Текст книги "Королевская гончая"

И, едва веря собственной удаче, прошептала:

– Вы… правда можете… это устроить?

– Могу. Ну так что?

– Я согласна, – выпалила она, боясь, что хозяин передумает, – согласна!

– И никто никогда не узнает, что было в апартаментах Клайва?

– Клянусь.

Она не раздумывала.

Но ведь оно того стоило, верно?

Мужчина усмехнулся, покачал головой.

– Вам будет непросто. Там, куда я вас определю, вообще непросто. Но зато перспективы просто шикарные. Готовы бороться?

– Да, да!

Не в силах справиться с охватившей ее эйфорией, она вскочила на ноги, прошлась по комнате, затем стиснула руки на груди и повернулась к нему.

Хозяин – или уже не хозяин? – с легкой улыбкой наблюдал за ней.

И – боже мой! – в те мгновения показался невероятно, непостижимо красивым.

До легкой, тянущей и сладкой боли в груди.

– Вы прямо сияете, – добродушно сказал он. – Я рад, что мы пришли к соглашению. Но все же придется проверить вашу матрицу, а потом еще пройти тестирование. Вам придется выбирать специализацию, а для этого нужно понять, где вы сможете учиться.

Она улыбнулась.

– Я готова. Проверяйте!

– Нет-нет, не прямо сейчас. – Кажется, он даже смутился. – Уже ночь, проверка займет несколько часов. Давайте вернемся к этому вопросу утром. Я буду ждать вас за завтраком, вы ведь не откажетесь со мной позавтракать?

Мотнула головой.

Да за такие перспективы – все что угодно.

А завтрак – это такая малость.

– Хорошо.

Он поднялся, кивнул на прощанье.

– Доброй ночи. И прошу прощения, я так и не узнал, как вас зовут. Мне придется подготовить вам новые документы, а я даже не знаю…

– Я тоже не знаю, – вырвалось горестное. – Я не помню, как меня звали.

Удивленно приподнятая левая бровь. Точь-в-точь как у сына.

– Честно, не знаю. – Она растерянно развела руками. – У меня нет имени.

Он пожал плечами.

– Я понял. Значит, будет. Доброй ночи, мисс.

Она проворочалась без сна до рассвета. Да и как тут уснешь, когда судьба повернулась светлой стороной, когда несколько сказанных слов переворачивают жизнь с ног на голову?

Еще вчера… вещь.

Завтра, возможно, свободная женщина с отличными перспективами.

Он сказал, что будет непросто. Но она не боится. Справится. В конечном счете должна же она переиграть эту злобную суку под названием судьба?

Она даже вскакивала с постели, подходила к окну, вглядывалась с надеждой в небо – а ну как светает?

В темном бархате мерцали незнакомые звезды, складываясь в рисунки неведомых созвездий, две луны разливали голубоватый свет. Если присмотреться, то далеко, за черными макушками высоких деревьев, светили огни большого города. В доме стояла ватная тишина, изредка прерываемая испуганными вскриками ночных птиц.

Ей захотелось открыть окно, вдохнуть полной грудью воздух свободы – но не решилась. А вдруг это запрещено и тот замечательный мужчина, что пообещал учебу, рассердится?

Она привалилась спиной к шершавой на ощупь стене, закрыла глаза. Какой уж тут сон…

«Доброй ночи, мисс».

Низкий голос, от которого становилось приятно и щекотно в груди, все еще звучал в ушах. И несмотря на то что этот замечательный человек выторговал ее молчание, все равно было легко и радостно на душе. Она вновь стояла на пороге, распахивая дверь в светлое, новое, волнующее…

Наконец она снова легла в кровать. Спальню медленно затопили предрассветные сумерки, глаза начали слипаться. Тело сделалось легким, почти невесомым, и, словно с горки, она соскользнула в сон.

Ее крепко держат.

Нет, руки и ноги привязаны к жесткому креслу. Голова зафиксирована в металлических зажимах. Над ней склоняются незнакомые люди в стерильно-белых комбинезонах. Раздается тонкий, едва слышимый визг – так может звучать только крошечный бур. К лицу стремительно приближается сверкающий инструмент, он пищит, точно комар, вгрызается в лоб прямо под линией роста волос. И сквозь этот кошмар, как будто завернутая в плотный ватный кокон, она слышит свой собственный вопль:

– Мама! Мамочка! За что-о-о?!!

