Текст книги "Брак во имя Альянса"

– Какого размера у него… – Это, конечно, выглядело пошло, но что-то горячее, болезненно-колкое внутри меня требовало выхода.

– Ш-ш-ш, как не стыдно, госпожа Росс! Нас не это интересует, и вы должны об этом догадываться. Нас интересует организация взаимодействия девиран, нас интересует все, что касается технологий обработки даториума. Вы изыщете способ отправки данных нам, понятно? Вам передадут сетевые адреса, куда вы будете пересылать все, что найдете. Инструкции получите чуть позже.

Я кивнула. Тело деревенело от напряжения, напряжение скрутилось пружиной в груди, требовало выхода… я ощущала почти физическую необходимость что-то сделать.

Возможно, это медиум Аэдо был под моим балконом ночью. Возможно, это он прислал мне сообщение «соглашайся». Но что с того? Мне от этого не легче…

– Я вас поняла, господа, – выдавила я, поднимаясь. – Если что-то нужно подписать, то я готова. И мне хотелось бы… вернуться в свои апартаменты. Столь выдающиеся события ставят под вопрос мою дальнейшую работу секретарем господина консула.

Мне тут же подсунули тонкий планшет, дали стилус. Я прищурилась, читая брачное соглашение, очень стандартное… Проклятье! Точно такое соглашение могли бы подписать мы с Алексом, а вместо этого…

Но я поставила подпись. Под конец так нажала стилусом, что продавила матрицу планшета, и там, где должна была быть точка, появилось некрасивое тусклое пятно.

– Теперь я могу идти? – сипло спросила я, глянув исподлобья на «колобка» и представляя, с каким удовольствием сломала бы ему нос.

– Разумеется, – ответил мне один из троих неприметных, – вы можете собираться в дорогу. Медиум Аэдо желает отбыть домой как можно скорее… с законной женой.

В груди болело, рвалось на мелкие кусочки. И точно так же пекло в глазах, и горло сжималось, я из последних сил сдерживала рвущиеся наружу слезы. Внутри… пружина сжалась так туго, что еще немного – и меня саму начнет трясти от безысходной ярости, от безнадежного отчаяния.

Я поднялась, повернулась к ним спиной и на деревянных, негнущихся ногах двинулась к выходу. У двери стоял Артус Фирлэйм, лощеный, самодовольный мерзавец, который возомнил, что может угрожать моему старенькому и безобидному папе.

Наши взгляды скрестились. И наверное, он что-то прочел в моих глазах, потому что дернулся в испуге, – но опоздал.

Пилоты имеют отличную физическую подготовку, в том числе по части рукопашного боя.

И я, проходя мимо, дала все-таки выход тому напряжению, что меня сжигало изнутри. Я испытала мало с чем сравнимое наслаждение, когда под моим кулаком хрустнул идеальный нос волшебного принца, а затем и сам он согнулся пополам с воплем, когда моя острая коленка достала его пах.

Замечательно, сволочь.

Не дожидаясь, когда нас кинутся разнимать, я обернулась, махнула рукой опешившим представителям Альянса и покинула совещание.

* * *

План был готов еще до того, как я открыла замок идентификационной картой. Ха! Пусть думают, что я согласилась, испугавшись шантажа. Нет, правильнее так: внутри все подернулось хрустким ледком от одной только мысли, что они смогут как-то навредить моему папе, но это означало только одно: мне нужно поторапливаться.

Я замкнула апартаменты, сбросила туфли и босиком прошла в ванную. Поплескала в лицо холодной воды, глянула на себя в зеркало. Бледная, губы плотно сжаты, даже побелели, а в глазах нехороший лихорадочный блеск. Определенно, Марго, надо действовать, пока ярость все еще клокочет в груди, пока ее огонь отгоняет смертельный холод страха. Выругавшись, я принялась сдирать с себя костюм, белую блузку. К черту! Ничего из этого мне больше не понадобится.

