконе забытья. Мой внутренний набат, не готовый ударить и открыть мне подсознание: «На, кушай. А то ходишь вокруг да около». «Угу», пробурчал во мне Тригер. Как я его ненавидел. А Изабелла? Куда смотрит? Ведь хотела спастись. «Помолчал бы» проворчала Изабелла. «Себя и других топишь». И добавила таинственно: «Мы уйдем с последним эшелоном». Обнадежила, то же мне. Тень на плетень. Нет, надо выпить. Тригер молча принес рюмку: «Расслабься», сказал вслух. «Мальчиш-Кибальчиш».

* * *

Была полночь. В квартире никого не осталось. Сконцентрировалась тишина до звона в ушах. Перед уходом, Тригер заглянул ко мне в комнату. Сказал, хитренько улыбаясь: «У нас назревает дело большой важности. Тебя можно оставить одного? Не натворишь глупостей?»

Я махнул рукой, решив что получу передышку от их вечного присутствия во мне и вокруг меня. Сказал: «Уходите».

Я купался в тишине и блаженствовал, лежа на диванчике. Отсутствие Эллочки меня удивило, но потом развеселило – хоть бы она вообще исчезла. Изабелла ушла, ничего мне не сказав, с каким-то странным напряжением на лице. Как будто прощалась навсегда. Я не понял, но ни о чем не расспрашивал. Вдруг, она вернулась, положила мне руку на плечо и сказала тихо: «Тебе предстоит умереть и опять воскреснуть. Будь мужествен как твой Иисус». И убежала.

Ни в чем не разобравшись, я разделся, лег на диванчик и закрыл глаза. Я лежал в темноте.

Вдруг атмосфера вокруг меня засеребрилась. Голос Тригера сказал с насмешкой: «Умирает раб Божий Алексей». Дверной, Асе, Левчик, исчезнувшие сегодня, повторили за ним: «Умирай, Алексей».

Мне стало не хватать воздуха. Тело покрылось легким потом. Какая-то сила прижала меня спиной к матрасу. Я не мог шевельнуться. И тут я понял: я умираю. Мысленно я сделал усилие встать и не смог, загипнотизированный. «Ты умер», сказал Тригер. И я действительно умер. Слился в неподвижности со своим матрасиком. Растворился в нем. Воля исчезла. Как маэстро, волшебной палочкой, Тригер (Я знал почему-то что это он), коснулся рукой моего темени. Легкая судорога пробежала по моему телу, вернее, его безжизненному двойнику. «Убит бог», сказал Тригер. Нет больше для тебя Бога, Алексей». Мертвенный свет навис надо мной во всю длину и исчез. И пришла тьма. «Ты труп, Алексей», сказал Тригер. «Ты принадлежишь мне. Я твой законный хозяин. Без меня тебе ни шагу. Робот в человеческой оболочке. Когда ты износишься, тебя выбросят на свалку. Злые дела тебе предстоит совершить. Ибо я, твой хозяин, так хочу».

Он провел ладонью сверху вниз по всем моим чакрам. Я содрогнулся. Как гальванизированный труп. И, голый, как был, вспотел смертельным потом. «Яд твой из тебя вышел», сказал Тригер, «Яд твоей веры. Бога твоего для тебя больше нет. Я – твой Бог. Я скажу – и ты пойдешь. Хлопну в ладоши – и ты убьешь. Скажу кого – и его не будет. Ты – робот, убийца. Твои беспорядочные выстрелы должны теперь идти по команде. Энергия твоих лучей смертельна. На тебе цена в миллион долларов. Когда ты мне наскучишь – я тебя продам. И ты получишь нового хозяина.

Спи, робот Алексей. Завтра ты не будешь помнить. Сегодня ты свободен спать. Спокойной тебе ночи. И поздравляю. Сегодня ты переродился».

* * *

Я не мог спать, потрясенный. Но и двигаться не мог. Я был как прикованный к своему ложу. Голова потяжелела как влипла в подушку. Ни мыслей, ни эмоций. Я был мертв. Один как часть безумной вселенной.

Я уснул.

