Текст книги "Первая жизнь, вторая жизнь"

Глава 2

Женя пил чай в саду. Думал сесть за стол, за которым они все вчера трапезничали, но клеенку не удосужились помыть, и он расположился на завалинке.

Леху сманила Вика, и он был один.

Благо девушка впустила его в чужой дом (достала ключ из-под коврика), показала, где что взять. Женя согрел воды, заварил чаю, подсластил его и предался удовольствию. Заварка была дешевой. Ляпин такую не покупал никогда. Веники. Но чай, который он пил в Васильках, оказывался особенным на вкус. И никакого секретного ингредиента, просто отличная вода. В городе такой нет. Даже за хорошие деньги.

Женя заварил себе в ковше, чтобы не на раз, но выдул чай минут за десять. Сходил в дом, сделал себе еще. А также прихватил тряпку, чтобы клеенку протереть. Уже хотелось есть.

Ляпин нашел остатки пирога, можно сказать, корки. Но и они сойдут. Вареньем намазать если, будет вообще классно. Под ароматный чаек особенно.

– Здравствуй, Евген, – услышал Ляпин женский голос и едва не подавился пирогом.

Неужели ОНА???

Такого не может быть! Эта женщина ушла из его жизни год назад, но это ладно… Она уехала из России. Но даже если вернулась, в Калужской области ей вообще нечего делать. Какие бы ветра ни бушевали, ни один не мог занести ее сюда…

Но никто больше не называл его Евгеном. Только Тайра. Его кармическая женщина.

Ляпин поднял глаза и тут же их зажмурил…

ОНА!

Перед ним Тайра. Стоит у забора, положив на него ладони и подбородок. Ногти выкрашены в алый цвет и хищно заточены. На губах яркая помада. Глаза, хоть и имеют грустный разрез, задорно посверкивают из-под густой челки. Она черная. Но в ней, как и в остальных волосах, синие пряди. Они идут ей.

– Евген, это невежливо, закрывать глаза на девушку, которую звал замуж, – услышал он.

Ляпин разлепил веки.

– Привет! – Тайра помахала ему. – Где тут калитка? Я хочу войти. А, все, вижу… – И скрылась.

Она была очень мала ростом, и, чтобы заглянуть за забор, пришлось как минимум встать на носочки.

Женя познакомился с Тайрой через Лешу. Он вел страницу охотников за привидениями, и ему многие писали. Зачастую девушки, желающие познакомиться с необычными парнями. Хипстеры, вегетарианцы, качки, сноубордисты, рэперы… Это так обыденно! А вот охотники за привидениями – редкость. Особенно симпатичные.

Леха же был просто душкой, поэтому ему поступали предложения не только о сотрудничестве. Но Тайра на него никаких видов, как потом выяснилось, не имела. Хотела перекантоваться недельку, пока шли кастинги шоу экстрасенсов. Леха ей отказал. А Женя согласился девушку приютить. И даже встретить с вокзала. Она понравилась ему не внешне, а дерзостью своей.

Приехала Тайра из Воркуты. Вышла на перрон, и Женя обомлел. Вроде такая же, как на фото: мелкая, чернявая, узкоглазая, с носом-пуговкой… Но другая! Сногсшибательная, что ли? Поражать мужчин длинными ногами, пышной грудью, манящим ртом – это одно. А ты попробуй влюбить в себя их с первого взгляда, когда ничего во внешности привлекательного нет, кроме разве что черных длинных волос.

Женя был деморализован. Он рассчитывал на дружбу, но никак не на любовь. Более того, он вообще не думал, что когда-то испытает это чувство. Брак допускал, но без бури эмоций, а скорее по договоренности.

Жил Ляпин в квартире дяди. Той самой, которая иногда наполнялась запахом лилий. И Тайра сразу его уловила. И на кресло с обивкой внимание обратила. У нее имелся какой-то дар. Но он был неразвит. И Женя сомневался в том, что девушка пройдет кастинг на программу. Тем более он не верил в телешоу. Считал, что там снимаются, а уж тем более побеждают, только свои. Он говорил об этом Тайре, но она фыркала и называла себя финалисткой нового сезона.

