Текст книги "Мемуары монаха. Если бы правда была рассказана"

В восемнадцать лет я отправился в Австралию. Повторение мантры воплотило мое желание в жизнь, но я сам был ответственен за то, чтобы пережить последствия. Одинокий, но слишком самоуверенный; неподготовленный, но решительный; невежественный, но полный надежды, я был готов встретить все, что преподнесет жизнь.

4. Первый полет

Я отчетливо помню, что два раза в жизни чувствовал себя полностью одеревенелым. Первый раз это было, когда я летел в Австралию, а второй – двенадцать лет спустя, когда я принял отречение. Нет, это было не физическое онемение, а своего рода эмоциональный паралич. Я помню, что не испытывал никаких эмоций. Мои родные вместе с парой своих друзей приехали проводить меня в аэропорт. Хотя они мало что говорили, их глаза выглядели красноречиво. Я собирался отправиться куда-то за тысячи миль и не знал, когда вернусь.

У нас в семье никто до этого не летал на самолетах и тем более не покидал страну. В аэропорту говорили обо всем, кроме моего предстоящего отъезда. Они не хотели об этом думать, потому что единственными пассажирами в поезде их мыслей о моем будущем были заботы, неуверенность и боль разлуки. Я помню, как прощался, когда шел на паспортный контроль. Вся родня стояла и смотрела на меня. Я выглядел беспомощным и полным надежд, а мои близкие выглядели беспомощными и грустными.

Перелет из Нью-Дели в Сидней стал для меня маленьким приключением. Он не был похож на первое знакомство с книжным магазином или на первый поход в библиотеку. То были приятные и радостные открытия, без всякой запутанности. Здесь же я делал то, чего никогда не делал раньше – например, пытался разобраться в механизме ремня безопасности или понять, для чего нужен бумажный пакет. Я не знал, нужно ли платить за еду и напитки, а также за удобства, находящиеся в крошечной уборной. Прежде всего, я не знал, что меня ждет в Австралии.

Мысли о будущем – хорошем и не очень – продолжали бурлить у меня в голове. Правда, я не беспокоился и не нервничал; внутренне я был готов справиться со всем, что попадется на пути. Я просто молчал. Это всегда было моим путем. Перед лицом серьезных невзгод, крайней радости или незнакомых эмоций я замолкал. В тишине возникающие эмоции куда-то проваливались и исчезали, что позволяло мне думать. Я не разговаривал с попутчиками, не смотрел фильмы и не слушал музыку. Я просто сидел, мечтая и размышляя.

Я вспомнил, как обрадовался, когда агент, который занимался не только моим поступлением на учебу, но и организацией всех переездов, сказал мне, что колледж организует «домашнее пребывание»: я буду жить в австралийской семье. Это даст мне возможность познакомиться с местной культурой. Приятно было также узнать, что вегетарианская пища не будет проблемой для этих людей.

– Мы уже отправили факс в администрацию колледжа, и они кого-нибудь найдут, – сказал агент. – В аэропорту будут держать табличку с вашим именем.

По прибытии в Сидней я прошел иммиграционный контроль, получил багаж и ждал в зоне прибытия. Мне не терпелось увидеть того, кто приедет меня забрать; было интересно, в какой семье мне предстоит жить. Я ждал и ждал, но никто не появился. Я подошел к толпе снаружи, с тревогой вглядываясь в лица людей и ожидая, что кто-нибудь выступит вперед и спросит, не я ли Амит Шарма. Я посмотрел на таблички, которые они держали, надеясь увидеть свое имя. Я прошелся из одного угла зоны прибытия в другой, думая, что, возможно, вышел не из тех дверей. Но все усилия были напрасны.

Еще час я двигался, как белка, ищущая грецкие орехи в сезон дождей. Я слегка нервничал и беспокоился; но и надеялся. В воображении возникли лица моих близких. Должно быть, им хотелось знать, благополучно ли я добрался. Я разменял пять долларов в цветочном магазине в аэропорту. Опустив две однодолларовые монеты в прорезь телефона-автомата, я коротко позвонил домой и сообщил, что пребываю в целости и сохранности. Родные с облегчением услышали мой голос.

