Текст книги "Хрустальная гробница Богини"

– Я слышала, у некоторых на медикаменты, в том числе снотворное, страшная аллергия, – подала голос Матильда. – Как примут, сразу сознание теряют… А могут и умереть!

– Да, да, да, – часто закивала своей узкой кошачьей головой Ника. – У меня племяшка такая. Ей сейчас шестнадцать. Год назад ей впервые зубы понадобилось полечить, врач ей обезболивающее вколол, а она тут же отрубилась. Очнулась уже в реанимации. Оказалось, у нее на ледокаин аллергия…

Все загалдели, обсуждая услышанное, каждый вспомнил, что и у него есть родственник-аллергик, и всем хотелось поделиться историей этого родственника с остальными, но многоголосый гвалт перекричала Дуда, перейдя ради такого случая на бас.

– Тихо! – рыкнула она. – Не галдеть!

Все тут же замолкли и с удивлением уставились на Дуду. Дождавшись всеобщего внимания, Эдуарда ткнула черным ногтем в висящий на стене телефон. Аппарат был небольшим, беленьким, с квадратной трубкой, но без кнопок или диска для набора номера. При этом на его передней панели имелась лампочка, которая в этот момент мигала красным и издавала негромкие, но настойчивые сигналы.

– Это из кабины пилотов звонят, – проявил осведомленность Марат. – Стюардессу вызывают… – Он вытянул руку и, сняв трубку, протянул ее Эдуарде: – Послушай.

Несколько испуганно Эдуарда поднесла трубку к уху.

– Юленька, объявляй посадку! – вырвался из нее громкий голос капитана, услышанный всеми. – И проследи, чтобы все пристегнулись! Может немного потрясти – сопротивление ветра очень сильное…

Отдав сей приказ, капитан отключился. Дуда тут же повесила трубку и воскликнула:

– Чего стоим? Побежали пристегиваться! Потрясти может!

Все дружно ринулись в салон. Расселись. Эва, устроившись на своем кресле, выглянула в иллюминатор. Под ними были горы. Горы, горы, горы – куда ни глянь. Покрытые снегом и льдом, они сверкали в ярком свете утра, маня и завораживая.

– Какая красота! – не смогла сдержать восторга Эва.

– Вы правы, – услышав ее возглас, откликнулась секретарша Элены Рэдрок. – Горы поражают великолепием! Но лучше ими наслаждаться из иллюминатора, окажись вы там, среди вершин, у вас бы с непривычки заболела голова, сдавило грудь и заложило уши…

– В «Горном хрустале» мне это не грозит?

– Нет. Там вы будете себя прекрасно чувствовать. Высота комплекса оптимальная для жизни. Но если вы надумаете покататься на лыжах и подниметесь выше, то можете почувствовать сонливость и давление на барабанные перепонки… – Она бросила взгляд в иллюминатор и радостно воскликнула: – Вот мы и на месте! Смотрите, под нами посадочная полоса…

Эва тут же прилипла к стеклу и увидела поблескивающую инеем асфальтовую дорогу, тянущуюся вдоль обширного горного плато. В отличие от привычных полос аэропорта она была какой-то короткой и не внушала доверия.

– Нам хватит ее длины, чтобы благополучно сесть? – обеспокоенно спросила Эва.

– Конечно. Наш пилот раз двадцать уже садился на нее. И всегда благополучно. Он очень опытный летчик.

– Надеюсь, ему кто-то помогает с земли? – никак не могла успокоиться Эва. – Диспетчер какой-нибудь…

– Раньше, когда «Горный хрусталь» был обитаемым, диспетчер имелся. И не один. У нас тут самый настоящий, пусть и небольшой, аэропорт был. Работал он круглосуточно, поскольку самолеты то и дело взлетали и садились. – Она схватилась за поручни кресла, так как самолет начало потряхивать, и продолжила таким же спокойным голосом: – У каждого из пяти хозяев особняков было по своему самолету, один принадлежал турбазе, итого, шесть, не считая гостевых…