Я проснулся на рассвете. Эллочка в углу у двери освобождалась от куртки. «Здравствуя милый», пролепетала она. «Как ты себя чувствуешь?» Я не ответил. Она была для меня как объявившаяся из другого мира. Я смотрел на нее и не признавал. «Что ты хочешь, милый? Что тебе подать?» забеспокоилась. Я не откликался. «Хочешь водочки? Немножко?» Она ушла и вернулась с рюмкой водки и кусочком хлеба. «Поздравляю тебя, милый. Теперь ты – один из нас». Она разжала мне губы и по капле влила в меня предполагаемый эликсир. Промокнула мне рот полотенцем и поднесла хлеб «занюхать». И тут я отвернулся с отвращением. «Скажи что-нибудь» попросила она обеспокоенно. Я снова уставился в потолок и сказал с отсутствующим видом: «Катапилла».

«Что?» переспросила она удивленно.

Я повторил: «Ка-та-пилла».

Помолчав озадаченно, она спросила: «Милый, ты не бредишь?»

Я сказал громко: «Ка-та-пил-ла!»

«Что это?» удивилась она.

Я ответил: «Ка-та-пил-ла! Ка-та-пил-ла! Ка-та-пил-ла! – скороговоркой.

Эллочка выскочила из комнаты и вернулась со словарем. Пролистала страницы. «Катапиллер» нашла она. «Гусеница». «Зачем тебе, милый? Зачем тебе она?»

Я заорал, схватившись за сердце: «Ка-та-пил-ла! Ка-та-пил-ла!»

Эллочка сказала: «Милый, ты сейчас оденешься получше, и мы пойдем в одно место. Живатрам называется. Там нас ждут. Тебя хотят видеть важные люди.

Я ответил: «Катапилла».

В гостиной зазвонил телефон. Эллочка выскочила из комнаты, схватила трубку и завопила: «Тригер! Он заболел. Бредит какой-то катапиллой. Похоже тронулся умом. Скажи на Гиватраме: приехать не можем».

Она вернулась в комнату. «Все в порядке, милый. Мы никуда не поедем. Отдыхай. Принести тебе еще водочки? Расслабляет». И ушла распорядиться.

Медленно и осторожно я попытался двигаться. Повернулся набок. Глотнул то, что она принесла и влила мне в рот.

«Давай вместе позовем катапиллу, милый. За компанию». И мы стали орать вместе: «Ка-та-пил-ла, ка-та-пил-ла!» Наверно это было слышно до первого этажа.

Я почувствовал огромную усталость и забылся. Мне снилась «Алиса в стране чудес». Огромный гриб с катапиллой на шляпке. И огромным щенком у подножия. Испуганная щенком, Алиса, и заявление мудрой

Катапиллы: «если ты это не тронешь, это не тронет тебя».

Я проснулся вечером. В гостиной шумела обычная компания. «Да придуривает он», донеслось до меня. «Работать не хочет. Симулянт».

Зашла Эллочка. «Милый, ты не хочешь к нам присоединиться? Ребята за тебя волнуются».

«Катапилла», сказал я устало. Ее сдуло.

Я снова отключился.

Несколько дней на меня не обращали внимания. Я выходил из комнаты, чтобы поесть тем, что было на столе в гостиной. К водке я не прикасался.

Где-то через три дня вошла в нашу комнату Изабелла. Сказала: «Одень курточку. Мы идем на прогулку». Я удивился, но обрадовался возможности подышать свежим воздухом. Почему-то у выхода меня окружили Дверной, Асе и Левочка и впятером мы спустились с нашего этажа и отправились к парк. Темнело. Ближе всех ко мне шла Изабелла. В голове я услышал ее голос: «Кто ты есть?» Мой мозг ответил вне моей воли: «Катапилла». Фоном прозвучал предполагаемый ответ: «Свобода, равенство и братство». Мой мозг не отозвался. Следующим прозвучало: «Что тебе хочется больше всего на свете?» Мой вынужденный ответ был: «Увидеть сынулю». Подставной ответ был: «Убить человека». Я молчал. Потом сказал удивленное «нет».