Я вернулся к ожиданию, которое длилось еще три часа. Я подумал, что любой, кто мог появиться или намеревался появиться, уже должен быть здесь. В конце концов я сделал вывод, что за мной никто не придет. Позже в администрации колледжа мне сказали, что у них не было никаких договоренностей ни о встрече в аэропорту, ни о размещении в семье.

Теперь мне было некуда идти. По телевизору и в брошюре колледжа я видел только австралийский флаг, кенгуру и Сиднейский оперный театр, и больше ничего не знал об Австралии. У меня здесь не было знакомых. Хотя на самом деле это не совсем так. У меня здесь был двоюродный брат, но я с ним не общался.

Кроме того, в Австралии жил друг моего друга. У меня был его номер, даже два номера. Я попробовал их набрать, но оба оказались неправильными. На мгновение я почувствовал, как на теле выступил пот. Я почесал голову – в буквальном смысле. Куда мне теперь идти? Где найти место для ночлега? И где поесть? Можно поехать в какой-нибудь отель, но, учитывая, что весь мой финансовый запас составляет чуть более трех тысяч долларов, долго ли я смогу продержаться?

Именно тогда я вспомнил, что в Сиднее живет сын моего агента и что у меня есть его номер телефона.

– Ты можешь позвонить ему, если возникнет чрезвычайная ситуация, – говорил агент.

Ну, вот как раз экстремальная ситуация. Я набрал номер. Кто-то взял трубку; это и был сын агента. Я поблагодарил свою счастливую звезду. Я вкратце рассказал ему о фиаско с проживанием в семье и добавил, что мне некуда идти.

– У меня брат и сестра как раз уехали в Индию на ближайшие три недели, так что я могу тебя принять, – сказал он. – Возьми такси и приезжай.

Он дал мне свой адрес.

Я сел в такси. Таксист сказал: «Добрый день, приятель». Я ничего не понял: для меня это звучало не по-английски. Я никогда не сталкивался с австралийским акцентом, даже в голливудских фильмах. Кроме того, я не так много их смотрел. Всего штук двадцать, начиная от «Младенца на прогулке» и заканчивая «Терминатором».

Я дал адрес, и мы отправились в путь. Боже, Боже, каким же гладким было все вокруг. Я никогда не думал, что такая чистота и организованность вообще возможны. Наконец мы добрались до пункта назначения – Фэлкон-стрит в Северном Сиднее. Номер дома не помню. Погода была холодная: я прилетел 21 июня. К счастью, это было воскресенье. Будь это будний день, сына агента не было бы дома, и никто бы не ответил на мой звонок. Между тем после оплаты такси и телефонных звонков я потерял 36 долларов. Почти один процент моих сбережений уже испарился.

Я затащил свои тяжелые сумки на второй этаж. Мой хозяин, молодой человек лет двадцати, представился именем Хэппи. Он попросил меня оставить сумки в гостиной. Это была однокомнатная квартира.

– Можешь спать на диване, – предложил он.

Я кивнул. Я был просто рад оказаться там, где есть крыша над головой.

У Хэппи был еще один друг, приехавший на выходные. Аспирант факультета торговли, он был там по студенческой визе и работал на заводе. Вскоре к нам присоединились еще четыре парня. Все они работали на одном и том же заводе, и один из них недавно получил лицензию таксиста.

Боже, каким же гладким было все вокруг. Я никогда не думал, что такая чистота и организованность вообще возможны.

Пока мы сидели, аспирант дал мне непрошенный совет:

– Если ты думаешь, что сможешь найти работу, забудь об этом. У меня магистерский диплом из Университета Дели, а здесь я работаю на фабрике. В этой стране слишком много расизма, а индийские дипломы и опыт совсем не ценятся. Все, что имеет вес – это местный опыт работы.

– Разве он не может получить лицензию охранника? – спросил другой парень.

– Курс стоит около 1200 долларов, если он может себе это позволить. Но даже после курса не факт, что ему будут давать смены, как ты знаешь, – провозгласил магистр торговли, как оракул.

– Ага. Может быть, он сможет устроиться на автомойку?

– Может быть.

– Официантом в ресторане?

– Он не понимает их акцента.

