Текст книги "Дом железных воронов"

Глава 14

– Твой друг? Вот я кто для тебя? – Данте стоит у входа в погреб, скрестив руки на груди. Он в белом военном мундире, позолоченный воротник расстегнут, длинные косы перекинуты через плечо. Золотые бусины, вплетенные в темную копну, преломляют свет, исходящий от единственной масляной лампы.

Он впивается в меня своими голубыми глазами, которые очаровывали меня с того дня, как тарекуоринские девочки толкнули меня на глазах у всего класса и я упала на колени. Он не только помог мне собрать книги, но и предложил свою руку, помогая подняться, и защиту. Никто никогда больше не толкал меня, но это не значит, что надо мной вообще прекратили издеваться.

– Я ждал тебя всю ночь на моем одиноком крошечном троне.

– С принцессой под боком. Я бы вряд ли назвала тебя одиноким.

– Алёна – просто друг. Марко желает союза с севером, и поскольку Эпонина из Неббы, а он может жениться только на одной женщине, он хочет, чтобы я ухаживал за другой. Вот и все.

Поднимая бочку, произношу:

– Как насчет того, чего хочешь ты?

– Я принц, Фэл. Мои желания стоят на втором месте после моих обязанностей.

Вот только я не хочу быть второй женщиной.

– Но прошлой ночью между нами ничего не произошло.

Мое грохочущее сердце сотрясает вино в бочке.

– А что было до прошлой ночи?

– Меня не было четыре года. – Его кадык скользит вверх и вниз по горлу, а затем он отталкивается от дверного косяка и вырывает бочонок из моих рук. Я использовала все десять пальцев, а он зацепляет бочонок двумя. – Которые ты не можешь использовать против меня. Особенно учитывая, что ты работаешь в борделе.

– Это таверна, Данте.

– Это еще и бордель. – Он вздыхает. – У тебя были свои приключения, у меня были свои. Давай оставим прошлое в прошлом.

Я сосредоточиваюсь на щетине, покрывающей его подбородок, чтобы он не заметил боль в моих глазах. Я могу пересчитать свои приключения по пальцам одной руки – одного пальца достаточно, – в то время как ему, несомненно, нужно больше двух рук.

– Послушай, я пришел сюда не для того, чтобы ссориться. Я пришел сюда, потому что скучал по тебе вчера и беспокоился, не случилось ли чего. Почему ты не пришла?

– Я потеряла ленту.

Если он и понимает, что я лгу, то не заостряет на этом внимание.

– Тебе хотя бы понравилось платье?

Мое внимание переключается на него.

– Ты… – Я облизываю губы, чтобы прогнать изумление, которое вот-вот должно было вырваться наружу. Я собираюсь снова солгать, а что мне еще делать? Если я сознаюсь, что не получила его подарок, будут неприятности – либо у меня, либо у Нонны, либо у его крылатого посланника.

– Ты не получила его?

– Нет, я… Получила. Оно великолепно.

– Фиолетовое, как твои глаза.

– Точно. Ты цвет как будто наизусть запомнил.

– Верно, наизусть, но платье было не фиолетовым, а золотым. Как насчет того, чтобы ты сказала мне правду без использования соли?

Я морщу нос, чувствуя себя пауком, попавшим в свою же паутину.

– Я ничего не получила.

– Почему ты солгала?

– Потому что подумала, что бабушка, возможно, скрыла от меня и то, и другое.

Слова Бронвен звенят в голове: Ты здесь, потому что пришло время.

Могла ли она избавиться от моего платья и ленты? Я даже не рассматривала такую возможность. Ярость закипает в груди. Если за этим стоит слепая женщина, то Котел бы побрал ее и ее дурацкую охоту за сокровищами. Пусть сама отправляется на поиски своих дурацких воронов.

Но затем я напоминаю себе: птицы – мой шанс стать королевой Данте, и это заглушает мое негодование. Возможно, Бронвен работает не против меня. Вот бы только она выбрала другой вечер, чтобы вмешаться в мою жизнь.

