Текст книги "Ведьма по наследству"

Съехав с холма, я порулила в деревню. Проехав по улице, сделала почетный круг на площади, где меня собирались сжечь. Сейчас она выглядела вполне мирно – несколько бабулек осеняют себя крестным знамением, чумазые ребятишки скачут по квадратам, расчерченным палкой на утоптанной земле, мужики пожирают меня глазами. А одета я сегодня весьма скромно – джинсы и маечка. Я сделала еще круг и поняла, что мужикам до меня и дела нет – все пялятся на мой велик. Я приветственно махнула рукой и покатила дальше. Деревня кончилась совсем скоро, на деревянном указателе были выдолблены угловатые буквы.

– «Большие Запоры», – прочитала я. – Романтично.

Развернувшись, поехала обратно. Мимо «Печального лося» пролетела с ветерком. Авторитет воеводы, без сомнения, велик, но без нужды встречаться с Парнасом мне не хотелось. Я едва успела притормозить, когда на дорогу вышла женщина. Веселые карие глаза, смешливый рот, ямочки на щеках – это ее мне показывал волшебный горшок Ярополка.

– Здравствуй, Василиса, – напевно произнесла она. – Сделай милость, зайди в дом.

Я вошла в светлую горницу и тут же захотела, чтобы милая женщина меня удочерила. В доме царили чистота и порядок, пахло свежими булочками и печеным картофелем. На печке сидел, свесив ножки, Степан Аркадьич, в его руках мелькали спицы, и алый шарфик, в тон шапочке, вытягивался вниз на глазах. Три пары карих глаз выглянули из-за двери, но женщина шикнула, и дети со смехом спрятались в комнате.

– Зовут меня Велислава, – представилась женщина. – Степушка передал твою просьбу. Ежели для доброго дела нужно свечи зажечь, то бери, мне не жалко.

– А если обману? – выпалила я.

– А если обманешь, я с тебя три шкуры спущу. – Из-за двери появился огромный мрачный мужик. Его суровый вид не очень сочетался с тем, что он щекотал пальцем босую детскую пяточку. Ребенок сидел на могучих плечах отца, вцепившись в русые лохмы, и дрыгал ногой, довольно повизгивая.

– Справедливо, – согласилась я. – Я надеюсь, мне удастся снять проклятие с пруда.

– Раньше у нас было прекрасное озеро, – ностальгически вздохнула женщина. – Водичка прозрачная как слеза, чистая – пить можно. А по утрам над водой туман, густой, светло-розовый, как ряженка… Мы там с Петей, на бережку, первый раз поцеловались.

– И второй и третий, – подхватил везунчик Петя, расплываясь в улыбке. – Ладно, Василиса, пали свои свечи, Степан за тебя ручался, да и Ярополк абы кому домового не пошлет. Он мужик дельный, сразу видит, кто есть кто.

– Чего ж ты с ним вечно грызешься да на порог не пускаешь? – уколола его жена.

– А боюсь, что разглядит, какое ты у меня сокровище, Величка моя ненаглядная.

Я поблагодарила хозяев и вышла во двор, оглушенная чужим счастьем. Не переманить мне Степана Аркадьича никакими золотыми! Да я бы сама многое отдала за уголок в этом доме, полном тепла и любви. Сердито шмыгнув носом, залезла на велосипед. У меня есть свой дом, и только от меня зависит, чем я его наполню.

С утра я надела длинное белое платье, купленное загодя с отличной скидкой, расчесала волосы на пробор. Может, это и не важно, но я решила делать все строго по инструкции. Юлька заявила, что пойдет со мной, и вырядилась в плиссированную юбку ниже колен и белую блузку. Аспирант так и не поддался ее чарам.

– Что за мужики пошли? – вопрошала она, заплетая мне косы. – Я ручку уронила, наклонилась так слегка, а он покраснел весь, натужился, будто запор у него, а так ни слова и не сказал.

– Кстати, наша деревня называется Большие Запоры! – сообщила я, поворачиваясь к подруге.

– Не дергайся, – рассердилась Юлька. – Интересно, откуда это название пошло? Может, здесь когда-то что-то заперли? Все, готово. Давай, Вася, наколдуй как следует! Покажи этим запорцам, что такое настоящая магия!