– А если поработать на сельской ферме?

– Можно, если он не найдет ничего другого. Это не идеально, потому что он тогда не сможет учиться. Поехать на ферму можно в том случае, если он не сдаст экзамены или если у него закончится виза. Я знаю одного человека, который может дать ему работу; он владелец картофельной фермы.

Так вещал мистер Коммерция.

– Водить такси?

– Ты шутишь! Нужно запомнить все названия улиц и маршрутов. Ты знаешь, насколько сложен экзамен на лицензию?

До сих пор я не участвовал в беседе. Она происходила между ними совершенно независимо от меня. Обычно меня не заботило то, что говорили или думали обо мне люди. Я не обязан ничего доказывать никому, и тем более этим парням. Однако, видя их энтузиазм и заботу обо мне, я опасался, что они никогда не прекратят этот разговор.

– Послушайте, ребята, – вмешался я. – Для чего я сюда приехал, я точно знаю. И это точно не для того, чтобы водить такси, мыть машины или копать картошку. К тому моменту, когда закончатся деньги, я найду для себя что-нибудь более подходящее.

Я сказал еще что-то, чего сейчас не могу вспомнить; однако я помню, что говорил минут пять без перерыва. После этого они меня не беспокоили.

Хэппи попросил меня платить арендную плату с самого первого дня.

– Счет за телефон будет по факту, за коммунальные услуги – пропорционально, – добавил он.

И я должен был найти себе отдельное жилье в течение трех недель. Справедливо. Но пока я был голоден, поскольку с утра ничего не ел. Время обеда давно миновало, и никто не упомянул о еде. Наконец, около 17:00 они купили пиво и другие спиртные напитки и заказали еду. Мне предложили пива и даже настаивали, чтобы я попробовал виски. Я отказался. Выпивка, курение и вечеринки были не в моем стиле. Кроме того, я был незнаком с этими парнями. Единственными людьми, которые употребляли алкоголь в моем окружении, были профессор Шарма и Парвеш. Парвеш пил довольно редко, а профессор Шарма делал это чрезвычайно изящно.

Все наши удовольствия так или иначе живут в мозгу. Мне доводилось испытывать гораздо более сильные стимуляторы длительного действия, вызывающие радость без каких-либо разрушительных побочных эффектов. Наибольшее удовлетворение приносили трудные интеллектуальные задачи. Я мог с удовольствием сидеть пару часов, решая проблему кодирования или глядя на шахматную доску, не говоря уже о чтении или создании музыки. Черт, у меня даже случалось похмелье, когда заканчивалась отличная книга или удавалось взломать кусок кода.

Прежде всего, радости были внутренними. Я испытывал удовольствие от погружения в океан медитации. Я испытывал восторг от пения ведических стихов, когда каждый нарастающий звук переносил меня в другой мир. Если вообще существует адреналин для души или опьяняющее питье для духа – то в моем случае это медитация.

На следующее утро я пошел в банк открыть новый счет. Дружелюбный менеджер приветствовал меня с широкой улыбкой. Никто не толпился, не заступал за линию; все было хорошо организованным, но спокойным. Не прошло и получаса, а у меня уже был номер банковского счета и временная карточка для банкомата. По пути домой я взял бесплатную местную газету. В ней было полно объявлений о поиске секретарей, помощников, телемаркетологов и так далее. Вакансий для программистов, редакторов или продавцов там не было. Позже я узнал, что те объявления, которые я искал, публиковались только в основных газетах.

Во второй половине дня я отправился в свой новый колледж. Это было всего несколько комнат, занимающих один этаж в небольшом здании. Директор по имени Ричард Да Силва был хорошим человеком. Я представился и попросил его помочь мне найти работу, но он сказал, что ничего не может сделать. Я спросил, не поможет ли он мне получить опыт работы бесплатно, и он пообещал попробовать.

Рядом с квартирой обнаружился бизнес-центр. Там я подготовил и распечатал свое резюме, после чего и разослал его по факсу в разные компании. Я подал заявку на множество секретарских и административных должностей. Потратив около часа на отправку факсов, я поспешил домой, чтобы быть поближе к телефону на случай, если кто-нибудь позвонит. Я просидел у телефона весь день, но он молчал. На второй день я отправил еще больше факсов. На третий день я узнал, что после отправки факса нужно звонить консультантам по подбору персонала в различных компаниях; они мне не перезванивали.

