Текст книги "Октавион. Люди ветра"

А парой этажей выше в это время друзья размышляли о нежданной гостье.

– Вик, она может растереть весь этот мир в порошок! Ты уверен, что было хорошим решением поселить ее в замке?

– Брось. Я давно уже не совершал ничего такого, за что бы на меня могли обидеться стихийники. Мэйлин мне много рассказывала такого, что и дьявола отвратит от злых дел. Так что скорее всего она здесь для охраны. Да и не чувствую я от нее опасности, а ты ведь знаешь мое чутье…

Фред знал. Вик чувствовал даже недобрые мысли властителей соседних держав, когда в сотый раз отказывал в своей помолвке с их прекрасными, в общем и целом, принцессами. К тому же, стихийница была чудо как хороша, так что бдительный придворный маг смирился.

Да и сам Вик больше думал о голубых глазах и улыбке гостьи, чем о том, что понадобилось от них ветру.

Около полуночи старший конюх проснулся от грохота. Как будто дверь денника выбили одним ударом, и она, врезавшись в стену, с дребезгом упала посреди прохода.

Приговор

Уже неделю Октавион бурлил слухами. Лорд Катарен и маг Вискерин все свое время посвящали странной гостье. Дамы были в бешенстве, но подложить голубоглазой гадине какую-нибудь пакость не осмеливались. Еще бы, она ведь из колдунов, продавших душу ветру! Ах, зачем же ветер занес ее в наш прекрасный город?

Недовольны были и мальчишки-конюшие: у белобрысой ведьмы был не конь, а демон. Зеленоглазый змей просто издевался над ними и пребольно кусался, когда его пытались приструнить. В итоге, когда господа останавливались в какой-нибудь таверне, лошади лордов спокойно стояли на конюшне, а Сильвер гордо пасся в округе, обдирая палисадники.

Зато сами лорды были довольны. Им давно не представлялось такого прекрасного повода отдохнуть. Гостья с удовольствием осматривала город, была весела и мила с ними обоими. А Вик и Фред наперебой ухаживали за ней. Весна и красота Эсмеральды кружили им головы, они были счастливы, и так могло продолжаться вечно, но дни шли, и однажды ночью с моря подул ветер.

Ветер требовательно трепал занавески, но Эсме не стала закрывать окно, а с ногами устроилась на подоконнике, подставив лицо ветру.

За эти дни она хорошо узнала Октавион и его правителей, и теперь она была практически уверена – Вик. Ее цель определилась, и задача вот-вот должна была проясниться. Что ж, ей будет приятно защищать его. Несмотря на свое темное прошлое, он прекрасный хозяин Октавиону, и в будущем, несомненно, совершит много полезных дел для всего этого мира. И Фред, под его руководством, тоже. Хотя до Винора ему далеко. Эсме с сожалением пришлось признаться себе, что Вик ей нравится. Конечно, о романе с подопечным не может быть и речи, и придется довольствоваться Фредериком, но все же…

Додумать ей не дали. Ветер теплыми крыльями скользнул по лицу, наполняя душу зовом. И женщина ветра ответила на зов, шагнув с подоконника в объятия теплой ночи.

Она очутилась в межмирье. В таких местах всегда есть трудности с определением пространства и времени. И в данный момент она находилась в чем-то, похожем на комнату. Комната все время меняла свои зыбкие очертания, потолок парил где-то в вышине, стены и углы не просматривались, пол и мебель колебались и шли рябью. Цвета, слишком блеклые, чтобы быть настоящими, переливались и сменяли друг друга. Эсме не любила такие места, она предпочитала если и встречаться с собратьями по ветру, то на свежем воздухе какого-нибудь мира. Но некоторые не разделяли ее симпатий и питали нездоровое пристрастие к секретности, как, например, знакомый Эсме палач, стоявший посреди комнаты. Ян, как всегда, был в белом, и его лицо не выражало никаких эмоций. Эсме не раз пересекалась с бессмертным убийцей, но близки они не были. Да и врядли эта живая статуя была способна на человеческие чувства. А вот второй человек ветра был ей незнаком. Его кудрявая шевелюра переливалась всеми оттенками заката, он был в развевающемся алом одеянии, так что казался живым факелом.