Данте наблюдает за игрой эмоций, которые волной пробегают по моему лицу.

– Дай мне шанс тоже поучаствовать в разговоре, который ты ведешь сама с собой.

– Я размышляла вот о чем: возможно, бабушка ни при чем во всей этой истории.

Его рот кривится.

– Я прикажу отрубить крылья моему спрайту, если он забыл…

– Пожалуйста. Нет. Не наказывай никого. Это в прошлом. – Я кладу руку ему на плечо, ощущаю под ладонью мышцы, их столько, что они кажутся лозами глицинии. – Кроме того, это была всего одна ночь. Теперь, когда ты дома, у нас будет и другая. Много других.

Мое обещание улучшает его настроение, но портит мое собственное. Пророчество это или нет, но если Данте узнает, что прошлой ночью я целовалась с другим мужчиной, он пожалеет, что прислал мне платье. На кончике языка вертится признание, но прежде чем я успеваю выдавить страшные слова, его свободная рука ложится мне на спину и губы Данте прижимаются к моим.

Затхлый подвал исчезает, и я переношусь на четыре года в прошлое, в тени Тарелексо, где этот же мужчина, тогда еще мальчишка, прикоснулся своими губами к губам, которых никто другой не касался.

Новый поцелуй кажется знакомым и в то же время другим. Мое сердце гоняет кровь с такой силой, что мои соски мгновенно твердеют, и я боюсь, что они порвут платье и проткнут шелковую рубашку Данте.

Я обвиваю руками его шею, провожу ладонями по горячей коже и подергивающимся мышцам под ней. Язык Данте проникает в мой рот, касается моего собственного, требовательный и резкий, он захватывает каждый темный уголок, как будто этот мужчина напоминает мне, что он мой принц и все в Люче принадлежит ему, включая мое тело.

– Ой. Я… – Голос Джианы возвращает меня в сырой подвал с низким потолком.

Я скрыта от ее взгляда фигурой Данте, несмотря на это, я не осмеливаюсь пошевелиться. Я благодарю всех наших богов за его рост и стать, хотя, вероятно, я должна благодарить его родителей. Но я не питаю особой любви к его матери, которая считает, что круглоухие не заслуживают никакого уважения, поэтому благодарность нашим божествам кажется более уместной.

– Прошу прощения, что прерываю, Altezza. Мне нужно вино.

Мои щеки пылают. Данте улыбается, довольный тем, что его обнаружили, или, возможно, он улыбается, потому что гордится тем, что заставил мое тело так ярко отреагировать. Я все еще надеюсь, что Джиа решит – Данте целовался с какой-то другой женщиной, но затем он сдвигается в сторону, чтобы передать бочонок, который все еще у него в руке, и у меня нет времени скрыться за деревянный стеллаж.

Серые глаза Джианы останавливаются на мне, в них столько упрека, что у меня все внутри сжимается. Я хочу сказать, что не я первая начала, но она уже поднимается наверх с вином. Я закрываю лицо и опускаю голову.

– Эй… – Данте скользит рукой по моему запястью, чтобы погладить по щеке. – Я знаю, что ты на работе, но я принц. У тебя не может быть неприятностей из-за поцелуя с принцем.

Меня охватывает такое мучительное чувство вины, что я не могу заставить себя открыть глаза и посмотреть на него.

– Если она будет тебя ругать, – он гладит меня по скуле большим пальцем, – я отрежу ей язык.

Я широко распахиваю глаза, воздух застревает в горле.

– Данте, – шиплю я. – Нет. – Я качаю головой, одновременно стряхивая его ладонь.

– Я не потерплю, чтобы кто-то причинил тебе боль, Фэл. Словами или действиями.

– Джиана никогда не сделает мне больно.

– Я видел, как она посмотрела на тебя.

– Она мне как сестра, Данте. Заботливая и обеспокоенная.

Он наблюдает за мной из-под опущенных ресниц, его глаза больше похожи на пролитые чернила, чем на полуденное небо.

