Текст книги "Похождения пропавшей наследницы"

Наталья Ивановна немного смягчилась и задвинулась назад, на кухню: готовить обильный и вкусный завтрак. Вон какая худышка у неё внучка-то, и аппетит у неё несерьёзный – маленький, быстро заканчивающийся. С таким аппетитом ей в настоящую женщину не вырасти никогда. И будет бедная сиротиночка одна всю жизнь, как и сама она, Наталья…

* * *

За полквартала до дворца можно было угадать, что сегодня город празднует что-то грандиозное: торжественная музыка лилась из динамиков так настырно, что хотелось зажать уши и как можно быстрее уйти подальше от нахального источника парадной какофонии. Жанна никогда прежде не думала, хорош ли их Дворец искусств или безобразен. Он просто был единственным, и все мало-мальски интересные события происходили именно в нём: детские новогодние утренники, концерты художественной самодеятельности, гастроли заезжих столичных звёзд и спектакли известных театров. Выпускной вечер начинался всё там же, и аттестаты им с Лилей вручали в громадном зале заседаний – он же концертный, он же театральный – с дурацкими тонкими фальшивыми колоннами вдоль стен и тяжёлой многофигурной лепниной на потолке. А теперь, в грохоте бравурных маршей, исполняемых странным тонкоголосым хором, сооружение из крашеного бетона показалось ей совсем нелепым и громоздким. Девушка поднялась по знакомой с детства широкой лестнице, протянула приглашение дежурившим на входе двум рослым молодцам и шагнула внутрь, нерешительно и неохотно. Внутри было ещё хуже, чем снаружи. В громадном холле, между неуклюжими скульптурами народных героев последних десятилетий красовались огромные, грубо размалёванные напольные вазы с охапками цветов всевозможных видов и расцветок. От пёстрых букетов рябило в глазах, от смешения одуряюще сильных запахов кружилась голова. Широкую главную лестницу застелили ковровой дорожкой нестерпимо алого цвета, перила задрапировали цветочными гирляндами, которые вовсе ни на что уж не были похожи и напоминали Жанне почему-то о похоронах. «Сколько цветов попусту извели», – подумала девушка и потрогала листочки гирлянды, надеясь обнаружить тонкий пластик. Или из чего там делают эту искусственную растительность? Яркая зелень и нежные лиловые цветы оказались настоящими.

– А вот и она явилась, наконец! – послышался знакомый голос откуда-то сверху.

Жанна подняла глаза и неожиданно упёрлась взглядом в широкое лицо немолодого мужчины. Под тяжёлым подбородком и короткой шеей красовался идеальный узел узкого галстука приятного медового цвета, впрочем, совсем не подходящего для узких галстуков, по мнению Жанны. Чуть пониже безупречного галстучного узла сверкала камешками булавка-зажим. Эта стародёжь упорно носит тугие галстуки на крахмальных белых рубашках, пристегивает их зажимами, наверное, ещё и запонки надевает. «Но бижутерия же несолидная штука», – подумала девушка и снова услышала голос подруги:

– Да на меня смотри, а не на Алексея Петровича!

Из-за левого плеча широколицего мужчины наконец показалась Лилина голова вся в светлых кудряшках и сверкающих заколках. «Алексей Петрович?.. Петрович? Тот самый руководящий юбиляр? Тогда он наверняка в бриллиантах ходит вместо бижутерии… Но при чём тут Лилька?»

– Знакомьтесь, Алексей Петрович, моя лучшая подруга Жанна!

Это всё же Кузьмин, хотя быть такого не могло, чтобы Лилька с ним так фамильярничала. Или он вдруг оказался двоюродным братом её матери? Жанна растерянно пробормотала: «Очень приятно!» И слегка присела, словно у неё неожиданно свело обе ноги. На самом деле конечности были в порядке, просто это был светский поклон. Так ведь, наверное, положено в столь официальной атмосфере в этих высоких кругах.

– И я очень, очень рад познакомиться! – проговорил Алексей Кузьмин невыразительным тенорком, слишком хлипким для его могучего телосложения. – Прелестная у тебя подруга, Лилечка!