– Добро пожаловать, леди, проходите, присаживайтесь! – голос у незнакомца оказался приятным, бархатным. Он поспешно усадил женщину в некое подобие кресла, и Эсме смогла рассмотреть его поближе. Невысокий, стройный и подвижный, его тело излучало неземную легкость и гармонию, будто непрестанно находилось в танце ветра. Красивое лицо казалось нереальным из-за своего совершенства: рот слишком ярким, кожа слишком белой… Впрочем, Эсме всегда нравились земные мужчины, и судила она пристрастно.

– Ты уже определила свою цель в Октавионе? – деловой тон Яна, как всегда, резанул слух.

– Винор Катарен. Но задача мне пока не ясна.

– Задача проста: он должен умереть.

Эсмеральда застыла. Если бы это сказал ей кто-то другой, она бы решила, что это шутка. Но Ян не шутил. Никогда.

– Погоди, но за что? И почему тогда я, а не ты?

Желтые глаза убийцы излучали неодобрение обсуждением воли ветра, но он все же отетил.

– Октавион лежит на твоей Дороге, я не могу туда попасть. А за что…

Ян развел руки, и между ними засверкала призрачная сфера. Она росла, пока всем троим не стали хорошо видны картины, возникающие в ее глубине.

– Это мир Дэв. Сто двадцать лет назад, по местному времяисчислению, король одной из его стран нанял пребывавшего там тогда Винора Катарен, для того чтобы он добыл огромный драгоценный камень. Королю было наплевать, что камень поддерживал работу пространственных врат в другие миры, он считал это суеверием. Наемник добыл камень, получил плату, и вскоре покинул Дэв через другие врата, назовем их второстепенными.

– И почему его не наказали тогда же?

– Потому что ничего непоправимого не произошло. Секта жрецов, охраняющих врата, попыталась вернуть камень. Им это удалось, но ненадолго. Король был в ярости, и уже в открытую пошел войной на их святилища. В результате все они были разрушены, как и врата, находящиеся в них, а камни легли пылиться в сокровищницу. В мире остались действовать только одни врата, а жрецы были разбиты на голову и начали вымирать. Королевский род был проклят, и также начал катиться к своему закату. Сейчас в живых остался лишь один наследник, не слишком приятный парень. Он убил последних жрецов и ищет способ уничтожить камни. Таким образом, он думает избавиться от проклятья, лежащего на его роду. И если ему это удастся, последние врата на Дэв вскоре закроются, а мир будет изолирован и обречен на гибель…

Ян замолчал. Было слышно только тихое потрескивание сферы.

– Это не правильно, нет, – неожиданно вскочила Эсме. – Винор силен, он сможет все исправить, если дать ему шанс!

Теперь заговорил рыжий незнакомец:

– Не обманывайся, он всего лишь человек, хотя и долго живет. Велика вероятность того, что он не справится, а если и справится, то, скорее всего, погибнет. А еще, вполне возможно, что он просто попытается сбежать, когда узнает об этом. В любом случае, он покинет Октавион. Фредерик Вискерин останется в одиночестве, отбиваться от соседей, которым непременно захочется заполучить лакомый городок. Конечно, маг отобьется, и возгордится своими силами. Но никто не разделит с ним его триумф. Он не сможет найти замену такому другу и с головой уйдет в свою магию. Рано или поздно, он заинтересуется тем фактом, что небольшой небогатый приморский городок уже не одну сотню лет является главной спорной территорией целого мира. И, конечно, он сумеет найти ответ, обнаружив под городом источник Силы, а источник примет его, как хранителя города. Но ты не хуже меня знаешь, что магу нельзя давать силу, – с ней он сможет захватить весь мир. Да, допустим, ему это не нужно. Но он может захотеть выйти за пределы своего мира и найти Винора. Что будет тогда? Он просто выжжет Октавион этой попыткой, и сам не останется в живых после такого.

Кровь застучала в висках у девушки.

– Нет. Этого не будет. Я верю в Вика, мое сердце верит, а оно никогда не ошибается!

– Ты просто влюбилась, – не унимался рыжий. – Такое случается, хотя и именно сейчас это некстати. Если ты убьешь Вика, Октавион будет спасен. Фредерик никогда не решится пойти дальше теоретических изысканий, потому что будет помнить об этом. Дэв уже погибает, и Вик лишь заплатит своей смертью за причиненное им зло.