На четвертый день я позвонил домой и сообщил, что все в порядке. Оказалось, мама за это время поговорила со своим старшим братом, чей сын, Арун Модгил, жил в Сиднее. Мне предложили связаться с Аруном, что я и сделал. Кузен сказал, что заберет меня на выходных, и посоветовал взять с собой вещи на пару дней. Я был рад, что проведу некоторое время с Аруном и его семьей.

На пятый день я увидел на почте не одно, а целых два письма с напечатанными на них логотипами. Я почувствовал волнение. Наконец-то меня позовут на собеседование или, может быть, сразу предложат работу. Первое письмо оказалось вежливым отказом. Он был так учтиво сформулирован, что я подумал: «Они по-настоящему любят меня, просто не могут нанять на работу по какой-то серьезной причине». Я открыл второе письмо – оно звучало так же, как первое. Я расстроился, но все же оценил это общение: кто-то взял на себя труд написать, что я ему не нужен. Тем не менее, я позвонил по номерам, указанным в письмах, и мне сказали, что дадут знать, если появятся какие-либо возможности в будущем.

Будь я в Индии, можно было бы поделиться переживаниями с кем-нибудь из близких или с профессором Шармой, но здесь поговорить было не с кем. Внезапно я почувствовал большой вакуум. Меня впервые осенило, что я в совершенно новой стране, совсем один. Оказавшись без поддержки, я должен был найти способ выжить. Нужно было учиться в колледже, найти работу, оплачивать расходы на проживание – и при этом накопить на обучение в следующем году, поскольку иначе меня могли депортировать. Я пошел в ванную – единственное место в квартире Хэппи, где можно было уединиться. Посмотрев в зеркало, я увидел, что плачу. Я не пытался остановить слезы. Это был первый и единственный раз, когда я плакал в Австралии.

После этого глаза у меня были красными и опухшими, а лицо выглядело усталым, но я чувствовал свежесть и легкость. Возможно, до меня дошло, что я здесь один, и от этого принятия стало легче. Как бы там ни было, я не мог позволить себе выглядеть неопрятно, поскольку собирался увидеться с Аруном менее чем через час и не хотел, чтобы он заметил мое расстройство. Я умылся и стал ждать его, упаковав сумку на выходные.

Он позвонил мне со своего телефона, когда подходил к моей квартире. Я быстро спустился вниз. Вот он, красивый мужчина, стоящий рядом с блестящей «Хондой-Легендой». Мы обменялись рукопожатием, и я коснулся его ног. До этого я виделся с Аруном только дважды: один раз в детстве, а другой раз за пару лет до этой встречи, когда он приезжал в Индию. Сидя рядом, пока он вел машину, я восхищался ее скрипучей чистотой, шикарным кожаным салоном, автоматической коробкой передач и большим пространством для ног.

Раньше Арун не высказывал восторга по поводу студентов, которые приезжают по студенческой визе, а затем борются за выживание. Он говорил об этом несколько лет назад, когда мама советовалась с ним, стоит ли отправить моего брата в какой-нибудь зарубежный университет. Он считал, что лучше закончить хороший вуз в Индии, а потом при желании работать за границей. Именно по этой причине я не сообщил ему о своем приезде в Австралию.

– Теперь, раз уж ты здесь, давай сделаем так, чтобы у тебя все получилось, – сказал он, после того как я описал свою ситуацию.

Пока мы ехали, я узнал, что Арун недавно уволился с работы и начал новый бизнес по производству термоусадочной упаковки. Инженер по профессии и гений дизайна, позже он превратил свой бизнес в многомиллионное предприятие, работающее в десяти с лишним странах.

Арун жил в пригороде Севен-Хиллз, на западной окраине Сиднея, довольно далеко от моего колледжа. Нам потребовалось некоторое время, чтобы доехать до его дома. Когда мы прибыли, он представил меня своим маленьким дочерям Ананте и Аише, которым было соответственно шесть лет и три года. Его жена Анджу была сертифицированным бухгалтером и работала в международном инвестиционном банке. Когда я пришел, она была на работе.

