Текст книги "Первая жизнь, вторая жизнь"

– Я как-то попал на нудистский курорт в хорватском Ровине. По незнанию забронировал там домик. Не смог расслабиться. Переехал раньше времени, наплевав на заплаченные вперед деньги.

– Понимаю. Я тоже не сторонник нудизма.

– Странно слышать это от танцовщицы гоу-гоу.

– Ты путаешь меня со стриптизершей.

– Нет, я понимаю, что вы занимаетесь немного другим. Но все равно выставляете себя напоказ. А то, что ваши прелести прикрыты маленькими кусочками материала, не меняет главного…

– Это работа, а не образ жизни. Вне клуба, как ты видишь, я одеваюсь крайне скромно. – И потрепала штанину своих старомодных джинсов. Она так и не сняла их. Но майку поменяла на приличную.

– То есть обнаженки тебе хватает на работе, а в жизни хочется прикрыться?

– Я уволилась. Но это не твое дело. Вообще не понимаю, зачем я перед тобой оправдываюсь.

Елена взяла тарелки, поставила их в раковину, но мыть не стала. Ушла в комнату.

Семен мысленно поругал себя за несдержанность. Он даже проститутку бы не стал укорять. Чем может, тем и зарабатывает. Но беда была в том, что Лена ему все больше нравилась. Умная, милая, воспитанная. ПРИЛИЧНАЯ девушка. И он не мог представить себе, как она, полуголая, вертит задом перед потными лицами пьяных, разгоряченных мужиков… И дает себя увезти из клуба Витале Пименову! Хорошо, если только ему… А может, до этого мажора-бабника было еще несколько ему подобных?

Эти мысли сводили Сему с ума. Если бы Виталя познакомился с Леной в бассейне или в кафе, на улице или в магазине, Ткачев еще вчера начал бы отбивать ее у него. Они не друзья, он не нарушил бы мужской кодекс чести. Да, работу мог потерять, но рискнул бы. Увы и ах, Лену он подцепил в ночном клубе. Ткачев к обычным посетительницам относился скептически, а уж к танцовщицам…

«Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес, – голосом кота Матроскина проговорил Семен про себя. – В твоем случае, Ткачев, сноб и зануда! Нет ничего позорного в том, чтобы танцевать на потребу… Кабаре «Мулен Руж» для тебя искусство, ты был там трижды, а гоу-гоу почему-то грязь и пошлость? Это даже не стриптиз. И тем более не проституция. Виталя не платил Лоле-Лене деньги. И подарками не заманивал. Понравился ей мужчина, она с ним поехала… Что в этом страшного? Весь мир живет сейчас так…».

Он встал из-за стола и стремительно вышел во двор.

Пяти минут Семену хватило на то, чтобы собрать из травы, веток, цветочков и гроздей незрелой смородины букет. У него это отлично получалось. Никогда он не покупал готовые композиции флористов. Даже если было времени в обрез, он все равно сам формировал букеты. Не просто красивые, а подходящие тем, кому они предназначены. И не всегда из цветов. В ход шло все. Он мог собрать морковно-сельдереевую феерию для вегетарианки, любительнице вязания букет из клубков и спиц, а защитница экологии получила от него букет из ржавых банок, которые Сема подобрал на улице и превратил в розы, пионы, лилии.

Девушки ценили особый подход к себе. И радовались мелочам, опровергая общее мнение о том, что им нужны лишь бабки. Когда Ткачев едва выживал, то имел отношения с наидостойнешими барышнями. Да, все они закончились. Но не из-за того, что Сема не дарил им шуб и бриллиантов. От него требовали внимания. А он не мог дать его в том объеме, в котором его пассиям хотелось бы. Заработавшись, он забывал позвонить. Или встретить из аэропорта. На романтической встрече засыпал. Не сразу, но после секса. А как же поговорить? Спросить, как дела? Нашептать на ухо комплименты? Если бы в тот период ему встретилась понимающая девушка. Ткачев уже был бы женат. Но он был молод, его избранницы соответственно тоже, и отношения заканчивались через несколько месяцев.

