Текст книги "Уметь любить"

Глава четвёртая
Интеграл не помеха цели

По-настоящему желанная цель достижима, вопреки препятствиям.

«Математика, математика, математика, я тебя уже люблю. Алгебра, геометрия, как всё интересно. Я уже столько знаю! Всего Сканави перерешала. Вот удивится моя учительница, я ведь всё лето провела за книжками», – с такими мыслями шагаю в школу, в десятый класс. Учительница моя, сказать, что удивилась, это не сказать ничего! Алла Евгеньевна долго не верила, что такое вообще возможно. Ведь действительно мои знания стали великолепными. И задачки я щёлкала как орешки. И всё-таки, долго сопротивляясь и проверяя меня, моя замечательная учительница вывела мне годовую десятку! Я стала примером для всей школы, а родители гордились мной. Вообще, вся эта история с математикой раскрыла для меня, шестнадцатилетней девчонки, одну известную истину: «В жизни нет ничего невозможного!» Тогда я поняла, что возможности человека безграничны и всё зависит только от силы желания. И уж если я осилила такую сложную математику, то значит, смогу всё, что захочу.

– Доченька, ну что с поступлением? Определилась? – интересуется папа.

– Не знаю. Может, на юридический в БГУ? Я адвокатом хочу быть. Людей защищать.

– Господи, ну что ж тебя тянет непонятно куда? – возмущается мама.

– А что, мама, знаешь, скольким людям нужна помощь?

После уроков я часто заезжала к маме на работу, в «её» Министерство торговли. И по дороге, выходя из метро, проходила одно и то же здание, БГУ юридический факультет. Какая-то волшебная неземная сила тянула меня в этот университет. И я точно знала, что я должна, во что бы то ни стало, здесь учиться. Меня очень манило больше всего именно само место, где расположен ВУЗ, ведь никакой другой юрфак я даже не рассматривала.

– Ладно, ещё год впереди. Определишься, – настраивал меня папа.

Я продолжала учиться и с нетерпением ждала каникул. Однако в этом году моя поездка к бабушке снова отменилась.

– Олечка, этим летом в деревню не поедешь. У Маши будешь жить. Она вторым беременна. Помоги ей, – просит мама.

– Ладно, хорошо.

Пребывание в доме мужа сестры мне далось нелегко, и это был, наверное, последний период, когда у нас были хоть какие-то тёплые взаимоотношения. С сестрой мы очень разные и близки никогда не были. У нас совершенно отличный друг от друга взгляд на мир и отношение к семье. Поначалу я ещё как-то пыталась с ней сблизиться, а потом поняла, что мне это и не надо вовсе. «У неё ведь богатый муж, а мы с родителями, кто? Служащие, живущие на зарплату. Ну и что, зато мы вместе и наша целостность не измеряется купюрами», – так считала я.

– Маша, почему ты злишься? – осторожно спрашиваю.

– Да свекровь эта достала. Она когда мне обещала съехать? Целый год пришлось ждать, пока ремонт в своей новой квартире сделает. Какая же она…

В ответ я могла только молчать. Я не понимала, как можно так говорить о человеке. Свёкор со свекровью приняли её у себя дома, а через два года оставили упакованную трёшку. Ребёнок весь в достатке. Работать не надо. Чего тебе не хватает? Сама же безумно хотела к своим родителям.

Как хорошо! Наконец-то дома. Последний класс, надо в университет поступать. Математику я всерьёз полюбила, а вот стихи писать продолжала уже только для себя.

– Так, может, всё-таки экономический? Съезди в Академию, посмотри. Ты после журфака где будешь работать? В газете какой-нибудь? И ничего не заработаешь. А с экономическим, может, бизнес – леди станешь? – настойчиво уговаривал папа.

«Конечно, у папы физмат БГУ, да и к тому же он кандидат наук, профессор, а тут дочка со своим журфаком. Только вот он, наверное, забыл, как с детства мечтал стать лётчиком и поступить в военное училище. И как потом бросил физику, пошёл в Академию учиться, стал военным, осуществив давнюю мечту. Правда, лётчиком он не стал по состоянию здоровья, но офицерский мундир и погоны полковника заслужил. Ну, что ж сделаешь, дочка – то я послушная. А папа, вон у меня какой! Молодчина просто и поэтому знает, как лучше», – размышляла тогда я.