– Ну, ее беспокойство неуместно, потому что я никогда тебя не обижу.

– Ты принц. Принц. А я… я круглоухая девушка с другой стороны канала. Это то, что она видит. Это то, что видит мир.

Он опускает подбородок ближе к шее.

– Ты та девушка, с которой я хочу проводить свои ночи, Фэллон.

Сердце учащенно бьется, и я больше не чувствую вины. Что, если Бронвен не предвидела, что я выйду за него замуж, но каким-то образом заставляет его желать меня?

– Ты упомянул ночи, – говорю я. – А как насчет дней? Разве ты не хочешь провести их со мной?

Он снова вторгается в мое пространство и запускает длинные пальцы в мои волосы.

– Я не упомянул дневное время, потому что оно заполнено работой.

– Значит, не потому, что твой брат и мой дедушка не одобрили бы? – Или из-за твоей принцессы?

– Мне не нужно их одобрение, Заклинательница змей. – Он убирает прядь волос с моей щеки, затем целует меня еще раз. – Я нужен во дворце сегодня вечером и на следующей неделе, но как только я освобожусь от своих королевских обязанностей, я заберу тебя. – Он отступает назад. – И я хочу, чтобы ты надела свое новое платье.

Интересно, наверху ли Энтони, и если да, то говорила ли с ним Джиа.

– Фэллон?

Я скрываю свою вину под лучезарной улыбкой, потому что мне уготован трон, а не рыбацкая лодка, и Данте предназначен мне, а не заграничной принцессе.

– Просто скажи мне, где и когда, и я буду готова.

Данте улыбается:

– Я буду отсчитывать часы до нашей новой встречи. Минуты. Секунды.

Мое сердце колотится в груди, когда он, подмигивая, отступает. Я чувствую себя такой порочной. Прокручиваю в голове все, что произошло, и то, что осталось сделать: мне предстоит ужасный разговор с Энтони. Я собираюсь быть прямолинейной и честной. Он не сможет использовать мои чувства к Данте против меня.

Кроме того, я никогда не давала ему никаких обещаний.

Прокручивая в голове варианты, я наконец возвращаюсь в зал.

Пришло время.

Слова Бронвен снова звенят в моей голове, усиливая мой и без того бешеный пульс.

Если он устроит мне свидание в замке и я найду статую птицы…

Мысль о том, что кто-то управляет моей судьбой, скорее пугает, чем утешает. Тем более что предсказывать будущее – это не сила фейри, а у людей сил нет вовсе.

Из какого подземного мира Бронвен?

Глава 15

– Хорошо провела вчерашний вечер, Берил? – Лорд, чью тарелку я забираю, гладит упругий зад Берил, усаживая ее к себе на колени.

– Разве не у всех так, синьор Аристид? – Она настолько привыкла флиртовать, что ее яркая улыбка выглядит искренней.

У этого мужчины дурная репутация, но он хорошо платит, так что никто не жалуется.

– Ты же не собираешься пойти по стопам Катрионы и повысить цену после свидания с королевской особой, не так ли?

Я медленно складываю грязную посуду, подслушивая, но прежде чем успеваю подумать об этом, выпаливаю:

– Ты тоже была с королем Марко?

Аристид переводит взгляд на меня:

– Эта красавица ускользнула с принцем.

Столовые приборы, которые я собираю, со звоном падают на тарелку. Данте упомянул, что беспокоился обо мне, но когда именно он волновался? Когда спал с Берил или развлекал свою принцессу?

Лорд ухмыляется:

– Мне кажется, служанка ревнует, Берил.

Я представляю, как протыкаю его. Вилкой. В щеку.

Берил покусывает кончик его длинного носа.

– Оставь ее в покое, Аристид.

Он зарывается лицом в ее декольте, срывая смешок с ее темно-розовых губ. Она смотрит на меня и одними губами произносит: «Прости».

За что? Что переспала с Данте или за непристойности Аристида?

– Наслаждаетесь представлением, синьорина Росси? – Голос лорда приглушен ее смазанной маслом кожей.

