Текст книги "Код 93"

10

Городок Поль-Вайян-Кутюрье, здание F. Чтобы попасть в большинство зданий 93-го, достаточно толкнуть дверь. Дом Бебе не составлял исключения. Вырванный из стены кодовый замок висел на электрическом проводе. Стекла в вестибюле разбиты, замок выломан, почтовые ящики в лучшем случае взломаны, в худшем сожжены. Добро пожаловать.

Во втором подвале в коридоре, больше похожем на туннель, освещенном голыми лампочками, то тут, то там свисающими с потолка, они остановились перед погребом под номером 38. Кост ввел электронный ключ, который перед этим позаимствовал у охранника, и открыл дверь. Открывается налево – значит, выключатель справа. Кост пошарил рукой по стене в его поисках. Яркий свет явил взору нагромождение картонных коробок, набитых одеждой, и два велосипеда, придавленных остовом скутера.

– Либо он успел все починить до своего похищения, либо здесь никакая починка электричества и не требовалась.

Кивнув, Кост вышел из погреба, чтобы обследовать следующие. В глубине коридора на одной из дверей под номером 55, в дополнение к обычному замку, был еще и висячий.

* * *

Несколькими минутами позже снова появился Обен – с ломиком в руках. Висячий замок сдался почти сразу и упал на пол, электронный ключ довершил дело. Внутри свет не включился. Кост зажег свой «Мэглайт» и, поставив его на пол, принялся считать: десяток презервативов, несколько окурков от косяков, бутылки из-под пива разных марок и темно-желтый от грязи матрас без простыни.

Обен зажег свой карманный фонарик.

– Вот здесь – да, для электрика есть работа.

Луч света отразился от серебристой обертки. Обен нагнулся, чтобы подобрать три пустые упаковки из-под лекарств, которые он развернул, чтобы можно было прочитать название.

– «Виагра» и «Тадалафил». Действенно. Что правда, то правда: ударить в грязь лицом перед приятелями было бы стыдно.

Кост смотрел на все это совсем по-другому.

– Вот что я особенно отметил бы: у малышки, которая попадает сюда, определенно нет ни единого шанса выбраться.

– Отправим все презервативы на анализ ДНК?

– Ага, по четыреста евро за анализ… Судья вряд ли станет выкидывать десять тысяч из национального бюджета ради притона в погребе. Если же обратиться в полицейскую лабораторию, результат будет через полгода. В любом случае, нет доказательств, что существует хоть какая-то связь между Бебе Кулибали и погребом… – Кост немного отступил назад. – И погребом пятьдесят пять. Это представляет дело совершенно в новом свете.

Когда Обен вернулся на освещенное пространство, труднее всего на свете ему было отделаться от охранницы здания и ее списка несчастий. Мальчишки в вестибюле, гонки на скутерах на автостоянке, слишком громкая музыка, самовольно заселившиеся жильцы, полиция, которая ломает двери в шесть утра – а чинить их никто не станет… Обен уже вышел из здания, а охранница по инерции все продолжала и продолжала говорить. Он отчитался перед Костом:

– Конечно, погреб пятьдесят пять никому не принадлежит, или, скорее, относится к квартире, где собственник еще не определен мэрией. И потом, как заявила охранница, больше похожая на философа, «природа не терпит пустоты»…

– А квартира?

– Согласно регистрационным записям она пуста и ждет, когда ее передадут какой-нибудь семье.

– Возможно, нам стоит…

– У меня есть ключи.

* * *

Шестью этажами выше, вскарабкавшись по лестнице, пропитанной запахами мочи и чего-то горелого, они повернули ключ в замке двери с номером F5 типовой меблированной квартиры, резко выделявшейся на фоне окружающей грязи: новое ковровое покрытие, новые обои, запах чистоты.

Кост остановился перед окном гостиной, за которым открывался вид на промышленные зоны и городские здания, и зажег сигарету.

– Ты же видишь: как ни крути, вырисовывается одно из самых паршивых дел в моей карьере.

– Честно говоря, мысленно я уже не здесь. Все, что я могу, – посочувствовать тебе.