– А не легче в горы подниматься на вертолете? Это и безопаснее, и дешевле…

– Конечно, легче, но как же понты? Это ж так круто – приземляться на своих самолетах чуть ли не на задний двор! Вы не представляете, сколько хлопот было с регистрацией этого аэропорта! Не хотели разрешать, но одной из вилл когда-то владел очень известный политик (ныне покойный), которому приходилось то и дело летать в Москву, а с пересадками долго и некомфортно, вот он и подсуетился. Кстати, если вы вдруг забыли, меня зовут Ольга. Так удобнее разговаривать, правда? – Ольга ободряюще подмигнула Эве, видя, как та нервничает, и продолжила: – Но сейчас здание аэропорта заперто, все оборудование из него вывезено, правда, в диспетчерской до сих пор функционирует рация, по которой в экстренных случаях можно связаться с бортом самолета.

– В каких таких… экстренных случаях? – выдохнула Эва.

– Передать штормовое предупреждение, например. Тут, знаете ли, такие ветра и вьюги бывают, что ни один пилот в такую погоду самолет не посадит.

– Но кто это его передает, если аэропорт заперт?

– У Антона есть ключи от здания и от всех комнат. И он прекрасно умеет обращаться с рацией. – Она тепло улыбнулась, и у Эвы мелькнула мысль, что между Ольгой и неведомым Антоном что-то есть. – Он у нас на все руки. И охранник, и мажордом, и шофер, и дворник, и техник, и сантехник. Не знаю, что бы госпожа Рэдрок без него делала…

– А вот скажите мне, – невежливо прервала ее Эва, не желающая слушать о талантах охранника госпожи Рэдрок, но нуждающаяся в заверениях относительно безопасности полета. – Если тут ветра и бури, тогда куда самолету деваться? Разворачиваться и назад в Москву?

– Нет, конечно. Тогда нас примет аэропорт ближайшего города Х. Между прочим, наш самолет есть на его радарах, так что мы летим небесконтрольно…

Тут самолет тряхнуло гораздо ощутимее, чем все предыдущие разы, и Эва поняла, что шасси коснулись земли.

Глава 4
«Красная скала»

Самолет стоял неподвижно уже минуты две, но ни один из пассажиров не покинул своих кресел. Все ждали, когда делегированный в кабину пилотов Пол вернется в салон вместе с летчиками и с планом дальнейших действий. Наконец они появились из-за двери. Сначала капитан, потом второй пилот, последним – Пол.

– Где он? – мрачно спросил капитан у Пола.

Пол молча ткнул пальцем в направлении мертвого Иннокентия.

– Где она? – истерично выкрикнул второй пилот.

Согнув указательный палец, Пол изобразил направление, куда следует идти, чтобы найти спящую стюардессу. Получив ответы на свои вопросы, пилоты кинулись по проходу в хвост самолета. За их передвижением пристально наблюдало четырнадцать пар глаз, но особое внимание было приковано к капитану: всем было жутко любопытно, как он прореагирует на мертвеца. К всеобщему разочарованию, реакция бортового начальника была весьма сдержанной. Он только поморщился, увидев рану на шее, да округлил глаза, заметив торчащий из графина нож.

– Что скажете, капитан? – обратился к нему Пол.

– Скажу, что один из вас убийца, – после паузы ответил тот.

– Это мы и без вас знаем! – насмешливо воскликнул Ганди. – От вас требуется дельный совет, а не констатация очевидных фактов.

– Что нам делать? – спросила костюмерша Катя таким благоговейным тоном, будто обращалась сейчас не к пилоту самолета, а к живому пророку Моисею.

– Я бы сказал, сидеть в самолете до приезда милиции…

– Один съемочный день псу под хвост! – выругался Ганди.

– …если бы у нас на борту не было человека, нуждающегося в помощи, – закончил фразу капитан, неодобрительно глянув на прервавшего его режиссера. – Юленьку надо срочно везти в больницу. И так как поблизости таковой нет, то транспортировать ее необходимо самолетом.

– Значит, вы собираетесь сейчас улетать? – нахмурилась Дуда.

– Да. Чем быстрее, тем лучше…

– А мы как же?

– А вы отправитесь в дом госпожи Рэдрок и будете там ожидать приезда милиции, которую Ольга Сергеевна… – секретарша тут же подняла руку, давая понять, что Ольга Сергеевна именно она, – вызовет, съездив на машине в поселок Зеленый…

– А банально по ноль два позвонить никак нельзя? – растерянно протянула Дуда.