К дому Велиславы мы с Юлькой шли в сопровождении нескольких ребятишек, а вот на обратном пути за нами уже толпился народ. Я держала зажженные свечи все вместе, прикрывая ладонью огонь. Но, к счастью, день выдался безветренный, солнце так и припекало, хотя еще и десяти не было.

Я подошла к пруду, постояла, переминаясь, у воды. Утиное семейство проплыло мимо: горделивый папа, скромная мама и несколько пушистых серых комочков, похожих на опавшие вербные котики. Когда утята скрылись в камышах, я присела, тронула пальцами поверхность воды, затянутую ряской.

– Кореней, ты где?

Водяной появился из воды тут же, тина свисала по бокам лица унылыми бакенбардами. Он широко улыбнулся, демонстрируя акулий оскал, и Юлька сжала мою руку.

– Ты не говорила, что он настолько харизматичен, – прошептала она.

– У тебя есть шанс выяснить про хвост, – подмигнула я.

– Василиса! – воскликнул Кореней, радостно подгребая ближе. Мое имя он произносил присвистывая, как кипящий чайник. – Какими судьбами?

– Давай снимать проклятие, – сказала я.

Я коротко проинструктировала Коренея, сунула ему в лапы одну свечу, вторую установила на пруду, продырявив лист кувшинки. Третью оставила себе. Пламя горело ровно и высоко, и я преисполнилась уверенности, что все у меня получится. Жители Больших Запоров топтались позади, не решаясь подойти ближе.

Сжав на прощанье Юлькины пальцы, я пошла вперед, обходя пруд по часовой стрелке. У черного валуна, под которым покоилась ведьма, пламя задрожало, затрепетало, метнулось вбок. Я прикрыла его ладонью, ускоряя шаг, и вскоре огонек выровнялся. Я прислушалась к своим ощущениям: никакой ломки, обещанной книжкой-чудесницей, пока не наблюдалось.

Я пошла на второй круг. Юлька побежала следом, как команда поддержки, развернула листок, на котором ярко-розовым маркером было написано: «Вася – ты лучшая! Жги!» Я прыснула со смеху, едва не затушила свечу и постаралась вернуть себе серьезный вид.

Насупленные запорцы все так же стояли у пруда, ожидая чуда. Вот будет облом, если чуда не получится! И даже если родники снова забьют, то эффект, вероятно, появится не сразу. Размышляя таким образом, я обошла пруд во второй раз, обходя могильный камень по широкой дуге. Заливной луг за прудом тянулся до самого ельника, в сочной траве паслось стадо меланхоличных коров. По-видимому, раньше озеро было куда больше.

Третий круг дался мне сложнее. То ли побочный эффект от применения светлой магии, то ли просто голову напекло, но мысли путались, перескакивали с одного на другое. Несколько раз я споткнулась, едва не обронив свечу, непонятно откуда взялся ветер, норовящий задуть крохотное пламя. Я посмотрела на водяного, который обнял свечу двумя лапами. Свеча на кувшинке заплыла в камыши, но все еще горела.

Последние метры я еле переставляла ноги. Спиной чувствовала чей-то тяжелый взгляд, придавливающий меня камнем. По позвоночнику поползла струйка пота, белый подол изгваздался в траве. Я подошла к Юльке, облегченно выдохнула, опершись ей на плечо. Капля горячего воска стекла на ладонь, я шикнула, загасила свечу.

– И это все? – разочарованно спросила подруга.

– А чего ты хотела? – слегка рассердилась я. Перед глазами плясали алые точки, от непривычных тугих кос разболелась голова. – Москва не сразу строилась. Теперь надо подождать, глядишь, один родник проснется, потом второй…

Земля содрогнулась, и посреди пруда взмыл водяной столб. Водяной подлетел вверх, бестолково раскинув лапы и продемонстрировав две крепкие чешуйчатые ноги, оканчивающиеся ластами, и плюхнулся назад в воду.

– Хвоста нет, – нервно хихикнула Юлька.

Пруд забурлил, поднялись волны. Жители Больших Запоров заметались по берегу. Кто-то убегал и уводил детей, кто-то, наоборот, хотел подойти поближе, чтобы насладиться редкостным зрелищем. Фонтан посреди озера бил с ровной силой, распадаясь веером брызг, над которыми вспыхнула радуга.