Вопрос: «Где твоя родина?»

Я: «Небеса». Осталось без реакции.

Вопрос: «Кого бы ты хотел убить?»

Я: «Катапиллу».

Подсказанный ответ: «Врага народа». Осталось без моей реакции как что-то непонятое.

Вопрос: «Кто твой хозяин?»

Я: «Бог».

Подсказанный ответ: «Гиватрам».

Вопрос: «Сколько ты стоишь?»

Я: «Бесценен».

Предполагаемый ответ: «Миллион».

Вопрос: «Кем бы ты хотел быть?»

Я: «Свободным человеком».

Предполагаемый ответ «Рабом».

С моей стороны удивленное: «Нет».

Мы шли по парку уже в темноте. Я попросился в кусты. Изабелла кивнула, сказала: «Без глупостей», и, как мне показалось, вынула из кармана куртки пистолет. Они боялись, что я удеру куда глаза глядят.

Я вышел из кустов и мы пошли дальше по аллеям. Молчание затянулось. Я – в окружении. Изабелла спрятала свою игрушку. Голосов в голове больше не было. Потом прозвучал тихий вердикт: «Никуда не прошел. Ни на что употреблен быть не может».

Только теперь я понял какая опасность миновала.

* * *

Больше всего меня удивила Изабелла. Значит, по чьему-то приказу она могла меня пристрелить. Кто же ее хозяин? И что такое Живатрам? Я услышал в себе: «Узнаешь, когда поздно будет».

В тот вечер Тригер напился. Я услышал в себе голос Дверного: «Тригер хочет, чтобы вы ушли. Иначе он вас убьет». Бегите в юсхостель в центре Ершалаима. В старый город. Я им позвоню. Вас примут».

Я поднялся из-за стола и медленно пошел к входной двери. С другой стороны стола поднялся пьяный Тригер и пошел мне наперерез: «Ты куда, герой?»

Я сунул руки в карманы куртки: ни денег, ни сигарет. Пусто. Но медлить было нельзя. Я побежал к входной двери и выскочил на площадку лестницы нашего пятого этажа. Тригер навалился на меня сзади. Я почувствовал в своем нагрудном кармане корочки паспорта и обрадовался. Хотя бы с документом. В следующую секунду я упал. Успел развернуться и встретить его лежа, лицом к лицу. Еще я выставил ногу и уперся ею ему в грудь. Он рванул мою куртку, пытаясь добраться до паспорта. Я заорал от страха и боли. Выскочили на лестницу Дверной с Левочкой и скрутили ему руки на спине. Я использовал момент свободы, выбрался и помчался через две ступени вниз. На улице я затрусил вдоль Грехов-Ганурит в направлении городского центра. Меня никто не преследовал. Я перешел на шаг. Мне не хватало курева и глотка воды. Но с этим нужно было примириться. Ходьба в темноте ночи до центра заняла полтора часа. В горле пересохло. Забежал в кустики и услышал: «Осторожно. За тобой смотрят. Ты у нас телевичок». Я не поверил, что они меня видят и пошел к перекрестку прочитать где я нахожусь и найти прохожих, знающих адрес юсхостеля.

Повезло. Мне подсказали и показали как пройти. Железные ворота юсхостеля были закрыты. И окна не светились. Была поздняя ночь. Я стучался до изнеможения. Никто не отозвался. Наверное Дверной наврал. Меня оставили бесприютным. Очередной опыт?

Медленно, в отчаянии я поплелся обратно. Последняя надежда была на Риму. Может быть она пустит меня переночевать. Обратный путь – еще полтора часа в темноте.

Постучался к Риме. Она открыла, удивленная, и впустила.

* * *

Без денег, без документов, кроме чудом спасенного паспорта, я лежал в ночи на Римином диване даже без мыслей. Я падал вниз колодца как Алиса в Стране чудес, ощущая бесконечное падение без дна, без надежды. Без чувств.