Она забилась, стремясь вырваться из крепко держащих ее рук.

– Нет! Не-э-эт! Мама!..

Сон и явь смешались. Отвратительный стрекот инструментов, запах антисептика, склянки с цветными лекарствами. Руки прижаты к бокам, зажаты в тисках. Горячих. И сквозь рвущийся из горла вопль слышится мягкое:

– Ш-ш-ш, тихо. Это сон. Всего лишь сон.

«Дыши», – приказала она себе.

Конечно, сон. Но тогда почему же не двинуть ни рукой, ни ногой? Странный сон. Даже в самую черную полосу жизни на борту шхуны, когда Реми куда-то вез ее, кошмары не снились. А тут на́ тебе.

Она с опаской открыла глаза, и первое, что увидела, был ворот белой рубашки, уголок гладкой загорелой кожи, тусклый блеск старой на вид цепочки. Едва соображая от ужаса, рванулась прочь от мужского тела, от крепких рук.

– Пустите!

И тут же, никем не удерживаемая, плюхнулась на мягкую перину, утонула в воздушном одеяле. Хозяин медленно поднялся, сунул руку в карман. Еще через минуту он спокойно сидел в кресле, а в молоке подступающего рассвета тлел алый огонек на кончике дорогой сигары.

– Я не хотел вас пугать, простите. Но вы кричали так, что перебудили весь дом.

Она сжалась в комок. Как нехорошо вышло. Он наверняка не хотел ничего плохого, а она повела себя как истеричка. Хотя… и сама не ожидала, каким неприятным покажется простое прикосновение.

– Простите, – выдавила виновато. – Я не хотела… простите…

– Но меня вы не разбудили. – Он неторопливо выдохнул колечко терпкого дыма.

– Вы не спите по ночам?

Со своего места она могла любоваться безупречным профилем хищника. Интересно, кто он? И нужно ли его бояться? Интуиция подсказывала, что да. Бояться… нужно. Обязательно.

– В моей жизни тоже было немало неприятных моментов, – нехотя ответил он, – перед рассветом они частенько всплывают в памяти. Я, наверное, должен еще раз принести извинения за своего отпрыска. И я прекрасно понимаю, что одних извинений слишком мало. Но уверяю вас, больше ничего подобного не случится.

Она помолчала.

Кошмар постепенно отступал, ночь уносилась прочь, уступая дню. Комната озарилась золотистым светом, принося веру в хорошее.

– Вам сделали идентификационную карту, – негромко проговорил хозяин, – на имя Луизы Вивьен Мар. Вы круглая сирота из весьма старинной семьи с Хелиора, это аграрная планета на границе с королевством Дирсах. Ну и поскольку вас ничто там не держало, решили прибыть на Рамос, чтобы обучаться в Академии контролируемых изменений.

Она слушала и не верила собственным ушам.

Этот человек только что играючи дал ей имя, дал родословную, а заодно и надежду на будущее. Впору бухнуться в ноги и целовать его туфли.

– Полагаю, этого довольно за молчание?

Она кивнула.

Все еще не верилось.

Попробовала повторить про себя имя. Луиза Вивьен Мар. Красиво. Очень женственно и даже загадочно.

– На время обучения на ваш депозит будут поступать необходимые средства. Вы сможете нормально жить все это время. Правда, без особого шика, – так же спокойно продолжил хозяин, – потом, когда завершите курс обучения, сможете устроиться на работу в любую приличную корпорацию. А если будет желание, примете участие в исследовательских экспедициях. Многие выпускники академии именно так и поступают, потому что там широкое поле для деятельности.

– Спасибо, – прошептала она, – спасибо…

Он приподнял левую бровь.

– Но все это, разумеется, после считывания вашей нейроматрицы. После того как я буду уверен в вашей правдивости.

Ей хотелось крикнуть – верьте мне! Я не обманываю, я на самом деле ничего не помню! Но осеклась. Она не будет вести себя как истеричка. Будет спокойной, воспитанной девушкой и постарается забыть все то, что с ней сделали.