– У красивой девушки и подружки должны быть симпатичные, – немедленно нашлась Лиля и кокетливо повела плечиком, безупречная белизна и гладкость которого подчёркивалась ослепительной красотой голубого с серебристыми цветами вечернего платья. Светловолосая красавица прикрыла глаза длинными ресницами, искусно накрашенными качественной французской тушью. Жанне показалось, что под ресницами скрылся странный недобрый взгляд. Наверное, показалось. В такой дурацкой обстановке кому хочешь глупости привидятся.

– Уже в зал заседаний пора идти, там торжественную часть без нас не начинают, – весело сообщил Алексей Петрович и, подхватив обеих девушек под руки, довольно быстро и энергично потащил их вверх по лестнице.

Стены зрительного зала были густо завешены композициями из лент, пёстрых воздушных шаров и цветов, на этот раз явно искусственных: бархат, атлас, кружева – всё неправдоподобно ярких оттенков красного, синего и жёлтого.

– Только отведем Жанну к папе с мамой и пойдём на свои места, – скомандовала Лиля.

– Усадим твою подругу рядом с нами, там как раз осталось свободное место: Гурам Георгиевич не сможет подойти, у него внезапно заболел отец в Краснодаре. Так что я с удовольствием устроюсь между двумя юными красавицами.

Лиля затрясла локонами и принялась отводить их назад рукой, Жанна знала, что эти действия подруги означают крайнее раздражение. Правильно, и она бы разозлилась, если б ею командовал практически чужой мужик. Хотя, возможно, в их семье так принято, раз уж он большой начальник. Однако сидеть рядом с совсем незнакомым Алексеем Петровичем совсем не хотелось. И что ей за дело, что он градоначальник, если она даже бабушкиной заведующей не боится. Правда, Марья Алексеевна никогда не пыталась Жанной руководить…

– …А я буду сидеть между вами, так мне удобнее перекинуться словом в паузах с каждым из вас! – начальственным голосом закончила Лиля. Начала подружкиной речи Жанна не услышала, погрузившись в собственные размышления.

– Как хочешь, дорогая, – легко согласился Кузьмин.

Свободное место неизвестного Гурама Георгиевича оказалось в середине первого ряда, как, впрочем, и Лилино с Кузьминым. Сидеть на самом виду у выступающих с поздравлениями Жанне не улыбалось: ну как она задремлет в особо тоскливых местах парадных речей. Хорошо ещё, если будут только стихи и песни. Высказать свои опасения Лиле ещё было бы можно, но Алексей Петрович не отходил от них ни на минуту.

Большая тяжёлая люстра над их головами погасла, теперь остались только неяркие светильники по периметру зала. При первых же словах официальных поздравляющих Жанна почувствовала, что её неудержимо клонит ко сну. Не спасали даже звонкие голоса детсадовских малышей, которых выпустили на сцену сразу после речи первого официального товарища. Видимо, со стороны было очень заметно, как она дремлет, – с Лилиной стороны – потому что оттуда последовал ощутимый толчок в Жаннин бок. Затем сердитая подруга сурово зашипела прямо в ухо:

– Не спи, увидят! И вообще сейчас мой папа будет говорить.