Когда же он окреп финансово, то встретил свою петербурженку. И она села ему на шею. Зато была не из обидчивых. Не хочешь идти в караоке – не надо, главное, денег дай. Тоже сомнительный вариант. После нее пытался строить отношения с владелицей нотариальной конторы, что занимала офис на том же этаже, что и Ткачев.

Красивая, стильная, взрослая – на вид ровесница, но, скорее всего, старше как минимум лет на пять, а то и десять. Она состояла в гостевом браке с французом. Виделись супруги от силы пять раз в год. Детей не имели. Зрелая красотка очень Семену нравилась. Он мог бы и влюбиться в нее, если бы она так не давила. Все должно было быть по ее. В ресторан придут – она заказывает еду по своему вкусу обоим. Кино смотрят только то, что она любит. Подарил ей как-то белье – обменяла. И ладно бы утаила это, так ткнула носом в то, что не то выбрал. Но хуже всего, что и в постели она оставалась командиром. У Семена после секса оставалось ощущение, что не он овладевал, а им.

…Сейчас Ткачев ни с кем не встречался. Даже девушки для интима не имел. Выпускал пар, как прыщавый подросток, посредством мастурбации. Вот уже три месяца как. Позор? Еще какой! Но снимать на одну ночь телку в клубе, как это, как правило, делал Виталя, а уж тем паче проститутку брать не хотелось. Лучше самоудовлетворяться иногда. Он уже в том возрасте, когда порывы бешеной страсти легко гасятся…

Так думал Сема до вчерашнего дня. Но, увидев Лолу-Лену, воспылал так, как, пожалуй, никогда.

Она невероятно его возбуждала. Все в ней: фигура, волосы, взгляд, пластика, мимика. Даже дурацкие джинсы! Лена смотрелась в них настолько нелепо, что хотелось сорвать кошмарные штаны, чтобы обнажить тело. То есть и в них был посыл! Для него точно…

Вооружившись букетом, Ткачев вернулся в дом.

Лену он нашел в кухне. Она стояла у раковины и мыла посуду. Терла тарелки яростно. Была зла на него? Или просто остатки еды пристали к бортикам и засохли?

– Прости меня, дурака, – проговорил Сема. – Ты права, твоя жизнь – не мое дело.

– Проехали, – бросила она через плечо.

– Пойми, я не осуждаю. Просто не понимаю.

Семен подошел к Лене. Близко, но не вплотную. Вытянул руку, чтобы букет оказался перед ее лицом.

Девушка отложила губку, тарелку, которую драила, вытерла руки о полотенце и взяла композицию.

Несколько секунд просто на нее посмотрела, потом пробежалась подушечками пальцев по ягодкам. И это было очень… очень эротично! Сема представил, что это не смородина под ними, а его соски. Включать фантазию на полную он опасался. Дай ей волю, и от самоконтроля ничего не останется.

Лена повернулась к Ткачеву. В глазах что-то плещется… Что именно – не поймешь. Радость? Пожалуй. Поскольку в следующую секунду он услышал:

– Какая красота, спасибо огромное.

– Рад, что угодил.

Она взяла графин с отбитой ручкой, налила в него воду и пристроила букет.

– У тебя была детская мечта? – спросила Лена, вернувшись к посуде.

– Да.

– Озвучишь?

– Она довольно прозаична: я мечтал стать архитектором.

– То есть она сбылась?

– Не совсем. Да, я получил образование. Даже два. И у меня есть профильная фирма. Но я еще не реализовался пока. Копошусь в песочнице. А хочется развернуться по-настоящему. Заявить о себе как о художнике, а не ремесленнике.

– И ты надеешься реализоваться, восстановив усадьбу?

– Я, как ты уже поняла, собираюсь не просто ее реставрировать, а создавать новое на основе старого.

– Да-да, я все помню. И слова, и эскизы. Но ты делаешь ставку на этот проект, так?

Не до конца понимая, к чему она ведет, Сема ответил утвердительно.