– Телефонная связь в «Горном хрустале» сейчас не работает, – ответила на ее вопрос Ольга Сергеевна. – Спутниковая тоже…

– А мобильная? – не на шутку взволновалась Дуда.

– И мобильная, – убила ее секретарша.

Не веря ушам своим, Эдуарда вытряхнула из кармана свой мобильник, глянула на его экран и, увидев вместо значка сотового оператора надпись «Поиск сети», застонала. Остальные тоже полезли за телефонами, и уже через несколько секунд страдальческий стон разнесся по всему салону.

– Но вы не волнуйтесь, – принялась успокаивать их Ольга Сергеевна. – Поселок недалеко. На машине отсюда двадцать минут езды, а от дома Элены Рэдрок сорок. Там уже и городская связь есть, и мобильная…

– Слушай, народ, – обратился ко всем Марат. – А не рвануть ли нам обратно в Москву? Полетели, на фиг, отсюда! Среди нас, блин, маньяк какой-то, а в этом чертовом «Хрустале» даже телефона нет! Что делать будем, если он еще кого-нибудь прирезать надумает?

– Я с Маратом согласен – надо всем вместе лететь! – откликнулся Клюв. – Но не потому, что боюсь оказаться следующим жмуром, просто наши столичные менты в сто раз башковитее местных, они убийцу в момент вычислят.

– А как же съемка? – встрепенулся Ганди.

– Снимем в Москве. Сейчас на «Мосфильме» любые декорации сварганить могут. Хошь Кавказские горы, хошь альпийские луга.

– Заказчик на это не согласится. К тому же на изготовление декорации требуется время, а у нас его нет – у Эвы каждый день расписан, и с нами она работает только с сегодняшнего дня и до послезавтра. – Ганди, вытянув шею, посмотрел на Эдуарду. – Правильно я говорю, Дуся?

– Совершенно верно, – откликнулась та. – Потом же мы уезжаем на неделю в Италию – снимать рекламный ролик для фирмы «Джакузи». Еще хочу довести до вашего сведения тот факт, что в Эвином контракте есть пункт, согласно которому Эва получает свой гонорар даже в том случае, если съемки сорваны НЕ по ее вине. Так что мы-то денежки получим, а вы все нет. Да еще неустойки заплатите!

Последнее заявление Эдуарды заставило всех замолчать, только Марат порывался что-то возразить, но тут в салон влетел второй пилот и, увидев сидящих на своих местах пассажиров, вскричал взбешенно:

– Почему все еще тут?

– Они собираются возвращаться вместе с нами, – прояснил ситуацию капитан.

– Ничего не получится! Топливо рассчитано на «легкий» обратный полет! Без людей и техники. Так что выходите немедленно и выгружайте все свое добро. Мы улетаем.

– Покойничка тоже брать? – не изменяя своему насмешливому тону, спросил Ганди. – Или вам оставить для компании?

– Да, надо решать, – сказал капитан, – что делать с трупом. Если будет задействована местная милиция, то выгружать, но тогда мы нарушим картину преступления…

– Труп возьмем с собой, – быстро решил помощник пилота. – Как приземлимся, вызовем милицию. Пусть они пока осматривают место преступления, отпечатки снимают, анализы сока проводят, вскрытие покойника делают. А уж свидетелей позже допросят, когда мы их в Москву доставим. Или пусть с нами послезавтра летят, чтоб на месте разобраться.

– Так и поступим, – согласился с ним капитан. – А теперь, господа, прошу всех на выход. И побыстрее!

* * *

Через пятнадцать минут самолет взлетел и отправился в обратный путь, оставив на земле тринадцать человек и одну кошку. Тринадцать, а не четырнадцать, так как Марат пожелал вернуться в Москву. И уговорить его остаться не смог никто, даже Ганди. Не помогло ни запугивание («Я на тебя в суд подам, гаденыш, за срыв съемок!»), ни слезные просьбы («Как друга прошу – останься!»), ни призывы к совести («Как я буду снимать без тебя, ты подумал?!»), ни посулы («Отдаю часть своего гонорара!») – Марат даже не вышел из самолета. Но надо отдать ему должное, все свое операторское оборудование он отдал Ганди. «Ты сам умеешь снимать, – сказал он режиссеру на прощание. – Мы же с тобой вместе начинали! Так что справишься… А лучше полетели вместе. И плевать на деньги! Я чувствую, эти горы погубят нас!» В ответ Ганди послал его на три известные буквы и, спустившись по складному трапу, зашагал к остальным.

