Текст книги "Ведьма по наследству"

Ясно, как бы мужчина отреагировал на подобные откровения: если социально сознательный, то вызвал бы санитаров, а если нет – убежал бы прочь, сверкая подошвами блестящих туфель.

Мужчина тем временем скрылся за поворотом, не подозревая, в какой опасной близости от потомственной ведьмы он только что был. Я хмыкнула себе под нос и пошла домой. Надо, в конце концов, найти эту книжку-чудесницу.

Первым делом, протиснувшись через узкую арку, я обошла вокруг дома. Как я и думала, задней двери в нашем мире не было вовсе. Дом окружала зеленая лужайка, усыпанная солнышками одуванчиков, по забору гулял Грех, жмуря от удовольствия желтые глаза, по-видимому, в этом мире ему нравилось больше. Он зашипел на меня, прижав уши к голове.

– Так-то встречаешь хозяйку? – с укоризной спросила я. – А знаешь, что у меня в пакете? Целая пачка отменного кошачьего корма. Специально для пожилых котиков. Ты ведь старичок, судя по виду, вон какой облезлый.

Кот, фыркнув, сиганул с забора и умчался прочь, а я вынула из пакета новенькую блестящую миску, насыпала в нее сухих вонючих комочков и, оставив угощение для кота на крыльце, пошла в дом. Потрепав по ушам оскалившегося волка, сняла с нижнего клыка чуть влажную записку: «Ушла на занятия, буду в четыре. Ю.».

Я стянула рюкзак, повесила на вешалку. Пошаталась по комнате, поскребла ногтем сажу на котле, попыталась сдернуть вязанку дохлых летучих мышей, но не дотянулась. Можно было бы придвинуть стул, но мне не особо хотелось к ним прикасаться. Перебрала книги на полке над камином, с удивлением наткнулась на собрание сочинений Гоголя, но книжки-чудесницы как не бывало. В конце концов, я вышла во двор.

Солнце в этом мире светило будто бы так же, как и в нашем, и даже висело с той же стороны. Сирень одуряюще пахла, белые капустницы кружились над одуванчиками. Я уверенной походкой вышла за скрипучую калитку и направилась в деревню. Должна же я разведать, что к чему!

Тропинка вилась вниз желтой лентой, окаймленной пушистой травой, потом раздавалась вширь, сливаясь с еще двумя узкими тропками и превращаясь в утоптанную дорогу. Я ловко переступала коровьи лепешки, размазанные колесами телег, не забывая смотреть по сторонам. За низким плетнем женщина развешивала белье перед домом. Длинный подол она подоткнула за пояс, так что были видны бледные колени, русую косу закрутила вокруг головы. Запоздало подумала, что мои джинсы не очень-то подходят к обстановке. Зато синяя рубашка в мелкий цветочек то, что надо – скромно и мило.

Женщина выронила корыто, уставилась на меня.

– Ведьма! – сипло выдавила она.

Двое пацанов выскочили из-за угла дома, повисли на заборе, жадно меня рассматривая.

– Привет, селяне! – Я взмахнула рукой, и ребятишки с визгом умчались, спрятались за мамкину юбку.

Насторожившись от такого радушного приема, я пошла дальше. Сурового вида бородатые мужики задвигали за спины жен, сверля меня взглядами, в щели заборов высовывались любопытные конопатые носы. Шепоток несся впереди меня, как шум прибоя: ведьма, ведьма, ведьма… Так, сопровождаемая всеобщим вниманием, я толкнула тяжелую дубовую дверь под вывеской «Печальный лось» и вошла в таверну.

Я уселась за стойку, рассматривая помещение: потемневшие бревенчатые стены, украшенные коваными подсвечниками, печь в полстены, за столами на лавках сплошь мужики, так и замершие с ложками в руках. Судя по запаху, сегодня в «Печальном лосе» подают уху.

– Чего желаете? – За стойкой появился мужик с лохматой рыжей бородой.

– Сок есть? – спросила я.

– Только из помидоров.

– Пойдет, – улыбнулась я и бросила на стойку золотой. Надеюсь, у него будет сдача. Оставлять чаевые такому угрюмому бармену я не собиралась.

Мужик попробовал монету на зуб, достал кувшин, в глиняную кружку потекла густая красная струя. Я отхлебнула сок, покатала во рту – неплохо.