Впрыгнула в комбинезон из пласт-котона, вжух – застегнула его до горловины. Это во-первых. Во-вторых – удобная обувь. Возможно – и даже скорее всего, – придется побегать. Следовательно, долой каблук. Нет ничего лучше, чем ботинки на аэроподошве. Я подобрала волосы, подколола их на затылке так, чтоб не мешали, затем проверила документы и уже через нейроинтерфейс закрыла локальный банк данных, готовя его к транспортировке на один из нейтральных, промежуточных узлов сети. Глянула на хронометр – отлично. На сборы было потрачено не более десяти минут. Возможно, они там все еще прикладывают лед к сломанному консульскому носу и совершенно не думают о том, что пташка может упорхнуть из клетки, не побоявшись угроз.

Я подключилась к справочному модулю, сделала запрос о местонахождении спасательных челноков. Ответ в виде трехмерного плана станции и проложенного маршрута вернулся почти мгновенно. Я похлопала себя по карману, еще раз проверяя документы и идентификационную карту, а затем, более не задерживаясь, шагнула в коридор. Дверь с тихим шипением закрылась за мной, и я побежала туда, куда вела меня золотистая стрелка, проецируемая прямо на имплант.

Уже в транспортере, держась за пружинящий резиновый поручень и посматривая на двух женщин в униформе, едущих в том же направлении, я запоздало подумала о том, что Мишель совсем не обрадуется тому, чем обернулся мой полет на «Содружество». А ведь он, похоже, хлопотал, чтобы это место досталось мне. На миг я даже ощутила укол совести – но все схлынуло при мысли о том, что еще чуть-чуть – и меня бы в самом деле отдали девиранину. Если бы понадобилось, то спеленали бы в смирительную рубашку, которую объявили бы свадебным платьем, и в таком виде и вручили бы. Мол, получайте куколку.

Не знаю зачем, но я отправила Мишелю сообщение: «Улетаю. Прости».

Он отреагировал на удивление быстро, транспортер даже не успел достичь пересадочной площадки.

«Что случилось?»

«Недопонимание».

«Какого рода недопонимание? Марго… Какого черта там происходит?»

«Потом расскажу», – отправила я последнее сообщение.

Через секунду интерфейс вновь замигал значком нового сообщения, но его я проигнорировала. Золотая стрелка навигатора вывела меня на пересадочную площадку. Очередной транспортер, похожий на бочонок из металла, стекла и пластика, стоял пустым. Мне везло. Я запрыгнула в него, ткнула пальцем в обозначение модуля, ведущего к эвакуационному отсеку. Челнок послушно понесся по тоннелю, покачиваясь на поворотах. Я вздохнула и прикрыла глаза. Пока что… все шло гладко, и хотелось верить, что я успею улизнуть со станции до того, как меня действительно хватятся.

Транспортер замедлил ход, я сверила маршрут с указателем навигатора – прибыл как раз к модулю обеспечения эвакуации. Здесь людям в случае необходимости срочно покинуть станцию выдают минимальные наборы жизнеобеспечения: запас кислорода, несколько белковых коктейлей и воду. В эвакуационных челноках нет механизма рециркуляции воздуха, да и вообще считается, что челнок попросту должен доставить людей до ближайшего шаттла.

При этом челнок был управляемым. Более того, дорогой, качественный челнок можно было перевести в режим пространственного прыжка – и я очень, очень рассчитывала, что «Содружество» оснащено именно такими челноками, потому что поблизости от него находились только корабли девиран. Случись что на станции – вряд ли девиране бросятся принимать у себя пострадавших.

Двери транспортера с мягким шелестом раскрылись – подобно тому, как раскрывается раковина тридакны, и я выскочила наружу. Осмотрелась. Удача по-прежнему сопутствовала мне: здесь не было ни души. Лишь стойки с экзокостюмами, стеллажи с наборами жизнеобеспечения. Последние были упакованы в белые овальные капсулы, и, глядя на бесконечные стеллажи, можно было подумать, что они забиты личинками каких-нибудь негуманоидных существ.

Я сгребла со стойки ближайший экзокостюм, схватила шлем, затем подскочила к стеллажу и взяла два набора – больше попросту в руки не помещалось. Конечно, можно было облачиться в экзокостюм прямо здесь, но я решила, что время дорого и лучше я сделаю это уже в челноке, а еще лучше – уже во время пространственного прыжка. Теперь… бегом к отсеку эвакуации.