Под утро я забылся. Меня окружало зеленое как росток побега сверкающее энергетическое поле. И в нем мой спящий мальчик. Он проснулся и медленно, с вытянутыми вперед руками, сел на своем ложе и спросил удивленно: «Папа?» Я закричал и заплакал, и он исчез, оставив меня в холодном поту.

Голос Тригера сказал во мне: «Доигрался? Это тебе в наказание за побег».

Боже мой, неужели они к нему прикоснулись? Мне отчаянно захотелось умереть от беспомощности и ужаса. Это был конец жизни. Прибытие в чумной порт. В этот момент меня не стало. Что бы ни случилось, это был не я. Чтобы выдержать это надо было умереть, чтобы ни одна клетка меня больше не страдала.

Я резко встал и оглядел Римину гостиную взглядом из другого мира. Вошла бабуля. Сказала: «Рима ушла на работу. Что с вами случилось, дорогой вы наш?» Как ей объяснить? «Ври», сказал я себе. И стал врать. Что меня по пьянке побили и выбросили. Она даже прослезилась. «Идите в ХИАС», посоветовала она. «Просите помощи». Это была идея. Она пошла приготовить мне завтрак, а я оделся и умылся. Как лунатик, ибо надо было двигаться. Изображать из себя деятельность.

Бабуля сунула мне на дорогу пятнадцать шейкелей, и я отправился к социальным работникам ХИАСа с трогательной историей, испробованной на сердобольной бабуле. «Подлец», сказал я себе и не испытал угрызений совести.

Я вдохновенно врал девушке, соцработнику за письменным столом с компьютером. Она слушала и заполняла на меня какие-то бумаги. «Давно нужно было прийти» сказала она назидательно. Долго разглядывала мой паспорт, снова где-то записывала и наконец вынесла вердикт: «Сейчас вы пойдете в американский консулат. Вот адрес. Я позвоню и расскажу вашу историю. Просите лоун (денежный заем) и билет на самолет до Нью-Йорка. Срочно. Все в долг. Вернете в Нью-Йорке» Вздохнула и покачала головой: «Зачем вы с ними пили? С вашим сердцем». Я состроил плаксивую мину: «Угрожали».

Так. И здесь отбился, как ни в чем не виноватый. В консулате я просидел несколько часов в очереди. – Бедолаги, просящие о помощи. На бабулины шейкели купил стаканчик кофе с булочкой. Голова пустая. Автомат, да и только. Наконец, вызвали к окошечку в стеклянной перегородке. Пожилая женщина с усталым от человеческих несчастий лицом выслушала мою историю о полонившей меня команде алкоголиков. Долго разглядывала паспорт, потом позвонила приславшему меня соцработнику проверить мой заплетающийся лепет. И наконец объявила о согласии выдать мне билет до Нью-Йорка и деньги на дорогу. Через три дня по прибытии в Нью-Йорк мне предстояло расплатиться, о чем гласил штамп с описанием услуг, мне оказанных, в моем американском паспорте. Через три дня, если я не выплачу, будет недействительным мой паспорт. Я не стал думать как достану эти деньги, мне было все равно.

Женщина позвонила в хостель и договорилась, что меня примут на один день до отлета. За билетом надо было прийти назавтра с утра. Уставший от нервного напряжения, я пришел в юсхостель. В полученной мной маленькой комнатке я заснул на жесткой кровати.

Сколько времени прошло – не знаю. Я вздрогнул от внезапного испуга, открыл глаза и увидел… Тригера, надо мной, сидящего на стуле. Я еще надеялся, что в темноте комнаты обознался.

Я сказал в ужасе: «Тригер?»

Он ответил: «Ну, я. Ты что, всерьез решил от меня избавиться? Это от Тригера?»

Я молчал, потрясенный. Рухнуло все, мной построенное. Не видать мне завтра аэропорта. Не видеть мне сынулю. Хотелось заплакать и просить пощады, хотя бы для сынули.

