Текст книги "Зимний мир: Танец вихрей. Прокаженный"

Зимний мир: Танец вихрей
Прокаженный
Елена Корюкова
Ольга Внуковская

Для лишенных лиц

И лишенных надежд,

Зимний ветер

Поет свою песню…

Иллюстратор Ольга Внуковская

Дизайнер обложки Ольга Внуковская

© Елена Корюкова, 2017

© Ольга Внуковская, 2017

© Ольга Внуковская, иллюстрации, 2017

© Ольга Внуковская, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-7746-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лагерь был уже свернут, и на месте, где он был, ничего не выдавало недавней стоянки. Это усиливало тревогу предстоящей вылазки – словно больше некуда было возвращаться, и оставалось лишь идти вперед. А впереди их ждал город скверны.

Кай отправлялся в такое место впервые – не как стремительная карательная сила Империи, а как беглец, ищущий смутный призрак надежды.

– …Нервничаешь? – Тири подошла незаметно, и внезапный вопрос заставил Кая вздрогнуть. Он взглянул ей в лицо. Сверху вниз. И встретил лихую улыбку и взгляд, сверкнувший веселой отчаянной сатанинкой. – Вот тебе лекарство для спокойствия. – Тири тряхнула перед собой небольшой переметной сумкой, в которой тускло блеснули какие-то флаконы. – Это гранаты. Вот это – дымовухи, чтобы эффектно исчезнуть, это кислота – сработает и на нежить, это зажигалка – не подпали сам себя. Но лучше, чтоб они не пригодились.

Кай принял неожиданно увесистую сумку, вежливо кивнув, и аккуратно, но неуклюже нацепил на ассиметричные плечи. Тири, привстав на цыпочки, помогала скрывать боеприпасы под плащом, одергивая Кая бесцеремонно, словно огородное пугало. Однако, слабо подергивающиеся уши иноземки выдавали, что и она за него волнуется.

– Но главный залог твоей безопасности – рожа кирпичом и вид, что тебя ничего не касается. Вот так – ссутулившись, Тири спрятала оттопыренные уши под шапку и натянула капюшон на глаза, сжав обычно задорно оскаленный рот в какую-то нейтрально – унылую гримасу.

– Пошли. Карета подана. – сказала она тусклым и унылым голосом, и, чуть подволакивая ноги, поковыляла прочь. Ни дать, ни взять, придавленный беспросветностью своей судьбы, житель захолустного сквернянского городка.

Стараясь побороть тревогу, Кай двинулся следом. Признаться, не меньше наставлений Тири, уверенности ему придала уязвленная ее беспокойством гордость – в конце концов, он не разведчик и не опытный лицедей, но и не малый ребенок. И способен как-то о себе позаботиться.

Вид же «кареты», поджидавшей их на обочине старой дороги, и вовсе вытеснил лишние мысли из головы. Это оказалась не телега, как он ожидал, и не какой-нибудь убогий тарантас, обычный для нищих городов скверны, а гордо поблескивающий среди покрытых инеем деревьев аэромобиль, не посрамивший бы своим видом и улиц великого Азраэ.

Судя по всему, для Тири это оказалось так же неожиданно, как и для Кая. Забыв о своей унылой личине, она вытаращила глаза, а уши дернулись так, что едва не выскочили из под шапочного плена.

– Эй! Карасик! – воскликнула она тоном, выдающим недоумение и подозрение скрытого подвоха. – Тачан, конечно, крутой, но как это совпадает с идеей маскировки?! А? Он же тут, поди, один такой шикарный на всю округу. Любой дурак будет пялиться!

Фигура и лицо человека возле машины оказались незнакомы, что было вовсе неудивительно для такого мастера перевоплощений, как Закир. Зато плавная грация движений, игривая улыбка и огонек доброй иронии в глазах пока что выдавали его с головой. Закир галантно скользнул навстречу Тири и невесомо-ласково коснулся ее плеч, лица, головы, словно приглаживая невидимые ощетиненные колючки.