– Я не согласна.

– Эсмеральда, ты понимаешь, что говоря это, идешь против воли ветра? – в голосе Яна зазвучала тревога.

– Понимаю, – все, отступать ей больше некуда.

– Но тогда ты лишишься поддержки ветра и силы. И если твоего подопечного постигнет неудача, ты погибнешь вместе с ним. Навсегда, Эсме. Зачем тебе это? Ведь может оказаться, что это будет твое последнее задание, ты отдашь свой долг до конца и будешь свободна.

– Нет, Ян. Мое сердце не хочет такой свободы. Я расскажу все Винору. Я уговорю его отправиться на Дэв и спасти его. И я буду помогать ему в этом. До последнего.

Слова давались тяжело, но она чувствовала, что они единственно правильные.

Ян отвел глаза, произнося ритуальную фразу:

– Эсмеральда, ты была предупреждена, и сделала свой выбор против воли ветра. Ты лишаешься силы и прав дочери ветра, до тех пор, пока твой выбор не подтвердится. Возвращайся в Октавион. Прощай.

Комната поплыла перед глазами Эсме. Ей показалось, что из ее жил вырывают кровь, она хотела закричать, но крик застрял в горле, а воздуха больше не было. На несколько мгновений она ослепла и, казалось, забыла, что такое «дышать». А потом она очнулась и зашлась удушливым кашлем, свалившись на свою кровать в Октавионе. Отдышавшись, она провалилась в сон.

Приговор был оглашен.

Фредерику тоже не спалось этой ночью. Он долго сидел в библиотеке, перелистывая знакомые книги, но ни одна из них не увлекла его. Проходя по колоннаде в башню, где находились покои правителей, он заметил на балконе одинокую фигуру – Вик не спал. Поднимаясь по лестнице, он продолжал думать о том, что не давало ему уснуть этой ночью, об Эсмеральде. И о них с Виком. Фредерик отдавал себе отчет в том, насколько это безнадежно и бессмысленно, влюбиться в женщину ветра. Это все равно, что любить перелетную птицу. Сегодня она здесь, сидит рядом с тобой, смеется, а завтра… Завтра ее позовет ветер, и она уйдет в другой мир, к другим людям, и будет смеяться и сражаться там. Но все это понимал разум, а сердце не хотело его слушать.

Вик обернулся на звук его шагов:

– Странная ночь, никак не уснуть, – его голос звучал задумчиво и печально.

– Да. Знаешь, Вик, я тут думал… Я много думал в последние дни и пришел к неутешительным выводам… В общем, – Фред понял, что не может подобрать слов, чтобы признаться другу в этой глупости, тем более, что…

Но Вик, как всегда, все понял сам:

– Значит и тебя она заворожила, – он улыбнулся, хотя улыбка его была невеселой. – Не знаю, что со мной. Столько лет уже прожил, вроде бы понял, что любовь не из тех сокровищ, что доступны для меня. И тут вдруг…

– Винор, скажи, а ты любил Мэйлин? – Фреду вдруг захотелось говорить о чем угодно, только не об этом.

– Нет, наверно. Нам было хорошо вдвоем. Но мы не придавали этому значения. Я не представлял, что могу остаться. И ее не опечалил мой уход. Все было просто и спокойно.

– Она ведь уйдет и не вернется, – промолчать никак не получалось.

– Может, вернется, может, нет. Мы этого не знаем. И она сама не знает. Не думаю, что мы ей так уж нужны в качестве любовников. Просто так легче иметь с нами дело, – Вик встряхнулся, и в его глазах заплясали знакомые бесенята. – Но и мы можем не ударить в грязь лицом и вскружить ей голову, а, дружище?

– Можем, – Фред тоже повеселел. – Кто знает, может статься, она будет прилетать к нам по пять раз в год, просто чтобы скоротать свободный вечер. Вот теперь я, пожалуй, усну.

– Ярр, ты уверен, что мы поступили правильно? – Ян заметно беспокоился, куда только девалась вся его невозмутимость. Большинство, да что там, практически все, кто когда-либо был знаком с Яном, сказали бы, что такое невозможно.