В Академию на экономический поступила без особого труда, ведь я же готовилась и из книжек последние два года не вылазила. Догуливала последние деньки каникул и собиралась в новую, уже взрослую жизнь.

– Люба, мне тут предложили работу поменять. Да и армия уже не та. В Академию управления при Президенте Князев зовёт на должность директора института.

– Что? Подождите, подождите, – перебиваю папу. – В какую Академию, в мою, что ли? Да ещё и директором? Нет, я не буду там учиться, заберу документы. Все будут думать, что мне оценки просто так ставят. А как с ребятами дружить буду? Почему ты мне не сказал раньше, это нечестно? Я бы не поступала туда. Да, не ожидала, – высказала всё и расплакалась.

– Доченька, я не знал, правда, не знал. Станислав Никифорович мне только вчера об этом сказал. Мы справимся, не сомневайся, – ласково обняв, успокаивал меня отец.

Мои волнения оказались напрасны. У меня были замечательные одногруппники, и мы отлично ладили. А оценки мне никто просто так не ставил, а скорее, наоборот. Справедливый, требовательный и порой жёсткий стиль руководства моего папы не всем подчинённым нравился, что иногда отражалось и на мне. В Академии было два самых главных предмета (все студенты так шутили): английский, который был мне по душе, и физкультура. С последним вообще проблем не было, так как я играла в академической сборной команде по волейболу. А от студентов юрфака узнала, что никакую математику они не сдавали.

– Какая математика? Ты что? Я бы точно не поступила, – рассказывала мне Ирка с юридического.

– Ира, я даже приказ Министерства образования видела. Ничего не понимаю.

Потом до меня дошло, что папа с дядей Толей всё это разыграли, чтобы я математику выучила. Моему восхищению не было предела. Как тонко он меня чувствовал! Знал, что я целеустремлённая и обязательно добьюсь своей цели. «Вот будут у меня дети, тоже буду стараться их так воспитывать: незаметно для них, проявляя таланты», – думала в тот момент.

Для меня началась студенческая жизнь: новые знания, новые развлечения.

…Первый день студента, мне только исполнилось восемнадцать, мы идём в клуб, да ещё и ночной. Что такое этот клуб?

– О Господи, девочки, да это просто кошмар какой-то! Музыка грохочет, не слышно ничего, меня всю прокурили, пойдёмте отсюда, – умоляю подружек.

– Да ладно, вон конкурс будет сейчас. Посмотрим и пойдём. Иди сюда, смотри, – отвечают они, уже заведённые.

– Мама моя дорогая, так она же раздевается прямо на сцене, у всех на виду, – произношу в шоке.

– Правильно. Так это же конкурс: кто сексуальнее разденется.

– Всё, я домой.

«Это что было вообще? Мир сошёл с ума? В чём сексуальность? Раздеться перед толпой пьяных незнакомых людей. Женское тело не для посторонних глаз. Женщина должна хранить себя для своего мужчины. Быть для него всегда красивой и желанной. Я, наверное, совсем отстала от жизни. Сбереги, Боже, меня от таких мест, пожалуйста», – успокаивала я себя. Тогда я даже и представить себе не могла, что через какое-то время этот клуб покажется мне раем…

Глава пятая
Разум не для любви

Отношения между мужчиной и женщиной рождаются, растут и сохраняются только в настоящей любви и никак по-другому.

Я занималась учёбой, а о свиданиях и не думала. Расставание с Жориком оставалось глубокой раной в моей душе. А вот моя подружка так и старалась меня с кем-нибудь познакомить.

– Олька, привет. Приходи к нам. Мы день рождения празднуем у друга Игоря, – весело щебечет по телефону Светка.

– Спасибо, но мне на лекции завтра рано.

– Лекции, всё лекции. Приходи. А то я одна из девчонок. Пожалуйста, ну, пожалуйста.

– Ладно, одеваюсь.

– Какая красивая девушка! Как же зовут тебя? – сразу окружили меня парни.

– Оля, – скромно отвечаю я.

– А меня Дима. – Именно он оказался самым активным и сразу стал за мной ухаживать. Да и мне он приглянулся.

Дима в тот вечер не отпускал меня ни на шаг, очень интересовался мной и проводил домой. А на следующий день он уехал на учения на полигон (Дима учился в Военной академии). И тем не менее каждый день названивал мне.

– Что ты пацана мурыжишь, Олька? Присмотрись к нему, хороший же: учится, ухаживает за тобой, в кино тебя водит. А ты всё никак, – наседает на меня Светка.