– Коровы! – заголосила какая-то женщина, и все запорцы бросились на луг спасать стадо. Коровы мычали и разбегались, вода стремительно прибывала, дети полезли купаться. Посреди всеобщей суматохи выделялась на удивление спокойная фигура. Серый плащ окутывал худые плечи туманом, капюшон скрывал лицо. Человек пошел прочь, но я заметила яркий алый всполох в складках его плаща.

– Амаранта? – удивилась я и шагнула следом, но тут, у самого берега, показалась макушка водяного.

– Ведьма! – крикнул он, отплевавшись ряской. – Ты что творишь?

– Магию, – сказала я и кулем осела на берег.

– Вася, ты чего? – Юлька испуганно присела рядом, поддержала меня.

– Никак солнечный удар, – промямлила я. В глазах потемнело, голова кружилась.

– На вот, хлебни. – Водяной выбрался на берег, протянул странную бутыль, похожую на камень с дыркой. Я, охнув, чуть не выронила тяжелый сосуд. – Пей-пей, не бойся, это твоя награда.

Я осторожно сделала глоток, подержав живую воду во рту. В голове прояснилось, во всем теле появилась легкость, как после йоги.

– Действует! – обрадовалась я. И вдруг почувствовала во рту что-то инородное. Я выплюнула на траву мелкие белые комочки, с недоумением на них посмотрела, и вдруг до меня дошло: – Юлька, это что, пломбы?

Я с ужасом посмотрела на подругу, ощупывая зубы языком. Вроде никаких дырок, что вообще происходит?

– Ну-ка, открой рот, – скомандовала Юлька.

Я послушно сказала «а-а-а».

– Все тридцать два на месте, белые, здоровые. Вася, умоляю, дай мне глоточек!

Я недоверчиво улыбнулась, осмысливая новость, протянула подруге бутылку.

– Слушай, Кореней, а чего емкость такая странная?

– Живая вода может оживить даже искусственные предметы, если в них есть хоть капля души создателя, – пояснил водяной. – Эта бутыль – природный камень, к которому не прикасалась рука человека.

Я испуганно подтянула колени к груди, ожидая, что сейчас пломбы поскачут назад ко мне в рот, но, похоже, зубы мне лечили без души. Халтурщики!

Попрощавшись с Коренеем, мы с Юлькой пошли домой. Она счастливо улыбалась и прижимала к груди каменную бутыль нежно, как младенца.

Зайдя в дом, мы наткнулись на оборотня, который стоял на скейте посреди прохода.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила Юля.

– Знаешь, живая вода на самом деле бесценна, – задумалась я, расплетая косы. Взъерошила волосы, тряхнула головой и сразу почувствовала себя лучше. – Только подумай – никаких больше зубных врачей!

– Наверняка и жизнь продлевает, – поддержала Юлька.

– И мы можем поделиться ею с близкими людьми, друзьями…

Я обошла оборотня, присела возле оскаленной пасти, потрогала острый клык.

– Ярополк сказал, его зовут Лютый. Как-то не очень имечко располагает.

– Но ты ведь все равно попробуешь, – утвердительно сказала Юлька.

– Попробую, – вздохнула я. – Жалко его, собаку.

– Что, прямо сейчас?

– А чего тянуть?

Оживление решено было проводить во дворе. Мы скатили скейт по ступенькам, едва не опрокинув волка. Поставили его на траву, повернув хвостом к дому, чтобы успеть удрать, если Лютый все же оправдает свое имя.

Юлька выглядывала из открытых дверей, я тоже отошла к порогу. Плеснув немного воды на руку, встряхнула пальцами, целясь в волка, и метнулась к подруге. Драгоценные капли заблестели на лохматой шкуре, как роса. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом по волку прошла дрожь, и он взвился, распрямившись, как пружина. Комья земли полетели из-под мощных лап. В траве остались глубокие рытвины. Оборотень сделал несколько скачков, притормозив, повернулся к дому. Ореховые глаза сверкнули янтарем, зубы лязгнули. Мы с Юлькой, взвизгнув, попятились вглубь дома. Оборотень отвернулся и помчался прочь, к ельнику, легко перемахнув через забор. Вскоре серая спина скрылась из виду.

– Даже спасибо не сказал, – обиженно засопела Юлька.

– Да и пес с ним!