– Смотри шире, мой ушастый чертенок – промурлыкал он бархатным голосом. – Все будут глядеть на машину. Никто не обратит внимания на тех, кто внутри. И ни один пост не посмеет остановить нас на обыск.

Тири разомлела, поддавшись ласке, когда игривые пальцы нырнули под капюшон и добрались до чувствительного уха.

– Ну ладно. Надеюсь, ты прав… – недоумение и возмущение из ее голоса ушли, уступив место восхищению кавалером, который вновь оказался хитрей и дальновидней ее. Но нотки досады от того, что он ее обошел, все-таки остались.

Кай подошел к машине, чтобы рассмотреть ее получше.

В серебристых обтекаемых формах просматривалось наследие Азраэ, и в нем трепыхнулся грустный призрак ностальгии по родине. Кай догадывался, что и Закир чувствовал нечто подобное, и сделал свой выбор не только из расчета.

Тем временем Тири, в качестве маленькой мести, ощутимо ткнула кавалера пальцем под ребра: – Ладно, хватит подлизываться. Пора выдвигаться. Или все отложим, и будем расстилать одеяла?

Закир мягко отстранился на случай новых тычков, и примирительно сказал: – Ты права.

В прежние времена она принадлежала наместнику. – объяснил он, заметив интерес Кая к машине. – Приглашаю вас проверить, насколько она хороша на ходу.

***

Аэромобиль летел сквозь снега плавно, словно корабль по волнам, и почти не оставлял за собой следа.

Каю пришлось изрядно повозиться, чтобы разместиться в салоне, но машина придала ему спокойствия и уверенности. Словно осколок родины, затерянный в сумраке, напомнил ему кем он был, и кем остается несмотря ни на что. Тем острее он ощущал чуждость непривычного и дикого края, в котором оказался.

Закир управлял машиной, но, кажется, ему не нужно было видеть спутника, чтобы догадаться о его чувствах.

– Знаю, о чем ты думаешь сейчас, мой друг – сказал он, не оборачиваясь. – О сумеречных землях без солнца и населяющих их людях, пронизанных тьмой в умах и сердцах, неспособных к красоте и созиданию, и потому прозябающих в нищете и убожестве. Забудь эти сказки, которыми нас кормили с детства. Это мы, Азраэ, такими их сделали, отнимая все, что могло представлять пользу и ценность.

Положись на свою интуицию. Мы с Тири проверим пару свежих зацепок, твоя задача – осмотреться и ознакомиться, научиться ориентироваться и не привлекать внимания в условиях резервации. В следующий раз нам может потребоваться твоя помощь.

Кай ответил кивком, зная, что Закир не увидел этот жест, но догадался о нем так же, как до этого – о его чувствах. Но вместе с тем он подумал о том, что такой, какой он сейчас, не будет желанным гостем нигде – ни в скверне, ни в Азраэ. Поэтому у него нет иного выбора, кроме как научиться скрываться. Отступать и возвращаться некуда.

И ему повезло, что рядом с ним есть те, кто все-таки видит в нем человека.

– Ты должен сам в это верить. Ты человек, а не чудовище, с которого вот-вот сорвут маску. Это не даст тебе выйти из роли – продолжил Закир. – уж я знаю, о чем говорю.

«Не так-то просто» – подумал Кай – «учитывая, что каждый шаг напоминает мне о том, кем я стал.»

Но еще раз кивнул в знак понимания и благодарности.

Резервация встретила их стенами глухими и неровными, как утес. Кай невольно задался мыслью, для чего предназначены эти стены – чтобы защитить поселение от угроз снаружи, или чтобы не дать разбежаться людям изнутри? Пропускная застава оказалась больше похожей на загон для скота – большое, но низкое помещение, разделенное лабиринтом перегородок и ворот, воняющее копотью и навозом. Керосиновые лампы и чадящие факелы давали тусклый и неровный свет.