Через две минуты самолет взлетел и, провожаемый тринадцатью парами людских глаз, скрылся в облаках.

– Когда он вернется за нами? – спросила Эва у Ольги Сергеевны, оторвав взгляд от поглотившего самолет неба.

– Как договаривались – послезавтра в семь. Если, конечно, погода будет летной…

– А если нет?

– Тогда сразу, как наладится.

Эва хотела выразить надежду на то, что погода не подведет, но тут к Ольге Сергеевне подлетела Дуда и начала трясти за локоть.

– Милочка, милочка, а где, собственно, жилье? – требовательно вопрошала она, не выпуская руки секретарши из своих цепких пальцев. – Я пока ничего, кроме вон того сарайчика, – она указала на крепкое двухэтажное здание бывшего аэровокзала, – не вижу. Надеюсь, это не дом госпожи Рэдрок?

– Нет, конечно. До него еще нужно ехать.

– На чем? Уж не на собачьей ли упряжке?

– Нет, на машине.

– О! Хоть одно благо цивилизации есть в этом диком краю!

– Долго ехать? – спросил подошедший к ним Пол.

– Пятнадцать-двадцать минут. В зависимости от состояния дороги. – Она повела подбородком в сторону асфальтового серпантина, ведущего вверх. – «Горный хрусталь» расположен выше… Там гораздо красивее и снега больше, а это немаловажно для горнолыжного курорта.

– Трассы там сохранились? – заинтересовался Пол.

– Трассы, может, и сохранились, но канатная дорога, которая вела к ним, не функционирует, а своим ходом до них добраться невозможно. – Ольга Сергеевна бросила взгляд на зачехленный сноуборд, который Пол держал в руках. – А на этом есть где покататься. Наш охранник Антон, как и вы, увлекается сноубордом, он вам покажет свои «рыбные» места…

– Слышала, Дуда, какой тебе облом? – обернулся к Эдуарде Пол. – До трасс не добраться. Выходит, зря ты лыжи с собой тащила…

Дуда, стоявшая в обнимку с новехонькими «карвингами», тяжело вздохнула. Она отдала за них пятьсот евро, плюс костюм горнолыжника, плюс специальные очки, плюс шлем, итого полторы тысячи, а все для того, чтобы покрасоваться на профессиональных трассах, изображая из себя бывалую лыжницу, да сфотографироваться во всем своем великолепии для истории. В архиве Дуды было море таких снимков. Она с аквалангом, она за штурвалом яхты, она готовится выпрыгнуть из самолета с парашютом, она пристегивает к поясу трос, собираясь взобраться на гору. Благодаря этим фотографиям за Дудой закрепился имидж крутой экстремалки без страха и упрека, чего она, собственно, и добивалась…

– Тем более такие, – продолжил лыжную тематику Пол. – Которые тебе совершенно не подходят.

– Почему это? – подозрительно спросила Дуда, решив, что он намекает на алый цвет пластика, а он, она знала, не очень ей шел.

– У тебя лыжи для опытных горнолыжников, предпочитающих агрессивный стиль катания. А ты, насколько я понимаю, пока новичок…

– Я уже каталась, – упрямо возразила Дуда. – Прошлой зимой…

– Одной зимы мало, чтобы уверенно стоять на таких «карвингах». Тебе бы надо было купить что попроще…

– Еще чего! Я выбрала самые дорогие, что были в магазине! Эти стоят пятьсот евро, – она самодовольно улыбнулась. – Последняя коллекция…

– Тебя развели, Дуда. Твои лыжи из прошлогодней коллекции. И стоят они триста пятьдесят евро. Так что, когда вернешься в Москву, сдай их обратно, а себе купи простенькие массовые лыжи.