– Поверь мне, ты же хочешь помочь своей подружке. И я тоже хочу, – рыжий Ярр удобно развалился в кресле. Он был доволен проделанной работой и благодушен. Сейчас он не напоминал ни учтивого кавалера, уговаривавшего Эсме, ни могущественного Властителя ветра, заставившего Яна разыграть этот спектакль.

– Зачем она тебе? Ты ведь не ее учитель.

– Просто мне не безразлична ее судьба… Когда-то давно, примерно, когда ты еще был божеством, а не убийцей на посылках, мы были весьма дружны, – рыжий прикрыл глаза, видимо, вспоминая те прекрасные времена.

– А что если они не справятся? – красавчик бесил Яна ровно настолько, насколько мог беситься лишенный чувств бог, и еще немного. Но Ян понимал, что для Властителя ветра он не противник, даже он.

– Тогда Анариэль придется искать других родителей. Зато, если они справятся, она родится в городе-источнике силы, стоящем на перекрестье восьми дорог, у двух полу бессмертных баловней судьбы. Я уверен, после такого она легко преодолеет все испытания, что готовит ей новая жизнь. И потом, ты ведь говорил только о прошлом. А все мрачные пророчества я взял на себя. Мои слова, конечно, тоже не пустышки, но они пока не приобрели силу закона, как твои. Я все-таки не бог, просто ветер, заботящийся о друге.

Решение

Эсме проснулась днем. Голова жутко болела, а тело ломило. Хуже всего было то, что накануне она даже не пила. Настроение и так было ужасным, а в больную голову еще и пытались лезть далеко не приятные мысли.

Долг. Для человека ветра понятие долга настолько же естественно, как дыхание. Многие думают, что стихийники продают свои души стихиям. Но это не так. Кому ты нужен без души, да и одна голая душа ни к чему. Стихиям нужны руки, ноги, соображающая голова и горячее сердце, – в общем, весь человеческий комплект, да еще и с предрасположенностью той же души к одной из стихий. Причем чаще случается так, что стихия находит тех, кому терять уже нечего, помогает бедолаге, и он становится человеком стихии. Такие люди не задают вопрос: «А что мне за это будет?» Им не нужны дворцы и несметные богатства. Им просто хочется жить, более-менее свободно, иногда счастливо, хоть как-то, лишь бы жить. Поэтому они с радостью соглашаются на нехитрые условия: у тебя будет сила стихии, но ты должен будешь использовать ее во благо стихии; все дороги лягут к твоим ногам, но ты должен будешь по ним ходить; ты будешь видеть сокрытое, но ты не сможешь больше закрыть глаза… Поэтому долг не вызывает протеста или сомнения. Каждый стихийник чувствует его своим сердцем, и обычно, требования стихии и сердца сходятся. Но если случится, что они будут противоречить друг другу, человеку придется выбирать.

Давным-давно, тысячи лет назад, все это началось. Человек ветра нашел ее, спас от ужасной гибели, вылечил тело и душу, помог ей вернуться к жизни. А потом она сказала, что хочет пойти дорогой ветра, и он стал ее учителем. Давно уже он ушел на покой. Да и ее ученики уже все самостоятельно странствуют по дорогам ветра. У нее осталась последняя капля долга ветру, последняя жизнь. И в конце она передаст всю свою силу преемнице, и умрет полностью свободной от всех обязательств. Никто не знает, что случится дальше, даже те, кто владеет даром видеть будущее. Хранители знаний говорят, что дальнейшее бытие стоит над стихиями и силами миров… Но теперь это уже не важно.

Ветер не человек, он не гневается на непокорного, не мстит гордому, не сжигает все пути к отступлению своему человеку, – он просто отходит в сторону, позволяя тому действовать по своему усмотрению на свой страх и риск, в одиночку. Эсме знала, что в любой момент может передумать и вернуть все. Передумать и убить Вика, и к ней снова вернется сила. Так просто. А если она окажется не права или у них не получится, это будет последнее ее дело, в последней жизни.

Однако, жить ей все еще хотелось. Семь тысяч лет – не повод перестать любить жизнь во всех ее проявлениях. Так что Винор не сможет отвертеться от спасения мира Дэв, тем более, что у нее в рукаве припасен прекрасный джокер.