Однако, субординация стражей оказалась лучше, чем рассчитывал Закир.

Внутренние ворота перед аэромобилем оставались закрыты. Кай тихо завозился, пытаясь сползти с сидений пониже и слиться с тенями… Тири осталась сидеть прямо, поглядывая с любопытством сквозь зазеркаленные стекла. Закир же, приоткрыв окно рядом с собой, рявкнул на подошедшего постового с чужими раздражением и интонациями.

– В чем дело?! Какие проблемы?! – голос его прозвучал чуждо, властно и угрожающе.

– Ээээ… Господин… Вы должны выйти из машины, назвать себя и цель прибытия. Такой порядок… – промычал постовой со смесью робости и упрямства.

– С чего ради?

– Э… Для безопасности. Вы же знаете, что творится вокруг… Мертвецы…

– Я что, похож на мертвяка, сожравшего водителя чтобы украсть машину?! Что за бред!!! Я спешу, и не обязан докладываться всяким болванам!

Грузный мужик, похожий на похмельную гориллу, робко переступил с ноги на ногу и вопросительно покосился на напарников за бойницами, но не отступил.

– Таково правило нынешнего начальства… – повторил он.

– Меня ждут важные люди – раздраженно бросил Закир. – Можешь доложить это новым властям и получишь от них по башке за мою задержку. Не забудь упомянуть, что меня зовут Зэйкер. Понял?! Ты узнал что хотел? Теперь открывай ворота. – фыркнул он с высокомерным пренебрежением.

Секунду помявшись, постовой отступил, нервно кивнув товарищам. Формально имя и цель прибывшего были названы, он видел его лицо и порядок был соблюден… Хотя бы для виду. На большее у бедняги не хватило смелости.

Ржавые ворота скрипнули и начали отворяться. Закир дал по газам и промчался сквозь них, не дожидаясь, пока створки распахнутся до конца.

Однако, несмотря на задержку, едва закрывшееся окно скрыло его от внешнего мира, Закир расплылся в довольной улыбке.

– Я думаю, мы тут точно найдем что то интересное, Ушки – обратился он к Тири – Необычное начало для типичной скверны. И если этот бедолага осмелится доложить о нас начальству, тем лучше.

– Боюсь, зря надеешься – весело заметила Тири. – Ты был свиреп как сто чертей и напугал его до усрачки. Придется самим подсуетиться.

Пока они разговаривали, Кай всматривался в местность, проносящуюся за окнами. Аэромобиль скользил в узком ущелье, образованном безликими обветшалыми стенами чего-то вроде зданий. Кай убеждал себя, что это какие-то старые склады – сложно было представить, что кто-нибудь захотел бы жить в таком месте.

Однако, они все ехали, а картина не менялась, и он понял, что такова и есть резервация.

Машина остановилась в закоулке, мало отличающемся от остальных – пустынный тесный тупичок с трухлявыми домами и хламом, сваленным вдоль стен. Но, кажется, Закир заранее присмотрел это место.

– Выходим. – скомандовал он. – Красавчик подождет нас здесь.

Тири легко выскочила наружу. Кай вывалился со своей стороны, и его ноги сочно чвакнули в глубокой грязи. Сырой затхлый воздух навалился, дополнив гнетущую атмосферу резервации. Наверное… такой, каким он был сейчас, Кай неплохо соответствовал местному антуражу.

Пока он осматривался, Закир припарковал аэромобиль у стены среди мусора и накрыл заранее приготовленным тентом. Тири помогла ему навалить сверху хлама, завершив маскировку. После этого, Закир поманил их в неглубокую нишу, чтоб не привлечь внимание случайных прохожих.

– Твоя территория отсюда и до внешней стены, Кай. – начал он последний инструктаж. – Здесь народ не из любопытных, достаточно калек и чудаков, чтобы ты не привлекал внимания. Но условия подходящие, чтобы обвыкнуться и осмотреться. Встретимся здесь же через пару часов, если мы не найдем тебя раньше.