– И тебя не смутило то, что его финансирует человек, который кинул твоего отца? Мне Виталя рассказывал о том, что произошло между друзьями и партнерами. Он не знает, как вы выбирались из задницы. Я тоже. Но могу предположить, что было крайне тяжело. И папа твой ушел раньше из-за этого напряга. А ты потом тащил на себе семью. Я за мать два кредита платила. Ее тоже кинули, пусть и не так масштабно, как твоего папу. Но где мы, а где вы? У вас жемчуг мелкий, у нас хлеб черствый.

– К чему ты ведешь?

– Я, чтобы погасить долги, начала танцевать в белье на барной стойке. А ты пошел на сделку с дьяволом ради осуществления своей мечты. И кто из нас плохой?

Он понял аллегорию.

Ткачев согласился работать на Виталю, которого финансировал отец, косвенно повинный в смерти его отца.

– Больно бьешь, – проговорил он.

– Ответный хук.

– Считай, нокаутировала. Мне нечем ответить.

– Кто бы сомневался. «Других судить вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь…» – Уильям Шекспир.

Она поставила последнюю тарелку в сушилку, насухо вытерла руки и ушла в сад. Через окно Сема увидел, как она взялась за лопату и принялась окапывать кусты той самой смородины, с которой он срывал грозди для букета.

Глава 4

Лена не верила своим глазам. Перед ней стояла Тайра!

Та самая… Из телика.

Участница популярного шоу об экстрасенсах.

И ее глупая мать перечисляла ей деньги за прогнозы на будущее.

– Тайра? – пораженно воскликнул Леха. – Неужели это ты?

Они пришли с Викой минут двадцать назад. Принесли казан молодой картошки, посыпанной укропом, и банку кваса. Настоящего, с хлебными корками.

– Вы знакомы лично? – решила уточнить Лена.

– А то! Тайра разбила сердце Женьки. И дурацкие значки, что на его жилете, принадлежат ей.

Они сидели там же, где вчера. В саду. За столом, накрытым клеенкой. Ели, пили квас. И тут нарисовалась Тайра. Причем зашла, по-хозяйски открыв калитку, и предстала пред очами четверых человек.

– А очки? – оторвавшись от картошки, которую поглощал с большим аппетитом, полюбопытствовал Семен.

– От солнца? – уточнил Леха. У Жени были и обычные, но он их носил не постоянно. – Нет, его.

– Они же женские.

– Жека считает, что унисекс.

Тайра дождалась, когда они замолчат, и спросила у Алексея:

– Где Евген?

– Я, было, подумал, что с тобой, когда ты тут нарисовалась… – Он смотрел на нее с плохо скрываемой антипатией. – Что ты тут делаешь? И зачем тебе Женя? Я так понимаю, ты уже видела его сегодня? Явилась, не запылилась спустя год? Называется, пришла беда, откуда не ждали…

Тайра пропустила мимо ушей его вопросы. На довольно агрессивный тон и колючий взгляд тоже не среагировала. На ее лице не дрогнул ни один мускул, тело осталось расслабленным. Невозмутимость Тайры вызывала уважение.

– Евгения тут нет, – сказала ей Лена.

– Вы можете ему позвонить? Женя очень мне нужен, а номер его я не сохранила.

– Пошла ты в задницу, Тайра, – вышел-таки из себя Алексей.

Та чуть скривила свой тонкий, ярко накрашенный рот и продолжила разговор с Леной:

– Так что, можете?

– У меня нет его номера.

– А вы хозяйка дома?

– Одна из… Тут мама живет постоянно. Я в гости наведываюсь.

– Зря. Продать дом надо. Если вы, конечно, с матушкой хотите устроить личную жизнь.

– А почему вы думаете, что она у нас не…? – И тут поняла! – А, в деревне рассказали о том, что всем бабам в нашем роду с мужиками не везет?

– В вашей деревне с ними не везет каждой второй. Впрочем, как и в других населенных пунктах глубинки. Кто пьет, кто бьет, а чаще и то, и другое. Но вас до пятого колена прокляли.

– Не слушай ее, Ленка, она шарлатанка, – снова не сдержался Леха.

Он уже из-за стола вскочил, швырнув вилку и чуть не расплескав квас.