– Нет, я не буду их сдавать! Я сломаю их об голову того гада, который мне их втюхал! – Дуда яростно потрясла лыжами. – Прошлогодняя коллекция! Обалдеть! Почти прошлый век…

Пол пытался успокоить ее, объяснив, что мода на спортивное снаряжение не так скоротечна, как на одежду, но Эдуарда все равно страдала, удрученная тем, что ее провели как «последнюю лохушку». Пока она костерила продавца-консультанта из спорттоваров, к Ольге подошли клипмейкер со своей ассистенткой.

– Когда поедем, дамочка? – хмуро спросил Ганди, которого предательство Марата привело в дурное расположение духа. – Все уже замерзают…

На самом деле никто не мог пожаловаться на холод, так как погода стояла чудесная. Ни ветра, ни снега, ни дождя, а южное солнце пригревало не по-зимнему жарко. Эва даже распахнула свой лисий полушубок от «Дольче и Габбаны», дабы немного проветрить вспотевшее тело, Клюв сорвал с головы меховую шапку, давая подышать своей блестящей лысине, а костюмерша Катенька, погребенная под грудой Эвиных вещей, вообще разделась, оставшись в свитере и джинсах. Всем было жарко, но у каждого на лице читалось блаженство. Как же, из холодной, слякотной, мрачноватой в это время года Москвы – да в этот солнечно-снежный рай! Тем более воздух в горах был такой, что его хоть пей. Эва так и делала. Втягивала его ртом, смаковала и глотала, ощущая приятную прохладу в легких. А пока пила-дышала, наблюдала за своими девочками.

Ближе всех к ней стояла Тома. Довольно высокая, ширококостная, но не толстая, она походила на метательницу молота. Массивные плечи, сильные руки, но полное отсутствие бедер. Насколько Эва знала, Тома качалась, намеренно «омужичивая» свою фигуру. А вот лицо у стилистки было очень женственным, приятным. И даже ультракороткая прическа не делала его грубее. Одевалась Тома, как подобает специалисту по моде, прекрасно. Стильно, дорого, актуально. Но Эва ни разу не видела ее в юбках. Видимо, это было связано с нетрадиционной сексуальной ориентацией, поскольку прятать ноги ей было незачем – они у Томы были стройными и длинными.

В отличие от Наташкиных ног. У Эвиной парикмахерши вообще фигура была кошмарной. Ни талии, ни груди, одни широкие бедра и короткие кривые ножки, которых она совершенно не стеснялась: ходила и в мини, и в брюках в обтяжку, плюя на мнение окружающих. Ей нравилось, и ладно! А вот со своими роскошными черными волосами она поступала жестко. Кромсала их, не глядя, все краски проверяла на себе, а ухаживать совсем не ухаживала. Ревностно следя за состоянием Эвиных волос, на свои она не тратила времени. Вот и ходила как баба-яга. Вечно лохматая, обросшая, но с неизменной длинной челкой, из-под которой весело поблескивали серо-голубые глаза. Именно они сводили мужчин с ума, и Натуся, несмотря на свою кошмарную фигуру и неухоженные патлы, пользовалась у представителей сильного пола большим успехом. А так как сама она была человеком абсолютно бесстрастным, то к своим любовным победам относилась с полнейшим равнодушием. Как и к мужчинам, с которыми заводила романы. Будучи твердо уверенной в том, что секс полезен для здоровья, Натуся завязывала отношения только ради него, ни разу в жизни не влюбившись, не страдая и не стремясь к браку.

На фоне патлатой чернявой Наташки Ладочка, которая стояла с ней рука об руку, казалась эдакой картинкой из детской книжки. Хрупкая, нежная, белокурая, она напоминала сказочную принцессу. Мужикам эта сказочность ужасно нравилась. А Ладочке нравились только их деньги. Очаровывая всех без разбора, встречалась она лишь с богатыми мужчинами. Последний ее избранник владел сетью заправочных станций и входил в сотню самых состоятельных людей России. Был он, естественно, женат, но Ладочка намеревалась его через годик с женой развести. Наперекор внешней мягкости она являлась крепким орешком: зная, чего хочет, всегда добивалась своего. Не имея высшего образования, богатых родственников (Ладочка приехала в Москву из какой-то глухой провинции), она чудесно устроилась. За несколько лет, проведенных в столице, обзавелась шикарной квартирой, машиной, гардеробом, а из безликой инструкторши по фитнесу превратилась в личного тренера БОГИНИ. И все благодаря влюбленным в нее мужикам! Особенно последнему – «бензинщику», которого Ладочка уже воспринимала как будущего супруга, но, несмотря на это, направо и налево ему изменяла.