Золотая стрелка навигатора внезапно замигала и погасла. Я ругнулась – что еще за фокусы? Мое отсутствие в апартаментах заметили? Отключили идентификатор?

Это было плохо, но уже не критично. За годы работы в компании, которая предоставляла услуги военного толка, я многому научилась. В том числе открывать двери, которые считались закрытыми.

Трусцой добежав до поворота, обозначенного стеллажами с белыми «личинками», я свернула в проход, который вел к широким металлическим дверям, а они, в свою очередь, должны были открыть путь в отсек с челноками. И резко перешла на шаг, но все так же вперед, не останавливаясь.

Там, перед последними дверями, отделявшими меня от челнока, стоял мужчина. Я его узнала – по пегим, коротко стриженным волосам, по военной выправке, по светлым, ледяным глазам.

Улыбнулась. Жаль, что Кабальди не видел, как пострадал нос консула. Я продолжала идти вперед, потому что останавливаться не собиралась.

– Куда это вы, госпожа Росс? – Противненькая насмешка в голосе. Как он попал сюда раньше меня? Вероятно, отправился сразу же, как только узнал о сломанном носе Фирлэйма.

– Вы не любите девиран, – ответила я, – поэтому должны поощрять мое желание отсюда убраться и понимать нежелание выходить замуж за представителя этой расы.

– Это верно. – Он спокойно стоял и ждал.

Я подходила все ближе. Чертов Кабальди. Не боится. Но если его оповестили о моем показательном выступлении в кабинете совещаний, он обоснованно не боится?

Я прищурилась. Оружия… при нем не было. По крайней мере на виду.

– Дайте пройти, – бросила я.

До Кабальди оставалось несколько шагов, он все так же стоял не двигаясь. А я почувствовала, как внутри медленно просыпается страх. Или он настолько самоуверен, или… просто уверен в собственных силах?

– Лучше бы вам вернуться к себе, Марго, – фамильярно протянул он. – Мы также заинтересованы в вашем присутствии на территории девиран.

– Понятно, – кивнула я, разжимая руки.

Экзокостюм, наборы жизнеобеспечения – все с грохотом полетело на пол. А я… Уже прыгаю и лечу, разворачиваясь так, чтобы вырубить Кабальди ударом в голову. И он неожиданно в последний момент уходит от атаки, так незаметно, филигранно. В следующий миг уже я ставлю блок, разворачиваюсь, успеваю встретиться с ним взглядом… он отскакивает, а потом… что-то кольнуло в шею.

Я инстинктивно махнула рукой, стряхивая на пол иглу-дротик.

– Ах ты, сволочь!

И почти мгновенно перед глазами все поплыло. Не знаю, чем была намазана игла, но больно не было, я не задыхалась. Все же не яд? Но зачем ему?.. Тело сделалось ватным и почти невесомым, и я, словно в замедленной съемке, падаю все ниже, ниже… Перед глазами – серый пол, блестящий, уходящий вдаль.

Я почувствовала, как кто-то дернул меня за волосы, больно, жестко, приподнимая голову. Кабальди зашипел в лицо, брызгая слюной:

– А теперь слушай меня. Мишель велел, чтобы тебя любыми средствами, в любом виде отправили к девиранам, понятно? Будешь точкой входа в их сеть для наших программных агентов, уж постарайся это обеспечить. И будешь делать все, что от тебя захочет тварь, поняла? Иначе твоего драгоценного папашу найдут без головы.

Мишель. Все-таки он. Мужчина, которого я когда-то любила, но от которого ушла.

Мысли начали путаться, я куда-то плыла, и это было даже приятно – тело словно покачивается на волнах, и вокруг – бархатная, мягкая тьма. И мне кажется, что я слышу голоса. Жаль только, что того единственного, кого бы хотела слышать, рядом было.

