Книга: Ярость и гордость - Ориана Фаллачи

Места встреч этих новых заговорщиков – прежде всего мясные лавки. Этих исламских мясных лавок полным-полно в каждом нашем городе, потому что «бедным-несчастным» годится в еду только мясо животных, которых убили, перерезав им горло, выпустив кровь, а затем содрав мясо с костей.

Также Фаллачи приводит пример с каким-то непонятным восьмилетним мальчиком, который, конечно же, демонстрирует несгибаемость американцев перед лицом трагедии. Она сравнивает своих родителей с Гаем Муцией Сцеволой и Корнелией, матерью Гракхов. Она сообщает, что все вокруг идиоты, а она – в белом, о чем, оказывается, явно свидетельствует её знание формулы Больцмана и умение отличить Муссолини от Росселлини. Особенно меня порадовали готовые ярлыки, предоставляемые, видимо, для того, чтобы читатель не утруждался подбором определений: камикадзе – эксгибиционисты, обыватели – мазохисты. Причем слова выбираются звучные, резкие, такие хорошо запоминаются и удобно обыгрываются. По-моему, всю книгу можно было бы разобрать в качестве наглядного пособия, если бы она не была столь типичной и поэтому столь скучной. Чего стоят только эти бесконечные перечисления (страны, люди, здания), когда в ряд однотипных названий можно вставить всё, что угодно. Приём настолько затасканный, что даже не удивляет. Подобные книги оцениваются не в категориях «правильно-неправильно», «справедливо-несправедливо», а в категориях «хорошо или плохо сделано». Как по мне, это весьма посредственная пропагандистская книжица, в которой, впрочем, весьма порадовало название. Два существительных, разделенных союзом «и» - это классика. «Война и мир», «Шум и ярость», «Гордость и предубеждение» и так далее. А сами слова? «Ярость» и «гордость». Кому же не хочется приписать себе такие яркие, хоть и слегка сомнительные, качества? Это не чувство и чувствительность, это всерьёз. Как ни странно, я не скажу, что «Ярость и гордость» - антиисламская книга. Здесь вообще чётко не определен враг. Фаллачи выступает против мусульман, гомосексуалистов, коммунистов, фашистов – и это перечисление можно продолжить. Вывод один: враги повсюду. В ситуации всеобщей повышенной тревожности этот тезис – беспроигрышный вариант. Скажите, что вы не согласны – и вас тут же накормят Бесланом, 11 сентября и терактом на Мюнхенской олимпиаде. Всюду враги, не забывайте. Но они не просто враги, пишет Фаллачи, они – «наши враги». Она обращается к читателю на «ты», снимая личностный барьер, а дальше всё просто. Вам страшно, а тут те, кто с вами на одной стороне, те, у кого с вами общие враги, и они непременно ещё расскажут вам, кто виноват. Бей, хватай, круши. Это так банально, что от скуки сводит скулы. Есть более профессиональные агитки, есть и менее. Имя им – легион. Я бы, может, и за отзыв не села бы, если бы не увидела обсуждение «Ярости и гордости» на сайте электронной библиотеки «Альдебаран». Обычная дискуссия на острую тему, проводимая в духе «сам дурак». Всё бы ерунда, если бы весь этот спор не был спровоцирован довольно топорно написанным текстом. Знаете, если эта книга – «глоток свежего воздуха в газовой камере политкорректности» (взято из комментария на Альдебаране), то КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи.