Увидев хозяйку, Сильвер укоризненно заржал, еще и мысленно добавив красочное описание ее идиотизму.

Эсмеральда подошла к коню, обняла его за шею и уткнулась лицом в серебристую шерсть.

Сильвер неподкупно фыркнул: он всегда был уверен, что его хозяйка любит совать руки во все капканы подряд, но сегодня она превзошла себя.

– Прости, – мысленно прошептала она. – Я не смогла иначе, и теперь… Теперь тебе придется стать для меня всем, Серебряная Звезда. Я потеряла всю свою силу. Я не смогу сделать ничего, хотя и буду видеть и слышать как обычно. Ветер будет звать меня в дорогу, но я не смогу ходить из мира в мир, если мне не поможешь в этом ты. А я не смогу залечить твои раны, не смогу восполнить твои силы, ничем не смогу помочь…

Когда-то совсем еще девочкой, одинокой и только начинающей идти путем ветра, она создала себе друга, вложив в него частичку своей силы и души. С тех пор он оберегал ее, разделял с ней ее странствия, помогал в трудный час. Она никогда не относилась к нему как к фамилиару, как к вещи или слуге. Серебряная Звезда был для нее другом, напарником, свободным живым разумным существом. И сейчас, хотя у нее отняли ее силу… Отнять силу у Серебряной Звезды никто не сможет – его жизнь не связана с жизнью Эсмеральды, его сила не зависит от ее силы. Тысячи лет живет он, не умирая, тысячи лет перекатываются мускулами под его шкурой, тысячи лет перьями распустились в его крыльях, тысячи лет каплями силы слились в его роге. Потому что когда-то девочке удалось уговорить звезду стать ее другом и спутником на бесконечных дорогах ветра. Маленькую такую звездочку с ночного неба, так тепло и ласково на нее смотревшую.

Сильвер вздохнул:

– Не дрейфь, прорвемся. Ты же не зря называешь меня джокером. Джокер может принять обличье любой карты и спутать любую игру. Я еще провожу тебя в отставку, а потом может и найду где-нибудь среди звезд.

Эсме поцеловала хитрую лошадиную морду.

– Главное – убедить Вика, – честно говоря, у нее все внутри холодело, когда она представляла себе, как он откажется.

– Ты его еще и не на то убедишь, – подбодрил подругу Сильвер, а потом, подумав, добавил: – А если у тебя не хватит убедительности, то я помогу… Так или иначе.

Дежурный конюх аж подпрыгнул от неожиданности, когда тихо обнимавшаяся с конем девушка закричала:

– Так или иначе! Скотина мерзкая! Я тебе дам «так или иначе»! Только попробуй, и уши у тебя будут как у осла… В любой ипостаси, можешь мне поверить.

Мерзкая скотина похабно скалила крупные зубы. Сама, мол, виновата, что такую форму выбрала. Единороги – они, безусловно, волшебные животные, но смертные и весьма дорогостоящие. Когда-то давно они жили в море и были полностью водными существами. Но потом постепенно расселились и на суше, приспосабливаясь к новым условиям жизни. Однако некоторые свойства морских существ у них сохранились, например, способность к оборотничеству. Когда же люди начали охоту на единорогов и значительно сократили их число, животные вспомнили о своем морском происхождении и нашли способ жить среди людей неузнанными, а заодно, пополнять популяцию. Если бы Эсме знала это до создания Серебряной Звезды, ни за что не согласилась бы придать ему форму единорога, но эта пикантная подробность выяснилась гораздо позже.

Эсме попала в одну неприятную историю, когда, с одной стороны и на костер не хочется, а с другой – не разносить же весь город, из-за своего прокола. Ее в очередной раз обвинили в колдовстве (совершенно справедливо) и приговорили к сожжению, что тоже было не оригинально. Если бы фокус, который по ее неосторожности, увидел местный клирик, не отнял у нее остатки сил, дочь ветра ускользнула бы, не дождавшись суда. Но ускользать было нечем. Девушка спокойно провела ночь в темнице, собираясь с силами и гадая, получится ли с костра уйти в ветер, или придется придумать отвлекающий маневр и убегать, благо, Серебряная Звезда остался на свободе и бродил неподалеку. И она очень удивилась, когда пришел палач и вместо того, чтобы отвести на костер, развязал ее и отпустил на все четыре стороны. Околдованным палач не выглядел, спятившим тоже, только каким-то мечтательно-счастливым и обессиленным. А на прощание этот странный человек сказал, что у нее очень милая сестренка.

