Текст книги "Заснеженное чудо"

Глава 3. О великанах и лилипутах

У раздевалки еще почти не было школьников. То есть не имелось очереди из них.

Теперь-то я понимала, куда и по какой причине удирают с последнего урока, едва прозвенит звонок, мои отстающие в учебе одноклассники. В учебе-то они отставали, а вот в очередях были первыми.

Мы уже заняли нестройную очередь – ну что там за очередь из пятерых человек, все равно что звено, отцепившееся от цепи, – хотя гардеробщицы еще не было у окошечка раздевалки, как вдруг нас «развернули» – наша классная, подоспевшая так не вовремя, попросила всех остаться в классе после уроков.

Классная Светлана Александровна являлась по совместительству учительницей английского языка. Такую дылду надо было еще поискать! Понимаю, что это прозвучало неуважительно, но мне кажется, это первая мысль, которая приходила в голову любому, взглянувшему на нее.

Не знаю, какой точно был ее рост – да и откуда мне это было бы знать, разве что пристать к ней с линейкой, – но посоперничать с любой манекенщицей она могла по-любому. Что лично меня удивляло, как человека, знающего толк в стиле, так это то, что при своем высоком росте – очень высоком! – Светлана Александровна всегда носила еще и высокие каблуки.

Покачиваясь на своих длинных ногах, Светлана Александровна оглядывала холл школы, стараясь рассмотреть моих одноклассников среди многих других учеников, торопящихся после занятий домой.

– Девятый «А»! Все на собрание в класс! – громко, на весь холл, перекрывая гул голосов, произнесла наша классная.

Я уже говорила, что по совместительству она была учительницей английского? Так вот, привычка старательно проговаривать все звуки въелась в ее повседневную разговорную речь. Что бы она ни говорила – она именно проговаривала. Выходило весьма своеобразно.

Изредка Светлана Александровна отлавливала за плечо ребят из нашего класса, старавшихся проскочить мимо нее к двери. Делала она это очень изящно, практически не глядя. Видимо, у нее было отлично развито боковое зрение, потому что, разворачивая от дверей Ромку, она продолжала при этом смотреть вперед.

Наша классная на избранном ею посту возле двери была прямо как дядя Степа – великан в женском обличье. Ромка, опасливо озираясь, торопливо уходил от нее через весь холл и за поворотом был пойман Славкой, наблюдающим за Светланой Александровной из-за угла.

– План такой, – просвятил Славка Ромку, опасливо косясь в мою сторону, – прячемся в туалете, выжидаем, когда все рассосутся, потом уходим.

– Мальчики! Я вас вижу! – донесся до нас голос Светланы Александровны.

Я оглянулась: наша классная смотрела прямо на нас. Точнее, на Ромку со Славкой. Меня-то она вряд ли подозревала в желании улизнуть с собрания, я же всегда была примерной ученицей.

У Славки вытянулось лицо. На нем можно было прочитать тот самый вопрос: «Как?! Как она нас заметила?!» – похоже, помимо бокового зрения, у Светланы Александровны было развито и недоступное большинству обычных людей зрение перископическое.

Я насмешливо хмыкнула и пошла в класс. А куда мне было деваться? Приходилось поддерживать репутацию отличницы и послушной девочки. Вот если бы Светлана Александровна не заметила меня в холле – другое дело.

– Тетя Света – великан… – вполголоса проговорила я, проходя мимо Славки, подкидывая ему идею, которую мне не по статусу было осуществлять.

Как оказалось, в класс нас согнали всего-навсего из-за приближающегося Нового года. Светлана Александровна, как и в прошлом году, как и в позапрошлом, как и наша предыдущая классная Мария Владимировна, словом – как любая классная руководительница в любом классе, объявила конкурс на самодельное елочное украшение.

Весь класс в голос скучающе зевнул. Это было своеобразное возражение, если бы кто-то осмелился его озвучить словами, то Светлана Александровна услышала бы примерно следующее: «Хватит обращаться с нами как с детьми! Мы взрослые люди и не желаем участвовать в детских конкурсах!»

Кабинет английского языка был маленьким, меньше раза в полтора, чем остальные кабинеты. Уроки в нем проводились реже, помещение часто пустовало. Поздней весной, когда на улице уже стояла жара, находиться в этом прохладном кабинете было сплошным удовольствием, но зимой, когда наш класс собирался в нем, все первое время ежились от холода. Некоторые мои одноклассницы успели взять верхнюю одежду в раздевалке и теперь сидели, кутаясь в шубы и дубленки.

– А можно вопрос? – картаво спросил Ромка.