Вскинула на него взгляд. Усталость и тоска в глазах. Челюсти упрямо стиснуты. И вдруг – странное, не поддающееся объяснению чувство, что с ним что-то не так. Болезнь? Предчувствие скорой гибели? Она не знала и не могла понять. Но тревога уже засела под ребрами скользкой личинкой, пустила тонкие колючие корешки.

«Что с тобой не так?»

– Мы… прямо сейчас пойдем проверяться? – спросила тихо.

В лицо повеяло хрустальной свежестью утра в лесу.

– Лучше это сделать до завтрака, мисс Мар. После считывания иногда тошнит, но ничего не поделаешь.

Глава 3
Лети, птичка!

Ночью часто совершаешь поступки, о которых приходится потом жалеть. Спрашивается, за каким чертом его понесло среди ночи в гостевую спальню? Неодолимо хотелось посмотреть, как девчонка спит. А еще до этого ее облик отпечатался и намертво прилип к сетчатке – худенькая, утопающая в белоснежной пене кружев, черные волосы рассыпались по плечам. И глаза – огромные, детские, зеленые и оттого, наверное, немного порочные. Конечно, самым правильным решением было бы избавиться от нее. Чуть менее правильным – подтереть память, чтобы ступила в новую жизнь, совершенно не помня себя прежнюю. Но вроде договорились. Обещала молчать. Стирать память насильно казалось как-то… подло. Недостойно брата императора. Но если бы уперлась, то стер бы.

А потом, сильно за полночь, приснился старый сон. Вот они, два молодых консула, крадутся по дворцовым лабиринтам. За ними – отряд. Дворцовый переворот – такая непредсказуемая штука, никогда не знаешь, повезет или нет. Но тогда что-то нужно было делать. Старый император медленно выживал из ума, несмотря на все процедуры омоложения. Три сотни лет, как ни крути, в его организме почти не осталось родных органов. Даже кожа была синтезирована. Некоторые участки коры головного мозга пересаживали, а они приживались не так хорошо, как хотелось бы. Империя замерла на краю обрыва, казалось, вот-вот все рухнет. Надо было что-то делать. Кто-то должен был взять на себя ответственность.

Но они оказались не готовы к тому, когда из-за поворота на них вышел бионик.

Вернее, никто не знал тогда, что щуплый бесцветный человечек обладает даром изменять живое.

Да и не было их в империи, самый загадочный орден – только там воспитывали и обучали таких – находился где-то в системе Крайстон, а уже оттуда они, как тараканы, расползались по галактикам.

Но каким-то невероятным образом бионик оказался на страже императорских покоев.

И никто – ни он, ни брат – не поняли, что это бионик. Ровно до тех пор, пока не накрыло удушающим облаком проклятия.

Ощущать, как меняется, крошится и тут же перестраивается твой геном, – больно. Свет меркнет перед глазами, грудь бионика начинает дымиться, потому что в него стреляют. И все.

Он проснулся с криком. Снова вдыхал отравленное облако, снова плавилась кожа, снова менялся он сам – незримо, но необратимо. Сердце колотилось где-то в горле, грозя выскочить.

Нащупал коробку с сигарами и, лежа в промокшей от пота постели, закурил, глядя в темный потолок.

Хронограф показывал три часа утра по Рамосу.

Почему бионик? И почему, даже если бионик, то ограничился изменяющим проклятием, а не положил весь отряд?

Напрашивался ответ, что бионик вовсе не охранял императора. Возможно, прибыл во дворец для решения каких-то вопросов, связанных с орденом. А может, и не умел он ничего, кроме как проклинать… теперь уже не разберешься. Все в прошлом, ничего не изменить. И сын медленно, необратимо превращается в акда. Когда процесс завершится, он перестанет быть человеком, потеряет способность мыслить как человек. Придется отправить его в систему Арзан-туэ, которую, собственно, облюбовали эти негуманоиды.

Дарс нервно докурил сигару, сел на постели. Понятное дело, что спать уже не получится.

И вот тогда ему захотелось пойти и проведать гостью. Просто посмотреть, как человек может спокойно спать.

