Текст книги "История Центральной Европы с древних времен до ХХ века. Кипящий котел народов и религий на территории между Германией и Россией"

Вскоре после германского завоевания Ливонии и лишь за несколько лет до появления рыцарей Тевтонского ордена на территории Пруссии Центрально-Восточная Европа получила первое предупреждение о том, что с востока надвигается еще одна волна завоевателей-азиатов. Огромная евразийская империя, созданная Чингисханом в начале XIII в., которая включала в себя все народы монгольского происхождения[15]15
  Далеко не только монгольского происхождения.


[Закрыть], напала на половцев, которые больше 100 лет держали под своим контролем степи Восточной Европы. И хотя они были постоянным бедствием для Киевской Руси и русские гордились своей борьбой с ними (которая описана в широко обсуждаемом Слове о полку Игореве), некоторые русские князья, которых половцы попросили о помощи в переломный 1223 г., поддержали их в войне с монголами, но лишь разделили с ними сокрушительное поражение на реке Калке. Азиатские проблемы и смерть Чингисхана четыре года спустя отсрочили месть монголов, которые были полны решимости занять место разбитых половцев в Восточной Европе и обеспечить себе власть над всем этим регионом, заставив подчиниться себе и соседние русские княжества.

Новые колониальные территории России в Волжском бассейне впервые подверглись нашествию и были завоеваны зимой 1237/38 г. Но вместо того чтобы продвигаться в направлении Новгорода, который так и не был взят монголами, главнокомандующий их европейским походом – внук Чингисхана Бату (Батый) – в 1239 г. повернул на Киев и в 1240 г. уничтожил его. Опустошив также и весь юг России, он на следующий год вступил в Польшу и Венгрию. Даже Западная Европа была всерьез встревожена, когда одна монгольская армия нанесла поражение полякам сначала под Краковом, а затем при Легнице в Силезии, в то время как другая – добилась огромной победы над венграми у реки Шайо (Сайо) и дошла до Адриатического моря. Но снова события в Азии, включая смерть Великого хана, заставили монголов отступить. Они больше не вернулись в Венгрию, а после того как их остановили у Легнице[16]16
  В битве при Легнице 9 апреля 1241 г. монголов не остановили – они одержали полную победу, но, получив приказ, двинулись на соединение с основными силами Батыя в Венгрии, по пути разгромив Моравию.


[Закрыть], где князь Вроцлава Генрих Благочестивый отдал свою жизнь, защищая христианский мир, они ограничились периодическими набегами на Восточную Польшу, при этом иногда вынуждая русских князей участвовать в этих нашествиях, а также в тех, которые были направлены против Литвы.

И наоборот, почти все русские земли, за исключением Новгорода[17]17
  Новгород был вынужден платить дань монголо-татарам, которые провели здесь в 1259 г. перепись, как до этого в 1257 г. во Владимиро-Суздальской земле.


[Закрыть] и белорусских княжеств на северо-западе, где влияние Литвы оказалось сильнее, в течение долгого времени оставались под властью монголов. Косвенно они находились под сюзеренитетом Великого хана, ставка которого была в далеком Каракоруме в самой Монголии, а напрямую – под властью Золотой Орды (Улуса Джучи) – как называли европейскую часть Монгольской империи. Это автономное образование, основанное Бату-ханом (Батыем) со столицей в Сарае в нижнем течении Волги, включало и народы азиатского происхождения в степях к северу от Черного моря, обычно позже называемые татарами, и различные русские княжества, находившиеся под властью хана.

Это монгольское владычество действительно было огромным бедствием в истории России. Именно это азиатское влияние отдалило ее от Европы и в гораздо большей степени, чем раньше влияние Византии, сделало ее непохожей на Европу и противопоставило Россию ей. Однако положение разных частей России существенно различалось. В целом ее княжества остались у своих прежних правителей, принадлежавших к различным ветвям династии Рюриковичей, которые просто стали вассалами хана. Только в исключительных случаях, где не было установленного потомственного правителя, как в самом Киеве и в Подолии, во главе местной администрации стояли татарские официальные лица.