А вот визажистка Ника уже несколько лет была одинока. С мужем она развелась, а достойной замены, вертясь в «нетрадиционном» модельном бизнесе, найти не могла. Хотя очень хотела. Одно время она даже в Интернете пыталась отыскать себе пару, но как-то не срослось. На почве личной неустроенности Ника сильно похудела и теперь напоминала глисту (Дуда ее только так и называла) без необходимых каждой женщине выпуклостей. Но лицо у нее было очень интересным. Узкое, остренькое, с прямым коротким носом и огромными светлыми глазами, оно напоминало кошачье. По крайней мере, Дудина Нафа могла сойти за Никину сестру. У них и фигуры были похожими. Что одна тощая, что вторая!

Не в пример ей костюмерша Катерина отличалась пышными формами. Мягкая, уютная, вся в милых ямочках и складочках, она постоянно сидела на диетах, чтобы избавиться от десятка лишних килограммов. Но, выдержав пару недель, срывалась и до отвала наедалась шоколадом. Полнота ее совсем не портила, скорее напротив – придавала пикантности, но Катерина все равно из-за нее страдала. А все потому, что со школьных времен мечтала стать моделью, но из-за лишнего веса ее ни в одну школу манекенщиц не брали. Говорили, надо похудеть. Катя клятвенно обещала это сделать, но за пятнадцать лет, что миновали с первого похода на кастинг, не только не сбросила ни килограмма, а наоборот – набрала. Так вся жизнь у нее и проходила в битвах с лишними килограммами. Поэтому на отношения с мужчинами времени не было. Романы у веселой, хорошенькой Катерины случались часто, но ни один поклонник не мог долго выдерживать долгих разговоров о калориях и истерик по поводу трехсот лишних граммов…

– А вот и машина! – воскликнула Ольга Сергеевна радостно. – С небольшим опозданием, но едет!

Она и вправду ехала, осторожно преодолевая крутые повороты серпантина. Достигнув посадочной полосы, автомобиль прибавил ходу и уже через полминуты затормозил возле заждавшейся компании.

– Я думала, будет лимузин, – насупилась Эдуарда. – А тут какой-то паршивенький минивэн…

– В горах удобнее на нем, чем на неповоротливом лимузине, – парировала Ольга Сергеевна.

– Но он меньше – мы все туда не уберемся.

– Придется потесниться… – бросил из кабины водитель, лицо которого пока скрывали тонированные стекла.

– Как прикажете? Сидеть друг у друга на головах?

– На коленях. – Он распахнул дверь, чтобы выйти из машины. – Это лучше, чем кому-то оставаться тут и ждать, когда за ним вернутся…

– А сразу две машины нельзя было прислать? – не унималась Дуда, категорически не желавшая сидеть у кого-то на коленях, а уж тем более подставлять свои.

– Нельзя, – отрезал парень, спрыгивая на землю.

Эдуарда, привыкшая оставлять последнее слово за собой, раскрыла рот, дабы бросить что-нибудь едкое, но так и застыла с округленными губами, едва разглядев парня. Таких прекрасных лиц много повидавшей на своем веку Дуде видеть не приходилось! Даже эталонный красавец Пол проигрывал этому горцу по всем статьям. Пол был роскошен, сексуален, притягателен, но немного грубоват. Будто небесный творец, вырезая его лицо из камня, забыл его отшлифовать после обточки. Зато над мальчиком (ему не было и восемнадцати) из «Горного хрусталя» он потрудился на славу: тонкие черты поражали своей правильностью, а кожа немужской гладкостью и контрастной с темными волосами белизной. Только глаз Дуда не смогла оценить – они были прикрыты массивными горнолыжными очками.

– Знакомьтесь, господа, это Антон, – представила красавчика Ольга Сергеевна. – Наш чтец, жнец и на дуде игрец.

– Специалист широкого профиля? – хмыкнула Дуда, уже справившаяся со своим удивленным восхищением.