– Ой, не знаю. Я всё Жорика не могу забыть. Как вспомню…

– Дался тебе этот Жорик. Это было сто лет назад. Вон его Оксанка шашни с другим закрутила, пока он в своём Ярославле был. Так что всё ему вернулось, – не умолкала подружка.

– Ты не понимаешь, Жорика я любила. Конечно, с Жориком уже я не буду никогда. Предатель имеет право только на прощение, но не на второй шанс. Просто я знаю, что это за чувство. Прекраснее любви нет ничего.

– Ну, и что твоя любовь? Одна вон ходишь. А я замуж скоро выйду и ребёнка рожу.

– Знаешь, Светка, а может, ты и права, и нет никакой любви вовсе. Но про Диму говорят, что он бабник. И девчонок каждую неделю меняет.

– Ну и пусть говорят. Может, и менял, а с тобой перестанет.

– Ладно, посмотрим.

Диме я понравилась. Он делал всё, чтобы покорить меня. А однажды около его подъезда я впервые увидела Диминого отца. Нам надо было передать ему какую-то вещь. И я случайно услышала их разговор:

– Что, опять новая?

– Нет, папа, единственная.

После этих слов я и открыла своё сердце Диме, и мы стали по-взрослому встречаться. Мы были красивой парой: я – высокая стройная блондинка, с длинными волосами и большими карими глазами, он курсант Военной академии, весь такой подтянутый. Дима гордился мной, да и не только моей внешностью, но и способностями, умением поддержать беседу. У нас были хорошие, стабильные отношения. Мы никогда не ругались. Он не давал мне повода для ревности, и я не сомневалась в его верности. Мне кажется, тогда во мне он нашёл то тепло, которого не хватало ему в детстве: его родители постоянно ругались, и он подобных отношений не хотел. В чём причина их постоянных скандалов, я узнаю, но только гораздо позже.

То, что между его родителями что-то не то, я поняла, когда пришла первый раз к ним домой. В их спальне стояли две кровати: на одной спала мама, на другой – отец. Мне это было непонятно. Ведь я выросла в семье любящих друг друга родителей. Димина мама, живя за счёт мужа, была тем не менее властной женщиной. Ко мне она относилась нормально, а я не совсем понимала её. Окружающих людей она не уважала, могла нахамить, всё должно было быть только так, как считает она, и не иначе. С ней было не просто.

Повстречавшись год, мы решили пожениться. Но было одно «но». У Димы был старший брат, Максим, и мама настаивала, чтобы первым женился именно он. «Да, – думаю. – Этот закоренелый холостяк никогда не встретит девушку». Но надо же, чудо свершилось, и Димин старший брат засобирался под венец. А мой жених, узнав об этой новости, сразу купил мне кольцо, и у нас состоялась помолвка.

«Я порхаю, за спиной у меня растут крылья, ведь у меня теперь будет своя настоящая крепкая семья, как у мамы с папой. Мой Дима станет генералом, а я рожу замечательных детей, и у нас будет свой большой дом», – не шла, а летела я с этими мыслями домой.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Занималась ей только с мамой, потому что Дима аж на три месяца уехал на ученья. А у меня как раз в тот период были сборы, утром мы тренировались, а вечером игры. И так каждый день целых два месяца. От сумасшедших нагрузок уставала.

Но наконец-то игры закончились. Да и учёбой надо бы заняться, свадьба совсем скоро, а платье ещё не выбрала.

И тут со мной стало происходить что-то непонятное: резко заболел живот, начала кружиться голова, появилась неприятная тошнота.

– Вызывайте скорую, – уже совсем без сил прошу я маму.

В больнице у меня берут кучу анализов, осматривают врачи.

– Езжайте домой. Анализы хорошие. У вас кишечная колика, – выносит вердикт врач.

«Интересно», – думаю, сходя с ума от боли.

Во втором часу ночи вернулась домой.

Наутро боль стала отдавать в левую лопатку, живот резало невыносимо, чувствовала сильное головокружение и озноб. Но старалась не плакать. Я чётко знала, что хочу жить, а за жизнь стоило побороться. Ни минуты не сомневалась, что справлюсь…

– Девяносто девять и девять процентов, у вас всё в порядке, – как сейчас, помню слова гинеколога в приёмном покое первой больницы. – Ну, если уж вам так плохо, то надо пункцию брать, – продолжает она.

– Берите, – сразу соглашаюсь и подписываю документы.