Впервые они переспали, когда она вошла в основной состав участников. Влетела в квартиру, скинула с себя все, вплоть до исподнего и запрыгнула на Женю. Обвила, руками, ногами, впилась губами, обдала жаром своего лона и дыхания…

У Жени был секс до этого. И не разовый. С тремя разными девушками, с одной из которых он встречался аж четыре месяца. Он не мнил себя Казановой, более того, понимал, что для мужчины его возраста опыт небогатый, но… Имеющий место быть! Однако все прошлые объятия, поцелуи, телодвижения… Они были приятными, и только. С Тайрой же Женя как будто вылупился из яйца. Она пробила скорлупу его условной девственности.

Ляпин знал одного очень известного панк-рокера. Он трахался ежедневно со своими фанатками. Отдыхая от гастролей – с проститутками. Его член повидал сотни ртов и кисок, а поговаривали, и мужских попок, но, когда он встретил любовь всей своей жизни, он обнулился. И сообщил близким друзьям о том, что наконец стал мужчиной. Женя не понимал, о чем он, пока в его объятиях не оказалась Тайра.

Нет, она не баловала Евгения изысканными ласками. Более того, была не особо умелой любовницей. Но как с ней было хорошо!

Ляпин сделал ей предложение. Понимал, что его не поддержат два самых близких человека – мама и Леха. Оба скажут: рано, куда, вы еще мало знакомы! И зачем тебе эта чудачка? Мама напомнит, что барышня из Воркуты и Женя для нее лакомый кусочек, а Леша с ней согласится. Еще и добавит, что у нее, как и у всех, вдоль, а не поперек, а раз так, можно рассмотреть другие, более удобные варианты.

Но Тайра Жене отказала. Причем услышал он от нее ровно то, что в его воображении говорили мама и Леша. А через два месяца она его бросила. Съемки передачи были в самом разгаре. Тайра шла к финалу. И могла бы выиграть, но… Ушла из шоу. И из жизни Жени. Уехала в Оман. Влюбилась в одного из участников, что был родом оттуда. Его выгнали, а Тайра последовала за ним. Перед Ляпиным извинилась, но скупо.

– За любовь прощения не просят, – сказала она, взвалив на плечо свой рюкзак. С ним она и приехала. Женя помнил, как стояла она на перроне, сгибаясь под его тяжестью. Такая маленькая, худенькая, с поджатыми от натуги губками. – А обещаний я тебе, Евген, не давала. Так что… Не обессудь. Пока, удачи.

И покинула квартиру.

Женя, когда дверь за Тайрой закрылась, упал на диван и заплакал. Он давно этого не делал. Очень и очень. Со смерти дяди. Похныкивая, он смотрел на кресло, надеясь увидеть его. Но ничего… Даже запаха. Никто Женю не поддержал. Ни мертвые, ни живые. Сам пережил расставание. И уже думал, что ничего в нем не всколыхнется, даже если Тайра возникнет в его жизни снова…

Наверное, потому, что и мысли не допускал об этом.

И вот она тут!

В Калужской области.

Такая же черноволосая, тощая, узкоглазая, хищно накрашенная – считается, что женщинам с маленьким ртом и узкими губами алая помада не идет… Но только не Тайре. Она с таким макияжем похожа на какого-то языческого божка. А им как-никак поклонялись…

Калитка открылась. Во двор вошла Тайра.

– Чай? – спросила она, указав на ковш. Женя кивнул. – А у меня финики с собой. Ты знал, что пророк Мухаммед, когда странствовал по пустыне, насыщался всего семью?

– Как ты тут оказалась?

– Я привезла те, что растут исключительно в Саудовской Аравии. Как раз там, где обронил зернышко мессия. Нигде больше не приживаются.

Она выложила на стол пакет с финиками. Села напротив Жени. Улыбнулась.

– Рада тебя видеть. А можно и мне чаю?

– Как ты тут оказалась? – повысив тон, повторил свой вопрос Ляпин.

– Так же, как и ты. Была приглашена в качестве эксперта.

– Кем?

– Пименовым.

– Виталей?

– Нет, его отцом. – Она протянула руку, взяла ковш за ручку и сделала несколько глотков. – Какой тут вкусный чай, просто обалдеть. Давно такого не пила.

– Зачем ты пришла?

– Увидела тебя через забор, проходя по улице, решила поздороваться. Не совсем чужие все же…

– То есть ты не знала, что мы с Лехой тут?