Папа Лебедев уже много лет руководил чем-то в районной администрации. Должность его ни бабушку Наталью, ни Жанну не интересовала, поэтому запомнить её название они не пытались. Лилин отец о чём-то с большим энтузиазмом очень длинно говорил, но Жанна не слушала. Она из последних сил боролась со сном и желанием позевать всласть. На счастье, официальная часть закончилась раньше, чем остатки Жанниной бодрости. Теперь солидная грузная дама в сверкающем блёстками длинном платье пригласила гостей в «банкетный зал». Так красиво она назвала обычную большую столовую, где на унылом плиточном полу теснились обшарпанные пластиковые столы и стулья. На этот раз устроителям торжества удалось преобразить и общепитовское помещение: пол устилали новенькие ковры, убогая мебель исчезла. Вместо неё вдоль стен вытянулись столы, накрытые белоснежными скатертями, спускающимися до самого пола. Густо расставленные салатники и блюда вмещали самые лучшие кушанья и деликатесы, словно с картинок из бабушкиной толстой кулинарной книги. Стулья стояли группами в углах зала, середина которого была освобождена, вероятно, для танцев. «Фуршет!» – шепнула Лиля подруге с непонятным восторгом. Жанна с облегчением подумала, что не придётся сидеть возле стола, с ужасом ожидая, что кто-то зальёт ей красивое новое платье соусом или жиром, даже если этого не сделает она сама. Есть совершенно не хотелось, просто удивительно было, какой чудовищный аппетит разыгрался у Лили: она съела два бутерброда с икрой, порядочный ломоть осетрины в белом вине, персик, блюдечко малины со взбитыми сливками, шоколадное пирожное – все это было обильно запито шампанским. Жанна согласилась на пару кусочков сыра – от них хоть пятен не должно остаться, если уронить их на платье. По тому же принципу из длинного списка напитков она отдала предпочтение минеральной воде. От шампанского девушка категорически отказалась, вспомнив, как быстро и сильно она пьянеет после первых же глотков.

Жанна постоянно чувствовала на себе взгляд Кузьмина – неотступный, неудобный и навязчивый. От напряжения, которое вызывало в ней это непонятное внимание, разболелась голова. Алексей Петрович ничего не ел, только пил шампанское и безостановочно рассказывал что-то смешное, чего Жанна никак не могла уловить из-за головной боли, общего беспокойства и огромного желания очутиться дома: в халатике, на диване, с книжкой. Чтобы не казаться невежливой, она время от времени улыбалась, надеясь, что случалось это к месту. Лиля же все время хихикала, успевая при этом активно жевать и глотать.

В углу просторного помещения разместился небольшой оркестр, невысокий мужчина средних лет в парчовом пиджаке, с чёрной бабочкой на атласной рубашке возился с микрофоном. Было ясно, что ожидается бал. Молодых девушек вроде них с Лилей среди приглашённых было не слишком много, впрочем, юношей – ещё меньше. Танцевать обе подруги любили и умели, вот только найдутся ли здесь партнёры для танцев? Сам Кузьмин казался громоздким и неповоротливым, вряд ли он станет кружить их в вальсах. И уж тем более не станет прыгать и извиваться в современных ритмах. А уж обожаемый Жанной рок-н-ролл и вовсе не будет сюда допущен – не тот контингент.

Оркестр заиграл, конечно, вальс – на таком торжестве Штраус был просто обязателен. От противоположной стены отделился высокий, симпатичный молодой человек и направился прямиком к ним троим. Стандартная фраза: «Вы позволите пригласить?» – к удивлению Жанны была обращена к Кузьмину. К этому было добавлено: «Вашу спутницу, Алексей Петрович». Но при этом руку он протягивал именно Жанне. Лиля сверкнула глазами из-под сказочно пушистых ресниц откровенно злобно, как-то странно качнулась и едва не упала со своих запредельно высоких каблуков. Кузьмин фамильярным жестом похлопал юношу по плечу, усмехнулся и медленно произнёс: «Не в этот раз, Костя! Сегодня обе дамы танцуют только со мной. Я сейчас в прекрасной форме». Юноша, названный Костей, выразительно вздохнул и ещё раз взглянул на Жанну, задержал взгляд на вполне приличное количество секунд, затем отвернулся и стремительно вышел из «банкетного» зала. Право же, молодой человек казался совсем неплохим: и манеры, и внешность…

Лиля нетерпеливо топнула ножкой в эффектной туфельке и протянула руку Алексею Петровичу. Теперь она выглядела вполне довольной. Жанна осталась одна и всерьёз решила убежать домой, пока все танцуют. Или мороженого съесть, что ли? Она будет очень аккуратна, и салфетку расстелет на коленях. Ледяное лакомство, названное «кофейной фантазией», оказалось просто восхитительным. И, кажется, включало в себя немного ликёра – но от такого количества даже ей не удастся опьянеть…

Жанна так увлеклась мороженым, что даже не заметила, как смолкла музыка. Вазочка была уже почти пуста, когда вернулись Лиля с Кузьминым. Девушка раскраснелась от стремительного танца, Алексей Петрович странным образом выглядел так, словно вернулся с неспешной прогулки по свежему воздуху. Он бережно усадил партнёршу в кресло, галантно поцеловал ей руку и сделал едва уловимый жест левой рукой, словно отмахнулся от мошки, – перед Лилей немедленно появился официант с вазочкой мороженого, точно такой же «кофейной фантазии», которую минуту назад доела Жанна.