– Помни о чем я говорила – уверенно приободрила его Тири, одернув за рукав – Рожа кирпичом, и ничего тебя не касается. Просто иди, посматривай и слушай.

– Ушки права – мягко одобрил Закир – У тебя хорошая маскировка. Только, Кай… Твой взгляд слишком западает в душу. – движением опытного лицедея он поправил цилиндр Кая, сильнее надвинув на лицо и скрыв глаза в тени. – Так будет лучше.

Кай молча кивнул. Если бы он мог, он бы улыбнулся, убеждая товарищей и себя, что готов. Но улыбнуться он не мог… Поэтому лишь поддержал кивок успокаивающе поднятой ладонью.

Закир одобрительно кивнул:

– Ну, пора. Ты первый – я оценю твое прикрытие.

Кай покорно покинул нишу и медленно заковылял по улице, стараясь делать ровнее каждый шаг и, по совету Тири, «держать рожу кирпичом». Пройдя несколько домов, он оглянулся. Отсюда силуэты почти терялись среди теней – похожая на ребенка низкорослая фигурка Тири, боевитой чужачки с задорной клыкастой улыбкой и беспокойными звериными ушками, и непривычно рослая и широкоплечая фигура Закира, одобрительно взмахнувшая ему знакомым жестом.

***

Кай прошел еще несколько кварталов, пока не счел, что удалился достаточно, и товарищи потеряли его из виду. Здесь он отшатнулся в сторону и спрятался за углом, пытаясь успокоить дрожь волнения.

Нет. Он еще не был готов. Не совсем готов. Все вокруг было дико непривычно для него, и Кай до панической растерянности не знал, куда именно здесь можно идти, что делать, и остро ощущал, что эта растерянность выдаст его с головой первому же встречному. Но это было не то, в чем ему могли помочь советы товарищей. Он должен был освоиться сам.

Прислонившись к стене в глубокой тени проулка, он нервно поправил шарф, скрывавший нижнюю часть лица и замер, полуприкрыв веки. Мимо, там, где он только что был, вяло чавкая по лужам, протопал какой то прохожий.

Он то ли не заметил притаившуюся фигуру, то ли не придал этому значения.

Кай искоса бросил взгляд, отмечая устало ссутуленые плечи, опущенную голову и какой то тюк, притороченный к спине.

– Шлёп-шлёп-шлёп… – донесся до него звук удаляющихся шагов. Здесь было явно теплее, чем за пределами резервации, и падающие в ущелья улиц снежинки превращались в дождь раньше, чем долетали до земли. Мелкие капли вкрадчиво шелестели по полям шляпы Кая. В доме, за стеной, к которой он прислонился, надрывно плакал маленький ребенок, и усталый женский голос подвывал в попытках его успокоить. Странный и чужой мир…

Как человеку, внезапно попавшему со света во тьму, Каю требовалось время, чтобы свыкнуться и начать различать детали.

В каждой своей черте резервация словно нарочно была вопиющей противоположностью всему тому, что он знал в своей прошлой жизни – ослепляющему великолепию великого города, пронизанного светом, грацией и цветением жизни. Это вызывало ступор и отторжение.

Но кроме роскоши Азраэ, Каю довелось испытать на себе и его отрицание. «Мы сами сделали их такими» – вспомнились ему слова Закира. Ему ли, побывавшему в клетке Азраэ, судить о скверне предвзято, по внешнему виду? Отверженный среди отверженных, он должен дать шанс этому месту, как дали шанс ему самому.

Пока он собирался с мыслями и духом, мимо прошло еще несколько человек. С надсадным скрипом проехала гружёная тачка. Мало кто смотрел по сторонам или задерживал на чем то взгляд. И Кай почувствовал себя готовым поймать ритм этого места, погрузившись в лабиринт улиц как в мутную воду.

Улицы освещались редко расположенными колбами, флуоресцирующими мертвенно-мрачным зеленым светом.