– Понятия не имела. Кстати, где твой брат по разуму?

– Занят.

– Сражает деревенских матрон своим обаянием и познаниями в квантовой физике, а они его мудреные речи принимают за заклинания? – скривила свой тонкий, ярко накрашенный рот Тайра.

Она, узнав Леху лично, не уставала над ним насмехаться. И твердила постоянно, что, если бы знала, какой он «никакой», ни за что не написала бы ему.

– Давно ты тут? – Тайра вернула ковшик.

Женя взял его, поднес ко рту, но отставил. Ему вдруг стало страшно. Что, если, испив с ней из одной емкости, он снова попадет под ее чары?

– Со вчерашнего вечера. Разбила палатку недалеко от усадьбы. За невидимой чертой. Границу переходить не стала. Боязно. Гиблое место.

– Я вообще-то о России. Ты уезжала в Оман.

– Вернулась месяц назад. С концами. Благодаря телевизионной славе смогла найти солидного клиента. Он отправил меня в усадьбу Филаретова, чтобы я исследовала ее. Сказал, что его сын Виталий намеревается ее восстановить. А планы у него грандиозные! Гостиница, ресторан, квест-комнаты – это ерунда, пусть себе дитятко тешится. Главное, хочет он впоследствии сделать княжескую усадьбу своей обителью. Встретить старость на месте, считающемся в округе проклятым.

– И что же ты выяснила?

– Нельзя там жить. Гиблое место, как я и говорила.

– Но ты же не была в доме. Откуда тебе знать?

– Я мерзость его за версту почуяла. Вот и разбила свой лагерь за чертой.

– Непыльная у тебя работенка. Посидела в лесочке, посмотрела на развалины издали, вернулась в Москву, отчиталась и получила денежку.

– Нет, я пока присматриваюсь… Работа впереди. Клиенту моих слов мало – нужны доказательства.

– А ты можешь их предоставить?

– Попробую. Пименов-старший меня в шоу заприметил, а там, как ты знаешь, отлично монтируют серии. И зритель думает, что в жизни, как на экране, духи постоянно задувают свечи, роняют камни, оставляют знаки на стенах. Поищу места силы. Найду – привезу заказчика, покажу их.

– Что ж, удачи.

– Ты мне не поможешь?

«Ага, вот где собака порылась, – мысленно хохотнул Женя. – Мимо она шла, как же. Искала меня, дурака, чтобы снова помог. В телешоу она многие конкурсы благодаря мне выиграла…».

– А что будет, если ты предоставишь доказательства тому, что усадьба – гиблое место? – спросила Женя.

– Папа закроет проект сына.

– Каким образом?

– Заморозит его счета, и дело с концом. Витале дали почувствовать себя взрослым и самостоятельным, но на самом деле он по-прежнему зависимый от папаши ребеночек. Поначалу старший Пименов не особо вникал в детали, радовался тому, что Виталя задумал нечто особенное, а не пошел по пути наименьшего сопротивления и не забабахал ночной клуб, но тут молодая любовница (она, естественно, тоже имеется, не только жена) начала ему на мозги капать. Она верит в эзотерику. Ходит к гадалкам, чистильщикам карм и чакр. Естественно, и к астрологу, нумерологу, рунисту. В общем, со всех сторон подкована. И с каждым специалистом посоветовалась, чтобы услышать одно и то же – нужно держаться подальше от проклятого места. Пименов-старший сейчас колеблется. Отбирать игрушку, уже подаренную, да к тому же полюбившуюся, жестоко. Но если она навредит ребенку? У меня знакомая купила дочке куклу. Та души в ней не чаяла. С собой в кровать укладывала. Но в то же время у девочки аллергия пошла. Пятна красные по лицу и шее. Подумали, что игрушка из плохого пластика. Отобрали. Дочь в истерике билась два дня. Требовала свою куклу назад. Женщина отнесла ее на экспертизу. Оказалось, сама игрушка безобидная. А вот платье на ней пропитано какой-то дрянью. Куклу переодели, и все стало хорошо.

– Очень доходчиво ты мне все объяснила, спасибо. То есть ты – эксперт, который решит оставить игрушку Витале или нет?

– Именно. – И заиграла глазками. – Так что, поможешь?

– Нет.