Вечером Анджу вернулась домой. Войдя в гостиную, где мы с Аруном сидели и болтали, она склонила голову набок, открыто улыбнулась мне и сказала:

– Привет!

Ее тепло внезапно сделало все очень легким. Она оказалась светлым и замечательным человеком, полным любви.

Хотя с тех пор, как я покинул Индию, миновала всего неделя, мне казалось, что прошла вечность. За эту неделю я отметился в колледже; получил медицинскую страховку и новый банковский счет; подал заявление как минимум на двадцать вакансий и получил два письменных отказа; прочесал улицы северного Сиднея; сходил на семинар по продажам, думая, что это собеседование; позвонил и прошел собеседование на место репетитора по шахматам; подал заявку на стажировку в колледже и освоился с австралийским акцентом. А еще я потратил более двухсот долларов.

В субботу к Аруну и Анджу пришли друзья. В отличие от друзей Хэппи, это была трезвая тусовка. У нас был приятный ужин, и я сыграл несколько песен на синтезаторе Yamaha, который привез из Индии, а все сидели и наслаждались музыкой. На следующий день мне пора было возвращаться. Утром подошел Арун и сказал:

– Мы бы хотели, чтобы ты остался с нами, пока немного не освоишься.

– Я бы с радостью, Бхайя, – сказал я, – но не хочу быть обузой. Все остальные в семье согласны с этим?

– Да, я обсудил это с Анджу. На самом деле, это ее идея.

Я был глубоко тронут этим жестом. Арун любезно предложил мне воспользоваться его телефонной линией, на которой стоял отдельный факсимильный аппарат. Когда я сел рассылать заявления о приеме на работу, мой разум был завален бизнес-идеями. Я везде видел возможности. Не желая терять время, я даже зарегистрировал фирменный бренд Webcomm Technologies. Интернет превращался в массовое явление, в безжалостную силу возможностей, и я не хотел упустить момент.

Единственным ограничением было то, что у меня не было капитала, позволяющего хоть что-нибудь начать. При этом я не замахивался ни на миллион долларов, ни даже на десять тысяч. Мне просто нужно было, чтобы кто-нибудь сказал: «Не переживай из-за пяти тысяч, отложенных на следующий год обучения в колледже, и не бойся, что в ближайшие полгода тебе придется голодать», – и я тут же бросился бы строить бизнес. Однако в тот момент никто не мог дать мне такую передышку.

Вскоре я обнаружил, что в местных газетах недостаточно вакансий для специалистов по программному обеспечению и вдобавок никто не готов был нанять человека без местного опыта. Чтобы связаться с большим количеством компаний, я каждый день открывал «Желтые страницы» и звонил пятидесяти потенциальным работодателям. Я бы даже набрал сотню, но у Аруна была квота на определенное количество бесплатных местных звонков со стационарного телефона, и я не хотел ее превышать. Однажды я позвонил кому-то, а на том конце меня выслушали и сказали: «Мне показалось, что я слушаю робота».

Робота? Это явный провал. Я сидел, старался изо всех сил, и тот факт, что собеседник принял меня за робота, мог означать только одно: я говорю, как машина. Однако его дальнейшие слова развернули все в другую сторону.

– У меня нет никаких вакансий для компьютерщиков, приятель, – сказал он, – но, может быть, ты все равно хотел бы поработать у меня? Мне нужен кто-то, кто говорит по телефону, как ты.

Это был первый комплимент, который я получил от австралийца. Я все еще надеялся найти работу программиста, поэтому вежливо отказался.

Однако с каждым днем положение становилось все более отчаянным. Неделю спустя мне предложили работу в сфере телемаркетинга, и я ухватился за это. Компания базировалась в пригороде под названием Баулкхэм-Хиллз, и это был буквально «домашний бизнес»: работодатель переоборудовал свой дом в офис. Мое вознаграждение было установлено в размере 12 долларов в час плюс комиссионные. Я не мог удержаться и стал заранее планировать, как распоряжусь этими деньгами; мне вдруг показалось, что их будет много.