Он, как и обычно, сидел передо мной. Славка сидел рядом с ним, это потому что сейчас не урок был и никто бы Славке ничего против не сказал. Обычно-то учителя их с Ромкой рассаживали. Для их же блага. Это мы с Наташкой умели говорить шепотом, а вот ребят заносило: то, что начиналось с безобидных записочек, обычно заканчивалось гоготом на весь класс.

Из них двоих заводилой был Славка. Это был тот самый случай – исключение из правила, когда одна голова хорошо, а две – просто катастрофа. Вот и тогда я ясно видела, как Славка торопливо написал что-то на бумажке, подсунул ее Ромке, а затем сильно пихнул его локтем, и Ромка послушно задал свой – точнее, Славкин – вопрос:

– А призы будут?

– Призы будут, – отчетливо произнесла Светлана Александровна, перекрывая усиливающийся гул в классе, который при этом ее объявлении немедленно смолк.

– А раньше не было, – с подозрением заметил Славка.

– Призом за самое оригинальное и красивое елочное украшение будет любовь и уважение одноклассников, – с усмешкой проговорила Светлана Александровна.

Класс снова загудел, на этот раз якобы обиженно и разочарованно, подыгрывая шутке нашей учительницы. Кто-то в знак протеста даже хлопнул крышкой парты. Светлана Александровна довольно улыбнулась и продолжила:

– От себя обещаю специальный приз победителю.

– Какой? – требовательно спросил Славка. – Может, это всего лишь жвачка будет. Я ради жвачки вкалывать не собираюсь! Мои золотые руки стоят целого состояния! – шутливо похвастался он.

– Пока они не в состоянии даже мусор за собой убрать, – язвительно оборвала его Светлана Александровна.

Славка пробурчал что-то в ответ, но это учительница уже проигнорировала. Такие шутливые перепалки между ними были делом обычным. Мне даже казалось, что, как Славка, так и Светлана Александровна, оба они получают от этого удовольствие. Но сегодня Славка на уроке химии провинился, кто-то успел донести об этом классной, и, полагаю, Славка должен был быть еще и благодарен за то, что так легко отделался.

– У нас уже есть первый претендент на приз, – заявила между тем Светлана Александровна, обводя класс полным значения взглядом, после чего походкой манекенщицы, слегка покачивая бедрами на ходу, но держа при этом осанку, подошла к шкафу по левую руку от доски и достала из него трех маленьких, песочного цвета кукол. – Посмотрите, какая прелесть! – искренне воскликнула она, демонстрируя нам их. – Если кто-то сумеет переплюнуть Наташу, я очень удивлюсь, – подзадорила нас она.

– Кого-кого? – переспросил Славка, хотя находился ближе всех к Светлане Александровне.

– Наташу Азарову, – холодно ответила наша классная, не удостоив его взглядом.

– А можно поближе посмотреть? – не унимался Славка.

Светлана Александровна молча протянула им с Ромкой одну из кукол, и Славка немедленно принялся ее исследовать, разглядывая со всех сторон и даже принюхиваясь. Я же сидела ни жива ни мертва: опять Наташка! Уж, казалось бы, и школьный день кончился, но она и тут сумела вылезти. В третий раз.

И когда успела, главное?! Ну вот когда?! Мы, кажется, целый день с ней вместе проводим в школе. А если не вместе, то все равно Наташка почти постоянно у меня на глазах. Хотя… сегодня был момент, когда я упускала ее из вида. Неужели именно тогда, когда я выслушивала разглагольствования Маргариты Львовны, Наташка разыскала Светлану Александровну в школе?

Это был полный триумф. Класс галдел, все хотели рассмотреть кукол поближе. В конце концов Светлана Александровна смилостивилась и пустила кукол по рядам. Я втайне надеялась, что кто-нибудь догадается испортить хотя бы одну из них. Это не потому, что я злая и коварная, вовсе нет! Я всегда – повторяю, всегда! – была очень искренней и доброжелательной. Это вам могут подтвердить все знающие меня взрослые – родители, учителя…

Просто, ну если поразмыслить логически и вспомнить из курса отечественной истории, чем закончился культ личности того же Сталина, стоит заранее решить: нужно ли нам взращивать в классе культ личности Наташки? Мне кажется, за всеми ее сегодняшними победами все как-то позабыли, что в любом человеке сидит какая-то червоточинка.

– Клевые! – послышался возглас откуда-то с задних парт. Это подал голос Коля Васильев, не упускающий случая высказать свое мнения озорник. Любимчик класса. И тут понеслось:

– А пахнут как здорово! – восхитилась Инга Саламатина.