Не ожидала Тайра услышать такое. Женя плясал под ее дудку все то время, что они встречались. Он не просто исполнял все ее желания, он предвосхищал их. Ей зачастую и просить не приходилось, Ткачев сам предлагал себя в качестве волшебника на голубом вертолете. Все, что было по силам, делал для Тайры. Но так и не смог завоевать ее любовь. Она досталась бородатому арабу. Что она нашла в нем? Ничего, кроме красоты лица. Бездарный, глупый, капризный. А Тайра всегда, как сама говорила, ценила не внешность, а характер.

Поди пойми этих женщин…

– Извини, я не расслышала, – вновь заговорила Тайра. – Ты сказал «нет»?

– Да.

– То есть…?

– Да. Я сказал «нет».

– Мстишь? – ее узкие глаза стали щелками.

– За что?

– Я же бросила тебя в одночасье.

– Давно это пережил. Но у нас с тобой конфликты интересов. Я работаю на Виталю. И не собираюсь мешать его грандиозным планам.

– Ты желаешь ему зла?

– Ни в коем случае. Виталя мне нравится. И я надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Так что мы вместе будем находиться в гиблом месте, которое, на мой взгляд, не представляет опасности. Так называемые призраки не убивают. С ними можно сосуществовать. Я научу Виталю. А если понадобится, объясню его папе, в чем он не прав.

Тайра привстала с табурета, оперлась руками на стол и подалась к Жене. Он увидел, что ее помада чуть поплыла, а тушь осыпалась. Глаза девушка могла не смывать по нескольку дней. Спала с макияжем, утром только подтирала пятна на веках и подкрашивала те места, с которых сошла косметика. Из-за этого подушки всегда были грязные.

– Ты нравишься мне таким, – выдохнула она.

Женя поморщился. От Тайры пахнуло вареным луком, а он его терпеть не мог.

– Решительным, непоколебимым…

– Лесть тебе не поможет. Я все равно не стану тебе помогать.

– Нет так нет. – Она ткнулась своим носом в его.

Оттолкнуть? Невежливо. Но этот запах… Как его терпеть?

– Я хочу тебе один вопрос задать. Можно?

– Да, только, пожалуйста, отодвинься. Ты нарушаешь мое личное пространство.

Тайра пропустила его просьбу мимо ушей.

– Почему ты не выкинул мои значки, а носишь их на жилете?

– Нравятся они мне.

– Они? – и усмехнулась.

Спешно собравшись с любимым в Оман, Тайра все с собой забрала, кроме коллекции значков. Собирать их начал еще ее дед. Крепил к бархатному вымпелу комсомольской организации. Эстафету принял сын. За ним дочка Тайра. Последняя внесла самую большую лепту – утыкала весь вымпел. Правда, ерундой по большой части. Всякими дурацкими детскими фигурками типа «Хэлоу Кити» или «Кот Феликс», а также девчачьими, с портретами Тимберлейка и героев сумеречной саги. Их Женя на свой жилет не прикрепил. На нем по большой части те, что собрали дед и отец, но несколько Тайриных. Самый любимый – звезда шерифа. У него самого был такой в детстве. У трех вокзалов в ларьках продавали модную по тем временам американскую символику.

Женя перенес значки на свой любимый жилет, когда страдал по Тайре. Нося их, он тешил себя мыслью о том, что малая ее частичка осталась с ним. И по воле любимой. Она намеренно оставила коллекцию, а не забыла…

Чтобы был повод вернуться!

Ляптн перестал ждать Тайру спустя пять месяцев. Как и страдать по ней. Любить – нет. Это чувство засело глубоко внутри, но он научился жить с ним. Как с пирсингом в соске. Мало кто знал, что он сделал его себе. Когда было так плохо без Тайры, Женя решил заглушить душевную боль физической. Думал сначала тату набить, но это же все равно что комарик покусает. И решился на прокол. Соска! Ему всегда казалось, что нет ничего страшнее, чем это. Разве что интимный пирсинг…

Теперь его правую грудь украшало колечко. Его никто не видел, поскольку Женя не оголялся прилюдно: не принимал душ вместе с кем-то, не ходил на пляж, не переодевался… И не занимался сексом с тех пор, как его бросила Тайра.