– Твоя заместительница только закончила полицейскую школу. Совсем девчонка. Де Риттер, Йоханна. В девяносто третий даже нос не совала. Поможет мне это, как же…

11

Тем временем Сэм и Ронан сидели в гостиной Сюзетт Самой, уже собираясь уходить. Та с трудом пыталась вытащить из пластиковой рамки фотографию сына в праздничном костюме на свадьбе своего двоюродного брата, одновременно отталкивая старого кота, заинтригованного происходящим. Оскорбленный, кот тяжело спрыгнул со стола, некоторое время путался под ногами у полицейских, а затем устроился на пустой тумбе для телевизора. Один из недостатков сына-наркомана: пытается продать из дома все, что можно.

Сэм получил на мобильник фото Франка Самоя из полицейской картотеки.

Лежащие рядом, эти два снимка – сделанный на свадьбе и другой, в помещении для задержанных, – были словно с плаката, наглядно демонстрирующего состояние «до» и «после». До наркотиков – после наркотиков. Сбросивших с него килограмм пятнадцать, нарисовавших ему темные круги вокруг глаз, зажелтивших оставшиеся зубы, добавивших усталости, из-за которой Франк выглядел лет на десять старше, и обеспечивших взгляд ежа, выхваченного из темноты светом фар внедорожника. Если не считать всего этого, на обеих фотографиях было одно и то же лицо.

– Вы можете оставить фотографию у себя, но если посадите его в тюрьму, не могли бы зайти сюда, чтобы я дала ему чистую одежду и поцеловала его?

Ронан вздохнул. Сэм пообещал. Кот, воспользовавшись открытой дверью, улизнул, а Сюзетт сохранила достойный вид, пока за полицейскими не закрылась дверь.

– Тебе обязательно так вздыхать?

– Мы имеем тех детей, которых заслуживаем.

– Безусловно, твоя мать говорит то же самое…

* * *

Снабженные двумя фотографиями, они отправились на поиски его приятелей по «работе» – или хоть какой-то информации. Сэм поторопил Ронана, чтобы не шататься весь день по окраинам пригорода Гагарин в Роменвилле.

– Ну серьезно, ускорься хоть немного. Нам сейчас предстоит позвонить в сотню дверей, если мы в самом деле хотим чего-то добиться. Начнем с северной стороны и двинемся на юг.

– Вообразил себя индейским следопытом? И где здесь север?

– Подними глаза и поищи спутниковые тарелки на окнах, они всегда направлены на юг, это правило. Теперь, когда ты знаешь, где юг, у тебя получится отыскать север?

– Я в твоем распоряжении, Покахонтас.

Напарники, которые так странно смотрелись вместе, распределили обязанности: Ронан задавал вопросы, а Сэм с видом инженера-компьютерщика делал заметки. Они сталкивались с закрытыми дверями, с семьями, предпочитавшими молчание неприятностям, со стариками, которые ничего не слышали, и молодыми, посылавшими их куда подальше. Конец операции. Обычное EVVR 93-го департамента – опрос соседей, он же трата времени впустую.

Сэм приложил как можно больше усилий, чтобы припарковаться подальше от этих кварталов. Но все равно передние шины служебного «Ситроена С3» оказались проколоты, стекло разбито, а салон залит содержимым огнетушителя. То, что здесь болтаются двое полицейских, задающих слишком много вопросов, не осталось незамеченным. Четыре часа оказались потрачены зря, к тому же возвращаться пришлось общественным транспортом.

* * *

Когда они вернулись в отделение, Обен уже выставил угощение для отвальной; на большом столе для собраний стояли бутылки шампанского, будто кегли, приготовленные для игры. Чуть в отдалении Ронан сообщал Косту:

– У нас «си-третий» сдох. Его уже доставили эвакуатором в полицейский гараж.

– Авария?

– Нет, Гагарин.

– Остается «Пежо триста шесть», но он еще не на ходу. На завтра я одолжу тачку у другой группы. А ты звонишь своему приятелю в гараж и обеспечиваешь, чтобы «си-третий» починили в первую очередь, иначе все эти недели будешь ходить пешком.

* * *

Держа бокал в руке, комиссар Стевенен произнес похвальную речь самоотверженному полицейскому и такому хорошему товарищу. Невероятно: каким бы ни был полицейский, когда его провожают, он всегда становится самоотверженным и самым лучшим товарищем.