Работа заключалась в том, чтобы презентовать наши услуги малому бизнесу. Как только клиент проявлял интерес, мы отправляли ему по факсу форму заказа, и сделка заключалась, если покупатель подписывался и присылал по факсу данные своей кредитной карты. Однако у моего работодателя, пожилого мужчины, был особый процесс. Звонить клиентам нужно было с 9:00 до 13:00, отправлять факсы – во второй половине дня, а перезванивать по результатам отправки факсов – либо вечером, либо на следующий день.

Я не делал перерыва на обед или чай. Я просто звонил и звонил. Я узнал, что другим телемаркетологам удается заинтересовать одного или двух клиентов утром. В первый же день у меня было более восьми таких клиентов за утро и четырнадцать после обеда, потому что я делал новые звонки по продажам в течение всего дня. Как только у меня появлялся интересующийся клиент, я бежал к факсу, отправлял ему информацию и сразу же перезванивал, чтобы заключить сделку. В первый день я подписал шесть клиентов. Вау, подумал я.

У начальника было другое мнение. Ему не понравилось, что я отправлял факсы в неурочное время.

– Ты должен соблюдать процесс, – сказал он мне на следующий день. – Мы отправляем факсы только в обеденный перерыв.

Я извинился и вернулся к звонкам за своим столом. У меня было около тридцати заинтересованных клиентов, но на второй день я не закрыл ни одной сделки. Я понимал, что ковать железо нужно, пока оно горячо. Это было ясно без всяких раздумий.

На третий день я обратился за помощью к операционному менеджеру, пожилой женщине, которая подчинялась боссу. Я объяснил ей, что могу превзойти все свои цели, если мне разрешат сразу же отправлять факсы. Она передала ему мою просьбу, пока я ждал возле кабинета. Через несколько минут они вышли, и он сказал ей в моем присутствии:

– Передай этому идиоту, чтобы убирался отсюда.

Обо мне никогда так не говорили. Конечно, я нуждался в деньгах, но не был готов к оскорблениям. Как говорится, всегда что-нибудь бывает в первый раз; это был мой первый раз, и он застиг меня врасплох.

– Следи за речью, чувак, – произнес я.

– Да пошел ты, – отозвался он.

Я стоял ошеломленный. Дама поспешно попросила меня уйти, так как старик мог сильно разозлиться.

– Вы заплатите мне жалованье и комиссионные за два дня или нет? – спросил я даму.

– Убирайся к черту отсюда, – ответил он от ее имени.

– Что с тобой, мужик?

Чувствуя себя беспомощным, я пытался подстроиться под его тон, но не смог. Я знал, что мои слова звучат кротко и незначительно, не вызывая уважения даже у меня самого. Он покачал головой и вернулся в кабинет. Дама уговаривала меня уйти.

Я взял свою сумку и вышел. В глубоком стрессе и задумчивости я прошел автобусную остановку, сам того не осознавая, и продолжил идти. Наконец я с размаху сел на бордюр. Долгое время я просто сидел и думал. Мне нужно было выплатить взнос за обучение в размере 5000 долларов примерно через десять месяцев. И невозможно было вечно жить у двоюродного брата. Я должен был найти способ зарабатывать на жизнь.

Когда я вошел, Арун был дома.

– Ты рано вернулся! – сказал он приветливо.

– Мужчина обругал меня.

– Кто обругал?

– Владелец компании. Он ругался на меня.

Я рассказал всю историю с некоторыми подробностями.

– Как необычно. Но почему? И что ты сделал?

– Что я мог сделать? У меня не было выбора, Бхайя. Они попросили меня уйти.

– Это ужасно, но не волнуйся. Ты найдешь что-нибудь еще, – сказал он. – Тебе хотя бы заплатили за два дня работы?

– Они платили только оскорблениями. Не наличными. Я отбросил свою гордость и попросил у них зарплату, но они отказались.

– К черту их. Давай выпьем кофе.

Он пытался мотивировать меня и смешить, но я был очень подавлен. В тот момент мне ничего не хотелось делать, но это была не та роскошь, которую я мог себе позволить. Мое выживание зависело от действий. Я взял «Желтые страницы» и начал обзванивать компании с еще большей энергией.