– Вы откуда к нам? – подал голос мужик. Вряд ли его называют барменом. Корчмарь?

– Оттуда, – неопределенно махнула я рукой. – Получила в наследство дом на холме, вот решила познакомиться с соседями.

– Новая ведьма, – неодобрительно проговорил он.

– Типа того. – Я откинула кудри за плечо, пожалуй, надо будет научиться плести косы. – Но я пока только осваиваюсь. А мою бабку вы знали?

– А то! – Глаза у корчмаря стали колючие, злые. – Ее тут все знали. Думали, слава богу, померла, избавились от колдуньи, уж сколько крови она попила, а тут на тебе – новенькая, молодая.

– Ну знаете, – возмутилась я. – О мертвых или хорошо, или никак. А я вам пока ничего плохого не сделала!

– Пока… – задумался мужик, поскреб пятерней лохматую бороду. – Мужики, а ведьма-то совсем молодая, зеленая. Сколько тебе годков?

– Не ваше дело, – отрезала я, озираясь.

Мужики повставали с мест, заслонили двери.

– Так что, будем ждать, пока в пору войдет?

Мужики зашептались, затолкались, придвигаясь ближе. Я хотела вскочить со стула, но бармен схватил меня за волосы, дернув сильно, до слез, прижал щекой к шершавой столешнице. Второй рукой, ощутимо воняющей рыбой, зажал рот.

– На костер ее! – послышался первый неуверенный крик, который тут же подхватили остальные мужики. – На костер!

Меня выволокли на улицу, протащили до площади у церквушки. Грубые руки сжимали плечи, подталкивали в спину, от рубашки отлетело несколько пуговиц. В рот засунули кляп, которым, судя по запаху, совсем недавно протирали столы. Я не успела опомниться, как меня привязали к высокому столбу, заведя локти за спину. Я тряхнула головой, отбрасывая спутанные пряди, перед глазами все расплывалось от слез. К ногам натащили бревен, хвороста. Детишки, только недавно прячущиеся за мамками, теперь скакали вокруг меня, корча рожи.

Я мычала, пытаясь вытолкнуть языком кляп. От толпы отделился бармен.

– Ты спрашивала, знал ли я твою бабку…

Он подошел ближе, и я увидела острые копытца, выглядывающие из-под его штанов. В дорожной пыли осталась дорожка полукруглых следов.

– Пришла она как-то, потребовала телячьих отбивных, съела все до крошки, тарелку чуть не вылизала языком своим змеиным, а потом сказала, что мясо жесткое, как у старого лося. И вот я уже который год копытами цокаю.

Мне удалось выплюнуть кляп.

– Зато на обуви небось экономишь, – заметила я.

– Огня! – взревел бармен, схватил протянутый факел и, подойдя вплотную, поднял с веток кляп и заткнул мне им рот. – Не дергайся, ведьма. Все твое оружие – пакостные слова да колдовские взмахи, но руки мы тебе связали, а поганый рот заткнули. Знать бы, как тебя звать, чтоб потом на могилке написать…

– Ее зовут Василиса, – ответил вместо меня низкий мужской голос. – Отойди прочь, Парнас.

Широкие плечи в полотняной рубашке заслонили меня от мужиков, я всхлипнула от облегчения – воевода!

– Не лез бы ты, Ярополк Всеволодович, – недовольно протянул седой старик. – Парнаска дело молвит. Пока ведьма силу не набрала, лучше ее того-этого… Нет ведьмы – нет проблем.

– Проблемы начнутся, когда я царю доложу о вашем самоуправстве, – негромко сказал воевода. Он вынул из кожаных ножен меч, взмахнул им, описав блестящую дугу, и факел упал у его ног, рассыпавшись угольками. – Ведьма под моей защитой.

Народ поскучнел и стал потихоньку расходиться. Ярополк вытащил кляп, перерезал веревки, и я упала ему на руки.

– Василиса, я же сказал, спросишь воеводу, когда в деревню пойдешь, ну куда ты сама полезла! – Он журил меня, неся, как маленькую, а я уткнулась носом ему в шею и глотала слезы. Мне до сих пор не верилось, что меня могли сжечь. Меня собирались сжечь!

Опомнившись, я вывернулась из объятий воеводы, обернулась к селянам и громко выкрикнула, выпростав к небу кулак:

– Вы об этом сильно пожалеете!