Дверь открылась бесшумно. Он, затаив дыхание и мысленно обругав себя, проскользнул в спальню. Право слово – ну что за глупость? Хочется посмотреть на спящего человека – пойди к Магде. Вот уж у кого сон, как у младенца. Но нет. Понесла нелегкая.

В огромной кровати девушка казалась совсем маленькой. Свернулась как эмбрион, подтянув колени к животу, острые локти прижала к груди. На белых простынях темнели узкие лодыжки. Жалкая, беззащитная.

Непреодолимо захотелось закурить. Снова.

И – электрическим разрядом по позвоночнику – совершенно иррациональное, недопустимое желание взять ее на руки, прижать к себе, согреть…

«Идиот, идиот вселенского масштаба», – подумал Дарс, отворачиваясь.

Вместо того чтобы размышлять о том, что слишком все гладко в истории ее появления на Рамосе, воображение рисует умильные, слащавые до отвращения картинки.

Внезапно дыхание спящей сбилось. Худенькое тело вытянулось струной, руки взметнулись так, словно она во сне отбивалась от кого-то.

– Мама! Мамочка! За что-о-о?!!

Она выгнулась дугой, заскрежетала зубами. Это уже походило на припадок, и Дарс, усевшись на кровать, поднял ее, подсунув руку под горячий затылок. Голова запрокинулась, она вырывалась и царапалась, продолжая хрипеть.

– Нет! Не-э-эт! Мама!..

«Значит, во сне ты что-то помнишь».

Он все крепче прижимал ее к себе, вдыхая слабый аромат ванили и яблок. Опомнившись, разозлился на самого себя. Встряхнул ее как следует. И тут же – «отпустите».

Определенно, нужно выкурить еще сигару.

И вот она решительно вышагивает чуть позади, шлепая мягкими пушистыми тапочками. А ему приходится заставлять себя смотреть вперед и не оборачиваться каждую секунду. Смотреть на нее… интересно. Следить за тем, как меняется выражение лица, как мелькают тени в зеленых глазищах. И все это вместо того, чтобы вызвать Ретри и дать ему самое простое задание: чтобы никто и никогда ее больше не видел. Зачем тебе эти игры, Дарс? Вот зачем?

Перед дверью кабинета он все же оборачивается. Луиза Вивьен Мар серьезно смотрит на него снизу вверх. Она немного боится, руки, сцепленные в замок, слегка подрагивают. Нервничает. Но, надо отдать ей должное, не так, как если бы была в чем-то виновата. И Дарсу отчаянно, как мальчишке, хочется верить в то, что девчонка чиста, не работает на врагов империи, не вынашивает планы по уничтожению императора.

«Да у тебя, друг, паранойя».

Молчание затягивается. Надо срочно сказать хоть что-нибудь, но она опережает.

– Будет… больно?

– Если у вас есть встроенный интерфейс с нейропространством, то будет неприятно. Если такового нет – то да, неприятные ощущения усилятся.

– Дело в том, что я не помню… есть ли он у меня… – и удрученно качает головой.

– Сейчас разберемся, – кивает он и прислоняет ладонь к сенсорному замку.

Панель загорается зеленым, и тяжелая дверь с мягким шипением отъезжает в сторону.

Не удержавшись, он оборачивается к Луизе – на худом личике удивление, граничащее с благоговением.

Ну да. Рабочий кабинет обустроен так, как полагается.

Она спокойно опустилась в кресло перед считывающим терминалом, положила руки на колени. Дарс уже сидел напротив, перебирая виртуальные панели управления, сдвигая их, невесомые и неосязаемые, в нужном порядке, пока наконец не нашел нужную.

– Если интерфейс есть, сейчас он будет обнаружен и подключен, – пояснил, глядя на ползунок индикатора поиска. – Есть!

На панели жарко полыхнула надпись «соединение установлено».

Дарс улыбнулся девушке:

– Ну что ж, мисс Мар, все, что вам остается, это закрыть глаза и расслабиться.

Тонкие руки дрогнули в ворохе белых кружев.

– Я буду… без сознания?

– Не стоит беспокоиться. Как я уже говорил, с вами ничего плохого уже не случится. Но я должен убедиться, что вы не несете опасности для империи. Мне нужно пропустить вашу нейроматрицу через анализатор, понимаете?