Озеро в низине протянулось до ельника, заблестело под солнцем, как золотая монета Амфибрахия, над гейзером повисла радуга, и на душе отчего-то стало легко.

Юлька сбежала на занятия, из-за меня она и так прогуляла две пары. А я устроилась в своей комнате, решив посвятить день ничегонеделанию. После таких ответственных дел – расколдовывания пруда и оборотня – я заслужила выходной. У меня накопилось несколько не просмотренных серий любимого сериала, педикюр пора было обновить, в общем, девушка всегда найдет чем заняться.

Я устроилась на кровати в своей комнате; поставив ноутбук в ногах, нажала кнопку, открыла темно-вишневый лак и тут услышала зловещий скрип, наложившийся на мрачный саундтрек сериала. Вишневая капелька упала на покрывало каплей крови. Нажав на паузу – я же не дура, идти на странный звук под трагическую музыку, – я спустилась на первый этаж.

Скреблись в дверь в сказочный мир.

– Кто там?

Никакого ответа. Скрежет затих, потом возобновился с удвоенной силой. Как будто кто-то раз за разом проводил железными когтями по двери. Как назло, ни одно окно не выходило на эту сторону. Я нерешительно взялась за ручку. Может, это вернулся оборотень?

– Волк, это ты?

Скрежет был мне ответом. Может, волк разучился говорить за то время, что был заколдован. А может, он и вовсе говорить не умеет – кто их разберет, этих оборотней? Я в раздумье забарабанила пальцами по двери, и с той стороны синхронно застучали.

Это может быть и инкуб. Я прикинула: если даже бабка померла ровно после того, как выполнила ежемесячный контракт с инкубом, и, может даже, именно по этой причине, то у меня осталась максимум неделя до его появления. Открывать ему дверь тоже не хотелось. С той стороны стукнули с такой силой, что я невольно отшатнулась.

Ярополк говорил, что мой дом – крепость. Мне нечего бояться, пока я внутри. Главное – не впускать в дом тех, кому я не доверяю. Интересно, удовлетворит ли инкуба секс на расстоянии. Я читала про тантрический секс, когда партнеры сидят и фантазируют. На такое я бы еще согласилась. Мне о многом надо подумать. Надежды на то, что я не во вкусе инкуба, было мало, раз его устраивала даже трехсотлетняя бабка.

Выдохнув, я решительно открыла дверь.

Юлька вернулась после занятий, швырнула сумку на диван, стащила туфли.

– Представляешь, мне автомат поставили по скульптуре. Значит, аспирант все же оценил мои прелести.

– А может, ты просто умница и талант? – предположила я, методично выскребая ложечкой мороженое из пиалы.

– Это тоже, – согласилась Юля. Она прислушалась, повернувшись к двери. – А что это за странный скрип?

– Сходи посмотри, – предложила я.

Юля недоверчиво на меня посмотрела, подошла к двери.

– Если бы это было опасно, ты бы меня туда не отправила, так ведь?

– Не бойся, главное – в дом не пускай.

Юля открыла дверь.

На крылечке радостно подпрыгивала моя тяпка. На розовой ручке виднелось китайское клеймо, к одному зубчику прилипла травинка.

– Вот это нежданчик, – оценила Юля. – Ты что, на нее тоже живой водой попала?

– Похоже, что так. Я ее в траве забыла. Брызгала на волка, а заодно и тяпке досталось.

Тяпка подскочила к порогу, но уперлась в невидимую защиту дома и упруго отпрыгнула.

– Тут какая-то закорючка на крыльце, – сказала Юля.

Пока я изучала крыльцо, исчерканное свежими царапинами, Юлька сбегала за телефоном.

– Ей от тебя что-то надо. – Она сделала кадр. – Это сообщение.

– Похоже на иероглиф. У тебя есть знакомые китайцы?

– У нас учится один по обмену.

Юля принялась названивать китайскому студенту, а я захлопнула перед тяпкой дверь и оперлась на нее спиной. Воевода просил меня ничего не натворить за две недели его отсутствия. А я за один день пробудила гейзер, расколдовала оборотня и оживила тяпку. Похоже, какой-то китайский рабочий вложил в нее душу. Интересно, каким он был? Надеюсь, скромным, работящим пареньком…

Тяпка с такой силой стукнула в дверь, что та пошатнулась под ее напором.