Как будто в подтверждение моих слов ветер подхватил пыль на площади, завертел ее маленьким смерчем, вдали горестно взвыла собака. Воевода сердито схватил меня в охапку и потащил к дому.

Дома меня встретила Юля, она встревоженно выслушала краткий пересказ событий из уст воеводы и побелела как мел. Потом обняла меня так сильно, что ребра затрещали.

– Пусти, – прохрипела я, но она только мотнула головой. Кто бы мог подумать, что у такой нежной девушки железные бицепсы. – Мне бы чайку сейчас горячего, нервы успокоить.

– Я сейчас! – купилась на мою уловку Юлька и унеслась на кухню.

Воевода наблюдал за нами с интересом, потом прошелся по комнате, присел перед оскаленной мордой волка.

– Лютый все еще здесь, – тихо сказал он. – Бедняга.

– Лютый? У него была кличка? – удивилась я.

– Не кличка, он ведь не собака. Имя. Как и у всякого оборотня.

– Ого! То есть это не просто волк?

Воевода бросил на меня быстрый взгляд, обошел волка с другой стороны.

– Он неплохой был парень, Лютый. Людей не трогал, а что пары овец бывало недосчитывались, так то, может, и не его вина. Он на дичь больше охотился.

– Вася! – Юля появилась в дверях кухни. – Ты должна его расколдовать!

– Ну вот, – застонала я, – теперь она от меня точно не отвяжется. Знала бы как…

– Василиса! – Воевода произносил мое имя нараспев, гласные тянулись, как мед. – Ты на самом деле ни черта не умеешь?

– Не-а, – мотнула я головой. – Я переводами занимаюсь с английского и еще мыло варю. А колдовать и не пробовала.

Ярополк присел на стул, запустил пальцы в русую гриву. Концы волос были слегка влажные, на левом виске виднелся шрам – три параллельные полоски, будто от когтей. Когда он нес меня домой, легко, как пушинку, я по большей части размазывала сопли по его мускулистой груди, но все же успела заметить, какие сильные у него руки и широкие плечи. И пахло от него приятно – мылом и травой, а пшеничные ресницы, подсвеченные солнышком, оказались длинными, как у девчонки…

– Неспокойные сейчас времена, Василиса, – прервал мои мысли Ярополк. – И в твоих интересах обрести хоть какую-то силу. Иначе проглотят тебя и не поморщатся.

– Угу, а перед этим зажарят, чтоб вкуснее глоталось, – добавила я.

– Вась, а может, брось ты это все? – предложила Юля. Она принесла мне дымящуюся чашку чая, обняла за плечи.

– Верно подруга говорит. Ведьмина дорожка скользкая.

– Нет, – упрямо тряхнула я головой. – Это мой дом.

Я обвела взглядом темные стены, закапанный воском пол.

– Воевода, мне ждать какого-нибудь нападения? Ночью с факелами к дому не придут?

– Василиса, твой дом – крепость, в самом настоящем смысле слова. Ведьма такие чары на него наложила – сто лет не развеются. Во-первых, в этот дом никто не может войти без разрешения хозяйки, – начал загибать он пальцы. – И ты уж думай, Василиса, прежде чем кого-то впускать. Во-вторых, дом не подвержен непогоде. Сколько было ураганов, деревья с корнем выворачивало, а этот дом стоит как вкопанный. В-третьих, ты думаешь, его никогда не пытались сжечь?

– Пытались?

– На моей памяти раз пять. Последний – Парнас, когда копытами обзавелся. Не горит.

– Вот пироман хренов, – выругалась я. – Ладно, с селянами разберемся потом, а сейчас – за уборку.

– Подожди, Василиса, давай решим еще один вопрос. – Ярослав схватил меня за руку, усадил назад на стул. Руки у него были горячие и чуть шершавые. – Ты должна присягнуть на верность царю. Чем раньше, тем лучше. Да и мне спокойнее будет. Так что давай завтра поутру рванем в столицу.

– Это было бы интересно, – задумалась я. – Юльку можно взять? Ты как?

Юлька взвизгнула, подпрыгнула от радости:

– Ради такого я даже универ прогуляю!

