Текст книги "Мемуары монаха. Если бы правда была рассказана"

Я не знал, что такое восхваление, но меня захватили ритм и звучание этих слов. Мне показалось, будто что-то растворяется внутри. На тот момент я знал массу различных детских радостей – от поглощения конфет до запретного ночного бодрствования – и был в целом счастливым ребенком; но это чувство оказалось совсем новым. То была не волна счастья, которая накатывает и откатывает, а мягкое течение реки – реки странной радости. Мне показалось, что я только что почувствовал Бога. Я впервые поверил в то, что его можно увидеть.

Обычно я спал в комнате у мамы и перед сном просил ее рассказать историю. В тот вечер мама поведала мне о Кришне и его друге детства Судаме. Кришна очень любил своего друга и, увидев, что тот прозябает в нищете, в мгновение ока подарил Судаме достаток и благополучие. Тронутый этим красивым сюжетом, я заснул с мыслями о Боге и убеждением в том, что он действительно существует.

Ночью мне приснился Шива, светлокожий, с синеватым горлом. У него были изящные черты лица, тонкий нос и полные красные губы. Длинные мочки его ушей украшали серебряные серьги. Спутанные локоны были связаны в узел на макушке головы, а на широких плечах блестели капельки воды – как будто он только что спустился со снежных Гималаев и у него на коже растаяли снежинки. В одной из этих капель я увидел свое отражение. Шива смотрел на меня с мягкостью и любовью.

«Я пришел повидаться с тобой», – сказал он.

«О, ты Господь Шива. Ты должен познакомиться с моей мамой».

Улыбнувшись, он слегка погладил меня по голове длинными и тонкими пальцами.

«Я пришел только к тебе».

«Нет, пойди к моей маме, пожалуйста. Она очень хочет тебя увидеть. Она каждый день молится тебе».

Но он, вечный йог, просто исчез.

Я разбудил маму:

– Приходил Господь Шива! Приходил Господь Шива! Я просил его дождаться тебя, но он не смог.

Потом я заплакал:

– Я же просил его подождать. Я хотел, чтобы ты его увидела. Он такой красивый. Мамочка, здесь был Бог, здесь был Господь Шива!

Она пыталась меня успокоить, но я плакал все громче. Я не мог вынести того, что мама оказалась исключенной из моего сна, как будто она не принадлежала к тому миру, в котором существовали Бог и я. Я не мог представить себе жизни без мамы.

– Не плачь, сын, – нежно сказала она. – Я буду молиться Господу Шиве, чтобы в следующий раз он меня дождался.

– Он был настоящий? Он правда приходил? Ма, сны реальны?

– Конечно, все это произошло на самом деле.

Мне тогда было всего восемь лет, но я до сих пор помню свои чувства. Я не мог заснуть – но не потому, что ум переполняли вопросы, а потому, что я уже погрузился в состояние глубокого спокойствия за пределами сна. Таким было прикосновение Шивы. Я начал терять ощущение своего индивидуального «я», и мне казалось, что я становлюсь неотделим от обширного и безмолвного океана, который смотрит вверх на бескрайнее небо. Не было ни границ, ни сопротивления, только синь огромного океана и неба, только покой, свет и радость. Мое юное тело только что обнаружило свою душу, которой исполнилось много миллионов лет.

Прошло еще года два. Когда мне исполнилось десять, я перестал читать комиксы и перешел на книги. На первый взгляд я был весьма счастливым, но в глубине души я жаждал снова увидеть Бога, причем не во сне, а наяву, в полном сознании. Я чувствовал себя довольно неприкаянным. Мне хотелось не просто больше знать о нем – но знать его самого, поскольку я верил, что только он способен ответить на все вопросы, которые упорно преследовали меня: «Почему мир такой, какой он есть, и почему я такой, какой я есть? Почему одни люди живут в больших домах, а другие спят на улицах? Почему люди болеют и умирают?»

Ни друзья, ни старшие родственники не могли аргументированно побеседовать со мной, а тем более обсудить все эти вопросы. Почти год я напрасно искал ответы, а потом увлекся нумерологией, астрологией и прочими эзотерическими дисциплинами в надежде, что они принесут мне желанную ясность. Среди маминых знакомых был один ученый брахман по имени Пандит Суреш Шарма; он согласился обучить меня астрологии. От него я узнал о значении планет и их положений. Он научил меня составлять гороскопы, нормализовывать знаки зодиака, основываясь на широте и долготе, и так далее.