Вместо ответа Луиза положила руки на широкие подлокотники и закрыла глаза.

– Давайте начинать, сэр.

Он ткнул пальцем в свернутое окно анализатора, разворачивая его настолько, насколько позволял размах рук. Не то чтобы зрение подводило – сорок лет, считай, – только начало жизни – но гораздо удобнее, когда информация отображается крупными символами. Так, чтобы сразу все было видно.

Луиза вздрогнула в кресле, когда анализатор присосался к ее нейроматрице, копируя каждое сохраненное состояние мозга, одновременно с этим проводя агрегацию и выстраивая регрессионные ряды.

Пока что ей не было больно… Больно будет потом, когда все закончится, но на этот случай у Дарса всегда была припасена капсула с обезболивающим.

На панели появились первые диаграммы, слоистые и разноцветные, как торт. Верхние слои – ярко-синие, сохранившие состояние организма за последнюю пару месяцев. А вот чуть глубже… Это уже было интересно. Затемненные пятна, воронки, а прямо из них торчат шифрованные триггеры, которые обязательно сработают при наступлении определенных событий. Каких? Не известно никому. Интересно, кто все это с девушкой проделал? Да и вообще очень хорошо поработал над памятью девочки, прежде чем отправить ее с Реми.

Дарс нащупал коробку с сигарами, закурил.

То, что показывал анализатор, нравилось ему все меньше и меньше.

На первый взгляд, выходило так, что кто-то перемалывал память Луизы по меньшей мере дважды: один раз, чтобы закодировать некоторые воспоминания, и второй – с повторной кодировкой, но уже других, более свежих воспоминаний. И если вскрыть повторную кодировку, то раскроются и области первичного шифрования – то есть Луиза вспомнит все.

Дарс выругался.

Ключа к шифру конечно же у него не было.

И девочка – ох непростая это девочка – либо была разменной монетой в чьей-то игре. Или, наоборот, тузом в рукаве, который выпрыгнет чертиком в нужное время. А уж тогда… Что тогда? Об этом могли знать только те, кто все это затеял.

Дарс хмуро курил, вглядываясь в изображения, что одно за другим выдавал анализатор. Дело дрянь: он, брат императора, сам принес в свой дом, возможно, бомбу замедленного действия.

Да, она совершенно не опасна, пока тот, кому это нужно, не вскроет зашифрованные области ее памяти.

Но потом… Что угодно.

С другой стороны, что может сделать худенькая девушка? Императора хорошо охраняют.

Да и сам он далеко не беззащитный котенок. Хотя от бионика не уберегся.

Он раздавил в пепельнице окурок, отмасштабировал на панели изображение. Интересные такие конусы, чем глубже, тем меньше света, оттенок спелой черники. Кто ж ты такая, Луиза Вивьен Мар?

Больше всего сомнений вызывали торчащие из зашифрованных областей усики триггеров. Они уводили в темноту и область беспамятства, сколько ни гадай, никогда не узнаешь, что там спрятано и на какое событие сработает. Впрочем – Дарс ухмыльнулся – недаром он был квалифицированным специалистом.

Усевшись поудобнее, он выдвинул сенсорную клавиатуру, голографическую, совершенно невесомую, и начал настукивать свой собственный код. Его Дарс планировал объединить с триггерами, сделать их продолжением. По срабатыванию триггеров девушку должно было парализовать. Жестоко, конечно, но в соответствии с правилами Службы имперской безопасности альтернативой параличу была только смерть. Убийство же Луизы ассоциировалась почему-то с убийством собственного сына.

Дарс выдохнул с некоторым облегчением, когда внес изменения в нейроматрицу девушки. Теперь стоило подключиться самому, чтобы, черпая случайные воспоминания, убедиться в правдивости ее рассказа.

Он дождался, пока соединение будет установлено. Прикрыл глаза – и понесся сквозь мельтешащие картинки недавнего прошлого Луизы.

Когда вынырнул, ощутимо тошнило.

И не потому, что перегрузил собственные мыслительные способности.

То, что делал с ней Реми… И еще какие-то странные полудетские воспоминания, когда она привязана к креслу, а к лицу стремительно приближается тонкий зудящий бур.