– У ведьмы есть подруга, – покачал головой воевода. – Как такое вообще может быть? Ладно, возьмем. Только, девушки, – он чуть смутился, – нарядитесь уж поскромнее.

– Нужны сарафаны? – деловито осведомилась я.

– Только не штаны, – взмолился Ярополк. – А то вас прямо во дворце и сожгут.

– Ладно, сиди тут, сейчас оценишь мой наряд.

Мы с Юлькой метнулись на второй этаж; чемоданы лежали в комнате открытые, но не разобранные. Сначала следовало повытряхивать ведьмино шмотье из массивного дубового шкафа. Интересно, как она его затащила вверх по узкой винтовой лестнице? Я вынула стопку джинсов, швырнула на кровать.

– Я надену синее, которое на выпускной купила, – решила Юля, перебирая вещи во втором чемодане. – И туфли красные. Слушай, Вася, как думаешь, можно в этом мире фотки сделать? Все обалдеют!

– Можно попробовать. – Я вынула черное облегающее платье, слегка мерцающее на свету. – Вот это длинное.

– Меряй, – велела Юлька, – хотя оно, конечно, все равно развратное.

– Другого длинного у меня нет. Ты же знаешь, я больше мини люблю.

– Надевай скорей! Я хочу увидеть лицо воеводы, когда ты спустишься в этом.

Я быстро натянула платье, облепившее меня, как вторая кожа, сунула ноги в переплетенные ремешки босоножек. Мне и самой не терпелось увидеть реакцию Ярополка. Когда он сел на маленький кухонный стульчик, мне захотелось свернуться на его коленях кошечкой. Если бы он при этом начал меня гладить, я бы точно замурлыкала. Конечно, такая реакция на него связана с тем, что он меня спас. Но теперь я только и думала, как бы вернуться в горячие объятия моего героя, только чтоб без костра.

Я спустилась по лестнице, стараясь громко не стучать каблучками, но Ярополк услышал мои шаги и встал со стула. Его лицо вытягивалось по мере моего приближения, и когда я покрутилась перед ним и вопросительно посмотрела в глаза, он выдохнул:

– Нет, Василиса. Да… Да, но нет.

– Это как понимать? – спросила Юлька.

– Платье красивое, и Василиса, но… – Он взмахнул рукой, тщась объяснить.

– Очень грудь видна? – снова вмешалась подруга. – Так такое декольте грех прятать.

На кресло запрыгнул кот, вопросительно уставился на Юльку, выпустив когти в подранную и без того обивку.

– Гляди, Грех запомнил свое имя! – обрадовалась я. – Яр, а станут ли от ведьмы требовать строгого соблюдения приличий? У меня есть еще сарафан розовый, в цветочек, но какая я в нем ведьма? А мне бы убедить в этом народ, чтобы меня не торопились проглатывать.

– Логично, – одобрила мои рассуждения Юля. – К тому же, Ярик, все остальные платья у нее выше колена. Потому что ноги у Васи тоже выше всяких похвал.

– Это я уже знаю, – пробурчал в бороду воевода. – Ладно, похоже, завтра во дворце вы произведете фурор. Но думаю, я сумею отбить вас от поклонников, если что.

– Кстати, – запоздало вспомнила я, – спасибо, что спас меня. Ты вышел один против толпы…

Я встала на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щеку, но воевода шарахнулся от меня, как черт от ладана.

– Единственное, чего я испугался, когда мальчишка прибежал ко мне с известием, что ведьму собираются жечь, – сказал он из дальнего угла, – так это того, что не успею.

– Но ведь их там была целая деревня, некоторые вилы притащили, топоры, – не сдавалась я, подходя ближе.

– Василиса, – ласково произнес Ярополк, пятясь в сторону, и сердце мое растаяло от того, как прозвучало мое имя в его устах. – Я воин, более того, во мне кровь берсерка. С мечом я практически непобедим.

– Кровь берсерка? А берсерки… они кто? Не люди? – задумалась я.

– Люди, да не совсем. В бою я сам себя боюсь.

– Послушай, Яр, мне как раз по условиям нужно провести в наш мир трех существ, которые не совсем люди, – вспомнила я. – А ты, получается, именно такое существо. Поэтому приглашаю тебя в наш мир.

– Хорошо, – согласился Ярополк. – Только сначала к царю. И что за условия?