Я изучил все важнейшие труды по классической и современной астрологии. В них было много объяснений и даже замечательных прозрений, но ни одного ответа. Я читал, что святые – авторы классических пособий по астрологии – обретали божественное знание с помощью прорицаний. Очевидно, у них должен был быть способ получать и интерпретировать это знание. Почему Божественное говорило с ними, а не со мной? У визионеров, которые писали чудесные труды необычайной глубины, демонстрируя свой дар предвидения, было что-то общее – они жили в уединенных местах, в лесах и горах, пели ведические гимны и медитировали на Бога. Я не мог уйти жить в лес, но подумал, что вполне могу сидеть прямо и стараться медитировать на Бога. Поэтому я начал медитировать, используя для этого любую возможность, хотя ни от кого не получал наставлений и практически не понимал, что такое медитация. Мой метод был прост – неподвижно сидеть и произносить «Ом». Это я и делал. Когда выдавался свободный час, я садился медитировать.

Однако начали происходить едва заметные изменения. Часто мне казалось, будто я нахожусь на перекрестке времен, там, где смазывались линии, соединяющие прошлое, настоящее и будущее. Это смахивало на дежавю, но с одним отличием – я видел, что случится в следующее мгновение. Подобно тому, как вспышка молнии на доли секунды освещает темное небо и вы отчетливо видите все вокруг, эти проблески интуиции раскрывали мне такую информацию о человеке, сидящем рядом, которой я просто не мог знать.

Иногда в библиотеку заходили незнакомые посетители; они еще только направлялись к столику в фойе, а я уже знал, о чем они будут спрашивать. В другие дни, гуляя по улице, я внезапно «узнавал» что-нибудь о первом встречном. Я как будто видел людей насквозь.

Я не знал, как обозначить это явление. Сам я называл его интуицией, однако моя интуиция вела себя слишком свободно и непредсказуемо. Она жила своей жизнью и не поддавалась дрессировке. Она включалась и работала, но я не мог по своему желанию призвать ее на помощь или повторить ее действие. Мне хотелось, чтобы она была более сговорчивой и последовательной. Мне нужен был внутренний проводник, который отвечал бы на мои вопросы, а не просто выдавал мне случайную – пусть и безошибочную – информацию о прохожих на улице.

Постепенно слухи о моих астрологических изысканиях разошлись широко, и знакомые стали все чаще обращаться ко мне в поисках ответов. Между школьными уроками я составлял гороскопы, читал, медитировал и общался с людьми, отчего мой график выглядел довольно плотным и в нем не оставалось места для игр. Но я не жалел об этом: будучи астматиком, я и так не очень любил спортивные забавы. Ингаляторов у нас тогда не было; первое такое устройство я приобрел только в четырнадцатилетнем возрасте.

Каждый год я особенно сильно болел в марте-апреле и в сентябре-октябре – целых четыре месяца. Воздух в это время наполнялся аллергенами, и лекарства далеко не сразу облегчали мое дыхание. Ночами я подолгу сидел вместе с мамой во дворе, потому что дышать лежа было еще труднее. Устроившись у нее на коленях, под небом, иногда темным, а иногда освещенным луной, я смотрел в пространство и думал о его обширности и о бесчисленных звездах, местами очень ярких. Меня снова затапливали потоки вопросов. Кто создал Вселенную? Почему я живу здесь, а не на другой планете? Есть ли на других планетах люди? Может быть, Бог живет на какой-нибудь дальней звезде? Где находится Бог?

Проходили минуты и часы, и к утру я постепенно переставал хрипеть и задыхаться. Только тогда удавалось заснуть. Отец поднимал меня на руки и уносил в кровать. Но бывало и так, что уличный воздух не помогал, и тогда папа быстро вез меня в больницу. Я не возражал, поскольку ночевка в палате означала, что завтра я не пойду в школу. Вернувшись потом домой, я возвращался к чтению или медитировал. Уколы, которые мне делали в больнице, были невысокой платой за все эти удовольствия.

Мой преподаватель астрологии обучил меня основным ведическим песнопениям, однако он был только астрологом и потому не достиг той фонетической точности, которая необходима при декламации Вед. Я чувствовал, что для продолжения своих исследований должен научиться правильно читать ведические гимны. Недостаточно было просто сидеть и петь «Ом». Я снова обратился к маме, которая знала одного молодого, но образованного брахмана по имени Пандит Сурья Пракаш Шарма. Незадолго до этого он как раз переехал в наш город.