Глава 3
Территория врага

Так тяжело открыть глаза, как будто и не веки – а мягкие, липкие и совершенно безвольные вареники. Зрение расфокусировано, ничего не вижу, лишь пятна, расплывчатые, постоянно движущиеся. Тело тоже из теста. Я его чувствую, но не могу шевельнуться. Но слух… слух вернулся. И где-то там, среди колышущихся цветных пятен, я слышу знакомые голоса. Кабальди, Фирлэйм… Кажется, фон Риггерт. И еще один голос, который не может принадлежать человеку, потому что так разговаривают андроиды и промышленные роботы: на одной ноте, с одинаковыми паузами между словами.

– Почему в таком состоянии? Я полагал, что брак у жителей Альянса подразумевает нечто другое.

– Мы приносим извинения, медиум, – кажется, это суетится Фирлэйм, – но госпожа Росс не оповестила нас о том, что не совсем здорова. Вы же видели? Она подписала согласие, ваш брак абсолютно законен и имеет силу на всей территории Альянса. Госпожа Росс немного понервничала, и у нее случился приступ. Мы были вынуждены оказать необходимую помощь, ну а коль скоро вы торопитесь покинуть «Содружество», то приходится предоставить вам вашу законную жену в столь неприглядном состоянии.

– Я понял, – звучит нечеловеческий голос, – надеюсь, она скоро придет в себя? Иначе это будет расценено как недружественный жест Альянса.

– Разумеется, госпожа Росс очень скоро придет в себя. Несколько часов, эквивалентных земным, и она полностью будет в норме. – А это голос Кабальди. Чтоб тебя…

И… мне кажется – или так оно и есть? – мое тело начинает куда-то плавно двигаться.

Над головой медленно проплывают яркие пятна потолочных ламп. И мне делается так жалко себя, что слезы катятся по щекам – а я по-прежнему не могу шевельнуться. Закрываю глаза. И все равно тихо плачу, вздрагиваю, и так невозможно противно это деревянное тело, которое все ощущает – но над которым я не имею власти.

Движение продолжается. С остановками. Кажется, я плыву на транспортировочной платформе. Куда? Понятно куда… Все-таки они меня отдали ему. И Альянс, который решил, что неплохо бы на борту чужого корабля иметь шпиона, и противники девиран, которые тоже решили, что неплохо бы обзавестись точкой входа в чужую сеть. А Мишель… Он, выходит, тоже меня отдал. Неудивительно. Ему есть на что обижаться, ведь это я его бросила, потому что поняла: нам не по пути. А может быть, и потому, что сердцем стремилась к Алексу, вечно молчаливому, такому серьезному. Да, Мишель так меня и не простил. Если Кабальди не солгал, то именно Мишелю пришлась по вкусу мысль сделать из меня агента на вражеском корабле. А что дальше? Как далеко они зайдут? И что будет с моим папой?

Мысли шевелились вяло, точно умирающие на солнцепеке рыбешки. А платформа все двигалась, вперед и вперед. Я снова приоткрыла слезящиеся глаза, чтобы увидеть расплывчатые пятна, – и так получилось, что взгляд выхватил светящийся прямоугольник, а посередине – черное громадное пятно, расплывшуюся тьму. Девиранина.

Всхлипнув, поймала себя на том, что даже челюстями двигать не могу – стиснуты до боли в мышцах, неподвижны. Чертов Кабальди, что он мне вколол? Что они вообще со мной сделали? Не помешает провести полную диагностику… Хотя о чем я? Откуда у девиран диагносты, способные считывать состояние человеческого тела?

Платформа продолжила движение, плавно перемещаясь, судя по всему, внутрь девиранского челнока. Некоторое время мы двигались по темно-зеленому коридору, по которому время от времени как будто пробегали световые импульсы, затем в глаза ударил яркий, до боли, свет. Я зажмурилась. Похоже, в ближайшее время я смогу шевелить только веками.