– Если я признаюсь, что уехала из Омана ради тебя, что ты на это скажешь? – услышал Женя ее голос.

– Поставлю твои слова под сомнение. И это мягко говоря.

– Ты так не уверен в себе?

– Я так не уверен в тебе.

– Дурак.

И впилась в его рот губами. Остро, как жалом. Благо на пару секунд. Отлипнув, сразу убежала.

А Женя еще долго сидел неподвижно. С перемазанным помадой лицом. Привкусом вареного лука во рту. И пониманием того, что ради Тайры он пойдет на все.

Глава 3

Сема зашел в дом и упал на кровать. Лицом вниз, утопив его в перьевой подушке.

– Помыться не хочешь? – спросила у него хозяйка.

– Позже, – ответил он.

– Дело твое, конечно, но бак маленький, заполняется медленно, и тебе просто может не хватить воды.

– Обольюсь из ведра.

Вздох. Затем шаги. И щелчок двери. Лена-Лола ушла, оставив его в комнате одного.

Ткачев перевернулся на спину. Так лежать было удобнее.

С полицией дела уладились быстро. Представители правопорядка приехали, осмотрели труп и место, где он лежал. Задали несколько вопросов тем, кто его обнаружил. После чего запаковали тело в черный мешок, загрузили в машину и уехали.

– Это все? – ошарашенно спросил Виталя.

– На данном этапе, – ответил ему Сема. – Но, если возникнут вопросы, нам позвонят. Телефоны мы оставили.

– То есть все настолько просто? Никакого расследования? Снятия отпечатков пальцев, поиска улик, очных ставок?

– Деревенский алкаш упал и расшибся. Мы его нашли. Все очевидно.

Но Пименов был очень взволнован, а если точнее, на нервяке.

– Сема, ты видел его шею?

– А что с ней?

– Она синяя. Фила как будто душили. Причем веревкой.

– Разве? – Ткачев посмотрел на Лену. Она пожала плечами. – Если ты прав, то почему криминалист не заострил на этом внимание?

– Ему так проще. Деревенский алкаш упал и расшибся. Но мы-то с вами знаем, что смерть Фила не случайна.

– Намекаешь на то, что кто-то из вас его убил? – подала голос Лена.

– Тьфу на тебя! Нам он на черта сдался?

– Значит, призраки?

– Ой, Лолоша, не тупи, не разочаровывай меня! – Виталя заводился все больше. И смотрел на Лену сурово. А Сему вообще не замечал. – Фила порешил кто-то из собутыльников. Или тех, кому он обещал нас отдать на растерзание. В ваших забытых краях такие, как мы, птицы редкие. Почему бы не общипать их? Фил мог сговориться с кем-то, и подельники ждали от него добычи. У меня по карманам можно натырить больше, чем ваши ханыги в месяц видят. А нас еще и четверо. Всех обобрать, и пей себе, гуляй…

– Чем ты недоволен? – оборвала его монолог Лена. – Жаждешь справедливости? Так позвони в полицию, ткни носом. И начнется полноценное расследование.

– Да пошла ты! – И далее последовала нецензурная брань.

Покрыв Лену матюгами, Виталя унесся. Он не бежал, но шел так быстро, что камешки вылетали из-под его подошв.

– Он ставит себя на место Фила, – проговорила Лена. – И боится, что, если его когда-нибудь найдут в джакузи или на полу у камина мертвым, все подумают, что он напился или нанюхался и сам отдал концы… Тогда как синяя полоса на шее будет говорить о том, что его задушили дилеры, завистники, брошенные любовницы… Или дети его отца от нового брака.

– Витале просто нужно опохмелиться, поесть супчика и поспать.

– Он терзается, а ты все сводишь к банальному похмелью.

– Поверь, как только он поправит здоровье, станет прежним развеселым говнюком.

– Это маска. У Витали серьезные психологические проблемы, с которыми он борется своими методами.

– Как Фил?

– Да, пожалуй.

– Лена, у Витали было все! Все, понимаешь? Не только лучшие игрушки, личный шофер, лицей, потом институт, квартира, машина… Его любили. И отец, и мать. И прощали ему то, за что других бы и выдрали, и довольствия лишили. А то и отправили в какой-нибудь кадетский корпус, чтоб из него там человека сделали. – Она хотела что-то возразить, но Сема жестом попросил ее замолчать. Он еще не закончил. – Отец Виталя – сволочь редкостная, но к сыну он всегда был внимателен и добр. А матушка, хоть он над ней издевался не меньше, чем над прислугой, души не чаяла в сыночке.