Я стряхиваю с себя оцепенение и ухожу, прежде чем он разобьет мою гордость вдребезги. Грусть поглощает меня целиком, и мои глаза щиплет так сильно, что я не отрываю их от пола. Я так сосредоточена на том, чтобы сдержать слезы, что чуть не врезаюсь в посетителя, входящего в таверну.

Конечно, это Энтони, кто же еще.

Он поддерживает меня с такой нежностью, что мне хочется схватить его за руку и вытащить из таверны. Я хочу отгородиться от мира и раствориться в нем. Новая волна вины захлестывает меня, потому что я его использую, стало быть – я не лучше остальных в этом зале.

Маттиа и Риччио входят вслед за Энтони и приветствуют меня, но я слишком напряжена, чтобы ответить. Сглотнув, я указываю им на три пустых места в баре и уношу стопку грязных тарелок на кухню.

Вместо того чтобы немедленно вернуться, я остаюсь на кухне. Мне нужна минутка.

Или десять.

Мне нужно собраться с эмоциями и разобраться в своих мыслях.

Родители Сибиллы работают в четыре руки, наполняя тарелки и помешивая в кастрюлях. Они действуют слаженно, словно танцуют, два столетия супружеской жизни идеально настроили их друг на друга.

Зрелище завораживает, я не осознаю это, но узел в животе ослабевает.

Марчелло приподнимает густую бровь:

– Там все в порядке, Фэллон? – Хотя он имеет право отрастить волосы до плеч, я всегда видела его только коротко подстриженным. В отличие от Дефне, которая постоянно играет с длиной волос и внешним видом.

– Все отлично. Я могу здесь чем-то помочь?

Марчелло и Дефне обмениваются взглядами, потому что я обычно держусь подальше от кухни, мне не очень нравится смотреть, как выщипывают перья голубям или измельчают мясо животных. Один только запах крови заставляет мои внутренности сжиматься.

– Не нужно, милая. Мы со всем разобрались. – Дефне улыбается мне, ее зубы сверкают белизной на фоне смуглой кожи, которая на несколько тонов темнее, чем у ее мужа.

Я собираюсь взять лопатку и сунуть ее в кипящий котел, чтобы показать, какой полезной я могу быть, когда Джиана врывается с пустым блюдом для запеканки. Она опускает его в таз с мыльной водой и закатывает рукава, но я отталкиваю ее и хватаюсь за блюдо раньше нее.

– Я помою посуду, – восклицаю я.

Она поджимает губы, затем смягчается и шепчет:

– Ты не можешь прятаться здесь всю ночь.

– Я не прячусь.

– Фэллон…

Мой затылок покалывает от пристальных взглядов ее родителей, наш тихий диалог, очевидно, не остался незамеченным.

– Когда ты перестанешь не прятаться, иди отдохни. Ты не отдыхала с тех пор, как пришла.

– Нет необходимости в перерывах. – Мои ступни кричат о том, что мне определенно нужно сесть, но я не думаю, что смогу усидеть на месте, даже если бы попыталась. Я бы вышла на пирс перевести дыхание, и Энтони бы точно вышел за мной, а я больше не уверена в нем, я вообще больше ни в чем не уверена.

Джиана качает головой и покидает душную кухню с блюдом, наполненным мягким сыром, виноградом и дымящимся хлебом на закваске.

Я скребу тарелки до тех пор, пока кожа не становится сморщенной, а пальцы не начинают болеть и больше нечего чистить, потому что огонь под плитами погас.

– Хочешь поговорить? – спрашивает Дефне, беря с полки чистую тряпку, чтобы помочь мне вытереть всю посуду, которую я выложила на поддон для высыхания.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

– Как вы поняли, что Марчелло – тот самый?

Взгляд ее серых глаз скользит по мне, пока я сливаю воду в ведра, которые Марчелло вынесет на улицу и выльет в корыто для использованной воды на острове, чтобы огненный фейри, дежурный по отходам, мог ее очистить.