Но проклятое тело… оно чувствовало, оставаясь совершенно неподвластным мне. И я заорала от ужаса… а на самом деле замычала, когда меня коснулись руки в матерчатых перчатках. Он подсунул одну руку мне под шею, другую – под сгиб колен и легко поднял. А я все мычала и не могла остановиться, мне жутко хотелось, чтобы была возможность просто выдраться из тела, оставить этот мешок из мяса и костей, а самой улететь. Или исчезнуть. Что-нибудь, лишь бы не было этой жуткой правды: меня настигло самое страшное, что вообще могло со мной приключиться. И прикосновения чудовища были пыткой, они жгли огнем, заставляя корчиться и орать в агонии – но на самом деле я по-прежнему оставалась неподвижным бревном. Мычащим бревном. Сердце колотилось где-то у самого горла, я даже не сразу поняла, что меня уже никто не трогает и что я лежу на чем-то упругом. Амортизационное кресло? Возможно…

Картинка перед глазами стала четче, я видела вокруг себя зеленоватую обивку и странные узорчатые световые импульсы, по ней бегущие. А еще я видела массивное кресло пилота перед собой, и руки, затянутые в черную ткань, на подлокотниках.

Вжжжух!

Меня мягко вдавило в кресло. Вот и все… Прощай, «Содружество». Огромной ошибкой было лететь сюда, ошибкой было считать, что я начну новую жизнь, свободную от страхов, от тоски, что режет похлеще ножа. Ужасной глупостью было поверить своему первому мужчине, который так меня и не простил и отдал на съедение чудовищам – просто потому, что ему и его друзьям так было удобно.

Я снова заплакала. Просто так, от жалости к себе. Каждая женщина должна иметь право поплакать просто потому, что никто другой ее не пожалеет. Я тихо всхлипывала, прикрыв глаза, и все больше мне хотелось вырваться на свободу, оставив мертвое тело здесь, в этом странной кабине. Вдруг подумала о том, что, возможно, в самое последнее мгновение, когда я уже буду на пороге вечности, снова увижу Алекса. И этого будет довольно перед тем, как провалюсь в вечное ничто.

Он снова стоял перед глазами, как живой. Но не такой, каким я его запомнила, у мостика разваливающегося корабля, а серьезным молчаливым молодым мужчиной, с которым меня познакомил Мишель.

«Привет, Марго. Знакомься, наш новый пилот и мой приятель, Александр Вейн».

Я посмотрела в серые глаза, светлые, но с темными ободками – и утонула в их чистой глубине… И в тот же миг, словно молнией, прошило осознание, что мой Мишель никогда не был настолько моим, как этот, по сути, незнакомый мужчина.

Я все еще неподвижно лежала в амортизационном кресле. Я чувствовала, как материал, которым оно было обшито, как будто обнимал меня – или я медленно в нем тонула. И, верно, поэтому не сразу поняла, что ко мне снова прикасаются чужие руки в перчатках – а когда поняла, то не нашла в себе сил даже кричать.

Я чувствовала, как по щекам текут горячие слезы и как большие, даже сквозь перчатки теплые руки гладят меня по плечам, по рукам, как будто в попытке успокоить и обнадежить. В абсолютной тишине.

Открыв глаза, я уставилась на темноту, расчерченную оранжевым рисунком пчелиных сот. Наверное, Мишель очень меня ненавидел. Да и Фирлэйм тоже – потому что даже в обмороке мне было отказано. Я не могла спрятаться от этой жуткой, крошащей в кровавое месиво действительности. Надо мной нависала тьма, которая медленно, но не переставая, меня гладила.

И в какой-то миг я поняла, что вопль больше не рвется наружу. Он меня просто гладил, и от этих осторожных, едва ощутимых прикосновений уже не хотелось немедленно сдохнуть. Сердце… забилось ровнее и медленнее. Я смело посмотрела в световые импульсы, рисующие соты.

«Что тебе нужно от меня? Почему – я? Зачем?»

Но, судя по всему, мой нейроинтерфейс отключили. Я могла сколько угодно задавать вопросы – меня никто не слышал.

Девиранин распрямился и мягко скользнул куда-то прочь из моего поля зрения. Даже странно, что такое большое тело так быстро движется – мне раньше казалось, что они перемещаются тяжело и очень медленно. Он вернулся через минуту, и я увидела в его руке пластиковую капсулу с иглой.

«Не надо…»

Но он уверенно закатил рукав моего комбинезона, я почувствовала, как на локтевой сгиб сперва что-то брызнуло, а затем – укол. И потом согнул мою руку в локте, пережимая место инъекции.