– Вы были близкими друзьями с Виталей?

– Нет. Но общались тесно.

– Так, может, ты ничего о нем и не знаешь?

И бросилась догонять Пименова. А Сема остался. Пусть эти двое идут, он попозже двинется. А пока посмотрит на то помещение, где охотники за привидениями засняли призрака. В то, что запечатлелся бесплотный дух, он ни на секунду не поверил. Скорее всего, Жека с Лехой устроили постановку. Потому что компьютерная графика выявляется на раз-два. Но кто изображал женщину в белом? Женя? Он был трезв, а Леха не притворялся пьяным, он реально окосел. Но Сема предоставил Ляпину часть своего надувного матраса, и если бы тот встал с него, он бы проснулся…

Или нет? День был длинным, утомительным, и Ткачев отрубился так, что, когда открыл глаза поутру, не сразу понял, где он. Но все его спутники находились на тех же местах, где и до того, как он уснул. Только Фил отсутствовал. И как он шарахался, Сема помнил. Мужик хотел отлить, намеревался сделать это тут же, но его погнал пробудившийся Виталя. Филарет ушел, и Сема снова прикорнул… Как оказалось, отключился до утра.

Обнаружил его Женя. Этот чудак, обвешанный значками, как Леонид Брежнев орденами. Когда Сема сел, тот тоже открыл глаза и встряхнулся. Посетовал на то, что не смог отдежурить даже свои часы, не то что поднять Леху, чтоб он его сменил. После этого вскочил и понесся проверять аппаратуру.

– А где Фил? – зевая, спросил Виталя.

– Ты не разрешил ему мочиться тут, и он ушел, – напомнил Сема.

– Это ж ночью было.

– Да, но он мог упасть в те лопухи, в которые справлял нужду. Скоро объявится.

– Зря мы вчера так нажрались… – Пименов схватил бидон, в котором остался чай, и выпил всю жидкость, не подумав о других. – Все проспали!

– Кто-то не пил, а все равно… – Это забухтел Алексей. – Женька мог бы меня и поднять! Такая ночь значимая… И впустую прошла.

– Фил обещал нам призраков, – снова взял слово Виталя. – Придут, говорит, за кем-то… Ни их, ни его. Где этот му…

И тут по дому разнесся крик Жени, нашедшего тело Филарета.

Семе вспомнились эти события, когда он шел в другой конец дома. Минуя коридоры и условные комнаты. Дошел до той, где когда-то, согласно плану здания, была библиотека. И при князьях, и при беспризорниках, и при психах. Именно в ней засняли женщину в белом. Елену-висельницу, которая очень много читала, была просто одержима книгами и проводила за ними все дни. Вместо того чтобы ходить на балы и искать мужа. Но тут вина папеньки, конечно, не ее. Он должен был девицу вывести в свет, чтоб не чахла в доме с нехорошей историей, не закапывалась в книги, которые ее еще больше отрывали от реальности. Берег? Да, пожалуй. Коль все его дети умерли. И только Леночка выжила… Чтобы в двадцать два покончить с собой!

Семен ходил по библиотеке. Осматривал стены, потолок, пороги, косяки. Он видел то, что для других скрыто. И мог представить, как выглядело помещение изначально.

Ему не потребовалась аппаратура для того, чтобы понять, где скрылся призрак. Это было очевидно!

Сделав выводы, он покинул дом и устремился к березняку, чтобы попасть в Васильки.

Когда дошел до дома Лены, оказалось, что у забора стоит только его машина.

– Виталя уехал? – спросил он у девушки, зайдя во двор.

Она копошилась там. Все в тех же старых джинсах с чудовищными накладными карманами и желтой строчкой. Сему удивило, что Пименов не сделал ей замечание.

– Да, сказал, надо в Москву.

– Он сел за руль с такого бодуна?

– Ему не привыкать.

– Тоже верно. А остальные где?

– Без понятия. Пришла – дом открыт. У меня-то брать нечего, но аппаратура охотников явно стоит приличных денег.

– Я немного отдохну, с твоего позволения.