– Вася! – Юля торжествующе размахивала мобильным. – Тяпка ждет твоих приказаний.

Я на некоторое время зависла перед ноутом, потом нарисовала маркером на листке иероглиф, все время сверяясь с образцом на экране. Вынесла листок к двери.

– Копать до забора, – приказала я, тыча тяпке листок. – Пропалывать.

– На китайском скажи, – нетерпеливо притопывала позади меня Юлька.

– Ехао, – сказала я. – Ваа либа. Черт, ставить произношение по гугловскому переводчику – это отстой.

– Вроде она поняла. – Юлька проводила взглядом тяпку, задорно ускакавшую в огород.

– Все, на сегодня с меня хватит! – Я закрыла дверь и поплелась на второй этаж. – Сил моих больше нет.

– Есть еще кое-что, – виновато сказала Юля.

Я обреченно повернулась к ней.

Юлька вытащила из сумки файлик с распечатанными фотографиями, разложила их на столе. Я сразу узнала фрески из собора, где брала свечи для заклинания. Изображение было не очень четким, наверное, Юлька фотографировала без вспышки, да и фрески пострадали от старости, некоторые фрагменты полностью стерлись.

– У них тут, похоже, совершенно иная религия. – Глаза подруги горели от восторга, когда она рассматривала фотографии облупленных стен.

– Собор совсем как наш, – засомневалась я. – И кресты…

– О, ты сразу к самому интересному! – еще больше оживилась Юля. – Иисуса у них не было. Зато было сразу четыре бога, к которым они относятся с особым почтением.

Она пододвинула ко мне фотографию, на которой был изображен крест, а на концах перекладин четыре фигурки: три женщины и мужчина. Одна женщина в длинном светлом платье, с короной на белокурых волосах; вторая – старуха, или же морщины – это трещинки на фреске, не разобрать, одета в бесформенный плащ; у третьей странные белые глаза, а может, краска облупилась, рыжие кудри спадают каскадом до колен; мужчина бородат и могуч, его фигура крупнее женских раза в полтора.

– Эти персонажи встречаются чаще всего. Мужчина, наверное, воин, – на следующей картине этот мужик весьма натурально загонял копье в разинутую пасть гигантского волка.

– Ох, Юля, надеюсь, мы не совершили ошибку, оживив оборотня, – простонала я.

– Там разберемся, – отмахнулась подруга. – А теперь смотри сюда.

На последнем кадре четыре уже знакомых персонажа стояли, взявшись за руки, над шестиугольником, до боли напоминающим дверь в моем доме, из которого тянулись черные щупальца.

– У нас в подвале Ктулху? – высказала предположение я.

– Или другая неведомая тварь. Но может, мы все неправильно поняли.

– Надо бы наведаться в царскую библиотеку, которую так расхваливал Ярополк… Кстати, сегодня видела Амаранту на берегу, – вспомнила я.

– Что ей делать в деревне? – удивилась Юля.

– Я не уверена, что это была она. Фигура в плаще, лица под капюшоном не разглядеть, но кулон на груди алел, как маков цвет.

Я еще раз внимательно посмотрела на фигурки, держащиеся за руки над дверью моего дома. Странно, но мне вдруг показалось, что я что-то упускаю…

С утра я уже привычно проснулась от громкого стука в дверь. Зевая, прошлепала по ступенькам вниз, просовывая руки в рукава халата, и открыла дверь в сказочный мир.

– Ведьма! – дохнул на меня вчерашними щами Парнаска. – Твоих поганых рук дело?

– От поганца слышу, – ответила я и захлопнула дверь.

Я прошла на кухню, увидела чашку кофе, несколько конфеток и записку от Юли: «Не хотела будить, я на занятия, буду после обеда». Отхлебнув остывший кофе, посмотрела на часы. Ого! Уже полдень! Впрочем, неудивительно, что я так долго дрыхла. Событий прошлого дня мне бы хватило на неделю, если не на всю жизнь. В дверь снова постучали, еще громче, пришлось опять открывать.

– Ты что там, копытами барабанишь? – недовольно спросила я, разворачивая конфетку.

– Уйми свою тварь!

– Ты вообще про кого? – нахмурила я брови. – Оборотень что-то натворил? Так он не мой, а свой собственный.