Первыми отпустило челюсти. Я наконец смогла приоткрыть рот и вдохнуть глубоко-глубоко. Ртом. Потом онемение начало уходить: лицо, шея, плечи и руки… Я пошевелила пальцами. Тело болело, его ломило, как во время гриппа, но я хотя бы перестала быть деревянной колодой.

Девиранин стоял чуть сбоку от кресла, в котором я лежала, и, казалось, внимательно на меня смотрел. Господи, я даже не знаю, есть ли у него глаза, чтобы смотреть. Но наверняка какие-нибудь сенсоры имеются.

Потом он быстро подошел и сел в кресло пилота, а я… Чуть приподнявшись, я вдруг заметила, что черноты неба почти и не видно в обзорное окно. Все пространство занял корпус девиранского корабля, похожий на дискуса, и он стремительно приближался.

Вот открылся приемный отсек, и челнок медленно вплыл внутрь огромного светлого пространства. Стены вокруг… кажется, пульсировали, едва заметно. Как будто были живыми. Я завозилась в своем кресле, пытаясь сесть. Не хотелось, чтобы он видел меня настолько слабой. Но чертов девиранин ловко выбрался из кресла пилота как раз в тот момент, когда я в попытке опереться на локоть шмякнулась обратно на спину, словно блинчик.

– Н-не трогай меня, – прохрипела я, внезапно сообразив, что именно он собирается делать.

И с удивлением прислушалась к себе. Нет паники. Лишь безбрежная безмятежность, как будто я лежу в лодочке посреди бирюзового моря. Похоже, в инъекции были и седативные компоненты.

– Почему. – Синтезированный голос без интонаций.

Как странно… мне казалось, что девиране могут говорить.

– Потому что… – Сказать, что я их всех ненавижу? Но зачем-то вместо этого я промямлила: – Не надо… я сама.

– Ты не можешь сейчас идти, – заключил девиранин.

А я вдруг обрела силы, по крайней мере – силы говорить.

– Все равно… не надо. Черт бы тебя побрал! Зачем ты меня увез с «Содружества»?!! Почему? Что это за бред с женитьбой? Ни разу не слышала, чтобы медиумы размножались!

– Мы поговорим позже.

От этого шелестящего голоса машины меня передернуло. Я стиснула зубы и, опираясь на локоть, все-таки села.

– Хорошо… позже, да… Господи, за что мне все это?

– Ты была бы следующей за Эрлой, – произнес надо мной все тот же бестелесный голос.

Я настолько опешила, что даже не сопротивлялась, когда он снова подхватил меня на руки и быстро зашагал прочь с челнока.

Определенно, в моей крови плескалось очень много успокоительного средства, поскольку я даже не завопила, не стала вырываться, а покорно позволила нести себя – сперва к выходу из челнока, затем – по сходням, пологим, очень удобным, и потом – по мягким, живым, пульсирующим коридорам девиранского корабля.

Это было так странно… он нес меня очень бережно, словно и в самом деле видел во мне любимую жену – но ведь глупость же, правда? А еще я внезапно сообразила, что под этими черными тряпками – вполне гуманоидное тело. Крепкое тело. Сквозь ткань я ощущала грудные мышцы и напряженный бицепс под моей щекой. Андроид? Или девиране на самом деле были куда больше гуманоидами, чем представлял себе Альянс?

Но вот то, что медиум Аэдо не говорил, все же намекало на иное строение артикуляционного аппарата – или на полное его отсутствие. И здесь закрадывалось некое противоречие: ни одна цивилизация не смогла развиться в достаточной степени без владения речью. Ведь речь – основа передачи знаний следующим поколениям, а следовательно, основа любой культуры. И лицо… Что там, под этой тьмой? Или это и есть щит, закрывающий мозг от внешнего воздействия?

Я не успела додумать. Он принес меня в странную комнату, без единого прямого угла. Все контуры сглажены, как будто я очутилась внутри живой растительной клетки. Осторожно, стараясь не делать резких движений, опустил на что-то упругое, какую-то лежанку, и быстро выпрямился.

– Отдыхай. Еду и питье тебе принесут позже.