«Сестренка» ждала Эсме за порогом, у нее были такие же вьющиеся белые волосы, сногсшибательная фигурка и подозрительно знакомые зеленые глаза. Когда они убрались из гостеприимного города, «сестренка» на миг исчезла в столбе белого тумана, а когда туман рассеялся, на ее месте стоял Серебряная Звезда, донельзя довольный тем, что вызволил любимую хозяйку. Хозяйка его радости не разделяла и показала, умеет орать так, что даже конским ушам приходится туго, а ругается весьма разнообразно и красочно. Выслушав критику, конь с удовольствием продемонстрировал, что он также легко может оборачиваться мужчиной и совершенно спокойно рассказал хозяйке неизвестные людям подробности о природе единорогов.

Им было совершенно безразлично, мужское или женское обличье они принимали. Единственным отличием было то, что жеребцы в женском теле и кобылы в мужском были бесплодны. А от привычного сочетания мог появиться на свет как младенец, так и жеребенок. И непорочность человека, который может подойти к единорогу, для самих единорогов имела другое значение, нежели чистота помыслов. До охотников это не доходило, и они то и дело пытались приманивать единорогов девственницами. Хитрые жеребцы не велись, но внимательно следили, куда уезжала не оправдавшая надежды приманка.

Серебряная Звезда, хоть и не полностью был единорогом, но особенности этой формы охотно освоил. И не согласился «больше так не делать», несмотря на прочитанную хозяйкой лекцию о нравственности.

Вспомнив эту историю, Эсме обнаружила, что страх испарился. Да и поднять настроение хозяйке Сильверу удалось.

Винор Катарен с утра сидел над картами островов Сени-й-Йен. Это было первое спокойное утро в замке с тех пор, как появилась Эсмеральда. Ехать никуда не хотелось, да и гостья спала, так что они с Фредом, не сговариваясь, решили заняться делами. Фред пропадал где-то в городе, а Вик намечал маршрут для будущей торгово-дипломатической экспедиции по картам, которые привезла контрабандно-разведывательная экспедиция дружественных Октавиону пиратов. Вик всегда считал законы условностями, которые необходимы обывателям, чтобы не спутать правую руку с левой ногой, и совершенно не касаются его. Жители Октавиона также предпочитали полагаться на свой здравый смысл, чем на написанное кем-то, поэтому корабли многих пиратов, объявленных вне закона в других государствах, спокойно заходили в порт Октавиона. И наоборот, некоторые узаконенные мерзавцы не приближались к городу на пушечный выстрел.

Время шло, а сосредоточиться не удавалось. Хотя за окнами был ясный солнечный день, Вик чувствовал, как сгущаются грозовые тучи. Что-то должно было произойти.

В дверь постучали, Вик буркнул: «Входите!» И в комнату вошла Эсмеральда.

– Нам надо серьезно поговорить, – начала она, а в голове у Вика щелкнуло: «Вот оно».

– Конечно, присаживайся… – он свернул карту и переставил на стол глобус, освободив даме единственный стул, но она прошла мимо, предпочтя усесться на подоконнике. На фоне голубого неба и сияющего моря ее фигурка казалась темной, а выражения глаз было не разглядеть.

– Я, наконец, определила, что мой подопечный – ты, – ее голос звучал ровно и не выражал никаких эмоций. Это заставило Вика напрячься, ведь все эти дни гостья была открыта, а ее чувства и эмоции мгновенно захватывали их с Фредом.

– Я полагаю, это как-то связано с Октавионом?

– Не совсем. Это связано с миром Дэв, если ты, конечно, помнишь такой…

Пауза повисла в воздухе между двумя людьми. Память Вика работала идеально, и он сразу вспомнил все о мире Дэв, но ощущение угрозы не давало ему покоя.

– Вроде бы вспомнил. Там был драгоценный камушек в качестве активатора в пространственных воротах, да? Но при чем здесь я?