Под ногами всюду хлюпала вонючая жижа. Стены блестели от сырости, во многих местах покрытые пятнами плесени. Здания походили на нищих калек, опирающихся друг на друга, чтобы не упасть.

Настоящих калек тоже хватало – так что вскоре Кая перестало удивлять, что на него не обращают внимания. Почти все, кого он встречал, несли на себе отпечаток болезней, травм или уродства. Но, вопреки своим ущербностям, эти люди брели, ковыляли, хромали на разные лады по каким то своим жизненно важным делам. Потому что тот, кто оказывался неспособен больше идти, был здесь обречен здесь на смерть…

Каю довелось увидеть и это – сморщенный и согнутый годами человек казался лишь присевшим передохнуть, но на его груди уже копошились голодные крысы, карабкаясь к лицу и остекленевшим глазам. Кай прошел мимо, как и все остальные, но, минуя труп, невольно почувствовал себя виноватым перед лицом настоящего мертвеца и настоящей смерти…

Никогда в своей прежней жизни Кай не видел столько стариков, столько чумазых младенцев, болтающихся на спинах и животах матерей на тряпичных привязях. В Азраэ на обозрение общества не было ни того, ни другого.

Беззастенчиво, как нищая шлюха, пытавшаяся завлечь Кая, скверна выставляла все напоказ – свои достоинства и свои уродства… С острой жалостью, смешанной с тошнотой отвращения, Кай не мог отказать этим людям в жизнестойкости и терпении. Они были бы достойны восхищения, если бы не тупое, вязкое уныние, бессловесная покорность, с которой они подчинялись своей судьбе.

Только в детях постарше был заметен непокорный огонек борьбы – словно стремясь заявить свое право на будущее, их стайки демонстрировали силу актами бессмысленной жестокости, направленной на тех, кто не мог дать сдачи. Они вырывали пожитки из рук стариков, кидались комьями грязи в младенцев, задирали юбки старухам и выбивали костыли у калек, глумясь и покрывая жертв отвратительной бранью. Видевшему это Каю приходилось сворачивать в другой проулок – столкнись он с такой сворой лицом к лицу, был бы конец его прикрытию…

Тревога, гнев, жалость, недоумение, отвращение – шок и напряжение первого знакомства Кая с резервацией со временем притупились, сменившись усталыми размышлениям – его эмоции сейчас не в силах здесь что-либо изменить. Был соблазн зажмуриться, ничего не видеть и не слышать, чтобы не принимать близко к сердцу. Словно иначе скверна могла запустить в его душу гнилые корни обреченности и бессилия. Но разве это не было бы первым поражением?

От этих медленно, в ритм шагов, текущих мыслей, Кая отвлекло внезапное прикосновение. Глянув вниз, он заметил подкравшуюся Тири. Ее глаза задорно блестели из под капюшона.

– Ни масштабного разрушения, ни признаков паники, ни толп с факелами и вилами. Смотрю, ты прекрасно влился и отлично справляешься! – с бодрым одобрением прошептала она – Нам нужно еще задержаться. Погуляй подольше.

Она ускользнула раньше, чем он успел бы ее остановить. Кай почувствовал укол беззлобной зависти – судя по всему, Тири скверна совсем не угнетала. Имеющие задачу и цель, они с Закиром интересно проводили время. Впрочем, ему ли, едва осмелившемуся выйти из-за угла, желать сейчас более сложного задания?

«Что ж. Продолжу гулять и осваиваться. – иронично подумал он – Возможно, в следующий раз им будет нужно мое участие.»

Время текло однообразно, улицы походили друг на друга. Кай начал скучать и подумывать, не стоит ли вернуться к машине, когда внезапная находка заставила его замереть. Он невольно зажмурил и снова открыл глаза – чтобы убедиться, что не загрезил наяву – настолько увиденное было неуместно в данных краях. Словно нежный цветок с побережья Азраэ в здешней сточной канаве… Склонившись, Кай поднял валяющийся у его ног листок с акварельным рисунком. Взгляд знатока отметил талант и мастерство неизвестного художника, как и не до конца просохшую краску.