Я молча смотрела ему в спину, пока он шел к выходу, – и еще долго смотрела на мгновенно затянувшийся пленкой выход. Определенно двигался девиранин как человек. И тело было человеческим. Любопытно, знает ли об этом Альянс, а если и знает, зачем они меня сюда отдали? Полагают, что я смогу передать им какие-то новые сведения о девиранах? Наивные…

Щека все еще хранила ощущение прикосновения к тугому бицепсу, и я невольно потерла ее ладонью.

Черт! А может быть, они там чешуей покрыты.

И лица нет. И глаз нет. Я ровным счетом ничего не знаю. И я заперта здесь без малейшей надежды на спасение.

Я мрачно подумала о том, что все равно попытаюсь сбежать. Когда-нибудь эта пленка откроется. Но сейчас… и зевнула. Наверное, я могла немного передохнуть. В конце концов, мне очень скоро понадобятся силы, чтобы разобраться со всем этим.

* * *

Когда я открыла глаза, в комнате было темно. Сквозь полупрозрачную дверь-мембрану сочился приятный зеленоватый свет. Бархатистые стены едва заметно подрагивали, словно комната дышала…

Я осторожно повернулась набок, села. Оказывается, все это время я проспала на некоем подобии лежака, округлых форм, вырастающем как будто прямо из пола. Я его потрогала – он тоже был бархатистым на ощупь и теплым. От моих прикосновений по поверхности побежали крошечные огоньки – такие маленькие, что напоминали светящуюся пыль. Я вздохнула и еще раз осмотрелась в поисках… сама не знаю чего.

Как глупо заснуть на корабле врага.

Но он меня, скорее всего, напичкал все же седативным, потому что в противном случае… да никогда бы я не дрыхла безмятежно в таком месте.

Было по-прежнему темно, но мягкого свечения мембраны хватало, чтобы понять: в месте, где меня запер девиранин, не было больше ничего – ни мебели, ни ванной комнаты. Последнее меня огорчило. На самом деле очень мало нужно, чтобы человек отвлекся от тяжелых душевных терзаний: для этого достаточно всего лишь захотеть в туалет при отсутствии такового. Я кое-как поднялась на ноги. Тело по-прежнему ныло, но природа брала свое. Придерживаясь за упругую бархатную стену, я доковыляла до двери и осторожно стукнула по ней костяшками пальцев. Почему-то на корабле девиран не покидало ощущение, что я нахожусь внутри живого организма, а потому возникали вполне серьезные опасения, как бы этот организм меня не переварил.

Ничего плохого не случилось. Наоборот, пленка дернулась и с тихим хлюпающим звуком всосалась в стену. Я специально осмотрела участок стены, где исчезла перепонка, – ничего. Ни щели, ни выступа. Выглянула из комнаты: пустой коридор, живой, по стенам в разные стороны разбегаются светящиеся точки, рисуя непонятные узоры.

Интересно, где сейчас медиум?

Следит за мной? Или занят своими делами?

Я вздохнула. Ощущение безнадежности нахлынуло с новой силой. Я мысленно прокляла Мишеля и Фирлэйма. Понятно же, что просто так мне отсюда не убежать. По крайней мере, до тех пор пока не разузнаю, что здесь и как.

Я медленно шла вперед, сама не зная куда. Заблудиться не особенно боялась, Аэдо меня разыщет рано или поздно. Это ведь ему понадобилась жена-землянка! Но отсутствие туалета начинало смущать все больше, а в этом странном коридоре, подсвеченном у самого пола, дверей не было – либо они были такими же мембранами и я попросту не видела различия между дверью и стеной.

Не знаю, как долго я шла. Может быть, с четверть часа, пока не выбралась в большую рекреационную зону – тоже без единого прямого угла, но зато с огромным обзорным окном почти во всю стену. Назвать такое иллюминатором просто язык не поворачивался. Я подошла ближе и посмотрела на скрученную губку даториума. Он был здесь куда ближе, чем если смотреть с «Содружества», и на пористой поверхности я внезапно смогла разглядеть суетящихся букашек. Вернее, отсюда они казались букашками, а на самом деле это и были те самые альхьес, которые даториумом кормились. Я бы сказала, окажись я рядом с такой «букашкой», то она была бы выше меня раза в три, этакий кибербионический монстр. Но отсюда – словно тля, тускло светящаяся. Ползают себе по даториуму, грызут его. Кажется совершенным бредом, но именно так из него девиране и извлекают террабайты информации, которую затем продают Альянсу.