– Мир Дэв погибает. Ты – единственный, кто может его спасти, и мой долг, как хранителя, сопровождать тебя и помогать в этом.

– Почему именно я? – вот так живешь себе спокойно, управляешь городом, и вдруг раз, и тебя записывают в спасители совсем чужого тебе мира.

– Потому что Винор Катарен знает мир Дэв. Знает, как туда попасть. Сумел выкрасть камень и сможет вернуть его на законное место до того, как мир задохнется из-за того, что все врата закрыты, – в голосе женщины ветра зазвучал металл, ясно показывающий ее отношение к тем, кто закрывает врата. Мэйлин предупреждала, что за этот поступок ветер может с него спросить, но прошло столько времени…

– А если я откажусь? – ответ на этот вопрос он знал, но так просто сдаваться было не в его привычках.

– Тогда, – Эсме запнулась на секунду, как будто ей пришлось проглотить застрявший в горле ком. – одному из людей ветра придется убить Вас, Лорд Катарен.

«Одному из» прозвучало странно. Как хранитель, она умеет убивать, но не хочет пачкать руки? Или, о влюбленный идиотизм, не хочет убивать именно его? Неизвестно. Итак, карты раскрыты. Он бросается спасать Дэв или принимает вызов. Уходить из Октавиона ему категорически не хотелось, он только нашел свой дом. Шансы выиграть поединок с человеком ветра у него были, если только это будет не палач. А может эти странные слова как раз предупреждение, что в случае отказа по его душу придет именно палач? Скорее всего. Тогда выбора не остается. Значит, их ждет романтическая прогулка в мир Дэв. Где дела совсем плохи, раз ветер поднял тревогу, и их наверняка захотят убить благодарные местные жители. Возможно, им даже удастся сблизиться во время этих совместных приключений. О том, что приключения могут обернуться совместной гибелью, Вик старался не думать.

– Хорошо, я согласен попытаться спасти мир Дэв. Но не раньше завтрашнего утра. Мне нужно поговорить с Фредом, на случай если я не вернусь.

– Договорились, – девушка спрыгнула с подоконника и направилась к двери. В этот момент ветер лихо задул в открытое окно, сдувая карты со стола и бросая волосы ей в лицо. Вик так и не смог разглядеть его выражения, но почему-то в слове «договорились» ему послышалось «спасибо». Он пожал плечами и стал подбирать карты.

Остаток дня Эсме бродила по городу. Странно на исходе семи тысяч лет жизни найти город, в котором захочется остаться. Вдыхать густой воздух зеленеющих аллей, плутать по узким улочкам и неожиданно выскочить в суету порта. Но так даже лучше: крики людей и чаек, острый запах моря, специй, еды и товаров, вечное движение в мельтешении цветных пятен, – все это помогало отвлечься от настойчивого зова дороги и сомнений. Да, можно лишиться силы, но наработанная веками чувствительность от этого не пропадет. И чувства Эсме незримо присутствовали в замке Эйвор, готовясь уловить даже малейший намек на побег и мгновенно передать тревожный сигнал Сильверу. Но Вик и впрямь улаживал дела и даже в мыслях его были приготовления к путешествию в мир Дэв. Приятно встретить честного человека. Он просто кладезь достоинств, если забыть про его темное прошлое. Да и в прошлом он не то чтобы был воплощением зла – обычный наемник, бродяга без жалости и предрассудков, почти как она сама. Только вот не ошибиться бы в оценке его сил.

Море стало золотым, и белый замок превратился в пламя костра, так ярко пылали янтарные шпили в закатных лучах. На рассвете они отправятся путь, но она не успокоится, пока они не окажутся на месте. Октавион прекрасный город, здесь легко дышится, даже если ты лишен сил. А вот в Дэв будет тяжко, и если дело растянется на месяцы… Что ж, еще один повод насладиться ночной прогулкой по городу, может статься, последней приятной прогулкой вообще.

Сильвер, Вик и Фред ждали во дворе замка. Эсме проспала, что неудивительно: она вернулась с прогулки за час до рассвета. Друзья и вовсе не ложились, проговорили всю ночь, так что самым бодрым в компании был Сильвер.

Фред очень не хотел отпускать друга, но понимал, что кто-то должен остаться.