В таких случаях только церковь оставалась на страже древних традиций, и именно киевский митрополит вскоре после уничтожения в 1240 г. великолепной столицы Руси в 1245 г. обратился на Лионском соборе с просьбой о помощи к католическому Западу. Папа Иннокентий IV действительно был глубоко озабочен монгольской опасностью на пороге католической Европы. Он также прекрасно знал о возможностях религиозного воссоединения, которые любая реальная помощь, оказанная православному христианскому миру, откроет в России, равно как и на Ближнем Востоке, где он одновременно вел переговоры с никейскими греками. Но, поглощенная конфликтом с Западной Священной Римской империей, папская власть была бессильна против монголов, которые время от времени даже считались возможными союзниками против арабов или турок. Папские миссии, отправленные в Каракорум с призрачной надеждой на обращение в христианство, собирали ценную информацию о разоренных русских землях, через которые им приходилось проезжать, но лишь в случае Галича и Волыни появились какие-то перспективы религиозного и политического сотрудничества.

В этой части древнего Киевского государства, продолжавшей поддерживать тесные связи с католической Польшей и иногда с Венгрией, татарскому господству с самого начала давали отпор всякий раз, когда это было возможно, и татарское влияние оставалось пренебрежимо малым[18]18
  В 1259 г. монголы двинули большое войско Бурундая на Галицко-Волынское княжество и подчинили его; по их приказу были срыты укрепления крупнейших городов – Владимира-Волынского, Луцка, Львова и др.


[Закрыть]. Поэтому государство Даниила (сына Романа) и его преемников следует считать неотъемлемой частью европейского сообщества, как и в прошлом, а его роль в истории Центрально-Восточной Европы заслуживает особого внимания. Но прежние надежды Даниила на объединение Киева со своей вотчиной уже не имели никаких шансов на успех. Наоборот, Киевский регион, который на протяжении следующего столетия под непосредственной властью татар совершенно утратил свое традиционное значение, отделял княжество Даниила от восточных частей Руси, называемых Великой Русью в византийских документах, в противопоставление Малороссии, то есть Галичу и Волыни.

Так как мелкие княжества, на которые был разделен Черниговский регион, имели не такое большое значение, новое Великорусское государство, образование которого является главным событием восточноевропейской истории в XIII в., состояло из княжеств колонизированного Волжского региона, в котором город Владимир-на-Клязьме теперь стал столицей вместо Суздаля.

Среди потомков Всеволода Большое Гнездо, которые правили в этом обширном регионе, Ярослав, чей брат Юрий был убит в бою с монголами в начале 1238 г., занял после него главенствующее положение и начал проводить мудрую политику умиротворения новых хозяев Восточной Европы. Дважды он предпринимал опасное и изнурительное путешествие в азиатскую ставку Великого хана, но лишь умер на обратном пути в 1246 г., как умерли и многие другие русские князья в период монгольского нашествия во время или после таких посещений[19]19
  Скорее всего, были отравлены, а некоторых моноголы убили.


[Закрыть]. Теперь стало правилом, что хан решал, кто будет занимать пост великого князя на Руси, и после нескольких непростых лет это решение было принято в 1252 г. в пользу сына Ярослава – знаменитого Александра Невского. Но он уже ни на что не претендовал в отличие от его предшественников, в том числе и на трон Киева. Наоборот, он ограничил свою Россию территориями вокруг Владимира.

Верно то, что, прежде чем править там, он был признан князем жителями Новгорода, а свое прозвище получил после победы над шведами 15 (21) июля 1240 г. на реке Неве, где он защищал Новгородскую республику от скандинавских захватчиков Финляндии. Два года спустя, 5 (1 1) апреля 1242 г., он также разгромил немецких ливонских рыцарей в другом сражении на льду Чудского озера (озера Пейпус). Но так как эти первые контакты с католическим Западом были чрезвычайно враждебными, он решительно обратился к Востоку, не проявлял интереса к папским призывам к церковному объединению, а, наоборот, пытался укрепить свое положение верной службой своим татарским владыкам.

Такое сотрудничество привело к получению привилегии собирать высокие налоги, которые хан требовал со всех русских князей. Татарам было удобно получать всю сумму при посредничестве великого князя, который, в свою очередь, использовал это довольно неприятное задание с целью контроля других князей и объединения новой России под его собственной властью. После смерти Александра Невского в 1263 г. такую политику продолжили его менее выдающиеся преемники; главная проблема состояла лишь в том, какой князь получит верховную власть, связанную с обладанием городом Владимиром в добавление к своей наследственной вотчине. В отсутствие какого-либо признанного порядка престолонаследия их соперничество могло приводить только к бесконечному вмешательству татар, что было особенно очевидно в долгой борьбе за верховную власть между тверским и московским князьями.