Юлька протянула ему листок, и пока воевода уткнулся в него, изучая, мы обе поднялись наверх.

– Похоже, Ярик впечатлился платьем, – заметила я.

– Впечатлился? Да у него даже борода дыбом встала!

Я швырнула в Юльку подушкой, и подруга, смеясь, повалилась на кровать.

– Но он явно меня избегает.

– От тебя не убежишь – куешь железо, пока горячо. Успела на свидание парня зазвать.

Я пригрозила Юльке второй подушкой, и она подняла руки вверх, сдаваясь.

– Он спас меня от смерти, – сказала я. – Такое не забывается. Я до сих пор не могу в это поверить, но, Юлька, кажется, они бы на самом деле меня сожгли! А потом он нес меня на руках, и у него такие руки… И плечи…

– И борода… – подхватила Юлька томным голосом.

– Борода лопатой, – печально согласилась я. – Как бы узнать, не женат ли он?

– Кольца на пальце нет.

– Я тоже посмотрела. Но вдруг тут другие традиции?

– Вряд ли бы он согласился на свидание, если бы был женат.

– Вряд ли он понял, что это будет свидание, – мрачно вздохнула я.

– На месте объяснишь. – Юлька встала с кровати. – Я сгоняю в общежитие за платьем, да и остальное прихвачу, раз уж подалась в приживалки.

– Юля, я буду просто счастлива обзавестись такой приживалкой. Я готова тебе даже платить, чтобы ты жила со мной.

– Пять золотых? – спросила подруга.

– Только если ты сама будешь их выковыривать из-под Амфибрахия.

– Ладно, я готова осчастливить тебя своим присутствием совершенно бесплатно.

– Давай дуй за нарядами!

– Хочешь побыть с Яриком наедине?

– Хочу, чтобы ты поскорее вернулась и помогла мне с уборкой, – раскрыла я свои корыстные планы.

Юлька убежала в общагу, Ярополк тоже смотался по своим воеводским делам: махать мечом или спасать дев из беды, – сие мне неведомо, а я переоделась в джинсовые шорты и черную майку с «Веселым Роджером» и принялась за уборку. Я вытаскивала вещи бабули из шкафа и засовывала прямиком в пакеты для мусора. Судя по всему, Маргарита Павловна не была модницей: черные балахоны, потрепанные шляпки с вуалями, заштопанные чулки. Единственным ярким пятном в ее гардеробе было платье цвета морской волны. Пышные воланы шли по юбке, заворачиваясь спиралью до талии. Я приложила платье к себе, а потом тоже сунула в пакет. Не хватало еще за бабушкой донашивать.

Я стащила пакеты по лестнице, подумав, повернула на задний двор. Вынесла мусор за забор, сложила в кучу на утоптанной земле. Сходив на кухню за спичками, развела костер. Пламя жадно облизывало старую одежду, черный дым стелился вниз по холму. Я подождала, пока огонь начнет утихать, а потом пошла вниз по холму к поблескивающей глади пруда. Именно там, по словам Ярополка, похоронили мою бабушку-ведьму.

Я обошла весь пруд два раза, продираясь сквозь лиловые заросли дербенника. На голых коленках появились свежие царапины, правая щиколотка зудела от крапивы. Пожалуй, сарафан не такой уж плохой вариант, стоит прикупить парочку для прогулок на природе, ноги целее будут. Я села в тени огромного черного валуна, разглядывая мелкие волдыри от крапивы. Где они закопали бабку? Могилка должна быть свежей, но я не увидела ни голой земли, ни тем более креста. Вроде воевода говорил про иву – вот одна стоит, полощет ветви в воде, подернутой ряской. Я задумчиво просеяла желтый песок между пальцами. Ручейки сбежали вниз, улеглись ровной горкой. Я вскочила на ноги. Песок был рыхлым.

Я обернулась к валуну, черной глыбой возвышающемуся над прудом. В воде отражалась каменная верхушка, напоминая остроконечную шляпу, которую мы с Юлькой, дурачась, примеряли вчера. Я обошла валун и наконец увидела то, что искала: на скошенной поверхности были выдолблены кривоватые буквы: «Маргарита, ведьма».

