Книга: Имя мне – Красный - Орхан Памук

Печатную книгу я не осилила после 30ти страниц мне стало плохо. Во-Первых турецкий колорит мне не близок, я ничего о нем не знаю , во-вторых действие происходит 1500х годах, в-третьих очень специфическая тема - религиозное изобразительное искусство. Много незнакомых слов, имен. Решила я все-таки закончить эту книгу, но в аудио формате. 22 часа :(

Вывод такой:

Мне все это не близко + не поняла автора, ощущение, что он ненавидит своих героев. Вообще вайб грусти и обреченности.  

Хотя повествование идёт последовательное, но структура усложняется тем, что оно от разных лиц, и это не только люди, не только непосредственно действующие персонажи драмы, но и другие существа и предметы – собака, дерево,шайтан, монета, смерть и т.д. И ещё нюанс – всё это не реальные существа, а изображённые на рисунках. Вот такая восточная фреска, где смешивается явное и неявное, зримое и незримое, живое и воображаемое, идеально-возвышенное и цинично-грубое, это раздвигает рамки Вселенной, ограниченной восприятием, умом и взглядом человека. Ситуация, видимая человеком, дополняется воображением, созерцанием, философией,мечтой.

В центре – суть конфликта Запада и Востока, сталкивается их диаметрально противоположное понимание искусства. Запад традиционно отображает видимый реальный мир, изучает его, постигает. Восток не допускает рисования с натуры, рисует из головы, из памяти. В восточной традиции художники изображали мир сверху, как они говорили, так видит его Аллах, изображения были идеальными, с тонко прорисованными мельчайшими деталями. И ученики, и следующие поколения художников годами учились тщательно копировать, запоминать рисунки старых мастеров и не отходить от метода, и ни в коем случае не выпячивать свою индивидуальность, индивидуальность считалась изъяном, запрещалось ставить свою подпись или какой либо знак мастера. Однако, даже в мастерских разных городов и стран Востока были отличия стиля, этого не избежать, что уж говорить о европейских веяниях – итальянские художники уже широко использовали законы перспективы в живописи и развивали искусство портрета, индивидуального стиля, не забываем – у нас XVI век, расцвет Ренессанса, время осознания и расцвета индивидуальности.

При политических, экономических, культурных связях Османской империи с европейскими странами, итальянская живопись не может не проникнуть в Стамбул. В умах начинается брожение – использовать ли новейшие открытия перспективы и стремления к портретному сходству или твёрдо стоять на древних неизменных восточных традициях в технике рисунка. Очень тонко и последовательно в книге проводится мысль о том, что ничто не может в мире застыть навечно, неизменно. Изменения в мире неизбежны, они накапливаются постепенно, мало-помалу, и однажды их количество перерастает в качество. Идея тщетности «остановить мир» хорошо выражена в эпизоде, где мастер Осман и Кара проводят три дня в сокровищнице султана. Ясно, что сокровища, хранящиеся годами и десятилетиями, превратятся в прах, если ими не пользоваться, впрочем, так же, как и если пустить их в оборот.

Если основной сюжетный конфликт в книге обозначить резко, грубо – то это конфликт среди 4 художников в мастерской, занятых иллюстрацией рукописных книг, сюда же втянут и их старый мастер и учитель Осман, и «руководитель проекта» Эниште, которому султан поручил изготовить книгу, предназначенную для приятного подарка венецианскому дожу. В каком стиле надо выполнить книгу – в традиционном восточном или в европейском стиле – не такой, оказывается это простой и праздный вопрос.

Восточный стиль, без перспективы, без портретного сходства – да венецианцы просто засмеют, пострадает престиж султана и империи; западный стиль – не будет ли это противоречить заповедям Аллаха и «еретическим» отходом от традиций.