Дарса передернуло. Что ж, это жизнь, ничего из нее не выкинешь.

Бросил опасливый взгляд на Луизу – кажется, она спокойно спала в объятиях огромного кресла, ангел в белом. Ресницы чуть заметно подрагивали, и было видно, как под веками движутся глазные яблоки.

Нет, он совершенно правильно поступил, пристраивая девочку в академию. В лучшем случае, если никто не придет за ней, она получит блестящее образование и хорошо устроится в империи Квеон. В худшем же… Луиза, по крайней мере, будет на виду, и он всегда сможет лично проверить, как у нее обстоят дела.

Дарс отключил девушку от анализатора, проходя мимо стола, взял шприц-капсулу. Вот сейчас ей действительно станет больно. До хрипов, до судорог.

Худенькое тело содрогнулось. Она широко распахнула глаза, уставилась невидящим взглядом в потолок. Из приоткрытых губ вырвался едва слышный шепот:

– Боже… голова… сделайте что-нибудь…

Еще через секунду тело выгнулось дугой, ногти заскребли по мягкому подлокотнику. Дарс уже вкалывал препарат в окаменевшую шею, прямо в синюю жилку.

– Сейчас, – пробормотал он и, сам того не ожидая, погладил девушку по волосам. Черные, блестящие и чуть вьющиеся локоны оказались совершенно шелковыми на ощупь.

Луиза с усилием повернулась к нему. Полубезумный взгляд, в уголке рта собирается кровь. Прокусила язык? Вполне возможно.

– Помоги…те…

– Несколько секунд, – твердо сказал он, не отводя взгляда, – всегда больно. И мне больно, поэтому во время длительных процедур считывания записи со мной всегда секретарь.

Она закрыла глаза. Сглотнула. Затем нашла пальцами его руку, стиснула ее.

– Не ожидала… что будет так… – Препарат уже действовал, на бледное лицо постепенно возвращались краски. – Вы узнали, что хотели?

– Да, – он по привычке сунул руки в карманы брюк, – вы говорили правду. И поэтому отправитесь в академию. Давайте решим за завтраком, какая специализация для вас будет наиболее предпочтительна.

– Завтрак, – пробормотала Луиза. – Спасибо вам. Вы так добры. Скажите, как мне вас называть? Ведь вы даже не представились.

Дарс пожал плечами.

– В академии меня зовут мистер Эш.

И покачал головой. Эта зеленоглазая куколка совершенно искренне считала его добрым. Где-то глубоко под ребрами заворочалась совесть. Дарс только челюсти сжал: пусть считает, кем хочет, лишь бы дел не натворила, оказавшись в империи.

Магда постаралась на славу. На столе красовалась корзинка со свежими булочками, прикрытая белой кружевной салфеткой. Рядом стояли серебряные розетки с вареньем трех сортов, на блюде пестрели разноцветные цукаты. С ними соседствовали паштет, масло, золотистые груши. И конечно же главным украшением стола был великолепный нежно-бежевый, с золотой искрой сервиз, созданный в двух экземплярах: для императора и его брата. Гордость императорской фарфоровой фабрики.

Едва увидев все это великолепие, Луиза остановилась как вкопанная, даже попятилась, но спиной наткнулась на Дарса. Вздрогнула, как-то затравленно глянула и понурилась.

– Что такое?

– Вы… простите, сэр… я и не помню, когда последний раз за столом ела. Да и ела ли вообще.

Он хмыкнул. С ней придется быть терпеливым. То, что ему довелось увидеть в воспоминаниях, – упаси боженька перенести на собственной шкуре.

Дарс мягко взял ее под локоток, неспешно повел к столу.

– Ну же, вы теперь Луиза Вивьен Мар, последняя из обедневшего, но весьма знатного рода. Привыкайте. В академии, конечно, вы будете посещать столовую, а если захотите, сможете готовить сами. Все апартаменты учащихся оснащены кухнями. Но как бы там ни было, вам придется частенько есть на людях. Вы знаете, что такое ложка и вилка?

Сквозь тонкую ткань пеньюара ее острый локоть казался неестественно горячим. Ноздри щекотал едва ощутимый запах ванили, аромат ее кожи.