– Пока ты лакомишься, душа моя, мы с Жанной немного потанцуем, – произнёс Кузьмин каким-то особенным сахарным голосом. Или Жанне показалось?

Увидеть выражение лица подруги не удалось – загремела музыка. Самым удивительным было то, что в репертуаре этого оркестрика нашлось место для Blue Suede Shoes.

Жанна действительно умела танцевать, недаром она столько лет занималась в «Звуках музыки». Рок-н-ролл, по её мнению, был создан только для молодых и увлечённых. У остальных получалась лишь жалкая пародия. Кузьмин явно старался не отставать, но девушке уже было безразлично, как у него это получается. Главное – чтобы он не подвёл, не выдохся, не сбился. Эти несколько минут примирили её с сегодняшним днём: с тягучими тоскливыми часами, которые уже прошли, и с теми, что ещё будут.

Домой девушек доставил личный шофёр Кузьмина на его персональной новенькой белой «Ауди»: сначала Жанну, потом Лилю. Сам Алексей Петрович остался с гостями, которые никак не хотели расходиться.

Жанна была слишком утомлена, чтобы рассказывать бабушке, как там было, на юбилейных торжествах. Да, собственно, нечего было особенно вспоминать. Если бы не мороженое… да ещё Blue Suede Shoes… она бы там с тоски… уснула…

Бабушка Наталья Ивановна Боброва покачала головой, подняла новое платье с пола и аккуратно повесила в шкаф.

Глава третья
Неожиданное предложение

Сентябрь выдался тёплым, ласковым, обещающим. На свою первую в жизни лекцию Жанна летела как на крыльях. И не только оттого, что так радовалась началу обретённой студенческой свободы. Второй причиной для восхитительного опьяняющего счастья были новенькие лаковые туфельки. Лёгкие, удобные, отражающие своей безукоризненной блестящей поверхностью весь этот счастливый солнечный день: чуть поблёкшие краски ушедшего лета, неяркое золото начинающей увядать листвы, пёстрые букеты в руках первоклашек.

Роскошные лодочки Жанна обнаружила нынешним утром на стуле возле своей кровати. Отчего-то проснулась в несусветную рань и сразу увидела сверкающие чёрным лаком туфли на аккуратной тёмно-серой коробке рядом с изголовьем. Остатки сна мгновенно улетучились. Девушка быстрым движением схватила правый башмачок и сунула в него босую ногу. Обувка была изящной, немыслимо красивой и пришлась как раз впору. Жанна надела вторую туфельку и – как была в ночной рубашке – отправилась на поиски дарительницы чуда обувного производства.

Наталья Ивановна только что выложила на тарелку румяный омлет и собиралась нарезать к нему тоненькие ломтики свежего рижского хлеба, когда в кухню с криками ворвалась сияющая внучка, бросилась бабушке на шею и проорала:

– Бабулечка, любименькая! Как ты догадалась о моей тайной мечте?

Пожилая женщина ничего не ответила, только усмехнулась лукаво.

– И цвет, и размер, и каблук! – продолжала восторженно вскрикивать внучка. – Я о таких даже мечтать боялась… Но ведь они стоят бешеных денег, наверное? Как тебе это удалось?

– Вера Львовна на оптовой базе достала, так что не очень дорого обошлось, – охотно поясняла Наталья Ивановна. – А я в благодарность испекла торт на рожденье её свекрови.

* * *

Просторная аудитория с круто поднимающимися рядами скамеек казалась Жанне уютной и торжественной, лекция по истории культуры – увлекательной, суровый пожилой препод с худым и длинным лицом – почти красивым.