– Ради бога. Но я собираюсь щавелевый суп сварить. Если немного подождешь…

Семен качнул головой и зашел в дом. Там выбрал кровать, упал на нее лицом вниз, отказался от душа, а когда хозяйка оставила его в покое, перевернулся на спину и задумался.

Спать он не хотел. Да и устал несильно. Просто было желание полежать на мягком.

– Если кому-то интересно, суп готов! – услышал он голос Лены.

В животе тут же заурчало. Есть хотелось, но ради яичницы, к примеру, он не стал бы вставать. Но суп из щавеля… Это совсем другая песня! Такой где еще поешь? Да, тебе его могут и в московском ресторане подать, но где тот щавель собирали и когда? И он ли это? Может, обычная трава, к которой добавили кислоты?

Ткачев спрыгнул с кровати. Сначала водные процедуры, потом завтрак, который уже тянет на обед.

– Лена, прошу меня извинить, – выдал он, распахнув дверь.

– За что? – уточнила она.

– За поведение. Вел себя как капризуля. Готов вину искупить.

– Каким образом?

– В принципе любым. Хочешь, спляшу, спою, пантомиму покажу. Могу грядку вскопать. Собрать яблоки. Вычистить подпол. Но меня лучше использовать по назначению.

– Я не понимаю, – выдохнула Лена.

– Давай я отремонтирую тебе крыльцо? Оно покосилось.

– Ты можешь?

– Конечно. Если у тебя есть инструменты, я начну сегодня же…

– А если нет?

– Я куплю их и приступлю к извинениям завтра. Надеюсь, ты оставишь меня на эту ночь тут. Я не готов ни в Москву ехать, ни в развалинах на надувном матрасе спать.

– Дом большой, живите все. Мне не жалко.

– Спасибо. Я пойду ополоснусь. Мне в душ или к ведру?

– В душ. А полотенце вот, я приготовила, – и указала на кусок синтетического полотна, расшитого розами.

Взяв его, Семен вышел во двор.

Помылся.

Почувствовал себя если не заново рожденным, то помолодевшим. Еще пятнадцать минут назад бубнил и кряхтел, как старый дед, у которого ревматизм и простатит, а вот уже позитивней живчик.

Ткачев вернулся в дом. Ему уже налили супа. Выглядел он красиво. Зелень щавеля, бело-желтое крошево из яиц, прозрачный бульон… И запах лета бонусом.

– Приятного аппетита, – услышал Сема, взявшись за ложку.

Кивнув, стал есть суп.

Было вкусно.

Не так, что ум отъешь, но вполне… Мужчине, путь к сердцу которого через желудок лежит, брать надо Вику. Та мастерица. Но Лена-Лола тоже молодец. Хоть что-то умеет. Родилась бы и выросла в городе, испортила бы даже элементарное – яйца или макароны.

Была у Семена такая барышня. К которой он с серьезными намерениями, а она не просто неумеха – косячница… Не москвичка, а петербурженка. Но в данном случае хрен оказался не слаще редьки.

Познакомились на Невском. Ткачев не любил Питер (ни климат, ни атмосферу), но от его архитектуры был без ума. Часто катался, чтобы рассмотреть здания. И у одного из них столкнулся с барышней. И сразу в глаза влюбился. Крашены-перекрашены, ресницы колом, подводки, тени, но цвет… Не определить. По краю карий, дальше – зеленый, а перед зрачком желтый. Можно сказать, как у кошки глаза. На них и клюнул. Остального не видел отчетливо. Но отмечал, что фигура неплохая, черты правильные, волосы густые.

Сема пригласил ее на чай или кофе, барышня согласилась на глинтвейн.

Отношения завязались быстро. Сначала ездили друг к другу, а через три месяца стали вместе жить. В Москве. Потому что у Ткачева имелась своя квартира, а невеста обитала с родителями.

Его хватило на полгода. Но если бы не глаза, в которые Сема влюбился, история закончилась бы раньше.