Мне будто перестало хватать воздуха. Как будто это мне на грудь положили каменную глыбу. Как будто это я сейчас лежу под землей, под стылым сырым песком, могильный холод лизнул мои ноги влажным языком. Я судорожно вздохнула, бросилась к пруду, плеснула в лицо водой, пропахшей тиной, еще и еще. Постепенно паника отступила. Из разгладившейся поверхности пруда на меня смотрело отражение – испуганные глаза, напряженные губы. Шлепнув по нему рукой, я выпрямилась, нахмурилась. Пусть у них так принято – заваливать ведьму камнями, но никто не помешает мне положить цветы на могилу бабушки.

Собирая полевые цветы, я неожиданно для себя увлеклась. Желтые звездочки молочая, пышные метелки дербенника, крупные ромашки – для завершения композиции мне не хватало особенного цветка. Недовольно окинув взглядом окрестности, я приметила в пруду бледно-желтую кувшинку. Скинув сланцы, шагнула в теплую воду. Дно под ногами было склизким, мягким. Ярко-зеленая лягушка внимательно следила за моими передвижениями с круглого как тарелка листа. Вода почти доставала краешка шорт, когда мне удалось, наконец, дотянуться до цветка. Длинный толстый стебель никак не обрывался, я дернула посильнее, лягушка вдруг истерически квакнула, плюхнулась в воду, я вздрогнула от неожиданности.

– Напугала, зараза. Вот принесу сюда Амфибрахия, он живо порядок наведет, – пробурчала я себе под нос, повернулась к кувшинке и нос к носу столкнулась с полуголым мужиком, заросшим тиной.

– Тебя не устраивают мои порядки, ведьма? – картаво произнес он, сверля меня бесцветными рыбьими глазами.

Я молчала, силясь выдавить из себя что-нибудь умное. Передо мной явно стоял не человек. Водяной? Меня только что чуть не сожгли. Неужели мне удалось спастись только для того, чтобы утонуть чуть позже?

– Отличный пруд, – брякнула я наконец. – Красивые цветочки.

Водяной с сомнением покосился на веник разнокалиберных цветов, оставленный мной на берегу, потом оборвал кувшинку, протянул мне. Ногти у него были синие, загнутые, выше запястий тускло поблескивала зеленоватая чешуя.

– Меня Коренеем зовут, – представился он. Его картавости и шепелявому «з» позавидовал бы любой англичанин.

– Василиса, – сказала я, скромно опустив глазки, и тут же их подняла. На впалой груди моего нового знакомого чешуя была размером с пятикопеечную монету, она сбегала вниз по плоскому животу, прячась в мутной воде, и я засмущалась разглядывать водяного ниже пояса.

– Я знал прежнюю ведьму, Марго была той еще пиявкой, – задумчиво сказал он. – Цветы для нее?

Я лишь кивнула.

– Она любила красные розы, – осуждающе посмотрел на меня Кореней.

– Я что-то не заметила на ее могилке букетов.

Водяной растянул бледные губы, острые треугольные зубы в два ряда опасно сверкнули.

– Не думаешь же ты, что я стану носить букеты ведьме, которая прокляла мое озеро?

– Прокляла? – тупо повторила я.

– Источники умирают, осталось лишь два. Еще несколько лет, и пруд превратится в болото, а потом и вовсе пересохнет. А я умру вместе с ним. Если бы она прокляла меня самого, мне было бы легче, но я наблюдаю, как умирает все, что мне дорого, а это гораздо, гораздо хуже. Это подло!

Жабры на его шее затрепетали, вода вокруг торса забурлила.

– Может, я смогу помочь, – неуверенно пробормотала я. – Но, видите ли, я новенькая, еще не разобралась, что к чему…

Водяной стремительно приблизился, я чувствовала его дыхание на лице, смрад тины стал невыносимым.

– Если ты поможешь мне, Василиса, я так тебя вознагражу, как ты и мечтать не смеешь!

– Ну, так я пойду? Поищу заклинание, да и вообще, столько дел… – Я пятилась назад, как испуганный рак; почувствовав под ногами твердую землю, с облегчением вздохнула. Не глядя сунула ноги в сланцы. Сгребла цветы, воткнула в середину букета кувшинку. На гладкой поверхности черного валуна красные розы смотрелись бы куда лучше, но что уж есть.

– До встречи, Василиса! – Водяной поднял руку, между пальцами натянулись светлые перепонки.

– Пока-пока.