Жанна устроилась в самой середине второго ряда, чтобы не пропустить ничего хоть сколько-нибудь значительного из долгожданной – самой первой в её жизни – лекции. В последний момент, когда лектор уже раскладывал на кафедре блокноты и очки, на скамью слева плюхнулась высокая девица в шикарных «ливайсах».

– Привет! – громко прошептала девица. – Я Лина, а тебя как зовут?

До начала лекции произошло знакомство новоиспеченных однокурсниц. Для закрепления отношений были задействованы шоколадные конфеты, в изобилии имевшиеся в объёмистой сумке долговязой Лины.

В коротком перерыве после первого часа новая приятельница Жанны предложила «освежиться» сигаретой, выудив из той же сумки пачку. Вступать в ряды курильщиков не хотелось, к тому же было откровенно страшновато. И Жанна осталась сидеть в аудитории, с любопытством разглядывая таких же новичков, как она сама: галдящих, суетящихся, шумно пробегающих по ступенькам между рядами вверх и вниз. Вдруг на скамью справа звучно шмякнулся видавший виды портфельчик, девушка подняла глаза и наткнулась взглядом на обладателя сего потрёпанного предмета. Юноша был стройным, белокурым, сероглазым и обладал обезоруживающе приветливой улыбкой – именно так, по понятиям Жанны, должен выглядеть викинг. Хотя полагались ещё обветренность, суровость взгляда и скупость на слова, но эти дополнения вполне могли оказаться недостоверными. Скажите, какая девушка не мечтает встретить настоящего викинга? Наверняка, все согласятся с мнением Жанны: все мечтают, но редко кому так везёт.

– Ведь не занято? – с надеждой спросил «викинг» и доверчиво сообщил: – Проспал по привычке. Забыл будильник поставить, а предки с дачи не вернулись.

Голос у парня вполне соответствовал внешнему облику: звонкий, не слишком высокий – и очень располагающий к общению.

Подошла с перекура Лина, увидела нового соседа – оценила, улыбнулась, протянула загорелую ладошку с обкусанными ногтями.

– С Жанкой успел уже познакомиться, а я всегда прихожу последней. Такой уж недотепой уродилась.

– Позже меня никто нигде не появляется, – радостно сообщил новый знакомый. – У меня даже имя соответствующее: Илья.

– Ну да, понятно – Муромец, – хихикнула Лина игриво.

Вернулся лектор, и разговор был на время отложен. Гладко текла речь преподавателя. Жанна старательно конспектировала. Лина делала вид, что пишет, сама же бросала многозначительные взгляды через собственное правое плечо – мимо соседки на Илью. Илья даже не пытался изображать старательного студента: он явно думал о чём-то постороннем, время от времени улыбался своим мыслям и забавно скрёб в затылке шариковой ручкой.

«А ведь он мне нравится! – не без удовольствия призналась себе Жанна. – И не только мне… Но у меня явно больше шансов». Первый учебный день определённо удался.

* * *

Третью пару очень кстати отменили – с непривычки первокурсники утомились и с нетерпением поглядывали в большие окна, за которыми маняще сияло солнце и слегка покачивались чуть позолоченные ветки деревьев.

– Совершенно необходимо отметить доброе начало курса и приятное знакомство! – заявил Илья с комично серьёзным выражением. – Я знаю изумительное местечко поблизости…

– Где можно изящно сообразить на троих, – ввернула Лина.

– …послушать весьма приличную музыку под лёгкий коктейль. Алкогольный или без – в полном соответствии с личными пристрастиями, – закончил Илья, вопросительно взглянув на Жанну.

«Пожалуй, карманных денег мне должно хватить, – мелькнуло у неё. – Пью я совсем немного…» Она кивнула и пробормотала что-то невнятное. Молодой человек вздохнул с видимым облегчением, широко улыбнулся и, подхватив обеих обретённых сокурсниц под руки, бодро зашагал в ближайший переулок.