Первому из этих двух главных княжеств, имевших, по-видимому, право старшинства, удалось править Владимиром с несколькими перерывами до 1319 г. Но Москва, упоминаемая впервые в 1147 г. и появившаяся как центр отдельного княжества лишь сотней лет позже, однако не представлявшая собой передаваемую по наследству вотчину одной из ветвей династии до начала XIII в., быстро поднялась до ведущей державы под властью чрезвычайно умных и способных правителей, которые расширили свою территорию и постепенно вытеснили своих тверских двоюродных братьев в качестве хозяев всех зависимых территорий Владимирского княжества.

Вся эта сравнительно хорошо известная история больше не имела ничего общего с историей Центрально-Восточной Европы. Принятие владычества монголов, которое длилось более 200 лет, было, вероятно, неизбежным, но в любом случае оно решило, что новая колониальная Русь – Восточная Европа в смысле географического положения – будет развиваться вне европейского сообщества. Связанная с империей, главная часть которой и основное ядро находились в Азии, она была отрезана от европейского влияния и широко открыта азиатскому.

Надо отдать должное восточным славянам – великорусским поселенцам на этой изначально территории финно-угорских племен в том, что они сохранили не только свой язык и обычаи, не только продолжили принимать в свои ряды различные иные народы благодаря своему культурному превосходству, но и остались верными своей традиционной религии, которая, несмотря на противоречивые тенденции, представленные языческими элементами, сохранилась в чрезвычайно сложных условиях. В большой степени это было результатом непрерываемой преемственности церковной организации под далекой, но уважаемой властью Константинополя и особенно решения, принятого около 1300 г. митрополитом Киевским, перевести свою резиденцию во Владимир, откуда она в 1326 г. переместилась в подающий надежды центр – Москву.

Но ни этих церковных связей, ни династических уз с киевским прошлым было недостаточно для того, чтобы сделать Московское государство продолжением Киевского государства, лишь перенеся столицу. Это было новое политическое образование, в котором местная традиция единоначалия была усилена концепциями управления Монгольской империи. Эта империя была гораздо более деспотичной, чем когда-либо была христианская империя со столицей в Константинополе, и в то же время более агрессивной, с программой безграничной экспансии. Как только Московская Русь, выучившаяся под таким влиянием, почувствовала себя достаточно сильной, чтобы освободиться от унизительного ига этой распадающейся империи, она взяла на себя ее роль в Восточной Европе, а позднее включила в свои владения и ее азиатскую часть посредством колонизации.

Но именно по этой причине Москва при своих царях, как позднее назвали себя великие князья, стала, подобно татарским ханам, представлять собой угрозу всем свободным народам Центрально-Восточной Европы, которые вскоре оказались между германским и русским империализмом. Первыми, перед которыми встала эта угроза, были восточные славяне, оставшиеся в своих первоначальных поселениях в старой Киевской Руси – Рутении, как ее называли в латинских источниках – включая новгородских великороссов; вскоре на всех их заявят свои права правители Московии во имя объединения всей Руси. Вопрос, смогут ли эти народы, особенно предки современных белорусов и украинцев, сохранить свою индивидуальность и поддерживать связь со своими западными соседями, имел первостепенную важность для всего устройства Европы и возник уже в XIII в. ввиду последствий монгольского нашествия.

Глава 6
Наследие XIII в

К середине XIII в. казалось, что вопрос европейских границ получит ответ путем создания двух католических королевств, находящихся между Польшей и немецкими колониями на Балтике, с одной стороны, и новой Русью, подчиненной монголам, – с другой. Оба они были созданы одновременно благодаря далекоидущей политике папы Иннокентия IV на Востоке. Одно из них было совершенно новым. Это была крещеная Литва, с которой были связаны большинство белорусских княжеств. Другим было возрожденное государство – Галицко-Волынское княжество, религиозно объединенное с Римом.