И тут он навалился на меня и сжал мне горло обеими ладонями. Потом надавил большими пальцами под кадык. Все сильнее и сильнее, пока я ни захрипел и глаза стали выползать из орбит, а лицо раздулось от прилива крови. Я потерял сознание. Он ослабил нажим и я вернулся из мрака бесчувствия. Тогда он повторил хватку. И снова я захрипел со слюнями изо рта. Он освободил, и я закашлялся, давясь этой слюной. Он отпускал меня, когда я начинал давиться в предсмертных конвульсиях и восставал из смерти за секунду до своего конца. Так он пытал меня через ночь и вдруг я погрузился в эйфорию. Священные краски разлились вокруг меня, вплывая одна в другую. Музыка поднебесья сопровождала это светопреставление.

Зачарованный, я не помнил ничего земного. Я был само блаженство, суть его непостижимая. Пока чья-то мысль не проявилась во мне словами: «Тебе еще рано». И я медленно открыл глаза и унял смертельную дрожь. Темнота. И чей-то силуэт были передо мной. Я спросил шепотом: «Где я?»

Голос Тригера ответил: «Юсхостель».

Я вспомнил и темнота показалась мне невыносимой тяжестью. Мой правый глаз был навыкате. Горло едва пропускало воздух.

«Вставай, герой», сказал Тригер. «Садись за стол», и, встав с кровати, включил электричество.

Мне было не подняться. Ноги и те опухли. Он доволок меня до стула и втолкнул в деревянное кресло. Сам сел за стол напротив. «Тебе пора прекратить валять дурака», сказал он мне. «Дел много. Ты задержался в детстве. Совсем не мыслишь. Нет у тебя выхода. И не будет».

Преодолевая спазм в опухшем горле, я спросил тихо: «Что ты хочешь?»

Он ответил печатным словом: «Чтобы ты стал моим рабом».

Я сказал, растягивая слова от боли: «Даже если бы я притворился, я бы не смог. Это мне чуждо. Не раб я тебе, Тригер. Не создан для этого».

Он рассматривал меня какое-то время, подперев кулаками щеки. Потом вздохнул и сказал: «Так. Одевайся. Едем».

«Куда?» спросил я.

«В госпиталь. В психушку. Смотри – глаз потеряешь. Эйтаним тебя ждет. На прощание я тебя еще пару раз придушу. В воспитательных целях». И снял ремень с бляхой с брюк. «Ложись».

Я вяло махнул рукой: «Врядли я жить буду. Тебе срочно понадобился мой труп?»

Он засмеялся: «Разжалобить хочешь? Жалости от меня не жди. Ну, как хочешь. Пошли».

На улице светало. Шатаясь, я плелся за Тригером. Он остановил раннее такси. Бросил шоферу: «Эйтаним». И мы поехали.

«Вот и все», подумал я. «Снова жизнь. Не удалось отделаться от треклятой». Как ни странно, я радовался утру, как будто только что родился и оценил все живое вокруг.

За окнами такси мчались на нас горы. В это утро не было солнца и горы глазели зло на букашку-машину. Мы покинули Ершалаим. Холодный воздух из открытого окна обливал меня живительным душем. Я испытывал удовольствие от воскрешения. Тригер поглядывал на меня и усмехался.

В госпитале, в приемной, сидели в ожидании вновь поступающие. С дрожащими коленями я опустился на стул. Тригер плюхнулся рядом. Ждать пришлось долго. Меня мутило. Болел глаз. Тригер поднял указательный палец, сказал назидательно: «Помни. Без лишних слов. Ты повесился. Я тебя спас».

Я кивнул головой на распухшей шее. Было все равно. Может быть здесь я укроюсь на какое-то время от этого чудовища Тригера.

* * *

Сидели, у меня начались галлюцинации-видения из пережитого, как будто я шел через них именно в этот момент. Я стонал.

Совсем недавно, в Сепулькре – церкви гробницы на Голгофе, куда мы прогулялись с Изабеллой, обломок древней скалы шел насквозь здания, выступая на втором этаже. Было темно, горели факелы, чадя. Я вздрогнул от наития, попятился, наступил на скалу пятками за спиной и почувствовал как дрожит под ногами скала, готовая расколоться опять, через две тысячи лет. «Очередное распятие» пошутила Изабелла. «Христосик ты наш», «Ничего, мы тебе крылышки подрежем».