Так что вопрос многосложный и многослойный и приобретает далеко не прямолинейное обоснование. Действительно ли султан хочет получить книгу, выполненную в новом, европейском стиле или испытывает художников на прочность веры? А Эниште не провоцирует ли художников? В эту коллизию вмешиваются и личные взаимоотношения, и карьерные резоны. Есть ещё и давление общественного мнения, и религиозных радикалов. В итоге ситуация дозревает до убийства и физической расправы.

Один из четырёх художников был убит, и мы узнаём это сразу из первых же глав, и убил его, скорее всего, кто-то из остальных троих. Поначалу эти трое предстают перед нами почти неразличимыми, без особенных черт, и лишь к концу они обретают постепенно черты индивидуальные, и мы узнаем, кто из них убийца. Можно предположить, что в этом есть некий символизм – обретение индивидуальности.

Совершённое вначале убийство далее постепенно обрастает всё новыми подробностями и подтекстами. Двойные подтексты имеют и мотивы других персонажей, особенно заметно это в отношении лукавой красавицы Шекюре. Восток дело тонкое.

В сюжет об убийстве художника и историю второго замужества Шекюре, вдовы с двумя детьми, равномерно вплетаются и восточная философия, и исторические, бытовые экскурсы, и отсылки к восточной поэзии, рассуждения о жизни и смерти, о красоте, об идеальной любви.

Мне почудилось, что, несмотря на средневековый сюжет, автор продолжает раскрывать вечный вопрос о столкновении востока и запада, об их несовместимости и взаимопроникновении, о неизбежности поиска компромисса, что отсылает к современности.

Интересные были описания Стамбула, быта востока.

Любовная линия - тоже довольно-таки специфична (это восток).

В целом книга мне показалась нудной, очень долгой. Причем сначала я начала ее читать, потом перешла в аудио. И, если бы книгу продолжила читать - скорее всего не дочитала бы (и мысль бросить книгу всплывала несколько раз).

Скажу так - книга на любителя. Читать или нет - советовать не буду.

Роман Орхана Памука "Мое имя - Красный" (1998), получивший Нобелевку, и прост, и сложен. Читать его легко, потому что повествование ведется от лица самых разных персонажей: художников, женщин, и даже собаки, шайтана, красного цвета, что вносит в действо мистический аромат Шираза и «Сказок тысячи и одной ночи». Действие разворачивается в Стамбуле XVI века, когда османская живопись, основная задача которой сводилась к оформлению книг – историй Корана, биографий правителей, и главным достоинством которой являлось отсутствие стиля художника, а высшим достижением – искусство копирования традиционных миниатюр. Однако в это время западная живопист проникает на Восток, и смущает умы творцов-художников новыми возможностями: перспективой, портретом с полным сходством между человеком и изображением. Для тонкого востока – это крамола, дьявольские козни, наваждение. - Рисунок – это безмолвие разума и музыка для глаз. - Рисовал он как все и точнее всех повторял манеру старых мастеров – потому и был самым великим художником. - Помнить – значит знать, что ты видел. Знать – значит помнить, что ты видел. Видеть – значит знать, не вспоминая.

Название романа тоже символично, потому что красный цвет амбивалентен, то есть в нем есть противоположность: жизнь, любовь, огонь – и кровь, война, боль, смерть.

Именно потому цвет обретает голос на страницах романа, как действующее лицо. - Я счастлив, что я красный! У меня нутро горит, я сильный, я заметный, я знаю, что меня трудно пересилить. - Жизнь прекрасна! Понаблюдайте за мной: видеть – это восхитительно! Жить – значит видеть.

Чтобы понять это произведение, нужно понимать традиционное восприятие красного цвета в исламе: восточная миниатюра использует красный символически, в соответствии с каноном, для определенных деталей. И здесь возникает конфликт с западной традицией, стремящейся к реалистическому изображению красного, как элемента видимого мира. Можно утверждать, что роман пропитан красным: красный ковер в комнате, где происходит убийство; кровь, описываемая как "чистая красная краска"; воды реки Тигр, окрашенные красными чернилами от уничтоженных книг. Красное на красном.