Едва взяв пункцию, зав. отделением гинекологии Галина Владимировна приказывает медсестре:

– Срочно вызывайте хирурга и анестезиолога: у девочки стакан крови в брюшной полости, и её надо срочно спасать.

В тот день у меня состоялось второе рождение. Мне сделали полостную операцию под общим наркозом и резекцию правого яичника, так как у меня случился разрыв кисты, которая образуется перед обычными женскими днями.

Открыв глаза после наркоза, я увидела лицо мамы. Она смотрела на меня с нежностью и любовью, а я с благодарностью: ведь это она тогда вовремя отвезла меня в больницу, чем и спасла мою жизнь.

Всё произошедшее со мной сделало меня намного сильнее. Я стала ещё больше ценить жизнь, дорожить каждым моментом и принимать её такой, какая она есть.

– Меня выписывают завтра. Мне ещё только девятнадцать, через два месяца у меня свадьба. Меня беспокоит, смогу ли я родить? – стоя у окна в коридоре больницы, спрашиваю у заведующей отделением.

– Будет сложно, но не невозможно, – обнадёжила меня.

С этими мыслями я и отправилась домой.

Позвонила Маша:

– Вы с Димой женитесь, да? А где жить собираетесь?

– Мама разрешила пожить в твоей двушке вместе с бабушкой, пока нам общежитие не дадут. Сергей всё равно за ней не смотрит и не убирает. Он же студент, гулянки у него. Мама замучилась ездить туда. А бабушка одна жить не может, ты же знаешь.

– Ну, ну, всё ясно. – В её голосе явно чувствовалось недовольство.

Её реакция мне была непонятна. Да, эта квартира по документам принадлежала ей, но она к бабушке не приходила никогда. Мама с папой сделали в ней ремонт, а я вместе с ними ухаживала за старушкой. А потом, когда папин племянник из деревни поступил в институт в Минск, мои родители по своей душевной доброте разрешили ему временно пожить в ней. Хотя ничто так не постоянно, как временное. Так получилось и у нас. А когда я засобиралась замуж, скрытое недовольство ощущалось со всех сторон: ведь надо было освобождать территорию.

– Маша, почему ты злишься? У тебя никто не заберёт эту квартиру. Сделка оформлена как купля-продажа, она твоя, а за бабушкой нужен уход, ты же знаешь. Ты вообще с бабушкой когда-нибудь хотя бы по телефону разговаривала? – напрасно взывала я к её совести.

Но с ней было бесполезно говорить. Она никого не слушала и не слышала.

Но мы всё-таки переехали к бабушке.

Дима, как всегда, много ездил на ученья, а я училась в Академии, играла в волейбол, подрабатывала, выполняя контрольные и курсовые для студентов, и мечтала о детях.

С Димой у нас не было особой страсти, но мы жили спокойно и гармонично. Порой мне не хватало от него нежности, ласки и огня, в конце концов. Но я с этим мирилась, ведь это мой муж, и я принимала его таким, какой он есть.

– Дима, ну что там с общежитием? Ты встал на очередь? – интересуюсь я.

– Да, я всё сделал.

– Хорошо, тогда будем ждать.

– А как на работе у тебя? Скоро ж звезду дадут? – с гордостью продолжаю.

– Наверное, дадут.

– Надо в Академию поступать будет на второе высшее. Тебе без этого образования полковника не дадут, да и должность нормальную, ты же знаешь.

– Ай, не хочу я в Академию. Нечего там делать.

– Подожди. Ты что, служить не хочешь? Зачем тогда всё это? Давай тогда иди, переучивайся, и на гражданку.

– Не знаю. Я подумаю.

– Ладно, пойдём спать.

– Дим, а ты детей хочешь? – аккуратно так спрашиваю.

– Ой, да, конечно.

– Вот и я хочу, девочку.

Глава шестая
Женское предназначение

Материнство – самый величайший дар женщине, противиться которому противоестественно.

Слёзы счастья льются из глаз, моё волнение и радость не описать: я беременна.

«Я беременна, – повторяю я про себя. – Я стану мамой. Я подарю жизнь и любовь человечку, частичке себя».

– Дима, я беременна, – говорю ему по телефону. У меня было столько эмоций, что не могла дождаться его приезда.

– Точно?

– Абсолютно.