Но Елена хотела послушать Тайру, и она поощрительно ей кивнула.

– Дом построен специально для твоей прапрабабки? – задала вопрос она.

– Вам об этом наверняка сообщили местные жители. Это ни для кого не секрет.

– Когда его строили, под четырьмя углами заложили трупы животных, убитых специально, и присыпали их землей с могил, чтобы проклятие сработало стопроцентно. Или провели какой-то другой ритуал, с которым я не знакома.

– Хотите сказать, что если бы моя бабка уехала, то…?

– Скорее всего, устроила бы личную жизнь. А ваша мама совершенно точно. Она заложница проклятия. И этого дома. Не удивлюсь, если узнаю, что она пыталась от него избавиться…

– Конечно, нет! – вскричал Леша. – Ты же собрала сведения по деревне. Прошу тебя, свали!

Он был на таком взводе, что даже вечно невозмутимый Семен напрягся. На столе вилки, один укол – четыре дырки. И Ткачев осторожно отодвинул ту, что находилась рядом с рукой Алексея.

Тайра не стала больше испытывать его терпение, развернулась и направилась к калитке. Дойдя до нее, обернулась и, вцепившись взглядом в лицо Лены, бросила:

– Если хочешь личного счастья, не возвращайся сюда. Убеги, как твоя мать…

О том, что Мария Константиновна осталась в Кабардинке, не знал никто. Тайра угадала? Или сделала логические выводы? Раз ее нет тут, значит, она где-то в другом месте. Может, и убежала. За мечтой. О Машиных погонях за ней все Васильки знали.

– Не слушай эту женщину, – тут же кинулся к Лене Алексей. – Она профессиональная врунья и халявщица. Мозги пудрит виртуозно.

– Я видела ее по телику. Знаю. И все же что-то в ней есть. Сила какая-то.

– Да, у нее мощное биополе. Я сканировал. Но она ни хрена не видит. Я о том, что скрыто ото всех. Женька – да. Он уникум. Именно он заставил меня поверить в сверхспособности людей.

– Она им пользовалась? – спросил Сема.

Когда Тайра ушла, он вернулся к картошке. Лена никогда бы не подумала, что продвинутый столичный парень будет ее с таким удовольствием наворачивать. И ладно бы с мраморной телятиной или фаршированным кальмаром на гриле. Пустую. С укропом с грядки.

– Естественно. И как медиумом, и как мужиком. То есть Жека помогал ей проходить испытания в шоу, а также предоставлял ей кров и пищу. Но эта сука его бросила.

– И появилась снова… В нужное время в нужном месте. Каким образом, как думаешь?

– Я теряюсь в догадках. Может, усадьбой Филаретова заинтересовались телевизионщики, а Тайра снова решила принять участие в шоу?

– Нет, Виталий, как собственник земли, знал бы об этом. С ним связались бы.

– А если она свой канал на ютьюбе запустила? Блогеры не заморачиваются особо.

– Еще раз позвони Жене. Что-то я беспокоюсь.

Леша кивнул и достал из кармана сотовый. Набрал. Через несколько секунд сообщил о том, что абонент – не абонент.

– Куда Женя мог отправиться? – заволновалась и Лена.

– Вариант один… – развел руками Леха.

– В усадьбу поперся! – закивал Семен.

– Сходим?

– Съездим. Мы с Леной. А вы с Викой по деревне пройдетесь. Вдруг он где-то тут? Очередной транзистор тебе ищет на помойке…

Он отодвинул пустую тарелку и встал из-за стола.

– Не, мы с вами, – не согласился с Ткачевым Леха. – Я чую, в усадьбе он.

– У меня машина маленькая.

– Ничего, разместимся.

– Я могу остаться в Васильках, – подала голос Вика.

Она со своими габаритами, естественно, могла уместиться на заднем сиденье, но выглядела бы гротескно: как большая тетя, разместившаяся на детской мебели.

В итоге в усадьбу поехали втроем.

Сема припарковался, отметив, что бензина осталось немного. На обратную дорогу до Москвы не хватит точно. Хорошо бы дотянуть до ближайшей АЗС на трассе. Но на всякий случай лучше попросить Виталю привезти канистру.