Следующие несколько недель Пандит-джи учил меня правильно и ритмично произносить коренные строфы «Яджурведы», одной из четырех Вед. Эти стихи используются для призывания различных видов божественных энергий. Санскрит – язык, на котором написаны Веды – обладает способностью вводить ум в состояние подобное трансу. Главным образом, это происходит благодаря рифме, ритму и носовым звукам в разных стихотворных размерах. Так что Пандит-джи согласился давать мне уроки ведических чтений. Однако наши совместные занятия длились недолго.

Время от времени к нему приходил кто-нибудь с просьбой составить гороскоп. Астрология не была его специальностью, хотя все полагали, что если он силен в литературе Вед, то должен отлично знать и астрологию – в конце концов, эта наука основана на ведических текстах «Веданги». Однажды пришел мужчина и попросил сделать гороскоп замужества для дочери. Он подыскал ей хорошего жениха и хотел знать, насколько гармонично молодые подходят друг другу в астрологическом смысле. Пандит-джи допустил какие-то ошибки в расчетах и пришел к выводу, что совместимость будет идеальной.

Максимально возможное количество гармоничных аспектов, какое может найти астролог при составлении карты супружества – тридцать шесть. Пандит-джи насчитал сорок три. Он ответил посетителю, что сорок три – это значительно лучше, чем общепринятые тридцать шесть. Я встревожился. Мне было всего 12 лет, но я поправил своего наставника, указав, что в этом гороскопе всего двенадцать положительных совпадений, при двух дошах, то есть недостатках. Собственно, это означало, что партнерство будет очень тяжелым. Мужчина разозлился на меня, велел мне замолчать и добавил, что Пандит-джи абсолютно прав и что такое идеальное сочетание возможно, поскольку у него самого гороскоп совпадает с гороскопом его жены в тридцати трех пунктах.

Посетитель с радостью поверил в правильность ошибочного толкования: оно звучало приятно и позволяло ему продолжать подготовку бракосочетания, а он этого и хотел. Так действует большинство людей – они не ищут истины и не хотят ее знать. Фактически, они боятся истины. У них уже есть утешительные идеи или убеждения, и на самом деле такие люди хотят только одного – официального подтверждения своей правоты. Они будут спрашивать всех, пока кто-нибудь с ними не согласится.

Когда мужчина ушел, Пандит-джи сказал:

– Я не могу тебя учить.

– Что случилось? – я не заметил его обиды.

– Ты считаешь себя великим астрологом?

– Пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль! Но если этот человек не передумает и на основании этого гороскопа выдаст свою дочку замуж, то оба супруга будут несчастны. Я просто хотел помочь.

– Я понимаю. Но ты не должен был поправлять меня в его присутствии. Это невежливо и оскорбительно.

– Извини, Пандит-джи!

– Не спорь со мной. Я больше не буду тебя учить. Уходи, – сказал он. И саркастически добавил: – Ты же брахман, ученый астролог. Тебе не нужен наставник.

Я прикоснулся к его ступням и ушел из его жизни. Мы оба причинили друг другу боль: я задел его эго, а он развеял мою мечту. Я решил, что мне больше не нужны ни гимны, ни астрология; я пойду своим собственным путем. В следующие месяцы я изучал важнейшие тексты по йоге и тантре, вчитывался в мантры и с новым пониманием погружался в медитацию. Эта садхана принесла некоторые результаты: у меня еще больше обострилась интуиция, улучшилась память, стали появляться видения и галлюцинации; однако мои достижения не шли ни в какое сравнение с тем, что обещала эзотерическая литература.

Писания, посвященные науке о мантрах, замахивались на головокружительные, даже нереальные, высоты. Эти книги утверждали, что возможно все, от полетов по воздуху до проявления физических объектов «из пустоты». Не то чтобы меня как-то особенно интересовали эти способности, просто они считались своего рода вехами на пути. Когда они возникают, ты знаешь, что движешься в верном направлении. На этот раз я не нашел никого, кто мог бы помочь, – ни святого, ни учителя, ни священника, ни астролога. Мне даже подумалось, что в этих текстах о мантрах нет почти никакой правды. Но однажды необычное сновидение вывело меня в иную реальность. Мне приснился высокий, бородатый садху в черных одеждах.

«Продолжай, сын», – сказал он.

«В мантрах есть истина?»

«Духовная практика и сомнения – как свет и тьма. Они не сочетаются. Доверяй».

«Я не получаю никаких результатов».

«Продолжай, терпеливо и дисциплинированно».

«У меня нет наставника».

«Я зайду к тебе сегодня перед полуднем».

«Пожалуйста, позволь задать несколько вопросов прямо сейчас!»

Но садху исчез. Я проснулся, и успокоенный, и возбужденный. Невозможно было забыть этот сон, поскольку он казался таким ярким и реальным. Я побежал к маме; хотя еще не рассвело, я слышал, что она уже не спит. Мама зажгла утренний светильник на алтаре и читала божествам дарственные молитвы.