Взаимодействие с цветом у каждого из персонажей своё. Кто-то его видит, кто-то использует в рисунке, кто-то противится его присутствию, кто-то вступает во взаимодействие.

- Красный цвет одного рисунка... испугал меня. Чья-то рука... непонятно зачем окрасила все в странный красный цвет, и весь мир на рисунке целиком погрузился в красное. - Если бы мы могли прикоснуться к нему кончиком пальца, было бы ощущение железа или меди. Если бы взяли в руку, обожглись бы.

Многослойность смыслов и подтекстов, парафразы из древних сюжетов, оплодотворённые реальной историей живых людей, поиск убийцы и философские размышления на тему искусства, красоты, живописи, мастерства – все это похоже на мозаику восточной мечети, сквозь витиеватые и орнаментальные окна которой, проходит солнечный луч.

я понял, что уважать этого главного героя больше не буду. Возлюбленная действо не совершила, к счастью. Дальше все тоже поменялось. Несмотря на весьма впечатлившую меня в какой-то из следующих глав сцену убийства, повествование неожиданно изменилось, будто автор выдохся и ему самому надоело писать: количество персонажей, от имени которых ведется сюжет, сократилось до 3-4, их стиль текста стал одинаков, про детектив все забыли, ибо на первый план вышла любовная линия. И так шло дальше, когда ближе к концу автор вдруг не вспомнил, зачем мы здесь собрались, и стал показывать весьма глупые поиски убийцы. Я, в начале книги пытавшийся угадать, кто из них был им, к этому моменту уже плюнул от этого нагромождения намеков и подсказок, которые ничего не давали мне - все потенциальные кандидаты были какие-то одинаковые. А потом в сюжете возникла такая неприятная для меня вещь, что я помянул добрым словом все предыдущие извращения и решил, что тогда все было еще очень даже неплохо. Автор, еще с начала книги рассказывая истории о древних арабских художниках, раскидывал намеки на то, что произойдет, но я бы никогда в жизни такое не предположил даже в самом страшном кошмаре. Автор рассказывал, как древние мастера арабской миниатюры портили от рисования глаза, и как ослепнув, затем эту слепоту восхваляли, ибо она помогала им понять как предметы выглядят на самом деле. Эта слепота была эдаким подарком от Аллаха трудолюбивому художнику. Но некоторые художники на старости лет не слепли. И думая, что Аллах их обделил, слепили себя сами. А теперь совершите усилие, и представьте, что было в сюжете ближе к концу. С использованием иглы от тюрбана. Написанное от первого лица. Представили? Я пропустил этот текст, когда понял, к чему идет. Затем убийцу все-таки нашли, при этом с ним не смогли справиться три взрослых мужика, но успели совершить над ним то, что было упомянуто выше. И оно тоже было написано от первого лица. И эту часть главы я тоже пропустил. Раненный от борьбы с убийцей главный герой дополз до своего дома. Сердобольная возлюбленная, думая, что он помирает, сделала с ним то, что спрятано под спойлером. Ну, как же без этого. А дальше хэппи энд.

Я не думал, что автор может перейти грань разумного для меня, я вообще не знал, что у меня есть такая грань или думал, что она какая-нибудь как у всех. Но автор показал мне эту грань и пересек ее даже дважды. Такое оказалось непростительно. Просто - зачем это писать? У нас книга ужасов что ле?? Как это помогло найти убийцу?? А эти странные любовные игрища к чему? Ну и так как детектив вышел какой-то топорный, что про него только под конец вспомнили, а потом даже с раненным убийцей не смогли справиться (его настила случайная кара), то ради него читать книгу смысла нет. Ну много красочных описаний быта, вещей и прочего было, правда. Может понравится, только если вы фанат Османской империи, которую, как мне кажется, после этой книги я вовсе возненавидел. Да и автора-нобелевского лауреата тоже.

Книга может подойти для знакомства с автором, но для легкого приятного чтения – точно нет.