«Изумительное местечко» оказалось симпатичным погребком с цветными пластиковыми столиками, удобными низкими стульями – тоже пластиковыми, но с круглыми пёстрыми подушками на сиденьях, – с живыми васильками на столиках и кошкой на барной стойке. Рыжая киса аккуратно сидела между двумя початыми бутылками с яркими этикетками и уютно мыла мордочку лапкой.

Илья подвел девушек к столику, всё так же церемонно поддерживая их под локотки, шутливо поклонился и торжественно объявил:

– Дамы могут с комфортом размещаться! Здесь, между прочим, слышно лучше, чем в других местах. А музыка скоро грянет. Что будем пить?

Жанна только теперь заметила официантку в крахмальном передничке с блокнотиком в руках и стандартной улыбкой на хорошеньком стандартном личике.

Илья заказал коктейль «Нищий студент» («Люблю яичный ликер», – прокомментировал он не слишком понятно), Лина предпочла рюмку водки, Жанна попросила что-нибудь совсем лёгкое. Илья понимающе кивнул и завершил список:

– Коктейль «Тутти-фрутти» без рома, пожалуйста. И горячие сырные палочки.

В дальнем конце небольшого зальца, освещенном низкими лампами в цветных колпаках, деловито возились три лохматых юнца в странных одёжках из мешковины – настраивали инструменты. Видимо, готовили обещанную музыку. У самой стены неловко пристроилось пианино, казавшееся громадным в тесном помещении. За инструментом сидела полноватая девица в дурацком оранжевом балахоне с обильно нашитыми блёстками. Толстушка тоже была лохмата, но иначе, чем мальчики с гитарами и ударник: её лохмы выглядели продуманно и искусно растрёпанными. На макушке девицы чудом держался огромный розовый бант.

– Раз, два-с – контрабас, – проговорила девица в закреплённый на пианино микрофончик неожиданно приятным низким голосом с лёгкой хрипотцой. – Рома, прибавь голос… немного больше звука на правый микрофон…

Она тряхнула взлохмаченными локонами и скользнула взглядом по лицам жующих и прихлёбывающих напитки посетителей. «Кого-то она мне напоминает, – подумала Жанна и попробовала припомнить кого. – Ну конечно, она же вылитая Пугачёва. Когда молодая была».

Комичная солистка с бантом на макушке запела блюз волнующим бархатным голосом. Музыканты извлекали из инструментов звуки, немыслимые для этих простеньких струнно-клавишно-ударных приспособлений. Короткие английские слова звучали томительно, сладко и чуточку грустно… «Тутти-фрутти» оказался приятным напитком с вишнёвым соком и капелькой ванильного ликёра. Жанна поудобнее устроилась на стуле, поправила рукой волосы, совсем в этом не нуждавшиеся, и время от времени подносила к губам тяжёлый стакан с коктейлем. И ощущала себя такой же счастливой, как когда-то в детстве у тёплого моря, увиденного впервые.

Песня смолкла, и наступившая тишина несколько долгих минут удерживала посетителей от жевания и прихлёбывания напитков, даже сигареты неприкаянно дымились над пепельницами. Затем кто-то бодро ударил в ладоши и проорал:

– Зимнюю оттепель давай! Оттепель!

Немногочисленная публика дружно поддержала любителя тепла и вокала: «Ле-на, Ле-на!! Песню, песню!!»

Певица страстно прижмуривалась в особо лирических пассажах, пухлые губы кривились в лёгкой улыбке, дыхание, усиленное микрофоном, прерывалось – и глуповатые слова простенькой песенки непостижимым образом становились значимыми, искренними, убедительными:

 
Ты не пришёл, и я продрогла
Под жарким солнцем ярким днём.
 

Лохматая Лена молча покачалась в такт музыке, прикрыв глаза и прижав к груди пухлые ладошки, затем энергично тряхнула бантом на макушке и с новой силой завела припев:

 
Зимняя жара, летние снега —
Сохраню тебе капельки дождя.
 

После выступления солистка снисходительно покивала головой под грянувшие аплодисменты и восторженные вопли поклонников, спустилась с эстрады и направилась прямо к столику нашей троицы, весело празднующей начало беззаботной студенческой жизни.