Прожив еще шесть недель и сделав полторы тысячи звонков, я впервые получил работу – в компании Australian Windows Publishing (AWP). Дама по имени Марго Плаурайт позвала меня на собеседование: они предлагали неоплачиваемую работу в области программирования. Я пришел к ней на следующий день и обнаружил, что она ведет этот бизнес вместе с мужем.

Неоплачиваемая работа, конечно, была не самым лучшим предложением, поскольку я отчаянно нуждался в деньгах. Но возможность работать в IT-индустрии значила для меня больше, чем оплачиваемая должность в любой другой отрасли. По телефону я спросил их, смогу ли писать на C++, языке программирования, который я знал очень хорошо, и они ответили утвердительно. Однако на самом деле они использовали язык Delphi, о котором я ничего не слышал. Я не очень хотел на нем работать, потому что у программиста Delphi не было никакого будущего. Тем не менее прямо сейчас мне было достаточно получить любой опыт работы.

Компания AWP предложила мне четыре недели занятости. Все это время я просто копировал и переименовывал файлы HTML. Это была моя работа. Легкая, очень легкая. Однако я не искал легкой работы. Я довольно рано понял, что сумма денег, которую ты зарабатываешь, прямо пропорциональна степени трудности, с которой ты можешь справиться. Чем больше стресса ты способен выдержать, тем больше денег тебе платят; легкая работа стоит меньше. Но у меня не было выбора.

В начале четвертой недели пара сообщила мне потрясающую новость:

– Мы очень довольны вашей работой. Мы будем рады предложить вам контракт на один год. Со следующей недели мы будем платить вам 15 долларов в час, и вы будете работать сорок часов в неделю.

Я не мог поверить своим ушам. Наконец меня по-настоящему пригласили работать. Кто-то считал, что мой труд имеет ценность. Деньги могут заставить вас чувствовать себя важным, и я чувствовал себя важным. Я поблагодарил их за предложение, хотя и не был полностью удовлетворен. Одна из причин заключалась в том, что у них я не программировал, а занимался тем, на что способен даже шестиклассник.

Во-вторых, я еще не сказал своим работодателям, что мне разрешено только двадцать часов оплачиваемой работы в неделю, как указано в студенческой визе.

В тот вечер, когда я посещал занятия в колледже, директор позвал меня к себе в кабинет.

– Поздравляю, Амит, у меня хорошие новости, – сказал он. – Мы договорились устроить вам собеседование с компанией-разработчиком программного обеспечения.

– Большое спасибо, Ричард!

– Это будет неоплачиваемый двухнедельный стаж. Если им понравится ваша работа, они могут продлить ее еще на две недели.

– Потрясающе!

– Ваше интервью назначено на среду.

В среду я позвонил в AWP и сказался больным. Они не возражали: в конце концов, я работал бесплатно. Я пошел на собеседование в Trading Technology Australia (TTA). Это была небольшая компания по разработке программного обеспечения для финансов, расположенная в центре города. Со мной беседовали директора – Грегори Рострон и Джо Майзано. Грег был швейцарским немцем, давным-давно переехавшим в Австралию. Джо был итальянского происхождения, но родился и вырос в Австралии.

После собеседования мне предложили должность программиста. Я специально переспросил, будет ли мой опыт работы связан с программированием, и меня заверили, что все так и есть. Я спросил, смогу ли писать код на C++, и директора ответили, что да, обычно они используют C++. Платить за эту работу они не планировали, но предложили мне проездной на неделю.

Теперь я столкнулся с большой дилеммой. С одной стороны, я получил предложение работать полный день в компании AWP, и они были готовы платить мне; однако я не видел в этом никакого роста, не чувствовал интеллектуального вызова. С другой стороны, компания TTA предлагала неоплачиваемую стажировку всего на две недели без каких-либо гарантированных перспектив, но зато работа была связана с программированием – а именно на этой сфере я сосредоточил свои амбиции. Если я выберу TTA, то через пару недель я могу опять вернуться в исходную точку и обзванивать компании в поисках работы. Если же я останусь работать в AWP, то есть шанс, что через год я все еще буду копировать и вставлять файлы. «Что из этого самое худшее?» – спросил я себя.