– Можно и так сказать. Так что обращаться к нему можете по любым вопросам.

– У меня один вопрос! – рявкнул Ганди. – Когда мы, черт возьми, поедем?

– Сразу, как рассядетесь, – спокойно ответил Антон. – Я жду только вас.

– А техника? Тут будет валяться? Для нее уже в вашей таратайке места не хватит!

– Пусть полежит пока, я за ней вернусь через полчаса.

– Тут полежит? – задохнулся возмущением Ганди. – Без присмотра? Да вы представляете, сколько она стоит?

– Здесь ни одной живой души нет. Никто не возьмет.

Ганди тряхнул бородой, давая понять, что слушать ничего не хочет, а сердитое треньканье колокольцев это подтвердило.

– Давайте личные вещи загрузим в багажник, а все остальное перенесем в здание аэровокзала, оно запирается, – быстро замяла конфликт Ольга Сергеевна. – И технику, и костюмы, и лыжи. Антон сначала отвезет нас, потом вернется за вещами…

С этим предложением склочный клипмейкер согласился. Поручив перетаскивать технику Клюву и Ларифан, сам он забрался в салон и занял самое лучшее место. Однако проехать с комфортом ему не позволили – на одно колено посадили Катю, на другое Нику, а в ногах поставили корзину с кошкой Нафой. Другие ехали не лучше. Особенно не повезло Дуде, которой пришлось делить сиденье с широкозадой Матильдой и вертлявой Ларифан. И только Эва не могла пожаловаться на неудобства – ее, как признанную звезду, посадили рядом с водителем, а пристроившаяся сбоку Ольга старалась всю дорогу сидеть на краешке кресла.

– Будь проклят тот день, когда мы подписали контракт с вашей фирмой, – простонала Дуда, отпихивая локоть Ларифан, ввинтившийся ей в бок. – Наши страдания не стоят тех денег, которые вы нам заплатите!

– Не борзей, Дуся, – осадил ее Ганди. – За «лимон» можно и пострадать!

– Откуда ты знаешь размер гонорара? Это коммерческая тайна…

– Сама же перед отлетом хвалилась, – ответил он, и, покряхтев, добавил: – А вот мы ради чего мучаемся, не ясно.

– Я от лица госпожи Рэдрок приношу вам всем извинения, – тут же откликнулась Ольга.

– А на кой нам ваши извинения? Вы нам условия должны обеспечить. Комфорт проживания и доставки до места. А получается, заманили в какую-то дыру, где нам даже пожрать никто не сварит, везете, как сельдей в бочке! Я уж молчу про отсутствие в вашем «Хрустале» телефона, это вообще ни в какие ворота…

– Да вы поймите, друзья, что это форс-мажор! Никто ведь не мог предположить, что будет сход лавин! Еще месяц назад, а именно тогда составлялся договор, «Горный хрусталь» был роскошным курортом, посетить который мечтают многие! Вы были бы дорогими гостями дорогого дома! Роскошного дома… Вы просто не видели его! Это дворец…

– Тогда я не врубаюсь, зачем вашей хозяйке понадобилось предоставлять свой дворец для съемок. Зачем гонять самолет туда-сюда, тратиться на наше проживание. Гораздо проще снять павильон, выстроить горы, насыпать снежка, а реалистичность этой бутафории придать с помощью компьютера. Сейчас почти все так делают!

– Денег на ваше проживание госпоже Рэдрок не жалко, – улыбнулась Ольга. – У нее их много. Слишком много…

– Слишком много денег не бывает, – глубокомысленно заметила Дуда.

– Я тоже раньше так думала, пока не стала работать на Элену Рэдрок. Теперь я знаю – большие деньги счастья не приносят. Они мешают жить…

– Пусть то, что ей мешает, она отдаст мне! – захохотал Ганди. – Ну, на худой конец, голодающим детям Африки!

– Элена постоянно жертвует на благотворительность, но даже осознание того, что она помогает людям, не делает ее счастливее.

– Кто-нибудь понял, к чему она клонит? – выкрикнула Матильда.