Дима тоже был, конечно, рад, но таких глубоких чувств, как я, он не испытывал. Да, он ведь был совсем ещё молод. И, наверное, у мужчин отцовство проявляется позже, в процессе воспитания. Мужчины более рациональны и менее эмоциональны, не то, что мы, женщины.

– Что, беременна? – с удивлением смотрит на меня свекровь. – И что папа твой скажет? Тебе же ещё целый год учиться.

Вопроса её не поняла.

– Папа порадуется за меня, – ответила я ей, а про себя подумала: «Как ребёнок может помешать учёбе? Чем? Учёбе могут помешать безответственность и гулянки. Ребёнок, наоборот, стимулирует к развитию. Ведь есть ради кого стремиться улучшать свою жизнь и добиваться успехов».

Беременность моя протекала нормально, я много читала специализированной литературы и готовилась стать мамой. Единственное, что смущало врачей, так это то, что у меня был совсем маленький живот. Я с детства была худенькой девочкой, и действительно до семи месяцев никто и не верил, что я беременна.

– А ты рожать не боишься? – спрашивает меня одногруппница и подружка Танька. Таня собиралась замуж за своего Юрку и очень интересовалась всем, что связано с семейной жизнью.

– Нет, не боюсь. Очень хочу сама родить, не дай Бог, кесарево. Роды – это ведь естественный процесс, сама природа создала женщину для продолжения рода. Так если это так естественно, откуда боль, из головы что ли? В общем, Танюша, рожу – расскажу.

Вот у меня уже и срок подходит, совсем скоро рожать. А у мамы – день рождения.

– Мамочка, с днём рождения! У меня всё нормально. Но мне кажется, что у меня воды отходят, но я не уверена, – звоню ей на работу.

– Езжай в больницу быстрее!

В больнице после осмотра врач заявила:

– Рожать будете сегодня.

«Здорово. Сегодня я увижу своего ребёночка», – с волнением думаю я.

Но что-то пошло не так.

– У вас родовая деятельность никакая. Десять часов под капельницей, никакого раскрытия, ребёнок без вод, девять вечера уже, будем кесарить, – решает врач. За десять часов схваток я не проронила ни слезинки, ни разу не пожаловалась и ни пискнула. Я хотела родить. И родить сама. Рождение человека есть величайшее чудо на земле, всю глубину которого может познать только женщина. И я так хотела насладиться, именно насладиться тем, что я дарю человечку жизнь.

Видя, как я мужественно терплю, доктор дала мне шанс:

– Ладно, давай ещё два часа подождём, после укола поспишь хоть полчаса, а там посмотрим.

Заветные одиннадцать вечера.

– Ну что, я работать сегодня буду? – весело спрашивает хирург.

– Не будешь. Чудо свершилось. Мы идём в родзал! – отвечает акушерка.

– А сегодня у моей мамы день рождения, – говорю я со слезами счастья.

– Должны успеть. Завтра пусть «барыш» несёт, – как сейчас, помню эти слова.

Мы справились. И в 23.35 мама получила бесценный подарок. Я подарила ей внучку, Настеньку. Мама с папой всё-таки успели открыть шампанское в этот день. А я целую ночь не могла уснуть. Ведь у меня теперь есть маленький человечек, за которого несу ответственность. Я мама. И теперь должна стараться быть хорошей во всём. Для детей родители – Боги. То, что говорят родители, есть неоспоримая истина для них. И поэтому воспитать ребёнка можно лишь собственным примером.

…Вот я и дома. Как всегда, одна. Дима вечно в своей армии или на полигоне. Но я нисколько не злюсь, он ведь для нас старается, для семьи. А у меня полно забот, я забочусь о дочке, вечерами пишу диплом. Настька росла, и понемногу становилось легче. Дима взял отпуск, чтобы я смогла сдать экзамены и защитить диплом. Я старательно готовилась и поэтому справилась на «отлично», и мне дали рекомендательное письмо в магистратуру.

– Иди, учись, – однозначно сказали родители, – с Настей поможем.

Мне казалось, что с Димой у нас получается хорошая семья, и на многие моменты не обращала внимания.

– Таня, я так рада, что ты приехала. Как ты? Как с Юрой? – встречаю свою подругу.

– Ой, мы к свадьбе готовимся. Я в эйфории вся. У нас океан страсти каждый день. Он у меня прям такой мужчина, ну, ты понимаешь.