Старшие офицеры испарились одновременно с шампанским, уступившим место более крепким напиткам. Вечеринка продолжалась, разговоры делались все более бессвязными. В два часа ночи Сэм погрузил Ронана, будто тюк с бельем, на заднее сиденье машины. Кост же доставил Матиаса на лестницу его семейного домика в пригороде. Он припарковал машину поперек и с осторожностью, свойственной всем пьяным, пошатываясь и поддерживая под руку своего друга, словно выводя раненого с поля боя, пробирался вдоль забавного садика, тщательно следя, чтобы не поломать ни одного цветка. Вспыхнул свет над крыльцом, и обоих мужчин встретила полусонная Лора Обен, бросившая опечаленный взгляд на свой частично уничтоженный цветник. Одного из пришедших она уложила спать как есть, прямо в одежде, а другого не отпустила без чашки крепкого кофе.

В пустом доме среди картонных коробок оставались включенными лишь кофеварка и радиобудильник.

– У тебя не будет сахара?

– Уже упакован, но если хочешь, могу достать…

– Тогда не надо. Ты вернулась ради переезда?

– Учитывая, сколько времени ты оставляешь Матиасу, я гораздо быстрее соберусь одна.

Лора зажгла сигарету и протянула ему еще одну. Кост мысленно отметил, что она красива, даже в домашнем платье и спрятавшись за своими волосами, что его друг прав, что уходит, и еще что сам он немного под градусом.

– Ты храбрая, – сказал капитан для завязки разговора.

– Может быть. Завтра утром наконец отдаем ключи от дома; я рассматриваю это как последнее усилие. Осточертело все делать одной. Вот уже два года, как Матиас в депрессии, два года, как он отсутствует, даже когда мы вместе.

– Не беспокойся, я возвращаю его тебе.

– Виктор, мы очень хорошо к тебе относимся, клянусь, но удаление Матиаса от тебя, от девяносто третьего и от работы – самое лучшее, что может с ним случиться.

Кост принялся напряженно размышлять об этом и в размышлении вернулся к себе, собираясь лечь спать. Уже некоторое время он чувствовал, что Обен все больше и больше отдаляется. От него, от остальных, от работы. Отец семейства, лишенный семейства, в навязанном кем-то одиночестве. Он бы так долго не продержался.

Кост ворочался с боку на бок в кровати, а затем взял одеяло и устроился на диване, чтобы убаюкать себя повторами передач на огромном экране – единственном украшении гостиной.

12

Первое анонимное письмо Кост получил в день ухода Обена. Среди обычной служебной корреспонденции, доставленной в секретариат, он нашел конверт со своими именем и фамилией, написанными от руки. Вскрыв его, обнаружил сложенный вдвое листок бумаги, развернул его.

Код 93

Передозировка – 16 марта 2011 года

Сквот в бывшей мэрии Ле-Лила.

Сначала Кост сказал себе, что, похоже, неприятности окончательно подружились с ним. За несколько секунд он подвел итоги, мысленно разложил всё по полочкам и составил список действий, которые должны из этого следовать. Затем взял конверт и письмо за уголок, чтобы оставить на них как можно меньше отпечатков, и, воспользовавшись тем, что в коридорах еще не было оживления, сделал ксерокопию того и другого. Наконец сунул оригиналы в конверт из крафт-бумаги, который спрятал в одном из ящиков своего стола. Крафт-бумага лучше сохраняет ДНК.

Текст письма вернул его к делу годичной давности. И в этом деле, должно быть, содержится ошибка, упущение, какой-то прокол, песчинка, из-за которой он сегодня стал счастливым получателем дополнительной корреспонденции.

На конверте значились его имя и фамилия, но ни единого упоминания ни о звании, ни о службе. Кост счел это большой вольностью и решил, что в настоящее время ему только это и остается.

Семь часов тридцать минут, у него есть еще несколько секунд перед встречей с самыми ранними пташками из полицейских.

С копией в руке Кост направился к архивам службы. Закрыв за собой дверь, он окинул взглядом просторное помещение, заставленное бесконечными рядами тщательно рассортированных папок. Память уголовной полиции 93-го, бортовой журнал преступлений.