Они вышли из машины и направились к дому.

Семен в очередной раз полюбовался его архитектурой. Даже сейчас видно, насколько она красива и необычна. Но когда Ткачев восстановит особняк, он заиграет по-новому. Сейчас никого не удивишь необычным дизайном зданий.

Особенно людей, побывавших в Эмиратах. Здания-рамки, таблетки, самые высокие в мире башни. А Крейзи-хаус во Вьетнаме? Алиса в стране чудес могла бы в нем жить. Танцующий дом в Праге! Или «дыра» в Техасе? Все не то! Семен не чувствовал музыки в этой архитектуре. А построенная Карповым, Сомовым или Лещевым усадьба звучала до сих пор. Она как разбитая скрипка Страдивари или рояль Бехштейн с вырванными клавишами. Звуков уже не издает, но хранит их в себе.

– Ребят, смотрите! – воскликнул Леха, когда они, походив по дому, достигли библиотеки. – Очки Жеки!

Он наклонился и поднял их. Совершенно точно, это были те, что носил Ляпин. Женские, но как он считал, унисекс. Они были целы, но погнуты.

– Жека! – закричал Леша, сложив ладони рупором у своего рта. – Ты тут?

Ответа не последовало.

– Но он где-то здесь, я чувствую!

– Сердцем? – это Сема вопрос задал. Естественно, не без иронии. Да, Жека с Лехой были лучшими друзьями и партнерами… Как его отец и Виталин. И что же? Один предал другого без зазрения совести.

– Нюхом, – гавкнул на Ткачева охотник за привидениями. – Чуешь аромат лилий?

– Вроде нет. А ты? – обратился он к Лене.

Та покачала головой.

– Да ну вас, – отмахнулся Леша. – У Жеки любимый дядя работал мыловаром. Умер, свалившись в чан с кипящей заготовкой «Душистой лилии». Он стал первым покойником, которого Ляпин увидел. Но еще и почувствовал. – И почесал свой нос в качестве иллюстрации.

– Призрак пах лилиями?

– Именно. И теперь, когда он хочет настроиться, то брызгается духами с этим ароматом.

– Что ж он вчера этого не сделал? – поинтересовался Сема.

– Это крайняя мера. Духи воняют жутко. Не понимаю, как вы их не чуете. А вчера было полнолуние, и он был уверен, что справится без «допинга».

– Если Женька тут, то только в подвале, и твой крик просто не услышал.

– Туда не пробраться. Мы метра на полтора только спустились, и все – преграда из кирпича, рухнувших балок и мусора…

– Я тоже не смог. Хотя заглянул через завалы – подвал в хорошем состоянии. Но есть еще ход.

Алексей сделал круглые глаза. Играл? Или на самом деле не знал о потайном ходе? Тогда женщина в белом, что запечатлелась на камеру и растворилась в воздухе, не «засланный казачок» охотников за привидениями.

Ткачев думал, это они ее запустили, чтобы снять. Наняли кого-то, нарядили. Или, как вариант, кто-то из них исполнил роль самоубийцы Елены Филаретовой.

Семен подошел к той стене, через которую, как показывало видео, прошла женщина в белом. С нее осыпалась и краска, и штукатурка… Кирпич местами искрошился. Но Ткачев видел не это, а то, что скрывается за ней.

– Ну? – обратился он к Лене и Леше. – Ничего в глаза не бросается вам?

Они переглянулись и почти синхронно покачали головами.

– Прямоугольник выступает! – Сема указан на него. Метр на полтора.

– Тут же библиотека была, – блеснула знаниями Елена. – Продвинутая. С раздвижными стеллажами. На этой, видимо, был установлен основной. От которого остальные отъезжали.

– Или за которым был потайной ход? Они имелись почти в каждом богатом доме.

– Но на чертежах, что сохранились до наших времен, нет и намека. – Она не договорила. Сема нажал на кирпич, что выступал, пусть и на пару миллиметров, и стена как будто чуть дрогнула.