– Они мягкие! – удивилась Инна Андреенкова. – А я думала, это пряники. Похожи на пряники.

– А есть их можно? – поинтересовался Славка и тут же поднес куклу ко рту.

– Ой, нет-нет! – обеспокоенно воскликнула Наташка, пунцовая от смущения… или от гордости, ее не поймешь.

– Может быть, Наташа расскажет нам, как она изготовила эти замечательные фигурки? – спросила Светлана Александровна, обращаясь одновременно и к классу, и к Наташке.

Этого только не хватало! Я нахмурилась, представив себе, что грядет очередная минута Наташкиной славы. К моему счастью, нахмурилась я не одна. Коля с задней парты тоже был возмущен:

– Светлана Александровна, может, еще факультатив откроем по изготовлению елочных игрушек, мастер-класс проведем?.. Мне вообще-то на тренировку пора!

Коля был звездой нашего класса в области футбола. Моей личной прирученной звездой – мы с ним дружили с детства. Все были убеждены, что учителя завышают ему оценки, но никто не был против этого, потому что Коля был общим любимцем.

– Наташа, расскажи, пожалуйста, желающим, как называются твои елочные украшения, как ты их делала и что для этого нужно, – невозмутимо произнесла Светлана Александровна, а затем холодно добавила: – Все прочие нелюбознательные ученики могут идти по своим делам.

Наташка вышла к доске и начала рассказывать, взяв в руку одну из своих кукол.

– Это пряничные человечки, – запинаясь, произнесла она. Затем, кашлянув, продолжила неуверенно: – Но сделаны они из ткани. Выглядят как пряничные и пахнут так же, но они из ткани, набитой холлофайбером.

– Чем-чем? – преувеличенно недоуменно спросил Славка. – Хлоро… формом?

– Холлофайбером, – поправила его Наташка, чуть улыбнувшись. – Это такой материал, похожий на вату.

– А где продается? – заинтересованно спросила Инга.

– Не знаю, – растерялась Наташка. – Мое старое одеяло им было набито, ну я его и распотрошила.

Я прекрасно осознавала, что рискую своей хорошей репутацией еще и у Светланы Александровны, но сил моих больше не было терпеть этот спектакль.

– …Одна чайная ложка растворимого кофе, по пол-ложки молотой корицы, имбиря и какао, – диктовала Наташка рецепт какой-то смеси, торопливо записывая его мелом на доске. – Туда же добавить две чайные ложки клея ПВА, немного ванилина и сто граммов горячей воды.

К тому же я озябла. Я-то не успела взять свой пуховичок в раздевалке, в отличие от своих предприимчивых одноклассниц.

– Этой смесью нужно покрасить человечка, а затем просушить его минут десять в духовке.

– Духовку сильно разогревать? – вновь спросила Инга. Я обернулась на нее и с изумлением обнаружила, что она записывает вслед за Наташкой все на листочек.

– Нет, не сильно… Градусов до ста примерно, не больше, – охотно ответила моя подруга.

Пряча глаза от удивленного взгляда нашей классной, я вышла из кабинета английского языка вслед за Колей и еще малочисленной горсткой торопящихся по своим делам одноклассников.

– Из бусинок можно сделать глазки и пуговки, можно прицепить ему на шею бантик, – неслось мне в спину, – ну или нарисовать все это красками. А если белую краску нанести на шов по контуру, человечек будет выглядеть более объемным. Вот, видите?..

Я уже подошла к раздевалке, но тут меня обогнал Славка, протиснувшись к окошечку прямо передо мной.

– Очень по-джентльменски! – проворчала я.

– Тетя Света великан ест на завтрак баклажан! – вполголоса ответил он, словно бы себе под нос, но я-то поняла, что его слова обращены именно ко мне, и он ждет оценки.

– Неостроумно, – прищурилась я.

– Надо еще подумать, – согласился Славка, выхватил свою куртку из рук гардеробщицы и был таков.

Я взяла свой ярко-синий пуховичок и пошла к Коле. Он стоял одетым возле окна, меня ждал, наверное, возле вороха чужих, сваленных на подоконник курток и шуб и одевающихся учеников.

– Ну как тебе спектакль, который сегодня Наташка устроила? – спросила я, одеваясь.

– Какой еще спектакль? – с искренним недоумением спросил Коля.

– Ну мастер-класс по изготовлению пряничных человечков, например, – хмыкнула я.

– Нормальный мастер-класс, – пожал плечами Коля. – Всем интересно было.