Политическая консолидация литовских племен уже шла в конце XII в., когда их вторжения практически во все соседние страны, включая русские княжества (даже Новгород), стали все более и более частыми. Однако имена их самых первых вождей вымышленны, и нет никаких доказательств существования у них сколько-нибудь объединенного государства. В 1219 г., когда литовцы заключили официальное соглашение с Галицко-Волынским княжеством, были перечислены имена ряда их князей – некоторых из них называли «старшинами» – и различались собственно Литва и Жемайтия (русские называли ее Жмудь).

Среди упомянутых по этому случаю литовских князей впервые появляется имя Миндаугаса, или Миндовга. Приблизительно 20 лет спустя он уже занял место верховного правителя и начал объединять страну под своей властью. Его успехи и последующая интенсификация набегов литовцев во всех направлениях привели к образованию коалиции его соседей-христиан и других литовских князей, которых он сместил, так что к середине века его положение казалось очень ненадежным. Он полностью сознавал, что Литва может сохраниться, только став христианским государством, и поэтому принял предложение Ливонского ордена помочь ему ввести христианскую веру. В 1251 г. сам Миндовг принял крещение при посредничестве Ливонского ордена, а два года спустя получил королевскую корону при содействии святейшего престола.

Primus rex Lettovie (первый король Литвы), как его называли, напрямую управлял собственно Литвой в бассейне верхнего течения Немана. Он претендовал на власть над Жемайтией и ее местными вождями, и ему удалось распространить свою власть на большую часть Белоруссии, где в Полоцке были посажены править родственники Миндовга, а также на регион между Литвой и Припятскими болотами, разделенный на мелкие княжества. Именно там он вступил в непосредственный контакт с Волынью.

В этой провинции, как и в Галиче, возвратившийся после монгольского вторжения князь Даниил был занят решением трудной задачи – восстановлением княжества и установлением своих дальнейших отношений с ханами. Он, как и великорусские князья, сначала пытался задобрить их, приехав лично к хану. Но чтобы избежать унизительного господства татар, он и его брат Василько сначала вступили в контакт с папскими посланниками, которые под руководством Джованни де Плано Карпини проезжали через их княжество по пути в Каракорум в Монголии, а затем – с самим папой римским Иннокентием IV.

Параллельно переговорам Рима с Никеей в 1247 г. начались дискуссии относительно регионального союза с православными народами княжества Даниила. После признания римским папой православных обрядов дискуссии завершились в 1253 г. подписанием соглашения. Почти одновременно с Миндовгом Даниил был коронован папским легатом как католический король и надеялся получить адекватную помощь для освобождения своей страны от власти татар.

И было вполне естественно, что оба короля заключили договор между Галицко-Волынским княжеством и Литвой. В Холмском[20]20
  Ныне этот русский город, княжеская столица Даниила, называется Хелм и находится на территории Польши.


[Закрыть] договоре от 1254 г. они урегулировали свои пограничные проблемы, и, по-видимому, был создан фронт против татар, чье наступление в северо-западном направлении было остановлено благодаря непрекращающейся экспансии Литвы на русские земли. Ситуация казалась тем более благоприятной, потому что Даниил имел дружеские отношения со своими польскими соседями, которые одобряли его союз с католической церковью, равно как и обращение Литвы в христианство, где польские миссионеры уже вели активную работу.

Однако различные польские княжества едва ли были готовы оказывать существенную помощь, а сам папа римский мог предложить этому пограничному региону католического мира лишь моральную поддержку и обычные привилегии, даруемые крестоносцам. Это было основной причиной, по которой Даниил несколькими годами позже почувствовал, что должен пойти на компромисс с татарами, и разорвал отношения с Римом при малоизвестных обстоятельствах.

Еще более очевидными были причины отступничества Миндовга. Вместо оказания ему реальной помощи ливонские рыцари стали выдвигать территориальные претензии, начав с передачи им небольших районов и дойдя до желания управлять всей Литвой в случае смерти короля. Весьма сомнительно, чтобы он когда-либо ратифицировал эти обещания, явно направленные против интересов его народа и его собственных сыновей. Самые нелепые его грамоты – это, вероятно, подложные грамоты или просто черновики, подготовленные в канцелярии Ливонского ордена. В любом случае эти притязания Германии способствовали нарастанию несогласия языческой части населения, особенно сильной в Жемайтии, с политической программой Миндовга, и в 1260 г., после сокрушительной победы языческих предводителей над немцами в сражении у озера Дурбе, сам король счел своей обязанностью присоединиться к ним.