– Ты оживила оборотня?! – Кажется, Парнаску сейчас удар хватит: покраснел, ртом воздух хватает, глаза выпучил, ухи переел, что ли. – Единственное, что хорошего сделала твоя бабка – околдовала это зловредное животное, а ты… – Он задохнулся от возмущения.

– Слушай, копытный, ближе к делу, – попросила я.

– Твоя тяпка…

– Блин!

Я выбежала в огород. Там, где еще вчера были практически непроходимые джунгли, теперь простиралась свежевспаханная грядка, хоть сейчас тыквы сажай. Вниз по холму сбегала черная лента разрытой земли. Я понеслась по следу моего непонятливого китайского друга.

Дорожка вела прямиком в деревню, огибала несколько дворов и проходила через калитку, которая валялась тут же, сорванная с петель. Возле каменной ограды позади таверны я приметила яркую розовую рукоятку. Тяпка усердно копалась в свежей зеленой поросли морковки, на дорожке лежала горка чахлой редиски, половина огорода была тщательно прополота – в ноль, и разрыхлена.

По-видимому, мой низенький плетень не соответствовал понятию забора. Тяпка нашла ориентир, максимально к нему приближенный – каменный и основательный, и выполнила приказ на совесть.

– Хватит! – приказала я тяпке. – Стоп.

Она вгрызлась под куст крыжовника, с явными намерениями его выкорчевать, и Парнас застонал.

– Я пытался ее остановить! – Он бережно качал у груди наспех перевязанную руку. – Она отбивается, как бешеная!

– Хорошая моя, – умилилась я. Отчаявшись донести приказ до тяпки, я просто подошла, выдернула ее за розовую ручку, отряхнула и сунула в карман халата. – Пока! – махнула я Парнаске ручкой.

– Постой, ведьма, – разозлился он. – А кто ущерб возместит?

– А ты возместил мне моральный ущерб за то, что кляп в рот совал? Или за то, что собирался сжечь? Не наглей!

Он было сунулся ко мне, но я ткнула ему под нос средний палец с царским перстеньком, и Парнаска сдулся.

Так, с тяпкой в кармане, я и вернулась домой.

– Что же мне с тобой делать? – задумалась я, усаживаясь на ступеньки и вытаскивая тяпку. – К коту и жабе хоть какие-то инструкции были, а чем тебя кормить?

Тяпка пододвинулась ближе, ткнулась ручкой мне под ладонь, и я неуверенно ее погладила.

Юлька нашла нас во дворе. С помощью онлайн-переводчика я смогла объяснить тяпке, что сейчас у нее свободное время, и теперь наблюдала, как она шустро отползает ко мне, шевеля зубчиками, как лапками, а потом разгоняется, подпрыгивает и стремительно летит вперед, впиваясь в дощатую дверь сарая, где я нарисовала углем кривоватую мишень.

– В яблочко! – зааплодировала я.

– Развлекаетесь? – Юлька уселась рядом. – Какая она меткая.

– Это он, – поправила я ее. – Тяпка считает себя мальчиком. Зовут Брюс.

– Он сам тебе сказал?

– Я перечисляла имена, пока он не согласился.

Брюс вытащил зубчики по одному из двери, шмякнулся на землю и снова пополз на старт.

– А что там за движуха у пруда? – спросила Юля, вглядываясь вдаль.

На берегу действительно столпился народ. Доносились переливы гармошки.

– Сходим? – предложила я.

Большие Запоры праздновали оживление озера. Длинные столы поставили в два ряда, укрыли скатертями. Угощения принесли с каждого двора, кто во что горазд. В тарелках свивались в гнезда гирлянды колбасок, одуряюще пахла квашеная капуста, пышные караваи, разрезанные на толстые ломти, утыканные изюмом, крошились в руках. Между столами молодежь устроила танцы. Дед с гармошкой бодро притопывал в такт ногой, кудрявый парень тряс бубном. Девушки кружились на уже изрядно примятой траве, уперев руки в бока, яркие сарафаны раздувались колокольчиками. Велислава, завидев нас с Юлей, расплылась в улыбке и сунула нам два кекса.

– Степушка испек, – сказала она. – Откушайте, девушки. Медовые, с орешками.