– Привет, Илюха! – радостно выкрикнула певица Лена, тяжело плюхнувшись на стульчик. – Познакомь с подружками… Студентки, поди. У-умные!

«Изрядно выпила перед выступлением, – догадалась Жанна. – Правду, видно, говорят, что они пьют для вдохновения. А я-то всегда думала, что это всё досужие сплетни».

– Мои однокурсницы – Жанна и Лина… Сестра моего друга детства – Ленка Перепёлкина, – представил Илья довольно небрежно.

– Всю жизнь мне быть сестрой Петьки Перепёлкина, – огорчённо пропела лохматая солистка, тяжело вздохнула и принялась озабоченно шарить в складках балахона. – Угостите сигареткой, милые однокурсницы Петюниного друга детства?

* * *

Второй день занятий начался без Ильи.

– Вот вам, пожалуйте, и лёгкая выпивка! – шутливо возмутилась Лина, заметив отсутствие соседа. – Головка у мальчика, небось, разболелась с похмелья… Или снова проспал.

Жанна молча кивнула и ненатурально хихикнула, чтобы скрыть от соседки своё огорчение. Отсутствие Ильи даже аудиторию делало менее просторной, а беззаботный галдёж первокурсников – нудным и утомительным.

«Не хватало вздыхать и тосковать, как дурочке!» – одёрнула себя Жанна, мысленно отогнала тоскливое настроение и вполне уже натуральным весёлым голосом начала рассказывать Лине анекдот из бабушкиной студенческой жизни. Рассказчицей она была хорошей, а бабушкины воспоминания – живописными и красочными. Через пять минут приятельница уже так заразительно смеялась, что группка студенток с соседнего ряда прекратила оживленную болтовню, а одна девчонка побойчее попросила поделиться зажигательной шуткой.

Лекция длилась бесконечно, но долгожданный перерыв всё же настал. Лина сорвалась с места в первые же секунды короткой передышки между парами. «Курить нестерпимо хочется от такого занудства», – бросила на ходу. Жанна осталась скучать в аудитории. В просторном помещении, заставленном скамьями и длинными столами, было пусто и душно, сильно пахло свежим лаком и пылью, за окном нещадно палило совсем не осеннее жаркое солнце. Хотелось к морю, в лес, к реке, домой – куда угодно, но на волю. Девушка вздохнула, закрыла толстую тетрадь для конспектов и нерешительно потянула к себе рюкзачок. Сбежать было страшновато.

В дверь просунулась забавная рожица: круглое лицо, густые яркие веснушки вокруг заметного большого курносого носа, крупная бритая голова, оттопыренные уши с болтающимися в них длинными серьгами-подвесками. Жанна обрадовалась неожиданному развлечению и принялась гадать, какого пола чудаковатая личность в проёме двери. Существо тем временем обвело глазами почти пустую аудиторию. Наткнувшись на Жаннино лицо, оно оживилось, покрутило головой, громко и радостно хрюкнуло и решительно двинулось к девушке. При ближайшем рассмотрении бритоголовая личность всё же оказалась девицей.

– Тебе пакет! – объявила она писклявым голоском и фамильярно хлопнула Жанну по плечу неожиданно длинной ручищей. Снова весело хрюкнула и похвалила: – Клёво тут у вас. Солидно, культурно… Но скучно.

В следующее мгновение бритоголовая девица ловко испарилась, а Жанна растерянно крутила в руке замызганный конвертик. Догнать и вернуть его девице вряд ли удалось бы. Пожалуй, можно полюбопытствовать. Девушка нерешительно надорвала конверт, в нём оказался аккуратно сложенный тетрадный листок с несколькими неровными строчками: «Жанна, дружок! Достал два билета на «Малхолланд Драйв». Срочно беги с лекций, пусть Лина пишет на троих. Линча пропустить нельзя, а библиография от нас никуда не денется. (К сожалению!!) Илюха».

Жанна сунула записку в рюкзачок и решительно двинулась к проходу.