– Я поняла, – не оборачиваясь, ответила Эва. – Ольга хочет сказать, что привыкшая к тому, что все можно купить, Элена не может поверить в то, что любовь, счастье, спокойствие, безмятежность не продаются… – Она покосилась на Ольгу и, уловив едва заметный кивок, продолжила: – Она тратит деньги на драгоценности, дома, мужчин, благотворительность только затем, чтобы всколыхнуть в себе какие-то радостные чувства. Но ничего, кроме разочарования, не испытывает. Ей смертельно скучно, ребята, скучно и одиноко. И, пригласив нас к себе в дом, она в очередной раз пытается себя развлечь, подарив себе новые впечатления…

– Выходит, мы как труппа цирковых артистов! – продолжал скалиться Ганди. – А ты, Дуська, у нас за Куклачева! Вон у тебя и кошка есть!

Все засмеялись над его шуткой, даже мнимая дрессировщица, только Ольга осталась серьезной, она посмотрела Эве в глаза и тихо сказала:

– Не судите ее строго. Она на самом деле очень одинока… Мы с Антоном – единственные близкие ей люди.

– У нее что, нет родственников, друзей?

– Никого. Вот она и приглашает к себе в гости то артистов, то певцов, то художников… – Она перевела взгляд с лица Эвы на точеный профиль Антона и с непонятной тоской протянула: – Элена немолода и не очень здорова, поэтому у нее не так много возможностей развлечься. Ни мужчины, ни экстремальные виды спорта для этого уже не подходят…

– Почему ты не скажешь ей всю правду? – прервал ее речь Антон.

– О чем ты?

– О главной причине, по которой наша хозяйка заманила всех к себе…

– Я не понимаю вас, – чуть испуганно протянула Эва, которой слово «заманила» резануло слух.

– Ей нужны именно вы. – Он повернул свою скульптурную голову в Эвину сторону и улыбнулся, не разжимая губ. – Элена ваша горячая поклонница. Она следит за всеми вашими успехами. Коллекционирует ваши портреты. В доме больше ваших фотографий, чем самой хозяйки… Так что не удивляйтесь!

– Ваша хозяйка случайно не лесбо? – влезла в разговор Дуда.

– Нет, что вы! – горячо воскликнула Ольга. – Элена нормальная женщина…

– Но-но! – встрепенулась активная лесбиянка Томочка. – Прошу не разделять женщин на нормальных и ненормальных по половым предпочтениям!

– Извините, я не хотела никого обидеть, – совсем растерялась Ольга. – Я просто имела в виду, что Элена предпочитает мужчин. Вернее, предпочитала, когда была моложе… У нее и муж был, но он умер в прошлом году…

– От чего? – полюбопытствовала Дуда.

– От инсульта.

Пока шел диалог, Эва смотрела в окно. Сначала ничего интересного не было – только ставший уже привычным горный пейзаж, но, когда машина свернула за высокий, поросший редким голым кустарником валун, картина изменилась. На ровной круглой поляне, заключенной в объятия серых скал, стоял уютный двухэтажный домик, похожий со своей остроконечной крышей на швейцарское шале. Приглядевшись, Эва поняла, что строение имеет не два этажа, а больше, просто нижние скрыты под снегом, укутавшим его со всех сторон.

– Это та самая гостиница, которую засыпало? – спросила Эва у Антона.

– Да.

– Сколько ж в ней этажей?

– Четыре. – Он оторвал руку от руля и указал на стогообразный сугроб рядом с гостиницей. – А это крытый бассейн. Его полностью засыпало. Как и гараж, и беседки, и мосточек через искусственное озеро…

– Оно никогда не замерзало, представляете? – ностальгически вздохнула Ольга. – Воду в нем специально подогревали, чтоб она не покрывалась льдом, и видно было русалок…

– Настоящих? – ахнула наивная Ладочка.

– Пластмассовых. Но они были так искусно сделаны, что выглядели как живые… Да еще светились в темноте. – Она тронула Эву за руку, обращая ее внимание на очередное строение, появившееся в поле зрения. – А это база проката снегокатов, снегоходов, дельтапланов и прочих экстремальных радостей. Она в отличие от гостиницы совсем не пострадала.

– А там что? – спросила Эва, указав туда, где по горному склону были разбросаны небольшие, похожие все на те же шале домики. Издалека они напоминали скворечники.