На ходу его палец скользил по материалам следственных действий, и месяцы потекли вспять. Перед глазами капитана проходили имена преступников, жертв; сцены совершенных правонарушений снова по-хозяйски расположились в его памяти.

Кост остановился на марте 2011-го, как было указано в письме. Без труда нашел нужное дело, вынул из папки, а затем уселся на тощее ковровое покрытие, чтобы прочесть досье, которое открыл у себя на коленях.

В первых протоколах осмотра места преступления описывалась молодая женщина, найденная мертвой в бывшей мэрии Ле-Лила. Писавший был хорошо информирован. Может быть, другой полицейский?

Присутствие сил правопорядка заставило обитателей сквота разбежаться, расследование по соседству оказалось напрасным. При жертве не было обнаружено никаких документов, она стала «неопознанным трупом». Кост раскрыл запись отчета судебно-медицинского эксперта. Его взгляд перескакивал с параграфа на параграф, задерживаясь лишь на самых важных сведениях.

«Неопознанное тело, женщина, около 20 лет, рост 160 см, вес 49 кг, зарегистрирована в Институте судебно-медицинской экспертизы под номером 11-1237, обнаружена 16 марта 2011 года в 17.30. Вскрытие осуществлялось доктором Леа Маркван».

«Многочисленные вагинальные разрывы, причиненные введением тупого предмета. Точно такие же анальные повреждения. Сильная изношенность промежности».

«Синяки на обеих верхних конечностях, местоположение наводит на мысль об удерживании жертвы. На обоих коленях синяки, соответствующие волочению тела по земле».

«Анализ крови – значительное присутствие героина, кокаина, каннабиса».

«Изъязвление слизистой оболочки носа, бруксизм[15]15
  Непроизвольное скрежетание зубами.


[Закрыть] с последствиями в виде зубного некроза – привычка, сопутствующая героиново-кокаиновой наркомании».

«Инфекционный некроз в местах уколов: внутренние стороны локтей, пальцы, пальцы ног, ступни – соответствует наркомании героин-кокаин».

«Причина смерти – передозировка при инъекции героина, острый отек легких».

К отчету прилагалась серия фотографий жертвы, подводящая итог образу ее жизни. Или образу выживания? Ночи, проведенные в поисках наркоты, утро уже в отключке. Проведена идентификация отпечатков пальцев. Проведена идентификация по базе ДНК. Была соблюдена стандартная процедура, требующая, чтобы фотографии неопознанного тела стали предметом общенационального распространения.

Кост не забыл этот день. Несколько матрасов, положенных в заброшенной мэрии, два этажа, один из которых целиком занят под туалет, окна, закрытые газетной бумагой. Первое дело Сэма, едва поступившего на службу. Учуяв запах дерьма и гниющих отбросов, он отказался составить рапорт и даже сделать хоть шаг в старый дом. Ронан тогда пошел на хитрость.

– Малышка настолько чувствительна?

* * *

Кост пробежал глазами все, что оставалось в досье. Последние протоколы быстро положили конец расследованию. Обен, занимающийся этим делом, осуществил сопоставление по программе SALVAC. Мелкая наркоманка «разговорила» компьютер; тот нашел совпадение между ее делом и многочисленными другими смертями вследствие потребления героина, в который были подмешаны гипс и стрихнин.

Отзыв прокуратуры, в котором предлагалось передать дело центральному офису по борьбе с оборотом наркотических средств. Было получено согласие отказаться от дела.

Пятьдесят три страницы. Для расследования уголовного дела немного коротковато. Однако Обен, судя по всему, сделал свою работу как следует. Может быть, недостаточно с точки зрения того, кто отправил анонимное письмо. Должно быть, Кост прошел мимо чего-то существенного.

Полицейского такое нервирует.

Восемь часов десять минут. Департамент начинал просыпаться. Кост вышел из зала с архивами, оглядываясь, как если б он был в чем-то виноват, и направился к своему кабинету, ощущая, будто совершил что-то преступное в здании, битком набитом полицейскими.