– Знаю, – смущенно ответила девушка и высвободила руку. – Простите… Мне не очень нравится, когда ко мне прикасаются. Ну вы понимаете…

– Понимаю. Приношу свои извинения.

Когда она подошла к столу, он аккуратно придвинул ей стул. Черный локон скользнул по руке, и Дарс поймал себя на совершенно неуместном желании запустить руку в ее волосы, пропустить между пальцами пряди, полюбоваться их блеском.

Мысленно выругавшись, он отошел – возможно, слишком поспешно, – уселся на свое место и принялся разливать кофе.

– Итак, мисс Мар. Завтра вы отправляетесь в Академию контролируемых изменений, вас отвезет Ретри, мой секретарь. Давайте решим, чем вы будете там заниматься.

Она двумя руками придвинула к себе чашку, осторожно подула на кофейную пену. Подняла на него растерянный взгляд.

– Кто вы, мистер Эш? Вы так запросто определяете меня в учебное заведение. Так ведь не бывает. Без вступительных экзаменов. Я, конечно, многое забыла, но кое-что просто знаю. Возможно, смогла бы поступить.

Он с удовольствием сделал глоток кофе, покатал на языке приятную горечь.

– Вас не должно волновать, кто я, мисс Мар. Мы ведь договорились, не так ли? Возможность учиться в обмен на молчание.

– Да, все это так. – Тонкие руки задрожали. – Я не отказываюсь… от сделки, если это можно так назвать. Но все это… просто невероятно.

«Невероятно – это то, что сотворили в твоей голове, девочка», – подумал Дарс, а вслух сказал:

– Даже если невероятно, я бы предложил просто принять это как данность. Не рассуждая и не задавая лишних вопросов.

Она опустила голову, словно нашкодившая школьница.

– Да, сэр. Простите…

А потом потянулась за булочкой.

Дарс прищурился. Интересно, сколько ей лет? Она выглядит почти ребенком, хрупким ребенком. Но если судить по толщине слоя воспоминаний… Скорее всего, старше Клайва лет на пять, а то и больше. Что ж… В академии учатся не только вчерашние школьники.

– Давайте я расскажу вам о том, какие специализации есть в академии, – предложил он, и ее зеленые глаза блеснули живейшим интересом.

Дарс сделал еще один глоток обжигающего кофе, отставил чашку.

– Самой востребованной специализацией, конечно, является кибероника. Возможность управлять большими киберсистемами через встроенные интерфейсы. Интерфейсы имплантируются в основание черепа и в глаза, чтобы при необходимости выводить информацию непосредственно в зрительные нервы. Следующая специализация – наноконструктор. Если по сути, то они пишут программы для наногенераторов. Ну и, если есть желание, можно имплантировать наногенератор. Она очень востребованна, особенно в экспедициях в другие звездные системы. И наконец, нейрокриптография. Расшифровка нейроматриц – вам ведь известно, что это такое? – и написание программ. Возможно, ложные воспоминания. Или программирование индивидов на определенные действия.

Луиза слушала, затаив дыхание и напрочь забыв о надкушенной булочке. Дарс приподнял бровь.

– Вы понимаете, о чем я? Знакомы термины?

– Д-да… кажется…

В этот момент Дарс подумал, что он – идиот.

Девочка не помнит, когда последний раз нормально ела, а он рассказывает ей об академии, где готовят высококлассных технических специалистов.

– Вы когда-нибудь учились? – спросил он. – Помните хоть что-нибудь?

Она пожала плечами.

– К сожалению, сэр, я не помню, где и как училась. Но кое-что я все же знаю. Например, мне известно, как управлять звездолетом. Не помню откуда, но точно знаю, как именно. Меня Реми… заставлял помогать. А еще я знаю, что такое нейроматрица и что с ней можно делать.

– Значит, учились, – подытожил Дарс, – какие-то начальные сведения имеете. И какую специализацию выберете? Киберонику?

Луиза наморщила лоб, раздумывая. Затем глянула на него ясными глазами.

– Нет, сэр. Если вы не против, то я бы предпочла учиться на нейрокриптографа. Видите ли, сэр, мне бы очень хотелось когда-нибудь вернуть свои воспоминания.