– Наверное, я сегодня в школу не пойду, – сказал я, прерывая ее занятие.

– Так рано, а ты уже на ногах. О, ты вошел сюда, не приняв ванну?

Не обращая внимания на эти слова, я присел рядом.

– Мне приснился один сон, и я думаю, что сегодня останусь дома.

– Почему? Бояться не надо.

– Я не боюсь. Во сне я видел почтенного садху. Он сказал, что сегодня навестит меня.

– Ты должен пойти в школу, Амит. Сны не реальны.

– Как это? Когда мне приснился Господ Шива, ты сказала, что он настоящий. Ты говорила, что сны реальны. Мама, я сейчас сижу перед алтарем, и ты знаешь, что я не стал бы тебе лгать. Это был вещий сон! Я побуду дома, потому что садху обещал прийти сегодня. Я буду целый день читать учебники, честное слово.

– Что я скажу папе?

– Пожалуйста! Скажи папе что угодно. Он тебе поверит.

– Ну вот! Ты когда-то спросил, почему я лгу. Сейчас ты видишь, почему мне иногда приходится говорить неправду?

Мы с мамой немного поторговались, и в конце концов она разрешила мне пропустить один день школьных занятий.

Прошло несколько часов. Я был дома один. Около 10 утра кто-то постучал в дверь. Я кинулся открывать. Передо мной стоял садху в черных одеждах, с космами волос, завязанными в причудливый узел на затылке, и с бородой до середины груди. Я хотел дать ему подаяние, но он сказал, что пришел увидеться со мной. О моем сне садху ничего не сказал. Покопавшись в своей котомке, он вынул что-то и протянул мне, объяснив, что это сияр сингхи.

Сияр сингхи – это небольшая опухоль на теле у шакала, покрытая шерстью. Достигая размеров бетелевого ореха или куриного яйца, такие шишки сами собой отпадают. В индуистской тантре сингхи применяются довольно часто, и хороший тантрик обычно знает, как их правильно освящать. С их помощью можно достигать материальных целей, излечивать болезни, гипнотизировать и околдовывать людей. Кроме того, в черной магии они используются для наведения порчи. Если положить настоящую сингхи в порошок киновари, то шерсть на ней будет продолжать расти, и порошок нужно досыпать раз в несколько недель, чтобы сохранять эффективность этого оберега. Хотя в этой опухоли нет жизни, она поглощает киноварь.

– Этот объект – амогха, неотвратимый; он полностью безопасен. Я принес его специально для тебя, – сказал он и кратко объяснил, как использовать оберег.

Я спросил:

– Почему у меня не появляются сиддхи?

– Потому что ты не фокусируешься на окончательной цели, а гоняешься за грошовыми достижениями. Если тянешься к солнцу, автоматически получаешь свет.

Он повторил инструкцию по использованию сингхи и приготовился уходить. Я собирался задать святому еще массу вопросов, но его появление принесло с собой столько энергии и очарования, что я не смог произнести ни слова больше. Я только поклонился ему с почтением. Он благословил меня и пошел своей дорогой.

Каждый день к нам приходила женщина помогать по хозяйству. Мы относились к ней как к члену семьи и называли ее Маси. Мама заботилась о ней как о родственнице. У мамы было такое невероятное качество – она всегда была дающей. Я ни разу не видел, чтобы она ревновала, ненавидела или злилась. Она никогда не кричала на нас и даже не повышала голоса.

У Маси было двое сыновей. Старший из них, которому на тот момент исполнилось семь лет, от рождения болел проказой. Я решил испробовать силу сингхи на этом ребенке. Я целую неделю готовил оберег к использованию – освятил его, как меня учили, с помощью мантры, порошка алой киновари и черных горчичных семян. В воскресенье я дал Маси этот священный предмет и объяснил, что она дожна проделать отверстие в подушке сына и положить сингхи внутрь, после чего зашить подушку.

– Пусть сингхи пробудет там сорок дней. И никому не говори об этом, даже мужу, – попросил я.

К середине первой недели у ее сына появились признаки чудесного выздоровления, а по истечении трех недель он полностью вылечился от проказы. Садху сказал, что мне позволено использовать оберег только один раз, а потом я должен положить его в реку или ручей. Ближе к концу сороковой недели я попросил Маси вынуть сингхи из подушки и принести мне. Придя домой, она распорола подушку, но внутри не оказалось ничего, кроме перьев.