Я положила букет на могильный камень и побежала домой. У забора оглянулась – пруд виднелся вдали, солнечные зайчики плясали по воде. Кореней исчез, но запах тины будто въелся мне в кожу.

Я взбежала вверх по лестнице, на ходу сбрасывая одежду, забралась в душ, включила воду на полную мощность. Пар поднимался, заполняя душевую кабинку, как туман. Я выбрала цитрусовое мыло с ядреным ароматом, растерла кожу жесткой мочалкой.

– Если снимешь проклятие, – прошептал булькающий голос водяного совсем рядом, – я дам тебе живой воды.

Подпрыгнув от неожиданности, я с грохотом раздвинула створки душа, выскочила наружу.

– Ты хорошо выглядишь, ведьма, – добавил он. – Только я не понял, что за рисунок у тебя на копчике? Он не смывается?

Я протянула руку, выключила душ, и в ванне воцарилась тишина.

– Вот гадство! – выругалась я.

– И как тебе этот водяной? – Юлька откусила кусок пиццы, от которой в коробке остались лишь крошки, блаженно зажмурила глаза. Она будто бы совсем не удивилась моему рассказу.

– Мечта логопеда, – фыркнула я и на всякий случай плотнее закрутила кран над кухонной мойкой, ополоснув стакан от сока.

– Симпатичный?

– Дай подумать… От него несет болотом, зубы акульи в два ряда, чешуя, перепонки, жабры… Но харизма так и прет!

– Понятно, водяного отметаем…

– Юля!

– Ну а что, ты себе воеводу отхватила, я тоже хочу какого-нибудь волшебного мужика.

– Никого я не отхватывала, он от меня шарахается, как кобыла от волка.

– Слушай, а у водяного хвост или как?

– То есть того, что я перечислила, тебе мало? Нужен еще и хвост? Я как-то не посмотрела, извини.

– Встретила водяного и даже не посмотрела, есть ли у него хвост? Ты прям на себя не похожа! – усмехнулась Юлька. – Точно влюбилась в Ярика.

– Не знаю. Не мой он типаж, – протянула я.

– Это да, – подозрительно легко согласилась Юлька. – Красивый, сильный, с работой…

– Что за работа – мечом махать?

– Воевода это, если по-нашему, кто – главнокомандующий? Вполне почетная должность.

– Сейчас у меня есть заботы поважнее: завтра прием у царя, присяга на верность, а меня, знаешь ли, даже в пионеры не принимали. Теперь еще водяной со своим проклятьем. А ведь он от меня не отстанет! Я теперь боюсь ванну принимать.

Юлька выставила указательный палец и пробасила:

– Должок!

– Он обещал мне живую воду.

– И что ты с ней будешь делать?

– Понятия не имею. Может, тыквы буду поливать, чтоб точно выросли, а то из меня агроном, как из тебя шпалоукладчица. Но для начала мне надо найти книгу-чудесницу. Пока тебя не было, я перебрала все барахло в шкафах бабули – книжки так и не нашла.

Я вздохнула и стала качаться на стуле по старой дурной привычке. Тут взгляд мой упал вниз, и я чуть не свалилась со стула. Я вытащила потрепанную книжку из-под ножки стола, тот слегка покосился, и пустая коробка от пиццы подъехала к краю.

– Она! – воскликнула я. На красной обложке черными, словно обугленными буквами было выведено: «Книжка-чудесница. Пособие для начинающей ведьмы».

Пока Юлька разбирала свои вещи и обустраивалась в соседней комнате, я плюхнулась на живот на широкой кровати ведьмы и с замиранием сердца открыла книжку. Не знаю, чего я ожидала – каких-то спецэффектов, вроде вспышки пламени, магического света или хотя бы запаха серы, – но никак не банального содержания с указанием страниц.

– История ведьм, техника безопасности, основы зельеварения, – пробормотала я себе под нос. Я как будто вернулась в институт. Раскрыв книгу наугад посередине, наткнулась на рецепт.

«Порча бытовая. Ингредиенты: две горсти семян подсолнуха, клок шерсти черного кота, три слезинки ребенка (лучше – девочки до шести лет). Семена истолочь в ступе вместе с шелухой и спалить с шерстью, добавить в пепел слезы, тщательно перемешать. На вкус горчит, добавлять к сладкому. Результат на следующий день: дела путаются, все валится из рук, уныние и пустая трата времени».