Огромная палатка, установленная мусульманами из Сомали... Сомали - страна, тесно связанная с Усамой бен Ладеном. Как ты помнишь, кроме того, это страна, где в 1993 году семнадцать морских пехотинцев-миротворцев были убиты, а над их трупами надругались. Мусульмане из Сомали установили эту палатку, чтобы выразить протест итальянскому правительству, в кои-то веки усомнившемуся: стоит ли продлевать их паспорта и разрешать въезд полчищам их родственников: матерей, отцов, братьев, сестер, дядьев, теток, двоюродных братьев и сестер, беременных жен, а следовательно, по цепочке, разрешать въезд родственникам их родственников. Палатка была разбита около архиепископского дворца, на тротуаре, где они по привычке выставляли ботинки, тапки и бутылки воды, которой они моют себе перед молитвой ноги. Итак, палатка была размещена прямо перед Собором Санта Мария-дель-Фьоре и в нескольких шагах от Баптистерия. Она была меблирована, как квартира: столы, стулья, шезлонги, матрасы, чтобы спать и совокупляться, примусы, чтобы готовить еду и заполнять всю площадь гарью и вонью. И все нараспашку. Плюс электрическое освещение плюс магнитофон, откуда шел голос муэдзина, взывающий к правоверным, попрекающий неверных, и этот голос оскорбительно заглушал прекрасный звон колоколов. В дополнение к общей картине - желтые полосы мочи оскверняли тысячелетний мрамор Баптистерия, так же как и его золотые двери... Господи! Далеко же стреляют их струи, этих сынов Аллаха! Баптистерий обнесен решеткой, а они через решетку попадали на расстояние более двух метров. Желтые полосы мочи, зловоние экскрементов, перекрывающих вход в Сан Сальваторе-аль-Весково, изумительную романскую церковь IX века, прямо рядом с площадью, и которую сыны Аллаха превратили в отхожее место, как и церкви Бейрута в 1982 году. Ты должен об этом знать. Ты должен об этом знать, поскольку именно к тебе я взывала, чтобы выступить со страниц твоей газеты, помнишь? Я обратилась и к мэру Флоренции, который сразу же приехал ко мне, тихо перенес мою ярость и осторожно признал справедливость моих протестов: "Вы правы. Действительно правы". Но он не убрал палатку. Забыл... лучше сказать, у него не хватило смелости. Я позвонила и министру иностранных дел, такому же, как я, флорентийцу, говорящему с сильнейшим флорентийским акцентом, обладающему властью разрешать или отказывать в продлении иностранных паспортов. Он тоже тихо перенес мою ярость. Он тоже согласился с тем, что мои протесты законны. "Вы правы. Вы действительно правы". Но он не сделал ничего, чтобы убрать палатку. Как и мэр, он забыл. Или, лучше сказать, смелости не хватило и у него. Затем (по прошествии более трех месяцев) я переменила тактику. Я позвонила полицейскому, отвечавшему за безопасность города, и гаркнула в трубку: "Уважаемый полицейский, я не политик. Когда я обещаю что-то, я действительно делаю это. Если до завтрашнего дня вы не уберете чертову палатку, я сожгу ее. Клянусь честью, сожгу ее и даже полк солдат не сможет помешать мне. Можете меня за это арестовывать. Я хочу, чтобы на меня надели наручники, арестовали и заперли, арестовали! Так, чтобы газеты и телевидение сообщили, что Фаллачи была заключена в тюрьму в ее собственном городе за защиту ее собственного города. И вас всех забросают дерьмом". Будучи умнее других, в течение нескольких дней полицейский убрал проклятую палатку. И все, что осталось на ее месте, - огромное и отвратительное пятно на тротуаре. Грязные следы ужасного бивака, простоявшего здесь три с половиной месяца. Но победа моя была жалкой, Пиррова победа, иначе сказать нельзя. Потому что сразу же после этого министр иностранных дел с сильнейшим флорентийским акцентом продлил паспорта сомалийцам и все их просьбы были приняты правительством. Сегодня и протестовавшие, и их отцы, их матери, их братья, их сестры, их дяди, их тети, их двоюродные братья и сестры, их беременные жены, которые тем временем разродились, - все они поселились там, где хотели поселиться. Я имею в виду во Флоренции и других городах Европы. Это была жалкая Пиррова победа, потому что удаление палатки не повлияло на всевозможные надругательства, десятилетиями унижающие город, который некогда был столицей искусства, культуры, красоты. И еще потому, что этот инцидент не остановил других мусульман, вторгающихся в чужие владения. Не остановил албанцев, суданцев, бенгальцев, тунисцев, египтян, алжирцев, пакистанцев, нигерийцев, так горячо содействующих продаже наркотиков. (По-видимому, этот грех не осуждается Кораном). И наши улицы, наши площади заполнили бродячие торговцы, продавцы поддельных часов или карандашей. Постоянные торговцы выставляют свой товар на ковриках, разложенных на тротуарах. Проститутки усердно занимаются своим ремеслом и распространяют СПИД даже на деревенских дорогах. Воры нападают на деревенские дома, особенно ночью, и боже вас упаси посметь встретить их с револьвером в руках, потому что в таком случае в тюрьму сядете именно вы. (Само собой разумеется, в придачу с обвинением в расизме). Да-да. Все они на своих местах, там же, где находились до того, как мой полицейский велел убрать палатку. Лоточники устроились даже в великолепном внутреннем дворике между двумя аркадами Галереи Уффици. В дворике Вазари. Они загораживают подходы к музеям и библиотекам, то есть к древней Лаврентийской библиотеке (где хранятся такие сокровища, как тысячелетние рукописи поэм Вергилия и средневековые тома с миниатюрами) и к знаменитой Национальной библиотеке. Они оккупировали площадь около колокольни Джотто, захватили пролет Понте Веккьо, где расположились лагерем перед ювелирными магазинами. Они заняли и набережные Арно. Мои любимые набережные Арно... Они расположились на древних церковных папертях. Расселись на паперти собора Святого Лаврентия, где открыто, наплевав на запреты Пророка, напиваются, а напившись, пристают к женщинам.