– Классно, я рада за вас. Вот бы мне так. А у нас вообще простой. Мы двоих детей хотели и чтобы разница маленькая была. Но с такими темпами вряд ли я скоро забеременею. Устаёт, говорит. Уже не знаю, как соблазнять его. Может, есть у него кто-то, хотя не похоже. Зато как отец, он очень хороший. Заботливый такой. В игры с ней всякие играет.

– Ты же красотка, Олька. Я вообще удивляюсь, как ты так сохранилась после родов? Нет у него никого, конечно.

– Спасибо, Танька. Я стараюсь. Я очень хочу быть всегда красивой для себя, своего мужа, детей. Мне кажется, это вообще полнейшая глупость, что после родов женщина обязательно должна располнеть и выглядеть неухоженной и замученной. Она должна расцветать и становиться краше. А ребёнком прикрываются только ленивые.

– Да, согласна с тобой. Так что не переживай, всё наладится, – успокаивала подруга.

Я старалась не думать о плохом и просто жить. Училась в магистратуре на заочном, занятия у нас начинались в семь вечера, а заканчивались в одиннадцать. Настю приходил смотреть мой папа, потому что Димы, как всегда, не было. Мне было нелегко в тот период: нужно было сдавать кандидатский минимум, растить Настю, смотреть за бабушкой, да ещё и подзарабатывать денег.

– Нам общежитие дали. Блок целый, – сообщает, вернувшись домой, Дима.

– А я беременна.

Ребёнку я была очень рада. Я, откровенно говоря, даже уже и не думала, что смогу ещё забеременеть. А вот отношения с мужем как раз совсем наоборот – огорчали. Общежитие вообще меня воодушевило. Ура! Наконец, съеду с этой квартиры, за которую так переживала Маша. Хотя, в целом, с бабушкой мне жилось комфортно, мы отлично ладили, никогда не ругались, а Настю она обожала. Позже Маша поселит туда квартирантку Ирку бесплатно, просто за досмотр за хозяйкой. Однако мои родители продолжат регулярно навещать пожилую родственницу, ведь кто лучше родных и близких людей проявит заботу и нежность. Я тоже порой заезжала к ней, мы же очень сблизились, но мне до жути не хотелось идти на эти метры, именно метры, за которые так тряслась сестра.

– Маша, у мамы юбилей совсем скоро. В ресторане хочет праздновать. Давай ей какой-нибудь сюрприз сделаем. Может, песню споём вместе или другое что-нибудь придумаем? – звоню я сестре.

– Ну, день рождения. Хорошо. Придумывай, а я сама как-нибудь.

– Ладно, извини, пока.

На юбилее у мамы было много хороших людей, её все поздравляли, говорили тёплые слова, а мамины глаза были полны грусти. Я поздравляла маму с Настёной без Димы, он, как всегда, был в своём Борисове на полигоне. Я под сердцем носила второго ребёнка, но об этом пока никто не знал. Позже, спустя несколько лет, мамина подруга Лариса, которая станет для меня очень близким человеком, скажет: «Я смотрела на тебя и думала: какая же красивая у Любы дочь. Но ей чего-то не хватает. Я поняла. Она очень одинокая». Вот так вот, замужем и одинокая. И это правда.

Маму поздравляли все, но только не старшая дочь, она вообще не пришла, правда, всё-таки утром букет цветов с подарком завезла на работу. Мама очень плакала после, а я чувствовала, как разрывается её сердце. Да, больно осознавать, что предавать могут даже дети, которым мы отдаём всё своё сердце и душу.

А однажды, спустя время, решив сделать ей приятное, папа с мамой собрали деньги для Маши. Она их охотно взяла поначалу. А на следующий день вернула со скандалом. «Да что вы за родители такие! Что вы мне дали?! Ничего. Да, вы вообще… Вы вообще не родители. Забирайте свои деньги. Не нужны мне они!» – истерила сестра, топая ногами. Я думаю, что у многих читающих эти строки людей, особенно, у которых родителей уже нет или которых и вовсе не было, у кого родители алкоголики или сидят в тюрьме, возникнет, по меньшей мере, непонимание. Не понимала её и я.

– Папа, что с ней? Она с ума сошла?

– Из грязи в князи – так это называется, – ответил папа.

Больше мы никогда эту тему не обсуждали и её поведение не комментировали.

Мы неплохо обустроились в общежитии. Всё было вполне сносно. Блок оказался бывшим фойе с балконом в шесть метров и с перегороженными какими-то фанерами стенами. Я подружилась с девчонками, нам было весело, и мы друг другу помогали.