– Хорошо. – Дарс кивнул.

Если хочет – почему бы и нет?

Главное, чтобы не переоценила собственные возможности.

Луиза снова с аппетитом вцепилась в булочку, затем подвинула к себе розетку с айвовым вареньем. Было видно, что она изо всех сил пытается есть, как девица из аристократической семьи, – и вместе с тем голод брал свое. А он, глупец, не догадался накормить ее сразу же после медкапсулы.

Дарс допил кофе, подлил еще.

Черный, густой и горький кофе он мог пить литрами.

А вот Луиза предпочла добавить сливок, а затем еще и насыпать сахара.

В этот миг она с интересом воззрилась на него и спросила:

– А кто такие бионики, сэр?

– Этому не учат в академиях, – усмехнулся, чувствуя, как неприятно холодеет в груди. Воспоминания, чтоб им…

– Простите, сэр. Но это слово вертится у меня в голове, и я не могу понять, с чем оно связано. Возможно, я где-то его слышала.

Дарс вздохнул и ответил нехотя:

– У некоторых гуманоидов – их и называют биониками – есть врожденная мутация, она дает им возможность усилием воли внести изменения в чужой геном. Биоников очень мало, и те, кому посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось ими родиться, воспитываются в храме. Далеко отсюда, очень. Ну а коль вам, мисс Мар, так любопытно, я скажу больше: крайне редко рождаются высшие бионики, которые могут менять не только геном других существ, но и свой собственный.

Тонкие брови Луизы приподнялись домиком.

– Изменяя свой геном, изменяешь себя.

– Вот именно. Разумное существо, способное принять любой облик… Вы завтракайте, мисс Мар, у нас еще много дел.

Говорить о биониках не хотелось.

Он хмуро взял булочку, разрезал ее пополам и намазал паштетом.

– Следующим номером нашей сегодняшней программы будет поездка по магазинам.

– Зачем? – Кажется, худенькие щечки Луизы порозовели.

– Ну вы же не отправитесь в одну из лучших академий Рамоса в… этом?

Жена ушла от него лет десять назад, и поэтому Дарс не помнил, да и не очень-то интересовался, что и где покупают себе женщины. Благо под рукой всегда был Ретри, он же и отвез их в модный нынче торговый центр, нашпигованный магазинчиками с брендовой одеждой вперемежку с закусочными, ресторанами и спа-салонами.

И вот здесь Дарс растерялся. Замер перед пестрыми витринами и понял, что попросту не знает, куда идти дальше. Покосился на Ретри – парень со скучающим видом разглядывал вывеску бара. Глянул на Луизу – девочка стояла, оцепенев, прижав кулачки к груди. Нет, конечно же они не повезли Луизу в ночной сорочке, Магда одолжила свою униформу. Так что теперь Луиза Вивьен Мар выглядела словно молоденькая горничная.

«И сюда надо было ее вместе с Магдой отправлять», – запоздало понял Дарс свою ошибку.

Но не возвращаться же домой?

– Мм… Луиза. Я могу вам дать кредитку, и вы прогуляетесь по магазинам самостоятельно.

Черные ресницы вспорхнули крыльями бабочки.

– Что? Нет, сэр… как я могу…

Попытка сбежать с пугающего мероприятия провалилась. Он пожал плечами.

– Ну тогда… что-нибудь сейчас придумаем.

И предложил девушке руку. Она послушно положила ладонь на жесткий рукав пиджака. Пальчики дрожали.

– Идемте, – повторил Дарс уже скорее себе.

И они двинулись вдоль ярких, будто кто-то наплескал красок, витрин.

Ощущая ее тепло, Дарс вяло размышлял. О том, что, наверное, начать нужно с отдела белья, потом купить несколько комплектов верхней одежды и завершить обувью. К сожалению, он понятия не имел, какие производители лучше, а какие хуже. Для него гардероб подбирал специально нанятый стилист старшего брата. Почесав переносицу, Дарс с некоторым затруднением вспомнил, что на бирках его одежды красовался какой-то логотип, похожий на перевернутый трезубец. Вспомнить бы еще, как называется компания…