«Приворот. Ингредиенты: ложка дикого меда, капля крови привораживаемого и капля крови клиента, яйцо жаворонка. Яйцо взбить в пену, скорлупу выбросить, осторожно смешать с медом и кровью. Выдержать трое суток в темном холодном месте, добавлять в чай, кроме шиповникового. Результат через шесть суток: неуемная тяга к заказчику, томление, плохой сон».

Пробежав глазами еще пару муторных рецептов с мышиными экскрементами и глазами змеи, я наткнулась на главу «Проклятия». Начиналась она не очень обнадеживающе для водяного:

«Сила проклятия зависит от потенциала ведьмы. У слабых и молодых заклинания, в том числе и проклятия, держатся пару месяцев. У опытных сильных ведьм проклятия могут переходить на весь род до седьмого колена».

Дальше вместо рецепта шла какая-то абракадабра, которую следовало произносить в спину проклинаемому, причем обязательно преисполнившись черной злобой.

А вот и про снятие проклятия! Я, воодушевившись, вперилась взглядом в мелкие строки: «Снятие проклятия относится к светлой магии. Осторожно! Возможны сильные головные боли, ожоги на руках, ломота в суставах, сыпь, обострение хронических болезней, нервный тик. Молодым ведьмам проводить этот ритуал крайне не рекомендуется».

И ни слова о том, как это самое проклятие разрушить!

Я захлопнула бесполезную книжку. Не диво, что Маргарита засунула ее под ножку стола. За триста лет бабуля небось запомнила, сколько семок и мышиных какашек брать для каждого пакостного зелья.

Я отбросила книжку в сторону, перевернулась на спину, изучая потолок, который, кстати, было бы очень неплохо побелить. В какой-то момент собственный дом стал моей идеей фикс. После аварии, которая унесла жизни родителей, я лишь однажды возвращалась в старую квартиру. Забрала фотографии, памятные вещи. Уже через месяц там жила другая семья – фирма, где работал папа, предоставила квартиру другому ценному работнику. А я жила в институтском общежитии, потом кочевала по съемным квартирам и теперь нашла место, где могу пустить корни.

Но, похоже, нет смысла приводить дом в порядок – я не смогу выполнить условия, составленные коварной бабкой. Кормить жабу и кота – это пожалуйста, а вот колдовать, портить людям жизнь – это не по мне, даже за тридцать золотых.

Я побоялась идти в душ, страшась снова услышать голос водяного, хватит того, что и на унитаз садилась с опаской. Прополоскав рот минералкой, заглянула к Юльке – та спала, отрубившись на диванчике. Осторожно стянув с подруги тапки, я погасила свет, вернулась в свою комнату и юркнула в постель. Утро вечера мудренее. Может, я смогу как-то извернуться и все же заполучить этот дом себе.

Тяжесть могильного камня давит на грудь, не дает дышать, от холода кожа вся в мурашках. Сырой запах земли проникает в ноздри, острые корешки пронзают кожу, впиваются глубже, прорастают сквозь мое тело… Я застонала и проснулась.

Кот сидел на мне и переступал передними лапками, выпуская острые коготки.

– А ну брысь! – рявкнула я.

Грех фыркнул и спрыгнул на пол, оцарапав мне живот.

– Вот вредная скотина! – Я села, и серый трупик мышки скатился с меня на пол. – Спасибо, блин! – крикнула я вслед исчезнувшему коту. – Но больше так не делай!

– Чего не делать? – Юлька появилась в дверях с полотенцем на голове.

– Это я коту. – Я брезгливо взяла мышку за хвост через салфетку и выкинула в приоткрытое окошко.

– Грех признал тебя хозяйкой.

– Какое счастье, – буркнула я.

– Давай живее собирайся, Ярополк уже во дворе ждет.

Я мрачно протопала в душ, открыла вентиль на полную.

– Водяной, слышишь меня? – Я подождала с полминуты и уже собиралась залезать под водяную струю, когда услышала знакомое бульканье.

– Слышу. Но не вижу пока. – В его голосе сквозило явное сожаление.

– Если будешь за мной подсматривать, я не стану снимать проклятие. И я ведь узнаю, если ты соврешь, я – ведьма! – Блефовать так блефовать.