– Наши мечты совпали. И он меня рассмешил. И до сих пор пытается рассмешить при каждой возможности.

Я почти прокусываю щеку.

– И он каждый день говорит мне, что я самая красивая женщина в королевстве. Глупо, я знаю, но я чувствую себя особенной.

– Это не глупо. Это достойно восхищения. – Благодаря Данте я чувствую себя красивой. И много улыбаюсь. И наши мечты определенно совпадают с тех пор, как он пересек канал, чтобы быть достойным трона, и я вроде как согласилась собирать железные реликвии, чтобы быть рядом с ним.

– Но что еще важнее, Фэллонина, у нас с Марчелло нет секретов друг от друга.

Мне действительно нужно научиться контролировать выражение лица, чтобы перестать выставлять напоказ все свои мысли.

– А теперь отправляйся домой. Я собрала кое-какую еду для твоей матери и Цереры. Передай обеим привет от меня и скажи Церере, чтобы она как-нибудь зашла. Я не видела ее целую вечность.

– Передам. – Я неохотно складываю влажную тряпку и кладу ее на деревянный островок, беру блюдо с крышкой и толкаюсь бедром в распашную дверь.

В обеденной зоне стало поспокойнее, но далеко не тихо, обедающие уступили место пьющим. В дальнем конце таверны играют в карты, постоянные посетители снуют вверх и вниз по лестнице, каждый рука об руку со своей любимой проституткой.

Я смотрю в сторону бара в поисках Энтони, но нахожу только Маттиа и Риччио, которые выпивают и болтают с Сибиллой. Мой желудок сжимается от нервов. Покинул ли он таверну или только столовую? Я смотрю в потолок. Если бы он поднялся наверх с девушкой, это означало бы, что он принял решение быть вдали от меня.

– Он на причале, бросает камни в канал. – Джиана проносится мимо меня с подносом, уставленным пустыми стаканами. – Ты первая девушка, которой он по-настоящему заинтересовался.

– Пожалуйста, не надо, Джиа. Я и так чувствую себя ужасно.

– Я не хотела, чтобы ты чувствовала себя хуже, Фэллон. Мне просто грустно за него.

Морщась, я бормочу:

– Мне не следовало его целовать.

– О ком мы говорим?

Честно говоря, я не совсем уверена.

Наша приглушенная беседа привлекает внимание Сибиллы, и она подходит.

– Что я пропустила?

– Ничего, – бормочу я.

Сибилла закатывает глаза:

– Разумеется.

– Спасибо за приглашение остаться на ночь, но я собираюсь отправиться домой.

Сибилла смотрит на меня из-под черных ресниц:

– Домой, да?

От ее намека лицо Джианы застывает. Она хватает наполненный кувшин и уходит.

– Что ее гложет?

– Ты же знаешь, как мы обе относимся к Фебу? Вот так она относится к Энтони.

Сибилла хмурится.

Я киваю на одну из толстых деревянных балок, которые удерживают таверну настолько вертикально, насколько это возможно на острове, разрушенном сильными приливами и ветрами.

– Данте поцеловал меня.

– Четыре года наза…

– Сегодня. Он застал меня врасплох в подвале и поцеловал, а потом пригласил на свидание.

Ее ресницы взлетают к бровям.

– Что? Почему я слышу об этом только сейчас? О… – Ее рот округляется. – Так вот почему Энтони был не в настроении.

– Я не думаю, что он знает.

– Ну, тогда… merda.

Да, дерьмо кажется подходящим словом.

– Есть какие-нибудь мудрые слова?

– Мне нечем тебе помочь, детка, но я могу держать тебя за руку, пока ты решаешь, кто тебе больше нравится.

Она бы так и сделала.

Я обнимаю ее одной рукой и желаю спокойной ночи, расправляю плечи и выхожу в залитую звездным светом темноту, напоминая себе, что это не обман – не было дано никаких обещаний и не произнесено никаких клятв.

Так что, по правде говоря, у меня нет причин злиться на Данте или врать о моей связи с Энтони.