Этому нашлось четыре возможных объяснения. Во-первых, она могла все-таки вынуть сингхи и не сказать мне. В это трудно было поверить: Маси не стала бы подвергать сына опасности, разрушая тантрический талисман. Во-вторых, его мог извлечь кто-то другой. В-третьих, он мог каким-то образом выпасть сам. Эти две возможности я отмел, потому что больше никто не знал о сингхи и Маси тщательно и глубоко вшила оберег в подушку. И, в‑четвертых, он мог исчезнуть сам собой. Я не мог понять, куда именно он делся, но это не имело значения. Факт остается фактом: мальчик излечился всего за несколько дней, хотя до этого его лечили годами и ничего не помогало.

Эта встреча со святым садху принесла мне больше вопросов, чем ответов. Кто он такой? Как вышло, что он появился в моем сне? Почему он отдал сингхи именно мне? Как он обрел оккультные знания? Несмотря на все вопросы, необычная встреча наполнила меня благоговением. Садху появился именно в тот момент, когда мне действительно требовалось вмешательство высших сил, которые внушили бы надежду и указали дальнейший путь. Это событие обновило мою веру в Бога.

В своей садхане я начал усердно практиковать тантрический метод. Всякий раз, когда до меня доходили слухи о том, что в городе находится какой-нибудь святой или святая, какой-нибудь тантрик, я непременно отправлялся посмотреть на этих людей. Поначалу они не воспринимали меня всерьез, поскольку я был «ребенком». Но потом я садился перед ними и начинал говорить о собственной садхане, о своем понимании астрологии, Вед и другой литературы, выражение их глаз менялось. Они превращались в слушателей и собеседников, делились своим опытом и подсказывали мне, что лучше поменять. Правда, у большинства из них не было ни малейшего представления о настоящей практике и о тех испытаниях, с которыми сопряжена садхана. Их знания были чисто книжными. Истинные садхаки встречались редко – наверное, в одном случае из ста; но они давали мне достаточно топлива для внутреннего огня.

При первой же возможности я уходил медитировать в уединенные места, часто делал яджны, огненные подношения, повторял много мантр и выполнял садханы якшинь, йогинь, апсар и богинь – которые представляют собой различные формы тантрических женских энергий. Но результатов почти не было. Не появлялись ни боги, ни другие небесные существа. Я стал создавать свою собственную духовную практику – заимствуя ритуалы из разных садхан, составлял из их ингредиентов и мантр новую смесь и думал, что она мне поможет.

В месяце Картике (с середины октября до середины ноября) я отправлялся в пустынную область, где растет цветок под названием мандара пушпа. Там я собирал 108 цветков, возвращался домой, делал из них гирлянду и над ней декламировал приготовленные тексты. Потом я клал гирлянду в холодильник. На следующее утро, сделав яджну, я шел в храм Шивы и подносил гирлянду в дар Шивалинге. Предполагается, что эта тантрическая садхана дарует практикующему видение Шивы. Начиная с 12 лет, я выполнял ее три года подряд, но результаты не появились.

Расстраивало то, что я не понимал, куда идти, и никто не мог указать мне дорогу. Мои родные тоже не могли помочь. Я просто не посвящал их в свои замыслы. Они ничего не знали о моем параллельном мистическом мире и глубоком интересе к оккультизму. Обычно они думали, что я сижу в библиотеке – а я в это время вел духовную дискуссию-шастрартху с каким-нибудь святым или обсуждал свою садхану с тантриком. Мама знала о моих наклонностях, хотя я не посвящал ее в детали. Ее безусловная поддержка всегда была большим благословением.

Постепенно мое разочарование сменилось отчаянием. Если Бог существует, почему он не приходит ко мне? Если в писании все верно, если тантра имеет смысл, то почему не появляются долгожданные успехи? В чем моя ошибка? У меня по-прежнему были мощные сны и видения; они даже в чем-то направляли меня, однако не давали полной уверенности. Хотелось увидеть физическое проявление, получить настоящее доказательство, которое выдержало бы проверку на истинность.

Со временем стало ясно, что я в одиночку вступил на трудный путь самореализации. Для достижения успеха в этом путешествии необходимы упорство, дисциплина и время. Независимо от того, какой духовной практике я следую, какими способами и насколько долго ее выполняю, гарантий у меня нет. Переход от эфемерных удовольствий к состоянию неизменной радости, возвышение над мирскими эмоциями и возможность жить в вечном блаженстве должны стать очень личным делом. На этом пути я сам себе и лучший друг, и худший враг. Необходимо создать собственный путь, потому что божественные пути, проторенные древними святыми, давно поросли бурьяном времени.