– Всем? – удивилась я. – И тебе тоже?

Коля не ответил, лишь слегка поджал губы. Он рассеянно смотрел куда-то за мою спину. Коля был красивым. О парнях обычно так не говорят, но я и не говорила, я только думала. У него были очень правильные, хотя и мелкие, черты лица и всегда озорные карие глаза. Единственный его недостаток заключался в его низком росте. Но для футболиста рост вроде не главное.

– Ладно бы один только мастер-класс, – вновь возмутилась я. – Но мусор-то она зачем собрала за Славкой? Тоже мне, уборщица!

Коля снова ничего не ответил, но взглянул на меня, нахмурив брови. Жаль, я тогда не обратила на это особого внимания и продолжала разглагольствовать:

– Хотя… с ее грамотностью только в уборщицы и идти!

– А что у нее с грамотностью? – раздраженно спросил мой друг.

– Ну ты что! Сочинение ее не слушал? – преувеличенно удивилась я, выпучив глаза. – Это же верх безграмотности! Такое ощущение, что Маргарита Львовна попросила Наташку зачитать ее опус, чтобы все поняли, как не надо писать сочинение, – ерничала я, застегивая замок пуховика и протягивая свою сумку Коле.

Друг искоса взглянул на мою сумку, которую он всегда доносил мне прямиком до дома – так уж у нас было заведено еще с младших классов, а затем вновь посмотрел за мое плечо и помахал кому-то рукой.

– Ну что, идем? – спросила Наташка, подходя к нам из-за моей спины.

– Куда? – спросила я, чувствуя себя курицей. Так и хотелось продолжить «Куд-куда-куд-кудах-тах-тах…»

Наташка странно посмотрела на меня и взяла с подоконника свою зимнюю спортивную куртку, непонятным образом оказавшуюся там, минуя раздевалку.

– На карате, – ответил Коля вместо нее и взял ее рюкзачок – черный, кожаный. – Я тоже решил попробовать. Благо расписание позволяет.

Наташка чуть виновато взглянула на меня и пошла следом за Колей, торопливо удалявшимся от меня к выходу. Я оторопела. Нет, даже не так… Я остолбенела! Я потеряла дар речи и дар мысли. И даже дар движения.

Медленно, точно высвобождая затекшие руки из смирительной рубашки, я взяла сумку. Она показалась чрезвычайно тяжелой. Можно было подумать, в ней не учебники, а сам гранит науки припрятан. Я неспешно пошла к выходу, чтобы Наташка, если вдруг обернется у двери, не подумала, что я кинулась вслед за ними двумя. За ней и за Колей. За другом детства, которого она у меня только что отбила.

Глава 4. Свободное местечко

Я не собиралась сдаваться без боя и наблюдать со стороны, как слава отличницы уходит у меня из рук. Да и как у меня уводит друга детства моя школьная подруга – как ни парадоксально это звучало – тоже.

В моей голове сам собой созрел стратегический план. В свободное время я с головой погружалась в Интернет, отлавливая все поэтическое, хоть сколько-нибудь связанное с зимой, – таким образом я готовилась к следующему сочинению по литературе.

Что касается моей дружбы с Колей, которая дала трещину благодаря Наташке, я решила на время отбросить гордость и, как говорится, побегать за мальчишкой. В каком бы месте ни появлялся Коля, я уже была тут как тут и напевала ему про Наташку… нет, не гадости… точнее, не совсем гадости. Скажем так: я ее разоблачала.

– О, ты весь в снегу, – щебетала я, стряхивая снег с его куртки, едва он входил в школу.

– Да, такой снегопад сегодня! – улыбался он, позволяя поухаживать за собой.

– Бедная Наташка, – притворно вздыхала я, втайне любуясь его раскрасневшимися щеками. – Для ее кожи снежинки как сюрикены!

– Как что? – удивленно спрашивал Коля.

– Сюрикены! – восклицала я, выкатывая глаза. – Это метательное оружие ниндзя, похоже на звездочки. Или на снежинки. Ты же карате занимаешься, должен знать такие вещи.

– Я только начал, – бурчал Коля и с недовольством спрашивал: – И при чем тут Наташкина кожа вообще?

– Ну как же, – хмыкала я. – У нее на лице кожа нежная, как на попе у младенцев!

– Младенцы, Наташка, сюрикены… – неприязненно бормотал Коля, сдавая куртку в гардероб, – все в одну кучу свалила.

Он торопливо уходил в класс, а я оставалась довольной. Вот что значит домашняя заготовка! Я штудировала по вечерам Интернет в поисках редких терминов и информации о приемах боевых искусств, чтобы при случае блеснуть перед Колей, и убивала двух зайцев одновременно: подкалывала Колю и намекала на недостатки Наташки.