13

Повернувшись в сторону зимнего сада длиной около десяти метров в полностью застекленном переходе, соединявшем по центру северное крыло здания уголовной полиции 93-го департамента, около восьмидесяти полицейских стояли, вытянувшись по стойке «смирно», неподвижные, некоторые с закрытыми глазами, остальные устремив взгляд в пустоту, соблюдая полнейшую тишину. Накануне в машину одного из коллег на скорости 130 километров в час врезался «Порше Кайенн», за рулем которого сидел грабитель, находящийся в розыске. Коллега умер мгновенно – и за это удостоился посмертного повышения в звании и минуты молчания. Еще только начало года, а полицейские уже второй раз собираются здесь. По статистике, в среднем за год десять тысяч полицейских бывает ранено, около десятка умирает и еще больше убивают себя сами. Без сомнения, это собрание далеко не последнее.

Шестьдесят секунд истекли – и каждый, внезапно снова оказавшийся посреди рабочих будней, вернулся к своим расследованиям.

* * *

Телефонный оператор прислал Сэму результаты на электронный почтовый ящик. Сигнал мобильника Франка Самоя был обнаружен и демонстрировал странную активность. Звонок, длящийся несколько секунд с периодичностью ровно три часа. Первый – в девять утра, последний – в девять вечера, перенаправленный на голосовую почту, но сообщение не было оставлено. И так в течение трех дней. Слишком регулярно, чтобы быть случайным. Сэм проанализировал, какие ячейки системы мобильной связи были задействованы этими звонками, и засек местонахождение мобильника примерно в нескольких кварталах. Он бросил кучу скрепок в Ронана, сидящего напротив и поглощенного журналом, который, без сомнения, тот до этого уже читал.

– Я не собираюсь тратить время, снова пытаясь тебе объяснить, что такое ячейка мобильной связи в мире телефонии. Единственное, что тебе необходимо, – это знать, что мобильник Самоя обнаружен в Пре-Сен-Жерве – жилом районе квартала Бельведер, в периметре, ограниченном несколькими улицами.

– Кого?

Сэм уставится на него как на клинического идиота.

– Франка Самоя! Типа, которого мы ищем. Кровь на свитере великана… Черт, мы же вчера виделись с его матерью! Здесь целый день присутствовал ты – или твоя голограмма?

Ронан закрыл журнал и стряхнул с джинсов скрепки.

– Мне очень нравится квартал Бельведер, это один из самых буржуазных уголков девяносто третьего. Обход района?

– Только предупрежу Коста.

14

Увидев ее в первый раз и со спины, Кост с трудом проглотил «здравствуйте, месье», таким образом избежав неловкой ситуации. Выше его как минимум на голову, очень светлые волосы пострижены ежиком, телосложение, позволяющее претендовать на все физические аттестаты или место в отряде быстрого реагирования. Коричнево-зеленый камуфляж и свитер из черного флиса подтверждали неоднозначность этой особы.

Не вставая из-за стола, начальник полиции Дамиани представила их друг другу:

– Лейтенант Йоханна Де Риттер, капитан Кост, начальник следственной группы ноль-один.

Он тут же подумал о Ронане, который, объявив о поступлении к ним новой коллеги женского пола, должно быть, представлял себе все что угодно, но не это. Он не был бы разочарован.

– Добро пожаловать, лейтенант.

Та встала, вытянулась по стойке «смирно». Дамиани не дала ей времени ответить.

– Ну вот, дело сделано, а теперь выметайтесь из моего кабинета. Кост, введете Де Риттер в курс дела – и возвращайтесь к своему кастрированному великану и тому, кто уделал его свитер.

Выйдя вдвоем из кабинета, офицеры углубились в один из длинных коридоров уголовки.

– Де Риттер, правильно?

– Так точно, капитан.

Несмотря на рост Коста – метр восемьдесят, – ей пришлось опустить глаза, чтобы ответить ему.

– Хорошо, а сейчас давайте кое-что уладим. Меня зовут Виктор или Кост, я предпочитаю Кост; Виктором меня зовет разве что мама. В девяносто третьем две следственные группы, и все убийства стекаются к нам. Я начальник группы ноль-один. На время испытательного срока ты займешь стол лейтенанта Обена. Я трудился вместе с ним десять лет, и его уход всем здесь тяжело пережить, поэтому не жди, что тебя примут с распростертыми объятиями.