Ее за руку утащил Петр, оказалось, что огромный мужик на удивление хорошо танцует. Он легко повел полнотелую Велю в танце, подбросил и, поймав, прижал к груди.

Я в задумчивости откусила кекс – действительно, вкусно. Парнас что-то вещал возле бочки с пивом в окружении угрюмых мужиков и демонстрировал перевязанную руку. Он поймал мой взгляд и отвернулся. Симулянт! Небось там пара царапин!

Юлька уже переглядывалась с парнем с бубном. Тот подбоченился, выпятил грудь колесом, сдвинул шапку набок. Партия бубна зазвенела на все Запоры. А вокруг меня оставался вакуум, который никто не спешил заполнить. Я сжевала кекс, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни, повод для которого, на минуточку, я же и организовала.

Заметив водяного, балансирующего на верхушке гейзера и благосклонно посматривающего на молоденьких селянок, подошла к озеру.

– Привет, Кореней! – Я присела на бережок.

– Ведьма! – обрадовался водяной и скатился вниз с фонтана. Он вынырнул возле меня, улыбнулся. – Озеро все еще растет. По моим подсчетам, учитывая кубометры извергаемой воды за минуту, за минусом естественного испарения, озеро станет еще больше, чем было.

– Это хорошо, – меланхолично ответила я.

– Эй, а ты чего такая кислая?

Я пожала плечами. А что ответить? Потому что меня никто не любит? Потому что меня все избегают? Ребячество какое-то. Я встала, отряхнула приставшие травинки.

– Все в порядке, водяной. Просто скучно.

– Так поплавай со мной, – предложил он. – Гляди, какая потеха.

Он нырнул, скрывшись с глаз, а потом взлетел со столбом воды, взмыл к небу, перекувырнулся в воздухе и рыбкой нырнул в озеро.

– Главное, баланс держать, – объяснил он, появившись из воды. – Я уже вроде наловчился.

Я неуверенно оглянулась на народ. Лезть в воду в джинсах не хотелось, раздеваться до белья тем более.

– Я к тебе в другой раз приду, – пообещала я. – Когда никого здесь не будет.

– Свидание? – многозначительно пробулькал водяной.

– Аквааэробика, – отрезала я.

Какой-то звон нарушил всеобщее веселье, прервал музыку. Я повернулась – Юлька стояла посреди площадки и методично колотила ложкой по глиняной кружке.

– Дорогие друзья! – провозгласила она. – Мы собрались здесь по прекрасному поводу – чахлый пруд, который грозил полностью пересохнуть со дня на день, превратился в уникальное озеро с гейзером. Источник снова заработал, неся жизнь и радость в Большие Запоры. И все это благодаря моей подруге, Василисе, светлому и доброму человеку, которого всем нам выпало счастье узнать. За тебя, Вася! – Она выпила до дна, тряхнула головой, промокнула рукавом заслезившиеся глаза.

Я обвела взглядом запорцев. Где-то несмело поднялась пара кружек. Тусовка Парнаса тост демонстративно проигнорировала, хотя этим, казалось бы, только дай повод выпить. Неблагодарные!

Насупившись, я пошла прочь. У бабкиной могилы задержалась. Вода подступила к самому валуну, осторожно трогая черный камень прозрачными пальцами. Хорошо, что этот берег повыше, а то размыло бы старые кости… За спиной снова забренчал бубен, раздался визгливый голос деда:

– Я миленка ворожила, чтоб налево не ходил. Он сидит теперь в болоте, потому что крокодил!

Дружный хохот прокатился по лугу, незамысловатый напев подхватили несколько голосов. Меня догнала запыхавшаяся Юлька.

– Сволочи они тут, в этих Запорах, – буркнула я, – неблагодарные.

– Гляди! – Она протянула большую корзину, полную яблок. Глянцевые бока розовели под лучами закатного солнца, как румяные щечки. – Какая-то тетка сунула. Говорит – передай ведьме, скажи спасибо от всей деревни, уж так, мол, она угодила…

– Ел у ведьмы как-то раз суп из сыроежки – третий год такой стояк, хоть коли орешки! – донеслось из низины.

– Там, похоже, разгар веселья, – заметила я, открывая калитку.