– Мне не показалось? – обратился к нему Леха.

Ткачев качнул головой. Одно нажатие не приводило механизм в движение, это очевидно. Надо надавить на несколько «клавиш».

Сделав так, Сема спровоцировал круговое вращение стены. Она крутанулась и встала на место. Это было впечатляюще.

– Разные комбинации? – восхищенно прошептал Алексей. Казалось, на мгновение он забыл о том, что его друг в беде. – Гениально.

– Да, архитектор был просто да Винчи своего времени, – согласился с ним Ткачев, повернув-таки стену так, чтобы открыть проход. – В местных масштабах, естественно.

– Леонардо тоже не в столице родился, – не смолчала Елена, последовав за мужчинами в темноту тайного хода.

– Но творил он во Флоренции, Милане, и Риме.

– Дело совсем не в этом, – фыркнул Леха. – Да Винчи был девственником.

– Или геем.

– Один черт, в баб не влюблялся. От вас все беды! Тот же архитектор с рыбьей фамилией из-за кого пострадал? Из-за вас, – и ткнул пальцем в Елену. – Угораздило его втюриться в жену заказчика…

– Тихо, – шикнул на него Семен. – Слышите?

Все замолчали и замерли.

– Стон, – подсказал Ткачев.

Леша и Лена мотнули головами. Ни один не услышал посторонних звуков.

И тут по подвалу разнеслось:

– Помогитеееееее!

– Жека? – крикнул Алексей. – Мы идем… Ты где?

– Не знаю я, – донеслось откуда-то снизу и приглушенно. – Лежу на камнях и не могу двинуться. Переломался, похоже. Идите на мой голос.

– Мчимся, друг мой. Как Чип, Дейл и Поночка.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Он что, мультики в детстве не смотрел? – спросил у Лехи Ткачев.

– «Следствие ведут колобки» только. – И уже громко, чтобы друг услышал: – Ты как в подвале оказался?

– Пошел за призраком белой женщины.

– Ты видел его средь бела дня? – вдохновился Леха.

– Да. Он явился мне и поманил… Я последовал. Но тут так плохо видно. Солнечные очки я выбросил, а нормальные, для зрения, не прихватил. Вот и провалился. Хотя… Именно тут я и должен был оказаться. В этой яме.

Они на самом деле обнаружили его на дне земляного углубления. Куда Женя свалился, наступив на гнилые доски. Такие же разделяли подвал и тайный ход.

Парни спрыгнули в яму и стали поднимать Ляпина. Тот издал протестующий вой:

– Осторожнее, я вам не мешок картошки!

– Да уж, он весит меньше, – пробормотал Семен. – Ты как два. И как умудрился пролезть в тот узкий лаз…

– Меня вели, – повторился Жека. – Именно сюда… И как будто подтолкнули невидимой рукой. За этим! – И показал какую-то пыльную книгу. Или толстую тетрадь в кожаном переплете.

– Что это? – спросил Семен.

– Дневник княжны Елены Ивановны Филаретовой. Висельницы. Или женщины в белом.

Ляпин так крепко держал его двумя руками, что Лехе пришлось отобрать его, чтобы они с Семой смогли вытащить его из ямы.

Дневник он сунул в руки Елены. Велел держать его.

Когда Жеку подняли, он потерял сознание.

Он был весь в крови. Лицо в подтеках, руки. А нога хоть и оставалась чистой, но висела плетью.

– Где тут ближайший травмпункт? – спросил у Лены Ткачев.

– В поселке. Ты проезжал его, когда сюда ехал. Абрамцево называется.

– Я знаю дорогу, – бросил фразу Леха. – Мы на попутках ехали, я запоминал.

Вдвоем они выволокли Жеку из усадьбы и погрузили в машину.

Лена проводила их и помахала вслед.

Когда пыль за юрким авто Семена осела, она направилась в Васильки. Шла не спеша, потому что читала.

Ляпин ничего не выдумал. Он на самом деле нашел дневник княжны Филаретовой. Он был подписан. А начинался со строк: «Отец… Я люблю его и ненавижу. Бывает и такое…».