«Как это могло оказаться здесь?» – подумал он, оглядываясь вокруг. Человек, рисующий в скверне, не мог быть заурядностью. Светлая чистота красок не могла принадлежать кому-то из аборигенов резервации. Вряд ли они были способны не то, что рисовать – хотя бы мечтать в подобных оттенках.

«Либо это чужак, либо еще один выходец из Азраэ» – решил Кай с возрастающим волнением и тревогой – даже такой неопытный следопыт, как он, различил в жиже под ногами следы сопротивления и еще несколько листков, безнадежно втоптанных в грязь. Торопливо спрятав рисунок в сумку, Кай заковылял по следу – кто-то упирался, его тащили, оставляя борозды. У стены он заметил разбитый этюдник с рассыпавшимися и расплывшимися красками, окрасившими лужи как разноцветная кровь, но не стал задерживаться – каждая секунда промедления могла стоить потерянного следа или жизни неизвестного художника.

Впрочем, далеко идти не пришлось – за ближайшим поворотом Кай услышал голоса. Глумливые интонации напоминали здешних агрессивных подростков, но тембры выдавали взрослых мужчин. И то, что он увидел, выглянув из-за угла, отнюдь не походило на привычную унылую, но, в целом спокойную, скверну.

Проулок был освещен фарами бронированной угольной самоходки, и резкий свет отбрасывал от людей гротескные тени. Мужчины с грубыми лицами, в одинаковой одежде, напоминающей униформу, с лихой самоуверенностью в глазах окружили свою жертву.

Это была девушка, все еще прижимающая к себе растрепанную папку, которую, кажется, уже не раз пытались вырвать… вглядевшись в лицо пленницы, Кай ощутил укол разочарования и обшарил проулок взглядом в поисках еще одной жертвы. Хорошо или плохо, но больше никого не было.

«Служанка» – догадался Кай. Девушка выглядела миловиднее и аккуратнее тех, что ему довелось здесь встречать, но беспомощный запуганный взгляд вернее всяких черт выдавал жительницу скверны. Должно быть, «художник» поручил ей отнести материалы, а сам отправился куда-то налегке.

Служанка оставалась очевидной зацепкой и могла рассказать, кто ее господин…

Кай ощутил огромное облегчение. Напряжение долгого блуждания в скверне, его вынужденного невмешательства, с силой распрямившейся пружины пробудило в нем жажду действия. А мысль о том, как удивятся Закир и Тири, если он сейчас справится сам и раньше них обнаружит чужака или соотечественника, добавила к любопытству искорку азарта.

Девушку намеревались запихнуть в машину и увезти – нельзя было этого допустить. Преимущество неожиданности до сих пор оставалось на стороне Кая, и этим стоило бы воспользоваться.

«Гранаты!» – вспомнил он наставления Тири. В дымовой завесе бандиты не поймут, кто их противник, и будет легко запутать и распугать их. Задача не казалась сложной – Кай знал, что убить его не так просто, а если дела сложатся совсем плохо, у него оставался вихрь. Главное, не задеть при этом девчонку…

Запустив руку в сумку, он нащупал нужный флакон, и, держа наготове, начал подкрадываться к бандитам. Те были слишком увлечены, чтобы обращать внимание на то, что творится вокруг. Один из них вырвал-таки папку из рук девушки и отшвырнул в сторону, другой накинул шарф на ее лицо, заглушая крик, третий схватил за ворот и рванул пальто пленницы, распахивая его с треском обрываемых пуговиц… Кай не стал ждать, что будет дальше. Он швырнул гранату прямиком в затылок тому, кто пытался раздеть девушку, и спотыкающимися резкими скачками бросился вперед, высвобождая из-под пелерины плаща неуклюжую, но сильную правую руку.