Зрелище альхьес на даториуме завораживало. Я застыла перед окном, раздумывая о том, что Альянс ждет от меня информации о технологии переработки даториума, и дружки Мишеля тоже будут ждать от меня сведений. Чтоб им пусто было! Мне интересно, как они себе это представляют – что я скажу своему, выходит, дорогому мужу, что мне нужно узнать это, это и еще вот это? Или как? На всякий случай я коснулась виска: сигнал сети «Содружества» был совсем слабым, скорость передачи данных практически нулевая. А вот к сети корабля меня никто не удосужился подключить – да и подключит ли? Неизвестно… Все зависело от того, зачем он меня забрал.

Ощутив шевеление воздуха за спиной, я резко обернулась. Невольно отшатнулась, когда взгляд уперся в густую темень, расчерченную рисунком сот. От слабости повело, я оперлась ладонью о стекло, мимоходом подумала о том, что и не стекло это вовсе, а нечто другое. Девиранин неподвижно стоял, сложив руки на груди, и смотрел на меня сверху вниз, поскольку был выше почти на голову.

– Что? – сипло спросила я, понимая, что молчать бессмысленно.

Он качнул головой.

– Мне надо было выйти, – упрямо прошептала я, – или я здесь пленница?

– Тебе не нужно ходить по кораблю одной, – снова зазвучал синтезированный голос, – краевые могут забрести сюда. Пока ты не подключена к сети корабля, они могут быть для тебя опасны.

– Краевые – это кто?

– Альхьес, но мы называем их еще и так, по функциональному признаку, – ответил девиранин и протянул мне руку. – Пойдем.

– Куда? – Я не спешила подчиняться.

– Тебе нужно привести себя в порядок. А потом мы поговорим.

Вот так судьба повернулась ко мне совершенно новой, неизведанной стороной. Еще несколько дней назад я чуть ли не в обморок от ужаса падала, едва завидев девиран. А сейчас… он просто протягивал мне руку, затянутую в черную перчатку, и мне почти не было страшно – ну разве что самую малость. Я смотрела на эту руку, на широкую ладонь, на длинные пальцы, и вспоминала, как он гладил меня по плечам, когда я плакала, сломленная и преданная своими же.

А еще… В груди, вопреки всему, шевельнулось любопытство. Что он собой представляет, этот монстр, без черного балахона? Есть ли у него лицо, если тело так похоже на человеческое?

Мой папа был бы в восторге, если бы узнал, что я попала на корабль к девиранам. Его бы даже не смутило и то, что я здесь в качестве жены. Зато какой богатый материал для исследований!

И я, покачав головой, положила свою руку поверх раскрытой ладони. А потом вдруг поняла, что чудовище перестало таковым быть. Настоящие чудовища… они остались там, на «Содружестве». И в управлении Альянса.

Он повел меня прочь из рекреационной зоны длинным, но широким коридором. Потолки здесь были очень высокими, и я снова подумала о том, что альхьес, будучи весьма немаленькими, могут сюда забрести. Нужно было попросить подключение к сети, чтобы не быть пленницей одной комнаты… но захочет ли он мне его дать? А еще… непонятно, медиум Аэдо – один на всем корабле?

Все больше и больше вопросов возникало, но я не решалась спрашивать. И еще… почему-то мне было неприятно слышать синтезированный голос. Наверное, в этом виноваты ассоциации: с некоторых пор Аэдо ассоциируется у меня с человеком, и потому хочется слышать голос человека, богатый эмоциями, интонациями. А когда звуки произносит машина, и при этом понимаешь, что под этими тряпками находится вполне живое тело, возникают нехорошие мысли о том, что, возможно, это тело сильно искалечено. Или же вовсе не так сильно схоже с человеческим, как мне бы того подспудно хотелось.