Между тем в преддверии Нового года всеми овладела предпраздничная лихорадка. Но вместо того чтобы, как взрослые, позаботиться о своем внешнем виде, то есть о маскарадном или хотя бы нарядном костюме, мои одноклассники, то ли подстегнутые обещанием награды, данным Светланой Александровной, то ли охваченные соревновательным духом, рожденным Наташкой с ее пряничными человечками, ваяли елочные украшения.

На двери кабинета английского языка с внутренней стороны висел самодельный венок из искусственных цветов и разноцветных лент. По стенам вились всевозможные цепи из фольги и разноцветной бумаги. Елка пестрела от самодельных игрушек, и теперь едва ли не каждый день нас сгоняли в кабинет после уроков для представления очередного шедевра. Я относилась к этому скептически.

– Тоже мне умельцы, – фыркала я, присаживаясь рядом с Колей на свободное место. – И охота им позориться… Лучше бы младшим братьям или сестрам эти поделки подарили. А так – пустая трата времени.

– Ну почему же, – не соглашался Коля. – Наоборот, молодцы. Сразу праздник чувствуется.

– Ой, я тебя умоляю! – округляла я глаза. – Ты что, правда думаешь, они ради праздника стараются?.. Да не пообещай Светлана Александровна какой-то там приз, никто бы и пальцем о палец не ударил!

– А ты сама-то ударила? – косился на меня Коля.

– Ну я же не такая расчетливая, как Наташка, – с чувством собственного достоинства отвечала я.

Коля хмуро взглядывал в Наташкину сторону, едва качнув головой на мое замечание. Я понимала, что это означает: мои удары достигали цели. Коля наверняка начинал понимать, что его новоиспеченная подруга, на которую он прежде и не смотрел, далеко не так безупречна, как ее пытались представить в последнее время учителя.

В конце декабря неожиданно ударили морозы. Не то чтобы совсем сильные, но весьма ощутимые, чего уж там. Я ходила по школе, поглядывая на разукрашенные морозными узорами окна и подбирая для их описания соответствующую моему будущему сочинению метафору. Скажем, узоры на окнах были очень похожи на… древние письмена!

Скажем, древние письмена славян, развивала я мысль, кутаясь в мамин большой, словно шаль, разноцветный платок и чувствуя себя русской красавицей. Древние письмена славян, которые были язычниками, между прочим. Значит, узоры на окнах могут быть похожи на письмена древнего славянского идола. Я слегка запуталась и тут заметила, что Наташка, стоя возле окна, кутается в Колин шарф, который я же ему, между прочим, и подарила в прошлом году.

– Это что, Колин? – не веря своим глазам, спросила я.

– Да… – пролепетала Наташка. – Я свой утром в раздевалку сдала вместе с курткой, вот Коля мне и дал. Хотя я отказывалась, – добавила она поспешно.

Я не нашла что сказать. Обычно всегда подбирала едкое словечко, а тут растерялась. Мысленно подсчитав все Наташкины победы за последние дни – похвалы, раздаваемые ей учителями литературы, химии, алгебры и даже физики, я только теперь сообразила, что сдала все свои позиции, на всех фронтах. Это было похоже на вселенский заговор против меня. После такого открытия я пересела от Наташки к Коле за парту.

– Тебе не кажется, что Наташка подкупила преподов? – со злости поделилась я с другом после того, как у нее единственной из класса оказалась пятерка по контрольной по геометрии. Это была контрольная за первое полугодие, между прочим! У меня в жизни не было четверок. В голове не укладывалось, что мне могли занизить оценку, но, похоже, именно так оно и было!

– С дуба рухнула, что ли? – грубовато спросил Коля.

– Мне занизили оценку, – свистящим шепотом произнесла я, глядя ему в глаза. – А Наташке – явно завысили! Это я всегда подсказывала ей, как решать задачи! И у нее всегда были четверки!

– Значит, ты ей неправильно подсказывала, – чуть ли не по слогам проговорил Коля, после чего взглянул в сторону Наташки, и не подозревающей, что мы ей перемываем косточки, и, точно только что обнаружил, воскликнул: – О! Местечко освободилось!

Коля смел с парты свои школьные принадлежности в сумку и мигом пересел к Наташке за парту. Я с болью смотрела, как она изумленно наблюдает за его «переездом», как смущенно улыбается его шуткам, как краснеет и прячет взгляд. Я ненавидела ее всей душой.