Раненый бандит вскрикнул, отшатнулся, и в тот же момент все заволокло клубами черного дыма. Сам ничего не видя, Кай обратился в слух – противников выдавали голоса и кашель. Он собирался достать ударом еще кого-нибудь, когда раздался прерывистый электронный писк.

От неожиданности Кай отпрянул и замер – звук мог означать неизвестную ему опасность. К одному звуку добавилось еще, и он догадался, что его издают какие-то устройства на бандитах.

– Дьявол! Здесь мертвяк! – в голосе кричавшего взвизгнул ужас, – отступаем к машине!

Сквозь писк и отборную брань, Кай различил сдавленное мычание пленницы, и ринулся туда, вслепую оттолкнув одного или двух, подвернувшихся на пути. Его хладнокровия хватало, чтобы не пускать в ход когти. А в следующий миг девушка сама рухнула на него, направленная сильным толчком в спину – бандиты бросили ее, пустившись в бегство. Но… Как им удалось определить, кто он такой? Сейчас времени думать об этом не было. Кай схватил девушку за руку и, сориентировавшись по пыхтению заработавшего двигателя, ринулся туда, где должен был быть выход. Служанка сперва упёрлась, сопротивляясь. Но Кай успокаивающе сжал ее ладонь и, кажется, поняв, что с ней не похититель, она доверилась ему и побежала следом.

Кай спрятал измененную руку обратно под плащ, чтобы не напугать спасенную пленницу. Удаляющиеся голоса бандитов приобрели уверенность и в воздухе что-то просвистело. В узкой улице снаряды били опасно близко.

Кай свернул за угол. Бегун был из него так себе, а служанка бежала и того хуже, не в состоянии подстроиться под его рывки. Лихорадочно оглянувшись, Кай понял, что сбился с пути и зашел в тупик… Дым здесь почти рассеялся.

Голоса преследователей приближались – стоило бандитам свернуть, и беглецы превратятся в легкую мишень… Нужно было швырнуть еще одну дымовуху, но Кай не мог, потому что держал девушку за руку. Он лихорадочно соображал, что может сделать. Свернув в ближайшую нишу и без лишних слов затолкнув девушку в зазор между двумя большими бочками, он развернулся и ринулся обратно, чтоб раз и навсегда отбить у бандитов желание вести на них охоту.

Они увидели друг друга почти одновременно. Кай наконец смог швырнуть гранату, но выстрелы уже били навстречу. Он не успел различить, что за оружие – проулок затянуло плотными клубами дыма. Нащупав на этот раз баллон с кислотой, Кай ринулся вперед, стараясь избегать линии обстрела – время аккуратничать прошло, и, захваченный горячкой схватки, Кай был намерен бить на поражение. В глубине души металась мысль, что он встрял в сложное и опасное дело, но он уже увяз в нем по уши, и отступать было поздно…

Снаряд пролетел совсем близко, чиркнув его по боку и вырвав кусок кожи и мяса. Преследователи как-то поняли, что задели его, и с восторженным улюлюканьем начали бить прицельней. Кай успел укрыться за какой-то уступ, где, наконец, увидел, чем по нему стреляют – вокруг, в опасной близости, звенели, с хрустом вонзаясь в землю и стены, зазубренные гарпуны. Так ему не подобраться ближе. Гарпунами его не убить, но если пригвоздят – он станет беспомощен…

Лезвия гарпунов, поднимая брызги грязи и осыпая его щепками и осколками камня, сами подсказали Каю решение. Он ответит бандитам таким же натиском. Полноценную активацию могут засечь, но ему хватит пробуждения вихря лишь на пару мгновений…

Опустив гранату обратно в сумку, Кай сосредоточился, обращаясь к таящейся в нем разрушительной силе. Его гнев приобрел свободу и мощь, преодолел оковы исковерканного тела, переполняя пьянящей легкостью и стремительностью, и хлынул на врагов уничтожающим порывом. Дым отпрянул словно живой. Хлам вдоль стен перед ним взорвался в мелкие щепы, стены затрещали под натиском инфернальных лезвий. Впереди раздались короткий захлебывающийся вскрик и панические возгласы. Вихрь прокатился по проулку и утих. На Кая вновь тяжело навалилась его обычная неуклюжесть и скованность. Чувствуя дрожь тревоги вперемежку с усталостью, он огляделся вокруг. Кажется, он справился. Ничего не нарушало неподвижности и тишины. Дым исчез, проулок перед ним был пуст.