Илья ожидал её, сидя на пыльных, широких ступенях прямо у институтского входа. Обеими руками он придерживал толстый стебель цветка подсолнуха, время от времени погружая в желтую корзинку нос.

– Привет… Не пахнет, – сообщил он озадаченно.

– Чем не пахнет?

– Так семечками же! Это тебе, кстати: большой красивый цветок!

И они оба дружно рассмеялись.

Фильм, наверное, был интересным, но девушка с трудом могла бы припомнить, что происходило на экране. Больше всего её занимал молодой человек, сидевший слева. Он не хватал соседку в темноте за руки, не гладил её пальцы, шепча всякие глупости и прижимаясь через подлокотник, – а именно так должны приставать молодые люди, как считала Жанна. Илья изредка поворачивался к ней, блестя глазами даже в темноте зала, и что-то восторженно объяснял шёпотом. Жанне очень нравилась эта восторженность, ещё больше нравилось его неприставание. Между людьми должны быть именно такие отношения: доверие, взаимопонимание, общие интересы… Хорошо бы он ещё умел танцевать!

После кино ели разноцветное мороженое в забавной стекляшке-«аквариуме», разукрашенной вдоль и поперёк пёстрыми пластиковыми рыбками. Съели по сто пятьдесят грамм, потом повторили. Аппетитное лакомство всё же закончилось, пришло время расходиться по домам. Жанне не очень хотелось возвращаться к уютному креслу в тихой квартирке и любовным романам в мягких обложках. Она тайно надеялась, что Илья тоже не торопится с нею расстаться.

– Я провожу тебя!? – то ли спросил, то ли объявил Илья, когда от мороженого и следа не осталось и был допит дополнительно заказанный кофе. Стало совершенно понятно, что день неумолимо движется к концу.

– Но я ужасно далеко живу, – огорчённо призналась Жанна. Жаль, что она совершенно не умеет требовательно кокетничать, как Лиля. Прежде подружкины выкрутасы казались ей нелепыми. И только теперь она поняла, что ей ещё многому нужно учиться.

– Мужчина должен совершать героические поступки, – после крошечной паузы назидательно произнёс Илья, смешно копируя вчерашнего пожилого препода. – В студенческих буднях всегда есть место маленьким подвигам.

И он прищурил глаза, словно разглядывая на ладони нечто микроскопическое. Наверное, малюсенькое героическое деяние – сопровождение Жанны в её неближний подмосковный городок, казавшийся ей сейчас куда зауряднее Химок.

Лиля сказала бы, что провожать девушку белым днём – сущая безделица. Хотя бы и через всю Московскую область. Вот если бы ночью! Впрочем, ночью нельзя никак: бабушка Наташа ни за что не позволит постороннему молодому человеку переночевать в гостиной на диване. Но не на улице же ему ночевать! Вот Лиля бы сочла, что ночлег под холодным осенним небом чрезвычайно укрепляет любовь. Но что это она себе придумала! О любви и слова сказано не было.

Путь до дома оказался до странности коротким: и разговоры не все иссякли, и вечер ещё не наступил. Очень хотелось пригласить нового друга на чашку чая с чудесным бабушкиным «царским» вареньем. Но нельзя: и задерживать Илью неловко, и бабушка будет недовольна. Скажет: всего-то два дня проучилась, а уж кавалером обзавелась.

* * *

В субботу занятий не было. Зато был объявлен вечер посвящения в студенты: торжественная часть, буфет, танцы, концерт. Жанна, как все первокурсники, получила два билета – можно было привести с собой одного родственника или подругу. Бабушка Наташа отказалась сразу, сославшись на осенние недомогания, какие-то там мифические покалывания в мышцах и слабость в ногах. Жанна была убеждена, что это всего лишь предлог для отказа. На самом деле ей просто не хотелось ехать в такую жару в автобусах и электричках. Если бы внучка присмотрелась к бабушке повнимательнее, она могла заметить странную задумчивость и озабоченность Натальи Ивановны все эти сентябрьские дни. Но внучку волновали совсем другие проблемы, другие люди и события.