Ткачев был очень неприхотлив в быту. Главное, одежду постирать, можно не гладить. Если вещи раскиданы, не страшно, важнее, чтоб блестели туалет, раковины, посуда. И с едой проблем нет. Съест все, но свежее и приготовленное хотя бы по нормам. Пельмени, чтобы неразваренные, картошку непригорелую, овощи нераскисшие. Но когда Сема возвращался домой, ему под нос ставили варево, напоминающее корм для свиней…

Более-менее прилично получалось поужинать, если заказывали доставку. Но Семен это и сам мог сделать. Нет, он не мечтал о кухарке. Но когда живешь с женщиной, которая еще и не работает, ты ждешь вкусного ужина. И порядка в доме. И пусть не глаженого, но хотя бы стираного белья.

Его мама была отличной хозяйкой. Когда они жили богато, ей помогала женщина прибираться, но приходила всего лишь два раза в неделю. Остальное время родительница со всем сама управлялась. И завтрак готовила мужу и детям, а по выходным баловала выпечкой. В понимании Семена женщина, которая решила не работать, должна стать хранительницей очага. Домохозяйкой. А не ленивой задницей (или, если корректнее, трутнем). Хорошо, когда женщина следит за собой: ходит в зал, салон, на массаж и прочие процедуры. Но если она только этим занимается, она деградирует. Но сама этого не понимает, потому что еще посещает дурацкие тренинги личностного роста и читает мотивирующие книги.

Семен пытался донести до любимой свою мысль, но она хихикала в ответ и называла его пенсионером.

«Сейчас другое время, – говорила она. – Зачем стоять у плиты и варить борщ, если его можно заказать? К чему самой драить пол или окна?»

Да, все так. Не обязательно! Но в чем тогда функция женщины, живущей с тобой? И на это был у барышни ответ… Молчаливый… Она тут же опускалась на колени и демонстрировала полученные на курсах горячих язычков навыки.

Благодаря этому они продержались лишний месяц. Глаза уже не спасали.

…Семен не заметил, как съел суп. Зачем-то ударился в воспоминания и хлебал на автомате.

– Добавки? – спросила Лена.

– Нет, спасибо. Наелся.

Тут послышались голоса.

Сема узнал Лешин. Он говорил громко и торопливо. Мог глотать окончания. Но, надо отдать Лехе должное, говорил он всегда по делу. Может, поэтому повышал голос и выпаливал одно предложение за другим, чтобы собеседники усвоили выданную им информацию.

Леша завалился в дом в обнимку с Викой.

Ткачев не был хорошим физиономистом, но по лицам этих двоих понял – недавно они занимались сексом. Девушка была довольна, но чуть смущена, а парень горд своей победой.

– О, супчик, – обрадовался еде Леха и тут же уселся за стол. – Женя где?

– Я думала, вы вместе, – ответила ему Лена, затем налила супа.

– Не, он тут был, когда я уходил. – Парень схватил ложку и стал наворачивать его. – Вкусно, – похвалил Леха суп. – А где наш царь-государь?

– Если ты про Виталю, то он уехал в Москву.

– И он скорее Гришка Распутин, – усмехнулся Сема. – У тебя какие планы на остаток дня?

Вика хихикнула, стрельнула в Лешу глазами. Он по-хозяйски похлопал ее по ягодицам.

– На пруд хотим сходить. Искупаться.

– В Голыши? – задала уточняющий вопрос Лена. Вика подтвердила. – А Леша в курсе, откуда пошло название места?

– Мне рассказали историю о колонии нудистов, что обитала там в девяностые. Прикольно. Голышом искупаться – это кайф.

– Наверное. Только туда извращенцы со всей округи стекаются. Если не хочешь, чтобы на тебя кто-то передергивал, оставайся в плавках.

– У вас тут и геи есть?

– А где их нет?

– Тоже верно. – Он расправился с супом и вытер рот тыльной стороной ладони. – Спасибо, от души поел. Если Женька появится, скажите, мы вернемся часа через три. Все, чао!

И, взяв рюкзак, в который засунул питьевую воду и полотенце, покинул дом.

Сема с Леной снова остались одни.

– Ты купалась голышом в Голышах? – спросил Ткачев.

О чем-то нужно было говорить, а он не мог придумать тему.

– Нет. Но в детстве, как все деревенские ребятишки, бегала туда, чтобы посмотреть на странных дяденек и дяденек, что ходят без одежды. Мало что запомнила, совсем крохой была. Но подивилась тому, что они и на великах катаются обнаженными, и шашлыки жарят. То есть живут обычной жизнью.