Медленно, Кай доковылял до угла и обнаружил, что и бандиты и их машина исчезли, однако в грязи осталось достаточно пятен крови.

«Теперь все» – подумал Кай. – «больше не сунутся». Но вместе с облегчением почувствовал вину. Справился он отнюдь не идеально… Рана в боку саднила и медленно пропитывала одежду кровью. Рано ему вмешиваться, если приходится из-за горстки бандитов активировать вихрь. Того и гляди засекут силы империи. Вряд ли Закир и Тири одобрят его выходку. Но оставалось еще кое-что, ведь он вмешался не просто так… Кай похромал обратно – туда, где оставил девушку, надеясь, что она не сбежала и не пострадала.

Вопреки его опасениям, служанка была на месте. С прилежной терпеливостью она ждала там, где он ее спрятал, обхватив руками колени и испуганно глядя перед собой. Заметив сгорбленную фигуру Кая, она вскочила и подалась вперед.

– Господин!.. – воскликнула она с тревогой, но тут же сникла, теребя себя за руки и робея предпринять что либо без указаний. Словно таинственность и странная поломанность ее неожиданного спасителя вводили ее в трепетное смятение. Ее взгляд, устремленный на него снизу вверх с восхищением, заставил Кая почувствовать себя еще более неловко. Он успокаивающе поднял ладонь «все в порядке», и, неспеша запустив руку под плащ, выудил из сумки помятый и испачканный рисунок. Кровь от раны сбежала по руке, добавив к уличной грязи несколько темно-красных пятен, но он заметил это, только когда протянул рисунок девушке. Она растерянно взглянула на листок, и, в следующий миг ее глаза засияли волшебным светом растроганной благодарности.

– Вы… Вы сделали это… Что бы вернуть мне мой рисунок? – спросила она тихо, и в голосе прозвучала дрожь волнения. – Вы ранены… Я могла бы осмотреть и перевязать рану…

Кай категорично поднял ладонь в знак отказа. Пожалуй, резче, чем стоило бы. В его взгляде проскользнуло недоумение. Ее рисунок?… Девушка чутко уловила не только взгляд, но и то, что, кажется, он то ли не может, то ли почему-то не хочет говорить.

– Хотите… Хотите, я тогда подарю его вам? – она протянула листок обратно. – Или… – в волнении, ее взгляд то прятался вниз, под длинную рыжую челку, то вновь робко поднимался на Кая – или… Нарисую другой? – в ее голосе звучали нотки надежды, что таинственный спаситель на какое-то время задержится. Словно бы ей не хотелось отпускать раненого незнакомца одного в неизвестность. – Мои… Мои краски остались где то неподалеку…

«Она и есть художник» – Кай оказался остро тронут и одновременно разочарован. Тронут тем, что мрачная и унылая скверна, оказалось, способна рождать цветы таланта… Но его многообещающий след оказался сокрушительным пшиком. Не было никакого выходца из Азраэ или чужака. Только эта девушка со своими красками.

Кай почувствовал себя крайне глупо под очарованным девчоночьим взглядом, и, успокаивающе коснувшись пальцами ее руки, торопливо повернулся и зашагал прочь. Что сделано, то сделано. Рана продолжала кровить, и скоро ему нужна будет кормежка. «Только бы она не пошла за мной, только бы не попыталась остановить» – колотилось в его мозгу.

Стыдно сказать, но он не пожалел бы еще одной дымовой гранаты, лишь бы поскорее исчезнуть.