Брюс подскочил при нашем появлении, бросился навстречу, виляя розовой ручкой, как собака хвостом. Он разровнял небольшой участок земли перед домом и нарисовал уже знакомый иероглиф, требуя приказов. Я выдала ему все то же задание – копать и пропалывать, но теперь строго обозначила границы, нарисовав линию пяткой на земле. Сделаю грядочку клубники, может, морковку посажу, раз уж такая тяпка у меня работящая. Брюс принялся за прополку, розовая ручка так и мелькала в бурьяне. Надо будет русско-китайский разговорник купить. Или на курсы записаться.

Солнце быстро спряталось за горизонтом, оставив на небе полосы багрянца. Народ потихоньку разошелся по домам, песни стихли. Я шлепнула на щеке комара и тоже пошла в дом.

– Знаешь, не такие уж эти запорцы безнадежные. – Юлька помыла яблочко под краном, полюбовалась на налитый бочок. – Они тебя полюбят.

– На костер не волокут – и то спасибо, – ответила я и дернулась от неожиданного стука в дверь. – Вот тяпка непонятливая! Сказано было – ехао…

Открыв дверь, я запнулась на полуслове. Яблочко выпало из рук Юльки и откатилось к порогу, на котором стоял Колин Фаррелл. Я смотрела, как лунные блики скользят по его обнаженному торсу, темная полоска волос на животе стрелкой стремится вниз, под ремень кожаных штанов. Он небрежно облокотился о дверной косяк, вздернул густые брови, на губах заплясала мальчишеская полуулыбка.

– Позволишь зайти, ведьма?

– Не-е-ет! – Вопль Юльки вывел меня из полуобморочного состояния.

– Ну же, малышка! – Он протянул руку, будто собираясь отвести прядь волос от моего лица, и я рефлекторно подалась ему навстречу. Юлька дернула меня за ремень джинсов, так что мы обе повалились на пол.

– Это же…

– Инкуб, – кивнула я. – Но, блин, Юля, Колин Фаррелл…

– Я могу быть кем захочешь, ведьма. Я вижу твои самые сокровенные эротические фантазии.

Он присел на перила крыльца, вытащил из кармана сигареты, зажигалку. Тонкая струйка дыма свилась сердечком, которое плавно полетело к звездам.

– Я подписал договор с Марго. – Сигарета исчезла, как и не было, и теперь он оперся двумя руками сверху о косяк, потянулся, как кот. – Ты унаследовала все права и обязательства и теперь должна выполнить договор.

– Мы можем на него взглянуть? – Я с уважением посмотрела на Юлю, которая сумела не потерять самообладание.

Колин принялся расстегивать штаны, но, заметив наши вытянутые лица, понял:

– А, ты про договор?

Щелчок пальцами – и на пороге появился листок бумаги со светящейся в ночи подписью, которую я уже видела на завещании. Юлька быстро схватила листок.

– «Раз в месяц утолять сексуальные потребности инкуба до полного его удовлетворения». – Голос Юли стих до шепота.

– У меня, конечно, плакат с Колином пять лет в общаге висел, но чтобы вот так, по-настоящему, – замялась я. – Да и воевода…

– Если хочешь, я могу стать таким… – Щелчок – и на месте Колина появился Ярополк, но голубые глаза смотрели с легкой издевкой, а волосы были уложены уж слишком тщательно. Да и поза казалась надуманной, Ярополк не стал бы так изгибаться.

– Постой, а что у тебя за сексуальные потребности? – решила я уточнить.

Инкуб присел на перила, театрально вздохнул:

– Несколько необычные.

– Давай, не томи, – мрачно сказала я.

– Мне нравится боль, – признался не-Ярополк. – Удушение, шлепки, зажимы – вот это вот все. Страдания меня заводят. Обычно я сам выступаю в роли доминанта, но раз в месяц мне хочется расслабиться, побыть в пассивной роли.

– То есть бабка раз в месяц тебя била? – уточнила я.

– Ох, злющая была!

Я поморщилась – такая улыбка на лице Ярополка смотрелась мерзко.

– А секс в принципе необязателен? – нахмурила тонкие брови Юлька.

– Если сможешь устоять, блондиночка… – Щелк – и перед нами прямо на крыльце развалился в томной позе Тэйлор Лотнер, тот самый оборотень из «Сумерек», из-за которого мне пришлось за компанию с Юлькой пересматривать все части франшизы по несколько раз.