Глава 16

Энтони сидит на причале у лодки, поставив ботинки на корму. Его спина выпрямляется, когда я приближаюсь. Как он чувствует мое приближение, остается загадкой, потому что я бесшумно ступаю по пирсу.

– Больше не прячешься от меня, Фэллон?

Его замечание возвращает меня мыслями в подвал, где Данте задал мне тот же вопрос. Вот только от него я не пряталась.

– Да.

Энтони оглядывается через плечо, приподняв брови. Я так понимаю, он не ожидал откровенности. Я ставлю блюдо с едой и сажусь рядом с ним.

Мое исчезновение приглушило блеск его глаз.

– Почему?

Я наблюдаю, как огромный желтый змей извивается под рядом лодок, распугивая стаю уток, которые крякают и кричат, выпрыгивая из иссиня-черного моря.

– Данте приходил повидаться. – Я прикусываю нижнюю губу. – Он поцеловал меня, а потом пригласил на свидание.

С меня хватит секретов. Энтони, может, и не любовь всей моей жизни, но, возможно, и Данте тоже.

Пророчество-шморочество.

Краем глаза я замечаю тень, пробегающую по лицу Энтони.

– Он даже не пригласил тебя на праздник.

Я наконец смотрю в его сторону.

– Он пригласил, но бабушка спрятала ленту, чтобы я не ходила. – Я до сих пор не уверена, она ли это сделала, но я не могу рассказать Энтони о Бронвен, поэтому озвучиваю очевидное. – Я ответила ему «да».

Зрачки Энтони сужаются до точек.

– А про нас ты ему сказала?

– Нет. Он не спрашивал.

– А если бы спросил?

– Я бы сказала. Мне нечего стыдиться. Особенно учитывая… учитывая… – Мой голос превращается в страдальческий хрип.

– Все, что мы сделали, – это поцеловались?

– Нет. Я имею в виду, да. Но это не то, о чем я думала.

Энтони обнимает меня за талию и прижимает к себе. Я кладу щеку на его плечо, которое кажется таким теплым и твердым, таким успокаивающим и безопасным.

– Учитывая, что он спал с Берил? – Его шепот так же тих, как ветер, который треплет свернутые паруса раскачивающихся лодок.

Я поднимаю голову с его плеча:

– Ты знаешь?

– Не так много секретов остаются секретами в «Дне кувшина».

– Боги, Энтони, как же я наивна, – хриплю я.

– Ни разу не слышал, чтобы ты ругалась. – Он проводит мозолистой подушечкой большого пальца вниз по моей обнаженной руке к сгибу локтя, затем обратно вверх. – Ты не наивная, Фэллон. Ты юная мечтательница.

Во мне растет решимость. Я хочу переехать, чтобы доказать Нонне, что я взрослая женщина, но у взрослой женщины есть жизненный опыт. Что у меня есть, кроме сентиментальных мечтаний и нереалистичных ожиданий?

– Избавь меня от этого.

Он перестает гладить мою руку.

– Что, прости?

– Избавь меня от наивности. – Когда он хмурится, я добавляю: – Переспи со мной, Энтони. Покажи, от чего я отказывалась. Научи, как отличить любовь от секса.

Он убирает руку с моей руки, откидывает голову, медово-коричневые завитки высвобождаются из пучка, нежно касаясь квадратной челюсти.

– Я тебе не какой-нибудь бессердечный жиголо, Фэллон. У меня есть чувства.

– Я не это имела в виду. Я хотела сказать, ты делал это миллион раз и никогда ни к кому не привязывался.

– Может быть, привязался.

– Правда?

Он поджимает губы, давая мне ответ, который он, кажется, не хочет признавать. Внезапно он вскакивает на ноги, очевидно, наш разговор закончен.

Со мной закончено.

Это больно, хотя я этого заслуживаю.

Его челюсть напрягается, кулаки сжаты.

– Ты хочешь знать, каково это – трахаться, тогда давай потрахаемся.