Его отношения с Даниилом уже ухудшились. Оба властителя не сумели скоординировать свои действия против татар, которые в 1259 г., вероятно воспользовавшись территориальными спорами между своими противниками, вынудили Даниила принять участие во вторжении в Литву, равно как и во втором походе на Польшу. Подающий надежду, но преждевременный план, принятый в 1253 г., развалился, и преемники Иннокентия IV, глубоко разочарованные отступничеством Даниила и Миндовга, могли теперь рассматривать лишь Польшу в качестве последнего бастиона христианства на Востоке. К тому же Даниил умер в 1264 г., а годом раньше Миндовг был убит по приказу языческих вождей, которые завидовали его власти. Оба католических королевства к востоку от Польши оказались всего лишь недолговечным эпизодом.

Тем не менее этот период имел долгосрочные последствия. Оставалась, во-первых, традиция взаимодействия между этими двумя государствами. Во время внутриполитического кризиса в Литве после смерти Миндовга его идея о возможном наследовании престола одного из потомков Даниила была взята на вооружение Войшелком – одним из сыновей католического короля Литвы, который стал христианином, приняв греческую православную веру. Войшелк тоже был убит вскоре после своего отца, и его план был забыт, а Литвой в течение 12 лет правил языческий князь Трайдянис (Тройден), который оказался вполне успешным правителем, но был против любых совместных действий с соседями-христианами. При этом его государство уже включало так много русских земель с православным населением, освобожденных от татар, что общие интересы с русинами из Волыни и Галича были очевидны, и их прекрасно осознавала правящая династия, которая была основана в Литве ближе к концу XIII в. князем по имени Пукувер (Пунувер) Будивид[21]21
  Пукувер Будивид – основатель династии, позднее известной как Гедиминовичи.


[Закрыть].

С другой стороны, династия Даниила подчинялась власти татар не так безоговорочно, как великорусские князья Верхнего Поволжья. Волынь и Галич занимали, безусловно, более благоприятное географическое положение: далеко от Сарая и еще дальше от азиатской столицы Монгольской державы. Но следует отдать должное сыну Даниила Льву (1264–1301) и внуку Даниила Юрию (1301–1308), которые снова использовали королевский титул для проведения своей гибкой политики, которая, несмотря на периодическое сотрудничество с татарами, когда оно было неизбежно, сохранила почти полностью независимость их страны. При Юрии даже были попытки создать отдельную епархию в Галиче. Двое его сыновей – последние в роду Романа – погибли в 1323 г. в сражении с татарами[22]22
  По другой версии – с литовцами.


[Закрыть].

Их достоинства в этом отношении были признаны в Польше, и, хотя между этими двумя государствами время от времени возникали конфликты, взаимные вмешательства во внутренние дела и нерешенные территориальные споры с обеих сторон, отношения в целом были довольно дружескими и оставались тесными на протяжении всего периода. В годы правления Льва, чей брат Роман был женат на австрийской принцессе, княжеский дом Галича и Волыни даже участвовал в типичной для Центрально-Восточной Европы борьбе за наследство Бабенбергов. Кроме того, поддерживался традиционный союз с Римом, и в этом вопросе Святой престол тоже привлекал последних потомков династии.

То же самое следует сказать о языческой Литве. Действительно, борьба за выживание, которую приходилось вести с ливонскими рыцарями – а после завоевания Пруссии и с Тевтонским орденом, – видимо, привела к формированию стойкого враждебного отношения к католическому Западу, частые набеги с которого были также направлены и на Польшу. Но и здесь общность интересов с христианским соседом стала очевидна, как только Польше начал угрожать орден, а в Ливонии литовцы воспользовались соперничеством между архиепископами Риги и рыцарями-меченосцами. Периодическое сотрудничество с Польшей было еще одной возможностью вернуться к планам обращения Литвы в христианство, но теперь уже без посредничества ордена и поэтому с бо́льшими шансами на успех. С начала XIV в. великие князья Литовские время от времени возвращались к этим проектам, понимая, что от язычества в конце концов придется отказаться, если страна хочет, чтобы ее приняли в европейское сообщество, а не считали объектом крестовых походов.

В Литве, как и в русских землях, решение этого вопроса во многом зависело от событий в соседней Польше.