– К этому я привыкла.

Кост оценил ее юмор.

– С нами еще Ронан. После ухода Матиаса он автоматически становится моим напарником. Не слишком обращай внимания на то, что он говорит, просто держи в голове, что если будет нужно идти в огонь, Ронан – тот человек, которого хорошо иметь рядом. Обращаться с ним нужно с особой осторожностью; я и сам считаю его нестабильным взрывчатым веществом.

– Так точно.

– Остается еще Сэм. Если понадобится пойти в огонь, от Сэма не будет никакого толка, но это настоящий клещ. Вцепится в человека – и больше не отпускает его. Я также оставляю ему все технические изыскания, в которых ни Ронан, ни я на самом деле ни уха, ни рыла. Остается лишь найти твое место. Наблюдай, молча учись, не лезь вперед – и все будет хорошо. Помнишь курс субординации?

– Не самый мой любимый предмет в полицейской школе, но я буду помнить его в пределах трех месяцев.

– Точнее, девяноста дней, вот так. Это время, которое требуется, чтобы тебя зауважали или как минимум приняли. Отсчитываем начиная с этого момента. Для оперативной поддержки у нас есть следственная группа ноль-два во главе с капитаном Жеврик. Ты побольше узнаешь о ней, а когда это произойдет, возненавидишь ее, как все. Уважение достигается компетентностью, она же пытается достичь его криком. В результате состав ее команды постоянно меняется, и там не достичь ни малейшей сплоченности. Это мелкий тиран, и я стараюсь работать с ней как можно меньше, но подчиненные капитана, в противоположность ей самой, – хорошие полицейские.

– Ясно.

Кост остановился перед дверью секретариата.

– Вот здесь тебя со всем ознакомят, получишь все эти именные штуки – тебе присвоят коды и логины для полицейской картотеки, откроют электронный почтовый ящик, тебя проведут в оружейную, выдадут пистолет, тонфу[16]16
  Здесь: полицейская дубинка с поперечной рукоятью.


[Закрыть] и нарукавную повязку. Секретариат – как медсестры; ты можешь быть самым лучшим хирургом отделения, но если повернешься к ним спиной, все может моментально усложниться. Затем надо будет, чтобы ты прошла тесты в тире на стенде с мониторами, перед тем как сможешь носить оружие. Группа тебя сопроводит – это даст нам возможность немного притереться друг к другу и посмотреть, чего ты стоишь.

– Есть.

– Ты хоть когда-нибудь говоришь более длинными фразами?

Немного выбитая из колеи, лейтенант поправилась:

– Просто я…

– Да ладно, я немного пошутил – все мы когда-то начинали, не зная, что говорить. Не напрягайся так, будь порядочной, не слишком сплетничай, и никто не заметит твоего присутствия. В первые дни твоя главная задача – наблюдение. И невидимость.

За спиной Коста вошел Сэм и прервал разговор, даже не поинтересовавшись, не побеспокоил ли он их.

– Номер, который передала нам мать Савоя, выявлен в границах Пре-Сен-Жерве. Звонок каждые три часа – минута в минуту.

– Другие звонки?

– Никаких, только этот каждые три часа в течение трех дней, перенаправляется на голосовую почту; при этом не оставляют ни единого сообщения. Первый звонок в девять утра, затем – в полдень, пятнадцать и восемнадцать часов, последний в девять вечера.

– С девяти утра до девяти вечера – похоже на рабочее время полицейского… С какой целью? Приглашение, чтобы его обнаружили?

Сэм прервал разговор и в упор посмотрел на Де Риттер.

– Извини, Сэм, я представляю тебе лейтенанта Йоханну Де Риттер. Йоханна, это Сэм. Теперь оставляю тебя в руках секретариата, нам нужно прогуляться в Пре-Сен-Жерве. Похоже, кому-то хочется, чтобы мы туда отправились.

По дороге к кабинету Сэму не удалось скрыть улыбку.

– Серьезно, это и есть Де Риттер? Ронан ее видел?

– Еще нет.

– Знаешь, что уже два дня, как у него только ее фамилия на уме?

– Ага, знаю. Будет забавно.